Поздней осенью 1984 года научно-поисковое судно «Одиссей» вышло из бухты «Золотой Рог» в Японское море. На борту судна находился подводный обитаемый аппарат «Север-2». На этот раз перед гидронавтами стояли особенно трудные задачи. На пороге зима, а нам предстояло не только плавать в зимнем штормовом море, но и погружаться в морские глубины. Ни один подводный аппарат в мире еще не работал зимой в «ревущих сороковых» – в тех широтах, где лежит Японское море.

Необычен был и наш главный объект, ради которого «Одиссей» вышел в море – кальмары. Как правило, из подводных аппаратов мы наблюдали за малоподвижными донными и придонными организмами. Кальмары же принадлежат к числу самых быстрых пловцов в океане. Есть такая закономерность: чем дальше от дна живет морской организм, тем быстрее он плавает. Рекордсмены в скоростном плавании – дельфины, меч-рыба, марлин, тунцы – обитают вблизи поверхности океана, в пелагиали. Кальмары в скоростном плавании лишь немного уступают лидерам. Нас мучили сомнения: удастся ли хорошенько рассмотреть кальмаров под водой. Это был основной вопрос, от решения которого зависел успех всей экспедиции.

О кальмарах пока далеко не всё известно. Это высокоорганизованные головоногие моллюски, имеющие много замечательных черт строения и поведения. У кальмаров очень толстый нерв – аксон. На нем физиологи ставят опыты по проводимости нервной ткани. Глаза у кальмаров более совершенны, чем у человека. Кальмары движутся в воде как рыбы, с помощью плавника, а также используют реактивный способ передвижения. Для этого они набирают в мантию воду и с силой выбрасывают ее через воронку, играющую роль сопла. Поворачивая воронку, кальмар может резко изменить направление движения. Поскольку плывет кальмар плавником вперед, его голова и руки (их часто называют щупальцами) находятся сзади. В таком положении неудобно хватать добычу. Разворачиваться долго, рыба уплывет. Кальмар делает так: обгоняет рыбу, заплывает вперед, раскидывает руки во все стороны, и добыча сама попадает в ловчую сеть.

У кальмаров четыре пары рук, а у некоторых видов есть еще пара щупалец, по которым различают их виды. Руки кальмаров снабжены либо острыми загнутыми крючьями, либо присосками. Это тоже характерный отличительный признак кальмаров разных видов. Крючья или присоски помогают кальмарам цепко держать пойманную добычу.

Кальмары имеют крепкий роговой клюв, которым они убивают рыбу. Кальмары переваривают пищу очень тщательно. Зубы у них мелкие и возобновляются по мере истирания, как у акул. Имея узкий пищевод, кальмар может проглотить лишь измельченную до состояния кашицы пищу.

Живут кальмары недолго, по-видимому, год или два. Поэтому они очень много едят и быстро растут. Кальмары – свирепые хищники. Охотятся они, как правило, стаями. Для пропитания кальмарам нужна, как говорят, хорошая кормовая база; они скапливаются там, где много мелкой рыбы. Такие места находятся на границах водных масс, называемых океаническими фронтами, или в местах подъема к поверхности океана глубинных вод. Главная пища кальмаров – мелкие малоподвижные рыбы, обитающие в средних слоях океана на глубинах от 200 до 1000 м. Таких рыб называют мезопелагическими. Они медленно мигрируют в толще воды за планктоном, которым питаются (в основном ночью, когда планктон поднимается к поверхности океана). За рыбой следуют и кальмары.

Размеренный суточный ритм питания нарушается в брачный период, который бывает у кальмаров только один раз в жизни. В это время, обхватив друг друга руками, самка и самец часами парят в воде, забыв о пище. В период размножения мозг кальмаров начинает вырабатывать особый гормон, угнетающий пищевую функцию. Можно предположить, что это своего рода защитное приспособление от перенаселения: родители обрекают себя на гибель для того, чтобы сохранить пищевые ресурсы для нового поколения. Таким образом, осуществляется воспроизводство популяции кальмаров.

