Работа электрослесаря не настолько располагала к «левым» заработкам, как, скажем, профессия телемастера, каменщика или водителя. Однако случалось, что и в моих услугах возникала необходимость у простых граждан. Я старался не отказывать, поскольку небольшая прибавка к зарплате была очень кстати.

Одна из сторожей турбазы построила новый деревянный дом и времянку в полукилометре от базы отдыха. Узнав, что я работаю электрослесарем, обратилась ко мне с просьбой оборудовать электропроводку внутри дома. Нужно было установить счётчик, в двух комнатах и на кухне проложить провод, установить розетки и светильники. Прикинув фронт работ, я понял, что даже за два дня одному мне не управиться. Спросил у недавно принятых работников, есть ли желающие подхалтурить.

Вызвался Миша Наумочкин. Было ему лет под сорок, невысок ростом, худощав, рыжеват. Бойкий и подвижный. Описал ему задачу и предложил встретиться в субботу в Михайловке, чтобы пойти к заказчице и на месте прикинуть, сколько и каких потребуется материалов. За работу мы решили попросить по четвертному. Хозяйка стала торговаться, и в результате мы сошлись на двадцати рублях.

Михаил работал умело и споро. Поскольку проводка окажется прикрыта штукатуркой, все провода он решил прокладывать кратчайшим путём, иногда даже по диагонали. Мы работали целый день без перерывов. К вечеру изрядно устали и проголодались, но работу закончили. Хозяйка внезапно захотела проявить радушие и решила покормить нас ужином с неизменной деревенской самогонкой. Впрочем, своей у неё не было, и она пошла искать по соседям.

Лучше бы она её не нашла. Мы выпили по полстакана – я такой гадости раньше никогда не пил, хотя самогон пробовал почти с десяти лет. Это явно были последние выжимки из браги, кисловатые на вкус и с малым содержанием спирта. Хозяйка налила нам ещё по полстакана и почти насильно заставила выпить. «С устатку и не евши» мы всё-таки захмелели. Поужинали, получили заработанные денежки и пошли восвояси. Вкус скверного самогона долго не отпускал.

Через неделю эта же женщина попросила меня провести электричество во времянку – небольшой домик во дворе. От дома до него было метров пятнадцать. Я протянул двухжильный кабель, закрепил его повыше и подсоединил к изоляторам. Ручным инструментом просверлил отверстие в стене времянки и пропустил через него провода внутрь. Осталось подвесить патрон к потолку для лампочки, закрепить выключатель и розетку, что я и сделал. Справился даже за неполный день. Хозяйка заплатила 15 рублей.

* * *

На работе мне поручили вести курсы дежурных по подстанции. Всего тридцать учебных часов, за каждый час платили по рублю. Занятия проходили в административном домике, где имелся относительно большой зал. Кроме меня, теорию преподавали ещё двое – Смирнов и Чернов. Рядом с домиком разместили пять ячеек с электрооборудованием подстанций в качестве наглядных пособий. Мне пришлось самому изучать предмет, чтобы потом вести занятия. Слушательниц было более двадцати человек. Посещали занятия исправно. Некоторые были жёнами работников нашей энергослужбы. Запомнилась мне староста группы с мудрёной фамилией – Оголяр. Она была замужем за мастером электроремонтного цеха, спокойным рассудительным человеком. На демонстрациях первого мая и седьмого ноября (участие в которых было обязательным как для рабочих, так и для учащихся), она всегда была запевалой. Её «Ти ж мене пiдманула» весело и громко разносилось над рядами демонстрантов.

С коллегами-преподавателями в целом мы ладили. Хотя Смирнов, если оказывался рядом, когда я вёл занятия, поглядывал на меня со снисходительной полуулыбкой, которую можно было принять за ехидство. А Чернов без обиняков относился ко мне по-дружески.

