Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, окрестности аэродрома, ВОП 103-го взвода кейптаунской милиции
– Крюгер! От окна отойди!
Упитанный пекарь судорожно присел, уйдя из поля зрения потенциального снайпера противника. Хотя снайпер ни хрена не «потенциальный», а очень даже реальный и устроился на диспетчерской вышке аэродрома. Причем что-то мне подсказывает – для него укрывающая нас стена в один кирпич препятствием не станет. Да и не один он там.
– Какого хрена ты позицию демаскируешь? Надо посмотреть в окно – смотри из глубины помещения, я же объяснял…
Не то чтоб для занявшей аэродром роты британцев было секретом наше наличие в промзоне, но это не повод вырабатывать дурные привычки.
– Извините, босс.
По крайней мере, у этого цеха стены кирпичные, а не из общепринятых здесь досок. В конце концов, именно кирпич в нем и делают – видимо, хозяин решил, что у человека с дощатым кирпичным цехом сбыт пойдет не очень. Ну, логично, не поспоришь. Благодаря этому у нас есть хоть какое-то укрытие в этой чертовой промзоне. Все остальное тут можно прострелить даже из мелкашки.
В открытые ворота цеха осторожно задом заехал небольшой самосвал, до предела забитый мешками с землей. С десяток мужиков, перекуривавших снаружи, зашли вслед за ним.
Из кабины вылез молодой, тощий и прыщавый парень, на вид лет семнадцати максимум. Вообще-то ему десять с половиной местных лет, но мне все еще привычнее в староземных возраст считать.
– Сэр, где разгружаться?
– Давай половину прямо здесь, а вторую тебе твой отец покажет где. Джек!
Один из вошедших, мосластый и усатый командир второго отделения, выступил вперед.
– Да, босс?
– Вторую половину берите к себе на позицию. Первым делом пулеметное гнездо, потом остальное.
– Понял. – Джек повернулся к отпрыску и с напускной суровостью дал указания: – Давай, младший: половину тут, а потом подъезжай к цеху «Эм энд зет-дабл-ю», мы там расположились.
– Да, па.
Джек-младший с энтузиазмом запрыгнул обратно в кабину, и кузов самосвала медленно пополз вверх. Джек-старший, он же Дровосек, придирчиво следит, чтобы сын не высыпал лишнего – второму отделению мешки на позиции тоже пригодятся.
Энтузиазм среди молодежи – дело хорошее, кто бы спорил. Проблема в том, что только он нас, реально смотря на вещи, и спасает. У меня в 103-м взводе по списку двадцать восемь человек (включая командира), из них вчера, когда началась заваруха, по сигналу сбора прибыли семнадцать (двое точно вне города, они, как и положено, отметились; еще один, скорее всего, в командировке, но забыл уведомить; а вот остальные – козлы!), а за ночь дезертировали еще трое. Ну понятно – одно дело геройствовать в пабе за кружкой пива и совсем другое – окапываться в двухстах пятидесяти метрах от британских позиций на аэродроме. На которых, между прочим, помимо полутора десятков гусеничных броневиков, которые теоретически мы можем поразить имеющимися в наличии винтовками 338-го (очень теоретически) и 50-го калибров (если повезет), стоит «Чифтен» со 120-миллиметровой пушкой, который даже бронебойная пуля 50-го калибра только поцарапает. Кстати, надо кое-что проверить…
Снимаю с крепления рацию:
– Худой, я Гато, прием.
Через пару секунд получаю ответ:
«Гато, прием».
– Доложи ситуацию.
«Без изменений. Я в готовности, цель наблюдаю».
– Принял, отбой.
Один за другим проверяю четырех дежурных снайперов с винтовками калибра .50 BMG, имеющимися в наличии. Идея даже временно передавать кому-то винтовку первоначально встретила у владельцев дорогих агрегатов полнейшее неприятие, но в итоге удалось их продавить. Красочно расписал, что с нашим взводным опорным пунктом, да и всей промзоной заодно, смогут сделать 30-миллиметровые пушки двух «Симитаров» за ту минуту, что им, владельцам, понадобится, дабы проснуться или выскочить из сортира. Побурчали и согласились, на каждую винтовку я назначил второго снайпера, дежурят по сменам. Так что теперь оба пушечных FV107 (это не я такой умный, один парень из первого отделения модельками увлекается, сам их делает, знает все о любой бронетехнике, по его словам) ежесекундно находятся под прицелом двух «антиматериальных» винтовок каждый. Учитывая, что командование соизволило подбросить бронебойных патронов производства Демидовска, некоторые шансы у нас есть. В конце концов, аэродром блокируют аж три роты, это девять взводов, а танк у бриттов всего один, так что, когда до нас очередь дойдет, – хрен его знает.
С другой стороны, бо́льшая часть ополченцев сидит на окружающих взлетное поле с трех сторон поросших лесом холмах, и куда именно там стрелять – непонятно. А мы – вот они, в промзоне, тут хоть есть куда танкистам целиться – в здания. А? Нет, я не идиот и не суицидник, я приказ выполняю. Приказали оборудовать ВОП в промзоне – оборудую. В общем-то командование (в лице нашего ротного Алекса Миндонсы, он старший над всем этим цирком… то есть войском, блокирующим аэродром) понять можно: холмы с джунглями – это здорово, но от подножия ближайшего из них до взлетки – почти полкилометра. Да, для винтовок, особенно крупнокалиберных, это непреодолимым препятствием не является, но и на пользу не идет. А от нас до первой линии бриттов – всего двести пятьдесят, даже чуть меньше; до небольшого одноэтажного терминала – триста. Терминал, кстати, это хорошо – танк стоит у взлетного поля, с другой стороны, его даже не видно сейчас. Правда, проехать полсотни метров у него много времени не займет, я думаю.
