Лонко повалился на спину. Собрал в горсть листья и цветки одуванчиков, поднес к лицу, вдохнул горячий запах. Вприщур глаз, наблюдал в небе… апельсин! Вспомнил из детской книжки название солнца.
− Я сплю… сплю! — ликовал Лонко.
Где твоя хваленая невозмутимость, мапуче? Истаяла под щедрым светилом?
Чили не до чувств изумленного товарища. Взгляд прикован к склону. От самого верха до подножья усеян цветами. Маленькими и большими, на высоких стеблях и коротышек, лопушистых и с тонюсенькими листочками-иголками… Ярко-желтые одуванчики, алые горицветы, бледно-желтый воробейники, фиолетово-синий воловики. Ниже белоснежные ромашки, красные и синие маргаритки, пурпурная крупина… а еще дальше, в ложбинке, голубые шары мордовника.
− Наверное, − Чили зачарованно коснулась метелки тонконога. Происходящее действительно напоминало сон. Прекрасный сон.
Над красотой цветов мелькают легкие всполохи невесомых крыльев. Бабочки! Бабочки!
− Можете живей! — торопит Джок. Он ждет команду у подножья.
Лбу тоже тут нравится. На сердце и в мыслях легко.
Зои, тянулась и несмела прикоснуться к малиново-красному цветку. С соцветия синяка (ужасное название для такой прелести!) сердито жужжа, взлетела пчеловидка. На толстом брюшке желтые кляксы. Девушка застыла, провожая гудящего летуна.
В воздухе сверкнул перламутр. Вверх… вокруг… завис ни мало не опасаясь людей. Стрекоза!? Стрекоза!! Весь мир отражен в двух янтарях огромных глаз.
− Охуитительно! — забыв свой пессимизм озирается Харли. От избытка нахлынувших чувств подхватил Анни на руки и закружил.
− Уронишь! — заливается счастливым смехом девушка.
Улыбается Юшенг, собирая букетик бледно-желто-розового тысячелистника. Смеется Клэр, тыкаясь носом в лагозерис. На лице остается солнечная пудра цветочной пыльцы. Юшенг видит и не сдерживается − фыркает.
Феликс расставил руки и запрокинул голову. Он знает сотни песен и тысячи стихов, но ни один… ни один! не в состоянии передать оттенки его ощущений. Да что там! Всего одного единственного! Не передаст! А он… он счастлив! Как какая-то бестолковая мультяшка!
Джилли крутится по сторонам. Боится упустить, не высмотреть, прозевать… Отломила стебель гребенника. Своими торчащими волосками на колосе он напоминает ей древний моргенштерн. Прогнала сравнение. Нет! Не в этот день, не в эти мгновения! Он похож на себя. Девушка мазнула колосом по шее. Щекотно!
Движение отряда замерло, замер ветер, замер полдень. Ничего не происходило ни во времени, ни в пространстве. Ничего и не должно происходить! Все и так замечательно! От щедрого солнца, от ярких цветов, от бездонного неба, в которое хочется взлететь!
− Скоро вы? − требует Джок. Он капитан. У него есть цель.
На короткий спуск, сколько там? метров тридцать, ушло полчаса, не меньше. Но потраченного времени не жалко. Нисколечко!
Ошарашенные, удивленные, пораженные они сбились в кружок. Слово за Джоком.
− Лонко идешь впереди. Юшенг страхуешь…
На то, что между этими двумя произошло и происходит, ему наплевать.
−… Феликс и Чили прикрывают. Остальные обычно.
Джок оглядывается. Надо напомнить об осторожности. Но вокруг… Его поднимут на смех!
Марш отряда не быстр и не медленен. Идти по траве удовольствие. Не смотря на колючки, что цепляются на одежду.
Чили терпит больно царапающие кожу стебли. Её ноги ничем не защищены. Она наклоняется подтянуть носки повыше. Феликс тает, любуясь её круглой «пятой точкой».
− Снимок на память? — позирует он, подбочениваясь и опираясь на полосу, как на трость.
Чили досадует, но молчит. Собачиться ни малейшего желания.
