Не спросив меня, жизнь совершила новый кульбит: под покровом жаркой южной ночи состоялась выгрузка с корабля. Темнота, конечно, была условной — и судно, и площадку освещали мощные прожекторы, но эта прибивающая к земле жара! И если такое творится около моря и после захода солнца, то что же здесь настанет днем и чуть дальше от берега?

Пусть Маньяк и молчал насчет конечного пункта, но нельзя сказать, что я совсем не подозревал, куда могли направить танковое подразделение в полной боеготовности, да еще морем из Феодосии. Все же по географии и новейшей истории у меня в аттестате стояли вполне заслуженные «отлично». Вот только надежда на ошибку тлела робким огоньком все путешествие.

Причина, по которой я до последнего мгновения цеплялся за свою отчаянную веру, что все мои догадки — игра испуганного воображения, банальна до безобразия: каморка, где меня заточили, располагалась аккурат над машинным отделением. Такое размещение одновременно создавало неудобства от постоянного шума двигателей, и дарило определенный комфорт: машинный зал был оборудован гениальным в своей простоте рунным конструктом, поглощающим тепло. Почему такие определения? Потому что это был тот самый конструкт, который позволил никому не известному молодому артефактору Петру Романову полвека назад вписать своё имя в летопись империи. Прямо скажем, идея витала в воздухе — для активации и зарядки большинства рунных изделий помимо магии требовалось тепловая энергия. И если для запуска системы магическая составляющая была обязательна, то для последующей работы очень часто хватало обычного нагрева. Отчасти это же являлось ограничением: например, зимой мои защитные кольца, подпитываемые температурой тела, заряжались намного медленнее, но вот в машинерии, где избыточное тепло постоянно становилось проблемой — идея работала на ура.

К слову, это своё изобретение, как и многие другие, отец совершил в соавторстве — сам он честно признавался, что пока ему не поставят задачу, придумать что-то новое ему не хватает воображения, но именно с разработкой «охладителя» или на новомодный лад «кондиционера» его карьера резко пошла вверх. И, пожалуй, вряд ли кто-то кроме меня — свидетеля его рассказов и каких-либо фанатов естественных наук вспомнит имя второго автора — Аристарха Беленина — довольно заурядного физика, подавшего отцу идею.

Так вот, при отсутствии окон в едва теплом чуланчике — даже в куртку приходилось на ночь кутаться — мысли о конечной цели плавания приходили самые разнообразные. Но стоило в сопровождении конвоиров пересечь границу действия охладителя, как сомнения окончательно рассеялись: мои большие проблемы только что превратились в полную жопу! Ёпта! Всё-таки Саудовская, мать ее, Аравия!

— Не держи зла, парень! — лейтенант-танкист, непосредственный командир Маньяка, так и оставшийся за эти дни анонимом, решил напоследок немного разогнать моё неведение, — Полковник договорился — первой же возможностью отправишься домой. Здесь не место для таких, как ты.

— Таких, как я? Это каких? — несмотря на облегчение, наступившее после его слов, последняя фраза требовала уточнения — он явно имел в виду не возраст.

— Ты знаешь! И совет на будущее: не хочешь светить статусом — не носи такие приметные кольца!

Я с недоумением посмотрел на свои обереги, с которыми давно сроднился — из-за выступающих суставов снять их было неимоверно тяжело, поэтому и не пытался, да и не стремился, в общем-то, но определить в них чисто по внешнему виду что-то серьезное? Я сам тогда упёрся насчет золота, и отцу пришлось пересчитывать всё на сталь, так что чем-то дорогим защита не выглядела.

— Всегда найдутся понимающие люди, — ответил танкист на невысказанный вопрос, — Не поминай лихом! — и протянул руку на прощанье.

Всё еще пребывая в прострации, я пожал протянутую ладонь — между мной и этим случайным офицером обид не было. Я бы не отказался сказать напоследок пару ласковых Маньяку, но лейтенант к претензиям отношения не имел.

— Сидай, принцесса! — с этими словами незнакомые вооруженные люди погрузили меня в открытый джип, что особенно порадовало — сзади машины закрепили байк, с которым успел неоднократно мысленно попрощаться, и мы поехали прочь от порта.

— Значит так, принцесса! Слушай сюда! Я Овен, — обратился ко мне один из пассажиров джипа.

«То есть баран» — перевел я в уме и, глядя на его лицо без малейших признаков интеллекта, на лысую голову, плавно переходящую в плечи, на переломанные уши, вынужден был констатировать: подходит.

— Я твоя нянька на ближайшие трое суток до отправки домой, — продолжил он, дождавшись моего неуверенного кивка, — От меня не отходить, в разговоры ни с кем не вступать, расспросами не донимать! Послепослезавтра самолетом на большую землю, до этого — чтоб никаких телодвижений, понял?

Еще раз кивнул в знак того, что слова дошли.

— А вы это кто?

Подзатыльник, заставивший звенеть меж ушей, яснее ясного показал, кто тут главный.

