Экватор, территориальные воды Конго, борт дизель-электрохода «Бремен»

Морская вода, теплая и соленая, оказалась на вкус не такой уж и противной, как я себе представлял. Не пиво, конечно, но от одной кружки не помру. Все, допил! С трудом удерживаюсь от того, чтобы поморщиться.

Собравшаяся на палубе толпа отметила мой подвиг бурными аплодисментами и переключила внимание на следующую жертву, а я, пользуясь резко понизившимся интересом к своей персоне, с благодарностью выхватил из рук Игоря стопку водки.

Фуф! Хорошо…

Теперь я бывалый морской волк, пересекавший экватор, хе-хе. Чем, между прочим, на Новой Земле может похвастаться далеко не каждый моряк. Во всяком случае, среди десяти человек экипажа «Бремена» таковых не нашлось. Ну оно и понятно – крайней южной точкой коммерческого судоходства является расположенный на сотню километров выше экватора Пуэнт-Руж, да и он объемом трафика не поражает, прямо скажем. Южнее же ходят либо исследователи Ордена, либо, раз в пару месяцев, орденский же переселенческий транспорт в Фолькстаат.

Глеб, осушивший свою кружку первым из пассажиров, присоединился к нашей маленькой компании, за ним и Саня Фролов. С сегодняшнего утра, когда я поднялся на борт, времени поговорить толком и не было, все готовились к празднику.

– Че, живой?

– Ага. Ты же первым пил, если что – первым и это… того.

– Ну да, ну да… что там у тебя за фигня в Нью-Рино случилась? Ко мне и там полиция приходила, о тебе спрашивала, и в Порт-Дели тобой интересовались…

Мысленно ставлю себе жирный-жирный плюс и глажу по голове. Экий я молодец, а?! Все правильно рассчитал и оставил всех с носом. Так, а вот в Нью-Галвестоне, выходит, ментов не подключали… значит, вальнуть планировали, скорее всего.

– Да в Рино с блатными сцепился в кабаке, с этого все и началось. «Читинские»; не знаю, слышал ты про таких…

Рассказываю малость отредактированную версию происшедших событий, не обремененную излишними деталями, типа Марата Феликсовича и его коллег. Глеб с Игорем о забайкальских отморозках не слышали, а вот Саня подтвердил – да, есть такие, и репутация у них весьма неприятная, даже для Нью-Рино.

– …вот, ну и там уже тусовался, вас ждал. Заодно, кстати, с местными насчет леса перетер – если что, можно будет брать.

Глеб пригладил бороду:

– Ясно… ну, бывает, да. В Нью-Рино особенно. На Юге они тебя не достанут, думаю.

Да вот я тоже на это надеюсь. Хотя, конечно, по сторонам поглядывать все равно нужно. Лучше быть живым параноиком, чем неживым… э-э… непараноиком. Коряво как-то получилось, согласен, но мысль-то понятна?

– А как у вас с этими двумя прошло? Ну, «агитаторы» которые?

Саня подключился к разговору:

– Да без проблем вообще. Эти клоуны попробовали дернуться, так я одному перемкнул в голову, живо успокоились. Собрали манатки и свалили на хрен.

Ишь, резвый какой… ну-ну.

Игорь с хмурым видом потеребил леер:

– Не факт, что их только двое было. У меня пара надежных людей среди рабочих есть, с кем в экспедиции ходил. Говорят, есть там один мутный тип, разговоры ведет… всякие.

– «Всякие» – это какие?

– Ну… всякие. Ничего такого, до чего мы могли бы докопаться и ссадить его в Порт-Дели. За жизнь в основном, но все с таким подтекстом, что надо рабочим людям держаться вместе и бороться за свои права типа. Каждая отдельная фраза вроде как и ничего, я сам чуть ли не готов подписаться, но все вместе получается… нехорошо.

– И где этот «борец за справедливость»? Кстати, вы под рабочих-то решили отдельный борт не выделять, я смотрю; раскидали по всем?

Глеб кивнул:

– Да, решили – так лучше будет. Больше сотни одиноких вооруженных мужиков на одном корабле – нездоровая среда, всякая хрень им в голову может взбрести. Треть тут, на «Бремене», вроде как под нашим присмотром, а остальных равномерно по кораблям распределили. И этот урод тоже здесь.

– Так а что ж его в Порт-Дели не высадили-то? Не нравится нам и не нравится: вполне достаточная причина. Деньги на билет до Нью-Галвестона в зубы – и пинком под зад.

Все трое тяжело вздохнули, после чего Игорь выразил общую мысль:

– Да мы-то так и предлагали, но остальные не согласились. Типа плохо повлияет на моральный климат, народ начнет нас самодурами считать, потом может боком выйти.

– Ага. А когда этот дятел людей взбаламутит, и они нас, с нашими «правами пайщиков», на три буквы пошлют, тогда боком не выйдет?

– Не по адресу наезжаешь. Я это понимаю и Глеб с Саней тоже. Но остальные не согласны. Так что пока будем за ним приглядывать. Надеюсь, даст повод, тогда ссадим его у буров.

Даст он вам повод, размечтались. Когда даст, тогда поздно будет. Начнется кипение разума возмущенного, а там и «до основанья» недалеко. Ладно, будем посмотреть.

На подходе к проливу Папуа, борт дизель-электрохода «Бремен»

– Ну вы даете…

Глеб недоуменно нахмурился:

– А что не так? Хороший флаг, красивый. И правильные вещи символизирует.

Задумчиво смотрю на красное полотнище с белым коловратом. Красиво-то оно красиво, базару нет, но головой-то тоже думать надо иногда. Бородач тем временем развивает мысль:

– …фишка в том, что красный цвет для нас работает. Большевики же не зря его выбрали.

– Да уж, офигительно сработало, ничего не скажешь…

Глеб с раздражением отмахнулся:

– Блин, да никто бы им не дал семидесяти лет у власти. Но продержались же! В том числе потому, что с символами умели работать! Понимаешь, есть вещи, которые работают, и есть, которые нет. Вот первые надо брать и использовать, а вторые надо пинком и на мусорку.

