Сталин стоял у окна, он только что еще раз пробежал по диагонали письмо Лепина, которое вот уже несколько лет держал у себя на столе, возвращался к нему, заглядывал в свое сердце, что-то его свербело и смущало в письме, все никак не мог сформулировать и определить свое отношение, с придирчивым, напряженным вниманием перечитывал письмо, подчеркивал отдельные места, возвращался к ним, ощущал себя в былинном распутье. Все спешат, торопятся, нетерпение, а он должен одергивать, хватит, наломали дров, напоминать, каждый следующий шаг надо делать крайне осторожно, осмотрительно: скучный, средний путь — царский путь; а некоторые горячие головы, Лепин, Джилас любят пафос, высокопарный, экстатический вздор. Югославы везде и всюду видят революционную ситуацию, в Греции, в Италии, во Франции, мировая революция, мировая революция! кавалерийский наскок, а товарищу Сталину расхлебывать, погубишь великое царство, предупредил и одернул нас, зарвавшихся политиков, мудрый оракул, а я не волшебник, не чародей, не маг, не колдун, товарищ Сталин лишь трезвый политик: а вокруг него одни нетерпеливые обезумевшие комсомольцы, мы раздуем пожар мировой, романтики рвутся в бой, церкви и тюрьмы сравняем с землей, словно белены объелись! где она, мировая революция? Товарищ Сталин не может по щучьему велению, по своему хотению создать из ничего и на пустом месте мировую революцию, товарищ Сталин не всемогущий Бог, это Бог Израиля создал из ничего небо и землю, всяческих зверей, всяческую чертовщину. Нет революционной ситуации, нет мировой революции, как нет. Где этот призрак коммунизма, который якобы бродит по Европе? он лишь в раскаленных, догматических, тухлых, обрезанных мозгах законченного клеветника Лейбы, Змия Горыныча, да в мутных, незрелых опилках губошлепа Джиласа: договариваются до того, что товарищ Сталин впал в оппортунизм, что СССР стал препятствием на пути прогресса, мешает социалистическим преобразованиям в Европе, не поддерживает революционные движения Франции, Греции; серчают, обижаются на историю, а товарищ Сталину приходится грубо одергивать экстремистов, буду, буду, полоскать свой х.й в ваших поганых, догматических, тухлых, помраченных, засраных мозгах. Когда вы повзрослеете? Когда станете трезвыми политиками, реалистами? Не следует самим себя обманывать: мир оказался не таким, каким он представлялся гениальному уму Маркса. И это понял Ленин. И Плеханов знал, да помалкивал в тряпочку. И Каутский знал. А маршал Тито, маршальская форма ему к лицу, помалкивал, дипломат, лукав и скрытен, в кусты уходил, крепкий орешек, думал его сделать своим наследником, все одно, не получилось бы; зазнался Тито, решил, что лучше быть первым парнем на деревне, чем вторым в городе, а как время бежит, словно вчера эти откровенные разговоры вели, а Джилас попроще, юн разумом, мастер кудрявых фраз, мальчик резвый, кудрявый, всегда с дымящимся, всучивал нам, старым большевикам, цитаты из Маркса, щеголял, блистал, образование показывал, товарищу Сталину хотел понравиться, эх вы, кабинетные идеологи, любите красивую фразу и всякий высокопарный ходульный вздор, с Джиласом интересно было бы поработать, и с Лепиным! научить уму-разуму, в облаках витаете, зачем идеализировать Красную армию, мы под ружье поставили весь народ, заключенных из лагерей вызволили, мобилизовали, да что такого, если солдат, прошедший от Сталинграда до Берлина, что-то там возьмет, с девочкой побалуется, нет, я этого не поощрял, но поднимать скандал из-за такой чепухи на весь мир не следует, все можно решить тихо, келейно, а Маркса эти югославы знают от корки до корки, от арбуза до Ямайки, штудировали крепко, основательно, читать-то читали, да не в коня корм: жизни, ее сложности, противоречий не хотят и боятся видеть, талмудисты, талдычат с отвратительной последовательностью, базис, надстройка, прокрустово ложе! повторяют могучие, непреклонные догмы марксизма. А куда следует язык отнести, к базису или к надстройке? А искусство? А Тициана, Рембрандта? А Сурикова и Репина? Идиоты, одни идиоты вокруг, талмудисты и начетчики! Скажите на милость, полезен или вреден дождь для урожая? На дворе засуха — полезен, завтра, увы, вреден. Вроде проще пареной репы. Простых истин не могут осознать, усвоить, а в этом вся диалектика, ее азы: нет общего рецепта! Сменились обстоятельства, меняется подход, меняются требования, а товарищ Сталин чисто видит, потому и осторожен, он отнюдь не против мировой революции и построения коммунизма во всем мире, терпение, терпение и еще раз терпение, все будет хорошо, вспомним, что изрек Достоевский устами своего героя: рано!
Да, рано!
Всем, чем я являюсь, я обязан не победам, а горьким урокам поражений, ошибкам, прорехам, промахам, помню промахи и днем, и ночью, риск должен быть оправдан, недостаточно правого дела, сила солому ломит, горек опыт моей жизни, а они размечтались о третьей мировой войне, последней, за вечный мир в последний бой летит стальная эскадрилья — глупость несусветная! медь звенящая! а по сути авантюризм, пустозвонство, подлый романтизм! Такое кино получается: Чапаев в кальсонах, получается, улепетывал, стрекача дал! Отличная сцена! Гениальная! Очень поучительно! Да, товарищ Сталин знал не только радость побед, но и горечь поражений, не забыл и никогда не забудет, как в 20-м из Польши летели, выметались, легендарная Первая конная, даешь Варшаву! помню, как вы, комсомольцы, поэты, буденовцы, Бабели, много вас, романтиков, вся легендарная Первая конная уносила ноги, а Испания, Франко! а война с белофиннами, подлая, коварная линия Маннергейма, морозы, нелетная погода, позор, позор, хвастались, Ворошилов на коне, е.и его мать! бахвалился, зазнался, война будет малой кровью и на чужой территории, а финны подвели нам муде к бороде. А первые злые месяцы этой войны, великой и страшной, в конечном счете доказавшей всему миру преимущество советского строя! Нибелунги двинулись с Запада, вся Европа перла, Гитлер! силища! какое месяцы, год, больше, до Сталинграда и приказа 227 от 28 июля 1942 года драпали, улепетывали, пятки сверкали, блиц драп! Позор, незаживающая психологическая травма! Общий глас народа, глас Божий: — Просрали большевики Россию! Мерзкий ропот: — Просрал Сталин Россию! А враг, трам-бам-бам, е.и его мать! оглянуться не успели, уже под Москвой. Все бежало. В безнравственном бессилии приходилось созерцать безнадегу, весь этот жгучий позор, это безобразие, за месяц состарился на десять лет, буквально на глазах состарился, руки непристойно тряслись, ком в горле, очень тоскливо, досадно и неинтересно, когда рука не слушается, конвульсивно, прединсультно гуляет сама по себе, пересохло горло, стоял перед микрофоном, бутылка боржоми расплескалась, о стакан неприлично билась, да, было, у товарища Сталина нервы сдали, выдавил из себя чужим, замогильным голосом “Дорогие братья и сестры”, ужасно! не дай Бог второй раз такое пережить! еле смог продолжить “в тяжелую минуту для нашей родины к вам обращаюсь, друзья мои!” Вот когда рухнула легенда, что товарищ Сталин всегда спокоен, всегда владеет собою, всегда на высоте, а звездный час — заседание ЦК: в него стреляет сама Крупская, жена великого Ленина, товарищ Сталин спокойно перевернул страницу доклада, лишь тихо, гася раздражение, в усы буркнул, у старушки припадок, уймите старушку, вот это да! класс! учитесь, пока жив! а тут приключилось, товарищ Сталин во власти ураганного страха, вся страна услышала и как бы это увидела, усвоила, поняла правильно, дела плохи, совсем дрянь. Вникали, почему Сталин назвал войну отечественной? Почему так сразу и отечественная? Народ по своему решил ребус, большевики наладились Москву сдавать! Пришлось и это пережить, прорван последний рубеж обороны Москвы! столица нашей родины в смертельной опасности! В том-то и гениальность товарища Сталина, что он учится на ошибках, не упорствует в догматизме!
