Девять человек тяжелораненых из случайно уцелевшего лазарета — вот итог нашей с рыжим четырехчасовой гонки со смертью. Двое спасенных умерло за следующие сутки, еще у троих неясны прогнозы — то ли выживут, то ли нет. По-хорошему их бы переправить домой, к нормальному медобслуживанию, но «Ястребы» — банкроты. Сгорело все имущество отряда, а что не сгорело — покоится под холмом из песка, и разбирать его желающих нет. Наверняка окрестный народец мародерит помаленьку, но Санни не готов откапывать тела недавних соотрядников, а лично моего барахла там такой мизер, что я и не рыпаюсь. Вообще-то, хоть что-то ценное наверняка осталось — имелся же и отрядный сейф, и личные вещи с деньгами наверняка нашлись бы в развалинах, но без Васиных талантов разгребать призванный песок придется до старости, а давить на наемника… Пока что маг влез в долги к «Валькириям», чтобы устроить вытащенных из пожара в их медкрыло.

С песком Санни нереально крут, теперь сомневаться в этом глупо. Я бы его даже не Пустынным Ужасом обозвал, а чем-то пострашнее, хотя Ужас тоже сойдет. На арабском его прозвище, кстати, звучит куда как загадочнее, и «ужас» — это не точный перевод. Но бояться его так и не стал. Для начала, даже в самой дикой ярости он минуты три потратит на слом отцовской защиты — его коронные техники-фишки не точечные, а больше бьют по площадям, что потенциально дает мне хорошие шансы. За выигранное время я либо приведу мага в себя, либо постараюсь смыться. Во-вторых, я уже в уме примерно прикинул, какую схему из рун надо выстроить, чтобы нейтрализовать или свести к минимуму его воздействие — когда другие дети составляли из кубиков свои первые слова, я составлял свои первые рунные цепочки, это занятие было гораздо интереснее. И пусть в первом наброске конструкция получилась корявой и громоздкой — это уже повод смотреть свысока на фокусы наемника. Мне бы самый простой калькулятор, справочную библиотеку и материалы с инструментами, и через месяц-два уже появилась бы на выходе рабочая схема, а там уж сумел бы выкинуть лишнее и скомпоновать в удобный формат. Ну и, в-третьих, чего его вообще бояться — это же Санни!

В том аду я открыл новые стороны его натуры: упертый и готовый идти до конца. О своей идее я пожалел уже на подъезде к базе, но, понукаемый им, продолжал носиться вокруг пожарища. Честно скажу: когда снаряды рвутся не где-то там вдали, а прямо перед тобой, как-то все по-другому видится. И даже, несмотря на суммарную защиту, несколько раз было близко, очень близко. Поначалу струхнул не по-детски, даже штаны смочил, хорошо, что потом несколько раз водой обливались и этот позорный факт прошел мимо свидетелей. Потом уже втянулся и перестал обращать внимание, да и склад боеприпасов Санни к тому времени хорошо присыпал, но первый час пробирало, это да. Зато теперь я Кабан — Стальные Яйца. Санни — Пустынный Ужас и Кабан — Стальные Яйца — да мы, епта, местные достопримечательности!

Итог: мы нищие, в суммарном имуществе у нас только покоцанный байк (я ж говорю, пару раз было ОЧЕНЬ близко) и один почти целый комплект одежды на двоих (вернусь — расцелую Машку), оба без документов, с тяжелоранеными на шее, с де-факто несуществующим отрядом «Ястребов», в котором Санни обязан отслужить еще год, на нем же еще висит последний приказ командира: «пацан на твоей ответственности». Зато с многомиллионным состоянием на пальцах — а наши обереги этих денег стоят, проверено! — но продавать их мы точно не будем, дураков нет. И с ого-го какой репутацией! Где-то с неделю после событий в любом баре Слободки нам наливали просто так, хотя лучше бы деньгами или на крайняк — жратвой.

Почему наемник поперся после всего к «Валькириям», мне понятно — рассчитывал вместе с нашими ранеными получить приют, но выложившийся до донышка он не видел того, что видел я: Христ мягко, но непреклонно собиралась отказать — после чуть не устроенного мини-апокалипсиса в штабе наемниц, Ужас Пустыни перестал быть здесь желанным гостем. Я к тому моменту, конечно, тоже не выглядел бодрячком, но мало-мало соображал, поэтому судорожно искал доводы в нашу пользу, пока еще не прозвучало категорическое «нет».

Шаря взглядом по пострадавшему кабинету, как назло натыкался только на последствия несдержанности мага — трещины по стенам и осыпавшуюся штукатурку, которую еще не успели убрать. А хорошо он силушкой здесь приложил! Если учитывать, что Санни вовсе не целенаправленно бушевал, а так, понервничал немного, — результат впечатляющ. Даже часть полок и фотографий со стен попадали.

Ну-ка, ну-ка…

— Это же Кошка? Аглая-Кошка? — не удержавшись, подошел и поднял с пола рамку с портретом молоденькой наемницы. Христ и Санни, прерванные на полуфразе, недоуменно смотрели на меня.

— Ты знаешь Аглаю? — прищурилась валькирия.