Как маленький, е-мое. Вроде ж мир повидал, пожил среди разных людей, а все туда же…

– Глеб, а как ты думаешь, у Ордена какие ассоциации возникнут от такого флага? Особенно с учетом их последних кадровых сдвигов? И вообще, у всех на Севере?

Лицо здоровяка приняло знакомое упрямое выражение:

– Ничего, побухтят и привыкнут. А правильный флаг останется.

Э-хе-хех… и хоть кол на голове теши. Чувствую, это он всех остальных на голосовании и убедил такой вариант поддержать.

– Они не просто «побухтят», они будут по-другому относиться. А мы сейчас уязвимы по максимуму. И на хрена самим себе на пустом месте создавать проблемы? Нельзя было «триколор» или «имперку» утвердить? Потом, как окрепнем, поменяли бы.

Лицо Глеба приняло страдальческое выражение. Мол, ну что ж ты глупый-то такой, очевидных вещей не понимаешь… Впрочем, и у меня самого сейчас такое же, наверное.

– Да лабуда это всё, что «триколор», что «имперка». Ты пойми – правильные символы – это очень важно! Тут с самого начала нужно делать не «как придется», а как нужно. И дальше уже намного легче все пойдет…

– Ага. Офигенно легче оно пойдет, когда Орден нам весной пару-тройку тысяч каких-нибудь тамилов или вьетнамцев отправит. Так, на всякий случай, чтоб мы тут в Четвертый рейх не заигрались.

– Не отправит…

– Это они тебе письменно пообещали и заверили у нотариуса или как? Блин, ну нравится тебе так красный цвет – не вопрос, но хоть без коловрата-то можно было обойтись? Сделали бы на красном фоне синюю полоску посередине, типа Аустралис символизирует, звездочек каких-нибудь налепили… тринадцать, по числу пайщиков, ага. И нормально. А коловрат, если уж совсем приспичило, на городской флаг Новгорода можно присобачить.

Глава нашей будущей колонии помотал головой:

– Решение принято, переигрывать поздно. Менять флаг, еще даже не доплыв до места, будет глупо. Да и ни к чему, я считаю.

Э-хе-хех… а хрен с вами. Не говорите потом, что я не предупреждал. Довольно сухо попрощавшись с Глебом, выхожу на палубу, остыть. В переносном смысле, разумеется, – мы же недавно экватор прошли, на палубе жуткая парилка.

То крепнущий, то стихающий ветер особого облегчения не приносит. Хорошо, по крайней мере, что солнце не сильно печет. Его, собственно, почти и не видно в плотной дымке, повисшей над морем; так, размытое светлое пятно на сером фоне.

На палубе почти никого, все сидят внутри, под кондиционерами. Ну а я кондеры не люблю, так что тут постою. Уловив краем глаза движение, оборачиваюсь. Ага, кто-то из экипажа, по форменным шортам и майке видно. «Бремен» приписан к Нойехафену, экипаж соответственно немецкий, и определенный орднунг поддерживается. Без фанатизма, впрочем, – постираться бы мужику явно не помешало, как и всему судну – провести большую приборку.

Делать особо нечего, так что решаю его немного порасспросить, на предмет что да как. Моряк косится на подходящего пассажира (в моем лице) без особого энтузиазма, но и спасаться бегством не пытается. Видимо, праздные любопытствующие его пока что не так сильно достали. Ну, еще и трети плавания не прошло, наверстаем, хе-хе.

– Здорово!

– Здорово… – Мужик меланхолично кивает, выпуская клуб табачного дыма. Типичная немецкая физиономия, узкая и словно вырубленная топором, голубые глаза сонно прищурены на фоне обгоревшей до красноты кожи.

– Не подскажешь, пролив когда будем проходить?

– Так уже и проходим. – Он кивает на дымку, сгущающуюся в паре сотен метров от борта до совершенно непроницаемой взглядом консистенции.

– Блин… островов, значит, не увидим?

Немец мотает головой:

– Не-а. Да даже если бы не дымка, мы близко-то подходить бы все равно не стали. Здесь опасные воды и почти не изученные. Так что, кроме зеленой полоски на горизонте, ничего бы ты не увидел.

– Ясно…

Ну да и хрен с ними в общем-то. Успею еще на проплывающие мимо берега насмотреться.

– Да и вообще… – немец пожал плечами, – хреновая у этих островов репутация.

– А что так?

– Говорят, людоеды там живут.

– Данунах?

– Ага.

По безразличному лицу собеседника непонятно, травит ли он морские байки, или говорит серьезно.

– И кого они там едят? Сюда же никто почти не ходит.

Очередное пожатие плечами:

– Друг друга, наверное. Да и пытались к ним торговцы ходить, там камешки на островах есть, говорят. Но потом перестали, уж больно народец поганый живет.

Камни, говоришь? Интересно… но вот почему я об этом не слышал раньше? Про «диких старателей» на Эльдорадо слышал, а вот про острова людоедов как-то нет. С другой стороны, из дагомейцев с конголезцами моряки, как из дерьма пуля, да и всякой чертовщины они боятся. Плыть к островам людоедов – явно не про них. Так что если кто и ходит, то с Севера, скорее всего.

– Алмазы?

Немец покачал головой:

– Не… драгоценные всякие. Я в этом особо не разбираюсь, не знаю, какие именно. Изумруды, наверное, или рубины.

Еще интереснее. Изумруды на Эльдорадо добывают, это точно, да и в верховьях Замбези они есть. Но за такие камни, думаю, всех людоедов быстро на чучела́ пустили бы, тут народ политкорректностью не сильно озабочен. Так что камушки на островах Папуа (именно так они на карте и подписаны, а вовсе не «людоедские»), может, и водятся, но явно какие-то не слишком ценные.

– Хм… а что за народец-то?

Моряк вздохнул:

– Да я откуда знаю? Каких-то гребаных дикарей Орден сюда поселил, за каким-то хреном. Мне не докладывали. Кто говорит, что папуасы, кто – тва какие-то, кто – амазонские индейцы. А может, все вместе, там остров-то не один: три больших и десяток маленьких. Но реально злобные. У меня кореш туда ходил, на «торговце» – у них двоих часовых прямо с палубы украли и сожрали потом. И никто ничего не услышал.

Что-то все это чем дальше, тем больше на морскую байку похоже…

– А как узнали, что сожрали их?

