(Резиденция вице-короля, Бёрка. 1869 г., Шимла, Индия)

В хорошо затенённой комнате ещё сохранявшей утреннюю прохладу разговаривали трое мужчин. Разговор, перемежавшийся небольшими перерывами, вёлся уже больше часа. На столе лежали развёрнутые карты и мерительные инструменты. Внешний наблюдатель по разбросанным предметам предположил бы что это готовиться очередная географическая экспедиция, которыми так гордилась просвящённая Британия в XIX веке. Собственно по поводу экспедиции он бы не намного ошибся, вот только географической её назвать было трудно.

Один из участников Ний Илеяс, британский политический агент, скончавшийся в той истории в своей постели в 1897 году, прославился тем, что и в 20 веке большинство данных его работ, хранились в секретных архивах правительства Индии.

Его сегодняшний оппонент Чарльз Меткальф Макгрегор, начальник разведки индо-британской армии времён «Большой игры», двинул несколько фишек на карте и задал вопрос:

— Что если караваны пойдут вот так, через эти перевалы?

Рефери этого необычного разговора был сам Ричард Саутуэлл Бёрк, граф Мэйо, вице-король Индии, который только начал исполнять свои обязанности на этой непростой должности. Собственно планирование экспедиции началось ещё при ДжонеЛэйрдеМэйрсеЛоуренсе, но ему удалось вырваться в метрополию и теперь этой тройке предстояло решить задачу, поставленную на Даунинг стрит 10, в далёком Лондоне.

— Тогда,…. тогда мы действительно не успеваем их перехватить. Вы, как всегда правы, уважаемый Макгрегор.

Шотландец по национальности, родившейся в Индии, закончивший военный колледж Мальборо в Англии, Чарльз Макгрегор к своим тридцати годам успел повоевать. Он принимал участие в подавлении Восстания сипаев, а во время боевых действий при Лакхнау был дважды ранен, но остался в строю. Врядли в радиусе ста, а возможно и тысячи миль можно было найти второго, такого подготовленного военного специалиста.

Новый вице-король, наслышанный об удачливом разведчике, внимательно прислушивался к тому, что он излагал на этом импровизированном военном совете. При этом сам он старался только слушать то что предлагали его лучшие специалисты. Наконец он не выдержал и произнёс.

— Мы ознакомились с несколькими вариантами предложений Ний Илеяса, которые вам не понравились, сэр Макгрегор. После всех критических замечаний по поводу услышанного, мне бы хотелось понять что можете предложить вы.

— Слушаюсь сэр. Во-первых, позволю себе не согласиться с тем, что появление на севере Пенджаба сельскохозяйственных орудий не нашего производства, таит в себе непосредственную опасность. — Второе, что следует из этого, для принятия вами решения об отправке военной экспедиции имеется достаточно времени. Даже если за этот период прибудут ещё несколько караванов с товарами из Ташкента, нашим купцам не о чем беспокоиться. Для Индии с её населением — это количество меньше, чем «капля в море». Поэтому я предлагаю ограничиться чисто разведывательной, а не карательной экспедицией, которая соберёт необходимые данные, а только уже после этого вернуться к вопросу об экспедиции военной. Хочу напомнить, что это территория сикхов, а они опора нашей армии в этой стране.

Логика умного человека и солдата в словах шотландца, безусловно, была, но на другой чаше весов лежало послание министра по делам Индии и, пожалуй, его графа Мэйо начало успешной карьеры на новой должности. К тому же стародавняя скрытая вражда между шотландцами и англичанами давала себя знать. Пожалуй, надо воспользоваться предложениями этого молодого Илеяса и отписать о начале экспедиции в метрополию. В конце концов, никто не может ему помешать отправить ещё несколько военных экспедиций, о которых совсем не обязательно кому-то докладывать. «Я вице-король, Чёрт возьми», произнёс граф про себя, а вслух сказал:

— Благодарю вас джентльмены за познавательную беседу, о своём решении я вам сообщу позже.

Оба участника совещания щёлкнули каблуками, кивнули наместнику, и благополучно откланялись. Тем более, что дел у обоих и без описанного поручения было не в проворот. Выйдя из дворца и удобно усевшись в жалком подобии кареты, они отправились в Дели. Дорогой этот маршрут назвать было сложно, потому приходилось несколько раз пересаживаться и ехать верхом. После одной из таких пересадок Илеяс обратился к Макгрегору.