Никаких кавалерийских наскоков и революционных войн! дудки! И не придумывайте! Не будет вторжения в Югославию. Только через мой труп!
Заболеешь, уйдешь, как все люди в отпуск, обязательно что-нибудь случится, нашкодят, одних нельзя оставить: на тебе — война в Корее, только этого мне не хватало! ведь говорил, сколько раз, кол на голове теши, говорил, что Ким Ир Сена надо, как злую собаку, на коротком поводке держать, в наморднике держать, Политбюро не собирали, келейно как-то решил, кто решил, не ясно? Следов нет. Выходит, всё за войну в Корее, энтузиасты, революционеры! оправдываются, им казалось, что это и мое тайное желание, всем казалось! виноваты, говорят, коллективное решение, мы, мы! спросить не с кого, никто не виноват. Тогда, идиоты, зачем в ООН дверьми хлопали! надо же, вышли из Совета безопасности, глупость несусветная! Вышинского пора снимать! война идет теперь под голубыми знаменами ООН, кретины! засранцы! Хрущев, этот всегда за войну, большого революционера из себя корчит, беспросветный ленинец! Не изжил троцкистских иллюзий, троцкистское нутро сказывается. И Микоян революционер. А Молотов, этот непременно! старый большевик, с Лениным работал, уникальный опыт! Вляпались! Комсомольцы безмозглые, сраные утописты, чернь, пламенные ленинцы!
За всем этим нетерпением, романтизмом, агрессивным словоблудием, шухером и безоглядным авантюризмом стоит неумение и нежелание повседневно честно работать, честно строить новую жизнь, новую государственность, опирающуюся на обобществленную собственность. Если не торопиться, все получится, все природно и подобающе встанет на свои места, Жизнь вносит коррективы в теорию. Пора разбить и выбросить за мельницу старые, 19-ого века, в свое время хорошо послужившие, но ныне отжившие скрижали, следует распроститься с ориентацией на пролетариат как передовой революционный класс. Факт: международной, космополитической буржуазии удалось в известной мере отравить души рабочего класса ядом сомнения и неверия. И это не коварная измена марксизму, а крутой реализм, смелое развитие теории. Где 4-й Интернационал? Лейба болтал, что товарищ Сталин коварен, нет, нет, товарищ Сталин объективен, прост, открыт, даже простодушен. А далеко вперед я не люблю загадывать. Все само образуется, Всего предусмотреть все одно нельзя. Довлеет злоба дня. Все течет, дважды нельзя войти в одну и ту же воду: диалектика! Вчерашний друг завтра может стать злейшим врагом, почему? Обстоятельства изменились! Я любил Бухарина, но он первый пошел мутить воду. Злостный клеветник Лейба, позорник, квинтэссенция подлости, сама подлость, клевету сеял — от своей расплаты не ушел! Сколько демонического высокомерия, презирал всех нас, трудяг и тружеников, отвратительное презрение к простому человеку, труженику, на Политбюро надменничал, французские романы читал, дурак, осел, схоласт и догматик! Туда ему и дорога. А как я любил Жданова, нежно любил Андрея, души в нем не чаял! Проверенный, надежный человек. Любил как сына, да и детей, Якова, запутавшегося в бабьих юбках, я так не любил, как Жданова, и он меня любил, я это знал, чувствовал, но он вообразил себя моим наследником, зазнался, на себя одеяло энергично и просто нахально тянул, ладился быть главным идеологом партии и чуть ли не единственным! темна натура человека, быстро входит во вкус, не находит утоления, удержу нет, аппетит во время еды растет, по себе это знаю, вынужден, как это ни прискорбно, огорчить, указать его место, приложить, унять, ты мне не нравишься! Вот потому-то в этом сложном политическом вопросе товарищу Сталину пришлось поддержать товарища Лысенко, а не товарища Жданова, как нельзя кстати тогда Лысенко подвернулся, из тьмы вынырнул, не твое собачье дело, что беспартийный! вас забыли спросить, кого поддерживать товарищу Сталину, да и вообще, что значит беспартийный? Жданов не понимал противоречивости текущего момента, пришлось объяснить, морда сделалась грязно серой, потом приобрела мертвенно восковой оттенок, мученическое выражение, рухнул на колени, может чем-нибудь я вас обидел, товарищ Сталин? Отвернулось от тебя мое сердце, противен ты мне, видеть не могу, шея толстая, противная, как у жабы, нажрал хобот, не зря говорят в нашем народе, ждановку нагулял! Бог шельму метит, свинья свиньей! психанул я тогда, сверзился в горлобесие, встань, не люблю трусов, пошутил, иди и на глаза не показывайся, да ничего такого не сказал, так, для педагогики указал на дверь, вот что значит сильно действующее слово с побочным, нужным, сильным эффектом, разве я виноват, что не люблю больше этого человека, не меня, себя ты, дурак, обидел; заболел, занемог товарищ Жданов, в одночасье скопытился, сердечный приступ, врачи со страху ошибочный диагноз поставили, совсем залечили, Егоров в штаны наделал и неквалифицированно мазнул, а считался светилом, кстати, выдвиженец Кузнецова, права Тимашук оказалась, вскрытие подтвердило ее диагноз, врачи, даже светила могут ошибаться, лучше к ним вообще не обращаться; кондратий тут как тут, умер наш дорогой товарищ Жданов, вовремя умер, как все хорошо, славно получилось, поразительное стечение обстоятельств, товарищ Сталин крепко дружен со случаем! Я не виноват, что он умер! Злое мутное чувство против Жданова до сих пор не прошло.
