Когда-то моя сестра Вера и её муж Николай приглашали нас в гости к себе в Пермь. Николай обещал отличный отдых и рыбалку на берегу водохранилища. Хоть я и не был тогда рыболовом-любителем, но предложение меня заинтересовало и отложилось в памяти. Весьма кстати я вспомнил о нём этим летом.

– Поедем в гости в Пермь? – спросил я жену.

– Я с тобой согласна хоть куда.

– Может, Кощеевых тоже пригласим? Вроде, они оба в отпуске и ещё не решили, как и где его провести.

– Ага, – обрадовалась Рая. – Если они согласятся, то могли бы поехать на машине.

Кощеевых уговаривать не пришлось. Рая, не любившая долго раздумывать, сказала:

– Ну коли вы согласны, то завтра же и едем.

Эмма попыталась возразить:

– Надо же подготовить машину, взять палатку в прокате, закупить продукты в дорогу…

– Да ладно, машина исправна, палатку я возьму, а ваше дело – продукты, – поддержал Раю Гена.

В общем, выезжать решили на следующий день после обеда. Отправились в путь в третьем часу дня. Кощеевы взяли с собой сына Юру, ну а мы, конечно, Николку. Путь нам предстоял неблизкий, почти пятьсот километров в одну сторону.

Мы миновали Свердловск по окружной дороге и выехали на Сибирский (он же Московский) тракт, который до Первоуральска был асфальтирован. Места вокруг были лесистые, вечерело, и нам было пора готовиться к ночлегу.

Не доезжая до города, мы свернули с дороги на небольшую полянку. С бензином у нас был напряг, и наши женщины вызвались попопрошайничать у проезжающих машин. Они взяли канистру и вышли на дорогу. Их авантюра увенчалась успехом – какой-то сердобольный водитель отлил им литра два. Мы же за это время поставили палатку, поужинали сухим пайком и залегли спать – женщины и дети в палатку, а мы в машину.

Утром встали, быстро собрались и поехали дальше. Вскоре рядом с дорогой мы увидели нечто, что заставило нас остановиться.

У горы высотой почти полкилометра стоял величественный обелиск белого цвета высотой около пяти метров. Его основание представляло собой две поставленные друг на друга усечённые квадратные пирамиды. Вершину второй из них завершала некая каменная композиция с барельефным узором, представившимся мне изображением старушки Европы. На средней части монумента две таблички «Европа» и «Азия», а слева и справа такие же таблички по отдельности – слева «Европа», справа - «Азия». Сооружение было огорожено художественно оформленным чугунным забором, покрашенным в чёрный цвет. Мы присели на скамейку и сфотографировались с детьми и без. Тут же немного перекусили, чтобы доехать до Перми уже без остановок.

Но дальше тракт представлял собой печальное зрелище – колдобина на колдобине и колдобиной погоняет. Было такое чувство, что дорога эта не ремонтировалась с царских времён. На этой непутёвой дороге нас покачало, помотало, потрясло. Местами ехали со скоростью двадцать километров в час. Так мы доползли до Кунгура, где смогли заправиться. Далее 70 километров шла хорошая новая дорога, но последние 30 км ещё только строили. До Перми мы добрались в четыре часа дня.

* * *

Николай в письме указал свои координаты и адрес геологоразведочного управления, где он работал. Его жена – моя сестра Вера – была директором школы, но контора Николая оказалась ближе ко въезду в город, поэтому мы сразу направились туда. Мы нашли её довольно быстро. Я зашёл в один из кабинетов управления. Мне повезло – Николай работал именно здесь. Он увидел меня, вышел из-за стола, подошёл ко мне, распахнув объятия. Мы обнялись. Он деловито сообщил:

– Рабочий день заканчивается. Я уложу бумаги, позвоню Веронке (он так называл жену), выйду, и мы поедем к нам.

– Хорошо, мы подождём, – согласился я (впрочем, у нас всё равно не было выбора).

Николай не заставил долго ждать. Я уступил ему место на переднем сиденье, а мы впятером примостились на заднем. Юре пришлось пригнуться, чтобы нас не остановили гаишники. Доехали благополучно, машину поставили во дворе. С Верой и Николаем мы не встречались со времени нашей свадьбы в 1960 году, то есть восемь лет. Они были нам рады. Надо сказать, что мы не свалились на них как снежный ком на голову – перед отъездом я позвонил им с междугородней телефонной станции (с домашнего телефона с другим городом связаться было нельзя) и предупредил о приезде.