Ручей обнесен живым щитом ивок. Пробившись сквозь листву, по прыткой воде скачут солнечные зайчики, катаются на легких бурунчиках. Поток тащит с собой листья, травинки и опавшие веточки. На мелкоте и в заводях, у самого дна, суетятся рачки. Из-под камня выбрался краб. Кособокий, шустрый. Припустил наутек, по разноцветной гальке. В серо-коричневом панцире, с задранными клешнями, он выглядел скорее уморительно, чем устрашающе.
Русло заложило большое полукружье. На той стороне заросли ив, за ними, стражей, белоствольные тополя. На этой − небольшое поле. Ровное травяное место. На дальнем краю, по балке, на границе кустов, густущие заросли борщевика.
Лонко и Юшенг поджидают. О чем-то переговариваются. В их отношениях останется лишь то, что они захотят оставить. Но вот беда, она ничего оставлять не хочет. Во всяком случаи Юш.
− Вброд можно вон там, − Лонко указывает небольшой просвет между двух тополей.
− А берегом? — не торопится принимать решение Джок. Он капитан и обязан все взвесить.
− За ними, − Юшенг указала на заросли бузины, − спуск и озеро.
Джок смотрит на склоны гор. Самый кроткий путь не самый легкий и приятный.
− Там положе, − указывает он направление. Значит, идти им к озеру. — Чили, Феликс, гляньте брод на всякий случай.
Оба с радостью соглашаются.
Ветерок гонит легкую волну по травяному полю. Щетинистые колоски овсеца гостеприимно кланяются. С боку, на проплешине торчит пук овсяницы, за ним щетки мятлика. Под народившимся, в три веточки, кустиком, притаились белые колокольца перловника.
Феликс обогнал Чили, сорвал цветок и протянул девушке.
Перловник трудно назвать цветком. Но тебе никогда не дарили и таких. Открытки, безделушки, разную чепуху….
Чили осторожно нюхает колокольцы. Ей кажется, они пахнут. Даже если не так, все равно здорово!
− Как думаешь, тут живут?
− Может быть… не знаю… наверное нет, − Чили пытается угадать ответ, сообразуясь с собственными чувствами.
Феликса устроит любой.
− Нам будет трудно вернуться… домой.
Чили не спорит. Она с ним согласна. Полностью.
− Предлагаешь не возвращаться?
Он старается об этом не думать. Не возвращаться это уже побег, бунт, протест, отказ от привычного в пользу нового.
«Я слишком диванный», − честно признается Феликс. Многие ли могут похвастаться честностью? Хотя бы по отношению к себе.
− А если экспедиция удастся? Неужели откажутся от всего этого?
На этот вопрос у обоих не найдется ясного ответа. И что там, в душе не угадать. Тревога потерять? Или боязнь обрести?
Феликс прервал шаг. Большущий махаон сел на стебель трясунки. Серо-зеленые листочки напоминают прицепленных букашек. Махаон и компания!
− Совсем как ты, − показал Феликс на бабочку.
Махаон сложил-развернул бело-сине-желто-красные крылья.
− Знаешь, — Феликс взял короткую паузу. — Давай когда вернемся, объявим что поженимся.
− Сума сошел?! — обалдела Чили от предложения приятеля.
− Как раз наоборот. Подумай. Вернемся, родичи нас на фарш пустят! Никакие заслуги перед обществом не спасут. А мы им с порога — женимся! Сразу забудут о расспросах и начнут пилить. Вы еще молодые, вам еще рано, вам надо жизнь устраивать…
− Ты серьезно? — не могла понять Чили, шутит Феликс или говорит правду.
− А то!
− А если не поведутся на твою ботву? − рассмеялась Чили. Феликс, в общем, прав. Нравоучительных бесед наслушаешься досыта!
− Смертельный номер! Железная отмазка! − Феликс изобразил руками что-то вроде маски Мистера Икса. — Уважаемые свекор и свекровь, дорогие тесть и теща! Вы скоро станете дедушками и бабушками…
− Как бы нас сразу не прибили.
− Тогда они черствые и старые.
Поле закончилось. Сквозь заросли лисохвоста и ежеголовника видны перекаты брода. Место узкое — в шаг, и неглубокое — по щиколотку.
− Давай возвращаться, изобретатель отмазок, − останавливается Чили.