— Принцесса! Я, по-моему, русским сказал — расспросами не донимать!

И после нехотя процедил сквозь зубы:

— Мы — это «Железные кулаки». Усёк?

Понятнее не стало, но благоразумно воздержался от дальнейших вопросов. Да и какая, в сущности, разница, если эти ребята доставят меня обратно в империю? И хотя настороженность еще осталась, считать этих амбалов подсылами опекуна не хватало фантазии. А на всё остальное мне было плевать.

С «плевать» я погорячился. «Дикие гуси» — а Овен с дружками принадлежал к славному сообществу наёмников — в отличие от военных со мной не церемонились. Те тоже не отличились гостеприимством, но прохладную корабельную кладовку с ненавязчивыми охранниками я уже вспоминал с ностальгией. Когда звездобаран объявил: «никаких лишних телодвижений!», он имел в виду ровно то, что сказал. Даже попытка размять ноги, пройдясь от стены до стены номера дешевого клоповника, какой занимали эти трое (тройка явно не моё счастливое число!), моментально приводила к всеобщему неудовольствию, выражавшемуся всегда одинаково — тычком или подзатыльником. Прогулки позволялись только по делу — до обшарпанной двери в туалет, общий на этаже, и обязательно в сопровождении как минимум двоих, что одинаково не приводило в восторг ни меня, ни этих дуболомов. Даже поесть мне приносили прямо на место с неизменно повторяемой из раза в раз несмешной шуткой: «Жратва для ее высочества!»

Имён наемников я не узнал, только клички: Овен, Топор и Гога. И единственная робкая попытка спросить, почему мужика с обычной рязанской внешностью зовут столь экзотично, окончилась знаете чем? Нет, не угадали, не подзатыльником! А крепким таким фофаном по лбу! Видимо, чтобы мозги, сдвинутые от постоянных ударов по затылку, встали на место. Сами солдаты удачи проводили время очень содержательно: они ели, пили пиво и играли в карты. Разыгрывая МОИ, ёпта, деньги! В первый же день постоя карманы всей моей одежды подверглись тщательному обыску и с возгласом: «Принцессам деньги не нужны — за них платит свита!», рулончик банкнот, с кровью выторгованный у Маньяка, а с ними еще несколько купюр, монет и всяческая мелочь примерно поровну распределились меж моими соседями. Обшарили, кстати, тщательно — нашли даже те тайники, о которых я забыл.

И как я ни сжимал гневно кулаки, как ни матерился в душе — поделать ничего не мог. Даже непродолжительного наблюдения за железнокулачниками хватило понять: несмотря на придурковатый вид, на постоянную обжираловку и бессчетно потребляемое пиво, двигаются они не менее профессионально, чем Вершинин, до которого мне как пешком до дома.

К счастью, ни защитные кольца, ни мамин медальон трогать не стали. И понимай, как хочешь: то ли они им не приглянулись ввиду своей невзрачности, то ли интеллект бойцов выше, чем я им приписываю — ведь чужой, настроенный на хозяина артефакт может здорово испортить вору жизнь, вплоть до летального исхода. Есть еще вариант, что им просто запретили — из невольно слушаемых разговоров я уже понял, что они члены большого отряда, и над ними есть еще начальники.

В общем, занятий, кроме как предаваться мечтам о мести трем уродам, у меня не было. Если к изысканному обществу добавить еще жару, духоту, непривычную пищу, усиленные динамиками и врезающиеся в мозг призывы муэдзина с минарета расположенной совсем неподалеку мечети, и полное бессилие перед обстоятельствами — становится понятно, как радовался я, топая на общий сбор, объявленный на третий день!

— Время — деньги, поэтому буду краток, — начал седовласый крепкий мужчина, видимо, командир «Железных кулаков», когда шум утих, а все распределились, в том числе и я со своими конвоирами, по ангару с зачехленной техникой. — Поездка домой отменяется! У нас новый найм. Одному из принцев требуется большой отряд, так что берут всех, даже легкораненых, если через неделю смогут встать в строй. Это персонально Коку и Рябине, — обратился он к двум бойцам, щеголяющим белыми повязками, и, дождавшись их довольных кивков, продолжил. — Дельце предстоит жаркое, но и заплатят по высшей ставке! — одобрительный гул сопровождал почти каждую его реплику — глава «кулаков» видимо пользовался авторитетом, — Север, что по технике? Выступать уже вечером.

— Всё норм, выедем. А что по боеприпасам?

— Заказчик откроет нам свой склад, от нас требуется список, правда, на английском, но с Башней разберетесь.

— Лады!

Глава «Железных кулаков» продолжал нарезать своим людям задачи, а у меня в голове набатом била мысль: «А как же я?!» Похоже, этим же вопросом озаботился и Овен, потому что после роспуска собрания он выкрикнул;

— Марс, а что с принцессой?

— Какой еще принцессой? У нас договор с принцем Фархадом… — неприкрыто удивился носящий имя бога войны, — Ять! — кратко и ёмко выразился он, узрев мою белую физиономию среди загорелых татуированных тел, — Графёныш совсем из головы вылетел! Вовка меня убьет!

