Имел бы я Всевещий ум пророка, Я б заглянул В грядущие года: Куда меня, Взметенная высоко, Пригонит жизни Быстрая волна? Имел бы я Магические призмы, Я подсмотрел бы Вопреки годам, Что даст мне мир, В который был я призван, И что я сам За это миру дам. Хотя б на миг Из тех далеких далей Единый миг Приблизился ко мне, Чтобы понять, Зачем меня призвали, Что должен я Исполнить на земле.

Как случилось, Не заметил, Что в тебя я так влюбился, Как случилось, Что, целуя, Оторваться не могу!.. Как случилось, дорогая, Что ты стала всех дороже, Как случилось, что другая Потеряла красоту!.. Если сердце ошибется, Пусть его любовь накажет, Но не верю я, чтоб сердце Ошибалось хоть на миг… Если разум ошибется, Пусть его затмит измена, Но не верю я, чтоб разум Был плохим поводырем. Почему, как Прометея, И меня ты приковала, Неужели я похитил Пламень сердца твоего?!

Радость, Нежность И тоска, Чувств нахлынувших Сумятица. Ты — как солнце Между скал: Не пройти И не попятиться. На тебе Такой наряд: Сердце вон За поглядение. Ты светла, Как водопад, С дрожью, С ужасом падения. Ты извечная, Как Русь, Ты и боль И врачевание. Я нескоро Разберусь, В чем твое Очарование.

Если б Богом я был, То и знал бы, Что творил Женщину! Если б Скульптором стал, Высек бы Из белых скал Женщину! Если б Краски мне дались, Рисовала б Моя кисть Женщину! Но Не бывшую со мной И не ставшую женой Женщину!

Милая моя, милая, — Милому вымолить мало. Какой неземною силою Ты меня приковала? Милая моя, скрытная, Кто тебе дал, по грешности, Эти глаза магнитные И руки нежнее нежности? Если из них, любимая, Будет петля устроена, Сделай, чтоб жизнь моя Была ее удостоена. Шею мою Не спеша Сдави Так, чтоб, слабея силою, Видел я долго глаза твои, Губы твои, любимая. Глядя в очи остылые, Смейся, смейся… Не бойся!.. Пусть подумают, милая, Что мы оба смеемся.

Мы с тобой Не много пробежали. В быстром беге Мог ли думать я, Что меня Украдкою ужалит Злая Подколодная змея! Под какой Колодиной лежала? Сколько лет Таилась, стерегла? Нет, Ты только выщерила жало, А ужалить в сердце Не смогла.

Где плыву? Куда причалю? Ты не гнись, Мое весло. Не заметил, Как печалью Лодку в горе Унесло. А у горя, Как у моря, Волны черные дики. И любовь, Со мною в споре, Погасила маяки. Ты плыви, Плыви далеко, Спорь с туманом Над волною. И красива И жестока, Но жестока Лишь со мною.

Кто б жизнь мою Окинул оком И кто бы догадался сам, Что я стою живым упреком Несправедливым небесам. И кто бы проявил участье, Постигнув главное одно: За что рожденному для счастья Любви и счастья не дано?..

Когда влюбляются титаны, То начинаются раздоры, — Они волнуют океаны И рушат каменные, горы. Они, глашатаи эпохи, Дерзнувшие попрать законы, Вздохнут, и пагубные вздохи Опасны людям, как циклоны. Бывает, Падают титаны, Но долго не смолкает слава: Их раны — дымные вулканы, А кровь их — огненная лава.

И мороз, И снег бескрайний. На стекле, прикрыв закат, Зарождается из тайны Белый, Белый, Белый сад. Все бело, Как в дни цветенья: Ветви, листья и трава. Нежные до изумленья Зачинаются слова. Слышу Птичье щебетанье, Вижу белых гроздьев дрожь. Только знаю, На свиданье В этот сад Ты не придешь.

Мне рваные брюки Сегодня приснились, Взгрустнул я: заплата нужна. Но Муза тогда надо мной наклонилась, И вот что сказала она: "Ты молод, И помощь мою не отбрасывай. За всех вас болея душой, Я брюки чинила поэту Некрасову И опыт имею большой. Не каждому С песнями жить припеваючи, Не каждому — море любви. Некрасов был гений, А ты начинающий… Терпи, мой хороший, терпи!"

За дружбу, За любовь, За боль Последней встречи, За сладкий хмель Испитого вина К тебе одной В прощальный этот вечер Грудь Благодарности полна. Когда другие Только боль Дарили, Притворствуя в любви, Но не любя, Твои глаза С упреком говорили: "С другими ты, А я люблю тебя". Твое прощенье И твое прощанье Соединились, Чувство не дробя, В один порыв Любви и обещанья: "Я все равно Буду любить тебя!"

Прощай, село! Я сын твоих полей. Мне мил простор твоих зеленых пашен. В прощальный час торжественно налей Свой дикий хмель в приподнятую чашу. В твоих чертах Суровый признак есть. И пусть я рос, по-детски мало нежась, — В моей груди все время будет цвесть Твоих лесов невянущая свежесть. Мою страну Не обойти в года. Есть много мест, Прославленных другими, Но никому я счастья не отдам Нести твое немеркнущее имя. Промчится время — много, много лет, Посмотрят люди, спросят мимоходом: — Откуда он? — И скажут им в ответ: — Он — марьевский И поступью и родом.

Любви и ненависти в дар Я нынче все отдать поклялся, Чтоб каждый боевой удар Ударом сердца отозвался. Чтоб там, Где русская верста Под ноги чуждые упала, Над тенью черного креста Звезда России засияла.