На пальцах отсемафорил ей один из немногих известных мне сигналов наемниц: «прошу помощи». Остальные, выученные шутки ради, когда Кошка была в настроении: «да», «нет», «опасность», «тишина» и «противник там» — моменту не соответствовали. Вслух произнес другое:

— Сейчас она покруглее, хотя неудивительно в ее-то положении!

— Аглая ждет ребенка? Мальчик, ты определенно должен будешь мне рассказ! — Христ взяла паузу, прикидывая что-то про себя, — Ладно! Мальва покажет вам комнату, где можете устроиться на первое время. И, — она окинула наши грязные и измученные тела строгим взглядом, особо задержавшись на мне, — ты за него отвечаешь! — и незаметно для мага показала хитро закрученную распальцовку. По-моему что-то, связанное с обменом, боюсь ошибиться, хотя по контексту вроде бы подходит.

— Само собой! Спасибо, Христ! Не забуду! — отозвался Санни, не уловив наших тайных переговоров и отнеся последнее на свой счет. Я же только согласно прикрыл глаза и ответил наемнице простым жестом: «да».

Как мы выживали следующую неделю — не очень интересно. Сказав «А», Христ не стала останавливаться и пошла дальше по алфавиту, выдав Василию кредит на снаряжение первой необходимости. Ставить в известность болезненно ответственного наемника-ястреба, что обеспечением по займу стали не его красивые глаза, а мой байк, ни она, ни я не стали.

А подобрать магу обмундировку было той еще морокой! Далеко не все материалы выдерживали соседство с мощными техниками, свидетелем тому расползшаяся на Санни во время тушения пожара одежда. Поэтому первое, на что я уговорил его разориться — это на покупку выставленного на барахолке комплекта инструментов ювелира. Не совсем то, что требовалось, тем более набор был неполный, но лучше вряд ли удалось бы найти, и эта-то находка была сродни чуду!

И, что особенно грело душу, на мое требование последовал только один вопрос:

— Ты уверен, что нам это нужно?

— Да!

И запрошенный лот был куплен. Вот так просто, без объяснений. Я, настроенный упираться до хрипоты, даже опешил от подобного жеста доверия.

Доверие Санни распространялось на очень небольшое число людей, лохом по жизни он не был и в ходе торга сбил запрошенную сумму почти вдвое. Так же упорно он бился и за каждую деталь своего будущего снаряжения, но в это я уже не встревал, занятый наблюдением за своим товарищем. То, что Василий — аристократ до мозга костей было понятно и раньше, показанная сила лишь подтвердила мои подозрения. Это не бросалось в глаза, но знающий — поймет. Иметь такого даже просто в знакомых — весьма недурственный задел на будущее. Пусть семья его не отличалась заметным достатком — такой вывод я сделал из его слов — зато связи наверняка никуда не делись.

Но таскался за ним хвостом я не поэтому — приятель меня восхищал. Отец меня тоже восхищал, но совсем по-другому, я отдавал должное родительскому гению, но слишком велика разница в возрасте была у нас с ним. Санни же… единожды приняв меня на правах кого-то вроде младшего родича, он не менял своего отношения и последовательно знакомил с миром наемников, как делал бы то же самое для члена своей семьи. Неудивительно, что случайно поранившись, я, смеясь, предложил ему кровное побратимство, которое он легко принял, выцедив каплю крови из еще не затянувшейся ранки. Шуточное побратимство, ритуал которого мы придумали на ходу, не несло ни капли магии, ни к чему не обязывало, но в каждой шутке…

Помимо бонусов от покровительства сильнейшего в Слободке мага такое отношение накладывало ответственность, поэтому двое суток пришлось, не разгибаясь возиться с его покупками, пустив на усиление кроме легко доступных металлов одно из его золотых «водных» колец и собственную серебряную цепочку, перевесив мамин медальон на обычный шнурок. Потерять из-за тупой жадности только что приобретенного старшего брата не хотелось.

— Не сметь киснуть, братишка! — взъерошил Санни мои коротко обстриженные волосы, уходя на новый заказ, — Только я тебя прошу: пока меня нет — не высовывайся. Хватит уже драк!

— Как получится, — прошепелявил я, еще не привыкнув к дыре в ровном некогда частоколе зубов. Стоматологи в Слободке водились, но драли, гады, за свои услуги даже не втридорога, а во все десять раз! Пока оставалось только смириться.

— Девчонок не обижай, за нашими присматривай!

— Да, мамочка! — за свои слова получил братский подзатыльник — у наемников что, тайный бзик на этот жест?

— За мамочку! Сссыночка! — издевательски прошипел он.

Примерно таким диалогом сопровождалось каждое наше прощание на протяжении уже трех месяцев.

Не все было гладко. Из спасенных ястребов еще двое все-таки скончались, как ни возилась с ними отрядная медичка. Каждую смерть Санни принимал близко к сердцу и ходил темнее тучи. Я умерших не знал, поэтому переживать наравне с товарищем не мог, но, связанный секретным пактом с Христ, ходил за ним тенью, вытаскивая из пьяных приключений, попутно влипая в них сам.

