Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Лас-Вегас-Стрип, ресторан «Техасский гриль»
А бурбон местный, кстати, очень даже ничего. «Lone Star» который. Подсел я тут на него. И стейки в этом ресторанчике отличные, третий раз за неделю уже сюда выбираюсь. Но вот деньги все так же вперед берут, никаких льгот постоянным клиентам. Традиция типа. Ну да ладно.
Официантка с выбивающейся из-под ковбойской шляпы копной светлых волос ловко приземлила на стол тарелку с громадным стейком и жареной картошкой, несколько плошек с соусами и еще один двойной бурбон. Эх, сопьюсь я так…
Краем глаза ловлю движение за соседним столиком. Хесус оторвался от своей порции жареных крылышек и, двигаясь на удивление ловко и плавно для такой туши, выдвинулся между моим столиком и залом. Рука сама собой тянется к кобуре. Моя в смысле рука, не Хесуса. Ему-то, с его кулачищами, пистолет не сильно и нужен, дело Хесуса – перекрыть доступ ко мне, а не устраивать перестрелку в общественном месте. Перестрелку, если придется, устроит Роджер, он для того и сидит отдельно, наискосок через проход, вроде как газеткой закрывшись.
Ага, вот и причина суматохи. В паре метров перед бывшим мексиканским морпехом стоит человек с усталым лицом водителя газенвагена. Очнулись-таки товарищи новороссы.
Павел спокойно приподнял ладони, как бы сигнализируя, что никаких недобрых замыслов не питает. А он не один, кстати, – за спиной маячит крупный такой парнишка с чисто рязанской физиономией. Помельче Хесуса, впрочем.
Здоровяк-мексиканец сдвинулся чуть вбок и кинул на меня вопросительный взгляд. Киваю и показываю один палец. Хесус жестом предлагает Паше пройти вперед и жестом же останавливает двинувшегося было следом «рязанца». Паша, оглянувшись, сигнализирует напарнику, что все в порядке, и подходит ко мне, протягивая руку:
– Привет!
– Здоро́во!
Новоросс фыркает:
– Да как-то не слишком здо́рово. Ты че, блин, творишь?
– Стейк кушаю. Будешь? Они тут хорошие. Вон, кстати, и официантка.
Павел оглянулся на подошедшую девушку:
– Пиво, светлое. Маленькую. Ничего больше не надо.
– Два экю!
Чекист, пробурчав что-то недовольное, полез в карман и расплатился, официантка убежала.
– На фига ты на Стрипе ешь? Тут все дорого, и деньги вон вперед трясут.
Пожимаю плечами:
– Говорю же – стейки тут хорошие. А что вперед – не страшно, я же убегать не заплатив один хрен не собираюсь.
– Это хорошо, что не собираешься…
Никак не реагируя на явную иронию, приступаю к стейку. Ум, вкусно! Павел, не дождавшись реакции, продолжает:
– Что у тебя там с этими климовскими случилось?
– Следили за мной на машине. Как вокруг никого не стало – резко ускорились, начали догонять. У Бурята ствол в руках был. Пришлось реагировать.
По лицу Паши невозможно понять, покупает он эту историю или нет.
– А нам чего сразу не сказал?
– Я звонил на номер, который Феликсович оставил. «Абонент не абонент». Других вы мне не давали.
Собеседник с досадой цокнул языком:
– Да его срочно сорвали по другому делу, он не в городе сейчас. Ну а к нам-то чего не пришел?
Блин, он что, издевается?
Официантка принесла пиво, Паша схватил кружку и одним махом выдул треть. А еще при исполнении, хе-хе.
– «К вам» – это куда? Я что-то не припомню, чтоб ты мне визитку с адресом оставил.
Павел кивнул налево, в сторону даунтауна.
– В центре же представительство Новороссии есть. Ризерфорд-билдинг, второй этаж. Мы-то конкретно не там, но они бы дали знать.
На это у меня ответ заготовлен:
– Блин, вы же сами мне все мозги проели, что и Орден следит, и вообще, враги кругом. И тут я кого-то валю и звиздую прямиком в представительство Новороссии. Охренеть, конспирация! Может, мне медаль еще на грудь нацепить, чтоб уж совсем никто не догадался?
Паша задумчиво хмыкнул:
– Ну, хэзэ… может, и так. Ладно, проехали, наша недоработка по части связи.
Ага. Как их недоработка, так «проехали». Ну-ну. Вообще, конечно, не очень мне верится в эту историю насчет «срочно сорвали по другому делу». Либо хотели дать мне «попотеть», либо думали, что делать, либо еще что-то.
– …«Читинские» на ушах стоят. Хотят тебя завалить.
А я-то думал, они и не заметили.
– Ну для того охрану и взял.
– Думаешь, поможет? – В вопросе отчетливо проскальзывает ирония.
– Если просто вальнуть хотят – то нет, наверное. А вот если украсть – то да. Думаю, они сначала денег с меня снять захотят, а уж потом шкуру.
Паша изобразил сомнение на физиономии:
– Не факт. Отморозки же: не угадаешь, что у них в голове. Я их тоже шуганул, конечно, но вот насколько это подействовало…
Заранее предугадывая ответ, все же интересуюсь:
– А завалить их всех нельзя? Ну или Клима хотя бы? Остальным не до меня станет.
Новоросс с демонстративным сожалением развел руками:
– Не, перебор будет. Мы здесь не настолько крепко стоим.
Выражаясь проще, я не настолько важен, чтобы портить отношения с теми же Рашенз. А сколько было понтов на той встрече: «Живьем в кислоте сварю», ага. Ну, в общем-то обижаться глупо, жизнь есть жизнь. Если только изначально наезд Клима не был организован Павлом со товарищи, тогда повод для обиды есть. Увы, до правды тут черта с два докопаешься.
– …охрана – хорошо. Мы тоже будем присматривать со стороны, если что – поможем.
Ага. Вопрос – кому. Впрочем, хоть в одном плане облегчение – будь та заваленная Ичасо двоица сослуживцами Павла, он бы себя несколько иначе вел, я думаю. Хотя не стоит актерские способности товарищей чекистов недооценивать.
– …че у вас там с подготовкой делается?
Отвечаю с максимально нейтральной физиономией:
– Да идет процесс потихоньку, ничего особенного. Отплывем по графику, надеюсь, меньше полутора месяцев осталось. Готовимся…
Павла столь уклончивый ответ не устроил.
– Сколько человек вложились на сегодня? Сколько переселенцев есть? Кораблей?
Блин, еще один. Не «кораблей», а «судов». Деревенщина, понимаешь.
– Паев тринадцать оплачено, переселенцев четыре с половиной сотни гарантированных. Восемь судов для людей, танкер и два скотовоза. Мы же все это каждую неделю в газете публикуем, не в курсе, что ли? – позволяю себе маленькую шпильку. Павел, впрочем, никак на нее не реагирует и спокойно кивает:
– В курсе, в курсе. А чего армянину тому отказали? Хачатурян который?
Надо же, какой информированный.
– А на фиг он нужен?
Паша неопределенно поводит плечами:
– Ну бабки же. Лишними бы не были.
