На другой день утром в лес снова приехали Алиса и Роже́, они привезли два автомата фирмы «Стен», две лимонки и карабин. Автоматы и карабин мы быстро собрали и обтерли от масла. К каждому автомату прилагалось два магазина с патронами.

Алиса предложила всем выбрать псевдонимы. Я стал Алёша. Потом она разложила мишленовскую карту квадрата 66, которой пользуются автомобилисты и туристы, и показала пункт, куда мы должны были на следующий день отправиться. Это была деревня Венизи. Между нею и другой деревней, а вернее, чуть южнее их, был небольшой лесок, на северо-восточной опушке которого стоял сарай. Вот к этому сараю 28 апреля в 24.00 мы должны были подойти, насвистывая «Интернационал». Там нас должны были ждать ребята из группы Габриэля (псевдоним, русское имя – Гаврила). Нашу группу собирал и комплектовал Александр, а группа Габриэля около двух месяцев базировалась в районе Виши́ и комплектовалась местной учительницей Жаклин.

В предложенном Алисой маршруте неудобным было пересечение реки Соны. Чем рисковать и переходить где-нибудь через мост, лучше преодолеть её вплавь.

Стали тщательно готовиться к переходу. В два рюкзака сложили продовольствие, определили очередность их переноски. Занялись изучением привезённого нам оружия.

Стеновский автомат с левым, по ходу стрельбы, расположением магазина нам сразу не понравился, да и в бою он оказался потом не на высоте – часто отказывал. Карабин с десятью запасными патронами выглядел симпатичней.

Итак, два автомата, четыре пятнадцатипатронных (если память не изменяет) магазина, карабин, пистолет (ранее бывший в группе) и две гранаты – вот наша путёвка в новую неизведанную, но долгожданную жизнь.

В тот день – 26 апреля 1944 года – подводилась черта под прошлым. Теперь, с высоты моих лет, я должен признать, что почти два месяца после побега из лагеря «387 Rur» – это самые романтичные и чистые дни моей военной жизни. Вчетвером, а затем вдвоем, таясь от врагов и предателей, заботясь друг о друге, деля последнюю корку хлеба, мы шли к заветной цели – к свободе. Помыслы наши были чисты, а души – светлы. Покинув территорию Германии, мы отказались от тайной экспроприации продуктов. С доверием относясь к местным жителям в Голландии, Бельгии и Франции, мы искали у них помощь и в какой-то степени защиту. И находили. Наконец, вместе с предложением вступить в «маки́», мы получили оружие и возможность сражаться.

Новая жизнь. Что принесет она нам? Будущее мы представляли себе как лихие налеты, сражения, бои и перестрелки. Мы и не предполагали, что партизанщина – это, прежде всего, испытание характеров, идейной убежденности, порядочности и преданности святому делу освобождения народов от фашизма. Мы не думали, что в партизанах очень легко скатиться к анархии и к обычному бандитизму. Критически относясь к себе, я отмечал в то время не самые лучшие изменения в своем характере. Наступил период жизни, когда приходилось не раз идти против своих убеждений и совести.

…Вечером 26 апреля мы двинулись в путь. Он был не так уж далёк и тяжёл, например, для нас с Яковом, натренированных в преодолении огромных расстояний. У других тоже был опыт. Так что двух ночей нам было вполне достаточно.

Я оказался в хвосте цепочки – замыкающим, а впереди меня был Фёдор. Вышли мы ещё засветло. Через час отдохнули, переобулись и пошли лесами, полями вдоль дорог, но не по дороге. В тех местах каждый крестьянин выгораживал колючей проволокой не только весь свой надел, но и отдельные участки внутри него – пастбище, сады, огороды, посевы. Поэтому нам приходилось часто перелезать через колючую проволоку, проползать под ней и протискиваться между её рядами.

– И куда это торопится Валерий? Я уже весь взмок, – сказал мне Фёдор.