Все дело было в новом прозвище, которому до сих пор не знал, как относиться: вроде бы лестно, но в приличном обществе им не представишься, не говоря уже о постоянных подколках со стороны соседок по общежитию. Ехидные и острые на язык наемницы быстро переделали «стальные яйца» в «серебряные колокольчики», отбросив со временем прилагательное, и теперь я часто был вынужден откликаться на «колокольчик». И если женщинам их юмор я прощал, беззлобно отшучиваясь, то за пределами базы репутацию не раз пришлось отстаивать, благо не все уроки Вершинина и компании выветрились из головы. Частично выезжал на собранных на коленке артефактах, но выбитый в одной из стычек передний зуб заставил возобновить когда-то заброшенные тренировки.

Временное проживание у «Валькирий» переросло в постоянное: успокоившись, Христ поняла плюсы от нахождения у них прославленного мага и, подозреваю, немало этим попользовалась и собиралась пользоваться впредь. Тешу себя мыслью, что и приложение в виде некоего Кабана сыграло не последнюю роль. Как я теперь убедился, до меня никто не брался остановить потерявшего берега мага — один раз даже срочно вызвали в бар, где он хладнокровно порешил донимавших его наемников из новеньких — это старожилы обходили его десятой дорогой, а для новичков он выглядел таким же салагой как они, то есть сходил за повод самоутвердиться. До меня, кстати, тоже обычно докапывалось незагорелое пополнение — ветераны, если и имели что-то против, отлично понимали, что победа над сопляком очков им не добавит. А в тот раз — не скажу, что успокаивать и вытаскивать Санни из залитого кровью зала мне легко стоило, но в отличие от остальных я хотя бы мог это сделать.

Вторым плюсом для «Валькирий» шло мое знание рун. Шаблонные последовательности соединений металлических закорючек были давно составлены и описаны, их знали наизусть многие руноведы, но таких специалистов отец свысока называл ремесленниками, и я вслед за ним перенял пренебрежительное отношение. Нет большого ума заменить поврежденный блок на идентичный, только новый, а вот извратиться и составить заплатку самому, да еще с учетом доступных материалов — так и побежали подобные таланты прозябать в наемничьем городишке! Они и на родине со всем шиком устроиться могли — руноведение активно развивалось, и задач перед сравнительно молодой прикладной наукой стояло непаханое поле.

Я же, без ложной скромности, мог составить цепочку практически из мусора и помимо прочего «сделать красивенько», что немало значило там, где мы жили сейчас.

— Колокольчик, угадай кто? — на глаза опустились нежные ладошки, а к спине якобы невзначай прижались упругие холмики женской груди. Пора бы привыкнуть, но дыхание все равно каждый раз перехватывало. Самая влиятельная после командира отряда наемница «Валькирий» была бессовестно молода и красива, и не одному мне являлась в ночных фантазиях.

Если кто-то подумал, что Незабудка магичила наравне с Санни или имела сотню подтвержденных, то он глубоко ошибся — ничего такого за двадцатидвухлетней красавицей не числилось. Что касается магии, то давно известно, что одаренным может стать только человек с отрицательной группой крови, а их и так всего 10–15 % населения, к тому же «может стать» и «станет» — разные понятия. Способности требовалось развивать, уметь правильно дышать, постоянно делать специальные упражнения и все это желательно с самого раннего возраста. Упустил нужное время — и все, вторым Мерлином уже не будешь, многих это тормозило. Вот и получалось, что вырастить хоть сколько-то крепкого мага могли только такие же маги, воспитанные в свою очередь такими же магами. Короче, волшба давно стала наследственным делом, в котором самоучки вроде отца редко чего-то добивались, и даже я со своими нынешними пятьюдесятью с половиной единицами считался хорошим результатом. Уникумы наподобие моего товарища со статусом «за тысячу» вообще рождались один-два на миллион, и все они обычно принадлежали старой знати, еще со времен царя Гороха занимавшейся целенаправленной селекцией. Если и затесались среди сильных магов простолюдины, то это либо дворянские байстрюки в первом поколении, либо фантастически редко встречающиеся самородки, которых опять же быстренько прибирала к рукам та же аристократия, правдами и неправдами заманивая в младшие ветви рода.

Незабудка же со своей второй положительной — бирки на форме наемницы носили наподобие армейских — была стопроцентным немагом и даже «в поле», по-моему, ходила только раз в полгода, чтобы подтвердить квалификацию, не более того. Скромный голубой цветочек была казначеем — вторым по важности человеком отряда. Нет, так-то у Христ были замы, и чтобы командование добралось до Незабудки, требовалось ликвидировать человек десять офицеров, но это на задании, которые, повторюсь, наемница выполняла нечасто. А вот в Слободке ее все валькирии разумно опасались, так как по большей части ею определялась доля каждого бойца (мужчин в отряде не было принципиально, но не называть же рядовых наемниц бойцицами?) и порядок выплат. Она же занималась реализацией трофеев, и обиженных ее способностью выбивать из покупателя максимальную цену я пока что-то не встречал.

— Будка, ты ли это? — недавно узнал, что любой позывной в критической обстановке сокращался до одного-двух слогов, чем не повод подразнить наемницу? — А пёсик внутри тебя сегодня на цепи?