Экий заботливый.
– Без него справимся. – И прежде чем дознание продолжится, задаю свой вопрос: – Слушай, а где вообще Клим обитает и вся его кодла?
Чекист насторожился:
– А зачем тебе?
А то, можно подумать, непонятно.
– Да так… вдруг пригодится.
Мотает головой:
– Не надо делать глупостей. Или сам в процессе налажаешь, или потом, один хрен Рашенз тебя найдут и грохнут. Они это как беспредел оценят, и на бабки твои им будет начхать. Снайпер через улицу снимет, никакая охрана не поможет.
Так-то оно так, я и сам об этом думал. Но случаи, как известно, бывают разные…
– Да я пока ничего такого и не планирую. На всякий пожарный чтоб инфа была. А то понадобится срочно… мало ли.
– Не надо тебе этого знать, меньше глупых идей в голову будет лезть. – Ишь, как решительно, даже воздух этак категорично ладонью рубанул.
– …по топливу что у вас там думают? Биодизель гнать собираетесь?
Хм… узнали что-то или просто интересуются?
– Паш, Клим где живет?
На лице новоросса ни тени раздражения, лишь терпеливое участие:
– Я же тебе сказал – не надо делать глупостей. От Клима мы тебя постараемся прикрыть, сам только снова не отмочи чего. Так что с топливом? Кто занимается?
Не, уважаемый, так меня не прогнешь.
– Так что с Климом-то? Где живет?
– Клим – не твоя забота. Твоя забота – выполнять задание.
О как заговорил. Ладно, устроим сеанс прочищения мозгов.
– Ты, Паша, что-то перепутал. Я на вас не работаю. Я согласился с тем, что некоторое зерно истины в рассуждениях Феликсовича есть, и канал связи между нами и вами может пригодиться. Вот и все. Я не ваш сотрудник, и никаких обязательств у меня перед вами нет. Ферштейн?
Чекист криво усмехнулся:
– Что ж ты тогда, как на тебя наехали, сразу к нам за помощью побежал? Разбирался бы сам, если весь такой независимый.
– За помощью я к вам пришел, потому что вы мне должны. Я выполнил для вас задание, в сути которого вы меня обманули и использовали втемную. Из-за этого я чуть не пошел под суд за убийство, потерял отличный бизнес и был вынужден уехать из места, которое меня вполне устраивало. И, кстати, толк от вашей помощи что-то не бросается в глаза, если меня те же «читинские» завалить хотели.
Паша задумчиво поджал губы:
– Не думаю, что они хотели тебя завалить. Из машины, на скорости – не их стиль. Ты погорячился, что их вальнул.
Первую часть моей отповеди он решил оставить без ответа. Ну-ну.
– А зачем они меня догоняли и ствол в окно высунули? Хотели спросить, как проехать в библиотеку?
– Ну пугнуть, может, хотели…
– Паш, ты сам понимаешь, какой бред несешь? И что мне надо было спокойно на все это смотреть? Типа: «А вдруг они меня просто пугнуть хотят?», да?
Павел примирительно поднял ладони:
– Ладно-ладно, я же тебе ничего не предъявляю. Завалил и завалил, двумя уродами меньше. Никто по ним плакать не будет, из нормальных людей. Беспокоюсь просто, как бы последствий не вышло.
– Ну вот и скажи, где твой тезка с корешами обитает.
Лицо новоросса скривилось:
– Я бы таких «тезок»… Во Фримонте, на Молдаванке. У них там на Декабристов бордель, и в том же здании сами живут. Только с тыльной стороны подъезд, по Джем-драйв. Но я тебя прошу – не горячись. Наломаешь дров – не разгребем потом. В лучшем случае успеем тебя эвакуировать. Кстати…
Паша довольно убедительно сделал вид, что эта идея его только что осенила:
– …может, тебе и правда из города свалить пока? Ты ж пай внес уже. Пожил бы пока где-нибудь еще, а к отплытию сразу в Нью-Галвестон махнул. Да там и жить можно, в общем-то нормальный город. Или… а давай к нам? В Новороссию в смысле. Посмотришь своими глазами, что да как…
Нет уж, спасибо. Конечно, самому увидеть, как выглядит русский национал-социализм, было бы интересно, но… «что-то я очкую», как говорил персонаж известного шоу. Предложения, от которых нельзя отказаться, не только мафия умеет делать, спецслужбы тоже этим славятся. Что касается идеи отъезда вообще… можно, конечно, и даже приходило в голову. Но не хочется выпадать из процесса подготовки и планирования. Все-таки не часто выпадает шанс войти в число отцов-основателей новой нации. Впрочем, несколько позже я сваливать все равно собираюсь, но посвящать в это товарищей чекистов не стоит, пожалуй.
– Да пока здесь дела есть, не до того.
– Хм… ну смотри сам. Я же говорю – они реальная отморозь, сами не знают, что завтра отмочат.
– Будем посмотреть…
– Понятно. Ладно, вольному воля. Так что там у вас с топливом-то? С собой ведь годовой запас не увезешь.
Ну, в общем-то можно и увезти при желании. Благо не так много потребителей у нас там намечается. Пяток грузовиков, кое-какая строительная техника, несколько десятков джипов и пикапов, куча мотоциклов разного калибра и профиля, сотня с лишним генераторов, две дюжины моторок и три речных самоходных баржи. Последние – если не утонут в процессе буксировки. Вообще, конечно, если с моей точки зрения, столь скромный объем потенциального рынка – это не «благо», а совсем даже наоборот. Понятно, что надеемся на быстрый рост в ближайшие годы, но надежды на хлеб не намажешь, как известно…
– Везем с собой мобильную буровую, геолог у нас есть – будем нефть искать.
– А че, наметки есть какие-то? – спросил Паша вроде как невзначай.
– Мм… Конкретных нет, но Игорь Желтов говорит – должна быть нефть вдоль края прогиба, по которому Аустралис течет. Вроде как условия в таких местах подходящие, если на старый мир смотреть.
– Ну, наверное, геологам виднее. А пока не найдете? И если вообще не найдете?
– Пока не найдем – будем пользоваться тем, что привезли. С нами же танкер идет. Потребителей-то кот наплакал, пока что. Ну а если совсем уж не найдем – придется, наверное, как-то с биодизелем исхитряться.
Паша со скучающим выражением лица побарабанил пальцами по столешнице:
– А нефть-то как перерабатывать будете, если найдете?
Ага, прочухали, значит, насчет нашего мини-завода. Но он уже три дня как в Нью-Галвестоне, на хорошо охраняемом складе. Поздно спохватились, ребята.
Делаю невинную физиономию:
– Так установку для перегонки с собой везем. У вас же и купили, разве нет?
На лице новоросса не дрогнул ни один мускул.
– У нас, у нас… больше не производит никто.
Думаю, развить тему ему хочется, но понимает, что толку от этого не будет.
– Ладно, че, вроде все обсудили. Вот, держи. – Небольшой листок бумаги перекочевал из Пашиного кармана на стол. – Телефон мой. Если проблемы какие или что-то интересное – звони в любое время. Свой тоже дай, на всякий пожарный.
