Не знаю, каким я был спутником для Марии в оставшееся время бала; старался быть таким, как обычно, но, если честно, не уверен, что получилось. Вроде бы княжна уходила домой довольная. Но вот пилоты и Борис мои метания в последующие дни засекли на раз. И если приятель списал мои ответы невпопад на предэкзаменационный мандраж, то Олег с Алексеем в подобную причину не поверили.

— Выкладывай! — отловили они меня на берегу Невы, куда я выбрался в очередной раз проветриться.

Решение мной к тому моменту уже было принято, разве что детали осталось додумать, так что играть в молчанку не имело смысла. И да, я прекрасно осознавал, что, открывшись, не оставляю им выбора, потому что сама их суть не позволит им поступить по-другому. Но и мне особого выбора, к сожалению, не оставили.

На удивление, рассказ не удостоился ни одного комментария даже от обычно эмоционального Шамана. Что-то где-то сдохло.

Первым отмер Земеля:

— Лех, напомни — сколько по этикету он может взять сопровождающих? Троих или четверых?

— Так с ходу и не соображу. Как родственник он вообще должен один явиться. Хотя…

— Не-э! Не родственник! Смотри, он — дворянин, не родственник, совершеннолетний…

— Почему не родственник? Князь от своего отцовства не отказывается, — встрял я.

— Он кому-то постороннему тебя представлял как своего сына? — парировал Олег. — Нет! Даже как просто родственника не представлял. Дома он может говорить что угодно, но пока информация не подтверждена при посторонних свидетелях… Ты понял!

— Принимается, — отозвался Алексей, — и позвал он тебя не в гости, а в совместный поход.

— Богомолье-то с каких пор походом стало?

— А тут — спорно! Если бы поездка на один день планировалась, то максимум один сопровождающий с твоей стороны, а у вас якобы на две недели путешествие запланировано. В общем, Олег прав, троих-четверых можешь смело брать! Я, Зема и Бок — идеальная команда!

— Бока я не хотел звать.

— Это еще почему?! — чуть ли не в унисон спросили пилоты.

— Во-первых, он из нас единственный семейный, — шатаясь по детским домам в Сашиной компании, я выслушал множество подробностей о жизни его дочери, так что отлично понимал, кто является центром его вселенной, — во-вторых, кто-то должен присмотреть за «Кистенем» в наше отсутствие.

— Две недели у нас и Окунев с Францевым прекрасно справятся, в Москве тоже кто-нибудь найдется, а вот Бока, ручаюсь, оскорбишь на всю жизнь. Это ж как… не знаю… как открыто в нем усомниться!

— Алексей! Я как раз не сомневаюсь — если я Саше все как есть расскажу, то он автоматически будет настаивать идти с нами! Думаете, я не понимаю этого? Я вас-то в это втягиваю и погано себя ощущаю, заставляя решать мои проблемы! А у него дочь!

— Вот чувствуется иногда, что воспитывали тебя не как нас! — заметил Алексей. — Или это общение с торгашами на тебя так повлияло? Император! Лично! Попросил наш род в твоем лице о службе! У меня одна эта мысль в голове не укладывается! А ты?!

— Леха! Эта служба — билет в один конец! Ты так веришь в отцовские чувства Павла? Я вот — нет! В таких делах свидетелей не оставляют. Предыдущий его сын из подобного богомолья не вернулся. Ну черт с ним! Может быть, меня он в живых и оставит, давайте не думать о нем плохо, не имея фактов: мало ли что с парнем случилось! Но вы-то! Вы ему никто!

— И что? — Все мои аргументы разбились об этот вопрос. Махнув рукой, отошел от них по берегу, стараясь успокоиться. В некоторых вопросах мы действительно мыслили очень по-разному.

— Ладно, признаю — был не прав. У Бока спрошу. Довольны? — вернулся я к ним, пройдясь вдоль реки несколько шагов туда и обратно. — Значит, говорите, три-четыре человека… и это будет нормально…

— На самом деле — абсолютно ненормально! — с ухмылкой заявил Алексей. — Но вся прелесть в том, что князь сам себя загнал в ловушку: пока он во всеуслышание не признал тебя сыном — а он, как я понял, вовсе не собирается этого делать — ты имеешь полное право опираться на этикет и иметь собственную охрану! Еще и твоя молодость нам на руку играет. Такое подчеркнутое следование традиции, конечно, выставляет тебя обиженным и неуравновешенным юнцом — типа: «Вот не признаете вы меня — а я тогда так отвечу!» — Но тебе не все ли равно? А князя скорее позабавит этот демарш, чем насторожит.

— Блин, вот откуда ты все это знаешь, а?

— Учили. Ты же знаешь, мой отец — простой охотник, читать-писать умел — и ладно. Так что, купив титул, особо в общество не стремился, знал, что их с матерью там не примут. А вот когда у меня вдруг источник на уровне с клановыми оказался да сестра следом почти так же выдала, тут уж он наизнанку вывернулся, а нам, детям, постарался дать лучшее образование и воспитание. Я своего гувернера до сих пор с содроганием вспоминаю! И с благодарностью тоже. Потом в летном я среди элиты вращался, волей-неволей и там нахватался. И, кстати, возможно в вашем училище подобный курс был, просто ты его в бегах пропустил. Вспомни своих одноклассников: много их без сопровождения по улицам ходит?

Напряг память. А ведь и правда — почти всех из школы встречали. О клановых вообще разговора нет — за тем же Сергеем или Ларисой постоянно по две машины приезжали, это только внутри гимназии присутствие сторонней охраны было запрещено. Да и менее именитых деток не оставляли без присмотра. И когда у нас с Борисом в конце осени образовался эскорт из кистеневцев, это тоже ни у кого вопросов не вызвало — обычное положение вещей. Выходит, зря переживал?

— Раз ты им нужен, то на конфликт в самом начале они не пойдут, — словно в ответ на мои мысли произнес Олег. — Не забывай — у них в любом случае численный перевес будет. К тому же сопровождение сопровождением, а доспехи нам никто взять не даст, а без них мы можем гораздо меньше.

— Насчет доспехов есть у меня одна шальная идейка. Надо будет с Александром Леонидовичем на эту тему поговорить. Что-то, может, и выгорит…

— ?.. — Пилоты дружно уставились на меня с одинаковым интересом на лицах.

— Система накопителей с бушаринской доработкой должна вполне компактной стать — можно попробовать к бронику прицепить. С вашими габаритами небольшое утолщение не должно в глаза бросаться. И по весу килограмм пять всего будет. Этот дополнительный вес, конечно, на своем хребте тащить придется, но, считай, мощь та же, что и в МБК будет. Вот с полетами, к сожалению, ничего не сделать.

— Пять кило? Смеешься? Да мы их даже не заметим!

— Это ты сейчас так говоришь! А протаскаешь их на себе целый день, да по болоту! Вот тогда посмотрим, как запоешь!

— Ради дополнительных ста процентов к источнику?! И спою, и станцую! От сырости заизолировать не забудьте только. Не знаю насчет болот, место нам неизвестно, но лето дождливое обещают.

— Скажу профу, пусть подумает. Значит, вы и Бок. Еще Милославский наверняка своего человека всучит. Интересно только, каким образом?

— Держу пари, это Василий будет! — усмехнулся Земеля.

— Рогов? Ну, где-то логично, с ним мы найдем общий язык! Только… А, к черту гадание! Вчерне принимается. Все равно война план покажет. Давайте еще прикинем, каких подлянок нам от них ожидать и как с ними бороться?

Проговорив до самого заката, наметили план действий. Отвлекать Бушарина от основной работы не хотелось, но только его гений мог нам помочь сделать это мероприятие менее безнадежным.

