Аэродромы, леса, села, лица — все это проносилось в памяти Евгения. А еще, такие желанные в эту пору — реки, и озера. Где-то удавалось искупаться, где-то нет, но места эти запоминались. Он почти привык к скромному быту, и минимуму удобств. Ему и самому уже начиналось казаться, что так было всегда. Начинало вериться, что он из этого времени, только мобильный телефон, напоминал об обратном. В фильмах про подобное попадание всегда имелась, наземная пространственная точка, куда персонажи возвращались, и их переносило обратно. У него же такой точки не было, был только район.

И Евгений почти смирился со своей участью, почти втянулся в этот образ жизни. В конце концов, страна вокруг, была не чужбиной, и хоть это радовало. Ведь она была еще девственной, чистой, не загаженной, без такого количества производств разного рода, как в его время. Вот только инфраструктуры никакой…

Жара начинала спадать, что облегчало многие вещи. Менялась местность под крылом, менялись цели, но не менялись боевые задачи. И долг. Правда, у однополчан все время еще настроение росло на плюс. И с опытом побеждать врага, становилось легче.

Очередной, боевой вылет, очередное сопровождение, очередное взаимодействие. Но на этот раз, весь полк под командованием бывшего комэска третьей эскадрильи — Семенова, сопровождал "Петляковы". Жека уже летал под его руководством, и знал — командир из Федора стоящий. Хотя теперь уже не просто Федора, а товарища капитана. "Петляковы" летели на бомбежку скопления немецких войск в районе Огульцы — Люботин, юго-западнее Харькова, их оберегали, как зеницу ока.

Евгений в этот раз, вышел опять сбоку припеку, и летел над всеми, но не высоко, просто как бы охранял всех сверху, и являлся преградой, на пути атаки из облаков. Он первым, и заметил вражеские истребители.

— Наперерез нам летят "фоккеры"! — Тут же сообщил он. — Количество пока не ясно…

Так вышло, что, не долетая до цели, они встретили группу новых светло-зеленых "Фокке-Вульфов-190". Даже показалось — свежей краской запахло.

Немцы стали строить маневр, и стали заходить сзади снизу к "Пешкам". Другая группа вражеских истребителей, вывалилась из облаков и пыталась атаковать, его первую эскадрилью, летящую на правом фланге. И Евгений оказался как-то сразу в гуще боя. Драться одному рискованно, даже для асов, кем он не был, но зато свобода маневров. Ну и закрутилось…

Короткими контратаками Жека попытался мешать фашистам, атаковать его товарищей, но куда там — немцы попались не простые. Выручает Ваня Кожедуб, звеном стремительно атакует противника сзади. И сразу сбивает одного "фоккера". На светло-зеленом фоне крыльев видны разрывы. Но слева внизу "фоккеры" пытаются атаковать бомбардировщиков.

Тут уже сам помощник комполка ринулся на них и сбил самолет. И новые модернизированные "фоккеры" рассеялись. Да, не так себя вели немецкие истребители в начале Курской битвы! Сбили с них спесь…

Серьезных помех больше не было — "Петляковы" точно вышли на цель и сбросили бомбы на головы фашистских войск и боевой техники. Они буквально отутюжили сектор, на который были нацелены, и вскоре передали:

— Маленькие — мы все. Разворачиваемся домой.

— Понял. Выстраиваемся.

Серьезных повреждений, а тем более потерь, ни у кого нет, что говорит о выработавшемся мастерстве, и они спокойно возвращаются на места базирования.

Поработали на славу. А вечером того дня, немцы начали отступление из Харькова, а 23 августа город был очищен от врага: "ключ к Украине", как называли Харьков фашисты, был в руках Советской Армии.

Она в эти дни наступала по огромному фронту — от Великих Лук до Черного моря, — все слилось в единое общее наступление. Войска Степного фронта с боями продвигались к Полтаве.

Вместе с продвижением наземных войск, передислоцировалась и авиация. Подготовка, благодарность местным жителям, недолгие сборы, и взлет. Жека воспринимал все уже скорее с некоторым ощущением дежавю — он все это когда-то зафиксировал в своей памяти, а теперь переживал воочию. Он по-прежнему сообщал майору Подорожному некоторые факты, предстоящих событий. Но пропуски в воспоминаниях теперь уже его однополчанина Ивана Кожедуба, которые он читал, не давали полной картины. И соответственно подсказок.

А пока, полк перелетел на новый аэродром — к деревне Даниловка, в район Харькова. Еще несколько дней назад немцы здесь, занимал оборону. Но стандарт был выдержан — Взлетное поле нужных размеров, окруженное лесополосой.