— Сэр, почему вы так резко настроены против целей этой экспедиции?

— Боюсь, что для её участников она может стать последней, кроме того, ещё раз повторюсь, что любые недружественные действия на территории сикхов чреваты, не только для экспедиции, но и для отношений с метрополией. Если Бёрк этого не понимает, наша задача ему это объяснить, а вот что делать, если он не захочет это понять, я пока и сам не знаю.

— Вам не кажется, что вы излишне драматизируете ситуацию, уважаемый Макгрегор?

— Хотел бы я быть таким оптимистом как вы, дорогой мой Илеяс. Очень надеюсь, что Бог вразумит нашего «графа», и он прислушается к голосу разума….

*****

Трудно однозначно указать на причины, которые повлияли на вице-короля Индии. Решение же его указанное в совершенно секретном приказе со специальным приложением, было следующим: «Сформировать к весне 1870 года сводный отряд с местом постоянной дислокации в Пешаваре. Указанному отряду под командованием Ний Илеяса, организовать перехват всех «контрабандных торговых караванов» с сопредельных территорий на Курамском и Хайберском проходах».

Приказ, как приказ, Ничего не обычного, таких документов о борьбе с контрабандой в год выпускается с десяток. Почему же этот помечен грифом совершенно секретно? Кстати, а где приложение? Как глава разведки армии, Макгрегор, хотя и с трудом выяснил это, только у самого Илеяса.

— Извините Чарльз, но единственный экземпляр интересующего вас документа я собственноручно сдал в канцелярию вице-короля. Так требовал документ и специальный курьер его доставивший. Не совсем понятна такая суета. Думаю, — очередная игра наших политиков.

Дипломатичный ответ молодого политического агента, сильно насторожил начальника разведки индо-британской армии. Макгрегор уже хорошо усвоил, что после таких, скорее всего непродуманных до конца документов, исправлять ситуацию часто приходиться войскам, а расплачиваться естественно кровью.

— Надо срочно ознакомиться с приложением.

Такую команду сам себе отдал прагматичный шотландец, по определению не доверяющий секретным документам, выпущенным «проклятыми» англичанами. Это отнюдь не было предательством, будь чистокровный англичанин на его месте, по отношению к «шотландскому» секретному документу, он поступил бы аналогично.

Руководитель разведки армии, это не только серьёзная сила. Это знания, умения, навыки! Этой же ночью копия приложения, переписанная карандашом, была внимательно изучена разведчиком. В процессе чтения посторонний наблюдатель, вероятно несколько раз бы услыхал неразборчивые (шотландские народные) выражения с упоминанием различных кар на голову тупого политикана.

— Это же надо додуматься, до такой глупости — тайно ликвидировать Ранбир Сингха руками сикхов. Это всё равно что….

Что это такое Макгрегор в своём беззвучном монологе не упомянул, но его глубокий вздох и характерное покачивание головой однозначно охарактеризовали мыслительные способности вице-короля.

— Захватить купцов контрабандистов, как их там? Скобелеф, Федченкоф, кто там третий и не произнести без тренировки это, куда ни шло, даже возможно и полезно, можно потом их обменять на наших неудачников. Но первое предложение полный идиотизм….

Ещё раз немного по возмущавшись про себя, Чарльз Меткальф Макгрегор, решил что продумать линию поведения на будущее он успеет и завтра, а сейчас надо спать. Купцы, контрабандисты, расхитители гробниц и прочие нарушители спокойствия меня интересуют, только как возможные источники информации. Как разведчика, «эта дама» меня интересует больше всего. Из этого будем и исходить!