А то, можно подумать, не выяснили еще. Я же с него Глебу звонил, например, а уж в то, что его телефон эти ребята не прослушивают, я ни за что не поверю. Впрочем, ладно, выеживаться ни к чему, так что пишу свой номер на вытащенной из держателя салфетке. А? Карандашом пишу, чем еще? Не кровью же. Ношу вот карандаш с собой, есть такая давняя привычка.
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, анклав Семьи Витали, Виа-Коррадино, отель «Палермо»
Книжку, что ли, почитать? Больше, увы, заняться решительно нечем. В бар спускаться не стоит, я думаю, а то так и до алкоголизма можно докатиться, с выпивкой в одиночестве. Нет, еще можно, конечно, телевизор посмотреть, но как-то не хочется воскрешать эту вредную привычку. С другой стороны, на югах-то у нас телевидения еще долго не будет, к счастью, правильно? Так что можно и посмотре…
Телефон звонит. Не мобильник в смысле, а гостиничный, в номере который установлен. Что это им от меня понадобилось?
– Алло?
Приятный мужской баритон:
– Сеньор Чернофф, к вам пришла сеньорита Ичасо. Передать ей трубку?
Блин, сегодня что, день неожиданных визитов? Сначала Паша, теперь вот… э-хе-хех…
– Да, давайте.
Легкий шорох в трубке, и голос поменялся на знакомый:
– Привет!
Звучит вполне легко и весело, хотя при расставании и поругались.
– Привет!
– Кабальеро угостит даму в баре?
Ну, по крайней мере, вопрос «чем заняться?» отпадает.
– Ага, сейчас спущусь.
Интересно, интересно… Мы не общались с того самого дня, как она изрешетила Бурята и второго урку, бывшего за рулем. Не встречались по моей инициативе – сказал, что сейчас вокруг меня будет слишком опасно, и вообще на дно планирую залечь. На самом деле, скорее, просто был зол на нее за отмоченный фокус. Ну и вести сколь-нибудь скрытный образ жизни и одновременно поддерживать с ней отношения тоже было бы затруднительно. Ичасо, мягко говоря, в восторг от идеи не пришла и наговорила кучу обидных вещей. Я обычно в таких случаях отмораживаюсь и прикидываюсь шлангом, не люблю ругаться, но тут не выдержал и тоже ответил, высказав свое мнение о ее умственных способностях и психическом здоровье. Блин, думал, застрелит. Честно говоря, уже приготовился действовать, если она за стволом полезет. К счастью, дело было в машине посреди вечернего часа пик, мы как раз со стрельбища возвращались. Потому все закончилось высаживанием меня на полпути и эмоциональными проклятиями на языке Дюма, которого я один хрен не понимаю. Любопытно, кстати, а почему она не на баскском ругается, когда разозлится?
Нахожу Ичасо в холле, элегантно сидящей в кресле закинув ногу на ногу и листающей какой-то журнал. Мужики, проходящие мимо, с интересом косятся. А вот хрен вам, обломи́тесь.
– Привет!
– Привет! Отлично выглядишь!
И правда отлично. Стильное зеленое платье идеально облегает фигуру и прекрасно подходит к ее рыжим волосам… Блин, эко меня на лирику потянуло. Похоже, опять спермотоксикоз начался, надо этот фактор учитывать в рассуждениях.
– Спасибо!
Улыбается. Интересно, а пистолет у нее где? Под такое платье точно не спрячешь. В сумочке, наверное.
Перемещаемся в бар. Он, как и весь отель, оформлен в неуловимом духе «Крестного отца» и «Однажды в Америке», если вы понимаете, о чем я. Честно говоря, и сам не очень понимаю, о чем, но вот ассоциация именно такая возникает почему-то. Очень мне нравились эти фильмы одно время.
Ичасо заказывает какой-то сложный коктейль, ну а я решаю немного пошиковать и беру двойной «Lagavulin». Импортный, из-за ленточки, шестнадцатилетний. В Москве, помнится, такой тысяч за десять деревянных брал, а тут в баре уже по двадцать экю за дринк идет. Ладно, не разорюсь.
Устраиваемся за маленьким столиком из тяжелого угольно-черного дерева. Из Дагомеи возят, кстати, оно еще в воде тонет, как мне рассказывали.
– Сидишь в осаде? – Чуть насмешливо улыбается. Не, на слабо меня не возьмешь. Киваю.
– Сижу, что еще делать…
Ичасо поднимает брови и указательным пальцем изображает выстрел. Намекает вроде как, что именно следует делать. Да я-то и сам не против, теоретически рассуждая, но вот как это в практическое русло перевести…
– Проблемы от этого могут быть. Да и я один, а их много. Не факт, что справлюсь.
– Ты вообще-то живешь в самом бандитском городе этого мира. Тут людей, занимающихся такими делами, как грязи.
Скорее всего, и даже наверняка. Вот только сколь-нибудь надежного способа воспользоваться их услугами я, увы, не вижу. Это, знаете ли, в голливудских фильмах существуют целые корпорации анонимных киллеров, получающих заказы через интернет (и оплату через него же). На практике же, говоря о заказных убийствах, в девяноста девяти процентах случаев (если не касаться политики и оргпреступности) этим занимаются те, кто лично знаком как минимум с заказчиком, а сплошь и рядом – и с жертвой тоже. И, опять же сплошь и рядом, первое, что они делают, получив заказ, – это бегут к означенной жертве. Логично ведь, что жертва (а не заказчик) и есть самая заинтересованная сторона, соответственно, эту заинтересованность можно конвертировать в финансы. Учитывая же, что подходящих знакомых у меня в Нью-Рино нет, а вот «читинские» здесь корни пустить уже успели, попытка найти исполнителя в самом лучшем случае закончится тем, что меня кинут на аванс и ничего не выполнят. И это, повторюсь, лучший вариант. В худшем же предполагаемый киллер направится прямиком к Климу и… понятно, в общем.
Другой вопрос, что Ичасо далеко не дура (слегка сумасшедшая, возможно, но к интеллекту это отношения не имеет), и все расклады наверняка понимает не хуже меня. А то и лучше. Следовательно, раз она все равно поднимает тему, то это неспроста. Хочет либо что-то мне предложить, либо навести на какую-то мысль. Вопрос только, надо ли мне это? Мм…
Нет, не надо. Как-то рывком понимаю, что не хочу я больше никаких игр и сложностей. Да, нервы щекочет, но ну его на фиг. Так можно легко заиграться и в итоге оказаться в подвале у Клима, в компании Шустрого с инструментами. Это не считая вероятности просто получить пулю, садясь в машину. Все, хватит с меня. Несколько дней на улаживание дел – и надо валить. Не «кого», а «куда» в данном случае.
Ичасо, устав дожидаться ответа, повторяет мысль:
– Можно найти тех, кто решит вопрос.
А вот ее, пожалуй, в свои выводы посвящать не стоит. Раз уж новороссы, судя по общению с Павлом, все-таки не при делах (не стопроцентная уверенность, конечно, но скорее всего), это автоматически поднимает шансы на то, что «при делах» кто-то другой. Прекрасная рыжая басконка с зелеными глазами, например, умудрившаяся схлопотать два заочных смертных приговора в двух крупнейших государствах этого мира.