Видит Бог, я не хотел Ленинградского дела, причем тут русский национализм, увлеклись после победы, само время патриотствовало, удержаться трудно, улицы переименовали, Невский проспект вновь стал Невским, вернули дорогое сердцам старое название, ничего дурного в этом нет, даже можно приветствовать, а я неосторожно обронил, не учел прожигающую сердца, гипнотизирующую силу моего слова, “так начиналась зиновьевская оппозиция”, слово не воробей, началось, поехало, нет, не поощрял, но не мешал, пусть немного поиграют, порезвятся, как если бы меня не было, пусть учатся, а получилось все наславу, знай наших, моя школа, Егор, Егор, вся надежда на тебя, ничего, что татарин, пусть, пусть, башковит, умная, светлая башка, сильный администратор, твердая рука, смекалист, дело Кузнецова энергично провернул, учинил расправу с большим размахом, под корень рубил, моя школа, нельзя не согласиться, не тянет Кузнецов на генсека, политически незрел, мелко плавает, а какое-то время приключилось быть всеобщим любимчиком и надеждой, молод, легок, пластичен, подобран, завидно-обворожительные манеры, весь такой из себя, умная, располагающая наружность, ему шла военная форма, смерть бабам, хорошая выправка, смотрелся простым, скромным тружеником, я его даже любил, на него рассчитывал, способный, люблю способных, самобытных людей, хотел над ним поработать, хотелось переделать человека, на поверку оказался черт знает чем, оказалось тяжело с ним иметь дело, всегда с кислой мордой, непереносим в больших дозах, амбициозен, самолюбивый кусака, зазнался, зазнался! распускался, смотрит на тебя холодным, пронзительным, ястребиным взглядом, прожевать тебя и выплюнуть готов, умничает, занозист, сноб, не уважаю таких, мастер пустого говорения, мастер плетения пустых красивых словес, одно верхоглядство, не чувствует России, не чувствует ее душу, плоть, сорняк, ограниченный националист, идея Третьего Рима отнюдь не национальная идея, а наднациональная, опять же, и это отнюдь не случайно, протеже грамотея Жданова, все они, ленинградцы, являлись выдвиженцами Жданова, друг за друга держатся, нацелены на первое место, урвать кусок на уме, грудь вперед, грудь колесом, к пирогу лезут, а у Кузнецова этот галстук цвета вырви глаз! если вкуса нет, не пяль на себя яркое, носи френч, по правде говоря, сердце екнуло, когда услышал, что амбициозно и упрямо размечтались ленинградцы русскую столицу в Ленинграде учредить, ишь чего, голубчики, задумали: Москве противопоставить Питер, а это чревато не только неприятностями, коленцами, вывихами в будущем, это представляет прямую угрозу территориальной целостности, чревато распадом СССР, гибелью России и всех завоеваний революции! А, на первый взгляд, вроде бы совсем пустяковая, невинная затея, Москва столица СССР, а, значит, в Питере русская столица, логично! А на самом деле это дьявольский ход, зри в корень: создается еще один центр власти, это осиное гнездо с молодыми реформаторами энергично противопоставляет себя Москве, ленинградские молодчики готовы далеко пойти, у ленинградцев неприятный, резкий выговор, сухой, отрывистый, лающий, как у Гитлера, можно подумать, что не было героической обороны Ленинграда, а все четыре года город находился под немецкой оккупацией, заразился интонациями немецкой речи; они готовы развалить СССР, бесовский, преступный замысел! Кругом измена зреет, Жданов всегда мечтал сесть на мое место, а вместе с ним раскатала нос эта пошлая обуржуазившийся свора, бесчисленные Кузнецовы, Вознесенские, вся эта обюрократившийся партийная и советская верхушка, этот, как его? нечистоплотный хапуга Попков! Зачем Попкову 12 костюмов, посмешище какое-то, хапает, рвач, удержу нет, остановиться не может, вот такие компрометируют саму идею социализма, перерожденцы, нутро мещанское, буржуазное. А Попкова избрала себе в руководители славная ленинградская партийная организация! Но город в целом не надо обижать, самое время внести успокоение в умы, почтим Ахматову членством в Союзе писателей, вернем Ленинграду великую поэтессу, зря старушка пострадала, никому она не нужна, у нее самолюбий сейчас же прибавится, такая популярность! Ленинградцы в диком восторге, для них это огромное счастье, хороший подарок обиженному, амбициозному, всегда всем недовольному городу: Ахматова с лихвой перевесила зарвавшихся националистов Кузнецова, Вознесенского, Попкова вместе взятых. Всплыло ахматовское, чужих мужей вернейшая подруга и многих безутешная вдова.… Но близится конец моей гордыни! Права, никто не вечен, бобок, неотвратим роковой час! Мафусаил, убаюкивающий образ, согласно Библии, жил 969 лет, немного не дотянул до тысячи, хорошо в Библии об Аврааме сказано, умер, насыщенный днями, китаец Ли Чуант-янь жил 253 года, а достоверно, как дважды два, европейский рекорд — 186 лет, так жил венгр Золтан Петраж, в горных селениях Кавказа многие доживают до 150, но там другая, особая жизнь, спокойная, без нашей пустой, утомительной суеты, пища простая, грубая, мамалыга, сулугуни, овощи, фрукты, зелень, по праздникам — барашек, а то! естественно, на то он и праздник, в Грузии все пастухи до 100 лет живут, горы, чистый воздух. Говорят, век людской сокращается. Все люди смертны, Сократ смертен, ну еще пятнадцать лет, ну двадцать. Мы жестоко пострадали от войны, второй такой войны нам не выдержать. Очень даже возможно, что я один на этой земле живу страстной, напряженной думой о спасении и сохранении завоеваний Октября. Оставить великое дело не на кого! Живешь в вечном страхе, того гляди тебя, как куропатку, подстрелят или там эти, врачи, залечат на х.й, так-то и выходит, увы и ах, товарищ Сталин великий гений, товарищ Сталин великий вождь, а товарищу Сталину не с кем бутылку коньяка распить, в каждой шутке есть зерно правды: одинок я и обречен на холодное, глубокое одиночество, бирюком живу.