Ребята и девчата, в полку повеселели — часть территории страны была освобождена. Многим приходили письма от родных, судьба которых, до этого была неизвестна. Многие возвращались из эвакуации, и можно было попробовать, списавшись, их разыскать, или попытаться что-то выяснить о своих близких. Евгению искать было некого, а писал он только Екатерине, и то осторожно. Вечером, после перелета и размещения, песни, шутки, веселье — в это время, молодежь унывала редко. Реваз с Георгием, как всегда затеяли спор-мечтание, о своих краях. Жека иногда вставлял словечко, но стараясь не проколоться, говорил обтекаемо.

Утром, толком не обосновавшись, смешанной группой снова вылетели на сопровождение "Петляковых" — это уже стало едва ли, не обязанностью полка, его рутинной работой. Но все же, лучше чем на земле сидеть, и ждать. Полет проходил нормально, можно сказать спокойно — в этот раз ни на кого не нарвались, никого не встретили. И "Пешки" беспрепятственно наносят бомбоштурмовые удары по отступающим гитлеровским войскам юго-западнее Харькова. Следует радиообмен, о готовности лететь обратно, и законченной работе.

Боевой разворот, выстроиться определенным порядком, и домой. Вот так и проходят дни: сопровождение — прикрытие, снова сопровождение — полет туда, полет обратно. Все не новички и посадка проходит без эксцессов. После возвращения на аэродром, Евгений идет на КП, и неожиданно получает задание — разведать подступы к Днепру.

Пока самолет заправляют, снаряжают боезапасом, и проверяют, а парашютоукладчица осматривает парашют, Евгений отдыхал, и ополаскивался. Он передохнул, и снова полез в кабину, надев все необходимое — то есть шлемофон с очками, перчатки, и парашют. Жека запустил двигатель, и вырулил на взлет, захлопнул фонарь, добавил обороты, и начал набирать разгон. Разбег, отрыв от земли и вот он снова в воздухе. Пока не зима и не поздняя осень, маскировка его "Лавочкина" под местность спасает. Если не нарвется на вражеские истребители сам, то риск, не так уж и велик.

Жека поглядывал не только вперед-назад, и по сторонам, все время смотрел, что там под крылом? Он видел, как немцы под ударами Советских войск, откатываются к Днепру. На земле, буквально повсюду пылали пожары — враг, отступая, сжигал и уничтожал все, что ему попадалось на пути. На станциях стояли эшелоны, с угоняемыми в рабство людьми.

— Вот твари!!! — Воскликнул Евгений — сюда бы тех, кто вновь чтит Гитлера и фашизм. Это не разделяй и властвуй. Это, уничтожение себе подобных… Сволочи!

Он не выдержал, налег на ручку управления, и бросил самолет вниз, заходя для атаки. И прошелся из пушек, по всему, во что мог попасть. А были бы пулеметы, то и по живой силе противника. Его можно было укорить в том, что раскрыл себя, но сдержаться парень из двадцать первого века не сумел. И как следствие, пока он осматривал берега могучей реки, в некоторых местах течения которой, редкая птица долетала до середины, его атаковали. Точнее попытались. Пока Жека отмечал на карте, где враг подготавливает укрепления, его решили то ли сбить, то ли посадить, пилоты звена "мессершмиттов". Скорее всего, решили все-таки посадить, настолько аккуратно и осторожно, они приближались.

Еще не остывшая злость, подстегнула Евгения к действию — он не только собирался оторваться и уйти, но и определенно выстраивая маневр, улучив момент, контратаковать. Да в скорости на вертикалях, советские самолеты, пока проигрывали, но зато могли на более крутых углах выстраивать фигуры пилотажа. У немецких все, было несколько плавней. Евгений включил форсаж, и постарался уйти на вираж, немцы бросились вдогонку. Он уходил, стараясь вращаться или делать глубокий крен, снижаться, пытаясь использовать складки местности, но немцы на трюки не покупались, о землю никто не ударился и не задел. Тогда Евгений решил попробовать пролететь над водой, прямо таки едва ли не над самой поверхностью, в расчете на то, что кто-то увлечется, черпнет винтом, отправится рыб кормить. Тут главное самому иметь отличный глазомер.

Опять не удалось. Тогда Жека положил самолет на крыло, и круто свернул к берегу. Он немного оторвался, и это позволило ему, развить достаточную скорость, чтобы в последний момент, взмыть над краем, глиняной кручи. На пару секунд, даже норы стрижей увидел, а потом, прилагая максимум усилий потянул ручку управления на себя. И стрелой пронесся в небо. А вот пилот одного из "мессершмиттов" так увлекся этой охотой, что не разгадав маневр вовремя, не успел среагировать. Он не просто черпанул "брюхом" край, а врезался в обрыв.

Но Жека этого всего не видел, он уже выстраивал маневр. Это было очень рискованно, но именно в этом месте — над обрывом и рекой, Евгений решил выполнить петлю Нестерова. Сразу над кромкой кручи, он начал набирать высоту, и пока немцы, с испуга немного сбросив скорость, приотстали. Жека устремился вверх, пролетел в перевернутом положении, и завершив фигуру, оказался у "худых" в хвосте.