— Мелкий! Готовься к смерти! — инстинкт самосохранения завопил: «Беги!», и я ему последовал, не отвлекаясь на стати девушки. Традиционный забег по общежитию стартовал.

— Гав-гав! — перевалившись через перила, я продолжал дразнить наемницу.

— Колокольчик! Ты ответишь! — донеслось вслед, когда я преодолел примерно половину пути до собственной комнаты, — Лучше сдайся сразу!

Ага! Аглая тоже так кричала иногда, но ни разу не пощадила при поимке, эта тоже. С Незабудкой мы сразу же друг друга невзлюбили. Я — когда она, прикрываясь моим договором с Христ о возможности работать в их техничке, попыталась навесить ремонт двух дополнительных вездеходов сверх одного, оговоренного с главной валькирией, она — когда я ее послал по известному адресу. Прошли те времена, когда Кабан готов был работать за еду и кров. Точнее эти два условия уже были отработаны, корячиться дальше за просто так я был в корне не согласен. И ведь знала же, сучка, что для приютивших соотечественниц цена услуг выставлялась вполне умеренной, но эта любовь к халяве выводила меня из себя.

— Будочка! А где у тебя табличка: «осторожно, злая собака»? Как твоя внутренняя сучка поживает? Гав-гав!

После первой ссоры со стороны казначея пошли в ход женские чары, а среди основного контингента наемниц мало было тех, кто мог похвастаться приятной внешностью — многих портили шрамы, чересчур загорелые обветренные лица, излишне короткие стрижки и мощные неженственные фигуры. Приятное исключение составлял примерно десяток девушек, одна из которых — Зина — была подружкой мага, а остальные либо имели постоянных кавалеров за пределами базы, либо… гм, неудобно говорить, но в общем, интересовались людьми собственного пола. Голубой цветочек среди них стояла наособицу, высокомерно и как должное принимая ухаживания и мужчин, и женщин, но никому не отвечая взаимностью. По-моему, она вообще всех людей ненавидела.

В первый раз, поведшись на флирт и заигрывания, я выполнил для нее очень трудоемкую и дорогостоящую работу по ремонту и переделке ее багги. Но, не получив даже символического поцелуйчика за свои труды, свернул благотворительность: с категорией девушек-динамо я не имел дел принципиально. Она же, не поняв своей ошибки, раз за разом пробовала моё «нет» на прочность.

Дальше мы оба пошли на конфликт: Незабудка по-прежнему пыталась с меня что-то стрясти бесплатно, а я в ответ выводил ее из себя. Когда цветочку надоедало дразнить меня своей мнимой благосклонностью, в ход шли угрозы выселить нас с Санни, но их пресекла начальница отряда, дав понять, что заинтересована в нашем дальнейшем проживании на базе. Поэтому, сколько Незабудка ни бесилась, ее слова оставались лишь словами, пока командиром оставалась Христ.

— Будка! Я понял! Внутри тебя живет борзая! Уж очень ты борзая!

Но, помимо неисполнимых угроз, имелась еще вполне реальная — повалять меня по полу. И здесь глава отряда была бессильна — в мелкие разборки между бойцами командование не встревало, а до крупных девушки не доводили сами. Единственное — поссорившихся наемниц никогда не ставили в пару, но это по-моему логично. Мне же напарником Незабудки стать не светило, а по мнению старших валькирий на периодические трепки я нарывался сам, так что и должен был готов принимать последствия своих слов.

Захлопнуть за собой дверь в комнату я не успел — крепкий ботинок встал между косяком и дверью. Ноге, похоже досталось даже через обувь, потому что наемница вскрикнула, прошипела что-то нецензурное, а после нарушила негласное правило базы — не заходить без приглашения на чужую территорию. Драться в комнате — не то же самое, что в коридоре, первый же удар снес меня на Васину кровать, на которой я, пользуясь его отсутствием, разложил несколько готовых и полуготовых изделий. Законченным падение было нестрашно — они уже были сформированы в блоки и запаяны, а вот только-только составленным… Ажурная конструкция, пинцетом выложенная на специальной доске, похожая на узор, составленный из незакрепленного бисера, фонтанчиком подпрыгнула на пружинах матраца и рассыпалась по постельному белью и на пол.

МОИ РУНЫ!!!

Четыре вечера работы с жутко неудобным моноклем ювелира на глазу!!!

Зря.

Кличка Кабан досталась мне не только из-за трансформации имени. И не только из-за лести приятелей-одноклассников. Впервые это прозвище прозвучало, когда мы с Сашкой Меньщиковым, едва познакомившись после его перевода в нашу школу, насмерть сцепились из-за какой-то ерунды. Саня старше меня почти на два года, уже тогда был крупнее и сильнее, но это его не спасло. Впав в раж, я снова и снова поднимался и бросался на противника, пока в итоге не достал. Если бы не свидетели, в десяток рук растащившие нас, неизвестно чем бы вообще закончилась та стычка — себя я не помнил. Но это все дела давно минувших дней, а за последующие годы состояние берсеркера меня ни разу не посещало. До сегодняшнего вечера.