Следующим утром в беседе со своим заместителем, таким же шотландцем, только из другого клана, о чём красноречиво говорила его фамилия, Чарльз Макгрегор уже совершенно спокойно произнёс:

— Похоже, «граф» решил запереть север Индии на крепкий английский замок. Не думаю, что это ему удастся, такое не получалось в Шотландии, а здесь и горы повыше и места побольше. — Дорогой Патрик, пристально присмотрите, пожалуйста, за экспедицией, которая формируется по последнему приказу нашего уважаемого вице-короля. — Я хочу знать обо всех их действиях, не только совершённых, но и планируемых к совершению! — Для всех, проверяющих, имеющих на это полномочия, функции и задачи вашего подразделения разведка на территории сопредельного государства и только! Приглядывать за деятельностью наших политических агентов вы должны, не явно! На контакт с ними идти только в крайнем случае!

Патрик О'Коннор, молодой офицер разведки только недавно попавший в Британскую Индию, но как и все «юные» мечтавший о славе и подвигах, кивнул головой а вслух произнёс:

— Разрешите идти, сэр?

— Да, вы свободны О'Коннор, и помните, только в самом крайнем случае.

Эта единственная незапланированная фраза, которая вырвалась у Макгрегора, с тех пор, когда он узнал о тайной части приказа, но произнесена она была мудрым шотландцем не очень громко, слишком много англичан его окружали в тот момент.

*****

Через три месяца начальник разведки индо-британских войск получил подробный отчёт Патрика О'Коннора о действиях предпринятых Ний Илеясом. Британский политический агент, доказал, что он действительно по праву возглавляет список самых успешных «невидимых» деятелей Британской администрации.

Быстро пролистав и кое-как, прочитав отчёт, Макгрегор очень внимательно просмотрел таблички, заполненные различными цифрами, описывающими якобы климатические и экономические данные. Убедившись, что все условленные знаки, на месте он отобрал нечётные листы и, наложив на них трафарет, стал читать самую секретную часть донесения.

— Чёрт возьми, а ведь это действительно талантливый человек. Зажатый с одной стороны недальновидным приказом вице-короля, а с другой стороны суровой жизненной правдой он нашёл блестящий выход из положения. — Гуркхи! Как я сам не сообразил использовать их в составе специальных формирований, в операциях против сикхов. Наверное, потому, что пока не возникало такой острой необходимости. Ответил Чарльз самому себе. Молодец Илеяс, хотя и англичанин.

Батальон сикхов приданный Илеасу согласно приказа Бёрка полностью дислоцирован в Пешаваре, от города до тайных застав на границе далеко. Там-то Ний и развернул взвод гуркхов, которые будут отслеживать все караваны и смогут выполнить приказ, сами не зная, кого они ликвидировали. Подавляющее их большинство и читать то не умеют. Макгрегор по роду своей деятельности знал, что свой досуг эти непальские воины заполняют главным образом заточкой ножей кукри или чисткой винтовок. Гуркские стрелки — идеальные машины для убийства, которых отличает агрессивность в бою, храбрость, преданность, самодостаточность, физическая сила, и способность длительно и тяжело работать.

Будучи на учёбе в военном колледже Чарльз недоумевал, почему в 1814 году Британской Ост-Индской компании не удалось достичь значительных успехов в войне с Непалом. Фактически дикарями, не имеющими огнестрельного оружия и большей частью вооружённых только ножами и метательными копьями. Его недоумение по поводу Сегулийского мирного договора с Непалом 1814–1816 годов, развеялось, только когда он увидел, как гуркхские отряды вырезали восставших сипаев в прошедшей войне. С боевым кличем «Jai Mahakali, Ayo Gorkhali» что звучит примерно как «Слава Великой Кали, идут Гуркхи!». Они убивали всё живое, а скорее вообще всё что двигалось!

Да Ний Илеас прав, для решения задачи поставленной вице-королём Индии, Ричардом Саутуэлл Бёрком, графом Мэйо, он нашёл идеальное оружие.

(Зимний дворец, кабинет Е.И.В. лето 1870 г., Санкт-Петербург)

Подготовка к визиту шаха занимает много времени. Надо запомнить и ориентироваться в названиях многочисленных мер веса, денежных единиц и ещё массы наименований все эти (туманы, малиаты, магалы, куруры), начинают путаться в голове.

Чтобы не выглядеть статистом на предстоящих переговорах, я с ними к концу месяца наконец-то разобрался и запомнил кто, что означает. Теперь не перепутаю! Кроме того, ещё существуют Британия и Афганское государство, чьи интересы наше усиление в регионе весьма и весьма затрагивает. С этими разобраться уже сложнее, но надеюсь, что и с этой «бедой» совладаем!