Дотрагиваюсь пальцем до уха и обвожу взглядом круг. Кстати, удивлюсь, если вдруг жучков здесь нет.
Собеседница делает чуть пренебрежительную гримаску и пожимает плечами. Мол, ну и что?
– Не вижу пока необходимости в этом. Лишние хлопоты, – отвечаю.
– Ты прямо как беременная школьница, которая думает, что «само рассосется». Проблемы надо решать, не откладывая в долгий ящик. А то можно самому в ящике оказаться.
Блин, ну вот тебе-то что? Мои проблемы, я и решу. Вообще, если бы не ты, их было бы куда меньше, смею полагать. Да и какого, собственно, хрена, ты ко мне прицепилась? Деньги выуживать не пыталась, да и не тот ты тип, имхо. Свои способности в постели и вообще привлекательность я тоже трезво оцениваю, по улицам такие стадами ходят. Вывод? Что-то девушке от меня надо. А взять с меня, кроме денег, особо и нечего. Колечко или шубу она выпрашивать не станет, разумеется, а вот раскулачить меня в пользу мировой революции – как за «здрасте», что-то мне подсказывает.
– Если все проблемы сразу так «решать», сам быстро станешь проблемой для окружающих. И тогда решат тебя.
Ичасо раздраженно нахмурилась:
– Рассуждаешь, как старая бабка, противно слушать!
Что-то мне это начинает надоедать.
– Противно – не слушай.
Она вздохнула, явно пересиливая себя:
– Ладно, забудем… я не ссориться приехала.
Чудесно. А зачем? Нет, если ради совместного завтрака – я только «за», конечно…
– …сеньориту в кино? А потом ко мне можно, я в отеле не хочу на ночь оставаться…
Блин. Звучит замечательно, конечно, но… не подстава ли? Ясно, что Роджера и Хесуса я с собой к ней не возьму, они там явно лишними будут. И можно брать меня тепленьким, быстренько убедить сотрудничать, после чего отвезти к знакомому оператору из Банка Ордена и опустошить счет. Да, грязновато, и лишняя засветка, схема с Климом куда проще и беспроблемнее, но, как говорится, на безрыбье и щуку раком. Это я к примеру; можно и еще что-нибудь этакое придумать.
Мотаю головой:
– С удовольствием бы, но не могу. Это слишком опасно, пока ситуация не урегулировалась. Я как раз через местных авторитетов пытаюсь решить… а пока что не хочу тебя риску подвергать.
Не пытаюсь я решать, в связи с отсутствием нужных для этого связей, но немного туману напустить не помешает, думаю.
– Я вполне могу не только за себя постоять, но еще и за тебя!
Ага, постояла уже. Да так, что мне пришлось экстренно менять жилье, а без охраны теперь и на улицу не выйти. Нет уж, спасибо, не нужна мне такая «поддержка».
Поскольку надежда на совместное перемещение из бара ко мне в номер и последующий секс еще не угасла, пробую успокоить красавицу:
– Да я знаю, что можешь! Я просто за тебя переживаю…
– Засунь себе в задницу свое беспокойство!
Господи, зачем же так орать-то? Люди оглядываются. Не видать мне сегодня секса, похоже. Увы и ах.
– Ичасо, успокойся, не кричи…
Рыжая басконка с презрением на лице встает с места.
– Я в тебе ошиблась! Думала, у тебя яйца есть! Жаль, что потратила время на такое ничтожество!
Да что ж ты орешь-то так, идиотка? Мне в этом баре еще несколько вечеров провести как минимум.
Показываю пальцем в сторону выхода:
– Дверь у тебя за спиной. Выходишь, и трата времени прекращается.
Блин, я уж думал, сейчас в сумочку за пистолетом полезет. Даже правая рука чуть к кобуре дернулась. Ичасо, разумеется, это заметила, презрительно сверкнула зелеными глазами (мол, так и знала, что ты трус и сволочь, даже пристрелить себя девушке не дашь), развернулась и стремительным шагом покинула бар. Наверное, будь на ногах не туфли на высоком каблуке, а ее обычные ботинки – выбежала бы.
Бармен и официантка профессионально проигнорировали разыгравшуюся сцену, а вот несколько редких в столь ранний час посетителей с явным интересом сначала проводили взглядами девушку, а затем покосились на меня. Ну да, если они испанского и не понимают, по интонации догадаться о ссоре несложно.
Интересно, сколько в происшедшем баскского темперамента, а сколько актерства? Ичасо явно хотела меня вытащить из отеля, причем туда, куда брать охрану выглядело бы глупо. Зачем? Она как-то связана с Климом, или товарищи троцкисты ведут отдельную игру? Или у меня просто паранойя разыгралась?
Ладно, не важно; один хрен ничего уже не исправишь. Главное, что эта встреча помогла принять решение о дальнейших планах – в темпе заканчиваю дела и сваливаю, буду дожидаться отплытия нашего переселенческого каравана в другом месте. В каком? Мм… надо подумать. Можно в Нью-Галвестоне, собственно. Хотя, с другой стороны, там меня и искать будут в первую очередь. Ну, если предположить, что кто-то вообще будет искать. Но лучше предположить. Потому как если ты готов к тому, что тебя ищут, а этого не происходит, то имеет место приятный сюрприз. Если же все наоборот – то неприятный, а приятные сюрпризы я люблю куда больше.
Э-хе-хех… жаль все-таки, что секс сорвался. Как-то эта тема набирает актуальность с каждым днем своего отсутствия, если можно так сформулировать. Проститутку, что ли, в номер заказать? В отеле есть такой сервис, вполне официальный. Я, в общем-то, платной любви не большой поклонник, но как-то вот взгрустнулось. Хм… ладно, посмотрим. Главное, чтоб она не оказалась тех же кровей, что и хозяева всего этого места. При всей моей горячей любви к острову Деметры тамошние женщины в число его основных достоинств явно не входят.
Телефон зазвонил, когда я был в душе. Несколько секунд колеблюсь, но в итоге шлепаю босыми ногами по полу, оставляя мокрые следы. Вдруг срочное что-то? Девушку я на ночь не оставлял, не люблю, когда рядом спит неизвестно кто, так что и не попросить ее, чтоб телефон принесла.
Не понял, а почему экран темн… а, не тот телефон. У меня же их несколько сейчас. А звонит… ага, вот этот. Диего звонит. Ну или кто-то прострелил ему башку и теперь пробивает оставшиеся в телефоне контакты на предмет встретиться и повторить фокус. Такое тоже бывает.
– Алло?
– Доброе утро, сеньор!
Диего. Судя по голосу, в хорошем настроении; значит, никто ему голову не прострелил.
– Доброе утро. Новости?
– Да. Все подтвердилось, вы были правы. Материалы у меня. Как мне лучше всего их вам передать?
«…и получить свои деньги», явственно прозвучало в голосе земляка Хесуса. На мгновение задумываюсь – проще всего, конечно, чтобы он все привез прямо сюда, но… нет, не сто́ит. Мало ли кто тут может за мной наблюдать. Заинтересуются, начнут копать…
– Давайте в том же месте, где в первый раз встречались. В такое же время.