– Да вы тут засиделись в лесу, отвыкли ходить, а мы с Яшкой привычны к такому темпу, – ответил я.

– Торопиться-то некуда – успеем на тот свет, – брюзжал Фёдор.

Я промолчал, а он продолжал:

– Торопится, начальником хочет быть.

– Каким начальником?

– Командиром. Молод ещё, рискует много, ему нельзя быть командиром, не он должен руководить, а им нужно руководить.

– По-моему, Валерий может быть командиром партизанского отряда – силён, храбр, ума хватает, – подумав, возразил ему я.

– Вот последнего как раз и не хватает. Ему бы только драться, но надо думать и о безопасности. Если уж ему быть командиром, то комиссар при нем должен быть дальновидный и осторожный, – назидательно заметил Фёдор.

Ребенку было бы понятно, что он метит в комиссары и никогда не смирится с тем, что командиром отряда стал Валерий. Я ответил Фёдору, что не против, если командиром станет Валерий, а вот относительно комиссара – надо подумать.

Мы шли по-военному – пятьдесят минут ходьбы – десять минут отдыха. Часы были только у Валерия, и он отдавал команды на отдых или движение. Через пять часов вышли на берег Соны. Переплывать реку ночью, в темноте – дело не простое. Может, всё же лучше идти через мост? В одном домишке, у реки, загорелся огонек, и мы постучались. На вопрос «Кто здесь?» Валерий ответил:

– Резистанс франсез… («Французское сопротивление».)

Дверь приоткрылась, и мужчина средних лет пропустил нас на кухню. Мы спросили, есть ли на мосту охрана, но хозяин, не отвечая, с любопытством разглядывал нас.

Валерий, бойко лопотавший по-французски, повторил вопрос. Хозяин улыбнулся и сказал:

– А вы ведь не французы? Кто вы?

– Мы – русские.

– Русские?! – У хозяина от удивления широко раскрылись глаза. – Как вы сюда попали?

Валерий пожал плечами и вновь повторил вопрос.

– Может, и есть, а может, нет – неопределённо ответил хозяин и пригласил нас за стол.

Мы сели на стулья и на лавку, а хозяин вышел. Через несколько минут он появился и, поставив на стол большой кувшин, предложил:

– Я вижу, вы устали с дороги – выпейте моего сидра и подкрепитесь.

Тут же на столе появились стаканы и кабаний окорок.

Мы не заставили себя ждать и быстро опорожнили кувшин. Хозяин пошел за вторым, а мы разделались с окороком и караваем хлеба. Очевидно, от усталости в голову ударил хмель. Выпили ещё по стакану и начали обсуждать вопрос: переплывать реку или идти на мост. В итоге решили плыть.

Помню обжигающую прохладу воды. Сона не широкая – метров 60, и мы быстро её преодолели. Правда, нам с Валерием пришлось вернуться – Фёдор плохо плавал, и мы помогли ему, поддерживая справа и слева. На берегу растерлись, попрыгали, оделись и – в путь.

Остановившись в лесочке на берегу ручья, целый день спали на солнце.

На другую ночь мы без приключений добрались до лесочка на правом, высоком берегу Соны. Торопиться было некуда, впереди были день и еще половина ночи. Мы отдыхали, загорали на солнце.

И вот тут-то началось разделение нашего будущего отряда. В кустах лежали Валерий, я и Костя, а отдельно от нас – Фёдор, Иван Недвига и Яков Конфедерат. И то, что там был Яшка, меня злило больше всего. Я считал, что наш переход навсегда скрепил нашу дружбу, но оказалось – нет. Проповеди Федора об осторожности, а по существу, замаскированный отказ от активных действий против немцев, были Яшке больше по душе, чем мое стремление партизанить или идти в Швейцарию.

Я уже давно заметил отчуждение Якова и чувствовал его причину, но разговаривать с ним на эту тему не стал. Я был весь в мечтах о будущем и не заметил опасности, которая надвигалась.