На переговорах конечно будет присутствовать дядя Миша, но что-то его задержало в поездке. Ничего пока его нет, я поработаю с наставниками из МИДа.

В качестве главного наставника приглашён князь Горчаков со своими специалистами по Персии. Вай, вай, вай, как нехорошо получается. Все они начинают свои повествования с убийства Грибоедова, потом перепевают условия Гулистанского (1813) и Туркманчайского (1828) мирных договоров и конечно Парижского (1856), на этом всё….

Выслушал я этих советников из министерства иностранных дел, поблагодарил и попрощался. Александра Михайловича попросил задержаться.

— Дорогой князь, а как вы сами, лично оцениваете знания предмета недавно присутствовавших здесь «специалистов»?

Бедный Горчаков, такого вопроса «в лоб» его чувствительная натура явно не ожидала. На вопрос Государя надо отвечать. Ответил бы прямо, что это наследие «кисельроде», так нет, честь мундира не позволяет. Начал что-то дипломатичное излагать. Пришлось его прервать.

— Александр Михайлович, я глубоко уважаю ваши таланты, представлять вещи завуалировано, но считаю, здесь они не уместны. Даю вам полгода сроку, для реорганизации и очистки вашего ведомства от подобных «специалистов». Чистку произвести капитальную, не взирая на лица и должности!

В глазах канцлера появились боевые огоньки, которые просматривались даже за стёклами его круглых очков, почти, как на известном рисунке Пушкина.

— Давно хотел задать вам вопрос, дорогой князь. После убийства нашего посла в Тегеране Александра Грибоедова, организованного Ост-Индской компанией и исполненной британским Посланником в Персии подполковником Макдональдом и начальником охраны британской миссии капитаном Рональдом Макдональдом с помощью прикормленной толпы религиозных фанатиков. Что говорили здесь в Петербурге?

— Ваше Императорское Величество, это случилось почти сорок лет назад, с тех пор много воды утекло, очень многое забылось….

Я начал закипать, нет, до того чтобы топать ногами, я ещё не дошёл, но уже был близок к этому.

— Тогда расскажите мне о более близкой истории, когда Машка Гурьева (Несельроде) организовала здесь в столице России антироссийский салон и затравила вашего однокашника по лицею.

Кажется, мне удалось содрать лакированную обёртку с Горчакова, он уже вполне нормальный человек, который не вполне может управлять своими эмоциями, да и Александра Сергеевича он искренне уважал и любил.

— Лучше вашего батюшки, покойного Александра Николаевича на этот вопрос трудно ответить, как известно это ему принадлежат слова: «Ну, так вот теперь знают автора анонимных писем, которые были причиной смерти Пушкина. Это графиня Нессельроде». — Лично моё мнение, я считаю, что всю эту про — иноземную мошку ваш дед — Николай I мог бы вымести из России, только моргнув Бенкендорфу! Одним махом!

Ну, наконец-то за многочисленными обёртками я увидел русского человека, вклад которого в нашу международную политику весьма значителен. Есть ещё в нем «порох в пороховницах», не каждый решиться помазаннику — Божьему вот так, правду в глаза выказать! Значит рано ещё менять канцлера! Это хорошо, потому что с людьми «напряг», нет ещё в государстве нужного количества специалистов.

— Вы знаете, Александр Михайлович, а ведь я с вами, пожалуй, соглашусь…. — Ладно, не будем о плохом, да и дед мой за неумеренное доверие к иноземцам наказан полной мерой. Надо жить дальше. Только сразу договоримся, когда мы в этом кабинете вдвоём, чтобы вы с себя всю эту дипломатическую шелуху сбрасывали и говорили, то что думаете, а не то что, по вашему мнению, Государь хотел бы услышать.

— Хорошо, Ваше Императорское Величество. Разрешите снова облачиться в профессиональную тогу?

— Облачайтесь, облачайтесь она вам сейчас пригодиться. Вот просмотрите, пожалуйста, это вам поручение, которое помимо визита шаха исполнить надо, не затягивая. — Александр Михайлович, надо этот документ надлежаще оформить и разослать, как только я дам «отмашку».