– Очень хорошо, буду ждать.
Так, в прошлый раз мы встречались около полудня; значит, у меня еще почти два часа. Как раз успею не спеша позавтракать в гостиничном ресторане. Душ только доприму сначала, а то так и торчу посреди комнаты – голый, мокрый и с намыленной головой.
Девушка, кстати, из Черкасс оказалась. Ну хоть не сицилийка, и на том спасибо, а то те совсем уж не в моем вкусе. А эта ничего так, симпатичная.
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Баррьо-Бронсе, Куантемок-стрит, бар «Матеуалита»
Вообще, конечно, я всяческую аутентичную еду и (особенно) выпивку уважаю. Но все-таки заказал не текилу, а пиво. Ибо мое понимание распития текилы (сугубое имхо, на звание специалиста не претендую) – это либо в уличном ресторанчике с играющим у столика ансамблем мариачи, либо в более интимной обстановке и в компании с девушкой. А средней обшарпанности бар и компания упитанного невысокого мексиканца как-то не располагают, знаете ли.
Диего, такими сложностями не заморачивающийся и взявший двойной бурбон, с торжествующим видом выложил на оструганные доски стола бумажную папку.
– Вы оказались совершенно правы, сеньор! Двое из списка встречались с девушкой и вот этим человеком. – Он достал из папки первую фотографию. Незнакомый белый мужик лет сорока – пятидесяти, с короткой щеткой усов на суровой нахмуренной физиономии. Снят явно без его ведома, издалека, но хорошим аппаратом.
Диего тем временем продолжает:
– …вот он заходит в дом номер пятьдесят три по Канзас-стрит, это в Спрингфилде. Дом жилой, трехэтажный, в подъезде по четыре квартиры на этаже. К сожалению, установить, в какой именно квартире происходят встречи, мне пока не удалось. С Усатым каждый раз были два человека, один оставался в машине, второй поднимался с ним наверх. Судя по поведению и внешнему виду – простые «мускулы».
Еще две фотографии. Обычные парни лет двадцати с чем-то, довольно крепкие с виду, оба латиносы, у одного индейская кровь заметна очень сильно, второй, скорее, испанского типа.
– …появляется девушка. Обратите внимание на время – оба раза через пятнадцать – двадцать минут. В первый раз мы на этот дом вышли, следя за ней, но и тогда Усатый на встрече был – вот он, выходит. Всего, таким образом, мы зафиксировали три встречи. – Он сделал паузу и вопросительно взглянул на меня. Одобрения, что ли, ждет? Киваю – продолжай, мол.
– А вот появляются двое из вашего списка – Евгений Спиридонов и Олег Кравченко. – К некоторому моему удивлению, частный детектив из Мексики произнес трудные для испаноязычных людей русские имена почти правильно. На следующих фотографиях видны двое ничем особо не примечательных белых мужиков, заходящих в подъезд и выходящих из него. Вернее, кое-чем они очень даже примечательны, просто на фотографии этого не увидишь – оба входят в основной список будущей русской колонии на Дальнем Юге по категории «бессемейные рабочие». Любопытно…
– …все объекты, включая рабочих, проявили навыки обнаружения слежки, охрана Усатого вела контрнаблюдение… – Предупреждая мой вопрос, мексиканец успокаивающе поднял руку: – Я совершенно уверен, что нас они не засекли. Мы умеем работать, и это наш город. Для наблюдения я привлек пять человек, все профессионалы и отлично знают свое дело. Но дальнейшую разработку объектов я счел нецелесообразным до консультации с вами. Насколько я понимаю, первоначальная цель уже достигнута – выявлены контакты между указанной вами персоной и людьми из списка колонистов. Должен сразу предупредить, что, учитывая специфику объектов, дальнейшее расследование, если таковое будет, обойдется вам недешево.
Ага, можно подумать, ты мне до сих пор дешево обходился. Ладно, что уж тут жаловаться. Сам же его предупредил о том, что «объекты наблюдения» слежку выявлять умеют и относятся к ней нервно. С другой стороны, а как было не предупредить? Тогда вся затея и вовсе не имела смысла, только аванс зря потратил бы.
– Вы поступили совершенно правильно, Диего. Пока что этой информации мне достаточно. Большое спасибо.
Толстяк (хотя он не жирный, плотный скорее, этакая уменьшенная копия Хесуса) удовлетворенно кивает. Думаю, ему и самому не очень хочется продолжать следить за явно опасными «объектами», но признать это вслух гордость, разумеется, не позволила бы.
– Сколько я вам должен?
На столе появился лист бумаги с несколькими табличками и пояснениями к ним.
– Вот расчет, пожалуйста. Затрачено человеко-часов, с учетом…
Ишь ты, бюрократию какую развел, вместе с бухгалтерией. Хотя удивительного мало, вообще-то. Хотя на просторах «одной шестой» и распространено мнение, что в Латине одна сплошная «маньяна», никому ничего не надо и царит сплошное разгильдяйство (и это мнение, до определенной степени, даже соответствует действительности), в плане бюрократии их крапивное семя российскому еще сто очков вперед даст.
– …за вычетом аванса, получается две тысячи семьсот экю, сеньор.
Э-хе-хех… чувствую, как жаба решительно пережимает трахею. Ладно, что поделаешь – нужно платить. Есть у меня мысль попробовать себе эти деньги компенсировать из бюджета нашего колонизационного общества, но это уже без гарантий – я же хоть и на общее благо действую, но по своей инициативе.
Отсчитываю пять пятисоток и столько же сотенных. Принцип дополнительного вознаграждения за хорошо сделанную работу никто не отменял, а Диего и его детективное агентство мне еще могут понадобиться. Могут и не понадобиться, конечно, но тут уж лучше соломку подстелить, а от трех сотен «на чай» не разорюсь.
Мексиканец довольно улыбается, на фирменном бланке пишет расписку за деньги и, одним глотком добив бурбон, откланивается. Не забыв попрощаться с сидящим чуть поодаль Роджером – они знакомы, а Хесуса он вообще еще по Мексике знает. Собственно, именно телохранители мне Диего и посоветовали.
В глубокой задумчивости потихоньку допиваю пиво. По крайней мере, теперь есть ясность в плане того, зачем Марк ходил на то самое первоначальное собрание, на котором я вообще узнал обо всей этой затее с колонией. Сто к одному, что товарищи марксисты (или троцкисты, кто уж они там) хотят получить под свой контроль еще один анклав. На западном побережье Халифата им это удалось, а аппетит, как известно, приходит во время еды. Ну это мы еще поглядим, что у них получится.
Вообще, конечно, неплохо было бы и с новороссами такую же штуку провернуть. Зуб даю, кого-то они к нам заслали таким же макаром. Но, боюсь, скрытно проследить за кадровыми разведчиками у Диего и его людей умения не хватит. А если сослуживцы Марата Феликсовича узнают, что я нанял кого-то за ними следить, они это могут расценить как… нехорошо, короче, могут расценить. Не надо мне этого, и так проблем хватает.