Палец словно сам собой, нажал на гашетку, пушки зло заработали. И как результат — самый последний "мессершмитт" оставляя за собой шлейф дыма, отделился от остальных и стал куда-то тянуть. Добить его Жека не смог, оставшиеся два, стремительно уходили, и он вспомнив о задании, пальнул им в след, и сымитировав погоню, полетел к себе на аэродром.

— Что-то фрицы, трусоваты вы стали — протянул Жека — не все конечно, но треть уж точно…

Он посмотрел на стрелку уровня топлива, присвистнул и полетел домой, регулируя расход тягой. Долетел, но сел как летел, без всяких заходов на посадку, можно сказать плюхнулся. Первым делом Жека выскочил, и осмотрел самолет. И облегченно вздохнул — все в порядке и с шасси, и на фюзеляже ни пробоины, и на крыльях.

— Что, снова без приключений не обошлось? — Спросил Николай.

Ну так — алягер ком алягер — на войне как на войне. Привязалась четверка "мессеров", пришлось потрудиться, чтоб не свалиться… Зато отработал по полной программе — разведал все, и даже больше.

— По краю ходишь…

— Э, не скажи — я степень опасности осознаю, и вступаю в бой, только когда он неизбежен. Ладно, пошел я на КП, а потом в штаб…

Жека отправился на доклад к комполка, а после в штаб, и вскоре он, уже отмечал на большой, штабной карте, где на побережье, у немцев что. А когда вернулся в расположение эскадрильи, его ждал сюрприз — ребята где-то раздобыли отменные арбузы. Пока их уплетали, Евгений отвечал на расспросы товарищей о вылете, о продвижении наземных войск, и о нежданном бое. После разговор перешел на шутки, женщин и анекдоты. Жека знал парочку про авиацию, но удерживал себя, не рассказывал — боялся, не поймут. Остальные тоже нужно было тщательно фильтровать, убирать персонажей, которые сейчас неизвестны, оставлять только про зверей, животных, и супружеские нюансы с бытом и изменами.

Длились обычные будни военных летчиков, где присутствовали и смех и радости, и горести, и печали. Было место песне, а иногда и пляске. Но все это — после вылетов. А с утра и днем — политинформация, агитация, получение, и выполнение заданий. А в перерывах между ними — разбор полетов, изучение характеристик своих и вражеских самолетов, воздушные бои на деревянных модельках. Ну и конечно приемы пищи и физкультура. Так день за днем, они приближались к победе, до которой было, еще очень далеко.

А на фронтах ситуация была такова — советские войска Центрального фронта освободили Шостку, а войска Степного фронта прошли километров на тридцать южнее Харькова и как бы нависли флангом над донбасской группировкой противника. Враг, отступая, но мог стереть с лица земли многие населенные пункты.

На направлении, где воевал 240 ИАП, немцы, видимо боясь окружения, начали перебрасывать войска и технику на западный берег Днепра, торопясь увезти ценности из Донбасса. Переправа шла по днепропетровским мостам, из этого выткали боевые задачи, поставленные перед бомбардировщиками. Полк, в котором служил Евгений, получил задание прикрыть группу "Пе-2", что уже приелось, но… После тщательного изучения карт, выяснили — предстоит сложный и опасный полет. Сто шестьдесят километров над территорией, занятой противником, к цели и обратно.

— Горючего в обрез — протянул Жека, услышав о задании — туго придется, если завяжется бой…

Думал так не только он, вечером того же дня, по приказу командования, отобранная группа во главе с майором Подорожным, перелетела на Центральный харьковский аэродром. В Основу. Огромный такой аэродром, с бетонными капонирами, еще недавно занимали фашисты. На аэродроме всех встретили летчики-истребители 193-го братского полка, их 302 авиадивизии.

Этот полк, во главе с командиром Пятаковым, совместно с их группой должен был сопровождать бомбардировщики. Вскоре на аэродром сели и сами "Пешки". Командиром группы бомбардировщиков, был назначен испытанный летчик, майор Скоробогатов. Встреча с экипажами "ПЕ-2" была шумная, радостная — наконец-то увиделись и на земле.

Жека вместе с товарищами, принялся определять по позывным — кто есть кто, а вскоре, они все вместе шли по аэродрому, вспоминая совместные вылеты. Пока шли, у какого-то здания Иван Кожедуб увидел двухпудовую гирю, и не упустил случай показать на что способен. Его тут же, окружили летчики-бомбардировщики, и кто-то, хмыкнув, сказал:

— А, вон оно почему, такие перегрузки выдерживаете.

— И бочки, так лихо крутите.

Кто знает, может еще кто-нибудь решил повынимать гирю, но тут раздался властный голос Скоробогатова:

— На отдых, товарищи, на отдых! Завтра рано вставать — на рассвете предстоит ответственная задача. Поэтому пораньше ложитесь.