Даже «графёныш» был определенно лучше «принцессы», хотя бы мужским родом, но набившее оскомину обращение стало резко побоку. До сих пор я достаточно стойко терпел все повороты судьбы, но сейчас собирался вот-вот позорно разреветься на глазах у нескольких десятков незнакомых людей. Что я буду делать в чужой стране без денег и документов? Без знания языка? Тут свои-то, мягко говоря, не особо тепло приветили, а что будет, когда они меня бросят?

— Топор, оббеги соседей, узнай, кто домой собирается, — дал задание командир самому болтливому из знакомой троицы бойцу.

— Нефиг потеть и ноги сбивать из-за принцессы, — опять встрял Овен, — Вчера Дорофея из «Ястребов» встретил, у них ночью рейс на большую землю, раненых хотят вывезти да часть сломанной техники, которую здесь не починить. От одного графинчика самолет не развалится.

— Добро! С Ястребом я улажу! — с резким кивком поблагодарил Марс Овна, — Где его вещи?

— Все с собой носит, замерзнуть боится! — заржал Топор, тыча пальцем в мой тючок. А что делать, если я вообще не знал — вернусь ли в номер со сбора? Со мной же планами никто не делился! А когда я собрал и пристроил на манер рюкзака свой нехитрый скарб, звездобаран, в отличие от моментов, когда я по его мнению тупил, на сей раз даже сломанным ухом не повел.

— Вот и отлично! Север, где-то здесь байк нашего приблуды?

— Сейчас выведу!

— Принцесса, а ты у нас девочка с приданым! — присвистнул Гога, не ездивший за мной в порт и не видевший моего железного коня, — Махнемся, не глядя?

— Грабли убери! — осадил наемника командир, заводя мотоцикл и устраиваясь за руль, вызвав во мне приступ дикой ревности, вероятно, отразившийся на лице. — Чего стоим, величество, особое приглашение нужно? — он похлопал приглашающим жестом по заднему сиденью, — Помаши дядям ручкой и вперед! Завтра уже на большой земле будешь, там будешь своим нянькам характер показывать!

Очередное издевательское обращение уже не задело, и этот приказ я выполнил с удовольствием, показав при выезде напоследок «дядям» неприличный жест.

На базе «Ястребов» царила суета — готовились к погрузке. Меня приткнули в уголок с ранеными, а как уж главный кулак договаривался с коллегой, что обещал — мне неизвестно. Долго просидеть не удалось — подошедший врач внаглую пристроил к делу — «отрабатывать проезд». На большую землю собирались вывозить действительно тяжелых, которых помимо полученных ран еще и местный климат грозился доконать, и забот при транспортировке с ними было много. Подай, принеси, но после долгого вынужденного безделья и молчанья даже такое было за радость. К тому же работа хорошо отвлекала от невеселых размышлений — совсем без денег и на родине нелегко придется.

Спустя два часа, заполненных беготней, в зал ворвался белый от волнения наемник в пустынном камуфляже и проорал:

— Ястреб! Отбой! Птичку сбили!

После секундной тишины пространство вокруг взорвалось гомоном и криками — все спешили высказать свое мнение. И, конечно, на великом матерном. Сам тоже не удержался и добавил к общему хору пару крепких словечек.

Обратная процедура разгрузки с платформы шла лениво: раньше поджимало время фрахта самолета — за простой капали бы деньги, а теперь-то куда торопиться? Народ вяло шевелился, заталкивая убитые в хлам машины внутрь ангара, но раненых, в отличие от техники, собрали и увезли быстро, оставив меня опять без дела. Предлагать свои услуги в переноске тяжестей не стал — одно дело помочь беспомощным людям, а другое — ломаться на чужого дядю. И без меня найдется, кому железо ворочать.

— Ну что ж, раз так вышло — давай знакомиться! — подошло через какое-то время ко мне местное начальство, — Ястреб! — очень содержательно представился он.

— Кабан, — также информативно представился в ответ. Сюда бы еще пригласить звездобарана, и можно начинать собирать зоопарк.

— Пока что даже на подсвинка не тянешь, — возможно, он и не собирался оскорблять, но прозвучало очень обидно, — Какими судьбами здесь?

— Совершенно случайными, и очень хочу домой, — обозначил свою позицию. От волнения голос дал петуха, и прозвучало мое заявление не уверенно, а жалко.

— Пока что, как видишь, невозможно. Я так понимаю, идти тебе некуда?

— Да, — показалось мне или нет, что глаза Ястреба как-то по-особенному блеснули?