Оракулом в нашей компании следовало бы назначить Земелю — его слова о капитане Рогове оказались пророческими. Замаскированный Василий появился на пороге «Кистеня» всего через пару дней.

— О, пропажа нашлась! Привет, капитан! — поприветствовал я гостя. Земеля недоуменно посмотрел на входящего в двери одного из наших московских бойцов.

— Э-э-э… — протянули они в один голос. — Ты не перегрелся? — спросил Олег.

— Зема! Это тот случай, когда глазам верить нельзя. Вспомни блондинку на красной машинке!

Олег перевел взгляд с меня на вновь прибывшего, оценивая в свете новой информации.

— По крайней мере, тот тоже Василий, так что путаться не буду. Привет, капитан!

— Берите выше — майор! — похвастался пэгэбэшник. — Но как ты меня узнал? Мне гарантировали, что меня мать родная в ближайшие три месяца не узнает! Я перед сослуживцами специально крутился, меня один Док только признал, и то не сразу!

— Док тебя знает небось? Да еще, поди, лечил неоднократно?

— Ну да.

— Вот тебе и ответ.

— И что, любой одаренный врач вот так запросто опознает своих пациентов?

— Нет, конечно. Только тех, которых хорошо знает. Но тут уж никакая маскировка не спасет.

— Но ты же меня не лечил никогда! И знакомы мы не так уж долго!

— Василь, я почти целый день смотрел на тебя и мечтал убить. Изучил до последней царапины! Да я лучше тебя человек десять только знаю! Цени!

— Мм… — не нашелся что ответить пэгэбэшник.

— Так! Я смотрю, у вас давняя история отношений! — вмешался Олег. — Только давайте минувшие дни вспоминать в другой раз. Как понимаю, вам пошушукаться нужно? Я тогда пойду пройдусь, у бухгалтеров чаю попью. — С этими словами он оставил нас вдвоем в своем кабинете, удалившись в единственный заповедник женского пола в «Кистене».

— Насчет «убить» ты серьезно? — спросил Василий, едва закрылась дверь за Олегом.

— Сейчас уже нет, а тогда очень хотелось. Проехали!

— Извини, но мне желательно это точно знать. У меня впервые такое расплывчатое задание: как я понял, мне с тобой лезть куда-то к черту на рога, причем ты за главного… Ни координат, ни подробностей, ни сроков! Знаешь, в гробу я видел такие задания!

— Аналогично! И, заметь, меня тоже никто не спрашивал! А начет «убить», так извини, мы с тобой в равном положении. Хотя чего я туплю? Ты собираешься меня убить? — Зачем гадать, когда у меня есть возможность точно узнать?

— Нет.

— А хочешь?

— Нет… вроде бы…

— А приказ у тебя есть меня убить? При каком-нибудь раскладе… — Пока что Рогов честен в своих ответах, но он может выполнить приказ и с искренним сожалением в душе.

— Насчет тебя у меня приказ: без тебя не возвращаться! До меня его лично Милославский довел. Я думал, наш генерал жути нагонять умеет, но тут мне такие кары обещали! Проще самому сразу повеситься, а потом еще кремироваться на всякий случай. Кто вас, великих одаренных, знает? Поднимете еще потом!

— Повторяю: у тебя есть приказ меня убить, если что-то пойдет не так? Отвечай — да или нет? — Милославский мог говорить одно, а непосредственный командир Рогова — другое. И желательно понять это до начала авантюры.

— Нет!

— Тогда добро пожаловать в наш дружный коллектив смертничков!

— Коллектив?

— Да, поедем я, Олег, Алексей и Александр. Теперь еще и ты до кучи. Будете изображать мою свиту.

— Только мы?

— Если бы! — Кто-то начал ломиться в кабинет в поисках Олега. — Слушай, если ты Поморцева отыгрываешь — иди на «Касатку», у нас на базе устроишься. Никого это не удивит, там специально для этих целей гостевой дом стоит. Там и поговорим, а то здесь — сам видишь. Что, кстати, с самим Поморцевым сейчас?

— В больницу с аппендицитом загремел. Неделю там, потом отпуск на восстановление… Где-то во второй половине июня только выйдет.

— Рановато, но это я сам решу. Иди, но только сам понимаешь, Олег тебя для правдоподобия в смены включит. Как бы не с завтрашнего дня. Не переживай, зарплату начислим по майорской ставке!

— Да иди ты!

— А вот этого не надо! Не забывай — я здесь хозяин. И слушаются меня наравне с остальным начальством в лице Олега и Алексея, которые для тебя теперь Олег Петрович и Алексей Васильевич. А будешь посылать начальство — тебя просто не поймут. И меня, кстати.

Остатки мая вместе с началом июня пролетели незаметно. Мое время по-прежнему равномерно распределялось между учебой, перешедшей в консультации, а потом и экзамены, периодическим контролем «Кистеня» и бушаринской лаборатории, где проф собирал компактные каскады накопителей для пилотов. Мне подобный девайс не светил — как мы ни старались, но под моей одеждой наличие постороннего предмета было слишком заметно, хотя наручи схожего назначения я все же выцыганил и теперь усиленно к ним привыкал.

Как и раньше регулярно наносил визиты Полине Зиновьевне. Сейчас, когда я получил ответ на свой главный вопрос — какого черта им от меня надо? — меня заинтересовал новый: в курсе ли бабуля дел своего сына? С одной стороны, мне давно были заметны применяемые ею психологические приемы, призванные настроить меня как можно более лояльно к их семье. Любой наш разговор так или иначе затрагивал тему: как хорошо быть Потемкиным и как плохо — никем. С другой — а с чего ей утверждать обратное? Вникнув в тему, я уже знал, что хороший бастард род не позорит, а укрепляет. А я, отбросим ложную скромность, со всеми своими связями и знакомствами смотрелся очень перспективно. И, честно скажу, верить, что эта женщина готовит меня в жертву ради процветания клана, не хотелось. А хотелось надеяться, что Павел использует ее втемную, играя на чистых родственных чувствах. Но доля сомнений оставалась.

Все так же ходил на деловые встречи с Борисом, число которых, правда, изрядно поуменьшилось. Черный усиленно готовился к сессии, опасаясь ударить в грязь лицом. Гораздо неожиданнее было наблюдать стремительно разворачивающийся телефонный роман между ним и Морозовой. Они, блин, даже поступать в один и тот же вуз на одну и ту же специальность собрались! На «Строительство» — кто бы сомневался! Благо от выпускников нашей гимназии, как и Царскосельского лицея, не требовалось сдавать никаких вступительных экзаменов, если в аттестате не было троек. При этом его штатная любовница Валентина по-прежнему регулярно появлялась на базе, командуя чернорабочими, разбивающими сад. Учитывая, что бригада, пашущая на наших будущих клумбах, состояла в основном из соотечественников Вана и Ли, надзор за ними очень быстро передоверялся китайцам, а дизайнерша уединялась с гасителем в его части дома. Глядя на этого достойного последователя Шамана на женском фронте, я только и мог что завидовать — и мое ложе, и душа были свободными. Я бы даже сказал — удручающе пустыми.

Бориса ставить в известность о настоящей подоплеке предстоящего паломничества по святым местам не стал, хотя и предупредил, что родне не доверяю. Он рвался составить мне компанию, но я охладил его пыл тем, что стройка ТРК вот-вот развернется, и контролировать ее кто-то из нас должен. С Иваном было сложнее — истерику на тему недоверия, а также слабости и ненужности преодолевали всем миром.

Экзамены меня не особо волновали, и, наверное, поэтому сдал их на одни «отлично», кроме обязательного к сдаче «Богословия» — по этому предмету требовался всего лишь зачет. Опять забыл поинтересоваться, как сдают этот предмет достаточно многочисленные, и даже обучающиеся в нашей гимназии, последователи Магомета. Некоторым тайнам, видимо, так и не суждено раскрыться.