В том районе, куда мы направлялись (центральная часть Японского моря), могли встретиться три вида кальмаров: командорский, тихоокеанский и японский. Самый крупный из них – командорский кальмар. По латыни название командорского кальмара звучит весьма внушительно: берритеутис магистер (Berryteutis magister).

В определителе было написано, что длина мантии командорского кальмара достигает полуметра, а цвет ее рыжеватый. Этот вид не совсем обычен. Он обитает у дна, но может подниматься и в толщу воды. Такие виды называются батипелагическими. У командорского кальмара, кроме восьми рук, есть пара щупалец, имеющих утолщения на концах в виде булавы. По этому признаку командорский кальмар отличается от двух других видов кальмаров, тихоокеанского и японского. Но это, если разложить кальмаров на палубе. Но удастся ли также легко различить их под водой? Это был интересный вопрос с точки зрения методики подводных исследований.

Главная же задача, которую мы ставили перед собой: выяснить, где скапливаются кальмары по отношению к звукорассеивающему слою. Решение этой задачи имело важное практическое значение, потому что рыболовные суда ориентируются, прежде всего, на записи гидроакустических приборов.

Звукорассеивающий слой (сокращенно ЗРС) обычно образуют мелкие мезопелагические рыбы, за которыми охотятся кальмары. Можно было предположить, что в этом слое скапливаются и кальмары, хотя их самих эхолот «не видит», также как и акул: у тех и других нет плавательного пузыря, от которого отражается ультразвук, дающий отметку на эхоленте.

На первых порах нам повезло с погодой. Один циклон ушел к Японии, другой был еще далеко. Гидролог Слава Мартыненко принял факсимильную карту погоды. Еще влажную, он принес ее в каюту начальника рейса Помозова и сказал:

– Сутки затишья гарантирую, а потом такое начнется… Потреплет нас крепко.

– Спасибо и на этом, – улыбнулся Анатолий Андреевич, – успеем сделать хотя бы одно погружение.

Он решил послать в разведку самых опытных гидронавтов, Бориса Выскребенцева и Вадима Сумерина, потому что первое погружение в новом районе дает настрой всей дальнейшей работе. Вместе с ветеранами должен был отправиться под воду молодой аспирант Слава Бизиков.

Подводный аппарат благополучно отошел от борта «Одиссея». Бизиков, стоявший на швартовке, помахав рукой, скрылся в люке «Севера-2».

Оставшиеся на судне с нетерпением ждали сообщения от наших товарищей, ушедших под воду. В редкие сеансы связи с «Севера-2» передавали только технические параметры погружения: напряжение аккумуляторной батареи, содержание углекислого газа, глубину, курс… Прошло не меньше часа, пока из глубины пришло сообщение: «Наблюдаем кальмаров». И всё. Почти пять часов от гидронавтов не было никаких сообщений о кальмарах, только технические данные.

Наконец красная рубка «Севера-2» появилась над водой. Аппарат быстро подняли на борт, благо волнение было слабое. Наблюдателей немедленно повели в лабораторию «давать показания». На ходу их засыпали вопросами: «Ну, что? Видели кальмаров? Сколько? На каких глубинах».

Вид у аспиранта Бизикова был озабоченный. Он почесал лоб и сказал:

– Знаете, ребята, под водой всё совсем не так, как я себе представлял.

– Что же именно не так? – спросил Помозов.

– Кальмары какие-то странные: вялые, апатичные. Кожа у них облезлая, свисает клочьями, – пояснил аспирант.

– Некоторые кальмары лежали на дне, видимо, мертвые, – добавил Сумерин.

– На какой глубине вы их видели?

– Семьсот пятьдесят и глубже.

– Вот это да! Глубоко забрались! Высоко ли над грунтом держатся?