— От своих обязательств я не отказываюсь, но предсказать, когда случится следующая оказия — боюсь что-то обещать. «Летуны» нас не сильно любят, — недовольно скривился он и пояснил, — Страховка рейса нам не по карману, а лететь на свой страх и риск немного желающих. Не ссы! — подбодрил меня наёмник, — Не бросим! Но, скорее всего, какое-то время придется перекантоваться у нас, пока на новый рейс не договоримся, или пока Марс со своими «кулаками» не вернется — тогда верну тебя ему, его отряд побогаче, свой самолет имеет, на большую землю регулярно летают. Но это уже как получится. А так — спальник организуем, на миску супа тоже наскребем, но с излишествами — извини! Как видишь, живем на отшибе, местной воды едва-едва хватает на питье, остальная вода опресненная и тоже привозная — до моря до фига километров. Так что на что-то особенное не рассчитывай.

Обещанный спальник оказался самым тривиальным стареньким дырявым спальником, а не метафорой, как я подумал вначале, и стелить его предполагалось в этом же ангаре. Но я был рад и этому. Также, как и выданному перед сном просроченному сухпаю — он хотя бы был российского производства и не содержал экзотики. Да и жрать после длинного нервного дня хотелось адски — я бы и от добавки не отказался. Как быстро меняется мировоззрение: предложи мне кто такое с месяц назад — я бы скорее предпочел поголодать, чтобы потом наверстать нормальной едой, а тут наворачивал, разве что не вылизал банку с кашей под конец.

Если гостя у «Железных кулаков» я тоской вспоминал корабельную кладовку, то теперь пришел черед грустить по Овну и компании. Как вскоре выяснилось, по местной иерархии «Ястребы» были даже не дном, а днищем, ниже них в наёмничьем поселке не котировался никто. Такую своеобразную славу отряду принесло последнее дело, когда по заказу нанимателя они сожгли целый оазис вместе со всем населением. Полностью. Заживо. Даже в среде солдат удачи, где принципы являлись слабоузнаваемым словом, примененная ничем не мотивированная жестокость вызывала как минимум недоумение, а чаще брезгливость.

Со своим появлением я застал раскол отряда — не все были согласны с новыми веяниями. Политика сменилась с недавней смертью старого Ястреба, когда его место занял сынок-ястребеныш. И вроде в деньгах даже выиграли, но большая часть ветеранов уволилась буквально на моих глазах — не всем по душе пришлось истребление мирного населения. Остались те, кому было все равно, и те, кому не давал уйти незакрытый контракт. А набираемое пополнение формировалось из совершенных отморозков, которых я откровенно побаивался. Пока что меня спасало покровительство командира, связанного неизвестными мне обязательствами с главным «Железным кулаком», но расстилать спальник с каждой ночью я предпочитал все дальше и дальше от основного контингента.

На этой почве мы неожиданно быстро сошлись с одним из осколков старого состава — жизнерадостным конопатым парнем лет двадцати пяти по кличке Санни, которую я несколько дней ошибочно принимал за сокращение от Александра — Саню, и так к нему и обращался, пока он меня не поправил:

— Я Санни, то есть солнечный, — он с намеком взъерошил свои ярко-рыжие волосы, — легко запомнить.

— А по имени?

— Вася, Василий. Не люблю свое имя, так что лучше зови как все — Санни. Я уже привык.

— Хорошее имя. Царь вроде бы?

— Да, ну его! Когда я был маленьким, у нас четыре кота сменились, и три из них — Васьки! А четвертый — будешь смеяться — Рыжик! До сих пор теряюсь, когда кричат: «Василий, иди кушать!» — то ли меня зовут, то ли кота! Тебя-то самого как звать? Не Кабаном же крестили?

— Вообще-то Петр, но та же ерунда. Зови лучше Кабан.

— А что так? Апостол Петр, Петр Первый, Петр Романов, что ни тезка — то личность! И значение нормальное — камень, опора, столп?

— Вот именно что — личности, — сам того не зная, Санни разбередил еще незажившую рану, — Меня в честь одного из них и назвали. Только я никак не тяну.

— Какие твои годы! — хохотнул рыжий, — Прославишься еще!

— Вот царем станешь, тогда и поговорим! — отбрил я его.

Санни был действительно солнечным, если бы не общение с ним — не знаю, как бы пережил свое заточение. Даже странно, что многие обходили его по широкой дуге, не желая приближаться, пару раз замечал, как даже крестились вслед. Это наемники-то?! А мне с ним было легко, несмотря на разницу в возрасте. Только он, по-моему, мог с одинаковой широченной улыбкой жевать уже вскоре вставший поперек горла армейский паёк, радоваться любой мелочи и каждому прожитому дню. Никак не мог понять, что такой человек забыл в этом месте и этой компании.

— Да, то же что и все, — деньги! — ничуть не смущаясь, ответил он где-то через неделю с нашего знакомства на мой прямой вопрос. — С моими умениями два пути: либо в армию, либо вот так. Но в армии я бы то же самое лет десять, а то и больше зарабатывал — нормальное жалованье только начиная с майора идет, а здесь, если повезет, можно гораздо быстрее состояние сколотить.

— Такими методами?