Но напряжение ожидания ко второй половине июня можно было есть ложками, настолько густо оно окружало всех причастных. Поэтому вид прогибающегося под весом пилотов трапа потемкинской яхты я воспринял с облегчением. Встречавший нас представительный мужчина со смутно знакомым лицом отрекомендовался начальником охраны:

— У пилков Гаврила Акимович.

— Васин Егор Николаевич, — ответил я на крепкое рукопожатие, — а это мои люди: Васины Олег, Александр и Алексей, а также Поморцев Василий.

— Э-э-э… — наличие у меня собственных людей вызвало небольшую заминку, — приятно познакомиться. Обождите минутку на палубе.

Отойдя в сторону, он быстро переговорил с кем-то по рации — вероятно, с князем, после чего вернулся к нам:

— Они будут с вами?

— Да.

— Добро пожаловать на борт. Устраивайтесь пока в каютах, Борис вас проводит, — подоспевший по кивку своего начальника тезка нашего Черного согласно кивнул, — его сиятельство прибудет с минуты на минуту. Пока прошу не мешаться, через полчаса после отплытия — сбор в кают-компании.

Первый день получился сумбурный: пока все устроились, пока перезнакомились… А во второй половине дня мы уже прибыли к первой точке паломничества, куда дружно отправились на вечернюю службу.

Зато поутру яхта снялась с якоря затемно, унося нас куда-то в сторону от запланированного маршрута. Приключение началось.

— Чем-то озабочен? — раздался со спины голос Павла.

Я разогнулся от леера, на который облокотился, обозревая море, и обернулся к князю.

— Не вижу паруса «Режущей бури». — На второй яхте передвигалась Полина Зиновьевна с детьми.

— У нас другой маршрут. Удивлен?

— Не особо. Точнее — совсем не удивлен. Вы и богомолье — вещи в моем понимании несовместимые.

Павел тихо рассмеялся:

— Ты прав. Это моей матери кажется, что если не совершить этот вояж, то души наших родных так и не обретут покоя. Я в это давно не верю.

Постояли, помолчали. С погодой пока везло — небо хоть и хмурилось, но дождя в ближайшие сутки метеослужбы не обещали. Так же как не обещали его и старые кости кого-то из команды, чей разговор невольно услышал. Где-то далеко свинцовое небо переходило в зеркало воды, обогащая мир всеми оттенками серого. Умел бы рисовать — обязательно попытался бы передать этот сумрачный день на холсте.

— Так куда же мы идем? — задал я наконец ожидаемый собеседником вопрос.

— Искал когда-нибудь сокровища? — Павел так усиленно транслировал вокруг себя азарт и предвкушение, что я невольно проникся. Тем более что мои чувства были в чем-то этому созвучны.

— Только в детстве.

— И сокровища были какими-нибудь разноцветными камушками и прочей мелочью?

— Примерно. — На фоне ожидаемого куша разыскиваемые три года назад клады можно было и так назвать.

— Тогда настраивайся. Путешествие будет непростым, зато и узнаем мы друг друга к концу лучше, чем при любом другом способе.

— Меня смущает, что мы ничего с собой не взяли… — Кое-какие заготовки у нас с собой были, но демонстрировать Павлу готовность путешествовать по диколесью и болоту при ожидаемом вроде бы комфортном передвижении от одного монастыря до другого — явно не стоило.

— Экипировка и припасы будут. Своих людей можешь не тащить — у меня есть надежный отряд сопровождающих.

— Они пойдут с нами.

— Хорошо, — покладисто согласился князь, — четыре человека погоды не сделают, а если тебе так спокойнее…

Как оказалось, папаню я здорово недооценил. Оставшиеся два дня хода под парусами Павел посвятил завоевыванию наших симпатий. Наверное, именно о таком отце мечтал когда-то Егор, в других обстоятельствах и я бы не отказался от подобного родственника, да даже просто знакомого! Собеседником он был изумительным, а «флер очарования» держал постоянно, хотя мне было заметно, что ближе к ночи эта техника давалась ему уже с трудом. Зато своего он добился: его люди и так ловили любое его слово, а у нас первым «поплыл» менее защищенный Рогов, а потом и пилоты. Сложилось впечатление, что при длительном воздействии техника плавно переходит в мистический приворот. Мое положение с каждым часом казалось все более шатким. Сломался я в тот момент, когда Шаман, чью жизнь я когда-то вытянул и в чьей верности не сомневался ни секунды, начал обсуждать с кем-то из потемкинской свиты возможности устройства в их гвардию.

С темными мыслями пошел перед сном прогуляться по палубе. Вложив всю ненависть, сплюнул в пенный след с кормы. Мало было знать об особенностях этой техники, надо было еще и иметь с детства заложенное предубеждение против этой семейки!

Тяжелые шаги Земели прервали мое уныние. Олег встал рядом и тоже сплюнул за борт.

— Опасный человек. Ты уверен, что его не стоит превентивно?.. — и чиркнул пальцем по горлу. А с моего сердца сразу же свалился охренительной тяжести камень. Хотя бы один мой пилот все еще мой.

— Как ты?

— Как ты и говорил: симпатия, харизма, обаяние. Только всего слишком. Душно.

— Но остальные же повелись?

— Леха с Сашей? Не смеши меня. Кому служит дворянин?

— Отечеству, — вполголоса произнес я правильный отзыв. И, не дожидаясь следующего очевидного вопроса, продолжил: — А Отечество представляет император и род.

— Дальше сам делай выводы. Император дал нам задание, а наш род — это только мы. У Василия установки наверняка еще жестче. В душе он, может, будет кровью обливаться, но задание выполнит.

— Секундная задержка может обойтись дорого. — На это заявление Олегу было нечего ответить, так что какое-то время мы просто молчали.

— Иди-ка ты спать, мыслитель. Доживем — увидим.

Высадка, облачение, распределение припасов и снаряжения. Помимо нас пятерых с Павлом отправилось еще четырнадцать человек, включая злосчастного Упилкова. Я уже голову сломал, пытаясь сообразить, кого он мне напоминает, но мешала густая короткая бородка, скрывающая нижнюю часть лица. Обиднее всего будет, если потом окажется, что похож он на какого-нибудь знаменитого актера из прошлой жизни.

Пилоты и Рогов, вьющиеся вокруг Павла, по-прежнему нервировали. Впрочем, мне быстро стало не до этого — посчитав моих людей достаточно обработанными, князь целенаправленно принялся за меня. Слава богу, дорога редко позволяла вести беседу: приходилось внимательно смотреть, куда ставишь ногу. Тропы как таковой не было: под ногами чавкала жижа, периодически засасывая сапоги. Тут и там нередко слышалось крепкое словцо, с которым попавшие в грязевую ловушку выдирали оттуда конечности. В этих условиях относительно сухие участки воспринимались как манна небесная, но именно там на меня начинал наседать с разговорами Павел. Проведя почти целый день в облаке его техники, я согласился с Олегом — душно. Вдобавок марево щедро распыляемой князем силы здорово мешало обычному зрению — я уже давно держал свое видение постоянно включенным, привыкнув совмещать два взгляда на мир, и вынужденная необходимость урезать возможности вызывала страшное раздражение. Как будто перейти на черно-белый телевизор, да еще плохого качества, после цветного импортного.

Первая потеря настигла нас ближе к вечеру: совершенно обычная с виду поляна разверзлась под проводником, увлекая его в трясину.

— Назад! Все назад! — раздалась команда.

— Там же!.. Гошка, держись!

— Щукин! Наза-а-ад!!! — как ненормальный заорал Упилков бойцу, легшему плашмя и пытавшемуся аккуратно подобраться к барахтающемуся невезунчику.