Разошлись. Выполнили распоряжение. Но на новом месте, да еще перед трудным боевым вылетом, усни, попробуй. Жека в мыслях как-то все больше обращался к реальному времени, а не к своей прошлой жизни. Если не считать родных и близких, тут у него было все — и любовь, и верные друзья, и товарищи, и кров, и небо. Не сразу, но все уснули, как-то это сделать удалось, и, проснувшись затемно, почти бодрыми, летчики приступили к подготовке.

Подготовка, основная задача возложена на мастеров бомбометания, а задача истребителей, сохранить "Пешки" в целости. И вот все в кабинах своих самолетов. Бомбардировщики запускают моторы, разбег, и они взлетают до восхода солнца. А время не ждет — дорога буквально каждая минута. И, истребители тоже идут на взлет. Вот они все уже в воздухе, вместе с восемнадцатью пикирующими бомбардировщиками, которым и приказано разбомбить днепропетровские мосты.

Все помнят — надо экономить горючее — все точно рассчитано по времени. "Пе-2" принимают боевой порядок, Евгений с товарищами и командирами, быстро пристраиваются к ним. Группа берет курс на Днепропетровск. Рассветает, в шлемофонах тихо — все соблюдают радиомолчание, чтобы не засек враг. Тянутся минуты лета, но вот и линия фронта. Жека уже привычно, ждет разрыва зенитных снарядов, но нет, все тихо. Очевидно, немцы их не ждали, и воздух спокоен.

Евгений присмотрелся — впереди широкая лента — это виден Днепр. Заметна и полоска через него — главный днепропетровский мост. В эфире по-прежнему тишина, все и так начеку. Жеке, кажется — противник их вот-вот заметит, встретит и начнется ожесточенная схватка. Но в воздухе по-прежнему все тихо. Еще немного и всходит солнце. Река засеребрилась. Из мглы начал выплывать Днепропетровск. Так сказать налетное время.

И действительно — слева впереди, в сопровождении истребителей, движется группа вражеских бомбардировщиков. Фашисты держали курс на Донбасс. "Мессеры" заметались — увидели самолеты страны Советов, но никто не нарушил боевой порядок, все молчали. Советские летчики знали — врага встретят их боевые товарищи с другого фронта. В общем, разминулись по-тихому.

… Подлет к цели. "Петляковы" вытягиваются в кильватер — по девятке, тремя звеньями. И отвесно несутся вниз. По-своему завораживающее зрелище — они великолепно пикируют. Евгений удивился:

— Вот чудеса — такой крупный объект, а зенитки не стреляют!? Как бы, не накрыли при атаке…

Но зенитки молчат, и бомбы летят в цель. Скоробогатов с пикирования бросает бомбы точно в основание моста у самого берега. Смертоносный груз сброшен, теперь можно и выходить из пике. Пилоты самолетов сопровождения ни на миг, не теряют бдительность — от немцев всего можно ждать. Но вот задание выполнено. Группа снова быстро принимает боевой порядок. Истребители непосредственного прикрытия сзади в форме подковы подковой, зорко оберегают бомбардировщики. Сверху — сковывающая группа, на случай встречи с истребителями. Только все построились, как сзади, поднялась стена, сплошного зенитного огня. Но поздно — дело уже сделано… Только теперь враг их точно засек, надо ждать истребителей.

В наушниках раздалось:

— Всем внимание! Усилить осмотрительность!

Но все и так настороже, Евгений лишь немного напрягся — в такой огромной группе летать, это не звеном против тридцати. Атакующих неприятельских самолетов не видно, по пути обратно никого, и лишь ближе к полпути, заметили погоню. "Худые" догнали их у самой линии фронта.

— Большая группа "мессеров" на хвосте!

— Понял — перехватываем.

Летчики 193 полка — сковывающая группа, тут же лихо развернулась на противника. Жеке и его однополчанам, тоже хотелось подраться с фашистами! Но раздался голос майора Подорожного:

— Летите, как летели.

И действительно, обернувшись Евгений, видел — противник в бой не вступил и повернул вспять.

— Всегда бы так — буркнул Жека. — Может, всем скопом до Берлина драпанете?

Путь домой спокоен, но от этого, кажется, более длителен. Но вот пилоты бомбардировщиков, благодарят за сопровождение, и уходят, а группа "Лавочкиных", успешно садится на своем аэродроме…

Евгений покинул кабину, вылез на крыло, и спрыгнул на землю. Мысленно подумал, что хорошо вот так, хотя бы частично знать — что будет дальше? А дальше пока полк пока останется на аэродроме Большая Даниловка, и будет действовать над Днепром, на участке Мишурин Рог — Бородаевка. И ничего, особо примечательного не случится — для всего полка, по крайней мере. А для него самого — неизвестно.

