У нас у всех уже были выписаны проездные билеты. Я второй год подряд выписал билет до Ленинграда, решив, что если встречу армейских друзей, то задержусь в Москве. Одновременно закончили учёбу и связисты.

Отметить окончание учебного года нас пригласил к себе домой Андрей, живший в соседнем доме, где у него была своя волейбольная площадка. Нас, постоянно игравших в одной с ним команде, было четверо. Мы скинулись по пятёрке и передали деньги Андрею, поскольку он обещал приготовить застолье. В назначенное время мы пришли к нему и увидели там двух девушек-связисток, накрывавших на стол. Одна из них была нашей знакомой, жившей в общежитии – это та, которая вычурно одевалась и про которую я уже упоминал. Никто не выказал удивления её присутствием.

Начали знакомиться. Андрей представил нам свою жену – красивую брюнетку (сам он был рыжеват). А нашу стилягу звали Тамарой. Я лишь здесь узнал её имя. Во время застолья заговорили о каникулах: кто, куда и когда поедет на отдых. Оказалось, что и я, и Тамара сегодня же вечером собирались ехать в Москву на одном и том же фирменном поезде «Урал». Мы посмотрели в свои билеты. Мало этих совпадений, у нас даже оказался один вагон. Разве что купе были разными.

После застолья мы не стали устраивать танцы, поскольку настроение у всех было чемоданным. Тамара осталась помочь убрать со стола, а мы с ребятами, поблагодарив хозяев и простившись, пошли в общежитие готовиться к отъезду.

* * *

На вокзал я пошёл один. Посадку объявили ещё до моего прихода, поэтому мне не пришлось видеть толкотню возле вагонов. Из вещей у меня с собой был лишь маленький чемоданчик. Была уже середина лета, 16 июля. На улице было тепло и уютно.

Я занял своё место в купе, дождался, когда поезд двинется в путь, и колёса застучат на стыках рельсов. Затем вышел в коридор и увидел девицу, смотрящую в окно идущего уже на всех парах поезда. Оказалось, это никто иная, как Тамара. Одета она была модно, со вкусом, но безо всяких стиляжьих атрибутов. Длинные тёмные волосы, карие, чуть раскосые глаза – в её облике угадывалось что-то азиатское. Взгляд серьёзный, оценивающий. Ростом выше среднего. Ни дать ни взять интеллигентка советской формации. Я подошёл к ней, поздоровался. Нужно же с чего-то начинать разговор.

– Вы далеко путь держите? – спросил я.

– Пока до Москвы, а через несколько дней до Сталинграда. А вы?

– Я тоже пока до Москвы, но могу оказаться и в Ленинграде.

– А вам не кажется, что мы имеем право называть друг друга на «ты»? Как-никак, мы живём под одной крышей, учимся в одном учебном заведении и даже питаемся в одной и той же столовой. Выходит, мы с тобой однокашники, а как они обращаются друг к другу, известно всем.

– Ну, я с радостью с тобой соглашусь, – ответил я.

– Запомни, мы с тобой однокашники, поэтому вести себя должны свободно и раскованно, – нравоучительно заявила Тамара.

– Всё понял, разрешите приступить? – пошутил я.

– Рановато. Мы ещё в поезде, а разговариваем не больше десяти минут. А в Москве ты где собираешься остановиться? – поинтересовалась она.

– Если найду своих армейских сослуживцев, то у них.

– А я остановлюсь у родственников дня на три. Они люди приветливые, если вдруг что, и тебе на пару дней кров обеспечат.

– Мне как-то неудобно стеснять тебя и твоих родных.

Она вдруг резко перевела разговор на другую тему:

– А ты знаешь, почему Володя Старовойтов повесился?

– Нет. И ребята с нашего курса наверняка не знают.

– А мы с Руфиной Андреевной подруги, и вот, что она мне рассказала.

Володя меня преследовал с первого курса. Чтобы порадовать меня, он даже в народную дружину каждый раз шёл добровольно. Я была секретарём комсомольской организации школы и назначала ребят в дружину. А Володю не надо было назначать, он сам напрашивался первым. Я тоже иногда ходила вместе с ребятами. В такие дни Володя расцветал, старался показать, какой он храбрый. После «дружины» он просил разрешения проводить меня до дому. Я ему не отказывала. Он вёл себя вполне галантно. И поэтому он знал, где я живу.

На втором курсе он стал иногда вечерами приходить ко мне домой, просил погулять с ним на улице. Мы выходили и гуляли. Иной раз я, сославшись на недомогание, не выходила. Он не обижался, желал выздоровления и уходил. А однажды во время прогулки неожиданно он сделал мне предложение: «Выходи за меня замуж!»

Я ответила уклончиво, что, мол, это очень важный шаг в жизни, его надо всесторонне обдумать не только мне, но и ему. Он ответил, что давно уже всё решил и не видит без меня своей жизни. Я же к нему относилась как к ученику, ну и ещё как к товарищу (как-никак, он был старше меня на два года).