Во второй половине дня мы с Валерием спустились на дорогу, идущую вдоль реки, и дошли до моста, который пересекает Сону южнее Монтюрё. Часовых на мосту не оказалось, и мы, пройдя по нему, вышли на дорогу, соединяющую Монтюрё с Боле. На перекрестке стоял дом, в котором позже нам пришлось побывать еще раз.

– Днём мост не охраняется, а ночью? – спросил я Валерия. Тот сразу понял меня:

– Давай перейдем его засветло. Возвращаемся.

С этим все согласились. Только замялся Фёдор, но потом, очевидно, вспомнил, что придется на плечах товарищей плыть в холодной воде, и тоже согласился.

Разобрали оружие, повесили автоматы и карабин на шею под пиджаки, магазины, патроны, гранаты рассовали по карманам и пошли попарно: Валерий и Костя, Иван и Фёдор, я и Яков. Следовали друг за другом. Минут через десять перешли мост, спокойно пересекли шоссе и железную дорогу и по лугу вошли в лес. Когда мы с Яковом подошли к опушке, Валерий с Костей встретили нас уже в полном вооружении – автоматы и карабины были собраны и заряжены: вдруг при переходе моста меня и Якова задержат.

Мы не стали торопиться к месту свидания и остановились на восточной опушке леса, с которой хорошо проглядывалась деревня. Было пять часов пополудни, и мы, развалившись на мягкой траве, поели, закурили и принялись гадать – кто и как нас встретит.

– Алиса говорила, что командиром отряда будет Габриэль, – сказал Валерий. – Кто он, русский или француз?

– Наверно, русский, – ответил Костя, – ведь отряд-то будет советский.

Никто не возразил, ибо все мы думали так же и считали, что «Габриэль»– это псевдоним.

– Не терпится Валерию, хочется быть командиром, – шепнул мне лежавший рядом Фёдор.

Я промолчал. Мысли мои были далеко. В тот вечер думал о доме, но в преддверии долгожданного будущего уже не тосковал о прошлом. Вся прошлая жизнь и семья отодвинулись на задний план. Мечта сбывалась.

Быстро стемнело, похолодало, и мы стали приплясывать. Была надежда, что новые товарищи встретят нас хорошим ужином. Наконец – 23.00. Мы медленно движемся к месту встречи, надо пройти примерно 3 км. Свернули на запад, где-то рядом сарай. Зажигаем, нагнувшись в кустах, спичку – Валерий смотрит на часы: 23.55. Вперед! Вот что-то темнеет. Сарай!

Мы с Валерием впереди и начинаем насвистывать «Интернационал».

В ответ слышим тот же мотив. Бросаемся вперед. Вот они, наши товарищи. Их трое. Хочется заключить их в объятия.

– Следуйте за нами, – звучат холодные слова.

Что это, конспирация?

Мы идем на север, пересекаем шоссе, преодолеваем луг и, наконец, входим в лес. Нас ведут тропинками. Овраг. Ручей. Небольшой костер. Группа молчаливо сидящих людей. Никто не встал нам навстречу.

Инициативу проявил Валерий:

– Товарищ Габриэль! Группа бежавших военнопленных по приказанию Алисы поступает в ваше распоряжение, – обратился он к плотному среднего роста человеку, которому один из проводников доложил о нашем приходе.

– Здравствуйте, товарищи! Сколько вас?

– Шесть человек, с двумя автоматами, карабином, двумя гранатами и пистолетом, – продолжал докладывать Валера.

– Хорошо. Давайте знакомиться.

Начались рукопожатия.

В группе Габриэля тоже было шесть человек. Сам Габриэль, настоящее имя Гавриил, представился летчиком, Костя из Ленинграда, Павел Чехобадзе из Кутаиси, Николай из Белоруссии, Ужгорин из Калужской области и Алексей Васильев из Калининской области.

Сели у костра и начались разговоры, кто есть кто, откуда бежал и т. д.