Тем временем наземные войска Степного фронта, непрерывно ведя бои, продвигались к Днепру. Фашистские захватчики отходили к Кременчугу. Видимо оккупанты рассчитывали укрыться за Восточным валом — так они называли укрепленный рубеж по высокому правому берегу Днепра. Там по данным разведки строилось множество долговременных оборонительных сооружений. Враг оказывал упорное сопротивление. Но все же, отступал. И когда летчики мерили расстояние от линии фронта до Днепра по карте — оно все сокращалось.

— Когда же и мы, перебазируемся ближе к передовой? — Говорили летчики.

Приближалась не календарная, а природная осень, и полк, а в частности летный состав, усиленно готовился к непогоде и ненастью. Летчики наблюдали за поведением самолета на малой высоте, изучали, как воздействуют на полет воздушные потоки у земли. И как влияет на психику пилота и сам бой, когда земля рядом. А так же отрабатывали новые боевые порядки и тактику ведения боя на малой высоте. Учитывая возможную плохую видимость, готовились пилотировать самолеты по приборам, так как во время боя непроизвольно можно попасть в облака. Помощник комполка, частенько говаривал:

— Хорошенько запомните — при невнимательности и просчетах в технике пилотирования в этих условиях можно столкнуться с землей!

И все, не только в теории изучали пилотаж на малой высоте вплоть до бреющего: прилетая с боевого задания, выполняли его, овладевая техникой полета. Жеке все это приносило хоть какой-то интерес, и соответственно настрой.

Наконец его полк, а одновременно с ним, и братский 193-й авиаполк перелетели в район Полтавы, на недавно освобожденный аэродром.

Отсюда неприятельские самолеты вылетали бомбить Москву, Горький и другие города. Отсюда, когда опытная группа, в которую назначили Евгения, вылетела сопровождать "Пешку"-разведчика, взлетали "мессершмитты", сбившие Мишу Никитина. Немцы отступая, успели уничтожить все здания на аэродроме, оставив его голым. Лишь каким-то чудом уцелел один дом, одиноко видневшийся среди развалин. В нем-то летчикам и отвели ночлег.

— Уж не уловка врага ли это? — Заметил Семен Петраков. — Заминировали тут все, мы войдем и все взлетим на воздух…

— Наврядли — ответил ему Амелин. — Саперы тут хорошо поработали. Все проверили, так что будь спокоен.

Делать нечего, несмотря на сомнения, заночевали там, где можно. А наутро опа — экскурсия — погода нелетная, и, пока техники приводят в порядок самолеты, а другие службы — аэродром, летчики едут в Полтаву. На грузовике, который нещадно трясет, но это лучше чем сидеть на приколе. Приехали, посмотрели небольшой, но старинный город. Он по-своему прекрасен, расположен на берегу Ворсклы, но повсюду следы недавних боев — развалины, если не сказать руины, и повсюду пепелища. Везде немецкие автомобили, орудия, теперь уже трофейные, ведь их впопыхах оставили гитлеровцы.

Проезжая по улицам, Жека отмечал, как душевно, и радостно приветствуют их жители, и они им тоже махали руками, кричим слова приветствий. Внезапно за машиной побежала старая, седая женщина. Она что-то кричала и протягивала руки. Водитель притормозил, и все, кто был в кузове, услышали:

— Сынки, гоните фашистов с нашей земли! Смерть им!

Водитель тронулся, старушка отстала, а все, глядя на нее, ответили:

— Смерть захватчикам!

Посмотрели, вернулись на аэродром. Ночь прошла без чрезвычайных происшествий, кроме того, что над окраиной аэродрома пролетел фашистский разведчик. Утром как всегда политинформация, и известие — войска трех фронтов — Центрального, Воронежского и Степного — вышли к Днепру. И захватили плацдарм на протяжении шестиста километров, от Лоева до Днепропетровска. В этот день, в полку зачитывалось и обсуждалось обращение военного совета фронта. В нем говорилось, что истребительная авиация призвана оказать помощь войскам во время форсирования Днепра. Это значило, чем надежнее будет прикрытие, тем быстрее будет освобождена Правобережная Украина.

… Конец сентября войска Степного фронта форсировали Днепр на участке Мишурин Рог, Домоткань, они освобождают Кременчуг. Все знают — наземная обстановка в районе переправ и плацдарма крайне сложна. Ведь правый берег выше и у немцев все на виду. Да и к тому же войска все время под угрозой налета воздушных сил противника.

Жека помнил, как его сбили на У-2, помнил ребят, которые его выручили, и немного ощутил как там, на самом переднем крае. Вылетая на задания, он понимал, как непросто дается переправа — там внизу, с великим мужеством, отвагой, и упорством, разновозрастные мужи форсировали Днепр. Не просто реку, а мощную водную преграду. Но ее преодолевали, и проявили при этом, поистине массовый героизм.

Множество подвигов свершили в те дни и советские летчики, награды которых, всего пятьдесят лет обесценятся, и ими будут торговать. 240 и 193 истребительным полкам, поставлена задача — надежно прикрывать переправы и плацдарм. Но расстояние от аэродрома до Днепра большое. Топливо по возвращению будет на пределе, и можно только быстро провести скоротечный бой и возвратиться.