Опять же – дорога из города к аэродрому идет как раз мимо промзоны. Ничто не мешает подполковнику Льюису, командиру 1-го Новоирландского батальона фузилеров, повторить вчерашний фокус и отправить сюда еще одну роту. Ну кроме разве что нехватки этих самых рот: аэродром – не единственная его забота, есть еще порт, канцелярия генерал-губернатора, городская ратуша, расположение батальона и дороги между всем вышеперечисленным, и на все это у него только четыре роты со средствами усиления, всего под полтысячи человек. Как бы там ни было, исключать такую вероятность нельзя, поэтому у меня два отделения из трех оборудовали основные позиции фронтом к дороге.
Как могут четырнадцать человек формировать три отделения? А кто сказал, что у меня их четырнадцать? Это из тех, кто по списку числится во взводе, столько осталось. Говорю же – спасает молодежный энтузиазм. Вообще, в милицию здесь принимают с двадцати пяти лет. Староземных, разумеется – изначально было так, а сейчас уже вроде как традиция. Традиции здесь любят, холят и лелеют. Так вот, кроме ограничения по возрасту есть и финансовый фактор – член милиции вооружается и оснащается за свой счет, а требования в этом плане тут кто-то явно неглупый (и небедный, хе-хе) писал, так что раскошелиться надо довольно существенно. В общем, у меня под началом сейчас двадцать девять человек, что на двух больше, чем было изначально. Правда, половина из них совсем недавно бриться начали (совсем уж молодых не приняли, несмотря на слезы), и с вооружением и оснащением у них все обстоит очень… мм …пестро, скажем деликатно. Ну, по крайней мере, боевой дух на высоте.
Собственно, я не думаю, что бо́льшая часть наших дезертиров испугались именно возможных боев. В конце концов, нормальным мужикам, а здесь таких большинство, некоторая авантюристичность и желание немножко повоевать присущи. Куда вероятнее, что они просто не верят в нашу победу и не хотят потом неприятностей и разборок с властями на тему «антибританской деятельности». Ибо побегать с ружьем (не говоря уж о гневных речах под виски) – это одно, тут желающих полно, а вот садиться в тюрьму – совсем другое. Если уж начистоту – не будь я командиром взвода, тоже еще подумал бы, приходить или нет. В конце концов, местным я пока не стал, да и на этот самый трехпроцентный НДС мне плевать с высокой колокольни, а вот свой бизнес терять будет очень жалко. Но не бросать же подчиненных… да и друзей подставлять неудобно. Э-хе-хех, вечно меня моя ответственность подводит…
Ладно, что ж, надо мешки таскать, негоже отрываться от коллектива. Подхожу к куче и примериваюсь, выбирая, какой «на меня смотрит».
Веснушчатый паренек лет пятнадцати (никак не привыкну переводить возраст на здешние мерки), запыхавшись, вбежал в цех. Посыльный, что ли? Ага, точно.
– Сэр! Совещание у капитана Миндонсы!
Слава тебе господи, в которого я не верю. Как справедливо замечено народной мудростью, трындеть – не мешки ворочать, хе-хе.
– Спасибо.
Рации-то у нас имеются и даже есть пара башковитых молодых ребят с ноутами, умеющих их программировать, так что для тактического обмена они вполне годны. Но не надо считать противника идиотом, у бриттов вон целый броневик для РЭБ выделен и заботливо укрыт мешками с землей. Вполне может быть, что наш обмен для них – открытая книга. Поэтому наиболее важные сообщения пока что передаются посыльными, благо от пацанов с горящими глазами отбоя нет. А то совещание всех ротных и взводных – слишком заманчивая цель для бриттов, могут не удержаться от искушения. У них и на аэродроме 81-миллиметровые минометы есть (на той же гусеничной платформе), и на базе. До последней, правда, отсюда пять километров, почти предел дальности. Зато там еще стоит батарея 105-миллиметровых буксируемых орудий, и уж они-то и на втрое большую дистанцию гостинцев накидают без проблем. Остается надеяться на то, что расположение противника сейчас блокируют не меньше тысячи человек, и безучастными они при таком развитии событий не останутся.
– Рыжий! Скажи Дровосеку – он за старшего.
Вполне себе брюнетистый мужик моего примерно возраста, по неведомой причине взявший позывной «Рыжий», пыхтя под тяжестью мешка с землей, задавленно ответил: «Хорошо, босс».
«Босс» – это, кстати, они от нелюбимых ими же британцев подхватили, насколько я понимаю. Хотя тут каждый пятый – выходец с Островов (тех, не здешних), а если сюда приплюсовать всех родезийцев, австралийцев и юаровцев, так и четыре из пяти, пожалуй. Накалу страстей это не мешает, скорее наоборот.
Пройдя сквозь непривычно тихую промзону, быстро перебегаем вместе с пацаном дорогу и ныряем в дренажную канаву на другой стороне. К счастью, за дорогами здесь следят, так что ни травы, ни мусора на дне нет, только мелкие лужицы, оставшиеся от ночного дождя. Теперь нам по канаве, пригибаясь – двести метров в направлении города, а там свернуть в лес и еще стольник – вверх по склону до командного пункта. Фуф, ну и парилка, между прочим. По такой жаре в камуфляже, бронежилете и каске можно сдохнуть за десять минут быстрой ходьбы без всякой помощи со стороны противника. И не снимешь – надо же личному составу пример показывать. Да и вообще, как гласит старая военная мудрость, лучше литр пота, чем капля крови.