– Метрах в двадцати.

– Все ясно, будем наводить на них рыбаков, – решил начальник рейса. – Недалеко от нас работает супертраулер «Новопсков», никак не может нащупать горизонт, в котором держатся кальмары.

– Почему кальмары себя так странно ведут? – рассуждал вслух Бизиков.

– У некоторых мантия раздута, я видел, – добавил Сумерин.

– Постой, постой … мантия, говоришь, раздута? – вступил в разговор – Дима Алексеев. – Может быть, это самки перед нерестом?

– Точно, самки! Как это я сразу не догадался?

– Это меняет дело. Значит, мы нашли нерестовую популяцию. Те, что лежат на дне, уже отнерестились и погибли. Твое предложение, Слава? – спросил Помозов.

– Надо уходить отсюда. Нельзя их в этом месте ловить, пусть занимаются продолжением рода. И рыбакам надо передать: пусть идут в другой район.

– Согласен, – подвел итог начальник рейса. – Отдыхайте, вы хорошо поработали. А я свяжусь с рыбаками, расскажу им о ваших наблюдениях.

Надвигался шторм. Синоптическая карта предвещала шквальный ветер и снег. Капитан «Одиссея» Альберт Иванович Радченко решил укрыться в заливе Китовый. Судно едва успело бросить якорь недалеко от берега, как налетел шквал, но нам в закрытой от северных ветров бухте шторм был не страшен.

Переждав шторм, «Одиссей» опять направился на поиски кальмаров. Мы вышли к мысу Гамова и сделали эхолотный разрез. На ленте эхолота был виден мощный звукорассеивающий слой. Погружение подводного аппарата было намечено в том месте, где ЗРС был наиболее плотным. На эхолотных лентах гидроакустического комплекса «Симрад» мы видели волнистые коричневые ленты, извивавшиеся между отметками глубин 400 и 500 метров. Туда и направился «Север-2».

Первого кальмара наблюдатели увидели на глубине 300 метров. Глубже – больше. Кальмары были не такие, как в первом погружении: плавали быстро, вели себя агрессивно. Некоторые даже нападали на подводный аппарат и, ударившись о корпус, падали вниз. Особенно раздражал их прожектор, который кальмары атаковали чаще всего.

Рядом с кальмарами плавали узкие серебристо-серые рыбки. Это был минтай, точнее молодь минтая. Кальмары за минтаем не охотились, и это было удивительно: минтай – рыба медлительная, и поймать его не составило бы труда. Зато когда подводный аппарат погрузился на глубину 660 метров и сквозь мутноватую воду стало проглядывать дно, наблюдатели увидели сцену охоты. Кальмары с налета хватали креветок, сидевших на дне, и отправляли их в рот. Один раз заметили, как кальмар схватил морского ерша и стал долбить ему голову клювом, чтобы добраться до мозга.

Второе погружение не разрешило всех вопросов, но кое-что новое мы узнали. Стало ясно, что в мощном звукорассеивающем слое не обязательно много кальмаров. И не обязательно кальмары там активно питаются. ЗРС может быть образован скоплением молоди минтая, которая, видимо, не представляет интереса для кальмаров. Они предпочитали донные организмы – креветок и морских ершей (скорпен). И еще: слой воды, в котором обитают кальмары, гораздо толще, чем ЗРС. Самое главное: мы узнали, что между звукорассеивающим слоем и скоплениями кальмаров нет однозначной связи. Рыбаки восприняли эту новость с огорчением, потому что не могли теперь надеяться на свой главный поисковый прибор – эхолот. Нас просили еще раз проверить, так ли это.