Моряк резким щелчком отправил окурок за борт, проводив его глазами.

– А нашли потом место, где их ели. Яма, в ней кострище. Кишки валяются, кости погрызенные. Голов нет, эти их с собой унесли. А потом стрелять начали, и уж не до поисков стало.

Не, блин, он меня точно разыгрывает.

– Из чего стрелять-то? Луки? Духовые трубки?

Немец посмотрел на меня, как на полного кретина:

– Какие, на хрен, духовые трубки? Из калашей, ясное дело.

Хм…

– Получается, кто-то с ними все-таки торгует? Иначе откуда бы у них калаши взялись?

– Да хрен их знает. Может, кто-то и торгует.

Беседа морячку явно надоела, так что он попрощался коротким кивком и свалил куда-то внутрь, в кондиционированную прохладу. А я остался на палубе, всматриваясь в клубящуюся вокруг дымку и представляя себе крадущиеся сквозь нее лодки, полные маленьких, татуированных с ног до головы смуглых человечков с подпиленными зубами и калашами в руках.

Территориальные воды Фолькстаата, близ Претории, борт дизель-электрохода «Бремен»

Жаль, далековато от берега, километра два где-то. Даже в бинокль не особо разглядишь. Ну в мой, по крайней мере. Он же полевой, а не морской, максимальное увеличение – шесть раз. Ну ладно, зато очень компактный.

А ничего так Претория выглядит, весьма даже симпатично. Аккуратные белые домики за линией прибоя, посреди зеленой саванны, белая же церквушка, а вдали, из-за горизонта, встают серо-синие громады Драконовых гор. Домиков, правда, что-то очень уж немного, всего с полсотни. Учитывая, что перед нами столица анклава, занимающего больше тысячи километров побережья… хотя не будем забывать – население у Фолькстаата невелико, мягко говоря. Три или четыре тысячи человек вроде как. Точно никто не знает, да никому это особо и не интересно, если честно. Для жителей Севера бурский анклав – это что-то типа Чили или Новой Зеландии для европейцев конца XIX века. Где-то оно есть, судя по картам, но практический выхлоп от этого факта равен нулю.

Катер буров, лихо прыгая на крутых волнах, подошел к борту «Бремена» метров на пять. За открыто расположенным штурвалом, то и дело заливаемым потоками брызг, торчит весьма колоритная личность – громадный, двухметрового роста мужик с внушительной, соломенного цвета бородой и в широкополой соломенной же шляпе. Явно домотканые рубаха и штаны, широкий кожаный ремень с тяжелой пряжкой и, для завершения картины, два револьвера на поясе и хаудах, рукоять которого выглядывает у бура из-за плеча. Смотришь на него и начинаешь даже немножко сочувствовать англичанам, которые с такими ребятами в свое время воевали в Южной Африке. Шутка, хе-хе. Нет у меня к англичанам сочувствия.

А вот интересно все-таки: зачем ему хаудах в море? Причем у двух помощников – молодых, лет по пятнадцать, но тоже очень крупных пацанов – в наличии такие же монструозные стволы. Похоже, местная литоральная фауна кротостью нрава не отличается.

Стрела грузового крана вынесла за борт плотно упакованный в пластик груз, молодые буры ловко подхватили на лету мешок с долгожданными медикаментами (что-то им там срочно понадобилось, и груз, получив согласие Глеба выступить в роли почтальона, самолетом перекинули из Кейптауна в Порт-Дели), ломкими басками прокричали что-то благодарственное, и катер отошел от борта «Бремена». Старший бур все это время упорно делал вид, что никакого судна рядом вообще нет, и он просто вышел на морскую прогулку. Ну я же говорил, буры – они такие… на своей волне во всех смыслах.

Перевожу взгляд на группу опершихся на леер зевак. Если конкретнее – на ничем особо не примечательного шатена лет тридцати с копейками. Сергей Андреев его зовут, разнорабочий из Нью-Рино. По крайней мере, так он представился при зачислении в будущие колонисты, и, скорее всего, это даже правда. Ну в части ФИО как минимум, ID-то у него проверяли. А вот кем он еще является – вопрос. Будь на то моя воля, я бы с этим «вопросом» не разбирался, а отправил его к бурам, вслед за мешком с лекарствами. Но мужик не дурак, видимо, засек наличие интереса к себе, и градус «проповедей» резко понизил, так что решение о его высадке так и не было принято. Имхо – это ошибка, которая нам еще аукнется, ну да черт с ним. Не думаю, что он в одиночку сможет организовать серьезные неприятности. Да и в любом случае у меня в Ладоге его не будет, так что пусть у пайщиков в более теплых краях голова болит.

Вообще, если немножко удариться в паранойю, он вполне может представлять не братьев Ичасо по неразуму, а сослуживцев Марата Феликсовича. Глупо было бы думать, что попыткой вербовки меня их интерес к нашему предприятию и ограничится. Э-хе-хех. «И нет нам по-ко-я…»

Южнее мыса Каап-Крюгер, борт дизель-электрохода «Бремен»

Интересно, как резко меняется природа. Чуть больше трех часов прошло, как мы миновали крохотную, всего три дома, бурскую деревушку на мысе Каап-Крюгер, где проходит южная граница Фолькстаата. Отрог Драконовых гор там спускается прямо в море, образуя красивейший, покрытый буйной зеленью утес. Молодцы африканеры, хорошую землю себе отхватили.

Так вот, я отвлекся – всего полсотни километров к югу, а от цветущей саванны остались лишь узкие и все более редкие полоски зелени вдоль сбегающих с далеких гор ручьев. Да и сами горы из серо-сине-зеленых постепенно становятся желто-серо-коричневыми. И температура воздуха заметно упала. Еще не холодно: сейчас, в летний полдень, солнце прогревает воздух градусов до двадцати пяти; но я-то помню, что утром термометр переваливал за тридцатник.