Санни в единый миг стер с лица улыбку, сделавшись взрослым:

— Пусть я стоял в оцеплении, второй линией, но это всегда будет со мной. Мог бы разорвать контракт — ни минуты бы не думал. Но договор я заключал с Алексеем Ивановичем — это старый Ястреб. Тебе не повезло его застать, а он был нормальным командиром — в откровенную грязь мы не вписывались, в основном вместе с армейцами работали. Кроме того, старик был другом моего отца, они в свое время вместе не один пуд соли съели. Кто ж знал, что так повернется — даже не в бою погиб! Его жара местная доконала — понервничал, инфаркт, и нет человека. А у меня контракт на семь лет, с обучением, если разорвать — то все, что заработал, отдать придется, еще и приплатить. И знаешь, я бы отдал, только у меня уже давно нет этих денег — я почти все домой высылаю. Не у всех же богатые родители и миллионы в банках!

— Это ты сейчас к чему?

— Колечки твои… много говорят.

— Забавно, уже второй раз натыкаюсь на человека, который признает в них артефакт. Раньше никто внимания не обращал. На них что, незаметная мне надпись появилась: «крутая штучка»?

— Да нет, не появилась, — улыбнулся он во все тридцать два ослепительно белых зуба, — Их может опознать только тот, кто с таким сталкивался. А у меня схожий комплект, — и он указал на два своих кольца, украшающие средние пальцы рук. Среди остальных, образующих своеобразный кастет, они мало выделялись, но я-то как раз их почти сразу приметил.

Пользуясь случаем, изучил чужие обереги поближе. В отличие от моих, эти были сделаны из платины, но, вглядевшись в доступный для поверхностного взгляда узор схемы, сделал вывод, что, пожалуй, те, что у меня, будут понадежнее. Да и размером отцовские выигрывали — их удалось сделать по три грамма каждое, а Саннины на все десять-пятнадцать тянули. Тяжеловато, как мне кажется.

Заодно посмотрел другие украшения — только одно из них было простым, похожим на помолвочное, еще пять — настроены на сбор воды. И снова неоптимальная цепочка, я бы в двух местах по-другому руны состыковал, и материал выбрал бы другой, но и в таком виде, если заставить сработать, около литра влаги в сутки даже в пустыне должны были обеспечить. Надетый на большой палец крупный перстень, усиленный накопителем из слоновой кости, тоже что-то делал, но схема была незнакомой, и предсказать результат срабатывания я бы не взялся, понял только, что нечто, связанное с огнем.

— У меня в детстве тетка была не сильно меня старше. Жила отдельно, но иногда приезжала и со мной, бывало, возилась. По рунам улетевшая была, уже тогда вечно что-то в тетрадке черкала и считала. С родителями она потом сильно поссорились — дела семейные, но мне и сестрам тетка еще долго подарки слала. Главное было с ними отцу не попасться, потому что папа мог их обратно отослать, иногда даже не распечатывая. А эти кольца — не смог. Может быть еще потому, что я как раз тогда в наемники решил податься, очень к месту в тот момент подарок пришелся. И знаешь, если б не эти колечки, я бы тут с тобой не разговаривал, несколько раз, пока еще совсем зеленым был, только благодаря ним и выжил. И как-то в Эль-Рияде, по-дурости, я их оценить пытался, так опять едва живым ушел — оказалось, редкая работа, делается единицами в мире и исключительно на заказ, кому попало купить невозможно. А твои даже на поверхностный взгляд смотрятся совершеннее. Согласись, уже показатель.

— Если ты по заданию Ястреба расспрашиваешь, я тебя разочарую: иногда подобные вещицы, как тебе, получить в подарок от мастера можно. Ты прости, но больная тема, не хочу говорить. И насчет меня самого и ты, и остальные ошибаетесь. Я, конечно, не из бедной семьи, но с опекуном у меня не задалось, так что выкуп взять с него не получится.

— Сам понял, что Ястреб время тянет?

— Тоже мне, интрига века! Если у него денег достает на Пустынного Ужаса, то и на новый рейс как-нибудь наскреб бы!

— А ты уже о Пустынном Ужасе слышал?

— Удивишься, но я еще дома про него слышал. Самый смертоносный наемник, легенда! Вместе с армейским заслоном сутки прикрывал отход, выстоял почти в одиночку против батальона! Если можешь, познакомь, я ему руку пожму. Там у одного моего друга отец был, так он только благодаря Ужасу выжил. Теперь регулярно свечки в церкви за его здравие ставит.

Санни как-то очень странно на меня поглядел и произнес, немного подумав:

— Здесь его обычно боятся. Мало кто с ним общается.

— Почему?!! — искренне удивился — как можно бояться такого человека? Он же не своих крошил!

— Слишком молодой и неуравновешенный для подобной мощи.

— Чушь какая! — фыркнул я.

— И кстати, слухи о батальоне сильно преувеличены, от силы четверть, да еще потрепанная. И не слишком-то они хотели преследовать, навалились бы всем скопом — смели бы.

Санни сидел с таким деланно невозмутимым видом, что одна неожиданная догадка забрезжила в моей голове:

— А слишком молод — это сколько? Лет двадцать пять?