А вот что мне надо, так это пообщаться с Глебом, и чем быстрее, тем лучше. Киваю домучивающему что-то безалкогольное Роджеру в сторону выхода. Тот понятливо кивает в ответ и тянет из-под пиджака коробочку рации. Блин, надоело мне уже чувствовать себя «охраняемым объектом», честно говоря. Ладно, недолго осталось.
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Фримонт, Лазарев-стрит, офис паевого товарищества «Колонизационное общество «Русский Юг»
– …вот. Ну и поехал к тебе, обсудить.
Глеб хмуро посмотрел на висящую на стене карту и вздохнул:
– Понятно… Сколько потратил на это дело?
Вот это правильный подход. Уважаю.
– Четыре. Документы есть.
Бородач присвистнул:
– Неплохо.
Пожимаю плечами:
– Контингент опасный, за такими слежка дорого стоит.
– Ладно. Компенсируем из фонда. Как думаешь, что они собираются устроить?
– Начнут с завоевания авторитета, скорее всего. Для начала выпивку там пару раз всем поставить, поговорить по душам. Потом к агитации перейдут. Про несправедливость жизни, с переходом на конкретных виновников. Рабочие, особенно несемейные, в этом плане народ подверженный всякой хрени. А по ушам ездить эти ребята умеют, я думаю, иначе бы их не отправляли.
«Несемейные» я малость выделил голосом, типа предупреждал ведь, что мимо внимания Глеба не прошло, судя по мелькнувшему в глазах раздражению. Впрочем, отвечать он не стал, вместо этого задав следующий вопрос:
– Что делать предлагаешь?
Это я уже обдумал по пути сюда.
– Выкидывать их из списка сейчас смысла нет – подсунут кого-то другого. Уже в Нью-Галвестоне скажем, перед посадкой, что ни фига они не велкам.
Глеб согласно кивнул:
– Хорошо. У нас всё на финишную прямую выходит; думаю, пайщиков уже новых не появится. Послезавтра собрание, поставлю вопрос об уплотнении – возьмем еще семь семей из общего списка, тридцать шесть человек, и на этом всё. Что думаешь?
– Я «за». Люди пригодятся, тесноту в дороге потерпим, а всякого добра и так много берем с собой – не пропадем.
Раз уж речь зашла о дальнейших планах…
– Слушай, мне тут уехать надо срочно, по делам. Так что на собрании меня не будет, тебе голос передаю. За моим грузом присмотришь тогда, если до начала перевозки не вернусь?
Здоровяк воспринял новость философски:
– Не вопрос. Когда вернешься?
Да вообще-то я сюда возвращаться не планирую. Но распространяться об этом не стоит, думаю. Информация – штука такая: пока ее только ты знаешь – ты ей хозяин, а как хоть с кем-то поделился, так уже и нет.
– Через недельку, думаю. Ну, может, попозже чуть.
Направление убытия я не уточнил, а Глеб не стал проявлять неуместное любопытство. А? Что за «мой груз»? Ну всякое-разное-нужное. Я же не с одной сумкой на край света поеду, правильно? Собственно, у меня кроме сменной одежды и носков-трусов в гостиничном номере только автомат и винтовка, все остальное уже упаковано и на складе.
Попрощавшись с нашим «фюрером», спускаюсь вниз. Роджер, завидев меня, неспешно тянется к рации. Теперь вернусь в отель, соберу стволы, и можно ехать в аэропорт. Билет до того же Нью-Галвестона или Форт-Линкольна заранее брать необязательно, там небольшие самолеты в режиме воздушной маршрутки функционируют – вылет чуть ли не каждый час.
Как-то вот дискомфортно я себя ощущаю. Не в плане «съел не то», а скорее некое беспокойство. Причем довольно быстро нарастающее. Хм… с чего бы это? Что-то пропустил, а интуиция пытается помочь?
В машине чувство опасности не проходит, даже усиливается. Почему? Роджер! Ведет себя как-то не так. Не нервно, а скорее, наоборот, нарочито вальяжно. Поведение Хесуса я оценить не могу, прямо у него за спиной сижу. Или это у меня паранойя разыгралась?
Поворачиваем с Лазарева на Четырнадцатую авеню – грязноватую, застроенную в основном складами и дешевым жильем улицу, ведущую на юг. Маршруты Хесус регулярно меняет, так что пока ничего необычного не происходит. На Четырнадцатой пробок мало, все логично.
Наш водитель подал голос:
– Там дальше трубы перекладывают, через промзону на Сандерс-стрит выскочим.
Хм… а какого в таком случае ты вообще сюда поперся? Ехал бы по Александра Второго до упора, а там три дороги на юг, выбирай не хочу. И вообще, раньше за Хесусом привычки озвучивать маршрут не водилось. Что-то мне все это не нравится…
Наш «Сабурбан» на приличной скорости вошел в поворот, меня по инерции прижимает к двери слева. Левой рукой хватаюсь за спинку водительского кресла, правая идет вниз, к кольту. Через узкий промежуток слева вижу впереди высокие металлические ворота. Закрытые! Тупик!
Правой рукой выдергиваю пистолет из кобуры, машина резко тормозит, меня кидает было вперед, но упертая в спинку кресла левая позволяет сохранить равновесие. Роджер резко поворачивается ко мне, в руке пистолет, но ему надо развернуться, а мне – только поднять оружие, так что я успеваю первым. Глаза американца при виде направленного в лицо ствола удивленно расширяются…
Банг!
Грохот выстрела в замкнутом пространстве салона бьет по ушам, на месте правого глаза Роджера появляется дыра, а на стекло позади него выплескиваются красно-серо-розовые сгустки. Не теряя ни секунды, упираю ствол в подголовник кресла Хесуса, пониже его выглядывающей макушки.
Банг!
На этот раз прозвучало глуше, но один хрен громко. Все лобовое заляпано, в салоне непереносимо воняет порохом и мозгами. Да, мозг, если его выбить, очень воняет почему-то.
Выскакиваю из «Сабурбана», падаю на колено, ствол в сторону дороги. По идее сейчас должен…
Белый «Ленд Крузер» с затонированными наглухо стеклами резко, но без всяких киношных красивостей в виде горящих шин, тормозит у въезда в тупик.
Банг! Банг! Банг! Банг!
Окна передней и задней пассажирских дверей проваливаются внутрь под ударами тяжелых пуль сорок пятого калибра, мелькают чьи-то перекошенные физиономии, у одной из которых не хватает нижней челюсти, но водитель «крузака» уже давит на газ, и джип с визгом срывается с места.
Меняю магазин. Подавив инстинктивное желание немедленно бежать, оглядываюсь по сторонам. Ага, тупик не глухой – вперед-влево идет узкий проезд, перекрытый запертым на висячий замок шлагбаумом. Подбегаю поближе – в дальнем конце проезда, метров через сто, такой же шлагбаум, за которым видна улица – вот машина промелькнула. Ну да, все правильно – Сандрес-стрит там.