Незабудка тоже была старше меня и не столько сильнее, сколько опытнее. В предыдущих стычках я чаще проигрывал, чем сводил вничью — применять против пусть вредной, но красивой девушки те же артефактные кастеты, усиливавшие удар, так же, как против наемников-мужчин, мне не позволяло воспитание, а иных преимуществ у меня не имелось — отцовская защита срабатывала на других скоростях, заложенный в ней конструкт был отчасти сродни блоку управления щитами: отклонив летящую пулю, он не спасал от обычного удара рукой, полноценно включаясь лишь при получении мной посчитанного отцом критическим количества повреждений.

Красный туман ярости смыл поток холодной воды, обрушенный на голову и спину. А я еще чинил им водосборники! Но, оглядев разгромленную комнату, удерживаемую одной рукой погнутую металлическую кровать, под которой пыталась спрятаться Незабудка, маячившие в дверях встревоженные лица старших наемниц и разгневанную Христ, держащую пустое ведро, опомнился. Мебель, мгновенно ставшая обратно тяжелой, с грохотом соскользнула на пол, едва не задев скулящую девушку.

— Ко мне в кабинет, живо! Оба!!!

К чести своей командир отряда внимательно и спокойно выслушала и нас обоих, и свидетелей, прежде чем принять решение.

— Оба хороши! — ее взгляд уперся в потрепанную Незабудку, — Ты! Идешь и помогаешь прибрать убитую вашими стараниями комнату! Уборка, пока я не скажу «Хватит!» Потом неделя нарядов по базе! — наемница оскорблено дернулась — до сих пор благодаря несколько привилегированному положению дежурства по базе ее не касались. — Теперь ты! — Христ перенесла внимание на меня, а мне под ее тяжелым взглядом становилось всё неуютнее.

Перспектива остаться без крыши над головой замаячила в полный рост. Мы бы, конечно, не пропали — не с Саниными связями — но вряд ли бы нашли где-нибудь столь хорошие условия. «Валькирии» были одним из немногих целиком русскоговорящих отрядов, а к тем же немцам или англичанам маг бы ни за что не пошел. Сводные межнациональные отряды славились своей беспринципностью, что тоже его не устраивало — достаточно было посмотреть на руины бывшей базы «Ястребов», чтобы понять, чем это может закончиться. Гостиница нам не подходила наличием медленно идущих на поправку пяти бойцов: больницы, как таковой, в Слободке не имелось, а обеспечить им соответствующий уход силами наемного врача было малореализуемо — начать с того, что медики в поселке были наперечет и в основном сидели на постоянных контрактах с каким-либо отрядом. Ну, и, разумеется, ценой таких услуг — альтруистов здесь не водилось. А подкладывать пяти мужикам судна, готовить и разносить специальную еду, делать уколы и ставить капельницы, слушать нытье и жалобы — может, один день ради Санни я бы и продержался, но вряд ли больше. Мне эти люди были никто.

Добавим еще Васину зазнобу-валькирию, нормальную кормежку за разумную плату, просто хорошие отношения с наемницами, и получится, что съезжать отсюда нам не с руки. По головке меня маг за такое не погладит.

— Только ради прежней дружбы с Аглаей и только на первый раз я стерплю твое поведение, но еще одна такая выходка, и мое гостеприимство исчерпает себя!

Уже совсем было облегченно выдохнув — следующего конфликта я допускать не собирался, — услышал собственное наказание:

— Мне кажется, ты не слишком ценишь то, что имеешь, и злоупотребляешь статусом гостя! Отряд не гостиница, где каждый живет сам по себе и делает, что хочет! Отныне, ты подчиняешься общему распорядку базы! Подъем, тренировки, дежурства, с сегодняшнего дня это касается тебя так же, как и остальных!

— А Санни?.. — с беспокойством спросил я, потому что наемник, любивший в свободное время подольше поспать, явно не обрадуется нововведениям.

— Расслабься, — с насмешкой произнесла Христ, — Режим дня Пустынного Ужаса — это его личное дело. Он, в отличие от тебя, от повседневных дел базы не увиливает. А чтоб ты проникся, что мы здесь не просто цветочки нюхаем — получишь тоже неделю нарядов вместе с Незабудкой. Попробуешь нашей обычной жизни и, я надеюсь, с большим уважением будешь относиться к бойцам и язык придерживать. Тебе все ясно?

— Ясно, — хмуро отозвался я.

— Тогда марш на уборку комнаты оба! Через три часа проверю результат! Свободны!

Коварство и расчетливость Христ, ее же знание психологии я оценил не сразу. Вынужденный помогать Незабудке — никто же не ожидал всерьез, что я сходу смогу сам во всем разобраться — поневоле, но впечатлился тем возом работы, который волокли на себе валькирии даже в свободное от заказов время. Во-вторых, заценил саму наемницу на ее поле. И вынужден был признать, что популярность и растиражированная надежность «Валькирий», их репутация и постоянное нахождение в первой десятке по рейтингу Слободки — во многом результат действий этой девушки.