Все дело в холодном течении, идущем с юга. У Каап-Крюгера оно поворачивает на восток, вдаль от берега, так что земли выше мыса наслаждаются теплом и дождями, а ниже – прохладой и сухостью. Ну или страдают от них, это уж как посмотреть. А что это там…

Навожу бинокль на проплывающий в километре берег. Ага, буры уже и сюда добрались. По степи медленно бредет стадо овец голов в… э-э… сто пятьдесят или двести, наверное. Или больше. Вокруг стада бегает с полдюжины громадных кудлатых псин, а чуть позади степенно шагают две лошади с седоками в широкополых шляпах. Седоки, кстати, нас принципиально игнорируют, что смотрится довольно глупо, имхо. Ну не может двум пастухам в безлюдной степи быть неинтересен проплывающий мимо караван из более чем десятка судов. Особенно с учетом того, что здесь вообще далеко не каждый год кто-то появляется в море. Своеобразные нам достались соседи, ничего не скажешь. Впрочем, «соседи» довольно условные. Судя по картам Ордена, еще часов через восемь начнется уже реальная пустыня, и закончится она только за тысячу километров до устья Аустралиса. Которое, кстати, правильнее было бы называть дельтой вообще-то. Через пустыню без крайней на то необходимости никто не полезет, так что ни нас, ни Фолькстаат соседство особо напрягать не должно. Хотя черт их разберет, этих буров, что у них на уме. Может, они уже весь Дальний Юг своей собственностью считали, а тут мы появились. Ну, жизнь полна огорчений, что тут скажешь.

Конечно, пустыня – это на берегу, а вот что там за горами… По расчетам климатологов-любителей, вроде как получаются саванна и редколесье, плавно переходящие в степи, но это все теория. Беспилотники с орденских кораблей так далеко не дотягивались. Буры, уверен, знают, не могли они не обследовать окрестные земли, но делиться своими знаниями не спешат, и тут их можно понять. Исследуешь вот так, откроешь новые территории, все расскажешь, а тут невесть кто набежит и поселится на готовеньком. Типа нас, хе-хе.

Посмотрев направо, нахожу взглядом «Кейп-Код» – грузопассажирский теплоход вроде нашего «Бремена», но с портом приписки Форт-Рейган. На нем идет все мое барахло, а также нефтеперегонный мини-завод, плюс семьи, планирующие поселиться в Ладоге, и все их имущество. Ну не все – скот плывет отдельно, но остальная часть. А, чуть не забыл – рабочие мои тоже там. По идее, конечно, стоило бы туда перейти, познакомиться с народом пообстоятельнее… нет, мы в Порто-Франко уже общались, разумеется, но так, мельком…

Не, сегодня лень, завтра перейду. Да и мутит меня от качки, хоть и не очень сильно. Не хочется никуда переться.

Услышав детские крики и визг, поворачиваюсь налево. На баке компания детворы лет восьми-двенадцати играет в… э-э… кажется, правильно это называется «салочки». Хотя в бытность мою в их возрасте у нас это называлось «в сифу». Молодежь чуть постарше с важными, преисполненными осознания собственной взрослости лицами обсуждает что-то в стороне, презрительно поглядывая на расшалившихся «детей». Те же, кто к игре не допущен по причине малолетства, толпятся у лееров, завистливо комментируя происходящее. Чувствую, как из-под душевной чешуи пробивается что-то теплое и даже, не сочтите за размазню, нежное. Наши же дети, русские. Будущее нашего народа. Осталось дать им возможность такими же русскими и вырасти. Ну с этим мы справимся, я думаю.

Северо-восточнее дельты Аустралиса, борт дизель-электрохода «Кейп-Код»

– Не жарко что-то ни фига.

Дима несколько театрально поежился и застегнул ветровку под самое горло.

– Да ладно! Тебе-то после Ухты курорт должен быть, не?

Бывший житель Коми ухмыльнулся во всю ширину небритой морды лица.

– Курорт – это когда работать не надо, я его себе в любом климате могу устроить. Главное, чтоб не часто, а то сопьюсь на фиг. Но, блин, реально прохладно что-то, хоть вшивник поддевай.

Не поспоришь. Дело даже не столько в температуре воздуха, тут как-никак начало лета, да и солнышко пригревает, градусов пятнадцать будет. Но вот ветер… сильный, постоянный, не прекращающийся ни на секунду юго-западный ветер пронизывает одежду насквозь и выдувает из нее любое тепло. Ну, вернее, обычную одежду пронизывает – я вот не поскупился, еще в Нью-Рино взял три комплекта разной одежки от «Норроны». Влетело в копеечку, конечно, импорт же, зато сейчас стою на палубе во вроде как легкой курточке и штанах, и хоть бы хны.

– Не передумал в Ладоге оставаться?

Дима помотал головой:

– Не-а. Земли много, народу мало, от начальства далеко, рыбалка, охота… на фига мне те юга сдались?

– Ростов и Новгород – это не юга будут, а севера. Мы ж в другом полушарии. Юга – это у нас.

– А… ну да. Но ты понял.

Киваю. Понял, что ж тут не понять-то. Хочется человеку простора вокруг, и чтоб никто не докучал. Не вопрос, я только «за». И жена у него, Оля, вполне адекватная, как и двое сыновей-подростков. По крайней мере, кто-то в поселке будет не вызывающий особой настороженности. А то, блин, набралось клоунов, хоть первый в Южном полушарии цирк открывай.

Во-первых, Макс с Лилей, она же Лиана. Надеюсь, она при прохождении Ворот такое имечко взяла, а иначе выходит, что это у нее наследственное. Не, так-то они приятные ребята, несмотря на то что из Питера. Лиля еще и красавица, хотя килограммов пять-семь ей набрать бы не помешало, но… Перебор у них по части оригинальности. Вы не подумайте, я насчет религии не заморачиваюсь, да и вообще атеист, собственно говоря. Более того, придерживаюсь теории, что единственные религии, придуманные белыми людьми, – это буддизм и индуизм, а вовсе не… ну вы поняли. Но, как бы там ни было, это все дела минувших тысячелетий, а вот к тем, кто всерьез увлекается «духовными поисками» в наши дни, я отношусь с некоторой… настороженностью, скажем так. Максим же и Лиля – кришнаиты, причем не свежеобращенные, а уже лет пять как. Опять-таки я вовсе не собираюсь их заранее объявлять сумасшедшими, но… черт их знает, чего от них ожидать. У нас вот в четырнадцатом году был один ихний. Мужик как мужик, ну со своими тараканами, но у кого их нет? Спортивный и стрелял хорошо, в разведчики его определили. Воевал нормально, пока как-то раз с выхода не принес обычный такой пластиковый кулек, а в нем три отрезанных головы. Хорошо хоть, что не гражданских, а каких-то невезучих чуваков из двадцать пятой бригады, но как-то после этого желающих вместе с ним в разведку ходить резко убавилось. Я лично тоже не пошел бы, ну его на фиг. Короче, настороженность к этой молодой паре у меня имеет место быть. Опять же не понимаю, какого черта они забыли в холодной и безлюдной степи, а их доводы ясности не добавляют и сводятся к «захотелось». А что еще им потом «захочется»? Вот то-то…