Собирать гильзы нет времени, да и особого смысла – магазины я снаряжал в перчатках, спасибо Ичасо за напоминание, а в самой машине моих отпечатков так и так полно. Быстро осмотреть себя… несколько капель попало, но ничего страшного – одежда достаточно темная, сейчас подсохнет, ничего видно не будет. А вот как следует провести ладонью по лицу – обязательно. На лице кровь отлично заметна, а сам не всегда почувствуешь. Будете кого-то валить в упор – не забудьте, важный момент. Все, хорош думать, надо трясти… э-э… бежать в смысле.
В конце проезда, перед выходом на улицу, перехожу с галопа на шаг. Ни к чему лишнее внимание к себе привлекать. Так, отдышаться чуть… убирать или нет пистолет? С одной стороны, человек с оружием в руках внимание к себе однозначно привлечет. С другой – а что, если ребята в белом «крузаке» хорошо знакомы с местностью, предугадали мои перемещения и сейчас ждут не дождутся, когда я покажусь? Ладно, убирать пока не буду, просто опущу, вот так вот, чтобы в глаза не бросалось. И аккуратно так, бочком, выгляну…
Вроде бы все нормально. Забор складской зоны с моей стороны, пара унылого вида четырехэтажек – с другой, а там дальше опять заборы какие-то. Машин немного, пешеходов поблизости нет вообще. О, такси! Обычное, не тримобиль, а какой-то американский седан. Ну оно и к лучшему – разглядеть меня внутри будет трудновато. Не думаю, что подстава – так быстро организовать никто бы не смог. Убрав кольт в кобуру, решительно шагаю к обочине и взмахиваю рукой. Такси прижимается к обочине. За рулем типичный уроженец Анд, с гордым орлиным профилем, прямыми темными волосами и лишними килограммами этак тридцатью живого веса.
– Куда ехать, сэр?
Пытаюсь, в меру сил, изобразить американский акцент:
– Аэропорт.
– Конечно, садитесь.
Вообще, конечно, торговаться принято до посадки, но, учитывая обстоятельства, это было бы явным перебором. Так что я быстро сажусь на заднее сиденье и захлопываю за собой дверь. Такси трогается с места.
– Сколько?
– Пятнадцать экю, сэр, как обычно.
– Ты что, шутишь, что ли? Десятка, или останавливай, я другого найду.
Водила энергично машет головой:
– Десять – это очень мало, сэр! Давайте хотя бы двенадцать!
– О’кей.
Не то чтобы мне было так уж жалко трех экю, но человек, не торгующийся с таксистом, вызывает в Нью-Рино недоумение.
Ладно, до аэропорта отсюда ехать минут двадцать, успею подумать о делах наших скорбных. Какого хрена произошло? Первое, что приходит в голову – «читинские» выяснили, кто меня охраняет, вышли на контакт с Роджером и Хесусом и просто-напросто им заплатили. Тормозят в тупике, берут «объект» на мушку, урки подлетают, выдергивают меня из машины, закидывают в свою и увозят. Изящно и элегантно, никакой стрельбы, я просто тихо исчезаю, а потом опустошается мой банковский счет. Но кое-что меня смущает… как-то очень уж бестолково мои телохранители действовали. Впервые у них такое, перенервничали? Ну, возможно, возможно…
Обжигает внезапная мысль – а вдруг я все понял совершенно неправильно? Шлагбаумы в начале и конце проезда были совсем новенькими, свежеокрашенными, замки на них тоже новые и блестящие, даже цемент у основания не успел потемнеть. Что, если охранники заметили слежку в лице белого «крузака», меня нервировать не стали, Хесус решил оторваться через проулок. Город они знают, но если заграждения установили недавно, это вполне могло оказаться для них сюрпризом. Неожиданно влетели в тупик, сзади преследователи, Роджер достал пистолет, повернулся ко мне, дабы ввести в курс дела…
А я их обоих завалил на месте. Возможно? Хм… возможно. Блин, неудобно как-то получается, если так.
Спираль мыслей тем временем продолжает раскручиваться, и на ум приходит совсем уж неприятная догадка. Паша, на нашей последней встрече, сказал, что они тоже будут за мной присматривать. Что, если именно этот «присмотр» мои телохранители и заметили? Возможно, Хесус подал Роджеру какой-то условный знак, потому американец и напрягся. Решили оторваться от слежки, свернули… ну а дальше все, как я уже представлял. С тем только исключением, что в этом случае, получается, я расстрелял машину не с блатными, а с новоросскими оперативниками. Да, совсем уж хреновый какой-то вариант выходит.
Вспоминаю мелькнувшее в разбитом окне лицо. Нижнюю челюсть если и не снесло к чертовой матери, то как минимум сильно повредило. Хотя мне тогда показалось, что оторвало с концами. Короче, изуродовало точно чувака. И это я еще не знаю, в кого остальные пули попали. Какие бы у них планы на меня ни были, сомневаюсь, что такое простят.
Усилием воли подавляю желание поторопить водителя. Улицы достаточно свободны, для вечернего часа пик еще рано, такси едет быстро. Минут через семь-восемь будем в аэропорту.
Ладно, зря себя накручивать не имеет смысла, что случилось – то случилось. В конце концов, вариант с «читинскими» и подкупом телохранителей мне по-прежнему кажется наиболее вероятным.
Блин, хреново, что все длинноствольное оружие осталось в гостинице, включая винтовку. Ее особенно жалко. Можно, конечно, потом попробовать от администрации дистанционно добиться, чтобы куда-то выслали, но… с учетом оставшихся в «Сабурбане» двух трупов и моей однозначной к ним привязки – не уверен, насколько это разумная идея. Свободная территория Невада и Аризона – единственный анклав на Севере, не входящий в новоземельский Интерпол, по обоюдному нежеланию сторон, так сказать. Причины очевидны. Но тем не менее уверен, какое-то взаимодействие имеет место быть. Так что надо до отплытия куда-то зашкериться и не отсвечивать. Правда, как раз при отплытии-то меня наверняка и будут подлавливать, если кому-то такая мысль в голову придет. Ладно, там что-нибудь придумаю, пока что надо умудриться из Нью-Рино свалить.
Сообразят ли они сразу рвануть в аэропорт? Хм… во-первых, смотря кто «они». Если в «Ленд Крузере» были дружки Клима – сомневаюсь. А вот если кто-то из коллег Павла – вполне возможно. Но в любом случае «им», кем бы они ни были, сначала надо будет позаботиться о раненом. Сомневаюсь, что его повезут в обычный госпиталь. Хотя… черт его знает. Не настолько я знаком со здешними порядками. Не думаю, что у разведки Новороссии в Нью-Рино такой уж большой запас оперативников, да и какое-то время на реакцию все равно потребуется. Надеюсь, успею…
Все, аэропорт! Расплатившись с таксистом, быстрым шагом иду к табло вылетов. Здесь все цивильно, никаких черной доски и мела, как в Мандела-Сити, или наборных пластиковых букв, как в Кейпе, – современное электронное табло, не хуже, чем в старом мире. Так, что у нас тут…
Сейчас шестнадцать ноль три. Через семь минут летит борт в Форт-Линкольн, но, думаю, на него я уже никак не успею. В половину – рейс до Ситьо-де-ла-Луз, с промежуточной посадкой в Фиделе. Не, не надо мне туда. Ага, потом без пятнадцати вылет в Алабама-Сити, а затем следующий, аж семнадцать двадцать, в Милан. Не, это уже поздновато будет, не хочу я здесь столько времени торчать. Понятно, что аэропорт – территория Семьи Витали, и просто так отсюда никого не заберешь. Но, с другой стороны, для тех же Витали я – никто и звать меня никак, посему не стоит излишне рассчитывать на их гостеприимство. Они, в конце концов, Пуштунва́ли не соблюдают. После рейса на Милан вылеты вообще идут один за другим, через каждые десять минут, но, увы, я так долго ждать не могу. Так что посмотрим, как там жизнь в Алабама-Сити.