* * *

Мы с Николкой по-настоящему увлеклись рыбалкой. Иногда нам попадались голавлики и плотвички граммов по сто. А однажды вечером мы соорудили самодельную снасть. На довольно толстую леску привязали солидный крючок, насадили на него пойманного ёршика и отпустили метров на десять в свободное плавание. Леску привязали к ивовой ветке и оставили в таком виде до утра.

Утром пошли проверять свою импровизированную донку и увидели, что наша леска повёрнута против течения за ивовый куст. Я потянул и почувствовал, что там довольно большая рыба. Мы вытащили её на берег и освободили от крючка. Это была первая крупная рыба, пойманная нами на Свапе – голавль весом около килограмма! Нас переполняли эмоции. На радостях мы бегали, прыгали по берегу и кричали как ненормальные. Наверное, нас было слышно в крайних домах слободы. Может, кого-то даже разбудили. Но нам было всё равно.

Мы стали часто ходить на рыбалку, на утреннюю зорьку. А однажды под вечер пошли на песчаный карьер. Народу никого, мы вдвоём с Николкой. Берег там высокий, около двух метров. Одну самодельную удочку воткнули заострённым концом в землю наверху, насадили на неё живца. Сами же спустились вниз к воде и рыбачили другими удочками. Вдруг видим, как наше удилище летит сверху прямо в воду после поклёвки какого-то хищника. Правда, он живца не заглотил, а почувствовав сопротивление, выпустил приманку. Крючок был одинарным и рыбу не зацепил. Я послал Колю достать удочку, которая лежала на воде неподвижно. Он сплавал и вытащил её на берег. Живца на крючке тоже не оказалось.

Как-то на рыбалке нас застала сильная гроза. Мы ловили на протоке к песчаному карьеру и видели приближавшиеся тучи, но вдруг начался такой клёв, что мы про всё забыли. Рыбы бросались на любую наживку, иной раз хватали даже пустой крючок. Такой жор встретишь нечасто. Уже полил дождь, засверкали молнии, но рыбы – в основном некрупные подлещики – нас не отпускали и при грохоте грома. Мы наловили полный трёхлитровый бидончик. Потом шли под непрекращающимся ливнем, освещаемые яркими отблесками молний. Промокли до нитки. Пришли домой, а с нас вода лилась ручьём. Но мы были довольны, и никто не заболел.

Однажды мы рыбачили на турбазе и поймали на живца судака весом больше полкило. А ночью на реке часто раздавались шумные всплески, как будто люди (а может, черти?) молча прыгали в воду. Позже я узнал, что ночами так резвятся сомы – выпрыгивают из воды, а потом ударяются плашмя о водяную гладь.

В один из последних дней лета в субботу мы с Николкой пошли на ночное дежурство. На турбазе было тихо – отдыхающих никого, а в одном домике все окна плотно занавешены. Это показалось странным. Разобрало любопытство – что же внутри. У меня был ключ от старой уральской квартиры, тонкий и длинный. Я по опыту знал, что он подходит ко многим замкам. Например, он легко открывал дверь дома, где мы жили в Михайловке. Подошёл он и к замку этого домика. Мы зашли внутрь.

Во всю длину комнаты стояли три стола, накрытые белоснежными скатертями. Столы в изобилии уставлены разнообразными бутылками со спиртным и безалкогольными напитками, закусками и фруктами.

– Прямо как в сказке, избушка в лесу, а в ней скатерть-самобранка, – усмехнулся я.

Николка смотрел на это богатство, разинув рот. Видимо, всё это было приготовлено для высоких гостей, начальников наших начальников. А может, и для каких-нибудь визитёров из столицы. Мы взяли по одному яблоку, больше ничего трогать не стали. Закрыли домик своим ключом и стали его охранять пуще прежнего. Я сидел на ступеньках крыльца, а мой сын засыпал, привычно свернувшись калачиком. Дело в том, что наш заведующий турбазой не выделил для сторожей даже уголка в каком-нибудь домике. На территории были небольшие копны сена, и на них отдыхали другие сторожа. Но мы этой «постелью» не пользовались.