… Раннее, сентябрьское утро. Вылет снова смешанной группы — наверное, комполка задумывает какие-то перемены, заставляет летчиков летать в разных парах, и исполнять разные роли. Может, будут какие-то подвижки в комсоставе, и в званиях летчиков. В любом случае — все для прикрытия войск, переправлявшихся через Днепр в районе Домоткань — Куцеваловка.

Линия фронта, вот и Днепр, но из-за недостатка горючего, над переправами пробыли недолго. Если не хочешь проблем — пора возвращаться, и Иван это понимает. Разворот курсом на восток. И тут вдали, за левым берегом, Жека заметил самолет, летящий навстречу.

Расстояние еще большое — но как будто "Пе-2". А сзади две точки — по всей видимости, истребители прикрытия. Вот тогда-то Жека и встретил противника, бой с которым возможно мог открыть дверцу в его, Евгения будущее. Это был не фашистский ас, и не какой-то новый, германский секретный самолет. Это была "Рама", которую он и встретил сразу после провала в прошлое.

Такой же разведчик рыскал и тут. И понятно почему. В воздушных боях над Днепром и плацдармами, противник нес большие потери. И немецкое командование усилило огонь дальнобойной артиллерии по переправам. Для корректировки их огня, Люфтваффе и высылало "Фокке-Вульфы-189". А их экипажи не только корректировали огонь артиллерии, но и вели разведку перегруппировки и подхода войск. Такой экипаж, как правило, состоял из опытных немецких офицеров, специально подготовленных для выполнения таких задач. С борта самолета они передавали разведданные, своему командованию.

Жека быстро подумав, сообщил об этом товарищам.

— Не то противник, не то свой? — Усомнился Кожедуб, под началом, которого и летели.

Время как раз идти на снижение, чтобы не так долго терять высоту в районе аэродрома. Но все знают правило — пока не опознал самолет, принимай его за противника.

— Соколы! Летим пока с ним, на одном уровне, пока не опознаем — принимает решение Иван.

Жека всмотрелся — да это же "Рама", а за ней два "мессера". Это поняли и остальные. "Рама" летела на высоте три с половиной тысячи метров, а для корректировщика это было для нее, необыкновенно высоко. Обычно, "Рамы" держалась на малой высоте, прикрываясь облаками. А этот вражеский самолет нагло шел прямо на группу "Лавочкиных" — это было странно, но видно, экипаж был уверен, что проскочит.

Евгений ели удерживался, чтобы ни дать газ, покинуть строй, и всадить в неприятеля очередь. Да и время терять было нельзя — немецкий разведчик, мог штопором уйти вниз. А там, и на территорию, занятую фашистскими войсками. Жека закусив губу, мгновенно раздумывал — выйти из группы, или нет? Но тут Кожедуб передал приказ:

— Все вдруг! — Это означало — всем быстрый разворот.

Он и сам быстро разворачивается на 180 градусов. и идет на сближение. Жеке не успеть — он летит далеко не первым. Как бы там не вышло — самолет противника заметался. Атака. Длинная очередь — и "Рама" начала падать. И тут вот он шанс:

— Добейте его!

Тут уж Евгений постарался, крикнул Михаилу:

— Атакуем! — И нажал на гашетку, еще издали.

Попадание. Но ничего — ни вспышек, ни переноса. А может, потому что не он один попал — ребята тренировались так рьяно, что на землю от "Рамы" полетели одни лишь обломки.

— Вот черт — проворчал Жека — не удалось…

Он осмотрелся — от "мессеров" и след простыл, да и назад нужно уже немедленно. На этот раз гоняться больше не за кем, но краткий срок пребывания над переправами, удручал. Это расстраивало, и летчики только и думали — когда же будет перелет на передовой аэродром? Всем хотелось дольше оставаться на прикрытии. А пока со снижением возвращение. Все дотянули, и сели без эксцессов.

Ожидания начали оправдываться, и вскоре все стали изучать подходы к новому аэродрому. Комполка, летавший туда на разведку, сообщил, что немцы пытались его перепахать, но не успели — провели лишь несколько борозд. Плуг бросили прямо на летном поле.

— Так что товарищи — перелетаем. Сейчас там работает передовая команда БАО — заравнивала борозды. Думаю, все сядут без поблеем.

Так оно и вышло. И уже подлетая к аэродрому в Касьянах, Жека заметил борозды. Касьяны — деревня, разбросанная у оврага. Куда же приземляться? Наткнешься на такую борозду — можно и стойку шасси сломать, и закозлить. Но с земли передали:

— Садитесь спокойно!

— Понял.

— Понял.

— Понял.

Сели, и плуг стал, заметен, только когда вылезли из кабин. Посыпались шутки:

— Глядите, каким оружием фрицы пытаются нас задержать.