Пожалуй, пока идем, есть время рассказать, что, собственно, происходит. Все началось вчера рано утром, когда рыбаки (кто-то из ребят Сайруса, кстати) сообщили по радио, что в направлении порта идет британское судно в сопровождении британского же корвета. После этого связь оборвалась, а вот в городе началась движуха – ибо в графике никаких «британцев» на походе не значилось, я уж не говорю о военных кораблях, и дабы понять, что все это значит, семи пядей во лбу быть не надо. Городской Совет склонялся к тому, чтобы громко протестовать, но «не провоцировать», милиция (решения в которой, кстати, принимает тоже Совет, состоящий из командиров рот, командующего и начальника штаба) была настроена более решительно, но, что конкретно делать, тоже уверена не была – начинать стрелять первым никто не мог решиться. Скорее всего, дело бы и закончилось пшиком, бритты, под аккомпанемент громких протестов, ввели бы в город дополнительный контингент и потом, уже с позиции силы, подавили бы все протесты, но тут вмешался слепой случай. Вернее, криворукий водитель-оператор одного из броневиков, колонну которых подполковник Льюис направил в порт для того, чтобы заранее обезопасить причал. На повороте с Лонг-стрит на Дирк-Гордж-стрит 10,5-тонный FV103 Spartan зацепил толпу протестующих, намотав одного на гусеницы. Первая кровь пролилась.
Колонне преградила путь полицейская машина, бритты давить копов не решились и остановились, их немедленно окружила разъяренная толпа. Что-то мне все это напоминает, м-дя. Видимо, везде подобные заварухи начинаются одинаково. Копы попытались арестовать виновника аварии, офицер, командующий колонной, послал их подальше, ссылаясь на положения договора о протекторате и неподсудность британцев местным законам. Англосаксы все-таки забавные ребята – в любом случае пытаются сделать так, чтобы закон был на их стороне, даже если вот-вот мочилово начнется. Ну, наверное, оно и правильно – мочилово рано или поздно закончится и начнется поиск виноватых, а также их назначение. Так вот – копы заявили, что британский командир обязан арестовать виновника аварии самостоятельно, а позволить явно неадекватному убийце продолжать движение они не могут. В общем, слово за слово, обстановка накалилась до предела, и тут, вроде как (сам я при всем этом не присутствовал, занимаясь сбором взвода по тревоге), кто-то из толпы бросил в бриттов камень и удачно попал в лицо, бритты в ответ выстрелили, началась паника и новая стрельба, итогом чего стали четверо убитых протестующих (из них две женщины и ребенок) и с десяток раненых, один убитый и два раненых копа и двое раненых британцев, один из которых, по словам подполковника Льюса, позднее скончался.
Офицер, командующий колонной, принял решение вернуть ее на базу (за что, думаю, потом неслабо огреб от командования). Пока бритты думали, что делать дальше, в городе шла самоорганизация (попутно с разгромом канцелярии генерал-губернатора), власть явочным порядком временно перешла от городского Совета к Совету милиции, в Солсбери, естественно, все тоже встали на уши, началось прибытие добровольцев из сельских районов, и тут генерал-губернатор Хэйман, укрывшийся на британской базе еще с утра, объявил о введении военного положения и роспуске милиции до особого указания.
В общем, ко времени вечернего собрания Совета милиции, на котором я тоже присутствовал (командиры взводов могут выступать, но не голосовать), ситуация сложилась весьма интересная: британский транспорт «Каррик» с войсками (в неизвестном количестве) и два корвета, «Илластриус» и «Белерофон», стояли у причала в Фулвэс-Бей. Разгрузиться транспорт не мог, потому как выход с причала на берег перекрыт баррикадой, на которой (ну преимущественно в окрестностях которой) заняли оборону две роты милиции. Понятно, что смести легковооруженных ополченцев корветам большого труда бы не составило, в конце концов, на каждом стоит по 45-дюймовому орудию плюс пара 20-миллиметровых «Эрликонов». Но начинать бойню первым никому не хочется, поэтому ситуация патовая. В городе бритты заняли городскую ратушу и разгромленную днем канцелярию генерал-губернатора. Думаю, это было результатом давления по политической линии, потому как ни малейших разумных обоснований для такого дробления сил во враждебном городе я лично не вижу, а подполковник Льюис дураком не выглядит. Что он чуть позднее и доказал, кстати.
Наши подразделения блокировали (хотя вернее было бы сказать – столпились вокруг) британской базы и двух групп противника в городе, но никаких действий тоже не предпринимали. Из Солсбери шел поток инструкций «не допустить перехода города под контроль британцев», «не допускать кровопролития и беззакония» и, наконец, бессмертное «не поддаваться на провокации». Как все это совместить, не уточнялось. Млять, до чего же все одинаково-то в обоих мирах…
Для полноты картины по армейской линии сообщалось, что на всем протяжении границы активность банд такая, какой не было уже лет пять, потому прибытие подкреплений оттуда совершенно исключено, наоборот, неплохо бы часть незадействованных ополченцев отправить туда. Картина маслом, ага.