Ее холодный ум, казалось, вмещал в себя все: и прогноз погоды по всем регионам довольно немаленькой Аравии, и кто из повстанцев какие области занимает, с кем дружит, а с кем бьется насмерть. Названия и географические координаты всех значимых населенных пунктов, расположение русских баз, где в случае тяжелого положения можно было бы получить помощь, расположение лояльно настроенных арабских частей, расписание значимых религиозных праздников. Ведя переговоры на четырех языках, она могла отказаться от денежного предложения и взять с виду невыгодный заказ. И ни разу на моей памяти не ошиблась. То, что виделось мне плевым делом, в итоге обернулось для другого отряда тяжелыми потерями, а ерунда, на которую я не стал бы распыляться — удачным рекламных ходом, добавившим отряду новых заказчиков. К слову, не все из перечисленного я понял за ту неделю, но именно тогда возникло уважение.

И тогда же зародилось… сочувствие.

Наемничья жизнь девушке не нравилась, и пусть она старалась этого не показывать, но иногда недовольство проскальзывало в слове или жесте. Но, как и меня, ее что-то здесь держало. Причин Незабудки прятаться на краю света я не знал, а что касается себя: помимо очевидных трудностей с документами и отъездом на родину, Слободка оказалась не худшим местом, чтобы переждать полтора года. Какая-никакая клиентская база уже сформировалась, меня здесь стали ценить не как салажонка-наемника — то есть никак, а как специалиста по рунам, способного обойтись местными материалами. Комнатушка в общежитии стала обрастать личными вещами, а сам я — связями и привязанностями. К тому же с гибелью отца я остался совсем один, а здесь был Санни.

Несовершеннолетний Петр Романов против всего света — это звучало пафосной насмешкой. А вот «Санни — Пустынный Ужас и Кабан — Стальные Яйца начинают и побеждают» — в таком виде высказывание имело право на жизнь. Я пока еще не набрался храбрости рассказать Санни свою историю, но уже начал прикидывать, как бы привлечь мага к своим планам мести.

Вопрос: что в первую очередь должен сделать настоящий русский человек мужского пола, попав на чужбину? Поправочка: после того, как разберется с основными задачами выживания и немного освоится на новом месте. И уточнение: этот человек обитает в женском общежитии, расположенном в стране, живущей по законам ислама. Озвученные в несколько голосов вопросы, судя по решительному виду валькирий, требовали немедленного ответа.

Версий в голове, зажатой вместе с остальным телом в темном закутке базы, родилось немыслимое количество, но с самыми смелыми пришлось сразу же расстаться — даже у Зайки — двухметровой гренадерши, с невинным видом опершейся на стену слева от меня, в Слободке имелись поклонники — сказывался перекос полов в профессии. На фоне брутальных солдат удачи я вряд ли имел шансы.

Итак, еще варианты?

— Самогонный аппарат! — не выдержала моей тупизны Сойка, занявшая зеркальную Зайке позицию справа от моего стиснутого их статями тельца.

— Что, прости?.. — прозвучавшее было максимально далеко от всех успевших мелькнуть догадок.

— Самогонный аппарат! — как для маленького повторила одна из массовки, полукругом стоящей передо мной, кажется, Дага.

— Эй, а ничего, что я не знаю его устройства? — возмутился я.

— Но ты же мужчина! — спокойно, словно данное высказывание все объясняло, парировала Сойка.

— Тогда свари мне завтра борщ! — вырвалось прежде, чем успел подумать.

— С дуба рухнул?! — отпрянула наемница, славящаяся способностью превратить любые продукты в несъедобное месиво.

— Но ты же женщина! — передразнил ее я.

Тихий щелчок передергивания затвора пистолета заставил обратить внимание на пот, резко потекший по спине. Жарко, наверно опять кондиционер забился песком. Еще более тихий звук возвращаемого на место предохранителя принес облегчение, но Зайка, с задумчивым лицом залюбовавшаяся собственным маникюром, не дала насладиться наступившим ощущением: вероятно для наилучшего ракурса она сжала кисти обеих рук в кулаки, которые по размерам немногим уступали моей голове.

— Колокольчик, ты не понял. — Амазонка оторвалась от завораживающего зрелища облупленного лака и все с тем же отрешенным видом провела левым указательным когтистым пальцем по ряду колец на правой руке туда и обратно. И еще раз — туда и обратно. Ме-е-едленно. Дрожь в груди списал на негодование грубыми поделками и подделками — даже простое водное кольцо стоило около полугодового заработка рядового наемника. Носить по пять за раз, как Санни, мог себе позволить только… да только он и мог себе позволить — помимо нехилой цены артефакта требовалось еще и Васиной мощью обладать, чтобы запросто по-новой заряжать после срабатывания.

— Понял-понял-понял! — поспешил заверить ее я, а то и остальные как-то тоже заинтересовались собственными украшениями. Полное убожество, между прочим! — Барышни! Но неужели за десять лет существования отряда никто не мог его сделать?

— У старших есть, — пояснила Сойка с недовольной миной, двое-трое из полукруга с поджатыми губами подтвердили ее слова, — Но нам от этого не холодно, ни жарко. А сколько стоит выпивка в местных забегаловках…

Продолжать не стоило. Все местное бухло было либо привозным, либо творением слободкинских умельцев. И, по слухам, свободно продавалось только здесь, за пределами Сити чего-то крепче кумыса — пойла на любителя — достать не представлялось возможным. Живя в ограниченном мирке выдавленного в пустыню наемничьего городишки, я периодически забывал, что Коран алкоголь не жалует.