На этот раз одно из мест возле иллюминатора «Севера-2» доверили мне, второе занял Вадим Сумерин, третьим наблюдателем был ихтиолог Саша Орлов. Мягкий шлепок – и мы приводнились. Прямо в мой иллюминатор светила круглая луна. Через мгновенье она скрылась в пузырьках воздуха, прорывавшихся сквозь нежно-голубую воду. Едва аппарат оторвался от поверхности, как на зелено-голубом фоне появились гребневики. В воде гребневики казались прозрачными бриллиантами, сверкающими всеми цветами радуги. Формой тела и размерами гребневик был похож на молоденький огурчик. По бокам каждого гребневика бежали голубые всполохи, в середине светился фиолетовый «фонарик», вниз свисали нити с белыми точками, похожие на травинки в капельках росы.

Вскоре появились медузы. Не такие огромные, как черноморская аурелия, а маленькие, прозрачные, словно елочные игрушки. Кузнечиками запрыгали перед иллюминатором родичи креветок – эвфаузиевые рачки. Тело их прозрачно, только глазки выделялись черными бусинками. Тут же сновали самые шустрые обитатели морских вод – сагитты, похожие на короткие швейные иголки. Они плавали прямолинейными бросками, вибрируя всем телом. Степенно парили копеподы, одетые в белые «шубки».

Чем глубже мы опускались, тем крупнее становились планктонные организмы. На глубине 200 метров размеры сагитт увеличились вдвое. Вместо эвфаузиид-черноглазок появились красноватые двухсантиметровые креветки, быстро-быстро перебиравшие ножками. Течение вынесло прямо на нас гигантского гребневика берое, напоминавшего переросший огурец.

– Вадим, снимай скорей гребневика, он с твоей стороны, – воскликнул я.

– Поздно, уже уплыл, – вздохнул Вадим. – Два раза в жизни встречал таких гигантов, и опять не удалось снять.

Если бы мы знали, сколько волнений нам доставит съемка кальмаров! Они появились внезапно на глубине 310 метров. Один кальмар пулей вылетел откуда-то сзади и по дуге помчался вперед. Потом также быстро проплыл другой. Я даже фотоаппарат не успел к иллюминатору поднести. О наводке на резкость нечего было и думать – лишь бы успеть нажать на спуск.

Вдали от нас стремительно плыла группа из четырех или пяти кальмаров. Она быстро приближались. Глухо бухнула вспышка. Это Вадим решил сделать снимок, не дожидаясь, когда кальмары приблизятся вплотную.

– Плохо получится, – посетовал он, – слишком велика дистанция.

– Давай я попробую снять телевиком, – предложил я.

– Попробуй, попробуй, – раздался скептический смешок третьего наблюдателя, Александра Орлова.

Я напрасно караулил кальмаров минут пять. Они, словно сговорившись, не появлялись. Вдруг один выскочил откуда-то слева и, как реактивный снаряд промчался мимо моего иллюминатора. Какое там снять?! Я даже не успел поймать его в кадр. Пришлось отложить «Зенит» с телеобъективом в сторону. Тут же справа вынырнул другой кальмар и замаячил перед самым моим иллюминатором, в полуметре от моих глаз. Он раздувал мантию, шевелил щупальцами, едва не касаясь стекла. Я схватил «Зоркий», на котором стоял «Юпитер-8», и крутанул кольцо дистанции съемки до минимума, 1 м. С более короткой дистанции объектив снимать не позволял. А кальмар позировал всего в полуметре. Я стал вывинчивать «Юпитер-8», чтобы поставить «Индустар-61», но кальмар уже отплыл к правому иллюминатору, возле которого сидел Орлов. Пока Орлов возился со своей «Практикой», наводя на резкость, кальмар с силой вытолкнул воду из мантии и исчез в темноте. Нам оставалось только развести руками: снять кальмара никто не успел.

«Север-2» замер на глубине 500 метров. Командир Валентин Дерябин решил откачать воду из уравнительно-дифферентной цистерны, чтобы дальше погружаться только на винтах, имея запас положительной плавучести. Вспомнив погружение на подводной горе Плейто четырехлетней давности, я мысленно одобрил это решение. Облегченный аппарат слегка всплывал.

