Обнялись с мамой. Сестры Фаи дома не было – мама сказала, что она живёт на частной квартире в посёлке Троицкий (относящемся к станции Поклевская), учится там в восьмом классе вечерней школы рабочей молодёжи.

Стол был уже накрыт. В гости мы никого не ждали, поэтому сразу сели за стол. Первый тост был за моё благополучное возвращение из армии.

Вечером я сходил в баньку, которая была прямо во дворе. После бани я забрался на полати и проспал до утра. Всё было вполне буднично, меня не переполняло никакое чувство свободы, лишь думы о завтрашнем дне.

Утром я рассказал маме и Ивану Гавриловичу о своих планах на ближайшее время. Первым делом нужно было встать на учёт в военкомате. Затем – поступить в седьмой класс вечерней школы в Поклевской, получить паспорт и устроиться на работу на производство. Ещё – найти брата Женю и забрать его из детдома.

Когда Фаина узнала о моём возвращении из армии, она сразу примчалась домой. Пришла не одна, а с молодым человеком, которому на вид было лет восемнадцать. Как выяснилось, он учился с Фаей в одном классе вечерней школы. За полтора года, что я не видел сестру, она стала симпатичной девушкой. Скоро – в январе – ей исполнится шестнадцать лет. Встреча была радостной. Она познакомила меня с молодым человеком. Любопытно, что он оказался нашим однофамильцем, звали его Юра. Симпатичный парень, ростом чуть ниже меня, немного картавил. Фая не показывала вида, что с ним у неё есть какие-то отношения, наверное, просто стеснялась.

Юра был «оснащён» технически, у него имелся фотоаппарат. Мы с ним вдвоём решили сфотографироваться. Он непременно захотел запечатлеть себя в военной форме, поэтому мы поменялись одеждой – мне-то за три с лишним года солдатская экипировка порядком надоела. Поэтому на снимках мы с ним оказались в одежде «с чужого плеча». Мы поочерёдно встали перед объективом у стены хлева, сзади нас в кадр попал даже краешек сеновала. Потом Юра установил фотоаппарат у хлева, и мы стали позировать вместе. Аппарат «щёлкнул» автоматически, но я в это время моргнул, и на снимке оказался с закрытыми глазами. Пришлось потом подрисовать очки.

Вечером я, Фая и Юра пошли в клуб. Там ко мне подсела Шура Крестьянникова, мы с ней тепло пообщались. Я был в военной форме, и её заинтересовали значки на моих погонах. Она спросила:

– Что это за звёздочки?

– Это эмблемы связиста.

– Интересно.

Хотя я связистом никогда не был, но эти эмблемы прицепил ещё в поезде по дороге домой. Зря, что ли, покупал?

Фая и Юра веселились, танцевали. Я тоже времени зря не терял, присматриваясь к девушкам в зале. Моё внимание привлекла незнакомая голубоглазая блондинка, которая не выглядела местной крестьянкой. Спросил у Шуры по-свойски:

– Кто эта девушка?

– Фельдшерица из горбуновского медпункта.

Девушка заметила, что мы посматриваем в её сторону. Мне пришлось кивнуть ей в знак приветствия, она тоже ответила лёгким наклоном головы. Для себя я наметил как-нибудь встретиться с блондинкой на её рабочем месте в медпункте.

На следующий день, девятого декабря Иван Гаврилович попросил меня съездить в лес за дровами и сеном. Так как в декабре солнце светит недолго, то наши два рейса заполнили весь день. Ребята ещё с утра ушли в Троицкое, и вечером мне не захотелось никуда идти.

Десятого числа я отправился в Талицкий военкомат, чтобы встать на воинский учёт. Там мне выписали военный билет, но на руки не выдали, попросив принести две фотокарточки.

Я сфотографировался сразу и для паспорта. За снимками просили прийти только завтра. Я пошёл из Талицы в Поклевскую, нашёл там вечернюю школу, относящуюся к железнодорожному ведомству. Зашёл в учительскую. Был я в военной форме, при погонах. Встретили меня там удивлённо и в то же время заинтересованно. Я объяснил причину своего вторжения. Из документов у меня была только справка о том, что я учился в 1946-1947 учебном году в седьмом классе, прослушал весь курс. Оценки были неважными, почти все тройки. Мне показали класс, в котором я буду учиться.