Если отбросить полушутливые-полусерьезные угрозы наемниц, мысль здравая. Времена, когда нас с Санни угощали все, кому не лень, канули в Лету, а я уже успел убедиться, что выпивка в Слободке являлась валютой не менее ценимой, чем рубли или риялы. Мне-то при местном жарком климате разве что пива холодного иногда хотелось, но старожилы из наемников как-то умудрялись потреблять и более крепкие напитки. И нужные мне сплавы частенько проще было выменять на бутылку, чем купить. Специфика места.

— Устройство хоть кто-нибудь знает?

— Колокольчик, если б знали, нафига ты нам тогда?

— Хорошо! — резко согласился я, отрываясь спиной от стены, — Но условие: сделаю — никаких Колокольчиков! Я Кабан! Запомнили?!

— Заметано, Колокольчик, — за всех ответила Сойка, задавив Зайку взглядом. — Сделаешь — забудем. Только ты учти — до Нового года осталось всего ничего!

— Учту! — вырвался я из окружения.

Хорохориться я мог сколько угодно, но трудно, если не знаешь, а еще и забыл. Врачиха «Валькирий» с многоговорящим позывным Грелка, которую я небезосновательно подозревал во владении интересующим меня аппаратом, послала к… послала, в общем. Есть мнение, что, несмотря на доплату от Санни, наши с трудом выздоравливающие дятлы-ястребы ее задолбали — нет ничего хуже беспомощного мужчины, очень медленно идущего на поправку. Но на даму кавалер наговаривать не будет, так что спишем ругань Грелки на смену времен года и забудем.

С знакомыми по Слободке тоже ничего не вышло: неудачники знали только общий принцип перегонки — это, конечно, было больше, чем знал я, но ненамного, а те, кто имел конкретное представление, не спешили делиться секретом, опасаясь потерять клиентуру. Положение спас вовремя вернувшийся Санни — этот аристократ, казалось, знал все. Со смехом он просветил меня в таком необходимом для каждого русского мужчины вопросе, и уже через сутки после его приезда агрегат обрел черты в металле. Радости молодняка валькирий не было предела.

Так что Новый год, несмотря на отсутствие брата — у повстанцев случилось зимнее обострение, и маг был нарасхват — мы встречали весело. Дегустация фруктовых настоек — не чистый же спирт нам пить! — прошла на ура. Утро (день) первого января вышло не менее занимательным: продрал глаза в собственной кровати голым, в компании столь же неодетой Незабудки. Было? Не было? В голове зияла абсолютная пустота. Судя по полному недоумения молчанию бухгалтерши, ее одолевали те же сомнения.

Глядя с постели на недовольно сопящую в поисках деталей собственного костюма наемницу, сетовал на провалы в памяти — фигурка у нее была что надо! Вот что бы мне стоило помнить хоть что-то! И немного жаль было нашего вооруженного нейтралитета: после памятного осеннего совместного недельного дежурства по базе мы не стали друзьями, но научились как-то мирно сосуществовать, а теперь пиши все по-новой! В то, что цветочек спустит все на тормозах, мне не верилось.

Первого января Слободка на три четверти вымерла. Не сильно интересовался, кто пытался взять поселок раньше, но, считаю, они явно выбрали не тот день. И если бы четвертый штурм состоялся сейчас, то встать в оборону было бы некому. Ожил Сити только ближе к вечеру, когда «больное» население пошло по гостям — опохмеляться, ну, то есть конечно лечиться. Прослонявшись по знакомым техникам остаток дня, угощая своими запасами и причащаясь чужими, вернулся и заперся в комнатушке — слишком непохоже было то, что творилось вокруг на привычные семейные посиделки. Ни снега, ни елки, ни подарков…

Стук в дверь прервал рефлексию.

— Можно?.. — Незабудка протиснулась в комнату мимо меня.

Ожидал всего, чего угодно: упреков, ругани…

На всякий случай проверил, что никаких незаконченных изделий в доступной близости не наблюдается.

Но… девушка принялась спокойно раздеваться.

— С меня ржет пол-отряда. Остальные полбазы будут ржать завтра, когда сплетня разойдётся. — Незабудка с вызовом посмотрела на меня. — Я хочу убедиться, что это хоть того стоит!

Вид силуэта, подсвеченного загороженной лампой, сбил дыхание. Грустные воспоминания вылетели из головы сами собой. Сделав шаг навстречу, выдохнул в сладкие губы:

— Ты слишком много говоришь!

Интерлюдия.

— Христ, можно к тебе?

— Что-то случилось? — встревожено взглянула наемница на позднего гостя, — Что-то с малышом?

— Малыш! Слышал бы тебя этот малыш! — добродушно усмехнулся Санни, устраиваясь в кресле, — Он же Кабан — Стальные яйца! И никак иначе!

— Для меня он прежде всего малыш — золотые руки!

— Или курочка — золотые яйца? — заломил маг рыжую бровь, намекая на все возрастающую выгоду валькирии от наличия в техничке юного мастера рун.