— Простите, что, что?!

— Подам сигнал, на отправку.

С этими словами я вручил канцлеру моей рукой переписанную, копию из блокнота «об отказе от условий Парижского мира», сопроводив её словами типа: «…вот набросал на досуге».

— Ваше Величество, позвольте мне с «этим» предварительно ознакомиться.

— Да, да конечно!

Сопение князя, раздавшееся через четверть часа, сообщило мне, что читка черновика закончена.

— Слушаю вас, уважаемый Александр Михайлович.

— Ваше Величество, вы полагаете, что Франция и Пруссия не будут возражать против этого документа?

— Да, об этом существует устная договорённость.

— Но Британия и Порта могут отказаться и выказать своё недовольство, а тут и до войны недалеко.

— Сами, в одиночку или в союзе с Портой они в войну не полезут, а бывшие союзники уже поняли, что их, их же руками и ограбили. Наполеон III, так мне прямо об этом и сказал.

— Это чрезвычайно рискованный шаг, Ваше Императорское Величество.

— Мужайтесь, дорогой граф. Наша с вами задача не подавать виду, что мы знаем о подготовке новой войны нашими «заклятыми друзьями». К сожалению, война обязательно будет, в Турции уже новый про-британски настроенный султан. Жалко людей и ресурсы, но новые мирные договора будут подписываться на наших условиях. Вам же их и подписывать придётся, так что вы с денонсацией статей работайте дипломатично, но жёстко. Не стесняйтесь! Сделайте упор на несоблюдение статей нашими противниками, а нас представьте как пострадавшую сторону.

— Ваше величество, но это как-то не очень красиво…. Я бы даже сказал, ну, в общем….

Моему министру явно не хватило слов для выражения, по отношению к существующим и будущим стандартным подходам британской дипломатии.

— Привыкайте дорогой граф, очень скоро это будет называться иначе. Дипломаты изобретут термин «двойные стандарты».

Бедный канцлер и кто это назвал его железным? Хотя по сравнению с «кисельвроде», действительно более твёрдым выглядит. Пора переводить тему разговора в более спокойное русло.

— Александр Михайлович, готовы уже ваши переговорщики к визиту шаха?

— Да, Ваше Императорское Величество. Все ваши предложения «обличены в дипломатические одежды», вот только переводчики с тюркского поздновато прибыли, но работают быстро и я думаю, что мы всё успеем сделать. Переводы текстов на фарси и французский уже завершены.

Эту мысль, сделать документы на четырёх языках мне «блокнот» подсказал. Тюркский для Насер-аль-Эддина — родной язык, но он не является языком дипломатии и государственным в Персии. Зато его хорошо наш гость понимает. Вот я и подумал, что сначала мы будем обсуждать наши дела с использованием его родного наречия. Мой славный помощник Авраамий Богданович, в своё время порекомендовал нескольких достойных людей для этих целей, жаль что они так поздно прибыли.

— Очень хорошо, будем считать, что с «персидской частью» нашего разговора мы закончили. Расскажите, пожалуйста, каковы наши успехи в Кабуле? Как себя чувствует эмир Афганистана Шер-Али-хан? Что делается и что сделано на перевалах Пешаварском, Кандагарском и Курамском? Я говорю не о военных объектах, а о формировании дружественных отношений с местным населением.

— Ваше Величество, ещё после событий 1842 года в этих местах отношение к британцам особое. Слишком много крови там было пролито. К совместным с их собственным эмиром работам по строительству укреплений против возможного британского нашествия люди относятся хорошо с понимание важности работ. Тем более, что для многих из них, заработанное на строительстве, единственный источник существования.

— Господь с вами, дорогой князь. О каких укреплениях речь идёт? Там только проходы, тропинки и дороги устраиваются, да ещё несколько строений, которые «караван-сарай» называются. Ни один военный в том строительстве фортификационных сооружений не определит. Ни в одном документе и близких наименований похожих на укрепления нет.

— Да, да конечно. Здесь в документации всё корректно исполнено, извините, оговорился. Беседовал как-то с нашей молодёжью Скобелевым, Федченко, Ионовым, ну и у них терминологию позаимствовал.