Я дождался начала занятий. После звонка в класс зашла немолодая женщина. Все ученики встали – поздоровались. И тут она заметила меня.

– У нас новичок? Из какой школы?

– Я только что из армии.

– А вы знаете, что уже конец второй четверти?

– Да, знаю, но я только что демобилизовался.

– Ну ладно, тогда давайте будем заниматься уроком. Сегодня у нас диктант.

Я писал, как мог. Конечно, и те правила, что когда-то знал, за семь с половиной лет успешно забыл. На следующий день наша учительница русского языка и литературы (а по совместительству классный руководитель седьмого класса) принесла наши проверочные работы. Раздала их и остановилась около меня.

– У вас, молодой человек, двадцать ошибок. Только из уважения к вам я поставила оценку «два», а не ниже, которую вы заслуживаете.

Кое-кто захихикал.

– Спасибо за такое уважение, – обиделся я. Весь класс обернулся в мою сторону и притих.

– Я поговорила с директором школы, и мы решили дать вам испытательный срок – один месяц. Если за это время не будет улучшения успеваемости, мы должны будем перевести вас в шестой класс.

– Не будет такого, – отрезал я. – Я просто обязан в этом учебном году закончить семь классов. И с хорошими оценками. Обещаю это при всём классе.

– Ну раз вы обещаете, то мы будем надеяться.

– Постараюсь не портить общую успеваемость класса.

– Хорошо, давайте на этом закончим разговор, – подвела итог учительница. – Начинаем новый урок.

* * *

Школа работала в две смены. Первая начиналась в девять утра, вторая – в шесть вечера. Если мне придётся ходить в школу вечером, то домой я буду добираться только к полуночи. Но пока я не поступил на работу, мне было удобно ходить в первую смену.

Домашним я рассказал о своих «успехах» в школе. Мама и отчим предложили мне обратиться за помощью к учительнице русского языка и литературы, завучу Горбуновской школы. Она квартировала у сестры Ивана Гавриловича, Василисы Гавриловны. Отчим побывал у своей сестры и заодно договорился с Еленой Матвеевной (так звали учительницу), что она будет заниматься со мной русским языком и литературой.

Я пришёл к репетиторше вечером. Хозяйка дома провела меня в небольшую комнату, где стоял письменный стол и стул. На столе громоздились стопки тетрадей и учебников. У стола стояла молодая женщина лет двадцати шести – высокая, стройная, но не красавица. После знакомства она сразу приступила к занятиям. Начала с грамматики, а после продиктовала небольшой диктант. Тут же проверила работу. Никаких провальных ошибок я в этот раз не совершил. «Написал на тройку с плюсом», – так сказала Елена Матвеевна. Мы с ней договорились, что я буду приходить два раза в неделю в одно и то же время.

Иван Гаврилович старался помочь мне в меру сил. А возможности у него неожиданно оказались весьма полезными для меня. В Троицком у него было много знакомых и, наверное, родственников. Он отдал мою шинель в мастерскую, где её покрасили в чёрный цвет и перекроили в зимнее пальто. Оно оказалось тяжеловатым, но зато тёплым.

Он же нашёл для Фаи частную квартиру, чтобы в мороз, а иногда и ночью не приходилось ходить домой за пять километров.

Как-то при встрече я спросил у Фаи:

– А почему ты после семилетки не пошла учиться в училище или техникум?

– Мама и Вера хотели, чтобы я поступила в камышловское педучилище. Но не лежит у меня душа к учительству, хоть ты тресни! А отказать им не решалась. В общем, на экзаменах я специально «завалила» математику и не поступила. А чтобы не бездельничать, пошла в восьмой класс вечерней школы.

15 декабря я принёс в военкомат фотографии. В военный билет вклеили фото, поставили печать и выдали его мне на руки. Затем я зашёл в районный отдел милиции узнать, что нужно для получения паспорта. Впрочем, список этих документов и сейчас не сильно изменился, поэтому не буду утомлять их перечислением.

Скоро, собрав все необходимые справки и документы, я отправился подавать заявление на получение первого в жизни паспорта – в двадцать два года от роду. Замечу, что колхозники вообще не имели ни паспортов, ни трудовых книжек. Но я уже не был колхозником более трёх лет, и у меня без лишних вопросов приняли документы. Сказали, чтобы в первых числах января приходил за паспортом.