— Спасите!!! А-а-а!!! — раздался страшный вопль от провала. — А-а-а!!! — Приглядевшись, я увидел, как поверхность воды рядом с держащимся за куст травы несчастным вскипела сотней всплесков и окрасилась бурым. — А-а-а!!! — продолжал орать он, дергаясь, как от короткого замыкания. Пальцы горемыки цеплялись за траву, сопротивляясь чему-то или кому-то, тянущему его вниз. Крик перешел в жуткий нечеловеческий вой, полный боли. — У-а-а!!! — Меткий выстрел, оглушивший мне левое ухо, положил конец мучениям бедолаги. Разжавшиеся руки быстро заскользили по траве и скрылись в трясине следом за остальным телом. Всплески и колебания мутной ряски подсказывали, что где-то в глубине у кого-то случился немаленький пир, но вот кому так повезло, мы так и не увидели. Щукин, в оцепенении застрявший на полпути к провалу, отмер и стал судорожно отползать с ненадежного участка.

— Что это было? — спросил я у князя.

— Местные обитатели несколько отличаются от обычной фауны болот. Правда, раньше они начинали попадаться позже. — Не обратив внимания на корявую противоречивость фразы, Павел обернулся к своему эсбэшнику: — Гаврила, ищите обход.

— Слушаюсь. — Выдав несколько команд на русском матерном и даже раздав пару-тройку плюх особо впечатленным, Упилков навел порядок в своем уменьшившемся войске и направил нас обходить опасное место. Разговорчики, и так не особо часто слышимые, окончательно затихли.

С виду безопасный участок, выбранный для ночлега, надежд не оправдал. Неширокий вытянутый гребень, лежащий поперек пути, одной стороной упирался в покинутые нами хляби, а со второй — в открытую воду. Не знаю, кем надо быть, чтобы в подобном месте, будучи одаренным воды, пойти по воду… В общем, один такой альтернативно одаренный в нашем отряде нашелся. Вставшего на четвереньки, чтобы дотянуться котелком до поверхности чистой воды, несколько довольно крупных зверей, отдаленно напоминающих выдр, уволокли под воду моментально. Сидя ближе всех, я слишком хорошо видел, как остро заточенные зубы полоснули по горлу идиота, не оставляя шансов на спасение. Выпущенные в воду автоматные очереди дело не поправили. Лихорадочная стрельба лишь заставила тварей отпустить добычу, и в прозрачной воде было хорошо заметно, как безжизненное тело сначала принялось дрейфовать, отдаляясь от нас, а потом было перехвачено темной тенью и спустилось на глубину. Желающих нырнуть и отобрать его у нового хищника не нашлось.

Идти куда-то еще не было сил.

— Зема! Сможешь прожарить окрестности? — обратился я к Олегу.

Поголовно светлые потемкинские маги с надеждой уставились на единственного темного в нашей команде. Олег не подвел. Каких только тварей не повсплывало после его ударов! Правда, возникла новая проблема: такое обилие бесхозной пищи однозначно должно было привлечь других хищников, но пилот объявил:

— Будите каждые два часа, буду повторять обработку. На ужин тоже разбудите! — и невозмутимо улегся спать на расстеленную подстилку. Пожалуй, даже мы с князем не удостоились в этот вечер большей заботы.

Устраиваясь на собственной лежанке, я думал, что впечатления дня не дадут уснуть, но провалился в сон мгновенно. На мою долю дежурств не досталось, так что проспал до самого утра, не слыша ни перекличек часовых, ни криков и драк за халявную еду ночных падальщиков, ни треска и шума Олеговых техник.

Утро туманное… Туман пришлось пережидать: после вчерашнего естественного отбора в отряде остались только здравомыслящие особи, и соваться дальше в условиях ограниченной видимости никто не рвался. Не спеша позавтракали. Олег, вставший рано, даже уху успел сварить из собственной добычи, позволив сэкономить припасы. Пользуясь туманом, я отвел пилота чуть в сторону и по уши накачал целительной энергией. Накопители накопителями, а потратился он за ночь немало, да еще спал урывками.

Местная живность поутру либо плавала кверху брюхом, либо жрала невезучих сородичей, мало интересуясь нами. Зато повезло с неместной: вспугнули медведя, вылавливающего из протоки медленно дрейфующую оглушенную рыбину. После всех произошедших накануне событий зверь послужил разрядкой — одаренные дружно вспомнили о своих возможностях и нашинковали несчастное животное сразу десятком водяных лезвий, не дав Земеле и шанса потратить силу. Вид распадающегося на кровоточащие куски мишки только у меня, не привыкшего к результатам водных техник, вызвал оторопь, остальные весело обсуждали, кто куда попал.

С началом полностью затопленной местности скорость передвижения окончательно упала. С тоской вспоминались вчерашние чавкающие тропы, где была хотя бы надежда при падении изгваздаться не полностью. Уйдя под воду в первый раз, применил придуманную еще на берегу тактику — две мощные струи из рук буквально вынесли меня обратно на мелководье. Следом за мной этот прием стали применять повсеместно. Были и минусы: окатывало всех рядом стоящих, а наколдованная водичка ощутимо холодила (даже в болоте она была теплее), зато и жертв от подводных обитателей пока не было.

Ко второй половине дня относительно сухие островки стали попадаться чаще, хотя идти по ним мешали сплошные заросли непонятного кустарника. Природа этого странного места поиздевалась над растением, придав ему зловещий образ, запросто послуживший бы отличной декорацией к малобюджетному фильму ужасов: огромные шипы, причудливо искривленные ветви, общий больной вид. Продираться сквозь эту живую изгородь было бы безумием, но одаренные быстро решили проблему: водные лезвия, пусть и небольшого диаметра, прорубали узкую просеку в зарослях. Каждые несколько минут двойку потратившихся впередиидущих сменяла отдохнувшая смена, но силы у восьми магов были не бесконечные, так что вскоре и Шамана с Боком включили в эту карусель. Земеля с подобной задачей справился бы лучше — он бы и пеньков не оставил, и проход пошире сделал бы — но идти тогда, к сожалению, пришлось бы по пожарищу, так что Олега на эту должность не ставили. Один из подобных островков, предварительно очистив середину, облюбовали для привала.

От непривычного похода я уже устал. Не столько физически, сколько морально: постоянная скученность, невозможность малейшего уединения, неизменная слежка. Еще и папаша, будь он неладен, со своим облаком силы! Вот что ему сейчас транслировать нам? Отупение от бесконечного переставления ног?! Левой-правой, левой-правой, выдернуть сапог, поддернуть лямку, левой-правой…

Марево силы от Павла уже не раздражало, а конкретно бесило. Настырная скотина! На привале специально отсел подальше, но спасения не было: сияющая пелена еще сильнее, чем раньше, слепила зрение.

Блин… идиот! Не замечать очевидного!

— Одежду посушить? — спросил подошедший Шаман, отвлекая от самокритики.

— Как?

— Да ветром! Вон остальные уже сушат вовсю!

Оглянулся. Идеально ровные срезы живой изгороди украсились снятыми куртками и штанами, а мужики щеголяли белыми боками и спинами, подставляя их внезапно выглянувшему солнышку.

— Сам просушу. Пожрать бы горяченького…

— Тушенка есть саморазогревающаяся. Будешь?

— Не-е, шашлычку бы… с дымком… — мечтательно произнес я. — Вот ты бы, Василь, от сочного шашлычка не отказался бы? — обернулся я к бессильно растянувшемуся майору. Простых людей, к которым смело можно было относить Василия, в отряде было меньшинство, и они заметно хуже переносили тяготы пути.

— Странный выбор, — заметил подобравшийся Упилков, — тогда уж лучше щей горячих. Чтобы парком исходили! Мм!