Хочу в письме Тебе о всем поведать. Пока не слышно зова батарей, Мечта спешит великий день победы Предугадать за много, много дней. И осмотреть Влюбленными глазами Тот светлый день, И сердце отогреть. О, как, омытый кровью и слезами, Он будет ослепительно гореть! И если нам Его не видеть вместе, И если… О, как хочется прочесть Мне лишь одно Среди твоих известий — Что будет сын, Что у меня он есть! И в ожиданье Грозного рассвета Воображать любимое лицо. Что мне с того, Что назовут поэтом, Когда никто Не назовет отцом! Никто не скажет Сверстникам-ребятам Всей гордостью Восьми каких-то лет: "В те времена Отец мой был солдатом, Он, между прочим, Был еще поэт".

Солдат, Приподнимаясь над постелью, В предсмертный час Для сына диктовал: "Передаю тебе родную землю, Которую я вновь отвоевал. Чтоб не посмел Никто ее обидеть, Ты, продолжая славный путь отца, Расти большим, Чтоб всю ее увидеть, Понять ее душою до конца. Пиши, сестра, пиши… Наш край метельный, Где ты родился, — Так и напиши, — Умей любить Любовью беспредельной, Умей любить Всей нежностью души. Смотри, мой сын, По капле не разлейся, Но, жизнь, и труд, И славу полюбя, Ты мужеству учись И не надейся, Что кто-то будет думать за тебя. Настанет время, И дорогой вешней По волнованью луговой травы Ты в жизнь пойдешь, Не выходи без песни, Не опускай веселой головы. Она подарком не дается свыше, Умея жить и все одолевать, Я сделал все, Чтоб ты ее услышал, Узнал ее и смог завоевать. Чтоб в трудный час Любого испытанья Ты верности в груди не погасил… Писал в минуту ясного сознанья И в полноте моих душевных сил".

В ярком свете Седой запрокинулся тыл; Вскинув Тонкие длинные руки, Дирижер надо мной Черным лебедем взмыл И застыл на волне Раскаленного звука. Люди в зное сидели, Немея и тая, Скрипка соседку Куда-то бежать торопила. А волна закачалась, Барьер сметая, И темные грядки Голов затопила. Хлюпала флейта: "Омой, омой его!.." Свирельный фонтанчик Морозил до дрожи… А над потопом Ковчегом Ноевым Сдвинулись плотно Пузатые ложи. Спас барабан, Как всегда, Когда нежненьким туго, Цыцкнул на скрипку: "Сегодня стонать бы не ей! Настежь двери! За мной, хоралы и фуги! Сегодня я Верхохорю симфонией!"

Учитель Через много лет Прочтет вопрос На детских лицах: "Как обновлялся старый свет В своих изломанных границах? Чем наша Родина жила? Кому судьбу свою вверяла? А где тогда Сибирь была — Все там же, За хребтом Урала?" И, давней битвы Рваный след Спокойно обведя рукою, Он скажет: "В дни народных бед Сибирь стояла под Москвою".

Не лечу — Пару ног волочу От земной перегрузки, От бессонниц, От звуков, Что сдавили виски. Вдруг запела Веселая музыка. Музыка!.. Разве время для музыки?! Разве ей Наше горе понять И поправить? Ну, с чего ей поется? Ну, кто ее просит Размораживать душу До слякоти? Я ведь Заморозил ее На сибирском морозе. Пусть поймет, Что у ночи Я все еще пленный, Что мне легче Седеть и стареть Несогретым. Если юность Нельзя сохранить неизменной, Мы охотно с нее Сохраняем портреты. И когда-нибудь, Зная, что жил я недаром, Прошепчу, собирая Минувшего клочья: Вот под музыку эту Бродил я бульваром, А под эту Я плакал Той памятной ночыо.

— Там, на горе, Построен будет храм, — Сказал Строитель, Показал на камень. — Возьмешь его обеими руками И понесешь, И к сроку будешь там. Счастливый тем, Что я, А не другой Был в ранний час Строителем замечен, Я камень приподнял над головой И, пригибаясь, Опустил на плечи. Понес его на горние места, Сбивая с трав предутренние росы, И не заметил сам, Когда устал И как решил, Решил я камень сбросить. И бросил бы, И сел на камень тот. Но, трудный путь усталостью итожа, Спросил себя: "А кто же понесет Его наверх? Когда не я, То кто же?!"

Бегут круги, Кружки, Кружинки… Мальчонки взмахами уды Золотобокие кувшинки Вытаскивают из воды. Мне слышно, Как они смеются, И видно: На волне крутой Большая лилия, как блюдце, Наполнилась живой водой. Открылись розовые стоки. Как будто, Лилию клоня, Пахучие земные соки Переливаются в меня. Все поражает новым смыслом. Вон девушка, Моей под стать, Качается под коромыслом, Чтобы воды не расплескать. Все видится В ином значенье. Вон легкий ветерок повлек По серебристому теченью Кружащий селезнем валек. А женщина, Снимая с плахи, Развешивает на кусты Не очень новые рубахи И очень свежие холсты… И может быть, Моих открытий Глухому сердцу не понять. Войной оборванные нити Соединяются опять. В душе Ни боли, Ни страданья, В душе зажегся робкий свет. Как долго шел я на свиданье, Отложенное на пять лет. Но сердце многого не знает, Когда у тихих берегов, Стуча, Само напоминает Забытый звук ее шагов. Давно их нет. За датой дата Проходит в памяти… Прогнать?! Нет, все, что я любил когда-то, Я не могу не вспоминать.