Мысль циклилась, снова вернулась к Лепину, к его азартному письму, в котором честный Лепин сполна излил наболевшую душу. Ищу человека! Днем с огнем! И вот товарищ Сталин осознал, что на самом деле ему хотелось бы по душам поговорить с этим Лепиным, поработать над ним. Нравится мне этот человек! Блажь, товарищ Сталин лирически, меланхолически расслабился, все сделалось вдруг необязательным, возможным, странным, а что если — искушение! — двинуть Лепина к Поскребышеву. Пусть работает у Поскребышева, дело найдется, мог бы курировать госбезопасность, давно пора создать такой сектор, руки не доходили. А то, что еврей, не помеха, был бы человек честный, открытый. Товарищ Сталин не антисемит, как думают некоторые, а профессионал, трезвый политик. На Лепина вполне можно положиться. И живет Лепин хорошими думами; а если немного увлекающийся мечтатель, беспокойный ум, не страшно и даже хорошо. С Дороном они отлично сработаются. На съезде его введем в ЦК, сначала в кандидаты, а почему бы и нет? Тут Сталин вовсе расчувствовался, теплая минута, сердце размягчилось, размагнитилось, размяк совершенно, впал в неподдельную мечтательность, загуляло воображение, вышло из-под контроля, зашалило, бывает, ему стало грезиться, вот он взял да и разрешил Вилле Свичинскому и вообще всем желающим евреям отъезд в Израиль, сердце не камень, подобрел товарищ Сталин, пусть едут, раз хотят, а что тут такого? лучше сейчас, при мне. Интересная картинка возникла и явилась его подслеповатому взору, он увидел еврейские толпы, очереди в ОВИР; бледные тени, размытые, неясные, необязательные, пропадающие контуры; дурной сон! видение неразборчиво и сразу пропало, но он успел разглядеть, сердце зашлось, потрясен, оскорблен! Нет, дорогой мой отец нового русского сионизма, дорогой Вилля, так у нас дело с тобой не пойдет, четвертную получишь, покачаешь яйца белому медведю.
С Израилем мы жестоко просчитались, величайшая глупость, какую только можно представить, фундаментальный ляп, пришлось проглотить обиду, затаить в душе хамство, ничто так не унижает и не оскорбляет, как ясное сознание собственного промаха, собственной глупости, товарищ Сталин простаком оказался, а ход обратно не возьмешь! Над нами смеется весь мир, Америка злопыхательствует, ликуют жидовствующие янки, да эта жопа Молотов во всем виноват, (против Молотова зрело раздражение); водолей, умник, считает себя докой в международных делах, МАПАМ, МАПАМ, болтал вздор, говорил тут, что МАПАМ и Джойнт глубоко страстно любят товарища Сталина, верят в него, в глазах евреев то и дело загорается свет преклонения и обожания, когда только слышат имя товарища Сталина; головой ручался этот мерзавец, что Израиль “на веки вечные” будет “неотъемлемой частью революционного лагеря, возглавляемого СССР”, намерен твердо идти в орбите нашей политики. Кретин! Вот и полетел с министров! Еще спрашивает, чем я тебе не угодил? Если бы не наша глупая политика на Ближнем востоке, вредоносная, преступная для России, не было бы на карте такого государства, как Израиль. Америка, особенно Англия были категорически против. А мы голоснули: за! Идиоты.
Вот она упущенная возможность!
Спохватились да поздно: поезд ушел, набрал скорость. Израиль с безоглядной легкостью изменил нам, сделался главным обидчиком, добра не помнит. Тут как тут эта отвратительная ябеда выскользнула, совсем некстати, явная липа, откуда-то вынырнуло и поспело письмо академика Минца, предлагается насильственное переселение евреев в их Еврейскую автономную область, там нам будет лучше, способнее, там у нас будет новая родина, обрезания, кошерное, синагога, не в Коктебель нас, так природой похожей на Израиль, а туда, подальше от Москвы и значимых политических центров, на край света, куда Макар телят гонял! край родимый, ваша область, сами выбрали себе место, ну и живите. Мутна природа письма Минца, подлая, подколодная мулька, коллективное письмо, сколько раз говорил, чтобы никаких коллективных писем не было, и Дорон подписал, от Дорона не ожидал, туда же, товарищ Сталин переселите нас в Еврейскую автономную область, холоймас, в Биробиджан нас всех, но кроме меня, спасите нас от черносотенцев, патриотов, от русских националистов, от погромов, от гнева народного, русского, беспощадного! Сами просят! Биробиджан — остроумнейшая шутка, никто не неволит, сами рвутся в Биробиджан!
Сталин стоял, устремил напряженный взор в глубокое весенние небо, пылающее ярчайшей голубизной, и не видел его: поглощен черными мыслями.
Молодежные антисоветские организации, как грибы, отовсюду лезут, самозарождение. Истинные ленинцы! Они, значит, истинные, а мы, люди старшего поколения, большевики, прошедшие подполье, получается, не истинные? Так выходит! Представляете, какой ужас! Сталин в 37-м совершил контрреволюционный переворот! У них украли революцию, товарищ Сталин украл, слышали и не раз весь этот троцкистский визг и блеф, надоело. Они, истинные ленинцы, спасают революцию! И вот результат, созрело террористическое подполье во главе со Слуцким и Гершуни: Союз борьбы за дело революции! Это непримиримые смертники! Гершуни — обезумевший главарь террора, фанатик, Нет, нет, далеко не безобидные разговоры о ползучем термидоре, о завещании Ленина, благоглупости о партмаксимуме, эти утвердились в терроре, ведут подготовку к физической расправе над вождями партии и правительства. Сталин подошел к столу, еще раз внимательно просмотрел всю пачку фотографий “истинных ленинцев” ( в фас и в профиль), напряженно вглядывался в озлобленные лица Слуцкого, Гершуни; какие у них уши! убедительные, преогромные лопухи, наверняка безумно музыкальны, мочки приросшие; волчата, злобно смотрят в объектив, оскал, яблоко падает недалеко от яблони, вражата, мстители, озлобленные дети репрессированных родителей; а это уже пошла группа Кузьмы, Бахтырев он же, бурные гении, “Молодая Россия”, и у них был серьезный, хорошо закамуфлированный подпольный террористический центр, вот они, голубчики: Стороженко, это рыцарь плаща и кинжала с ярко выраженным идефиксом, Красин, Карелин, его отец влиятельным человеком был, правая рука Ягоды, закадычный друг Агранова, вхож в авангардистские литературные салоны 20-х годов, организатор похорон Маяковского, самого талантливого поэта нашей эпохи, друг Бриков; бессовестная трусливая сволочь: мы, мол, лишь метущаяся, заплутавшаяся юность, у нас лишь разговоры о самосовершенствовании, медитации, Рамакришна, Индия духа, у нас Витя Красин запросто, без сучка и задоринки, астрал, мы не от мира сего, лишь на свой пуп смотрим, свой язык глотали; эх, сукины дети! да вы прикрываетесь индийскими философиями, косите под оболтусов с вывихнутыми мозгами. Знаем, ваш пароль: творог тверже тверди! Непротивление злу насилием, не убий, вегетарианство, а как же Стороженко, а Красин? раскольниковская старушка, кассир? университетский кассир? А кассира убить можно? Кто вынашивал преступные замыслы, собирался сделать американского посла? Кто собирался развязать третью мировую войну? кто лелеял мечту о перманентной революции? Враг хитер, коварен, он действует тихой сапой, замутит воду, на словах отрицает террористические намерения, на деле повсюду идет подготовка террора,
Еще упорнее, серьезнее подполье Белкина — Тарасова, несметная силища, связи по всей стране, пятерки, не выловишь, Москва, Воронеж, х.й догонишь! подразделение в Воронеже, все заражено неуемной энергией, везде и всюду пятерки, а на первом месте террор, пускаются во все тяжкие. Боже, какие уши у Мазуса! почему у всех такие уши? Тайный знак? И у девиц! А у Ратновского, это черт знает что! нечисть! нечисть! скверна!