— Супчику тоже было бы неплохо. Но хочется именно шашлыка. У нас Василий просто спец по ним, — объяснил я Гавриле Акимовичу. — Каждый раз, как на природу выбираемся, готовит. Даже мясо каждый раз лично отбирает!

— Угу!.. — отозвалось полуживое тело. — Хрен вы меня теперь на природу заманите! Вернусь — переквалифицируюсь на пирожки, чтоб всегда при печке быть! И далеко не ходить!

Крик, раздавшийся с отгороженного кустами уголка острова, прервал наш содержательный диалог. Подскочили все, даже обессилевший Рогов. Причиной переполоха послужил отлучившийся по очень прозаическому делу боец. Что называется — и смех, и грех: пристроившегося по большой надобности мужика укусила в мягкое место гадюка, которую тот не заметил. Могу понять змеюку — лежала себе, грелась на солнышке, мыслила о вечном, а тут мало того что увидела такое, так еще и нагадили в самую душу, в прямом и переносном смысле.

Парень (запоминать их по именам я даже не стремился) был одаренным, так что оклематься должен был быстро. Только что-то пошло не так, и смеяться нам быстро расхотелось. На наших глазах он за считаные минуты покраснел, посинел, а потом запрокинул голову с пеной на губах, уставившись безжизненными глазами в небо. Столпившись у тела, мы переглянулись: укус обычной гадюки не мог быть смертельным для взрослого человека, а тем более светлого мага. Кто-то сходил за растоптанным телом змеи. По сравнению с обычными сородичами эта была чуть крупнее, но так, чисто внешне — гадюка и гадюка.

— Собираемся, уходим! — скомандовал старший.

Подосадовав, что так и не успел просушить одежду, я влил в Рогова сил.

— Вот тебе и пикничок с шашлычком, — пробормотал Василий, благодарно жмурясь от целительной энергии.

— И пирожки с котятами… — в тон ему произнес я.

Еще двоих мы потеряли в течение следующего часа. На очередном подтопленном участке двойка впередиидущих вдруг сорвалась и помчалась вперед, не разбирая дороги. При этом они радостно орали какую-то чушь и размахивали руками.

— Назад! — тщетно взывал к ним Упилков. — Это галлюцинации от газа! Все назад!!!

Мы-то послушались, а вот двое надышавшихся так и неслись к чему-то заметному лишь им. Закончилось для них все грустно: уже встреченные нами псевдовыдры налетели на неповоротливую в воде добычу и в мгновение ока уволокли в заросли, оставив от двух здоровых мужчин лишь круги на воде.

Как бы ни был я потрясен всеми этими смертями, циник внутри меня бесстрастно отметил: уже не три к одному, а всего лишь два к одному. Правда, если считаться магами, то за команду Потемкиных остались одни одаренные, а у нас был балласт в виде Рогова.

Скооперировав всех, кто умел управлять воздухом, Упилков организовал продуваемый коридор вдоль прохода. Какое-то количество газа нам все равно досталось, потому что рядом со мной прямо по воде долгое время не спеша брел Елизар Андреевич, выговаривая мне за все совершенные ошибки. Слава богу, но идти за ним дед не звал, а один раз даже указал на провал, позволив остаться на ногах там, где остальные свалились, за что ему огромное спасибо. Бред был настолько реален, что в момент исчезновения призрака я еще некоторое время жалел, что не успел нормально попрощаться со стариком. По-моему, даже слезу пустил по этому поводу.

Зато подобрав сопли, успел подхватить бубнящего Рогова, уже готового свернуть, доказывая неведомому Колянычу что-то о количестве вина для банкета. Освежающая волна вернула майору мозги на место, и он дикими глазами уставился на меня:

— А где Светлов?

— Волки съели.

— Какие волки? Мы вообще где?

— Все там же, Василь, на болоте. — С ужасом обратил внимание, что напяленная на Рогова личина из-за прокачки жизни начала сползать. Пользуясь всеобщим замешательством — а не одни мы словили глюки — как мог привел Рогова в подобие Поморцева, но лучше бы ему в ближайшее время не умываться, потому что Поморцева я знал не слишком хорошо, и результат получил соответствующий.

— А? — завертел головой оперативник. — Господи, а я так надеялся, что этот ад уже позади! Прикинь, начальству уже отчитывался!

— Угу, и следующий чин уже обмывал! Слышал я, как ты спорил — три ящика шампанского или четыре брать… Терпи, недолго осталось.

К моему тайному сожалению — несмотря на галлюцинации, никто не отстал. Так и брели вперед всем составом, преодолевая то воду, то все чаще встречающиеся заросшие участки суши, которые все так же плотно были покрыты кустами-извращенцами. Вот только одаренные вскоре выдохлись и колдовали на пределе: вряд ли им приходилось раньше применять свои силы столь интенсивно. Все чаще стали привлекать Земелю: его огненные шары прожигали проход, а кто-то из светлых, идущих с ним в паре, заливал начинающийся пожар. Надышавшись дымом в первый раз, еще раз модернизировали способ — теперь еще и вентилировали просеку, пока мы по ней шли. В этот круговорот включился и князь, показав себя мастером воздуха, но и он к концу дня выложился почти до донышка.

Открытое место возникло перед глазами неожиданно.

— Привал! — Народ с настороженностью начал осматривать полуразвалившийся остов избы и чистое пространство размером с десяток соток. А после со стонами повалился на землю. Хотел я последовать их примеру, но защелкнувшиеся браслеты с блокираторами не дали.

— ?.. — вопросительно смотрю на Павла.

— Не злись, всего лишь мера предосторожности.

Оглянувшись, вижу подобные украшения на всей своей четверке, даже на бесталанном Рогове.

— И зачем это?

— Мера предосторожности, как я уже сказал. Не даст тебе и твоим людям наделать глупостей. Я даже не буду ограничивать их передвижение, все равно отсюда без моей помощи вам не выбраться!

— Мы вроде бы и не собирались…

Павел крепко сжал мое запястье и проговорил:

— Тем более! Цель близка, и нам не нужны неожиданности! Помоги мне, и я освобожу и тебя, и твоих людей. Не подведи меня, сын!

Отодвинувшись, он обвел рукой пространство вокруг:

— Когда-то здесь был скит отшельника. Именно он приютил у себя нашего предка с остатками команды, когда корабль потерпел крушение. И именно ему оставил на сохранение наш предок драгоценный груз, прежде чем отправиться в обратный путь. До людей добрался только он один — и умер, так и не успев поведать, где именно спрятано сокровище.

— А при чем тут я? И это украшение? — протянул я папане скованные руки.

— Наш с тобой предок спрятал где-то здесь кучу алексиума. Отсюда есть три прохода: туда, туда и туда! — махнул рукой, указывая направления, князь. — Нужный путь отмечен, но мы не видим как. А вот ты — можешь увидеть. И браслеты этому не помеха.

— Интересно, с чего вы так решили?

— Поверь, есть способы узнать. В твоей крови есть следы всех шести стихий, а это точный признак. Трое из моих сыновей обладали такой способностью, но, к сожалению, они погибли. Я со своими пятью углами лишь ощущаю, что алексиум близко, но вот направление!.. — В глазах Павла сверкнул безумный огонек. — В этом проклятом месте чувство направления сбоит, меня тянет во все стороны, но мы уже обыскали весь этот чертов островок вдоль и поперек! Найди мне клад, и я тебя признаю! — Павел схватил меня за плечи, приблизив к себе. — Устрою твою судьбу по твоему выбору! А хочешь — сделаю наследником! Михаил слишком слаб, а ты — тот сын, которым я смогу гордиться! Найди!!!

— Господи, да что искать-то?

— Не знаю! Ищи! У предка ничего кроме алексиума не было, именно им он должен был отметить путь. Должен быть знак! Не знаю… стрелочка какая-нибудь!