— Двадцать шесть.

Протянул руку с одним единственным словом:

— Спасибо! — и, когда он осторожно пожал ладонь, продолжил, — От Сашки Меньщикова, его отца и меня лично.

Видя, что я не убегаю с воплями ужаса, не демонстрирую страх, Санни расслабился. А я внезапно понял, что не пошатнувшийся авторитет главястреба служил мне защитой от прибывающего отребья, а вот этот конопатый рыжий парень.

Спустя еще несколько дней я все так же был заперт в ангаре. Сидение в четырех стенах порядком осточертело, но дальше огороженной территории отряда меня выпускать никто не собирался. Мотивировали моей собственной безопасностью, и если бы не постоянные «тонкие» подкаты Ястреба разузнать что-то насчет родни, может быть и поверил бы в заботу. А так…

Пока было затишье, Санни днями где-то пропадал, но ближе к вечеру обычно появлялся и скрашивал мое вынужденное одиночество.

— И все же я не пойму, ты же Пустынный Ужас, твой контракт любой отряд с удовольствием перекупит! Какого… ты забыл здесь? — с каждым днем «Ястребы» мне нравились всё меньше. Даже приснопамятный звездобаран на фоне меняющегося состава уже казался верхом тактичности и интеллекта.

— Ты не представляешь суммы неустойки. Ее перекрыть может только супервыгодный наём под моё имя, который предложат, естественно не кому-нибудь, а Стервятнику. — Нового командира «Ястребов» Санни совершенно не уважал и не стеснялся это подчеркивать, — А во-вторых, так я и пойду на новый контракт! Алексей Иванович в своё время с меня слово стряс, что я свое обучение у него отработаю, я ж поначалу совсем дурной был. Силы много, а как ею распорядиться — толком не знал. У отца другая специализация, да и в мирной жизни мой дар никуда не приспособишь. Мне еще год отработать на «Ястребов» осталось, а если дать перекупить контракт — новый командир не дурнее старика окажется, идиоты здесь не задерживаются. Заарканят еще лет на пять, а мне уже эти пески поперек горла стоят.

Что такое слово я теперь отлично представлял. Если мне было трудно ему сопротивляться, то у Санни с его мощью отвертеться от обязательств не было шансов, оставалось только посочувствовать.

— Я так и не спросил — чем ты владеешь? Если не секрет, конечно?

— Из песка прессую лезвия и рассылаю от себя. Знаю, звучит не очень, как-нибудь покажу, если случай представится. Почти бесполезное умение, если жить дома, а здесь… Еще кое-что по мелочи с песком могу, но лезвия мой коронный номер. Мне с песком вообще легче всего работать — почти не трачусь в отличие от других материалов. Ладно, я чего к тебе подошел — прокатиться не хочешь? Я у Стервятника тебя отпросил до вечера, а то, гляжу, ты что-то совсем закис. К тому же сегодня здесь общий сбор назначен, куча народу еще из Слободки подтянется, дышать нечем будет.

— А ты?

— То, что надо, до меня доведут, а видеть лишний раз эти рожи…

— Куда поедем? — спросил на ходу, обрадовавшись возможности хоть как-то проветриться.

— До «Валькирий» — это местный бабский отряд.

— Э-э? Это то, что я подумал?

— Нет, не то, что ты подумал, — подмигнул он, — Но ход твоих мыслей мне нравится! Может и успеем на обратном пути куда-нибудь заскочить. А «Валькирии» — нормальный отряд, мы с ними, бывало, раньше работали. Это теперь… — он символически сплюнул, — Специализируются на сопровождении и защите высокопоставленных жен и наложниц. При здешних порядках очень богатая ниша. А Стервятник им бутылку проспорил и сам отдавать жмется — у девчонок языки хорошо подвешены, могут так прополоскать, что неделю потом обтекать будешь. Так он меня отправил. А я под это дело тебя в компанию хочу взять. Может, на новое лицо отвлекутся, не так краснеть придется. Только я сразу предупреждаю — вернуть тебя сюда я обязан. Пока я в отряде — сам понимаешь…

— Не вопрос! Да и деваться мне всё равно некуда.

— Вот и отлично!

Поехали мы на моем байке. За руль меня Санни не пустил, сам сел, а когда я устраивался позади, состроил недовольную морду:

— Духан от тебя…

— Воды в душе уже три дня как нет. Это тебе хорошо, где-то еще можешь помыться, а мне, только если как коту — вылизываться.

— Что — совсем нет?

— А может быть не совсем? Частями? — сыронизировал над его вопросом. — Совсем нет. Какой-то скот выковырял единственную на весь водосборник серебряную руну. Там серебра — хорошо, если грамм наберется, но страждущему, видать, очень нужно было.

— Н-да… Скоро в отряде вообще нормальных не останется. Зная Стервятника, могу сказать, что отсутствие воды затянется надолго. Ладно, Валькирии — отзывчивые девчонки, попрошу у них для тебя душ.