Оглядевшись по сторонам, быстро нахожу билетные кассы. Разделения по авиакомпаниям нет, как я понимаю, все билеты продаются в одном месте. Встаю в крайнюю кассу слева, передо мной всего одна пара, довольно пожилые… э-э… французы, что ли? Похоже, по акценту, хотя точно и не уверен.
Невысокая сухощавая старушка с подкрашенными в черный цвет волосами долго и нудно что-то выясняет у кассирши. Блин, да давай же ты быстрее, идиотка! Какая тебе, на хрен, разница, что там за самолет?! С крыльями, дура! В другую кассу, что ли, встать?
Чертова бабка начинает было рассказывать, как их трясло над Меридианным хребтом по пути сюда, и моя рука сама собой дергается к пистолету. Как назло, в других кассах народу прибавилось, сейчас нигде меньше трех человек не стоит. Сука старая, да давай же ты быстрее!!!
К счастью, спутник болтливой твари, дородный красномордый мужик с венчиком седых волос вокруг обширной лысины, поймал мой крайне недобрый взгляд и поторопил свою излишне разговорчивую половинку. Мол, дорогая, давай быстрее, а то мы молодого человека задерживаем. Бабка расплатилась, получила на руки два билета и начала было втирать мне что-то о все том же полете (начала-то с извинения, но ее тут же понесло). Я, впрочем, максимально деликатно (не из вежливости, а просто не хочется терять время на скандал, да и вообще внимание к себе привлекать) протиснулся мимо нее к окошку.
– Добрый день, сэр, куда вы хотите лететь?
Симпатичная молодая брюнетка в какой-то форменке с деловым видом занесла пальцы над клавиатурой.
– Здравствуйте. В Алабама-Сити бы мне, на шестнадцать сорок пять.
Брюнетка, даже не заходя в программу, изобразила на хорошенькой мордашке сожаление:
– К сожалению, сэр, все билеты на рейс уже проданы. Следующий рейс в Алабама-Сити будет завтра, в то же время. Оформлять вам билет?
– Э-э… нет, спасибо. Тогда, возможно, еще на пару дней задержусь в городе.
– Конечно, сэр. Приятного отдыха!
Гадство! Отхожу в сторонку, напустив на себя задумчивый вид. Понятно, что надо брать билет в столицу латиносов (если он есть, билет этот), но не в той же самой кассе ведь, правильно? Правильно, конечно, это риторический вопрос был. Человек, кричащий: «Дайте мне билет на ближайший рейс, пофиг куда!» – привлекает внимание, а мне это ни к чему. Дождавшись, пока у другой кассы не останется всего один человек, изображаю, что принял внезапное решение, и встаю туда.
И тут тоже брюнетка. Но первая симпатичнее была, хотя и эта ничего. Блин, хрень всякая в голову лезет. Надо собраться.
– Добрый день, сэр, куда вы хотите лететь?
– Добрый день. В Ситьо-де-ла-Луз есть билеты, на ближайший рейс?
Пальцы с длинными, ярко и разноцветно накрашенными ногтями порхают по клавиатуре.
Клац-клац-клац.
– Да, сэр, но остался всего один билет.
– Прекрасно, мне один и нужен. Давайте.
Клац-клац-клац.
– У вас есть багаж?
– Нет.
Клац-клац-клац.
– С вас двести семьдесят девять экю, сэр.
Протягиваю купюры в окно.
Клац.
Принтер, стоящий на столе слева от монитора, с гудением выплевывает билет. Надо же, как хорошо, даже ID не спросили. Впрочем, скорее всего, при посадке еще проверят.
Девушка протянула мне прямоугольный кусочек плотной бумаги:
– Ваш билет, сэр. Выход на посадку номер три. Поторопитесь, пожалуйста, посадка заканчивается через пять минут. Приятного полета, и ждем вас снова в Нью-Рино!
– Спасибо!
Нет уж, хрен я еще когда здесь появлюсь. Вот не лежала же с самого начала душа к поездке сюда, как чувствовал. Да где, блин, этот «выход номер три»?!
Ага, вон там, судя по указателю. Так, спокойствие. Все идет нормально. Беззаботно-расслабленный вид, и быстрым шагом – к стойке контроля. Быстрый шаг – это же нормально, раз до вылета десять минут осталось?
Пограничник в темно-оливковой форме жестом предложил провести ID по сканеру. Чувствую, как по спине сбегает струйка пота. Та-а-ак…
Сканер издал тихий мелодичный писк. Это нормально или как?
Страж границы с дежурным дружелюбием кивнул и, опять же жестом, показал на коридор. Иди, мол.
Двадцать шагов по неширокому проходу, и вот он, последний рубеж – двое сотрудников аэропорта (или авиакомпании, не знаю, как уж у них тут принято) перед выходом на взлетное поле.
– Добрый день, сэр! Можно ваш билет?
– Пожалуйста.
Молодой кудрявый парень бросает беглый взгляд на билет:
– Спасибо! Проходите, самолет прямо и справа.
Хм… на электронное табло и мрамор в холле у них деньги нашлись, а на посадочные рукава – нет? Дешевки.
Второй парень, еще моложе первого, услужливо распахивает двери и выпускает меня на раскаленное солнцем взлетное поле. Уф, как жаром-то от бетона веет… Тут десять минут простоишь – испечешься, как картошка в золе. Но мне стоять и испекаться некогда, мне в самолет нужно. А вот и он, кстати. Кажется, такой же DHC-8, как и тот, на котором я из Кейптауна летел. Только тот был белый, с красно-синим хвостом, а этот как попугай раскрашен – желто-сине-красно-зеленый. А может, похож просто, я в самолетах не особо разбираюсь.
Место, разумеется, оказывается в самом хвосте, чего я не люблю. Ладно, главное, что не у туалета – он тут в носу. Сосед у окна – пожилой латинос умеренно индейского вида – вежливо поздоровался и прикрыл глаза.
Мысленно подгоняю экипаж. Ну же, ну же, взлетайте быстрее!
Корпус затрясся в мелкой нудной вибрации, и мы стронулись с места. В голове мелькают картинки, как Марат Феликсович и Клим вместе забегают в аэропорт с территориальным ордером на мой арест. Мать вашу, да взлетайте же вы уже!
Нос нашего воздушного корабля задрался вверх, и где-то в животе появилось то знакомое, но от этого не менее неприятное чувство, которое всегда возникает при взлете. Впрочем, сегодня оно для меня приятнее всего на свете. Ушел.