Высказывались все, но в основном не по делу. Большая часть выступавших начинала с бесчисленных обид, нанесенных им лично и Свободной Африканской Республике в целом проклятыми британскими оккупантами, после чего заявляла, что нужно быть свободными и богатыми, а униженными и бедными быть не хочется. Гениально, мля. Проскальзывали и здравые идеи, вроде минирования дорог или расстрела британской техники из крупнокалиберных снайперок прямо на площадках, но развития они как-то не получали. То есть никто вроде и не возражал, но все уходило как в вода в песок. «Да, отличная идея, очень хорошая идея, следующий». Командующий кейптаунской милицией Джордж Чаттем меня в плане организаторских способностей сильно разочаровал. Как-то от одного из крупнейших бизнесменов страны, пусть и маленькой, ожидалось большего. Сам ничего не может организовать, еще и толковым людям вроде Харриса и Миндонсы палки в колеса вставляет. Честно говоря, даже начали закрадываться сомнения, уж не специально ли он это делает.
Я, когда до меня дошла очередь, предложил срочно выслать одну, а лучше две роты и занять аэродром плюс заминировать ВВП, дабы подорвать ее при невозможности удерживать. Увы, большинство всерьез предложение явно не приняли. «Как это так – взорвать, мы на него столько времени деньги собирали». Объяснения, что аэропорт – это ключ ко всему и противник сможет на него быстро перебрасывать подкрепления как с Островов, так и из Британской Индии, так что не до упущенных прибылей сейчас, до народа тоже не дошли, увы. Некоторые даже начали вслух высказывать, что я здесь чужой, поэтому мне и не жалко городского имущества, но этих быстро обломал Харрис.
В общем-то на этом я утратил интерес к собранию. Хрени в духе «нельзя стрелять по вражеским вертолетам, вдруг они на город упадут» я в свое время уже наслушался в другом месте, к чему она приводит – тоже знаю. «Нечего тут делать», – подумал я и начал было прикидывать возможности незаметно слинять, как в паб «Черный Лев», где все это действо и происходило, ворвался запыхавшийся посыльный (телефоны Харрис всех заставил выключить, головастый мужик), сообщивший, что рота британцев вышла из расположения, разметала хлипкие баррикады и выдвинулась в направлении аэродрома. Кроме нескольких выстрелов в воздух, другой реакции от толпы ополченцев, собравшейся вокруг, не последовало, открыть огонь на поражение никто не решился. Приплыли, ага.
В ходе последовавшей затем получасовой… мм… дискуссии, назовем это мягко, Чаттема от командования милицией отстранили (что он воспринял с явным облегчением, создалось у меня такое впечатление), командование взял в свои руки Харрис, и дело потихоньку начало сдвигаться с мертвой точки. Собственно, к чему оно на текущий момент пришло, я уже рассказывал.
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, окрестности аэродрома, КНП 2-го батальона кейптаунской милиции
– …так что, джентльмены, военное положение объявлено, и теперь мы – второй батальон кейптаунской милиции. Для командования батальоном к нам от «Скаутов Селуса» прямо с границы прибыл майор Грэм, которого, полагаю, большинство из вас знает.
Да вот не успел бы он прямо с границы со вчерашнего утра добраться вообще-то. Только если по воздуху, а это у нас нечем вроде как. Ну да ладно.
Смуглый, коренастый Миндонса, потомок бежавших из Анголы в ЮАР португальских колонистов, с видимым облегчением отошел от закрепленной на импровизированном стенде карты окрестностей города и занял место среди своих сидящих на бревне взводных. Включая меня, ага. Только я умный, у меня еще «подзадник» есть. У Миндонсы тоже, кстати, а вот два других взводника, Смитсон и Ли, ерзают пятой точкой – неудобно им.
Ян в полной боевой выкладке, только ножа в зубах не хватает, занял его место и обвел взглядом присутствующих. Командиры трех рот (3-й, 9-й и нашей, 10-й), с каждым из них по три командира взвода плюс несколько скаутов, прибывших с Яном. Совещание проходит в небольшой лощине на противоположном от аэродрома склоне холма. Маскировочная сетка натянута, хоть до этого додумались, но вот соорудить настил в пару накатов никто и не почесался, так что все командование батальона сейчас можно отправить на тот свет одним удачным попаданием из миномета. Ну, пока люди сами под артой не посидят разок, до них необходимость фортификации не дойдет, это я и по себе знаю. Потому и свой личный состав этим вопросом озадачиваю только до той степени, за которой начинается выраженное сопротивление. В добровольной армии есть свои недостатки, тут просто дать команду «копать от забора до обеда» не получится. Вернее, отдать-то получится, только выполнять ее не будут, а потом и следующие команды тоже. Вот пыль поглотают разок, еще горячие осколки в руках подержат, тогда отношение несколько изменится. Ну а кому не повезет… À la guerre comme à la guerre, как говорится. Ситуацию я им обрисовал, что нужно делать – тоже, а дальше пусть эволюция работает.
Что говорите? Хреновый из меня командир? Ну, какой есть. По крайней мере, судя по … э-э… позициям, назовем это так, двух взводов, которые я миновал на пути сюда, у меня в подразделении фортификационное искусство на просто недосягаемой высоте. Во всяком случае, я своих заставил перекрытую щель на каждое отделение оборудовать, а здесь ничем таким и не пахнет. Правда, не будь у нас в промзоне готовых канав под прокладку канализации, которые нужно было лишь немного углубить, расширить, укрепить и облагородить, черта с два я бы их заставил – и так чуть до бунта не дошло. Пришлось ставить вопрос ребром – кто отказывается, тот сдает оружие и проваливает на все четыре стороны, а я его объявляю дезертиром. Думаю, подействовала именно угроза реквизировать винтовки на военные нужды – штуки дорогие, всем жалко… Sorry, отвлекся – Ян речь толкает.