Если перейти… Ну, вдруг решиться перейти. Тогда… тогда… вполне возможно… Она готова это принять, не смотря на страх и сомнения. Не хватило духу.
Повернули догонять своих…
Озеро блестит спокойной гладью. Отчего такая синь? Сама по себе? Или отражаются небеса? По зеркальной ровности плывет лодочка-солнце. Желтое что в яичнице желток.
Бережок полог. Граница воды и песка различима лишь по редким пучкам полушника. Где глубже, под листами рдеста, в схроне от глаз и света, двигаются медлительные силуэты темно-серебряных рыб.
Солнце, зелень, вода. Ничего более в мире. Ничего? А если прислушаться. Сквозь глухоту врывается шквал звуков! И каких звуков! То дружно, то порознь, свистят и чирикают какие-то крохотули. Наперебой, кто кого? стрекочут сороки. Гукают и хлопают крыльями голуби. Чьи-чьи-чьи — требует ответа из зарослей сусака черно-белый чибис.
Лонко быстро разувается и забредает в озеро по колено.
− Кипяченая! — черпает он в ладони солнечное отражение.
Первый порыв пить! Делает глоток.
− Отличная водичка!
Он шумно плещет себе в лицо водой, фыркает от удовольствия. Забредает поглубже, за цветком водокраса…
Джок в растерянности и возмущении. Он вне реалий происходящего. Сняв заднюю крышку с дозиметра Влада позаимствовать батарею, он обнаружил… Блядь! Это такой же дозиметр как туфель на ноге! Дешифратор! Не самоделка! Настоящий! Армейский! Только замаскирован под дозиметр. Где Цыпа его взял? Зачем?…. Сволочь! Сволочь! Сволочь! Выходит Влад, открыл им двери! Влад открыл, а не он!…
Джилли разглядывает прибрежные ирисы… Руки просто горят сорвать. Но… они такие… живые… нежные…
Харли ущипнул Анни за бок, прижал. Их сердца бьются как одно…
Юшенг подняла с берега причудливую полосатую гальку…
Клэр дразнит свистом качающуюся на ветке птицу…
Зои о чем-то говорит Джоку, предупреждает. Тот не слышит… Он готов вернуться.
«Влад… Цыпа…. Я тебя…, − вот-вот подавится руганью Джок.
…Живая пружина стремительно вырвалась из воды, взметнув фонтан брызг. Шилообразный хвост речного ската насквозь прошил человека и нырнул обратно с куском выдранной плоти. Лонко замер, собирая в пригоршни собственную кровь, и завалился вперед.
− Лонко! — запоздало и надрывно кричит Юшенг, кидаясь помочь.
Там где он упал, спокойная гладь тотчас вскипает. Серебряные тени мечутся в бурлящем кругу, рвут поживу, глотают закровянившуюся воду.
Юшенг бежит по мелководью, выбивая фонтаны брызг.
Речной хищник отреагировал на шум. Второй удар шипастого хвоста откинул девушку на глубину.
− Прочь от берега! — орет Джок, пятясь от воды.
Харли навалился на Джилли. До Юшенг буквально десять метров. Её можно вытащить! Хотя бы попытаться! Он пыхтит, оттаскивая анархистку. Ему помогает Анни.
Неприятные минуты. Осознаешь собственное бессилие. Бессилие с привкусом предательства. Бросил товарища. Не смог ему помочь, бросил! Бросил и этим все сказано.
− Уходим отсюда, − мямлит Джок. Он в замешательстве, сбит с толку и не знает что делать.
Впервые Лоб не хочет быть капитаном. Никем не хочет быть.
− Надо возвращаться, − пыхтит Харли.
Джок с ним согласен. Парень прав. Сто раз прав. Но что с его правоты?
Озеро успокоилось. Легкая рябь от налетевшего ветерка и блики от солнца. Разве что к сини вод прибавилось розовое. Как на закате.
Отступать легко. По крайней мере, путь известен.
Сошлись там где и расстались.
− Что? Что случилось? — требует объяснений Чили.
− Лонко и Юшенг…, − сумбурно рассказывают Анни и Харли. Их невозможно понять.− Там… они… в воду… погибли…
− Что?