На следующий день, в субботу утром нас «взял в оборот» Николай. Сначала сводил на речной вокзал, откуда открывался замечательный вид на порт и огромные пассажирские и грузовые суда, величественно проходившие по Каме. Маршрут их мог составлять не одну тысячу километров – через Волгу в Каспийское море.

После обеда нам предложили экскурсию в зоопарк. Туда мы добирались на трамвае довольно долго, но посещение того стоило. Конечно, особенно рады были дети. Но на обратном пути в трамвае Николку стало клонить ко сну. Мы немного поспорили с Раей, как быть. Она его постоянно будила, я же был сторонником того, чтобы дать ребёнку поспать хоть несколько десятков минут. Так, продолжая свой спор, мы и доехали до дома.

У Веры с Николаем тоже был сынишка, звали его Юрой. Он был старше нашего Коли на два года, но в этот раз мы его не увидели – он был в пионерском лагере.

На следующий день все, кроме Веры, под чутким руководством Николая поехали на турбазу геологоразведки. Она находилась на берегу Сылвинского водохранилища, разлившегося на ширину почти в километр. На этой турбазе Николай арендовал металлическую моторную лодку, четырёхместную палатку, два спальных мешка, пару раскладушек, ведро, чайник и посуду. Там же получил канистру бензина для лодочного мотора. Свою машину «Победа» Геннадий оставил на турбазе. Мы погрузили в «моторку» все наши вещи. Николай немного помучился с запуском мотора, но в конце концов уговорил его завестись.

Для отдыха продолжительностью в целую неделю нам было намечено место на небольшой лесной полянке на противоположном берегу пруда. За два рейса Николай перебросил всех нас на тот берег. Место было красивое, уютное. Рядом был небольшой залив с неглубоким песчаным дном, как нельзя более подходившим для ребятишек.

Когда мы уже начали обустраиваться на новом месте, Николай предложил желающим покататься на моторной лодке «с ветерком». Желание изъявила только Рая. Она устроилась на среднем сиденье. Николай важно, хозяйской походкой неспешно подошёл к лодке и сел на «водительское место» на корме. Запустил мотор, развернул судёнышко, и они помчались в сторону противоположного берега. Сделав там разворот, они поплыли по большой дуге длиной в несколько километров. Я, конечно, волновался – там же была моя половинка, мать Николки! Попади им на пути какой-нибудь плавающий деревянный предмет, на такой большой скорости не миновать было беды. Но всё обошлось. Моя экстремалка вернулась довольная.

Николай лёг отдыхать на раскладушку. Мы с Геной стали устанавливать палатки. Женщины, сидя на скамейках за столом, обсуждали что-то и готовились варить обед. Попросили развести костёр. Я набрал хвороста и начал поджигать его, но он сразу не загорелся. Тут поднялся Николай:

– Разве так настоящие туристы костёр разжигают? – с этими словами он подошёл к лодке, взял канистру, принёс её к месту костра и плеснул на дрова бензина. Удовлетворённо потёр руки: – Вот так, теперь поджигай.

Костёр, конечно, сразу занялся, но у меня остались большие сомнения, что настоящие туристы поступают именно так, поскольку вряд ли они всегда имеют при себе бензин. Я тоже всегда предпочитал разводить костёр старым испытанным способом, используя сухие веточки, щепки, бересту, бумагу, даже если поблизости был в наличии бензин. Однако спорить с Николаем не стал.

Было понятно, что это место было давно облюбовано туристами, поскольку здесь были крепко сколоченные скамейки, стол и даже туалет. Николай подтвердил, что часто с друзьями бывает здесь по выходным.

Около наших палаток по кустам и деревьям шмыгали какие-то незнакомые нам зверьки, похожие на белок, но с чуть более короткими и немного менее пушистыми хвостами. На спине на серовато-рыжеватом фоне виднелось несколько продольных чёрных полосок, разделённых светлыми. Оказалось, это сибирские бурундуки – единственный вид этих зверьков, которые водятся в Евразии (остальные виды обитают в Америке). Они не боялись нас, и нам не досаждали. Возможно, наше присутствие на этом месте спасало бурундуков от хищников: куниц, сов, ястребов.

Николай в этот день был с нами до вечера. Они с Геннадием съездили проверить установленный ранее перемёт – не клюнули ли на живцов какие-нибудь хищные рыбы. Улова не оказалось, они вернулись с пустым садком. Николай научил Геннадия управлять моторкой и прочитал нам лекцию: где, как, и на что ловить, дал нам удочки, садок и сачок. Метрах в ста от нашего стойбища был вбит кол для ориентира и подвязывания лодки, там-то нам и обозначили место рыбалки.