Накануне… Он пришёл ко мне домой как будто под хмельком и спросил почти угрожающе:

– Последний раз спрашиваю! Говори: да или нет!

Я ответила:

– Володя, иди домой. Успокойся, отоспись. А завтра мы с тобой поговорим.

Он ушёл, но завтра для него не наступило. Он повесился.

Видимо, я не так себя с ним вела, мы же о любви никогда не говорили… – закончила Руфина со слезами на глазах и с горечью в голосе. И добавила: «На моей совести смерть человека».

Мы с Тамарой сделали заключение, что это была «безответная роковая любовь». Вот так, стоя в вагоне поезда под перестук колёс, я узнал причину смерти Володи Старовойтова. Эта история разбередила души нам обоим. Говорить больше ни о чём желания не было, хотелось лишь побыстрее пойти в купе и лечь в постель, чтобы переварить всё услышанное. В вагоне все спали – было уже за полночь. Мы пожелали друг другу спокойной ночи.

Наутро мы поднялись довольно поздно и пошли вместе позавтракать в вагон-ресторан. Попутно получился и обед. В вагоне-ресторане мы просидели около часа, вели неспешную беседу, но о вчерашнем разговоре старались не вспоминать.

Тамара немного рассказала о себе. Я узнал, что она моложе меня на три года. Окончила Уральский железнодорожный техникум и была направлена работать на станцию Невьянск Свердловской железной дороги. А когда узнала о наборе в школу связи с двухгодичным обучением, поступила туда.

Я тоже вкратце поведал о своей жизни: где служил в армии, как поступил в школу машинистов. Постепенно мы прониклись взаимной симпатией, подружились и, можно сказать, «почувствовали локоть друг друга». Оказалось, что никакая она не гордячка, как говорили наши ребята. Просто как ещё она должна была реагировать на «эпитеты» в её адрес вроде «пугало огородное» и «расфуфыренная дамочка»? Что с того, что ей нравилось так одеваться?

В конце концов я согласился пойти с Тамарой к её родственникам, чтобы хотя бы где-то оставить чемодан. Мы благополучно доехали до Москвы и добрались до квартиры её родни. Ей были рады. Меня она представила как однокашника и друга. Я познакомился с хозяевами, они и правда оказались вполне гостеприимными. Тамара поинтересовалась у своей тёти:

– Можно Витя у вас остановится на день-два?

– Какой разговор, конечно. Вот диван в прихожей будет в его распоряжении.

– Спасибо, я постараюсь вас не стеснять, – заверил я. Хозяйка собрала завтрак и пригласила нас за стол. Я отказывался, но Тамара меня уговорила. Пришлось садиться.

После завтрака мы решили совершить совместную экскурсию на Красную площадь, а если удастся, то побывать на территории Кремля. Потом запланировали сходить в Московский зоопарк.

Когда мы вышли из метро и подошли к Красной площади, я взял Тамару за руку и произнёс двустишие:

Мы с Тамарой ходим парой

По главной площади Москвы!

– Ну, поэт! – смеясь, с иронией прокомментировала Тамара. – А продолжение будет?

– Пока больше ничего не придумал, уж извини.

Так, держась за руки, мы и ходили по всей площади. К нашему сожалению, доступа на территорию Кремля в этот день не было. Мы поехали в зоопарк. Там пробыли несколько часов. Насмотрелись на фауну, что живёт на земле – аж в глазах рябило и в голове не укладывалось такое многообразие!

Нам захотелось покушать, но нормального общепита вблизи не нашли. Пришлось зайти в узбекский ресторан, попавшийся нам на пути. Днём он работал как столовая.

– Заказ должен делать мужчина, – на всякий случай предупредила меня моя спутница.

– Хорошо, – кивнул я и взял в руки меню. Блюда по большей части были с незнакомыми названиями, поэтому Тамара намекнула:

– Может, возьмём плов?

– Нет, – покачал я головой, поскольку не знал, что это такое. Почему-то решил, что плов – это рыба, а рыбу я не хотел. Тут к нам подошёл официант, и мне пришлось заказывать. Я взял две порции шурпы – узбекского национального супа. Хотя, наверное, был неправ – подруге надо было заказать плов, а себе то, что хотел. Заодно тогда бы узнал, что такое плов. К слову, моё невежество в этом вопросе развеялось лишь через несколько лет, и тогда мне заочно стало перед Тамарой стыдно за свою прежнюю дремучесть. А плов со временем стал одним из моих любимых блюд. Так или иначе, суп нам тоже пришёлся по вкусу, мы пообедали с аппетитом.

После ресторана-столовой мы вернулись на временную квартиру. Нам предложили поесть, но мы отказались, сославшись на сытный обед. Но немного позже согласились разделить с хозяевами вечернее чаепитие.

Мне постелили на диване в прихожей, как и обещали. А где спала Тамара, я не знал. Утром она сказала, что побудет день с родственниками; я же отправился искать друзей.