Кто у нас там следующий… два семейства староверов из Терехино. Опять же – не то чтоб я настроен против староверов, но… своеобразный они народ. На буров, кстати, похожи. Конкретно эти – даже внешне. Здоровенные такие, белобрысые мужики с бородищами, два брата Мокеевых. Откуда-то из Красноярского края переселились в прошлом году, но в Терехино не прижились. Говорят, слишком уж там мозг выносят. Ну, причина уважительная, не поспоришь. Жены у них ничем особо не выделяются, кроме рубенсовских форм, да и вообще они не особо общительны с посторонними. У старшего из братьев, Федора, трое детей, у Олега – двое, но скоро будет прибавка, через три месяца. В общем, мужики вроде как нормальные и работящие, но приглядывать за ними надо, на всякий пожарный.

Ну и на закуску – семейство Кокмаджиевых, Толик и Оксана. Тоже те еще… оригиналы. Толик – невысокий, жилистый, круглолицый, со стопроцентно монголоидной внешностью, успел прославиться тем, что нажрался с мужиками, отмечая отплытие, и выпал за борт. Его успели вытащить до того, как какая-нибудь местная фауна позубастей заинтересовалась происходящим, но вот к счастью это или нет – вопрос, знаете ли. Честно говоря, будь моя воля – я бы его не взял, из расовых соображений. Оксана, как мне рассказывали, своего господина и повелителя одним ударом в нокаут отправила, стоило тому оказаться на палубе. Хе-хе, глядя на нее – верю. Эта и насмерть прибить может. Этакий тип «чернобровой статной казачки» из фильма… блин, забыл. Ну вы видели наверняка. «Тихий Дон», что ли… не, не помню. В общем, она Толика на голову выше, килограммов на тридцать тяжелее и на семь (староземных) лет старше, ей под сорок уже. Детей у них пятеро, хотя старший, судя по внешности, от первого брака (или не брака, не собираюсь я в их личную жизнь лезть). Шустрый такой паренек лет шестнадцати, практически взрослый уже.

В общем, весело у нас там будет, чувствую.

– О, смотри! Вон впереди тоже берег уже!

Дима ткнул пальцем в направлении носа. Далеко впереди и правда за серо-синим морем проступила серо-зеленая полоска. Вообще, многовато здесь серого цвета – небо вон тоже серое. Хотя это сейчас, а еще пять минут назад было голубым, и солнце светило так, что глазам больно. И сразу заметно прохладнее стало, кстати. Погода здесь меняется практически мгновенно.

– Ага, это дельта уже, походу. Приплыли.

Как-то двусмысленно прозвучало, хе-хе.

Дельта Аустралиса, Северо-Восточная протока, борт дизель-электрохода «Кейп-Код»

– Мама, мама, смотри, страусы!

Младшая из дочек Оксаны, обхватив одной ручкой крепкую мамину шею, вытянула другую в направлении «страусов». Пять трехметрового роста птиц, и правда напоминающих страусов-тяжелоатлетов, неспешной трусцой сопровождают нас вдоль берега, с интересом косясь на корабль. Нехорошим таким интересом – головами и клювами они больше похожи на кеа, чем на страусов. Не, уважаемые пернатые, я, конечно, природу люблю и все такое, но раззявите клювы на моих овец – перестреляю на фиг. Хотя с такими размерами они не только овец, но и человека запросто сожрут, если зазевается. Или, может, я на них клевещу, и клювы им для выкапывания и разгрызания орехов нужны? Что-то не верится…

С идущего за нами «Сан-Кристобаля» хлопнул выстрел, и один из фороракосов (так, кажется, хищные южноамериканские «страусы» назывались?), выбросив облачко перьев, упал на землю, судорожно хлопая недоразвитыми крыльями и загребая грунт мощными когтями на длинных лапах. Блин, вот что за урод это сделал? Не трогают тебя животинки, и есть ты их не собираешься, на хрена убивать? Ненавижу такое.

Четверка сородичей подстреленного отбежала метров на тридцать и замерла, смешно крутя головами во все стороны. Громкий звук они со смертью товарища явно не связали. Жертва идиота с ружьем тем временем перестала биться и замерла. Трое из стаи рассредоточились полукругом, перекрывая подход к берегу, а четвертый осторожно, бочком подошел к убитому, внимательно его осмотрел и даже пару раз толкнул головой. Убедившись, что «медицина бессильна», отвернулся, после чего все оставшиеся птицы, как по сигналу (впрочем, наверное, без «как», нам не слышно просто) вдруг бросились прочь от берега, на бегу выстраиваясь ромбом и вызывая панический «вертикальный взлет» попадающихся на пути многочисленных пернатых помельче размером. Надо же, совсем не глупые, организация и социальное поведение присутствуют. И бегают быстро, даже очень.

Народ, собравшийся на палубе, загомонил, обсуждая увиденное:

– …отстреливать с машины или приманки отравленные рассыпать…

– …через колючку не пролезут, чего зря патроны жечь?

– …может, и не хищные, че вы заочковали сразу? Сами их съедим всех, ха-ха.

– …мама, а давай птенчика заведем?

Последняя фраза вызвала дружный хохот собравшихся, представивших «птенчика» в доме. Между прочим, не уверен, что смех оправдан.

– Они умные, судя по всему. Наверное, приручить можно.