− Что-что! − срывается Джок. — Погибли! В озере! — отчеканил он каждое слово и, — Я не знаю, как вышло! — задохнулся эмоциями парень. — Они мертвы! − в последнем всплеске чувств, зашвырнул дешифратор в кусты. — Мертвы!
− Охота закончена! Закончена! − торопит Харли уйти. Позабыто, зачем они здесь, для чего и по чьей воле.
Яростное тявканье и вой заставляет вздрогнуть. Охота закончена? Как бы не так! Она только начинается!
− Расходимся двойками! — Зои расталкивает пары и Джок согласно кивает головой. — Встречаемся у завода. Кто первый, разводит костер.
− Костер, − эхом повторяет Джок. Он капитан и должен отдавать нелегкие приказы.
Вперед! Вперед! Подгоняет страх и собственное сердце. Вон туда, через полянку, через черемушник, к россыпи валунов и снова вперед! Вперед и быстрее! Как только можно. Горло сохнет, легкие хрипят, хватая воздух. Ноги наливаются тяжесть и кажутся каменными. Тянет в боку… Силы уходят с каждым шагом, с каждым прыжком, с каждым преодоленным препятствием.
Бег по лесу не самое приятное занятие. Ветки хлещут по лицу, рвут и цепляют одежду, секут кожу.
Джок бежит первым, Зои за ним. Она смотрит на его полусогнутую спину, на отмашку рук, широкие шаги. Зои понимает, что не хочет бежать. Не хочет бежать именно с ним. С умным, хорошим Люком. Или как там его величают? Джоком? Лбом? О котором все говорят исключительно хорошее. Он ей не нужен. Ни хороший, ни плохой.
Девушка зазевалась и ветка ударила по глазам.
− Гадство! — приостановилась Зои проморгаться.
Бежавшая позади Клэр, сшибла подругу с откоса. Та взмахнула руками, не удержала равновесия, сорвалась и скатилась десяток метров. Ухнулась в болотную жижу. Не успела приподняться, огромные кольца захлестнули её тело и утянули под слой ряски, пузыря и волнуя поверхность.
Клэр только на секундочку задержалась глянуть и побежала догонять Джока….
Харли медленно тонул в песочной ловушке. Не понял, как и угодил. Земля просела под ногами, и он на дне широкой воронки, по пояс в песке и продолжает медленно вязнуть.
− Хватайся за руку!
Анни ложится на живот и тянет к нему руку. Харли тянется на встречу. Ну! Ну! Еще немножечко. Он пробует раскачаться, но только быстрее погружается в песок.
− Не шевелись лучше! — просит Анни и сползает на самый край.
Харли отчетливо понимает, девушка не вытащит его. Скорее он утащи её с собой.
− Уходи! Уходи, говорю! — требует Харли, убирая протянутую для помощи руку.
− Я тебя достану!
− Уходи дура! — ругается Харли и чувствует, что плачет. Ему жалко себя и жалко Анни.
Девушка скатывается в яму. Она еще может выбраться. Встать ему на плечи и прыгнуть. Вместо этого крепко обнимает за шею. Крепко, как только может. Целует мокрые глаза.
− Ты дура, − беззлобно шепчет Харли.
− Пускай! — соглашается она.
Чудовищной силы рывок утягивает обеих в песчаное брюхо ловушки. Песчаному охотнику сегодня двойная пожива….
Джилли оказалась без пары. Клэр, куда-то пропала.
«Наверное бежит за своим Джоком,» − презрительно думает анархистка и хочет выругаться. По-настоящему. Чтобы отступил страх. Не успевает.
Прыжок черного зверя девушка углядела в последний момент. Цепкие лапы впились в плечи. Мгновенно подтянутые задние, полосонули вниз. Острые бритвенные когти легко вспороли одежду и плоть. Джилли вскрикнула, пытаясь оторвать напавшего от себя, выкрутиться из захвата. Зверь успел сложиться и вновь подтянуть лапы. Повторил скользящий удар, вскрыл брюшину, разорвал внутренности. Через минуту он уже лакал теплую кровь и выедал сладкую плоть….