— Стрелочка!.. — Меня разобрал истерический смех, и я опустился на землю, всхлипывая. — Стрелочка!.. Гы! Стрелочка!!! — От хохота перехватывало дыхание. — Стрелочка!.. — заболел живот, из глаз полились слезы. — Стрелочка!!! Гы-ы-ы!..

Занесенную для пощечины руку Упилкова остановил жест князя.

— Папаня! — икая и размазывая слезы по лицу, обратился я к охреневшему от подобного эпитета Павлу. — Папаня, потешь мое эго, скажи, что вышкой у тебя какой-нибудь «Эффективный менеджмент» значится, причем заочно, а?! — К концу фразы я с трудом, но уже мог говорить членораздельно.

— Менеджмент?.. Это же из английского, «Управление», кажется?.. — недоуменно переспросил князь. — Нет, у меня «Тяжелое машиностроение» и «Экономика в промышленности». Правда, действительно дистанционно. Какое это имеет значение сейчас?

— Эх, такая теория не подтвердилась! Папаня, оглянись! Вокруг болото!!!

— Очень ценное замечание! — раздувая ноздри, отметил князь. Упилков внимательно слушал наш разговор, переводя взгляд с меня на босса.

— В болоте алексиум прирастает на пять процентов в год; как ты думаешь, сколько его здесь теперь?

— Э-э-э… тонн триста?

— Папаня, ты идиот, и дипломы у тебя оба купленные! Здесь его сотни тысяч тонн! Мы уже полдня идем по слою алексиума! Те островки с кустами-мутантами — это он и есть! Иди в любую сторону и копай! Стрелочки ему нужны, блин!..

Очередь из автомата Упилкова оказалась быстрее сплетаемой мною сети сна: для ее подготовки мне по-прежнему требовалось хотя бы секунд тридцать и… спокойствие. А долбаный истерический смех сбил концентрацию. Но, блин, «стрелочки»!!!

Тело князя еще оседало вниз, перечеркнутое строкой пуль, а кисть правой руки Гаврилы с зажатым автоматом уже падала параллельно, отсеченная лезвием, прилетевшим от Бока. Глазомер у капитана был идеальный — лезвие прошло аккурат по запястью. Бледнеющий Гаврила в шоке смотрел на хлещущий кровью обрубок:

— Вы же… они же…

Лязг затворов сменился тишиной: это смех мне не давал собраться, а стрельба и опасность — это ж нормальная рабочая обстановка! А блокираторы?.. Кому из нашей компании они могли серьезно помешать? Неужели кто-то думал, что, обучив несколько пар пэгэбэшников справляться с этой заразой, я утаю эти знания от собственных людей?

Перехватив ремнем рану Упилкова, бросился к князю. Положение его было незавидным, но если прооперировать в ближайшее время — должен был выжить. Что ж эти одаренные все время по корпусу стреляют-то? Вот возьми Упилков прицел повыше, мог бы и избавить меня от мук выбора: подлечить папашу или помочь трагически уйти на тот свет.

Найдя ключи от наручников, бросился к своим, попутно прикладывая руки к живописно раскинутым телам. Пока пилоты занялись упаковкой потемкинских, вернулся к месту трагедии. Подлечить, не подлечить? Да хрен с ним, целитель я или кто?

— Не знаешь, за что он князя? — спросил освобожденный Рогов, приковылявший вместе с пилотами.

— Сам в шоке. Слушайте, пятый день голову ломаю: кого он мне напоминает? Ни у кого нет идей?

Все удивленно посмотрели на меня, а Александр ответил:

— В зеркало смотреть не пробовал? Или на князя? Бороду убери, волосы потемней представь — почти вылитый Павел или ты. Ну глаза еще у него очень светлые: у вас с князем гораздо более насыщенный цвет, а у этого водянистые какие-то.

— Мля! Тоже, значит, родственничек…

— Мы думали, ты сразу понял.

— Да борода эта его все время с толку сбивала! И глаза у него действительно очень светлые, ни у кого таких не видел.

— Может, мать блондинкой была, — пожал плечами Бок.

Пока разговаривали, раздел Павла. Как ни странно, но ему крупно повезло, что бронежилета на нем не было — иначе бы все оказалось печальнее. А так семь сквозных ран, две из которых в руках, одна пуля по касательной зацепила бок, и лишь четыре прошли сквозь торс, сломав ребра и продырявив кишки. При должной помощи все это зарастет почти без последствий. Все-таки одаренного гораздо сложнее убить: для этого надо в голову стрелять или точно в сердце.

— Когда там твои коллеги пожалуют? — поинтересовался у Рогова.

— Как только ты про шашлычок речь завел — сигнал ушел. Только долго что-то они…

— Ладно, ждем. Может, погода нелетная, вон как на горизонте поливает!

— А может, спросим пока у этого, чего ему в голову взбрело? А то заберут его и так и не узнаем, а любопытно же…

Переглянулись. Поведение Упилкова действительно объяснениям не поддавалось. И понятно, что потом Милославский с нами добытой информацией не поделится.

Покончив с перевязкой и влив в тело отца энергии, передвинулся поближе к бледному Упилкову. Культю ему почти закончил бинтовать Александр, хотя раньше таких навыков в оказании первой помощи не демонстрировал.

— Оживляй, ты же у нас спец по допросам!

— Порошка нет, так что только небольшую неадекватность гарантировать могу.

— Сойдет, нам не для протокола.

Приведя бывшего потемкинского эсбэшника в чувство, применил отработанное воздействие. Раненый открыл затуманенные глаза.

— Ну и зачем ты стрелял в Павла?

— Потому что ненавижу! Я старше, я сильнее! — А вот это было неправдой, сильнее он был разве что в воде, а молнии у него вообще не было. — Но всю жизнь вынужден подчиняться! Почему?! Потому что наш отец на его матери женился, а на моей — нет?! Всю жизнь: «Будь подмогой мне и братьям! Ты не менее значимая фигура!» — передразнил он погибшего старого князя. — Пока этот десять лет трахал баб в поместье, я вкалывал по-черному, забыв про еду и сон! Да я семьей до сих пор не обзавелся, потому что эта сволочь у меня двух невест перепортила! Как же: он ведь наследник! Разве можно ему отказать?!

— А почему именно сейчас? У тебя ж тысяча возможностей была? — поинтересовался я.

— Ха! И что потом? Кому нужен начальник СБ, который прохлопал жизнь наследника? Да меня князь первого же за ним следом бы отправил! Не-э-эт, я жить хотел, и жить хорошо! А тут такой шанс! Болото и Приказ все бы списали! Или ты, племяш, думал, я твоего прошлого не раскопал? Милославский выкормыш! Да! Я знал, но молчал! Потемкины привыкли за свое благополучие платить жизнями внебрачных детей, пусть бы получили обратно полной мерой!

— Сучий ты потрох! — внезапно донеслось со стороны князя. — Сука! Я ж к тебе как к брату всегда относился!

— Брату?! — взвился Упилков. — Братьев не заставляют подбирать дерьмо за другими братьями! А я только и делал, что за тобой подтирал!!! Ничего — ушло твое время, помучаешься и сдохнешь! А Михаил останется наследником! Только Мишка — мой сын!!! Пока ты по бабам высунув язык носился, я к твоей женушке клинья бил, она же так страдала! Она, сучка, такая мя-ягонькая была и в постели так повизгивала!

— Су-ука!!! — взревел Павел. — Тварь! Врешь!

— Ха! Да зачем мне врать, ты же ложь в любом состоянии чуешь! Мишка — мой сын! Не хотели признавать ублюдка — получите ублюдка главой!

— Нет! Врешь! Врешь, сука! — орал князь.