Мужики недоверчиво хмыкнули, в духе: «Ну-ну, попробуй, а мы посмотрим», – но тут меня неожиданно поддержал Толик:

– Я, может, попробую, попозже. На страусовой ферме работал одно время. К птицам свой подход нужен, это не собака и не конь…

Невысокий калмык у нас считается главным спецом по животноводству, так что народ уважительно призадумался. Я же представил себе атаку «Ладожского отдельного кавалерийского эскадрона» верхом на фороракосах, возглавляемую пьяным до изумления Толиком, и почувствовал, как уголки губ неудержимо ползут вверх. Да уж, картина та еще, любой враг побежит с криками ужаса.

Берега протоки вдруг разошлись в стороны и исчезли, открыв взгляду простор великой реки. Сверкающая на солнце водная поверхность покрыта многочисленными барашками волн, справа, за прибрежными камышами, уходит вдаль плоская, как стол, степь, покрытая серебристой травой, а вот слева, у горизонта, видны темные силуэты гор. А живности-то, живности… на воде и в воздухе просто мириады птиц, от самых крошечных до гигантов размером с пару лебедей. В темной речной воде то и дело мелькают рыбьи спины, причем некоторые – с хорошее бревно толщиной. На фоне всего этого буйства сухопутная жизнь выглядит победнее, но тем не менее с палубы видно два стада… э-э… лам, наверное. Во всяком случае, рогов у них нет, так что антилопами не назовешь. Что-то среднее между ламой и небольшой лошадью, скорее. Стада не слишком большие, голов по двадцать-тридцать. Что еще… ага, снова «страусы», но эти уже больше похожи на заленточных. Тоже небольшое стадо (или у страусов – стая?), мощными лапами выкапывают что-то из земли и едят. Что – непонятно, могут быть корнеплоды, а могут и мыши какие-нибудь. Вроде больше никого… а, нет, вдали какое-то движение.

Навожу бинокль. Блин, да это же овцебыки! Ну, сходство не стопроцентное, но очень похожи. Шерсть покороче, а так… хм, а чего это они в круг сбились? Присмотревшись, замечаю нескольких волков, бегающих взад-вперед перед стеной рогов. А волки тут крупные, однако… лапы длинные; бегают быстро, наверное.

– Смотри какой!

– Красавец, мля!

Кого это они… о, носорог! Даже три – мама и два детеныша. Ну, скорее всего, мама: не думаю, что у них с папами гулять принято. Здоровенная мохнатая животина, метра четыре длиной и полтора в холке. Конечно, до рогачей и прочей северной фауны, включая тех же носорогов, ей далеко, ну так там и питание пообильнее, да и вообще жить проще. Зато у этого (пардон, этой) рог длиннее – больше метра.

Вопреки моим опасениям, никто из мужиков за ружьем не потянулся. Видимо, потому, что затрофеить, один хрен, не получится. Винтовка придурка на «Сан-Кристобале» тоже молчит, к счастью.

Наш «Кейп-Код» идет пятым в линии, так что перемена курса неожиданностью не становится – все видно заранее. Караван под острым углом пересекает реку и постепенно прижимается к западному берегу. Хотя тут он скорее южный. Место для закладки поселения Ладога намечено заранее, еще в Нью-Рино, на основании орденских данных. Десять километров выше начала дельты, на правом берегу, где в Аустралис в одном месте впадают сразу две небольшие речушки, стекающие с западных гор. В здешнем засушливом климате источник чистой воды – это важно. Понятно, что есть Аустралис, но прозрачностью он, прямо скажем, не поражает, хоть в Хуанхэ его переименовывай. Преувеличиваю, конечно, но пить я из него без особой необходимости не стал бы.

Все, понятно, в курсе наших планов, так что толпа зрителей перемещается на левый борт, я не исключение. Суда идут вблизи берега, до узкого песчаного пляжа метров сто пятьдесят, не больше. Сразу за пляжем поднимается небольшой двухметровый обрыв, после него идет полоса низких, причудливо искривленных постоянными ветрами деревьев (или это кусты такие, черт их знает, я не ботаник), за которой начинается степь. Чуть не сказал «ковыльная», но нет – это не ковыль, хотя и похоже. Главное отличие – местная степная растительность с удовольствием поедается овцами и даже (если не злоупотреблять) может идти на корм коровам, плюс ее семена не вызывают у бедных скотинок воспаления кожи. По крайней мере, такое заключение выдали орденские биологи, и очень хочется верить, что они не ошибаются, иначе придется всех моих овец на шашлык пустить.

Вообще, правый берег выглядит как-то поживописнее левого – тут и деревья (уродливые и мало, но все-таки), и холмы, и ручейки время от времени показываются, а вдали так и вовсе виднеются горы. Левый же – плоская, однообразная, унылая равнина, заросшая жесткой на вид серебристой травой. Насколько я помню карту, выше по течению там тоже холмы появятся, но пока что грустновато как-то выглядит. Хотя там фауна стадами бегала, а тут в этом плане не очень. Нет, пернатых и водоплавающих полно, но вот зверья практически не видно; крупного, во всяком случае. Какая-то мелочь бегает, которую в высокой, по колено траве и не разглядишь толком. Нас, что ли, испугались? Ну, вспоминая случай с фороракосом, может, и не зря.

Судовая машина заметно сбавила обороты. Прибываем, похоже. Ага, все правильно – вот и устье. Интересно получилось – две небольших речушки, одна метров семь шириной, другая еще меньше, впадают в Аустралис в одном месте, образуя единое устье, а потом расходятся в стороны, почти под прямым углом. Дальше, где-то в полукилометре от берега, возвышается довольно высокий и длинный холм с приметной «двурогой» вершиной, на которой… ага, вот и фауна. Подстраиваю бинокль. Так и есть, волки. Наблюдательный пост у них там, что ли? Ну логично, оттуда все окрестности должны быть как на ладони. Но извините, ребята, придется вам куда-то переселиться, потому как наша Ладога запланирована как раз у подножия холма, а соседи типа вас нам без надобности. Так что уносили бы вы лапы, пока можете…

Караван окончательно встал, загрохотали якорные цепи, на палубах поднялась суета. Ну на нашей палубе, во всяком случае, остальные-то ждут не дождутся, пока мы разгрузимся и можно будет подниматься по течению в теплые края. Но это произойдет не раньше завтрашнего вечера, думаю, да и вообще – сначала надо место осмотреть. Вдруг нам там не понравится? Может же такое быть?