Выбившись из сил Джок и Клэр нырнули в заросли. Колючие кусты украшали красные ягоды и цветы. Силы беглецов иссякли, оставалось спрятаться. Не жалея одежды продрались в самую гущу. Затаились, прижались к земле. Прошла минута, прежде чем Джок сообразил, ноздри щекочет какой-то божественный аромат. Пахли меленькие цветочки на угрожающих колючках.
− Не учуют, − порадовался Джок.
Клэр придвинулась к нему поближе, под самый бок.
− Ты видела, что с Зои?
− Нет.
«Врет», − подумал парень равнодушно. Какая собственно разница? Та или эта?
Погоня выскочила на поляну. И хотя и Джок и Клэр понимали их не видят, но плотней припали к самой земле.
Звери водили круг за кругом, метались, жалобно завыли, перетявкивались.
«Потеряли след!» — порадовался Джок, слушая недовольное ворчание и зверей.
Блаженное успокоение. Не найдут. Не найдут… Он так устал, что не в состоянии шевельнуть ни ногой ни рукой. Он поглядел на Клэр. Спутница мирно сопела, положив голову на руки.
Глаза Джока слипались. Он пытался бороться, но не устоял, погружаясь в сон.
Часть веток пришло в движение, оплетая спящих. Цветы заблагоухали еще сильней. Солнечный свет на розовых боках плодов потемнел до рубинового….
…Феликс остановился.
− Беги, − еле произнес он. Сбивающееся шумное дыхание не давало возможности говорить долго и внятно.
− Что… значит… беги? — задыхалась Чили.
− А то и значит… беги. Я все… Не могу…. Надо было… физкультурой… заниматься…, − в этом весь Флакки, шутки шутить.
− Вместе… Мы… вместе…
Феликс замотал головой и удобней взял в руки полосу.
− Глупо… до ужаса…
Чили кинула соглашаясь. Она понятия не имела про что он.
− Вали! − поторопил он.
− Я с тобой.
Парень замахнулся.
− Или беги или достанешься им…
Все серьезно. Очень серьезно. Чили поверила, он ударит. Нельзя не поверить. Или она или он.
Побежала, вкладывая остатки силы. Может действительно — спасение?
Выскочила на едва заметную тропу. Бежать стало чуточку легче. Самую малость. Этого достаточно сделать надежду более реальной. Насколько?
− Еще рука тверда… И сталь моя остра…, − догоняло её сбивчивое пение Феликса. — Победа мне кума… А Смерть моя сестра…
Позади захлебнулся вой и визг. Закричал Феликс. Сперва в ярости, потом от боли. Псы рвали его живым на куски. Страх подстегнул Чили.
«Беги! Беги! Беги!» — торопил её разум.
Тропа сделала несколько зигзагов, потом круто взяла вверх. Помогая себе руками, хватаясь за колючие стебли и жесткие ветки, Чили старалась не сбиться с темпа. Ей казалось легкие перестали дышать и гоняют в себе выгоревший воздух. Сердце с каждым ударом нагнетает в жилы все больше и больше крови. Вены на шее вот-вот разорвутся от избыточного давления.
Чили нырнула под низкое дерево. Зацепилась. Машинально сбросила рюкзачок.
Опять вверх. Вверх на грани возможных сил.
«Еще! Еще! Еще!» — умоляла Чили саму себя, уже не понимая, спасается она или просто бежит, не так легко достаться погоне. Не так легко? Страх уступил злости. Не сдаваться! Не сдаваться! Злость перегорела быстрее страха. Усталость справится с чем угодно.
Влево… вправо… влево… вправо… вьет тропа петли меж кустов. Высоких, низких, усеянных колючками и плодами. На спурт достался прямой отрезок к ровной площадке. Дальше расщелина. Через расщелину бревно. Замшелое, сучковатое и длинное. Чили боится высоты, боится погони, боится сорваться, боится… Существует ли то, чего она в эту минуту не боится?
Раз-два-три… отмеряют ноги последнее расстояние. Шаг за край… следующий… еще один… По тонкой нити, в синеве небес, под золотой росписью солнца и гор, в изумрудной глазури деревьев и трав, к аквамариновому раздолью большой воды. Где-то там, в дальней дали, на незримой полоске пляжа бредут мужчина, женщина с ребенком на руках и маленький мальчик… Где-то там, где остались мечты. Не самые возвышенные, но самые дорогие. Её, Флакки, Лонко, Юшенг… Всех…Всеееехххх!!!!!