Мерзкие, паскудные лопухи Бориса Ратновского ужалили его прямо в сердце. Что-то противоприродное, Бог шельму метит! Раньше я не замечал эти страшные, отвратительные уши, с годами мой глаз становится острее, у Радека такие же были, ну и подавно у клеветника Лейбы! У всех, у всех, даже у девиц! гадюшник, из одного змеиного, троцкистского яйца все вылупились, ядом дышат, змеиная единосущность, бесовское полчище, террористы, Нечего миндальничать: пристрелить, как бешеных собак! Гидра троцкизма подняла голову, неискоренима, страна окутана тайной сетью, злыми пятерками, а ожиревший Абакумов слеп, на уме одни бабы, ворюга, позорник! беззубую резолюцию наложил: “способны только на болтовню.…Серьезных террористических намерений у них не было”, мол, пшик, балбесы, один треп, В госбезопасности просто неблагополучно. Абакумов, обленился, утратил революционную бдительность, работает спустя рукава, благодушно настроен, совсем мышей не ловит! Да какой дурак сам признается в террористических намерениях? Они не враги себе! Дураков у нас нет, Ягода, Ежов, Берия, Меркулов, Абакумов — на таком ответственном месте больше пяти лет нельзя человека держать! Развращается. Засиделся Абакумов! Насквозь его вижу: считает, что товарищ Сталин стал болезненно подозрительным, у товарища Сталина мания преследования, болен товарищ Сталин, впал в безумие. И Власик, пьяная морда, мозги пропил, ходит как недоенный, как малахольная сомнамбула, перманентное похмелье, языком еле ворочает, убаюкивает меня, как маленького ребенка, как дитя, как несмышленыша, словно я в детство впал, отдохните после трудного дня, товарищ Сталин, спокойной ночи, спите спокойно, нашелся сладкий утешитель, а в глаза не смотрит, насуплен, изменился Власик! Лишь с Егором можно еще иметь дело. Поручим ему отчетный доклад на съезде. А этот, как его? Нет, не Булгаков, “Дни Турбиных”, Хмелев на сцене МХАТа незабываем, можно запросто влюбится в его усики, хотел бы я иметь такого друга, этот тип людей совсем исчез из жизни, нынешние мелкотравчатое поколение забыло, что такое честь! офицерская честь! Куда делись рыцарственность и в мыслях и в делах? Да, Булгарин. Не люблю, когда замечают, что я стал частенько забываю фамилии, никогда не напомнят, не всегда это правильно, товарищ Сталин не может помнить все, вот и приключилось, товарищ Сталин совсем и напрочь запамятовал, что давно пора провести съезд партии, устав требует, получилось безобразие пренеприличнейшее, никто не напомнил! Абакумов сводку принес, оказывается большой плач в народе, оказывается одно из характерных антисоветских высказываний, почему нет съезда партии? Почему? Почему? По кочану! Забыл товарищ Сталин о съезде! Вот почему! Нарушение непререкаемых устоев партийной этики. Молотов, Ворошилов, Микоян затаились, воды в рот набрали.
Стервятники! Они ждут моей смерти!
Не дождетесь! Вообще-то должен был напомнить Шкирятов, обязан по чину и должности, его прямая обязанность, комиссия партийного контроля; это же наша совесть, совесть партии! Гнать в шею! А с кем работать? С другой стороны, если серьезно вдуматься, если глубже копнуть, может есть крепкий и провиденциальный смысл в том, что товарищ Сталин забыл про съезд? слишком много последнее время пью, пейте меньше товарищ Сталин и о съезде будете помнить. Не то, потерял мысль, да, хочу задать вопрос, зачем съезд? Никому этот съезд не нужен, говорильня, партия себя изжила, когда-то была нужна, прогрессивна, я сам назвал ее орденом меченосцев, а нынче партия стала обузой, да, таков объективный ход истории: партия превратилась в реакционную силу, в питомник и рассадник троцкизма всех марок.
Марксизм не догма, а руководство к действию! У новой, смелой, революционной идеи будет долгий инкубационный период, но дело идет к тому, еще не подошло, но об этом до поры до времени не следует вслух говорить во избежание недоразумений и опасных, вредных кривотолков, лишь привнесешь сумятицу, смуту и смятение в горячие ортодоксальные комсомольские мозги начетчиков. На съезде из устава изымем пост генсека, тихо и без шума, не афишируя. Эврика! Первый осторожный шаг к умалению партии. Постепенно центр власти из Политбюро перенесем в государственные структуры. Это понимают Егор, Лаврентий. Умницы. Почему-то свежая, прогрессивная идея покоробила Хрущева, интересно, какая муха его укусила, пошел урезонивать, щедро сыпал и манипулировал аргументами, товарищ Сталин оставьте за собой пост генсека! Что за этим угодливым рвением стоит? Вот и Жданов жалел свою вотчину, лукавил, предлагал обрушиться на “Новый мир”, а не на Ленинградские журналы. Оно и понятно. Все они ждут моей смерти, Так и поручим Хрущеву доклад о структурных изменениях в уставе! Отличная мысль! Партия не простит Хрущеву этот доклад! Увы, а мне придется сидеть, галиматью слушать. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя! Да, зачем этой неугомонной своре, истинным ленинцам, террористам, Гершуни, Ратновскому, Красину съезд? А именно от них товарищ Сталин узнал о съезде, о том, что грубо попран и нарушен устав великой партии Ленина!
Сверкнула мысль:
“Ах вот оно что, еврейские уши! Лишь бы гадить. Всюду лезут”.
Эти истинные ленинцы — дети репрессированных, евреи или с прожидью! Симптоматично, первым намечено сделать Маленкова. Почему, скажите на милость, именно Маленкова? Еврейская, корыстная логика: Маленков хотя и татарин, но русский патриот, раз патриот, значит антисемит, вот с него начнем. Они бредят двадцатыми годами, романтикой Октября, вечный истовый авангард, космополитизм, апофеоз беспочвенности, ненависть к России, тяга к мировой еврейской закулисе троцкизма, к троцкистскому безумию, к троцкизму без берегов.