Тут они и появились! Кальмары облепили подводный аппарат со всех сторон. Больше всего их скопилось около прожекторов. Свет явно раздражал их. Кальмары то плавно, то резко двигались возле верхнего и боковых прожекторов, некоторые выпускали чернила – явный признак недовольства.

Сумерин снимал, как скорострельная зенитная пушка. Вода то и дело озарялась голубыми всполохами. Конденсаторы лампы-вспышки не успевали заряжаться, и его фотовыстрелы через раз были холостыми. Не рассчитывая больше на верный снимок, Вадим решил действовать на авось: вдруг какой-нибудь снимок и получится. Так же снимал и я.

– «Север-2», ответьте «Одиссею», – раздалось из динамика звукоподводной связи.

– Аппарат на связи, – ответил Дерябин.

– Наблюдаете ли кальмаров? Вы прошли слой ЗРС.

– Кальмаров много, – доложил наверх командир. – Самая большая концентрация на глубине пятьсот метров.

– На глубине пятьсот метров находится сгущение звукорассеивающего слоя, – услышали мы голос начальника рейса. – Посмотрите, есть ли кальмары в придонном слое?

Командир повел «Север-2» глубже. Видимость в придонном слое была неважной. Первым заметил грунт Сумерин. Над грунтом плавали кальмары и красивые серебристые рыбы. Неужели минтай? Не верилось, что эти красивые рыбы, грациозно плавающие над грунтом, затем превращались в невкусные «кошачьи» консервы и почти несъедобную «спинку минтая». Живой минтай был куда симпатичней. Это были крупные, взрослые рыбы, и они совершенно не боялись подводного аппарата. Более того, им, похоже, нравилась невесть откуда взявшаяся громадина, излучавшая потоки света. Здесь, на глубине 600 метров, наши прожекторы пробивались сквозь черную воду, как солнечные лучи в мрачной пещере.

Мы приблизились к грунту метра на полтора, и я увидел на дне какие-то серые шарики. При внимательном рассмотрении «шарики» оказались морскими ежами. Они облепили мертвых рыб, лежавших на дне. Кальмаров возле дна не было.

– Север два, срочно всплывайте, – передали нам команду сверху. Ветер усиливается, двенадцать метров в секунду.

– Всё, ребята, кончай работу, – сказал командир и пошел на свое место за главным пультом управления.

Облегченный аппарат (воду-то Дерябин откачал заранее!) выскочил с глубины 600 метров за двенадцать минут. На поверхности моря «Север-2» кренился, как ванька-встанька. На швартовку пошли Дерябин и Орлов, одетые в резиновые комбинезоны. Потом нам рассказали, что швартовка была очень тяжелой. Дерябина несколько раз накрывало волной, но он сумел-таки закрепить карабин буксирного конца. Когда аппарат подняли в ангар, техники увидели, что корпус цел и невредим, даже хрупкие пластиковые балластные цистерны не повреждены. В кои-то веки нам повезло!

Повезло нам и с кальмарами: мы убедились, что за ними можно наблюдать из подводного аппарата, можно искать и находить горизонт их обитания. И даже фотографировать!

Что касается определения видов кальмаров под водой, то полной ясности мы так и не получили. Кальмары плавали очень быстро, плотно сжав руки, и летели на подводный аппарат плавником вперед. В таких условиях, чтобы не обманывать самих себя и других, мы решили называть их просто: «кальмары», имея в виду, что среди них могут быть представители всех трех видов. Если один из кальмаров некоторое время «позировал» перед иллюминатором и его удавалось хорошенько рассмотреть, то вид указывался точно.

Главное, что нам удалось выяснить: когда кальмары питаются, они скапливаются в звукорассеивающем слое и тогда их можно обнаружить с помощью эхолота. Когда кальмары заняты размножением, их в ЗРС нет – моллюскам не до еды.