− Прыгай! Прыгай! — орали ей. Громко-громко. Пугающе громко. Требовательно громко.
Сорвался кусок черной коры. Сейчас…. Сейчас…. Тонкий сук хрустит и обламывается. Сейчас…. Сейчас…. Нога скользит по обветренному боку дерева-моста.
− Прыгай!
Прыгает… Хрустнув макушкой, бревно срывается вниз…
− Иииииаааа! — визжит Чили, не долетая до края.
Кто-то успевает сгрести её за шиворот. Рывок. Трещит ткань куртки, расползаясь сгнившими нитками. Девушка в отчаяние вскидывает руки, вцепляясь в локоть.
− Тихо-тихо! Меня стащишь, − успокаивают Чили.
Под ногами мелькнула пропасть. Бездонно-бесконечная….
Оба, спасенная и спаситель падают на землю.
− Оооой! — выдыхает кто-то рядом.
Чили лежит, уткнувшись лицом, и шумно вдыхает жаркую пыль. Ей страшно, горько и хочется домой. Она пробует заплакать.
− Без нюней, − просят её.
Без нюней не получается. Любезно дают время пошмыгать носом, потом требуют.
— Вставай.
Чили подчиняется и поднимается, пытаясь сквозь слезы разглядеть говорившего. На вид лет двадцать. Коротко, почти наголо стрижен. Загорел как сапог. Тощ. Кощей кощеем! Стоит, кривясь на бок. Должно быть, ударился или потянул мышцу. Несмотря на жару, одет в военные брюки с множеством карманов и еще большим их количеством на плотной рубахе с рукавами.
− Охренеть! Девки в трусах гуляют, − удивляется парень спасенной.
Чили живо проморгала слезы, коротко вздохнула и произнесла.
− Это шорты…
− Чего? — не понимает спаситель и подхватывает оброненную, выцветшую панаму.
− Шорты…. Штаны такие… короткие, − пояснила она, размазывая остатки слез по щекам.
− Вот я и говорю трусы, − парень закинул за плечи понягу и автомат.
− Шорты, − спорит Чили.
− Ладно-ладно, − уступают ей. − Пойдем. Нечего задерживаться. Тут где-то обход. Найдут, догонят.
− Кто?
− Динго. Псы. Которые раньше были другом человека, но пересмотрели концепцию дружбы. Не в нашу пользу. Теперь мы для них, что-то вроде деликатеса и забавы одновременно.
Чили ничего не поняла. Псы, дружба, деликатесы… О чем он? Шутит? Не похоже…
Спаситель сглотнул с ладони серую горошину, запил водой. Протянул Чили фляжку. Она как зачарованная следит за парнем. Фляжку взяла, отерла горлышко, немного сплеснула. Спасителю пустая трата воды не понравилась. Пила пока не закашлялась. Пить и следить уметь надо.
− Двигаем, − парень усмехнулся и поправил лямки. − Потом налюбуешься.
− Я и не любуюсь, − вспыхнула Чили.
− Серьезно? А подумал любовь.
Магическое слово «любовь» приводит девушек в чувство, эффективней нашатыря. Кто-кто, а они в любви поголовно эксперты. Ибо постоянно, чуть ли не ежедневно сталкиваются с разновидностями названного высокого чувства. Неразделенной, обманной, роковой и еще много какой, что приносит им массу огорчений и слез. И даже плохие отметки по предметам и поведению.
− А куда?
− Что куда?
− Идем?
− Подальше, − заметил парень. — И главное, быстрей.
Пройдя шагов десять, представился.
− Меня Паха зовут. А тебя?
− Меня? — по заведенной у женского пола привычке, хранить свое наречение в строжайшей от всех тайне, «не поняла» его девушка.
− Нет, то, на что шорты надеты.
− Чили.
− Вообще то, на что одеты шорты по-другому зовут, − рассмеялся парень, чем вогнал девушку в краску. Не стыда, но гнева.
− Знаешь что!
Паха поднял руку в знак внимания. Чили замедлила шаг и остановилась.