— Дались вам эти яйца, словно без них жить невозможно!

— Кому как, — отозвался мужчина, — Кому как. Но я не об особенностях анатомии пришел к тебе поговорить.

— А ты что-то имеешь против? Или вас не устраивает мой процент? — в голосе командира отряда прорезались царапающие нотки.

— Оу, Христ! Придержи коней! — Санни приподнял обе ладони в примиряющем жесте, — Чего ты такая ершистая? Я ничего подобного не имел в виду!

— Извини, это я на нервах. Просто ты не представляешь, как часто его стараются переманить! И условия сказочные предлагают и процент минимальный. Это нам с тобой ясно, что надуют в чем-то другом, но своего ума же не вложишь!

— Спасибо, Христ, что присматриваешь, хотя на этот счет ты зря волнуешься.

— Не за что! Он моя единственная ниточка к Аглае, так и хочется иной раз шваркнуть его об стену и вытрясти, где она теперь! Только ведь уйдет в несознанку! И угораздило же нас с ней так поссориться напоследок! А в другой раз смотрю на него и вижу сестру. Не знала бы точно — приняла бы за племянника, очень заметно, что она приложила руку к его воспитанию. Так что мы с тобой, Санни, можно сказать родственнички теперь, благодаря одному мелкому колокольчику.

— Сама только так не назови его — обидится. Малыша от тебя он еще стерпит, а Колокольчиком его только Незабудка называть может!

— Вот, тоже не было печали! Кто мог предположить, что они так споются? И по-отдельности-то язвы, а не люди, а уж вместе! Не дай бог, разом им на язык попасться! Но Санни, христом-богом прошу, осади его немного! Пусть поменьше по Слободке шатается!

— Я к тебе с этим и пришел, Христ. Засиделся он. Сколько парень уже здесь? Больше чем полгода? Почти восемь месяцев? — женщина согласно кивнула, вроде бы не так давно, а уже представить себе невозможно жизни отряда без одного наглого юнца, — А что он видел кроме Слободки? Потому и лезет во все приключения, что заскучал. Он же не только руновед, но еще и семнадцатилетний пацан. — Про себя валькирия отметила оговорку Санни, до сих пор она даже возраста весьма выгодного постояльца не знала. Примерно предполагала, в принципе почти попала, всего на год промахнулась. — Ты не представляешь, как он мне уже мозг выел своими просьбами взять хоть куда-то! У меня Зинка подарки не так клянчит, как пацан куда-нибудь выбраться!

— И что ты от меня хочешь?

— Я понимаю, что вам с местными порядками не до экскурсий, но очень прошу: возьми простенький контракт до какого-нибудь большого города, я по ставке любой твоей валькирии схожу за компанию, лишь бы не ныл. А подышит пылью, посмотрит на нашу работу, глядишь, и обратно в техничку запросится.

— По ставке любой валькирии, говоришь? — задумчиво протянула наемница, — А ты хоть представляешь, насколько это от твоего обычного гонорара отличается?

— Христ, я не вчера родился. И ставку эту прошу парню отдать, я же понимаю, что вы ему не заплатите, а только как балласт прихватите. А так — пусть порадуется, что наемником побыл.

Валькирия помялась немного, а потом задала давно интересующий ее вопрос:

— Санни, ты святой? Ну ладно, ястребы, с которыми ты носился! В конце концов, соотрядники, у тебя с ними контракт, твою заботу можно понять! Но парень-то, он же тебе никто! Приблуда! Для друга — слишком большая разница в возрасте. Для сына — слишком маленькая. Братьев у тебя нет, мы давно знакомы, я бы знала. Отец парализованный, мать, две сестры, обо всех я слышала так или иначе. А о брате никогда ни слова не было. Да и непохожи вы с ним. Ты рыжий, бледный, он чернявый и смуглый, ничего общего! О себе почти ничего не говорит, о судьбе Аглаи с трудом вытянула, так и то адрес до сих пор не дает! Уверена, ты о нем тоже мало знаешь. Так почему?

Открытое улыбчивое лицо замерло, а светлые глаза наполнились льдом, напомнив валькирии, что перед ней не просто молодой коллега по ремеслу, а сильнейший маг, убивший людей больше, чем весь ее отряд вместе взятый со времен основания, и до кучи имперский аристократ в черт знает каком колене.

— Мы уже много лет друг друга знаем, и я не стану заострять внимание, что ты сейчас нарушила основную заповедь наемников — не лезть в душу, — от этих слов повеяло холодом, — Все мы тут не святые. Но ты еще ошиблась почти в каждом утверждении. И друг, и брат, и побратим — всё вместе. А остальное тебе знать незачем, — мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен, — Так подумай насчет чего-нибудь простенького, иначе потеряем пацана. А мне бы этого не хотелось.

Дверь мягко закрылась за собеседником, погружая кабинет в тишину, но последние слова долго еще звучали в голове испуганной Христ. Солнечный Санни нечасто становился для своих Пустынным Ужасом, но если такое случалось — никто не мог игнорировать его настоятельные пожелания. А у единственного исключения, известного наемнице, помощи в этот раз просить было бесполезно.