У Эренбурга проскользнуло, он проговаривается, страшное саморазоблачение! открывает свое подсознание, вот она истина искусства, откровение, художественная правда взяла верх над хитростью, себя не пожалел Эренбург:
— Учитель, разве евреи не такие же люди, как мы?
Нет, отвечает Хулио Хуренито, евреи абсолютно другие! у них другая природа! Хулио Хуренито, истинный провокатор, его воля направлена на разрушение буржуазной цивилизации, в основном, так выходит — России, Хулио Хуренито замаскированный под мексиканца еврей, даже супереврей, квинтэссенция мирового еврейства! его духа! его истины!
Хорошее самочувствие в последние годы было редким гостем его жизни, мучили запоры, головные боли, бессонница угнетала, пытка, страшная пытка, потом запоры, головные боли, постоянный шум в голове, звон в ушах, в левом стихийно, самозабвенно сверчок звенит, старается, досаждает, к сверчку привык, не замечаю. Тут вся эта гадость, включая ё.анного сверчка, схлынула и разом ушла, голова сделалась ясной, даже зрение вроде улучшилось. Как замечательно небо! Как прекрасен Божий мир! Его схватило всепоглощающее вдохновение, внутри сердца радостно воссияло солнце, новое, родившееся, он прозрел сверкающую голубизну бесшумного, благородного, майского неба, улыбнулся, неожиданно заметив соловья, спокойно сидящего на ветке, мала птица, невзрачна, даже уменьшается в размере, когда на нее смотришь, соловей явно желал, чтобы его внимательно выслушали и выдал трель, крепко, со вкусом и блеском запузырил: песнь любви! Сталин ощутил дуновение благодати, все озарилось новым смыслом, узрел будущее, как в хорошем, цейссовском бинокле, вновь выплыла та же картина, но на этот раз это не размытые, необязательные тени, а могучая галлюцинация, во главе с Виллей Свичинским бурно цветущая очередь в ОВИР! У всех уши! Не верит глазам. Еще вчера они убедительно пели, били себя в грудь, так удивительно и неподдельно искренне утверждали, что они русские, любят Россию и товарища Сталина, а смотри, смотри, какая очередь! конца нет, собрали манатки, едут, стоят в очередях, еще вчера заверяли, мы такие же русские, как и вы, любим Пушкина, русскую музыку, русский фольклор, убеждали и убедили, а тут все до одного дружно, хором рванули, шутка ли, сорвались с места, эпидемия, кошмар, Тысяча тысяч заявлений! тьма! летят, неистовые, оголтелые перелетные птицы, без оглядки, рвут стрелой, тикают, тикают, паника, рви когти, пока не поздно, вся синагога, весь Израиль улетает, это уж, извините, форменное безобразие, кошмар! вот вам и разлюбимый Пушкин, вот вам и такие же русские! годы дали мне страшный дар ясновидения, ясно вижу безумную, художественную, ритуальную, жестикулирующую очередь в ОВИР, миллионные еврейские толпы, словно с цепи сорвались, валом валят, масштаб, дух захватывает, еврейские бурные сны, еврейская мифология, обезумевшее стадо, все, как один сдвинулись с насиженных мест, бегут из московских квартир, апокалипсис, трубный глас, в Израиль! в Израиль! завертелось, во всей красе горячка исхода, проклинают, поносят Россию, клянут со вкусом и страстью, еврейская бесовщина, вопли в сатанинском исступлении: ксенофобия, антисемитизм! антисемитизм! Он испытал шок. Проницательность обострена страхами за великое дело Ленина (“за мое дело!”), разом спали бельма, мешающие воспринимать Истину, его сердцу открылась неожиданная страшная тайна еврейства, внутренним взором увидел ярчайший свет; минута озарения, зарница полного и абсолютного знания, момент Истины: за спиной каждого еврея стоит темный, черный двойник и нашептывает в их еврейские музыкальные уши с приросшими мочками отвратительные, поганые слова, отсюда их злопамятность, двуличие и эта надменная, торжествующая пакостная улыбка, все это как бы некая собирательная, коллективная, надличная, плотная тень, которая воплощает и персонифицирует все то, о чем и подумать страшно, что сами евреи решительно отказываются признать относительно самих себя, но именно в этом зерно и суть тайной природы еврея, оборотни, перевертыши, у-у!, ядовитое племя, злокачественное, отсюда темная вечная еврейская экспансия, наглая, беспардонная агрессия, заговор сквозь века, человеконенавистническая, сверхчеловеческая активность, скользкие, как налимы, не уловишь, везде лезут, лезут, еврейские мясистые губы, круговая порука, все это густо, круто замешано на предательской, бешеной, патологической ненависти к России, ко всему русскому, включая православие, церковь, это очень и очень глубоко, вечная, имманентная воля к разрушению, к измене, воля к предательству, пора вникнуть в безумную догадку Гитлера, смело восстановить историческую справедливость, Адик гениален, разгадал тайну, закрытую за семью печатями, постиг метафизическую природу еврея, хабад! проник в тайны еврейской психики: они являют собою проекцию вовне их специфического, больного, катастрофического опыта, их бытия. Этот иероглиф определяет их сознание и самосознание. Они все психически больны, психически искалечены, неизлечимы, уроды, следовала бы их изолировать, они не имеют права влиять на здоровую часть человечества, на нас, русских!
Перед старческими глазами проплыли видения из будущего (ясновидение — страшен дар, лучше его не иметь!).
Раскусил, просек и постиг вас, ядовитое, аспидное племя!
Подумать только, надо же, у всех членов Политбюро в женах еврейки. У Молотова — Жемчужина, чертова кукла, Мойра, нет, забывать, путать слова стал, мымра, бессовестная, наглая, активная еврейка, Эсфирь, деятельница, одержима еврейством, товарищ Сталин, отдайте нам Крым! раскатали нос, губа не дура, Крым, видите ли, им отдай, наш, русский, оборона Севастополя! стой! шалишь! И не мечтайте, этого удовольствия вам не доставлю; она свое получила — загудела; это вместо Крыма! вместо укропа! у больного Андреева жена еврейка, у Кагановича, ему сам Бог велел иметь вездесущих, пронырливых еврейских родственников, у Ворошилова не то Эсфирь, не то Юдифь, Рюмин клянется, что и Берия с прожидью, наполовину еврей. А моей бесстыдно и порнографически размалеванной дурехе подсунули Морозова, выпалила, вся в слезах, любовь! канючила, жить без него не могу, высечь как сидорову козу хотелось, взять и морду расквасить дуре, любовь зла, полюбишь и козла, угораздило, любовь кромсает и гложет, теперь развелась, еврейские родственнички со всех сторон лезли и лезут, ощущаю дурное влияние еврейских родственников, сколько родственничков, это даже как-то противоестественно, весь Израиль, докучают, расчетливы, всем нужна квартира в Москве! Даже у аккуратиста Поскребышева жена еврейка, это у верного, как собака, бескорыстного, кроткого Поскребышева! заладил, бубнит себе под нас, состарился наш вождь! И этот мнит себя человеком, разрешает себе думать, что товарищ Сталин помрачился умом! жди и от Поскребышева подлянки. Не могу взять в толк, кто нашим ответственным товарищам так ловко, хитро в кровать евреек подсунул?