— Используют все что можно.

Это было правдой — опасения по поводу одинокого жилого дома на полтавском аэродроме подтвердились. Там оказались заминированы часть подвала, и помещение под лестницей. Были там замурованные бомбы, и к ним шла проводка от приемника, установленного на окраине аэродрома. Вот потому-то, ночью над окраиной аэродрома и летал немецкий разведчик. И по сигналу с него, когда все спали в этом доме, реле сработало. И взрыв не произошел, только потому, что утром того дня, связисты случайно перерезали проводку от приемника к бомбам.

Настало время рассредоточивать самолеты. "Лавочкины" их первой разместили на поляне вдоль домов, второй — чуть подальше, а третьей — за околицей деревни.

— Вот теперь начнется — подумал Евгений.

И началась напряженная боевая работа. Первое время вылетали поэскадрильно, прикрывали переправы и плацдармы — их героически отстаивали и расширяли, советские наземные войска. Прикрывали и подходы войск к Днепру, и коммуникации на левом берегу..

30 сентября Жека, уже в третий раз в составе своей эскадрильи, вылетел прикрывать плацдарм, в район Бородаевки. Боевой порядок такой: впереди Амелин и его ведомый Игорь Середа, за ними — два звена — пары Петракова, Саркисяна, Гаврилюка, и Арвеладзе. А Жека сегодня летает замыкающим.

Внизу, как на Курской Дуге, только размахом поменьше — на плацдарме, ведутся ожесточенные танковые бои. А в небе, происходит осмотр воздушного пространства. Воздушного противника не видно. Все вроде бы спокойно. В наушниках шлемофона обычное потрескивание. И вдруг сквозь треск отчетливо раздается позывной комэска:

— Сокол-11! Сокол-11! Юго-западнее Бородаевки появились большая группа бомбардировщиков. Немедленно атаковать!

— Понял. Противника вижу. Атакую!

Эскадрилья стремительно поворачивает, и летит в указанном направлении. Жека, хоть его положение и непривычно, постарался осмотреться — впереди, ниже их, восемнадцать бомбардировщиков. Они уже вошли в пикирование, и некоторые уже начали бросать бомбы. Вражеских истребителей не видно. А внизу боевые побратимы, и не важно, что это пехотинцы, артиллеристы, танкисты.

Они с надеждой смотрят на группу "Лавочкиных", они ждут помощи. И долг летчиков эскадрильи, быстрее помочь им. Осознание воинского долга, постепенно овладевает всеми. И они, отвесно пикируют с высоты трех тысяч метров, развивая максимальную скорость. Быстрое сближение. Жеке в конце всех, прицеливаться трудновато.

Амелин открывает огонь по головному "Юнкерсу", хочет внести панику в боевой порядок. И едва не врезаюсь во вражеский строй. Стрелки тут же открывают ответный огонь. Боевые товарищи Евгения, маневрируют, кидают самолеты из стороны в сторону, и уклоняются от трасс.

— Расходимся! — Звучит команда.

И Жеке приходиться выбирать — действовать в одиночку, или пристроиться к чьей-то паре, и лететь как когда-то тройкой. Но тогда, кто-то должен стать командиром звена, с двумя ведомыми. Нет, лучше уж самому, раз не договорились заранее…

Пока пилоты бомбардировщиков, не догадались, или не успели, сгруппироваться в оборонительный круг, Евгений атакует сам. Появляется то сбоку, то вверху, то внизу. И его неожиданные маневры, точность, быстрота действия вызывают во вражеском строю смятение. А его товарищи успевают сбить нескольких крайних. Но вот "Юнкерсы" прекращают бомбить, выходят из пикирования, а некоторые не прицельно сбрасывают бомбы. И все-таки выстраиваются в оборонительный круг.

Частично задание по прикрытию выполнено. Но противник не ушел. Значит, необходимо сбить хотя бы еще один бомбардировщик. Тогда враг будет деморализован и уйдет — это уже много раз проверено. Эти мысли быстро проносятся в голове Евгения, и он, маневрируя, быстро пристраивается к одному из бомбардировщиков снизу. Палец вдавливает гашетку. Огонь. Жека стреляет практически в упор, и "Юнкерс" охваченный пламенем, падает. Его еще и добивают друзья, что Жеке на руку — пускай запишут на свой счет.

И, как и следовало ожидать — остальные бомбардировщики, стараются поспешно уйти, и беспорядочно сбрасывают бомбы. Но все-таки и отстреливаются. Мимо самолета Евгения, несутся трассирующие пули. Но все равно задание можно считать выполненным. И Амелин передает:

— Задание выполнено.

И в ответ звучит:

— Возвращайтесь домой!