– …ситуация на границе очень тяжелая, ночью банды захватили Кристофер…
Пытаюсь вспомнить карту. Кристофер… ага, торговый городок на западе, у границы с Нигером. Вернее, со спорной территорией, которую Нигер и Дагомея оба считают своей, но контролируют фактически именно мусульмане. Черт, хреново, там же несколько сотен жителей, включая женщин и детей…
– …больше никаких подкреплений с границы сниматься не будет. Более того, сформированные сегодня первый и четвертый батальоны кейптаунской милиции в составе первой-второй-четвертой-шестой и восьмой-двенадцатой-тринадцатой-двадцатой рот соответственно сегодня же убывают на границу…
Хм… «больше не будет сниматься» означает, что какие-то подкрепления таки есть? При всем уважении к Яну, надеюсь, им одним они не ограничиваются.
– …что касается непосредственно нашего батальона – командованием выделена минометная батарея под командованием лейтенанта Милишевича. – Ян жестом указал на коренастого носатого парня слева от себя. – Минометы шестидесятимиллиметровые, для тех, кто не в курсе – это не волшебная палочка, но по крайней мере на три километра мы теперь можем накидать гостинцев с закрытой позиции в любом направлении. Для осады аэродрома – как раз то, что доктор прописал. Кроме того, формируем взвод тяжелого вооружения, командир – младший лейтенант (энсин – это же младший лейтенант, если я ничего не путаю?) Миллер…
О, это же Крис! Как-то я его и не видел ни разу со дня прибытия сюда…
– …один ПТУР, три винтовки «четырнадцать и пять». Тоже не бог весть что, но, с учетом позиции, всю бронетехнику противника на аэродроме мы при необходимости быстро выбьем. Командирам третьей и девятой рот – перевести к Миллеру по четыре человека. Только не «кого не жалко», а согласовать с ним. Понятно?
Оба ротных без особого энтузиазма кивнули. Ну понятно, кому хочется расставаться с нормальными людьми? Лысый как колено Сильверман, командир 3-й роты, вообще славится хомячливостью, ему и по генотипу положено, хе-хе. Это, кстати, комплимент: хомячливость на войне – очень полезное качество, если только она не мешает все накопленное применять, когда надо. Меня вот другой момент заинтересовал – очень уж Ян выделил голосом это «при необходимости». Все еще надеется, что войны удастся избежать? Ну это глупо, имхо. Только если сдаться, но тогда мы все пойдем прямиком под трибунал, генерал-губернатор ведь тоже военное положение объявил. А я не хочу под трибунал… Блин, какого хрена меня вообще сюда занесло? Сидел бы в Виго сейчас. Ну платил бы вместо твердых пяти тысяч в месяц пятьдесят процентов от выручки, для игорки это не смертельно. Э-хе-хех…
– …отделение связи, командир…
Связь – это хорошо. Без связи никак. Интересно, Ян понимает, что не позднее чем через час все сказанное на этом совещании окажется у бриттов? Думаю, не может не понимать. Пусть даже среди присутствующих нет ни одного британского информатора (что не факт вообще-то), командиры рот и взводов доведут информацию до подчиненных, а уж то, что среди них хоть один засланный казачок да сыщется, тут гарантия сто сорок шесть процентов. Вообще без вариантов.
– …после совещания, таблицы позывных…
И раз я это понимаю, то понимает и Ян. А значит, он хочет, чтобы противник знал – у нас есть минометы и ПТУР. Рассчитывает, что это окажет некое сдерживающее воздействие? Э-хе-хех… Доиграются они в эти «психологические подходы». Одни дебилы на той стороне уже настроили хитрых планов, не знают куда деваться теперь, и эти, похоже, по их следам собрались. Вопрос еще, а есть ли этот ПТУР в действительности… Если минометы на вооружении у местных вояк имеются, то вот наличие ПТУРов прямо запрещено договором о протекторате. Трофейный, может? Хотя какая банда в набег с ПТУРом пойдет? Ну как вариант – прикупили у кого-то влевую.
– …средств ПВО у нас фактически нет, кроме стрелкового оружия. Хорошая новость состоит в том, что ангары с вертолетами на британской базе – у нас на прицеле, и они об этом знают, так что выкатывать машины даже не пытаются…
Ага. А если (когда) выкатят, вы стрелять будете? Что-то не уверен…
– …плохая новость: по данным разведки, полчаса назад из Куинстона вылетел военно-транспортный «Супер геркулес», с эскадроном САС на борту. Для тех, кто не в курсе – это очень, очень крутые парни, и вылетел как раз эскадрон «D», их специализация – антитерроризм, боевые действия в городе…
– Так это что, они нас террористами считают, что ли?!
Все обернулись на Дидье, молодого командира 32-го взвода. Тот, осознав, что сказал глупость, залился краской (что нелегко сделать при его смугло-черноволосом облике) и уткнулся взглядом в землю.