Нас уверяют, “Протоколы сионских мудрецов” не классический продукт иудейской психоидеологии, их безумия, а подделка, давно и окончательно разоблаченная фальшивка, есть неопровержимые доказательства, наука! есть решение суда в Берне, идиоты, да разве вопрос о подлинности документа на суде должен решаться? Пусть лучше объяснят людям и мне, как подделка могла оказаться пророчеством? У всех наших руководящих товарищей в родственниках евреи! У Маленкова. Даже у меня! На наших глазах осуществляется злокозненный, лиходейский план! зачем Ленин, великий Ленин, в своей библиотечке фальшивку держал, читал, вчитывался, изучал? сдается мне, не дурак писал “Протоколы”, ой, не дурак, знал это подлое семя, хотел бы я так ясно видеть будущее, как автор “Протоколов”.
Выплыла гадкая, пошлая картинка, брр! лежат в кровати эдакие жирные, потные наглые жидовки, нудят, исступленно шепчут мужу на ухо:отпусти мой народ!
Сталина аж передернуло.
Погибла Россия! Мымра, Мойра, спасу нет, в оговорке есть резон: Судьба стучится в дверь.
Давление повысилось, пульсирует кровь в висках, вижу, вижу кривляющиеся, отвратительные, оглушительные очереди! Вот когда возник и обнажился новый, неожиданный сюжет, всплыло ошеломляющее предательство, товарищ Сталин, отпустите нас, наши сердца все одно не с вами, а там, на Святой земле!
Истина — ужасна: глаза товарища Сталина выпрыгнули из орбит, как у испуганного нильского крокодила; прозрел грозный, необратимый смысл надвигающейся катастрофы, ему стало не по себе, кровь шумно, сильно загремела в висках, давление подскочило, земля исчезает из-под ног, рушится мир, во рту пересохло, в глазах стало темнеть, ощутил тошноту; погружение в одурь, ощутил свою беспомощность перед властно наплывающим, грозным, неумолимым будущим: перед очередями в ОВИР, растерзан и распят фантастическим видением: России поздний час, губительный сквозняк, туга! Эти очереди, оскорбляющие, как громкая, хлесткая, безобразная пощечина, являли собою не бледные, плоские тени, это была мощная реальность, объемная, она встала пред подслеповатыми глазами и обдала его холодным пламенем жути. Грядет гибель всему, погибло дело Ленина, погибло мое дело!
Стоял он дум великих полн.
Душевный подъем и экстаз достигли высшей точки, завершились неожиданно, полным упадком сил, приступ дурноты, позыв рвоты, состояние плачевное, наплыла, сгущалась тьма, он машинально схватился за спинку стула, стоящего рядом, сделал несколько шальных, неуверенных шагов, нелепо плюхнулся в кресло, темнеет сознание, полное затмение, сжалась челюсть смерти, уронил голову, съехал с кресла. Отошло, полегчало. Общая оглушенность. После экстаза наступает депрессия, сопровождающаяся расстройством желудка, затем жди запора. Где-то там, под черепом, продолжало бухать, густой, пульсирующий, ухающий звук, еще пронзительнее и назойливее сверчок заработал в левом ухе. Так в одночасье и окочуриться можно. Ничего. Как-нибудь. Очухался. К надменной касте эскулапов не намерен обращаться, попадешь в их черные руки — конец! гипнотизируют тебя, запугивают, угнетают. Не выношу. Врачей не выношу! А распоясавшегося Виноградова мнительно боюсь, дуновение ада, откровенный монстр! Нагл, бесцеремонно возникает, всегда все знает, ошибки быть не может: наука! Считает, что у товарища Сталина в мозгу произошли опасные и необратимые деформации. У него тяжелый взгляд убийцы, ад в глазах, подходит к тебе, как палач к очередной несчастной жертве, сколько в этом взоре подавляющей вашу волю, беспардонной, все сокрушающей самоуверенности! Безапелляционные, пророческие интонации гремящего голоса — ранит, устрашает. Да, если бы Жданов к вам, сволочам, не обратился, до сих бы жил!
На мою могилу нанесут сор, но ветер истории разнесет весь хлам, на какое-то время имя мое потеряет магическую силу, но не исчезнет в глубокой пропасти забвения, вновь просияет в веках, в славянстве просияет! В глубинах духа великой России спеет возмущение против беспардонного, откровенного предательства евреев, против их свинского, наступательного блефа.
Со всей серьезностью и давно пора составить политическое завещание, пусть мудрость моя простирается и на будущие века. Потомки скажут: он имел совершенное всевидящее око, был всегда прав!
Если не хотим сверзиться в адскую пропасть, вот основные болевые точки; это лишь пунктир, лишь тезисы стратегического порядка.
Решительно чураться авантюризма во внешней политике, никаких революционных войн, никаких перманентных революций. Изыскать благовидный предлог для прекращения войны в Корее. Опять забыл, немедленно отозвать из Северной Кореи военных советников, хватит и того, что наши классные асы, школа Громова и Коккинаки, прикрывают Пхеньян
Партия — рассадник троцкизма всех марок, ее следует держать в узде, центр власти перенести в Совет министров. Никакого переосмысливания прошлого, не пересматривать процессы 30-х годов! Никаких амнистий политзаключенным! Прощеный враг другом не станет. Весь этот сброд, эта скверна — ядовиты, опасны. Они, освобожденные из лагерей, отравят нашу жизнь, наши мозги. Реабилитация? Да такого слова не должно быть в нашем уголовно-процессуальном кодексе!
Быть на чеку; главная опасность — евреи: злокачественная популяция, дерзкое, изворотливое инфернальное племя, портящее жизнь всем народам, витальные силы его омерзительны и необоримы, это раковая опухоль, выделяющая и распространяющая вездесущие метастазы зла!
Наконец, не допускать двух центров власти, энергично и всеми средствами пресекать образование второй столицы!