− А…
Пригрозил кулаком — молчи! и легко вскочил на ближайший камень. Из-под руки посмотрел во все стороны. Показал на песчаную осыпь с редкими клочками папоротника-костеца.
Чили с земли не видно и она со второй попытки влезла на камень рядом с Пахой. Глянула в указанном направлении. Ноги норовили подогнуться в коленях. Это что? Что? Престозух? Живой? Живой престозух??!!
Здоровенный ящер уползал в тень нависавшей скалы. Увалень никуда не торопился. Широко открывал пасть, демонстрируя свои зубы. Им нельзя не залюбоваться. Да, да, да! Любоваться этим страшилищем! Как плавно двигается, как переставляет мощные лапищи, как извивается мускулистое гребенчатое тело, как тащит длинный хвост. Неспешная гармония силы и гибкости безжалостного хищника.
Ящер заполз на песчаный холмик, осмотрел округу — не помешает ли кто? и принялся рыть.
− Нычка у него там.
− Нычка?
− Она самая, − Паха привстал на мыски первым увидеть, содержимое схрона.
Чили так высоко не вытянуться, да и стоит на кмне пониже. Она просто подпрыгнула в нетерпении. Что там?
− Хорош… хорош! Крупняк, − вздохнул с сожалением Паха. — Шкуру бы с него добыть….
Девушка обмерла. Он шутит? Или вправду, говорит добыть… с престозуха? шкуру?!
− Поглазели и хватит, пошли.
−А как же…. нычка? — сгорала от любопытства Чили. Когда она еще увидит престозуха живьем?
− Я такое не ем, − юморит Паха, возмущая лучшие чувства девушки и гуманиста.
Слез с камня. Руки даме не подал.
− Ноги подымай малеха! — бурчит Паха недовольно и старается не шуметь. В отличие от Чили.
Девушка честно попыталась. Попытку спаситель ей не засчитал.
Тропа пролитой водой ушла в песок. Разбросанные крупные камни-блины напоминали полосу препятствий.
− Прыгать умеешь? — спросил Паха, скакнув на один из блинов.
− Умею.
Чили легко повторила прыжок.
Сверху видно песчаное поле в бедной поросли волосенца. За одним из камней торчит вершина столба. Утонул в песке по самые рога изоляторов.
− Вот и прыгай.
Никаких объяснений, зачем и почему не последовало.
Камней не много, поле небольшое, преодолели скоро.
Следующая остановка возле ложбины, заросшей щетинником, среди которого торчит манник и копешки лопуха.
Паха присел, что-то рассматривая на земле.
− Заблудились? — вопрос Чили эталон сарказма.
Порой мудрость заключается в молчании. Паха промолчал. Наковырял камешков, еще раз огляделся и кинул навесом в траву. Неведомый охотник сорвался к месту падения. Паха бросил еще один. Теперь уже дальше. И снова зашевелилась зашебуршала трава. Последний камень уложил точно под лопух. Как только прыткий невидимка оказался под ним, листья схлопнулись-свернулись в кокон.
− Караульщик хренов, − остался доволен Паха.
− А кто там?
− Кто? Не знаешь и лучше не знать.
Вот и весь ответ.
Миновали вывороченную опору — железо проржавело в труху, а бетонная подушка проросла травой. Лишь черепу на предупреждающем знаке ничего не сделалось. Лыс и улыбчив.
Чили предупредила с опозданием.
− Мне, вообще-то, к заводу надо.
− К трубе что ли? — Паха не проявил интереса к её словам, есть о чем беспокоится и без того. Голова у парня крутилась, что радар. − Динго порадовать?
− Почему это?
− Обед сам преперся, да еще дурака с понягой привел, − Паха, продолжая «сканировать» местность, резко сменил курс, обходя пятак желтых мхов.
− Мне нужно, − почти потребовала Чили.
− Нужно так нужно. Счастливо, − махнул рукой Паха.
− Ты не понимаешь! — заторопилась она объясниться.
Её объяснения Пахе не нужны.
− Еще раз счастливо.
Больше он на уговоры Чили не отвечал. Крутил головой, присматривался. Останавливался, подбирал камешки, кидал в траву, петлял, ускорялся и замедлял шаг. В общем, вел себя так, как обычно поступала сама Чили на просторах Armpit. Бдил, бдил и бдил!