По Слободке — как все русскоязычные назвали наёмничий поселок — мы с Санни прокатились с шиком. Иностранцы, хотя мы все тут были иностранцами, тоже не заморачивались и именовали поселок не менее оригинально — Сити. Местное название деревушки, на базе которой разрослась Слободка, возможно кто-то и знал, но за невыговариваемостью — не употреблял.

Сити, притулившийся у вынесенного в пустыню аэропорта, давно превзошел по размерам изначальное поселение. И если при основании Слободки народ еще пытался компоноваться по национальному признаку, то возникшие позже кварталы были смешанными. На соседних участках могли уживаться немцы с русскими, англичане с ирландцами, и даже сами арабы с арабами. Санни, выкрикивая мне по ходу движения короткие комментарии, упомянул какие-то религиозные разногласия, но их сути он не понимал, а я даже вникать не пытался.

У Валькирий было… миленько и уютненько, сразу чувствовалось, что жили здесь женщины. Санни, едва ступив на порог, распустил хвост перед встретившей его хорошенькой девушкой, я бы тоже был рад так поступить, но на меня красотка обращала внимания ровно ноль, словно и не было тут никакого Петра Романова. Не самое приятное переживание в моей жизни. Немного освоившись, понял, что именно Зина (вдосталь налюбезничавшись, Санни нас все-таки познакомил), а не проспоренная бутылка была целью визита приятеля. Пришедшие на ум ехидные подколки приберег до возвращения — уж очень забавно краснел тот, кого за глаза звали Ужасом.

Еще через час, отмытый до скрипа, я млел от прикосновений тонких пальчиков Зининой напарницы — Марины, которая может и не профессионально, но очень нежно и аккуратно обрезала мои отросшие вихры. Не менее приятно было, что за представленный сервис удалось расплатиться самому, заново собрав местную убитую схему водосборника. А после стрижки меня ждали еще две комнаты наемниц постарше со схожими проблемами, а за это нас с Санни обещали накормить нормальной домашней едой, доносившиеся из коридора ароматы уже заставляли сглатывать слюнки. Дожил! Работаю за еду и рад этому!

— Ять! — приглушенный звук взрыва и прошедшая следом взрывная волна заставили ножницы в Марининых руках дернуться и пройтись в опасной близости от носа. А потом мы с наемником стали свидетелями, как две милые барышни в мгновения преобразились в суровых валькирий.

Ножницы завибрировали в деревяшке над зеркалом, за спиной раздался торопливый шорох, щелчки смыкающихся креплений, звуки проверяемых затворов, и вот уже только легкий аромат духов, смешанный с запахом оружейной смазки, напоминал, что в этой комнате недавно были женщины. Следом за ними выскользнули в коридор и мы.

Далекие взрывы не прекращались, по крыше и стенам звучала подозрительная дробь, наверху послышался звон разбитого стекла и чей-то короткий вскрик. Сработала защита — окна прикрылись сплошными ставнями, разом оставив в темноте все здание, пока не зажглось тусклое аварийное освещение.

— Серьезно тут! — высказался я на предпринятые меры. Пока мне было не страшно, только неуютно.

— Слободка пережила три нападения, — отозвался Санни, — В первый раз пришлось отстраивать почти с нуля три квартала. Каждое представительство теперь защищено, у «Ястребов» тоже есть что-то похожее.

— А как мы узнаем, что происходит?

— Есть общая частота, скоро кто-нибудь сообщит.

— Санни! — позвала с лестницы одна из воительниц, — Тебя Христ зовет!

— Глава «Валькирий», — пояснил мне рыжий, — Пошли!

Что-то вроде командного центра располагалось в подвале, чтобы туда попасть, нам пришлось миновать целых два усиленных поста. И если бы не сопровождавшая нас валькирия с жетоном, уверен, просто так мы бы не прошли. В помещении без окон несколько женщин в однотипной форме деловито вели переговоры по рациям и телефонам, делали отметки в блокнотах. Одна из них — лет сорока, некрасивая, вся в шрамах и с коротким ежиком волос, — отложила трубку, едва мы замаячили в дверях.

— Христ?

— Санни, Кабан, — поздоровалась с нами глава отряда, я тоже неуверенным кивком обозначил приветствие, про себя поражаясь оперативности информации. Если приятель наверняка был здесь частым гостем, то меня она видела впервые, — У меня для вас, мальчики, плохая новость — это не нападение, это теракт. «Ястребов» больше нет.

— Как?! — пошатнулся Санни.

— На общий сбор каким-то образом пронесли взрывное устройство. Обвалилось полздания. К уцелевшей части не подобраться — от взрыва загорелось топливо, сейчас там вовсю бушует пламя.

На Василия было больно смотреть — насколько белым он стал.

— А что тогда за канонада? — спросил я, видя, что рыжий не в себе, — Может, все-таки кто-то жив?