Он знал и своим многоопытным, старческим умом понимал, что не должно чрезмерно распускать пронзительное ясновидение, что во вспышках сверхсознания и молниеносных прозрениях немало шелухи, прелести, дряни, нужна осторожность, не спеши, изгони из души хаос, небрежение, нужно иметь власть даже над пророческими галлюцинациями, не поддаваться, может подгулять сверхчувственная интуиция. Тому учит опыт его долгой жизни! Товарищ Сталин все-таки славно дружит с Историей, а потому и с Истиной! Всегда на посту. Ныне и присно! Легко оказаться жертвой собственного пророческого дара, подозрительности, страхов, зачем так уж пугаться наваждения, еврейских очередей в ОВИР, будем относиться с подозрительностью, придирчивостью и здоровым скептицизмом к гениальным прозрениям, мало ли чего померещится после сытного обеда с горячительными напитками, возможно, все это лишь химерическая халтура, ложь; а о безумии экстаза и моих видениях — молчок, никому ни слова, решат, что старик из ума совсем выжил, как король Лир на старости лет, буду скрытным, осмотрительным и точным, как леопард. Лаврентий в одном абсолютно прав, пусть они делают бомбу! Ловок Лаврентий, как бес ловок, такие люди нужны партии, блестящий администратор, находка, но авторитета в партии у него нет, прошлое его неприглядно, что правда, то правда, не любят его; два грузина в Политбюро, не слишком ли? не любят и боятся, и он это понимает, знает, как бес, умен, А Капица хорошо копнул, написал хорошее письмо, мы вовремя ориентировали страну на собственный потенциал, на собственный гений, оправдала себя борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед лукавым, коварным, агрессивным Западом! Обскачем США с бомбой, первыми выйдем космос. Капицу пришлось слегка одернуть, приземлить и в то же время оградить от обиженного Лаврентия; смягчил гонения, да и особых гонений не было; Вообще-то Капица не прав, изнасиловал меня своими письмами, зазнался, хотел стать во главе Спецкомитета по атомной бомбе, как Оппенгеймер, но здесь нужны и профессиональная режиссура, зверя прыть, крутая, сильная рука, и дерзость, и бережное отношение к истинному таланту, Лаврентий на месте, сильный прагматик, быстро и надлежащим образом сумел создать оранжерейные условия для работы наших замечательных физиков, в его уделе и советской власти вроде бы нет, хе-хе! гигантская страна за парты уселась, учатся, а здесь, сигнализируют мне, кружков по истории партии нет, биографию товарища Сталина физики не штудируют, цветет свободомыслие, пинг-понг, кофе, шуры-муры, антисоветские анекдоты травят, Арцимовича пришлось одернуть, на ковер вызвать, придержи, сука позорная, язык, потерял совесть; так и надо: у Берии быстро, без бесконечных согласований и безо всякой бюрократической волокиты принимаются нужные, своевременные, целесообразные решения. Все правильно, за это и люблю Лаврентия. Даешь бомбу! Наконец-то веселая весть: скоро! Сколько в атомном проекте евреев, куда ни плюнь, угодишь в еврея, все яркие таланты, сливки интеллектуального еврейства, незаменимые, все гении, Ландау, утрем нос Америке, на мази водородная бомба! Мигдал, Альтшулер, Глузман, Зельдович, Иоффе, цвет еврейства! Как много их! Почему так много евреев? Не знаю что и думать! Компанеец, Мандельштам, Померанчук, Харитон, Цукерман, сколько вас? Еврейские фамилии почему-то сами запоминаются, засоряют мозги, хлам. Большой шалун Лаврентий, анекдотами сыплет, рискует, свежий, озорной анекдот, евреи придумали, кто будет создавать Сталину бомбу в антимире? Антисемиты! с Берией не соскучишься, всегда искрометно весел, заражает весельем, затейник, проказник, умеет тяжелые думы развеять, развеселить, за это и люблю, озорник, бабник, каких свет не видывал, любит это дело, ой как любит! Почему все же так много евреев? Как же их много, легион! Дивизия! Так надо, умница Лаврентий, большая умница: усердно, не из-под палки, самоотверженно, вдохновенно работают, подметки рвут, вкалывают, выкладываются, азарт и бешеный энтузиазм царит в корпусах, а энтузиазм горы сдвигает, великие творит чудеса! Ни один волос не упадет с вашей головы, евреи! Во мху я по колено! так говаривал Пушкин, анекдот самого дурного, грязного толка, не люблю пошляков. Никаких переселений! Заслон поставим. Стой! Не балуй! Кругом! Шагом марш! Всегда следует ориентироваться на жизнь, на то, что диктует целесообразность и объективная необходимость. А значит — сперва бомба!
Вот оно, за хвост поймал, Соломоново решение!
А завещание в завал и на потом: История нас мудрее, революция победила, потому что она не могла не победить. На дворе большой праздник, мой праздник, товарищ Сталин знаменосец ленинских идей и творец генеральной линии, Леонид Леонов предлагает летоисчисление начать со дня рождения товарища Сталина, Не так уж все плохо и трагично. Все ладно будет. Нет причин для паники. А завтрашний день сам о себе позаботится! Слушай, Израиль! ты нам нужен, нам, русским!
Товарищ Сталин соскочил в смех, не узнал своего голоса, чужой, сиплый, что-то маразматически-старческое.
Трудно поднялся, через не могу, суставы болят, колени, простуда, отложение солей, немеет левая рука, на нее не обопрешься, старость — не радость, одолевают немощи; на ватных ногах прошаркал к столу. Он уже знал, что на выборах в Америке победят республиканцы, победит Эйзенхауэр, Даллес неприятная фигура, поджигатель войны №1, умен, хитер, достойный противник, Черчилль тоже шишку дрочит, от своей расплаты не уйдет, а с Эйзенхауэром мы справимся, одной левой; так: вернем Жукова, сильный, ядовитый ход! красиво, эффектно, ошеломляюще смотрится: маршал Жуков против генерала Эйзенхауэра. Жуков — символ победы! Отлично, складно получается! Записал на календаре: “Поскребышеву: назначить Жукова в правительственную комиссию в Польшу, выступление Жукова опубликовать в Правде. Начать подготовку к съезду партии. Маленков — отчетный доклад. Хрущев — структурные изменения в уставе. Ввести в ЦК Кагановича, Мехлиса, Митина, Ванникова, подработать вопрос о введении в ЦК в качестве кандидатов — Лепина, Райзнера”. Пусть не говорят, что товарищ Сталин антисемит! Еще раз пробежал нелицеприятное письмо Лепина, хотелось старческим, многоопытным умом вникнуть во все сокровенные тайны пронзительного, волнующего документа, хотелось разгадать, что питало беспокойство Лепина и подтолкнуло его на безрассудную писанину, кто этот человек, сочинивший закрученные, уверенные словеса; “у нас чем-то схожи почерки”! Сталин почувствовал почти интимную, почти мистическую связь с Лепиным. Мой талисман!