— Вам, можно. Только смотрите, чтобы эта терминология в вашем ведомстве до его полной очистки и реформирования прописку не получила.

— Конечно, как можно иначе, Ваше Императорское Величество! Всё будет в строгом соответствии с документами именоваться в дипломатии всегда так!

Историческая справка

Непал зажат между двумя самыми населёнными странами мира. К северу от него находится Тибет — автономный регион КНР, а по южной границе, с запада на восток, Непал граничит с индийскими штатами Уттаранчал, Уттар-Прадеш, Бихар, Западная Бенгалия и Сикким.

Вскоре после подписания Сугаульского договора британцы начали контрактное формирование гуркхских подразделений , и уже в 1817 году они приняли участие в Третьей англо-маратхской войне (1817–1818), в результате которой Британская Ост-Индская компания получила полный контроль над большей частью Индии. Маратхская империя была раздроблена на княжества, которые позднее были присоединены к Британской Индии. В 1846 и 1848 гг гуркхские подразделения приняли участие в первой и второй англо-сикхских войнах.

В 1857 году Индию охватило восстание, вошедшее в историю, как Восстание сипаев. Началось восстание с волнений среди сипаев — индийских солдат. Восставшие не щадили своих противников, британцы, и военные, и гражданские, уничтожались вместе с семьями Британцев поддержали сикхи и пуштуны из Северо — Западной Индии, гуркхские полки.

После успешного участия в подавлении индийского восстания контрактные гуркхские полки стали полноправной частью Британской индийской армии, а 18 ноября 1860 года было заключено соглашение между правительствами Британии и Непала, по которому Непалу были возвращены равнинные районы, потерянные им по Сугаульскому договору 1816 года.

В Первой мировой войне приняло участие более 200 тысяч непальских воинов, их потери составили около 20 тысяч бойцов. 33 гуркхских батальона сражались в составе британской армии во Франции, Турции, Палестине, Месопотамии, Персии.

Во Второй Мировой войне участвовало более 250 тысяч непальских солдат. Гуркхи воевали с немцами и итальянцами в Сирии, Северной Африке, Италии, Греции и против японцев в джунглях Бирмы. За храбрость 2734 непальца получили ордена и медали, на фронтах погибло более 32000 непальских военнослужащих.

Военно-морской Флот США нанимает гуркхов в качестве охраны американской военной базы в Бахрейне.

Ионов Михаил Ефремович 1846 года рождения. Воспитанник Орловского Бахтина кадетского корпуса и 2-го военного Константиновского училища, из которого в 1866 г. был произведён в подпоручики в Оренбургский (впоследствии 1-й Туркестанский) стрелковый батальон; в составе батальона в 1867–1868 гг. участвовал в покорении Бухары, награждён чином поручика, орденами св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, св. Станислава 2-й степени с мечами.

Русский генерал, атаман Семиреченского казачьего войска, человек которого до сих пор помнят добрым словом на Памире, командир, под чьим началом сделала свой первый боевой выстрел легендарная «трехлинейка», единственный русский военачальник, позволивший себе войти с войсками на территорию Британской Индии.

Николай Михайлович Пржевальский (31 марта [12 апреля] 1839, дер. Кимборово Лобковской волости Смоленского уезда — 20 октября [1 ноября] 1888, Каракол (Пржевальск) — русский путешественник и натуралист. Действительный член Русского географического общества с 1864 года. Предпринял несколько экспедиций в Центральную Азию. В 1878 году избран почётным членом Академии наук. Генерал-майор (с 1886 года).Пржевальский принадлежит к белорусскому шляхетскому роду, имеющему родовой шляхетский герб «Серебряные Лук и Стрела, повёрнутые вверх на Красном Поле», дарованные за воинские подвиги в сражении с русскими войсками при взятии Полоцка армией Стефана Батория.

Дальним предком Николая Михайловича был воин Великого княжества литовского Карнила Перевальский, казак, который отличился в Ливонской войне. Брат: Владимир — известный московский адвокат.[1] Брат: Евгений — известный математик.