Габриэль сказал, что, по сведениям мадам Жако, послезавтра должна прибыть Алиса.

На наш вопрос, кто такая мадам Жако, последовал ответ – учительница из Венизи, которая опекает группу Габриэля.

Когда Валерий предложил выставить караул, Габриэль сказал:

– Не надо, и без караула поспим.

Я поддержал Валерия:

– Караул надо выставить обязательно. Мы не знаем обстановки, и незачем рисковать.

– Я хорошо знаю обстановку, – отрезал Габриэль, – и предлагаю всем спать у костра.

Мы посовещались с Валерием и караул все же решили выставить.

– Мы встанем в первую очередь, кто нас сменит? – громко спросил Валерий.

– Никто, – последовал ответ хозяев. – Если хотите, караульте сами всю ночь.

Мы собрались вшестером посоветоваться. Я сказал, что поведение Габриэля нельзя считать нормальным, и надо сразу устанавливать твердую дисциплину. Все со мной согласились. Но нас было шестеро, а требовалось минимум восемь человек.

Я обратился к группе Габриэля:

– Ребята, кто будет с нами нести караул?

Никто не ответил. Мы решили разделиться по три человека и установить посты в трех направлениях, но в это время к нам подошли Алексей Васильев и Николай Северин. Нас стало восемь, и мы решили установить посты в 40 метрах от костра. По двое пошли в разных направлениях, а потом один возвращался к костру.

Я дежурил во вторую очередь, но заснуть не мог. Рядом лежал Валерий. Он дернул меня за рукав и шепнул:

– Куда мы попали? Что за люди? Как им доверить оружие?

– Думаю, Габриэль просто выпендривается, хочет показать, кто здесь начальник, но он недостаточно умен, если действует против здравого смысла, – ответил я.

– Знаешь, я весь дрожал от злости, когда Габриэль отказался выставить караул, – проговорил Валерий.

– Нам нужно быть начеку. Посоветуемся с Алисой, – сказал я.

Мы долго шептались, оба не могли заснуть. Да и голод давал о себе знать. Никто нам даже не предложил перекусить.

Валерий и я сменили Костю и Ивана, у которых были автоматы. Алексей сменил Яшку, у которого был карабин, а Фёдора, отказавшегося взять даже пистолет, сменил Николай-белорус.

Утренний холод и урчание в желудке не давали покоя.

Когда начало светать, я вышел на опушку леса и осмотрел окрестности. Слева и справа виднелись силуэты деревенских домов, а прямо темнела полоса леса, на опушке которого нас встретили Костя, Николай и Алексей.

В шесть утра мы собрались у костра, и я спросил Габриэля:

– Когда кормить будете, хозяева?

– Если принесут от мадам Жако – накормим и сами поедим, а если не принесут – не взыщите, – последовал ответ.

– И вы всегда так голодаете?

– Почти всегда.

– На вас не похоже. Все лоснитесь от жиру… Особенно ты, – я ткнул пальцем Габриэлю в грудь и рассмеялся.

Габриэль действительно был весьма упитан. Широкое красное лицо с рыжеватой щетиной, толстая шея, рыжая шевелюра венчала голову.

Смех мой поддержали только наши товарищи.

Нас по упитанности тоже можно было разделить на две группы.

К группе Габриэля можно было бы присоединить пухлощекого Валерия и его напарника Ивана Недвигу. Видно, они давно покинули лагерные нары.

А я, Яшка, Костя и особенно Фёдор были измождены, у нас были обветренные лица, а лицо Фёдора было бледным, с синевой.

Габриэль сказал:

– Мы с Костей пойдем за едой, а вы сидите здесь.

Они ушли. Мы уныло сидели около костра и ждали. Иногда кто-нибудь начинал рассказывать о себе, его слушали рассеянно – мешал голод.

Габриэль и Костя вернулись часа через четыре с двумя мешками. Пришли бритые, прилично навеселе.