Ян, как будто его и не перебивали, продолжил:
– …самолет будет здесь приблизительно через три часа. Наша задача – блокировать аэродром, не выпускать никого оттуда и не впускать никого туда. Повторюсь, если кто не понял: приказ премьер-министра – не допустить втягивания Республики в войну с Британским Союзом. Мы не можем себе этого позволить – ситуация на границе слишком тяжелая. Кроме Кристофера бандами уничтожены уже два десятка ферм. Открывать огонь по самолету категорически запрещаю, как и вообще по британцам. Исключительно в ответ, если стреляют по вам. Не в воздух, и не в землю, а по вам.
Хм… Мне показалось или некоторые слова наш комбат выделяет так, словно не имеет в виду то, что произносит. Или, вернее, пытается нам этим что-то показать? Хрен его знает. Как по мне, так вся эта политика «не поддаваться на провокации» – сплошное безумие. Если кто-то хочет тебя избить, ты никак не сможешь этого избежать «не поддаваясь на провокации». Надо либо убежать (что для нас не вариант), либо избить его первым. И Ян, разумеется, прекрасно это понимает. О, блин, он же ко мне обращается:
– Витали?
Поднимаюсь с бревна.
– Ты с «эрпэгэ-семь» умеешь обращаться?
– Умею, но стрелял только по мишеням, не в бою.
Да и стрелял-то всего один раз, если уж на то пошло, ну да не будем углубляться в несущественные подробности. Авторитет опять же.
– Отлично. У тебя и сто второго – единственные позиции, с которых их можно применить. Ли, ты, я так понимаю, от этого далек?
Огненно-рыжий комвзвод-2 с короткой фамилией и длинным, труднопроизносимым именем Джебедайя, местный уроженец, поднялся на ноги и смущенно развел руками.
– Понятно. Ладно, ничего страшного. Выделяем три «трубы» в третий взвод и одну во второй. Витали, назначь гранатометчиков и проведи с ними занятия. Решать тебе, конечно, но мне было бы спокойнее, если бы одну «трубу» ты сам взял. Ли, назначь одного, толкового, отправь к Витали на инструктаж.
– Есть!
– Есть!
Садимся. Блин, с гранатометом мне как-то не очень хочется работать, если честно. Для суицидников занятие, если противник не совсем безмозглый. Ладно, приказ есть приказ, даже если он высказан в форме совета. Разберемся.
– На этом всё. Вопросы?
Несколько человек подняли руки одновременно, Ян кивнул Миндонсе. Кряжистый португалец неторопливо поднялся на ноги.
– Что у нас с кормежкой? Ребята взяли с собой кое-какой харч из дома, но он уже заканчивается. Да и вообще, надо бы с обеспечением разобраться.
– Спасибо, капитан Миндонса, отличный вопрос. Моим заместителем по тылу назначен Юджин Земескис, которого вы все хорошо знаете…
Знаем. Член городского Совета, крупный оптовик по части продовольствия.
– …прибудет сюда в течение часа, вместе с начальником медслужбы и еще несколькими нужными людьми. Тогда соберемся уже только с командирами рот и все быстро решим. Еще вопросы?
Убедившись, что остальные командиры рот вопросов пока не имеют, Ян перешел к взводникам и кивнул мне. Я спросил:
– Орден свою позицию по происходящему как-то обозначил?
Все навострили уши. Понятно, народ увлекся новой, непривычной движухой, но о сильных мира сего забывать не следует, как мне кажется.
Ян откашлялся.
– Да, около полудня командование орденской Базы распространило заявление от имени руководства Ордена с призывом к враждующим сторонам избегать кровопролития, начать переговоры и не допустить эскалации конфликта. До конца недели База работает в режиме выходного дня – перегоняют только грузы, но не людей.
Понятно… Да, кстати, насчет «данных разведки» – я сначала удивился было, а теперь сообразил. NWM – это же формально международная, а на деле – орденская структура, британцы ее не контролируют. Так что какой-то наш Штирлиц в Куинстоне мог просто дать оговоренную телеграмму в… э-э… да хоть в тот же Нью-Рино, например, не вызывая никаких подозрений. Ну то, что какая-то разведка у нас есть, меня радует.
После этого было еще несколько вопросов насчет ситуации в городе и порту (без изменений) и намеков в духе: «Понятно, что стрелять нельзя, но если очень хочется?» – от которых Ян довольно свирепо отгавкался, на чем совещание и завершилось. Народ столпился вокруг связиста, составляющего таблицу позывных. Я назвал свой и отошел в сторонку, дабы не мешать человеку работать. Взводные 33-го и 91-го взводов, оказавшиеся с одинаковыми позывными «Гром», бурно выясняют, кто виноват и что делать.
– Как назвался-то?
Ишь, как незаметно сзади подкрался. Не зря в скаутах служил, хе-хе.
– Гато. А ты?
– Да у меня – Прут, уже… блин, не помню, сколько лет. А чего Гато?
– Котегов люблю.
– Ну так почему не Кот?
Блин, вот же привязался. Для конспирации, мля.
– У нас уже есть во взводе Кот, плюс еще и Дикий Кот.
– Собралось вас там, кошатников…
– Ага…
Несколько секунд оба молчим.
– Позиция у тебя, конечно…
– Ну, кому-то ж там надо быть.
– Это да… Окопались хоть немного?
– Да уж получше, чем здесь. Ты вот лучше скажи – этот ПТУР, он на самом деле есть или для британских ушей только? Я ж наиболее заинтересованное лицо, сам понимаешь. Танку кроме как по мне особо и стрелять некуда.
Ян ухмыльнулся.
– Умный, блин. Есть ПТУР, есть. Дойдет до дела – вынесем этот «Чифтен» моментом.