Эскадрилья снова собирается в боевой порядок, и берет курс на восток. Пока летели, Жека как-то не особо размышлял. Но как только пообедали, мысли снова заскакали с одного на другое. В такие моменты он уходил в себя, и просчитывал варианты своего вписывания в послевоенную жизнь. Он знал будущее, от того его мысли иногда заходили вообще не туда. Ведь он знал — через время многие советские люди, и их дети, будут стремиться на заработки, или эмиграцию в Европу. Но сейчас туда было не попасть. Это будет предательством. И страны, и товарищей, и себя…

Тем временем, вступил в свои права октябрь, и в его первых числах, советские войска, еще больше расширили плацдарм на правом берегу Днепра. Им пришлось отбивать ожесточенные контратаки противника. Немцы усилили авиа налеты — группами по двадцать-тридцать бомбардировщиков в сопровождении большого количества истребителей.

И когда летчики полка барражировали над днепровскими переправами, им часто сообщала о появлении противника, девушка со станции наведения. И это будоражило в Жеке, воспоминания о Кате, которую он теперь никак не мог увидеть. Потому сердце екало, когда в шлемофоне раздавался женский голосок:

— Сокол. Сокол! Это я — "Пуля". Появились самолеты противника. Приближаются с юга. Соколики, бейте их крепче, крепче бейте!

И над плацдармом и переправами разгорелись ожесточенные воздушные бои. По нескольку раз в день летчики 240 полка прилетали на прикрытие с небольшими промежутками во времени. Счет шел на минуты: одна группа улетала, через несколько минут прилетала следующая. Иногда группы по приказу командования перенацеливались — высылались на прикрытие других, более ответственных участков.

Летчики полка продолжали вылетать по нескольку раз в день, но теперь уже большими группами — по две эскадрильи, часто всем полком. Водили группы опытные командиры: сам комполка Подорожный, его помощник Семенов, штурман полка Яманов — кто-нибудь из них. А на КП на правом берегу Днепра, воздушными боями постоянно руководили командиры их авиадивизии и авиакорпуса — полковник Литвинов и генерал-майор Подгорный. И в этих групповых боях крепла дружба между эскадрильями, счет полка рос.

Гибкое и четкое командование, наводящее управление с земли, слаженность действий позволяли истребительной авиации перехватывать врага на дальних подступах к линии фронта. И наконец, захватить господство в воздухе. А в это время штурмовая и бомбардировочная авиация их 5-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант Горюнов, наносила сокрушительные удары по подходящим немецким резервам.

… Как-то раз, полк под командованием капитана Семенова прикрывал переправы в районе Куцеваловка — Домоткань. Вдруг в наушниках прозвучал голос командира корпуса, находящегося на КП:

— Соколы — внимание! Приближается большая группа бомбардировщиков.

Жека покрутил головой — со стороны солнца, появился целый рой самолетов, и гадать тут нечего — бомбардировщики в сопровождении истребителей.

Тут же в наушниках звучит голос Семенова:

— Первой эскадрилье сковать "худых! Остальным атаковать "лапотники"!

Жека добавил скорость, его эскадрилья уже ринулась наперерез истребителям, которые выдвигались им навстречу. Вторую эскадрилию Евстигнеева, и третью Кожедуба — Семенов повел в атаку на "юнкерсы". Но все — больше смотреть некогда — есть, кем заняться. Лобовая атака, мощный огонь, но часть "мессеров" не принимая боя, отделяется, от своих. Она мчится в лоб второй и третьей эскадрильям. За ними не погонишься — задание четкое связать боем, а раздвоиться приказа не было. Что ж там им дадут не только отпор, но и прикурить…

Евгений хоть и некогда, но старается так стрелять, чтобы враг, уклоняясь, подставился под огонь его товарищей, но он успевает отметить. Как рядом действительно, происходит встречная перестрелка короткими очередями, и "мессеры" рассеиваются. Бомбардировщики заметались — экипажи заметили, что прикрытия нет. И вторая, и третья, не мешкали — зашли на них сверху. Быстро сблизились. Атаку провели сзади, до подхода к плацдарму, над головами немцев. Не сговариваясь, летчики полка, открыли огонь. Все быстро, мастерски, и хищно — на то, и истребители. И все вышло очень удачно — сбили более десятка фашистских самолетов, сами не потеряли ни одного.

Вот так, немцев и громили, и они, тщетно добиваясь господства в воздухе, шли на всяческие уловки и ухищрения. Гитлеровцы, спешно пополнили свой воздушный флот, новыми типами самолетов. Улучшали, модернизировали все те же "мессершмитты" и "фокке-вульфы", порой используя только их основу, базу.

Но советские конструкторы шли впереди и давали фронту еще более совершенные машины. Впрочем, все это было известно Евгению заранее, он просто как бы фиксировал, в голове, то, что должно сбыться, и сбылось. И лелеял надежду, что о нем не забыли, те, сверхъестественные силы, которые забросили его сюда. И строил предположения — может, он должен кого-то найти, спасти, или наоборот — уничтожить? И возможно тогда, вернется в свое время. Но как понять кого?