Один мешок Габриэль выделил нашей группе, другой оставил своим бойцам. В нашем мешке были хлеб, вареное мясо, сыр, масло, два литра вина, соль, сахар. Выпив по стакану сухого вина, мы с жадностью набросились на еду.

Группа Габриэля ела с не меньшей жадностью. Голодны были все. Только почему-то те ребята быстро захмелели, наверное, кроме вина хватанули спиртного покрепче.

Когда поели и поставили на костер ведро с водой, Габриэль сказал, что приехала Алиса и завтра в 11 часов будет у нас.

Мы посудачили еще немного и заснули.

Разбудили меня выкрики, было темновато, ярко горел костер, а у ручья кричал Григорий:

– Пришли сюда да еще командовать хотят, воевать захотели. Пусть убираются туда, откуда пришли…

Мы с Валерием переглянулись и подумали об одном – оружие группе Габриэля отдавать нельзя.

Подошли к пьяным габриэлевцам.

– В чём дело? – спросил я. – Кто кем хочет командовать? Командир уже назначен – это Габриэль, и мы готовы ему подчиняться. Так о чём ты кричишь, Григорий?

– Больно у вас планы наполеоновские, а у нас свои задачи…

– Так расскажи, чего вы их скрываете? – вмешался Валерий.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответил Григорий, уставившись на Валерия пьяными глазами.

– Умолкни, Григорий! – крикнул Габриэль. – Давайте спать!

Мы легли спать по группам, но уже без караула. Заснуть не смогли и тихо переговаривались с Валерием о том, что же делать. Григорий опять забуянил, и успокаивать его пошел Фёдор. Уговаривал он его долго, пока тот не заснул.

На другой день в лес пришла Алиса. Поздоровалась, поздравила всех со встречей и объявила собрание открытым.

На повестке дня четыре вопроса:

1. Организация отряда

2. Выбор командования

3. Принятие присяги

4. Разное

Отряд назвали именем Парижской Коммуны. Командиром избрали Габриэля, членами штаба меня и Валерия. Потом было принятие присяги.

Алиса проинформировала нас, что в ближайшие дни отряд пополнится новыми людьми и что скоро приедет командующий нашим районом Мариус. Вместе с Мариусом приедет Алиса – привезет нам географические карты квадрата 66 фирмы «Мишлен», по которым мы сможем планировать операции и передвигаться.

Она рассказала, как организовано партизанское движение во Франции, о роли компартии, о руководителе партизан Луи. Русские входили как самостоятельное звено в секцию иностранных партизан во главе с Луи. А все партизанские силы, руководимые Луи, входят в ФТПФ («Стрелки и партизаны Франции»), которым руководит подпольный ЦК компартии Франции.

Мы ни слова не сказали Алисе о вчерашнем инциденте и холодной встрече. Неудобно было подрывать авторитет русских и жаловаться на только что избранного командира.

Алиса уехала.

Мы ожидали, что Габриэль сразу соберет штаб, чтобы обсудить все наши дела. Этого не последовало. На другой день мы с Валерием спросили Габриэля, когда он соберет штаб.

– А за каким хером? – последовал ответ.

– Распределить обязанности между нами, составить распорядок дня, наметить операции на ближайшее время, – сказал я.

– Два автомата – это не оружие для операций. Вот подождем пополнение, о котором говорила Алиса, правда, я ей особенно не верю, потребуем еще оружия, тогда и начнем бить немцев.

Мы заспорили с ним, но все было бесполезно. На ночь он ушел в Венизи (по слухам, он был близок с мадам Жако), а мы остались у костра.

Вскоре Алиса привела в отряд Гришу-сибиряка, Григория с Украины, Николая-коми, Николая из Ленинграда и чеха Франсуа, который выдавал себя за американского пилота. Настоящего его имени мы так и не узнали. Несколько позже в наш отряд пришли два молодых француза и один итальянец – ребята в возрасте 17–18 лет.

Нас стало девятнадцать душ.