– Если дойдет.
– Мм… да. Если.
Похоже, что-то наш комбат пытается мне телепатически донести, но как-то оно не очень доходит. Видимо, каска экранирует.
– Ян, ты же понимаешь, что если мы им сейчас позволим разгрузиться здесь и в порту, то они победят. А если они победят, то Кейптаун, конечно, останется, но вот никакой САР тут точно не будет. Возможность нового восстания они выкорчуют с корнем. И будет твой чай какое-нибудь племя негров с тяпками и мотыгами выращивать, а бритты у них скупать за копейки. Я уж не говорю о том, что нам всем точно каюк придет, что бы они сейчас ни обещали.
Родезиец молча поиграл желваками, затем непривычно хрипло ответил:
– Понимаю. Но я военный, и у меня есть приказ. Причем не могу сказать, что он глупый или предательский – ты не представляешь, что сейчас на границе творится. Плюс на плантациях в Вельде тоже беспорядки: Эс-Эф-Эй, как обычно, все проворонили… Мы реально на волоске висим, и острое столкновение с бриттами может его перерезать.
– Если не дадим по зубам бриттам, нечему будет висеть.
Вздыхает. Млять, вот за что не люблю военных, так это за патологическую неспособность выходить за рамки приказов и инструкций. Их можно открыто на убой вести, а они будут ворчать в курилках, при этом испытывая даже некую извращенную мазохистскую гордость. Не, это не для меня.
– Если бритты вдруг начнут стрелять во время посадки самолета, ты будешь готов?
Ян медленно кивает, глядя прямо перед собой. Ну вот и славно.
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, окрестности аэродрома,
ВОП 103-го взвода кейптаунской милиции
– Да, еще важный момент: колпачок с гранаты когда сняли – не выбрасывайте, положите в карман. Если выстрел не сделаете и придется разряжаться – пригодится. Просто закручиваете его обратно, вот так вот, – демонстрирую, – и убираете обратно в подсумок. Вопросы?
Трое «курсантов» синхронно качают головой. Я специально выбрал тех, кто помоложе, – у них и азарта больше, и осторожности меньше. А для гранатометчика это важно. Правда, есть и негативный момент…
– Главное, еще раз повторяю, не забывайте проверять, что находится позади вас. Иначе или товарища убьете, или сами покалечитесь, в лучшем случае. Запомнили?
Вновь синхронное кивание, на сей раз утвердительное. Мдя, надо от этих ребят подальше во время боя держаться.
– Свободны.
Ладно, с официальным поручением от командования закончили, переходим к неофициальной части. Где у нас… ага, вот он. Сам явно жаждет общения.
Молодой, только в прошлом году принятый в милицию, зато почти двухметрового роста здоровенный светло-русый парень застенчиво подошел поближе.
– Что-то хотел, Малой?
– Сэр… как думаете, что дальше будет? Война?
Сестра Малого (он же Петер Вильехофен, хотя правильно его бурскую фамилию черта с два произнесешь) погибла вчера утром во время стрельбы на Лонг-стрит. Соответственно парень горит желанием настрелять побольше британцев, которых он и до этого, как истинный бур, недолюбливал. На месте командования, конечно, я бы его вообще отправил с передовой подальше, во избежание инцидентов. Но я не на их месте, а на своем, и на этом месте у меня свои задачи. В решении главной из которых Малой должен помочь, я так полагаю.
– Мм… Между нами, Малой: я думаю, наши прогнутся. Про самолет со спецназом же слышал, что я парням рассказывал?
Петер, явно огорченный, кивает.
– Ну вот… Если они высадятся, то аэродром мы уже точно не возьмем. А не возьмем аэродром – они наладят воздушный мост, и всё. Тушите свет, сливайте воду. Британским ублюдкам дадут ордена и медали за подавление мятежа, а мы все под трибунал пойдем.
– Но… сэр… разве они не понимают? Командование в смысле? Так же нельзя…
– Командование, Петер, подчиняется политикам. А политики – это такие существа, которые не умеют и боятся действовать сами, при этом мешают действовать тем, кто умеет и не боится. Поэтому открывать огонь первыми нам запрещено, опять-таки под угрозой трибунала. Только не британского уже, а нашего. Наш лучше – бритты вешают, а наши расстреливают.
Судя по сжатым кулакам и пульсирующей вене на лбу, парень готов к правильному шагу.
– Другой вопрос, что настоящие мужики и патриоты могут поломать игру политикам, если они готовы к риску…
Ага, навострил уши. Ну, парень не дурак, хоть и здоровенный такой.
– Думаю, у кого-то из трех сотен ребят, собравшихся в окру́ге, вполне может дрогнуть палец в самый неподходящий момент, при посадке самолета. И если палец дрогнет так неудачно, что пуля попадет в башку одному из тех бравых ребят, любящих стрелять по женщинам и детям, они начнут палить в ответ, и тогда…
– Я понял, сэр. Спасибо за доверие. Как думаете, если у этого нервного парня будет винтовка… скажем, двести двадцать третьего калибра, с глушителем, во время посадки никто же не сможет определить, откуда прозвучал первый выстрел? – Видя мою поднимающуюся бровь, Петер поспешно уточнил: – Нервного парня этот момент вряд ли будет очень волновать, но ему не хотелось бы подставить командира. Я так думаю, сэр.
– Я думаю, Петер, что если он будет стрелять из помещения, когда самолет подлетит достаточно близко, то все будет нормально. А вот как сделать так, чтобы вокруг в этот момент было поменьше народу, это уже его командир придумает. Мне так кажется.
