Когда я сел в вагон, то толком посчитал свой отпуск. Выходило, что он у меня продлился пятнадцать суток без дороги. Если обратный путь будет благополучным, как и путь домой, то получалось, что три сэкономленных в дороге дня никак не компенсируют пары последних лишних дней. Получалось, что так или иначе я опоздаю в часть на двое суток.

Через полтора часа я уже оказался в Камышлове. У поезда меня встречала сестра с тремя подругами. После объятий она познакомила меня с девушками. Из них запомнил я лишь одну с редким именем Майя и фамилией Ильиных. Она выделялась среди подруг своей внешностью: смугловатым лицом, тёмными волосами, а особенно большими светлыми глазами. Одета она была в красивое тёмное платье. А сестра, которую я не видел уже два года, повзрослела и стала ещё серьёзнее.

Мы посидели в привокзальном сквере, где мне уже приходилось бывать в 1947 году. Погуляли по городу. В кафе покушали мороженое. В фотоателье сфотографировались все вместе – я и четыре девчонки (эта фотография сохранилась до сих пор). Затем вернулись на вокзал, где я закомпостировал билет на скорый поезд. Мои спутницы так меня одного и не оставляли.

– Девчонки, вам, наверное, нужно к экзаменам готовиться? – спросил я.

– Да ну, – махнула рукой Майя. – Нам и так уже надоело сидеть за книгами и конспектами.

В общем, моё краткое посещение оказалось для них небольшой «отдушиной». Да и, по их словам, выходило, что у них остался один простенький экзамен, с которым никаких проблем не предвиделось. Вера сказала, что в эту сессию она пока все предметы сдала на пятёрки, и беспокоилась не о последнем экзамене, а о том, как её примет Иван Гаврилович в своём доме. Каникулы длятся два месяца, и ей предстояло прожить их там. Я поделился с ней своими впечатлениями об отчиме.

Вскоре подошёл мой поезд, и мы гурьбой двинулись к нужному вагону. Стоянка поезда была всего пять минут, и я сразу стал прощаться с девушками за ручку. Поблагодарил их за то, что они скрасили моё пребывание в Камышлове. С Верой простился по-родственному, с объятиями. Поднялся в тамбур и показал билет проводнице. Заметив краем глаза провожавших меня девчонок, она поинтересовалась:

– Которая твоя?

– Вон та, что с застёгнутым воротом, – кивнул я на Веру.

– Красивая, но слишком молодая, – заметила проводница.

– Ничего, подрастёт, пока я дослужу.

Поезд тронулся. Все замахали руками. А когда провожающие исчезли из вида, я с улыбкой сказал проводнице:

– Вообще-то, это была моя сестра.

– А я-то думала, невеста, – чуть разочарованно проговорила она.

До Москвы я доехал без происшествий. Поезд был скорый и домчал меня до столицы менее чем за полтора суток. Я ни с кем особо не общался. Ходил кушать в вагон ресторан, спиртного не заказывал. В основном отсыпался на средней полке. Багажа у меня не было, лишь маленький чемоданчик со сменой белья и туалетными принадлежностями. Самым ценным была литровая банка мёда, которую мне дала мама, чтобы я угостил своих друзей.

* * *

Приехав в Москву, я сразу спустился в метро. Довольно быстро разобрался, в какую сторону нужно ехать, чтобы попасть на Курский вокзал. Вся поездка заняла меньше десяти минут и обошлась мне в пятьдесят копеек. Сразу подошёл к военной кассе, подал свой билет и попросил закомпостировать на поезд Москва – Тбилиси до станции Хашури на сегодняшнее число. К счастью, никаких проблем не возникло. Поезд должен был отправляться через несколько часов.

Я решил пока съездить в Военторг. Вышел на площадь Курского вокзала, подошёл к киоску «Горсправка». Мне там дали адрес магазина и рассказали, как до него добраться. Оказалось, что пользуясь метро, легко и просто (а главное, быстро) можно попасть в любой район Москвы.

В магазине я в основном рассматривал военную форму разных родов войск. Здесь можно было купить любую военную форму, от рядового до генерала. Но я, как, наверное, любой отпускник, хоть военный, хоть гражданский, на обратном пути имел минимум денежных средств – абы доехать. Всё-таки не удержался и купил пару зелёных жёстких парадных погон и две пары эмблем связиста – себе и Мише Максимову. Они красиво смотрелись на погонах, почти как звёздочки, только не пятиконечные. Ещё приобрёл два метра ленты для лычек, чуть пошире обычных и с жёлтыми блёстками. Половину решил подарить своему командиру отделения, в сапогах которого я щеголял весь отпуск, а оставшийся метр оставить себе – мало ли что.

Вернувшись из магазина, решил дождаться своего поезда, до отправления которого оставалось полтора часа, сидя в зале ожидания. Рядом со мной сидела красивая девушка. Мы разговорились. Она училась в московском вузе, ехала на каникулы домой в Горький (ныне – Нижний Новгород). За разговором время прошло быстро. До подачи на посадку наших поездов, отходивших одновременно, но в разные стороны (мой на юг, её – на восток), мы успели не только познакомиться, но и почти подружиться. И даже обменялись адресами. Позднее мы некоторое время переписывались, пока она была дома.

* * *

До Хашури я доехал благополучно, за двое суток. Через пару часов оказался уже на вокзале в Ахалцихе. От вокзала до старой крепости, где располагался наш штаб, шёл пешком. Сразу зашёл в четвёртый отдел (отдел кадров). Доложил начальнику отдела, капитану, о своём прибытии из отпуска.

– Передайте документы сержанту, – сказал капитан. Пока сержант знакомился с моими документами, я достал из чемоданчика банку с мёдом и поставил её на стол со словами:

– Это вам гостинец от моей мамы. Она работает пчеловодом, и на нашей усадьбе есть пчёлы.