— Ха-ха-ха! Рогоносец! — Злорадствующий Гаврила уставился мне в лицо: — Что, племяш, думал — в сказку попал? Думал, будут у тебя теперь сплошь балы да красавицы? А ты знаешь, что твой папаша жену самолично прикончил? А она — отца нашего! Ха-ха! Вот это семейка!!! Гордись, малыш, такими предками стоит гордиться!

— Заткнись! Лиза погибла из-за несчастного случая!

— Ври больше! — крикнул Гаврила. — Это же вы с отцом ее приговорили, только она шустрее вас оказалась! А знаешь, кто ей пистолетик оставил?..

Князь попытался приподняться, что с его ранами делать было категорически нельзя. Пришлось броситься к нему и придавить.

— Сука! Ублюдок!..!..! — последние перлы даже мои уши заставили покраснеть. — Так это ты отца убил? Лизкиными руками, но ты! Да я!.. Щенка твоего я удавлю, дай только выбраться! Клянусь! Не будет твое отродье моим наследником!

Обессиленно откинувшись обратно на землю, князь долго смотрел в небо, где на фоне тяжелых туч уже кружили парашюты императорского десанта. Потом посмотрел на меня:

— Значит, говоришь, сотни тысяч тонн?.. Да, ради этого стоило рискнуть! Где мой рюкзак? — отыскав его взглядом, князь распорядился: — Там в кармане бумаги — достань!

В непромокаемой папке лежало неподписанное прошение на имя императора о признании меня сыном Потемкина Павла Александровича, вторым листом к нему был приложен результат экспертизы.

— Дай ручку! — Я растерянно посмотрел по сторонам — вот чего-чего, а ручки у меня не было. Шагнувший к нам Шаман протянул Павлу необходимый предмет. — При свидетелях заявляю: признаю присутствующего здесь Васина Егора собственным старшим сыном! И прошу императора признать этот факт! — Поставив размашистую роспись под документом, князь властно протянул мне бумаги: — На! Это теперь твое! Тебе же хотелось этого! Я же видел по твоим алчным глазам, хотелось! Так на, забери! Но поклянись, что Михаил не доживет до совершеннолетия!!!

Да какого хрена!

Отпрянул от протянутых бумаг.

— Поклянись!!! Сделай это!!! — вцепился в мою руку князь, вкладывая чудовищную мощь в ментальное давление и старательно уменьшая свои шансы на выздоровление. Точку в нашей возне поставил выстрел, проделавший дыру в виске Павла. Пока мы как бараны толпились около него, Упилков успел отползти и нашарить уцелевшей левой рукой отброшенный нами пистолет. Наведенная мной болтливость и рассеянность с него уже слетели, а отчаяние придало сил: на сей раз Гаврила не промахнулся. Вторую пулю принял на броник Земеля, закрыв меня телом, а больше попыток эсбэшнику не дали два светлых пилота, запустив в него разом всем арсеналом. Вид расчлененного тела стал последней каплей сегодняшнего дня — меня начало судорожно рвать.

Отвалившись от кустов, пошел проверять уже вставшего Земелю. Ерунда, синяк на полгруди ему залечил, даже не напрягаясь. Колдовать в этом месте вообще было легко.

Поднял с земли прошение. Прочитал. Бросил взгляд на два распростертых тела.

— Детоубийцы… Братоубийцы… Отцеубийцы… Женоубийцы… Насильники… Хорошенькая семейка…

Посмотрел пилотам поочередно в глаза.

Посмотрел на Рогова.

Помедлил, давая себе шанс передумать.

Скомкал и отбросил бумагу в сторону.

— Меня зовут Васин Егор Николаевич. Я сирота. Я дворянин Российской империи, и у меня грандиозные планы на эту жизнь. А эти люди… — При виде нарезанного ломтями тела Упилкова опять затошнило, но перетерпел приступ. — Эти люди мне никто!

Земеля и Шаман подошли и взяли за плечи, поддерживая мое решение. Бок согласно прикрыл глаза. Так мы и стояли какое-то время, пока вопль одного из десантников, приземлившегося точно в заросли куста-мутанта, не отвлек нас. Вояка матерился и орал, а мы ржали как кони и не могли остановиться.

— А у меня сегодня день рождения! — некстати вспомнил я. Эта реплика породила еще больший взрыв хохота, сейчас нам все казалось страшно смешным.

Где-то в стороне громыхнуло, первые капли дождя, шурша, упали на землю и зашлепали по водной глади. Еще один десантник попал в кусты, оглашая всю округу нецензурной бранью.

И жить было упоительно хорошо.

Я не красна девица, но видом Алексея в парадном кителе залюбовался. Умом понимал, что этот раздолбай и бабник — вообще-то талантливый офицер и герой, но вот увидел его таким торжественным, со всем «иконостасом» — и проникся. Вышедший в холл Олег поразил не менее плотным рядом наград. Тихушник! А ведь никогда не говорил! Ревнивыми взглядами пилоты окинули грудь друг друга, посчитались орденами, а потом, совершенно неожиданно, капитан Васин отдал рукой в белоснежной перчатке воинское приветствие майору Васину, а тот ответил точно по уставу. Видел, что прикалываются, но красиво же, черт побери!

Сашина планка была гораздо скромнее, зато он щеголял эполетами с майорскими звездочками — по итогам нашего похода ему присвоили следующее звание, а этим двоим всего лишь вернули прежние и все награды. Милославский поклялся, что Волковы никогда и никак не смогут связать майора Васина с майором Шалмановым, и думаю, ему можно в этом вопросе верить.

Я же один томился в парадном, но абсолютно гражданском костюме — гимназическая форма давно была неактуальна, а в военную медицинскую академию, поразмыслив, решил не спешить — успею перевестись после третьего курса. Отдал документы в Ванину, побуду еще немного свободным человеком.

Награждение было закрытым, кроме нас отмечали еще и тех, кто эту операцию готовил и курировал, зато произвел его самолично Константин И. Церемония шла строго по регламенту, но я к этому моменту уже имел в багаже целых две приватных беседы с монархом, так что кроме положенных слов благодарности сказать мне ему было нечего. Точнее, было, но свои мысли по поводу высочайшей шутки, сотворенной со мной, высказывать в лицо императору все же не стоило.

— Благодарю за службу, граф, и жду от вас новых свершений, — произнес Константин, надевая мне на шею орден на ленте и протягивая ладонь для рукопожатия.

— Служу Отечеству! — заинструктированный церемониймейстером, отозвался я, сжимая монаршую кисть аккуратным выверенным движением. Смех смехом, а необходимость соблюдать предельную осторожность при пожатии императорской десницы распорядитель доносил до нас не менее часа, не забыв повторить это напутствие еще раз перед самым входом в зал.

Справа от меня еще звучали аналогичные отзывы пилотов и людей Милославского, а я вспоминал очень долгий и насыщенный месяц, который предшествовал этому событию.

В знакомой спецгостинице при ПГБ мне достался тот же номер, что и в прошлый раз. Дежавю, опять встречаю июль в этих стенах, как бы в традицию подобный отпуск не вошел! Утешало, что компания у меня в этот раз подобралась неплохая — пилотов тоже законопатили — и пока мы не написали тысячи рапортов и расписок о неразглашении, на свободу не выпустили. Лишь на один день удалось вырваться из заточения — сопровождал тело Павла семье. Тихон Сергеевич предлагал освободить меня от этой скорбной обязанности, но я посчитал это малодушием. В конце концов, именно мое любопытство привело к случившемуся итогу.

До родни положение дел уже довели, так что никакой речи о регентстве над наследником не шло. Петр Потемкин, еще не утвержденный, но ожидаемый глава клана, принял меня, мягко скажем, неласково, а Полина Зиновьевна, ради которой я и пошел на эту миссию, так и не спустилась — лежала с сердечным приступом. Подозреваю, лишь присутствие служивых людей удержало будущего князя от попытки убийства, но в обратный путь до двери меня проводили очень многообещающим взглядом.