– Для прикормки годится овёс, – поучал нас Николай. – Вы его найдёте на поле за лесом, рвите руками прямо со стерни. Потом сварите в чайнике и набросайте в то место, где будете ловить. Лучшая рыбалка на зорьке. Перемёт проверяйте днём и меняйте живцов.

Мы покивали головами в знак того, что всё поняли. Кстати, живцов – маленьких рыбёшек – мы ловили мелким сачком (малявочником). Этих мальков-окунишек в нашем заливчике была уйма, хоть руками лови. В малявочник за один раз попадало сразу по несколько десятков.

Под вечер Николай собрался возвращаться домой. Вместе с ним на «домашний» берег уплыли Геннадий и Юрик. На турбазе Гена по заказу женщин купил кое-каких продуктов и бутылочку спиртного (её нам хватило на два дня, то бишь ужина – утром и днём никто не пил). Затем Геннадий с сыном вернулись к нам.

* * *

Ночами нас никто не тревожил, кроме бурундуков, прыгавших по палаткам. Но мы на них не обращали внимания, воспринимая, как добрых соседей. Детей мы укладывали в спальные мешки, так им было теплее и мягче.

Утром первого дня после завтрака мы с Геной пошли на поле за овсом для прикормки. Обнаружили его без труда, набрали полчайника овса. По пути заметили заросли спелой малины и брусники.

Вернулись в лагерь, в этом же чайнике над костром сварили овёс, чтобы вечером на вёслах отправиться на рыбалку. Николка за мной не потянулся, а Юрик запросился с отцом. Хорошая удочка у Николая была лишь одна, и её взял Гена. Была вторая, маленькая (видимо для сына Николая), и её взял Юрик. Мне же досталась не удочка, а одно название. Удилище представляло собой палку чуть длиннее метра, к которой была привязана леска с поплавком, грузилом и крючком. Ловили мы на червей, выкопанных заранее на бережку.

От берега мы отплыли на полсотни метров. Остановили лодку и закинули снасти. Первую рыбку – ерша – поймал Юра. У нас же долго не клевало. Надо сказать, что я ни разу в жизни не держал в руках удочку, а тут даже и не удочка, а палка. Однако я сообразил, что клюёт, когда мой поплавок поднялся, а затем пошёл в сторону. Я резко вскинул вверх своё импровизированное удилище и почувствовал, как будто крючок за что-то зацепился. Потом вдруг леска пошла вниз. Я бросил палку на дно лодки, перехватив леску рукой, и сразу ощутил рывки кого-то живого. Я тянул рыбу из-под лодки, а Гена держал в руках сачок. Перехватываясь руками за леску (глубина была около шести метров), я всё-таки вывел рыбу на поверхность, и вскоре она оказалась в сачке. Вторую рыбу вытащили похожим образом, только мы с Геной поменялись ролями – он вываживал, а я орудовал сачком. Наши подлещики (название мне подсказал Геннадий) тянули каждый примерно на полкило. Эта же рыба весом больше килограмма называлась уже лещом, хотя местные рыбаки называли их «лёш».

Вернулись мы ещё засветло, чтобы спокойно поужинать и «обмыть» первый улов. Но сначала нас уговорили запечатлеть свои подвиги на фотоплёнку. Мы взяли на руки своих подлещиков, а Николка подсуетился, попав в кадр с ершом, пойманным Юрой.

Следующим утром на рассвете мы поплыли на рыбную ловлю вдвоём. Рыбалка на утренней зорьке оказалась ещё более удачной. Тем временем женщины, проснувшись, сварили из вчерашних рыб уху. Мы вернулись с уловом около десяти часов, позавтракали, немного отдохнули и пошли в поле за овсом. С собой взяли мальчишек – пусть полакомятся ягодами.

В лесу вдруг на глаза мне попалась печальная картина. На сухом дереве метрах в пяти от земли виднелось дупло, а внизу на траве валялись косточки и пушистый хвост белки. Может, куница или хищная птица вытащили из дупла спящую белочку и полакомилась ей, «не отходя от кассы». Я показал мальчикам это место и примерно описал трагедию, как она виделась мне.

Пока большие и малые мужчины путешествовали, наши женщины почувствовали себя раскованно и решили в одиночестве позагорать в чём мать родила. Полежав какое-то время на солнышке, они надумали искупаться. Тут замечу, что Сылвинское водохранилище судоходное, по нему ходили грузовые и пассажирские суда. Наши нудистки, увлекшись купанием, отплыли уже довольно далеко от берега и слишком поздно заметили шедший почти в их направлении пассажирский двухэтажный теплоход. На его палубах было довольно людно, а когда рулевой подал звуковой сигнал, наверное, все находящиеся там пассажиры обратили внимание на двух молодых женщин, которые в испуге повернули и забарахтались в сторону берега. Пловчихам казалось, что с теплохода их видят насквозь даже в воде, а само судно едва ли не остановилось на месте ради необычного зрелища. Наконец, женщины подплыли к мелкому месту, не сговариваясь, выскочили из воды и побежали по мелководью (а это несколько десятков метров), сверкая на солнце округлостями своих крепеньких, не загоревших, лунно-белых ягодиц.