В 1871 году Пржевальский предпринял первое путешествие в Центральную Азию. Из Пекина он двинулся к северному берегу озера Далай-Нор, потом, отдохнув в Калгане, исследовал хребты Сума-Ходи и Инь-Шань, а также течение Жёлтой реки (Хуанхэ), показав, что она не имеет разветвления, как думали прежде на основании китайских источников; пройдя через пустыню Ала-Шань и Алашанские горы, он вернулся в Калган, проделав за 10 месяцев путь в 3500 верст (около 3700 километров).

В 1872 году он двинулся к озеру Куку-Нор, намереваясь проникнуть на Тибетское нагорье, затем через пустыню Цайдам он вышел к верховью Голубой реки (Мур-Усу). После неудачной попытки пройти Тибет, в 1873 году, через центральную часть Гоби Пржевальский возвращается в Кяхту через Ургу. Результатом путешествия стало сочинение «Монголия и страна тангутов». В течение трёх лет Пржевальский прошёл 11000 верст (около 11700 км).

В 1876 году Пржевальский предпринял второе путешествие из Кульджи на реку Или, через Тянь-Шань и реку Тарим к озеру Лоб-Нор, южнее которого им был открыт хребет Алтын-Таг; весну 1877 года он провел на Лоб-Норе, наблюдая за перелетом птиц и занимаясь орнитологическими исследованиями, а потом через Курлу и Юлдус вернулся в Кульджу. Болезнь заставила его пробыть в России дольше чем планировалось, за это время он написал и опубликовал труд «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор».

Алексей Павлович Федченко (7 [19] февраля 1844–1873) — русский учёный, биолог, географ и путешественник, исследователь Средней Азии, в первую очередь Памира. Путешествуя по Средней Азии (1868–1871), собрал материал по флоре, фауне, географии и этнографии региона. Основные научные труды по паразитологии и энтомологии. Открыл Заалайский хребет. Погиб на Монблане. В его честь экспедицией под руководством В. Ф. Ошанина назван открытый в 1878 году ледник Федченко.

Во время своих Туркестанских экспедиций А. П. Федченко настойчиво пытался исследовать совершенно неизведанный в научном плане, таинственный и загадочный для европейцев Памир[7]. В 1871 году, путешествуя по Кокандскому ханству, он спускался в Алайскую долину, открыл и описал Заалайский хребет и высочайший пик этого хребта — Пик Кауфмана[8]. Но обстоятельства не позволили продолжить ему дальнейшие исследования Памира. Вот что писал об этих обстоятельствах А. П. Федченко: «Как мы могли итти на несколько дней в пустынную местность, не имея запасов ни фуража, ни провианта! Того, что было с нами, не хватило и на обратный путь из Алая: мы два дня голодали»[9].

Василий Фёдорович Ошанин родился в 21 декабря 1844 года (2 января 1845 года по новому стилю) в селе Политовка, ныне село Политово Данковского района Липецкой области. Получил сначала домашнее образование, а затем окончил рязанскую гимназию.

В 1861 году поступил на отделение естественных наук физико-математического факультета Московского университета, и в 1865 году окончил университетский курс со степенью кандидата.

Во время учебы в университете он познакомился с Алексеем Федченко — также студентом Московского университета, вместе с которым они стали одними из основателей Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, являвшегося по сути студенческим научным кружком. В. Ф. Ошанин известен как путешественник, исследователь Туркестана. В 1876 году состоял в качестве натуралиста во время алайского похода М. Д. Скобелева, в 1878 году руководил ученой экспедицией в Шахрисябс, Гиссар, Каратегин и Алай, в 1881 году объехал части Ташкентского, Джизакского и Ходжентского уездов, пострадавших от пруса и кузнечиков (Stenobothrus).

В 1884 году совершил экспедицию в Самарканд и Пенджикент, в 1886 году — в горы бассейна реки Чирчика, в 1887 году ездил в Верный и Каракалы для описания последствий землетрясения. Особой известностью пользуется его путешествие на Памир летом 1878 года. Именно тогда на Памире возглавляемая им экспедиция открыла хребет Петра I и один из величайших в мире горных ледников, который Василий Фёдорович Ошанин назвал именем своего друга — также известного путешественника и исследователя Памира, преподавателя Московского университета, ботаника Алексея Павловича Федченко[2]. В Средней Азии В. Ф. Ошанин работал до 1906 года.