Впрочем, уже через пару недель, изучив доставленный образец энергоблока, Потемкины вспомнили о блудном родственнике, и бабуля вновь появилась в моей жизни, но теперь для меня эти встречи были приправлены ощутимым чувством вины, так что былого удовольствия не приносили. А смотреть, как натужно и приторно улыбаются мне дядя с женой, оказалось сомнительным развлечением. Первой, к моему удивлению, не выдержала дядина супруга: пережив три подобных визита, она затащила меня в тот самый памятный кабинет и без обиняков спросила:

— Чего тебе надо?

О! Торгуясь с этой мадам, я получил истинное удовольствие! Кем бы ни значился официально Петр, но яйца в их чете достались не тому. И главой клана он будет только номинальным. В результате переговоров с Ксенией Аркадьевной мы оба охрипли, отбили ладони об стол, заработали по несколько десятков седых волос, но все же пришли к соглашению: десять процентов от стоимости каждого энергоблока, сделанного по бушаринской схеме, будут моими. Правда, я при этом забываю дорогу в их дом, видясь с бабушкой — которая, оказывается, сама желала этих встреч, — исключительно на нейтральной территории. А при случайных столкновениях мы демонстрируем свету взаимные вежливость и учтивость, не навязывая друг другу собственное общество. Как по мне — идеальные условия.

Первый выпуск энергоблоков по новой технологии профессора, которая позволяла сэкономить на каждом движке почти половину алексиума и золота, одновременно увеличив мощность, ожидался уже в сентябре. Учитывая, что Павла наградили посмертно, а под эту лавочку Потемкиным увеличили квоту на алексиум, уже к новому году финансовые проблемы клана должны были остаться позади. Так же как и мои.

Милая шуточка императора с графским титулом железобетонно оградила меня от попыток наездов, показала всем, кто мой покровитель, но… потянула за собой кабалу похлеще. Родовые земли, которые полагались в придачу к данному титулу, были чертовски обширными, занимали целый остров и находились… значительно севернее полярного круга. В подданных у меня были разве что гагары, гнездившиеся летом в этих неуютных скалах, а извлечь выгоду я мог бы исключительно из продажи веками копившегося птичьего помета. Зато налоги! Налоги с родовых земель взимались по высшей ставке! И избежать их можно было, только находясь даже не на государственной, а на прямой императорской службе. Очешуительная перспектива!

В качестве «разумной просьбы» Константин вполне мог принять мою личную клятву, и, скорее всего, он ее ожидал, но… я такой власти над собой дать был не готов. Трудно объяснить, но есть разница между понятиями «служить империи» и «служить императору». Для меня, по крайней мере. Я полюбил эту родину, принял ее всем сердцем такой, какая она есть, но некоторые понятия для меня остались неизменными.

Мое решение приняли. С иронией, присущей императору, но приняли. Он, по-моему, вовсю забавлялся, видя мое трепыхание, но, пожалуй, именно тогда его легкая необидная насмешка заставила меня уважать Константина и как первое лицо государства, и просто как человека.

— Князь, княгиня… — поклонился я шедшему навстречу Кириллу Александровичу с семьей. Торжества по случаю очередного Дня империи подходили к концу, и княжеское семейство спешило на церемонию открытого награждения, начинавшуюся вскоре после только что состоявшегося нашего, закрытого.

— Граф… — слегка заторможенно откликнулся Задунайский, в лучших традициях Земели заламывая бровь.

Герб на рукаве много мог сказать знающему человеку. Мой же теперь украсился крупной голубой четырехлучевой звездой. В сочетании с двумя красными пятилучевыми звездочками, выбранными ранее, смотрелось это, может быть, и не особо красиво, но я менять ничего не собирался. В конце концов, знак солнца, обозначающий княжеское достоинство, тоже не слишком сочетался с символикой Задунайских.

— Вас не было видно на торжествах, — отметил князь, окидывая взглядом мой эскорт. Учитывая, что у двоих пилотов наград больше, чем у князя с наследником вместе взятых, зрелище было внушительным. Вениамин, сопровождавший родителей, прикипел взглядом к Шаману, а вот Михаил и Мария — к ордену на моей шее.

— Сожалею, но дела… — учтиво отозвался я.

— Завтра мы даем прием: может быть, навестите нас? Ваших спутников мы тоже будем рады видеть.

— С удовольствием, — не стал я упорствовать. Пусть «дружба» с Задунайскими не стала дружбой в нормальном смысле этого слова, но они по-прежнему находились в «топ-100» империи. И если полученный графский титул давал мне право на равных общаться с ними, то по степени влияния я очень незначительно отошел от своего предыдущего уровня. Есть еще к чему стремиться.

— Князь, княгиня, — раскланялся я с Потемкиными, идущими следом за Задунайскими.

— Граф, — поприветствовали меня несостоявшиеся родственники. Кирилл Александрович отметил эту сцену внимательным взглядом. Точки над «i», поставленные в отношениях с Потемкиными, пошли нам всем на пользу: они успокоились на мой счет, а я — на их. Петр Александрович пока еще слишком неуверенно сидел своим тощим задом в троноподобном кресле главы клана, чтобы что-то планировать против меня, а даже замыслив — наткнется на активное противодействие жены и матери. Ксения Аркадьевна настолько явно наслаждалась своим нынешним статусом, что просто не даст мужу возможности вляпаться в противостояние с властями. По крайней мере, в ближайшие годы. А Полина Зиновьевна… Женщин мне не понять — она просто любила меня. Возможно, как память о Павле — все-таки я остался единственным кровным сыном ее обожаемого старшенького, или вообще просто так. Не буду вникать, в конце концов, любит же меня мать, несмотря на обстоятельства моего появления на свет.

— Тогда — до завтра? — напомнил князь.

— Несомненно. Честь имею, — попрощался я, продолжив спуск но лестнице.

Выйдя на площадь, вдохнул сырой питерский воздух полной грудью. Чего я там хотел когда-то?.. Свобода, независимость, сильная родина и небо.

Свобода? Абсолютной свободы не бывает, но прятаться мне больше не от кого. Я — уважаемый член общества. Орденоносец. Граф. Граф Васин — звучит дебильно, но только для меня, а в Северном океане бесхозных островов еще много, могу и князем стать, какие мои годы?

Независимость? Та же фигня. Но, пожалуй, в рамках того смысла, что я вкладываю в это понятие, — я независим. А то, что с моей судьбой связаны несколько судеб дорогих мне людей, так разве я хочу от этого избавиться?

Сильная родина? Император не спешит объявлять о найденных запасах алексиума. Отсюда и подписки, и закрытое награждение. Да и не все там гладко с его добычей: сложившаяся за века флора и фауна успешно сопротивляется вторжению человека, регулярно «радуя» Милославского исчезновением его людей. А аномалия с излучением за несколько дней сводит с ума всю технику, независимо от того, используется в ней алексиум или нет. На людей, кстати, длительное пребывание тоже не очень хорошо действует, и с этим всем еще предстоит разбираться местным ученым. Так что нам просто повезло, что недолго пробыли там.

Но даже того количества, что удастся достать, хватит на пинок космической программе, которая здесь полностью зависит от этого экзотического материала. Подстегнется развитие незаселенных территорий. А это значит — оживится экономика, снизится социальная напряженность. Тех же лечебных артефактов появится больше, а значит, еще и медицина шагнет вперед. Перечислять можно долго, плюсов будет много. И я даже рад, что клад достался государству, которое сможет обеспечить его сохранность и потратит это богатство на общее развитие, а не кланам, которые устроили бы грандиозную свару за его обладание. Хотя ехидная жаба иногда напоминает, что двадцать пять процентов могли бы и отдать нашедшим.

А небо? Вон оно, надо мной. Все еще впереди.