Люди на теплоходе свистели и улюлюкали, кажется, некоторые достали бинокли, чтобы насладиться зрелищем. Уже забегая в палатку, Эмма зацепилась ногой за её оттяжку и упала. Когда, наконец, женщины забежали внутрь палатки, они долго не могли отдышаться и прийти в себя, словно им пришлось удирать от стаи диких хищных зверей. Уже потом им пришла мысль о том, что доплыв до мелкого места, можно было спокойно отсидеться в воде, приветствуя пассажиров и команду теплохода. Они оделись в пляжную форму, а вскоре вернулись мы. Угостили их малиной.

Когда вечером за ужином они рассказали нам о своём «нагом кроссе», весёлое настроение всем было обеспечено, все вместе смеялись до коликов в животе, представляя (или вспоминая), как всё было.

* * *

Неделя отдыха и рыбалки удалась на славу. Женщины исправно кормили нас ухой из свежей рыбы. Эмма быстро и умело чистила лещей. Она ударяла рукояткой ножа по голове брыкающейся рыбине, и та засыпала. Чистка – дело опыта, у Раи так не получалось.

Мы почти каждый день плавали на другой берег на моторке, чтобы проверить машину и прикупить продуктов. В субботу утром к нам должен был приехать мой зять Николай. Но в пятницу с утра задул сильный ветер, на водохранилище поднялись волны. Испугавшись циклона (да и, честно говоря, уже устав от отдыха), мы единогласно решили не испытывать судьбу и перебраться на пермский берег, и чем быстрее, тем лучше. Быстро свернули наш лагерь и за два рейса перевезли все вещи. Захватили даже вчерашний улов, который был для меня особо удачным – я поймал леща весом больше килограмма, чем был несказанно горд.

На турбазе мы сдали палатку, спальные мешки, лодку с мотором. Поехали в Пермь. Сестра была дома. Мы привели себя в порядок, и тут вернулся с работы Николай, который собирался завтра утром ехать к нам на Сылву. Увидев нас дома, он удивился и огорчился, что ему, заядлому рыболову, не удастся порыбачить. Мы объяснили ему причину преждевременного возвращения, похвастались, каких рыб вчера поймали (чем, наверное, вызвали очередной прилив зависти). Переночевав у них, утром позавтракали, поблагодарили хозяев и поехали в обратный путь, в Азию…

По пути мы наметили экскурсию в Кунгурскую ледяную пещеру. До Кунгура добрались благополучно, но на экскурсию была большая очередь, как-никак, суббота. Мы заняли очередь и посемейно в ней дежурили. В свободное от дежурства время мы лежали на травке около частного домика, где Гена «припарковал» свою машину. Через дорогу возвышалось большое многоэтажное здание из белого кирпича с вкраплениями красного, образующего красивый узор. Мы любовались на это здание. Правда, чуть позже нас огорошили тем, что это здание оказалось тюрьмой. Геннадий сфотографировал нас рядом с машиной, но тюрьма в кадр не попала.

Наконец, больше чем через час, подошла очередь нашей группы. Нам пояснили, что по маршруту движения, составлявшему примерно полтора километра, температура воздуха колеблется от нуля до минус пяти градусов, поэтому нужно одеть утеплённые куртки. Вначале одели детей, женщин, а вот мне куртки не хватило. Я не сильно расстроился, посчитав, что к такой температуре вполне готов, и мой пиджак защитит меня от мороза. Сказать честно, внутри пещеры я всё-таки порядочно замёрз.

Нас, уже готовых идти в неизведанные подземелья, пару раз сфотографировал Геннадий. А потом мы вошли внутрь.

Вся экскурсия продлилась около двадцати минут. Мы видели незамёрзшие подземные озёра, различные минералы, сталактиты, сталагмиты и сталагнаты, красиво подсвеченные разноцветными огнями фонарей и прожекторов. Экскурсовод сказала, что мы пройдём лишь десятую часть пещеры, поскольку во многие проходы можно попасть лишь ползком, и они не оборудованы для туристов. Даже спелеологи опасаются проникать в некоторые гроты из-за опасности обвала. В некоторых гротах температура даже летом не поднимается выше минус семнадцати, вот почему эта пещера названа ледяной. Река Сылва, на берегу которой мы отдыхали, протекает по окрестностям Кунгура, и её воды входят в некоторые гроты пещеры.