— Это рвутся боеприпасы со склада. И пока они не прогорят, никто даже не приблизится, чтобы начать тушить. На соседних с вашей базах уже есть жертвы, сейчас идет срочная эвакуация. Мне очень жаль, парни. Соболезную.

Даже мне далеко не весь состав «Ястребов» был противен, чего уж говорить о Санни, оттрубившим с ними бок о бок шесть лет, пусть и не все идеально у него в отряде было. Ошарашенный наемник перестал контролировать свои силы, заставляя всех собравшихся в штабе со страхом смотреть на зазмеившиеся по стенам и потолку трещины. Вот теперь я безоговорочно поверил, что конопатый рыжий Санни и легендарный Ужас Пустыни — одно и то же лицо. С трудом вталкивая в себя ставший вдруг твердым воздух, я от души приложил его по уху:

— Санни, ёпта, Санни! Песок! Песком можно потушить пожар! — орал я, заламывая показавшуюся стальной руку, с уже почти сформированным воздействием, которым, подозреваю, можно было разнести весь фундамент, похоронив и нас заодно, — Да, Санни же!!!

В глазах приятеля появилось осмысленное выражение.

— Там сейчас полный звиздец! Вы никого не спасете и напрасно погибнете! — и дернуло же одну из связисток каркнуть под руку пошедшему в разнос магу!

— Санни, не слушай ее! — перебил я идиотку, потому что еще слово, и Ужас ее бы прикончил, — Твоя и моя защита, защита байка! Действуем наскоками, по пять минут! Я веду, ты тушишь. Потом круг на зарядку, и снова!

— Пошли! — рявкнул он, схватив меня за плечо и увлекая к выходу.

Интерлюдия.

— Хватит частить! — полковник хлопнул по столу ладонью, — Коротко и по существу!

— Есть, коротко и по существу! — вытянулся Кожевин перед начальством. — После броска до места дислокации танк за номером 258 был загнан в техничку для замены щитового блока по ранее существовавшей договоренности с техслужбой. Блок из аварийного запаса был получен. В процессе замены выяснилось, что замена не требуется. Доклад окончен!

— В процессе замены выяснилось, что замена не требуется… Спасибо за новый шедевр, будет что на старости лет в мемуары вписывать. И каким же образом разбитый вдребезги прибор оказался не требующим замены?

— Старший сержант Минакеев докладывает, что блок был починен силами экипажа в ходе ремонта, проведенного в пути до Феодосии.

— Я что-то не знаю? У старшего сержанта Минакеева девичья фамилия часом не Романов?

— Никак нет, господин полковник! К правящей семье Минакеев отношения не имеет!

— Вольно, лейтенант! А свой кругозор, Леонид, не мешало бы и расширять! И как человеку, и как командиру танкового взвода! Не знать фамилии изобретателя защиты вверенной тебе техники — стыдно!

— Виноват! Не сообразил!

— А не мешало бы соображать побыстрее! И все же: блок починен или только склеен, чтобы создать видимость?

— Техслужба отвечает, что блок рабочий — тесты проходит по всем показателям, чуть ли не лучше расконсервированного. Хотя если приглядеться, то видно, что пломбы перепаяны.

— И что теперь, Леня? Мне начать верить, что у нас в батальоне завелся умелец похлеще заводских спецов?

— Никак нет! Прижал я сержанта, тот долго юлил, но к концу разбирательства признался, что блок ему починил тот самый заяц, которого они по пьяни в танке забыли. Которого мы «Железным кулакам» передали.

— Час от часу не легче! Я скорее поверю, что Минакеев тайный сын Романова и прирожденный руновед, чем, что мальчишка… — полковник оборвал себя на полуслове и бросился перерывать стопку недавно переправленных с большой земли газет, — Ага, вот оно! То-то мне Романов все время на язык просится! «Погиб при трагических обстоятельствах… ведется следствие…» А вот тут: «Одновременно с трагедией пропал при неизвестных обстоятельствах несовершеннолетний сын великого изобретателя — младший Петр Романов. Скорбящие родственники и близкие просят всех, кому известна судьба молодого человека, откликнуться за вознаграждение. Приметы…» Звиздец, Леня, кого мы прохлопали ушами! — полковник оторопело потянулся в сейф за дефицитным в этой стране коньяком, налил себе почти полстакана и выпил одним махом, заставив молодого мужчину судорожно сглотнуть вслед за тестем.

— А большое вознаграждение? — лейтенант вытянул шею, пытаясь заглянуть в процитированную статью.

— На домик вам с Ириной хватило бы! А мне на пенсион. Я сейчас попытаюсь связаться с Марсом — вряд ли, конечно, но всякое в жизни случается, может и не переправили мальчишку еще. Если нет — метнешься в Янбу, приказ я подпишу. А если переправил, то можно выяснить куда, за информацию тоже может заплатят. А Минакеев — молчал раньше, пускай и дальше молчит. Намекни ему…

— Намекну, уж будьте уверены, Владимир Сергеевич! — Леонид обещающе посмотрел на сбитые костяшки своего кулака, — Так намекну, что навсегда запомнит!