Экипаж «Кейп-Кода» ловко спустил на воду большую надувную моторку, в которую, по веревочному трапу, уже далеко не так ловко слезла «приемочная комиссия» в лице меня, Димы, братьев Мокеевых, Макса и Толика, плюс, «с правом совещательного голоса», Андрей Самойленко, старший нанятой мной бригады рабочих. Руки у мужика золотые, в организации поселений на пустом месте он разбирается как никто другой, грех не спросить у него совета. За «кормило» нашего плавсредства сел кто-то из экипажа… э-э… Джейкоб, кажется, его кличут.

Моторка скользнула к берегу и уже через минуту мягко ткнулась носом в песок. Выпрыгиваем на пляж, стараясь не промочить ноги, Джейкоб остается на посту. Пару минут спустя рядом таким же макаром оказываются Глеб, Игорь, Саня и еще один мужик из рабочих. Их «кормчий» тоже остается в лодке.

– Что, мужики, с прибытием!

Глеб лучится радостью, что вполне понятно – человек ради этого дня пахал как проклятый, я уж не говорю об оставленной позади жизни успешного застройщика. Народ отзывается неразборчиво, но явно одобрительно, хорошее настроение предводителя экспедиции передается всем.

Без особых проблем взбираемся по осыпающемуся откосу и замираем на полминуты. Постепенно опускающееся к горизонту солнце пригревает спину и правый бок, ветер свистит в причудливо скрюченных ветвях карликовых деревьев, какие-то насекомые свиристят в траве, в небе перекликаются птицы. Опасности не видно, но значит ли это, что ее нет… Внезапно долетевшее со стоящего на реке скотовоза протяжное «му-у-у!» вызывает смешки и снимает напряжение.

– Тоже на берег хочет!

– Ага, по травке побегать…

– Ну че, пойдем?

– Пойдем…

Автомат на левое плечо стволом вниз, мне так сподручнее, и вперед, хе-хе, в пампасы. Хотя тут для классических пампасов слишком сухо и прохладно, все-таки они севернее должны быть. Почва твердая, но идти не очень удобно – много небольших острых камней, которые легко не заметить в траве и споткнуться. Впрочем, после стольких дней на палубе, все равно приятно. И трава как пахнет… с удовольствием втягиваю наполненный ароматом разогретого на солнце «ковыля» воздух полной грудью. Хорошо!

Процессия было растягивается, но Саня, с помощью довольно бесцеремонных выражений, заставляет отстающих подтянуться. А приплывшего с ними мужика я вспомнил, кстати. И по имени, Андрей его зовут, и по предназначению – какой-то там бывший спецназер, завербованный для обеспечения безопасности в широком смысле этого слова. Их всего четверо таких, никто семьи с собой не брал, и получка им в Нью-Рино на банковский счет поступает. Могут такие ребята пригодиться. Не хотелось бы, конечно, но…

– На три!!! – крик спеца.

Разворачиваюсь на три часа, одновременно вскидывая автомат. Впрочем, выстрелить не успеваю – троих мчащихся на нас фороракосов, выскочивших откуда-то из-за кустов, мгновенно сбивает целый град пуль, только перья во все стороны летят. Убедившись, что никто не собирается, пользуясь суматохой, напасть на нас с другого направления, подходим поближе. «Спец» тем временем сообщает по рации, что с нами все в порядке.

– Ни хрена себе клювик!

– Ага. Ты на когти посмотри: такими как долбанет – вспорет от пасти до задницы!

Птицы и правда «внушают». Мускулистые лапы заканчиваются двумя устрашающего вида когтями сантиметров по двадцать длиной и тремя небольшими.

– А как она с такими хреновинами бегает-то? Неудобно же.

– Так поднимает на бегу, наверное. Это для охоты чисто, а чтобы бегать – вот эти, поменьше. Подбежала, полоснула, отскочила. Ждет, пока кровью истечешь.

– Чего они на нас напали-то? Нас же больше! Совсем тупые, что ли?

– За соперников, наверное, приняли. Решили, что территорию пришли отнимать.

– А-а… тогда умные, правильно решили, ха-ха.

– Та не говори… а были бы у них стволы – вообще положили бы нас на месте.

Насмотревшись на монструозных птиц, идем дальше. Ветер по мере приближения к холму ощутимо стихает, и в куртке становится жарковато, так что расстегиваюсь.

Полоски кустов, отмечающие берега речушек, раздаются все дальше в стороны, огибая холм с боков. Так, а вот там впереди тоже какая-то густая зелень. К чему бы это?

Как оказалось, у подножия холма из земли бьет небольшой родник. Мужики, немного помявшись, по очереди пробуют воду.

Ух! Холодная, блин, аж зубы сводит! Но вкусная. Вода – это хорошо.

Что ж, по-моему, отличное место. Воды вокруг полно, холм, тянущийся на полкилометра в стороны и загибающийся буквой «Г», прикрывает от ветра, солнечная сторона, река рядом.

– Андрюх, че думаешь?

Пожилой, но еще крепкий мастер из Тюмени задумчиво пошевелил усами:

– Нормально. Немного поработать, с умом все сделать – сказка будет.

Ну сказка не сказка, но жить можно, мне кажется. Будущие горожане разбрелись по окрестностям, уже присматривая места под родовые усадьбы (это они торопятся, хе-хе), спец бдительно оглядывается по сторонам, не выпуская из рук АКМ. Поворачиваюсь к «господам пайщикам»:

– Наверх поднимемся?

Все дружно кивают, и мы начинаем восхождение. Впрочем, склон не слишком крутой, так что даже с учетом хромающего Сани полсотни метров (по вертикали в смысле) до вершины мы преодолеваем быстро. По дороге думаю – вот хохма получится, если те самые асфальтовые озера окажутся с другой стороны холма. Собственно, ничего плохого в этом не будет – наоборот, скорее; но забавно выйдет.

Ветер возле вершины такой, что, кажется, вот-вот оторвет нас от земли и забросит куда-нибудь на левый берег. Пригнувшись и смахивая выступившие на глазах слезы, поднимаемся на самый верх.