В Кунгуре мы заправили полный бак бензина, но налить про запас в канистру нам не позволили. Мы простились с пещерой и Кунгуром.

* * *

Первые пятьдесят километров до городка Суксун проехали нормально, хотя и медленно. А далее тракт шёл, можно сказать, по пересечённой местности. Дорога была сильно разбитой, и приходилось не ехать, а ползти. Мы заметили, что параллельно основной дороге по полю идёт другая, стихийно проторённая водителями просёлочная дорога. Она оказалась куда ровнее, нежели сам тракт. Мы поехали по ней с хорошей скоростью. Однако здесь нас поджидала ловушка в виде прокопанной поперёк дороги канавы, которую мы заметили слишком поздно. Нас довольно сильно тряхнуло, но машина не заглохла и не остановилась, и Гена решил продолжить путь без её осмотра.

В селе Ключи мы остановились на несколько минут возле магазина. Кое-что купили и поехали дальше. За посёлком сразу началась лесная дорога. Мы поехали по ней, но буквально через пару километров двигатель нашей машины вдруг заработал с сухим шуршанием, и из-под капота пошёл дымок. Гена остановил машину. Он догадался, что из картера двигателя вытекла вся смазка.

Первым делом надо было убрать машину с дороги. Толкали все, включая Николку. Гена полез под машину и обнаружил неисправность – масляный фильтр с треснувшим корпусом. Неожиданно рядом с нами остановился грузовик, тоже шедший со стороны Ключей. В кабине находился шофёр и два пассажира. Они нас окликнули, мы с Геной подошли. Водитель рассказал:

– Мы за вами по следу давно едем, видели, с какого места у вас потекло масло. А возле магазина так целая лужица натекла. Ну, думаем, далеко они от нас не уедут, догоним. Так и вышло.

Гена на своём шофёрском языке вкратце объяснил, что случилось.

– Фильтр я могу отремонтировать, но вот масла у меня нету…

– Надо же, как вам повезло. У нас в кузове столитровый бочонок масла, берите, сколько нужно.

Я пошёл за ведром, которое было в багажнике нашего автомобиля. Нам налили полведра машинного масла. Мы поблагодарили спасителей и дали им пять рублей (они отказывались, но мы были настойчивы).

Гена наскоро отремонтировал корпус фильтра клёпкой. Мы залили масло, покрутили рукояткой коленвал двигателя – всё крутилось нормально. Завели и поехали. «Везёт же иногда и нам, дуракам, – подумалось мне. – Как будто специально за нами ехала машина экстренной технической помощи».

В Первоуральске мы планировали залить в бак бензина, но заправка там работала до шести часов вечера, и мы не успели. Тем не менее в Свердловск решили не заезжать, а ехать по объездной дороге, понадеявшись на то, что где-нибудь встретим работающую заправку. Наши надежды не сбылись, заправок по пути не было. Решили ехать, пока мотор не заглохнет. На спусках Гена выключал двигатель, чтобы экономить топливо.

От усталости нашего водителя стало клонить в сон. Но Эмма, как верный штурман, следила за ним в оба ока и периодически покрикивала: «Гена, не спи!». Я тоже был «весь внимание», будучи привычен к работе в ночные смены.

Где-то на половине расстояния от Свердловска до Асбеста мы стали заезжать на какое-то сооружение вроде путепровода. Я сидел на заднем сиденье, но внимательно смотрел вперёд и успел крикнуть: «Стой!». Мы остановились, вышли из машины посмотреть. Впереди перед нами в нескольких шагах был обрыв в пять-шесть метров. Мы ужаснулись, глядя вниз… Не было никакого ограждения, никаких предупреждающих знаков. Видимо, работавшие днём на постройке путепровода рабочие просто забыли поставить ограждающие сигналы. Дорога на этот путепровод была хорошей, заасфальтированной, а знак объезда, видимо, притаился где-то в неприметном месте. Машин нам никаких не встречалось, время было за полночь.

Начались новые сутки, а мы всё ехали. Машина могла заглохнуть в любую секунду, но она упорно шла вперёд и везла нас ближе к дому. После того злосчастного путепровода с Гены слетела вся дремота, и он был крайне осторожен. Скоро мы заехали в город и прямым путём направились в гараж к Кощеевым, откуда до нашего дома было метров двести. Дверь в свою квартиру мы открыли в час ночи.

В целом от этой поездки у нас остались прекрасные воспоминания.