Капитан немного удивлённо посмотрел на меня и поблагодарил:

– Спасибо. Ах, да. Тебе ещё надо сфотографироваться под Знаменем части. Желательно сегодня же. А завтра получишь фотографию, и на заставу. Так что сейчас иди к дежурному по штабу в приёмную командира части, и он организует фотографирование. У него есть список, в который ты включён.

Я вышел из четвёртого отдела. На лбу выступили капли холодного пота. Это же надо! Я так опасался наказания за опоздание, а вместо этого – награждение! У меня это никак не укладывалось в голове. Я немного постоял, приводя мысли в порядок, а затем пошёл к зданию, где находился кабинет командира и Знамя части. С улицы дверь была открыта, и мне хорошо был виден часовой и Знамя. Солдат стоял по стойке «смирно» и не имел права с кем-либо разговаривать. Я обратился к нему с просьбой вызвать дежурного по штабу. Он незаметно нажал невидимую кнопку, и через несколько секунд из приёмной вышел офицер.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – поприветствовал я его. – Меня направили из четвёртого отдела фотографироваться под Знаменем части.

– Как фамилия, подразделение?

– Рядовой Фёдоров, двенадцатая застава.

– Пойдём со мной.

Мы зашли в приёмную. Офицер дал мне китель с погонами рядового и попросил примерить. Китель оказался впору. Старший лейтенант взял аккуратно уложенный кусок белой ткани и фотоаппарат, после чего мы вышли из приёмной. Белым материалом создали светлый фон за Знаменем. Я не разбирался в фотосъёмке, но мне казалось, что света от открытой двери и зарешеченного окна недостаточно. Тем не менее офицер скомандовал часовому «вольно» и попросил отойти от Знамени, а я встал на его место. Дежурный направил на меня объектив фотоаппарата и «щёлкнул» два раза.

– Всё, – сказал он и вернулся в приёмную. Я отошёл от Знамени, часовой встал на своё место. Я забрал «простыню», сложил её и занёс в приёмную. Там же переоделся в свою многострадальную гимнастёрку.

– Завтра к девяти ноль-ноль твои фото будут готовы. Возьмёшь здесь же у дежурного, а на сегодня свободен.

– Разрешите идти?

– Идите.

Я сходил в столовую, поужинал. На ночёвку отправился в комнату приезжих, к ефрейтору Солдатенко. Тот указал мне койку и предупредил:

– Утром чтобы постель была заправлена так же, но чистым бельём. Оно лежит вот здесь.

* * *

Наутро я зашёл в приёмную и получил три фотографии из рук дежурного офицера. Он от имени командования поздравил меня с награждением, а я ответил: «Служу Советскому Союзу!»

Фотографии получились не очень удачными – темноватыми, и даже белый фон выглядел серым. Было видно, что делал не профессионал. Но зато на обороте одного из снимков было написано от руки красивым, правильным почерком: «Рядовой Фёдоров В. за отличные успехи в службе, учёбе и дисциплине награждается фотокарточкой при развёрнутом Знамени части». Ниже стояла подпись: «Командир в/ч 2021 подполковник Ильин» и печать воинской части.

Я поинтересовался у дежурного, когда и на чём смогу уехать в третью комендатуру.

– В десять часов пойдёт грузовая машина, – сообщил он.

В автороте я нашёл грузовик, направлявшийся в нужном направлении. Он был уже загружен. Сопровождал груз молодой лейтенант с интендантскими погонами. В кузове мы ехали втроём – я и два вооружённых солдата. Один из них был «главным грузчиком», а второй был с одиннадцатой заставы – можно сказать, мой попутчик на большую часть пути.

Когда мы прибыли в комендатуру, нас попросили помочь разгрузить машину. Весь груз был упакован в тюки, которые были вполне подъёмными по весу, поэтому работу мы выполнили быстро. В комендатуре я не стал заходить ни к коменданту, ни искать земляка Ивана, чтобы не терять времени и успеть засветло добраться до заставы. К тому же вдвоём идти всегда веселей. Мы лишь сходили с моим попутчиком в столовую, а затем направились на свои заставы.

Часа четыре мы шли до одиннадцатой заставы. Мой попутчик уже вернулся «домой», а мне ещё предстоял десятикилометровый путь. Я обратился к дежурному:

– Мне нужно на двенадцатую заставу, но у меня нет оружия и я не знаю пароля.

– Пойду, поговорю с начальником заставы, – ответил тот. – Он скажет, как поступить.

Минут через пять дежурный подошёл ко мне:

– Оружие вам выдадут, но идти придётся одному. На флангах обеих застав имеются наряды и они, при необходимости, вас проводят.

Старшина принёс мне карабин, десять патронов и проинструктировал:

– Передашь оружие своему старшине. Он знает, как и когда его вернуть.

Дежурный сообщил мне пароль. Я зарядил карабин и стал защищён вдвойне: против чужих – карабином, против своих – паролем. Несмотря на вечернее время, было ещё светло и даже солнечно. Я беспрепятственно миновал наряды, хотя они не знали, что я должен буду там проходить. Связь-то была односторонней: наряд мог позвонить, а с заставы наряду – нет. Рации выдавались лишь в исключительных случаях. При моём приближении наряды действовали по инструкции. Требовали остановиться и назвать «пропуск». В ответ я просил назвать «отзыв». Так и добрался до своей заставы, где меня встретил дежурный. Там уже знали, что я иду.

Карабин с патронами я передал старшине. Боевой расчёт уже прошёл, поэтому я в наряд на эти сутки не попал. Вот я и «дома», где отсутствовал двадцать три дня…