Ага. Не получилось. Озер, ни асфальтовых, ни обычных, за холмом нет. Такая же более-менее ровная степь тянется до следующей гряды, километрах примерно в… мм… восьми-десяти от нас, а уж что там за ней – неведомо. Горы по-прежнему маячат далеко у горизонта. Подавляю вздох разочарования. Найдем мы эту нефть, никуда она от нас не денется.

Волки, о которых мы не забыли, тоже обнаружились – семеро зверей длинной вереницей тянутся у подножия холма вправо по склону, к полоске кустов. Видимо, почувствовали, что с нами отношения выяснять не стоит. Ну молодцы, правильно поняли обстановку.

Глеб с довольным видом оглядывается по сторонам, и на лице у него прямо-таки светится надпись: «Русская Земля Вокруг! Наша!». Непременно всё с заглавных букв. Ну, понимаю его. Сам что-то такое чувствую.

– Че, пойдем вниз? А то сдует тут на хрен.

Поселенцы уже облазили окрестности вдоль подножия холма и, переполненные впечатлениями и эмоциями, столпились в кучу, азартно споря о чем-то и смоля сигареты. Все курящие, кстати, кроме Макса, а уж что он употребляет, я и гадать боюсь.

По лицам видно, что место всем понравилось, но порядка ради спрашиваю:

– Все за то, чтобы здесь поселиться?

Получив в ответ хор восторженно-одобрительных возгласов, удовлетворенно киваю:

– Хорошо. Тогда… здесь будет город заложе́н, ха-ха.

Дима подхватывает:

– Отсель грозить мы будем буру!

А вот без этого хотелось бы обойтись, честно говоря. Нечего нам с бурами делить, и, надеюсь, сами они это понимают.

Глеб по рации приказывает начинать первый цикл. А? Нет, это не выгрузка. Сначала нужно причал оборудовать – не лодками же весь груз на берег перекидывать. Но у нас все подготовлено, не зря столько денег и времени потратили.

По дороге к берегу обнаруживаем, что застреленных нами птиц уже вовсю рвет какое-то местное зверье, больше всего похожее на зубастых, широкоротых броненосцев размером со спаниеля. Наше присутствие совершенно не смутило падальщиков – покрикивая друг на друга забавными, высокими и тонкими голосами, они увлеченно продолжают пиршество, туши фороракосов просто тают на глазах. А вот несколько крупных грифов оказались более пугливыми и с недовольными хриплыми криками взмыли в воздух.

Хм… любопытно. Зверьков тут десятка два как минимум. Особо проворными они не выглядят, времени прошло всего-то около часа; получается, их плотность на единицу площади довольно высока. А чем, стесняюсь спросить, они обычно питаются? Что-то несметных стад, могущих обеспечивать достаточный объем падали, мне тут на глаза не попадалось пока что. Или «броненосцы» всеядны, и падаль – приятный, но редкий нежданчик?

На пляже уже кипит работа – полтора десятка лодок перевозят рабочих и материалы для строительства причала. Глеб, как главный не только вообще, но и конкретно по строительной части, тут же приступает к организации порядка из хаоса. Ага, вон чуваки на моторке замеряют эхолотом глубины у берега, выбирая место для причала.

Причалов мы с собой везем аж семь штук, в разобранном и сдутом виде. А? Да, в сдутом, потому как они понтонные, и пузатые баллоны из прочной резины занимали бы в надутом виде слишком много места. Сейчас же на судах их быстро накачают, рабочие установят сваи, закрепят понтоны, настелят сверху решетчатые металлические листы, и готово. По крайней мере, в теории это все так и выглядит, а на практике – хорошо бы успеть с этим делом до темноты, чтобы завтра с утра начать разгрузку. Тогда есть шанс ее завтра же и закончить, особенно с учетом того, что широты здесь высокие, на дворе то ли поздняя весна, то ли начало лета, и светлого времени в местных сутках часов двадцать пять, не меньше. Преимущество такой конструкции перед традиционной – можно быстро отцепить от свай, прицепить к лодке и куда-нибудь перетащить. Случаи, как известно, бывают разные, лучше быть к ним готовыми.

Игорь кивком отозвал меня в сторону:

– Ну что, как договаривались – вы с Глебом тут, а я ночью с «Бремена» ищу?

– Ага. Блин, хорошо бы на этой стороне оказались.

Наш геологоразведчик разводит руками:

– Ну это уж не от меня зависит. Главное, вообще их найти, а уж на каком берегу – не принципиально.

Это тебе не принципиально, а вот мне как-то спокойнее будет, если наше маленькое нефтяное эльдорадо окажется, во-первых, не слишком далеко от Ладоги и, во-вторых, не отделено от нее четырехкилометровой ширины рекой. Ибо, повторюсь, случаи всякие бывают. Например, на этой самой реке может оказаться кто-то недружелюбно к нам настроенный, и с хорошими калибрами. Впрочем, от Игоря это и вправду не зависит. Его задача – с наступлением темноты посадить на верхотуру пару человек с хорошими ночниками и без особой спешки пойти вверх по течению. В случае, если за пять ночных часов желанных «отблесков на холмах» не обнаружится, сделать остановку на день, и следующей ночью проделать то же самое. А вот если и на третью и даже на четвертую ночь ничего не обнаружится – тогда это уже будет очень и очень печально, особенно для меня. Пристрелить, конечно, не пристрелят, но вот отношения с руководством колонии испортятся, что не есть хорошо, мягко говоря. Да и денег уже в это дело вложил немерено…

Глебу по рации стали поступать запросы с разных судов на предмет «сойти на берег, поразмяться и вообще». Наш предводитель сначала вежливо объяснял, что «не время пока, Родина в опасности», но от однообразности и настойчивости просителей довольно быстро осатанел и далее без особых политесов посылал жаждущих ступить на берег в пешее эротическое. Вспыльчивый он, даже несколько чересчур, я бы сказал, ну да ладно – за организаторские способности и волю к победе человеку многое можно простить. Да и в самом деле – ну вот зачем сейчас на толком не обследованном берегу нужна толпа праздных зевак, путающихся под ногами у рабочих и притягивающих к себе неприятности? Доплывете до выбранного места – и гуляйте там хоть до посинения. В свободное от работы время, хе-хе.