Новая Земля, Свободная Африканская Республика, Кейптаун, окрестности аэродрома, ВОП 103-го взвода кейптаунской милиции
Рация пару раз хрипнула и уже более отчетливо произнесла: «Птица садится в гнездо! Птица садится в гнездо!» Обвожу взглядом уставившихся на меня четверых мужиков. Явно нервничают, но не чрезмерно. Пожалуй, стоит немного разрядить обстановку.
– Я офигеваю. Интересно, штабные долго над этой фразой думали? «Птица садится в гнездо», ага. Бритты ни за что не догадаются, о чем идет речь. Сцуко, и ведь этих людей учат правилам радиообмена, чтоб они потом такой бред рожали. Мужики, прикиньте, какая хрень, а?
Раздались чуть нервные смешки. Ну, сойдет. Я не Цицерон и не Алоизыч, в конце концов. А вот взводом командовать надо.
– Все, мужики, по позициям.
Хватаюсь за радио:
– Первое отделение, готовность! Второе и третье – в укрытия, кроме дежурных снайперов, гранатометчиков и пулемета. Пулемет – на запасную позицию.
В общем-то не сказать, что я так уж дурю парням головы. Мы и правда наиболее вероятная цель для арты бриттов, о любой опасности со стороны дороги нас и правда предупредят минут за десять минимум, а винтовочных стволов с окрестных холмов на аэродром действительно смотрит более чем достаточно, так что лишняя дюжина никакой роли не сыграет. Первое отделение на позиции, вот и достаточно. Другое дело, 50-й калибр, гранатометы и пулемет – этого добра не хватает, так что их, разумеется, в укрытие не отправляем, а, напротив, снимаем со стороны дороги и перекидываем на сторону аэродрома.
Есть, конечно, и еще один момент – Малой будет стрелять с чердака склада, расположенного как раз у позиции второго отделения, оттуда есть сектор обстрела, узкий, но ему хватит. И вот чтоб лишних свидетелей не было, я и проявляю повышенную заботу о личном составе. Ну не только поэтому, конечно.
Из глубины помещения осторожно смотрю на аэродром. У бриттов некоторое оживление – один из пушечных «Симитаров» поменял позицию, сдвинувшись дальше вправо от терминала, несколько человек пробежали взад-вперед. Пулеметчик в гнезде у входа в терминал пару раз повернул свой агрегат в разные стороны, видимо телепатируя нам некий намек, и вновь успокоился. Так, кроме него у нас в зоне видимости… раз, два, три… да, три бритта. Сектора обстрела распределены заранее, но проверить не помешает, пока время есть.
Для начала – 50-й калибр.
– Худой, Лео, держите своего?
«Да!»
«Да!»
– Резкий?
«На мушке, босс».
Четвертый обладатель 12,7-мм, Молот, устроился на обложенном мешками с песком столе в дальнем конце цеха, так что его проверяю голосом.
– Готов?
– Готов!
Как представлю, до чего мощно эта винтовка бабахнет внутри помещения, хочется выгнать его отсюда на хрен. Но нельзя, уж больно позиция хорошая. Ладно, активные наушники есть, глядишь, помогут.
– Пила?
«Готов!»
– Помни, твоя задача – огонь на подавление, чтоб они не высовывались. Снайперов без тебя хватает, выцеливать никого не надо.
«Есть!»
Так, пулемет готов. Пила, кстати, интересный мужик – в миру Авраам Голдман, бухгалтер из Лас-Вегаса, внешность имени соответствует на сто процентов, но большой фанат вермахта и сейчас в аутентичной немецкой каске времен войны (с собой с той стороны привез!) сидит за оттуда же привезенным и тоже оригинальным MG 42. Кроме него, никто из нашего взвода купить за свои пулемет как-то не сподобился, увы.
Вдали, на два часа от нас, над холмами появился маленький силуэт самолета. Ага, сейчас довернет чуть и пойдет на посадку, почти прямо на нас, направление на час.
– Орел, Ягуар, готовы?
Я же говорю – на гранатометы молодых поставил, кто еще такие дурацкие позывные выберет?
«Да!»
«Готов!»
– Помните – перед выстрелом проверить на шесть часов. Подтвердите!
«Да».
«Понял».
– И не смотреть, попали или нет, сразу после выстрела залечь и откатиться в сторону! Повторяю, не смотреть! Подтвердить!
«Понял, сразу залечь».
«Понял».
Поскольку шансов у никогда «трубами» не пользовавшихся ребят поразить броневики с почти трехсот метров нет никаких, я им в качестве цели назначил здание терминала. Да, просто в стену, кумулятивными. Тут уж трудно промахнуться. Не факт, что кого-то зацепят, но шороху точно наведут, у бриттов в терминале явно штаб, не зря они его так укрепляют. Блин, только бы не остались после выстрела таращиться на результат. Бритты стрелять тоже умеют не хуже нас, снимут моментом.
Я, кстати, тоже в терминал собрался стрелять. Попробую осколочный в окно закинуть. Даже если и попаду в стену – перед ней идет вал из мешков, и за ним наверняка кто-то укрылся, получит осколками в спину.
Гул четырех винтов «Супер геркулеса» уже вполне отчетлив, до посадки осталось совсем немного. Надеюсь, Малой не струхнет в последний момент, иначе совсем нехорошо получится. Еще вопрос, отреагируют ли бритты так, как я рассчитываю?
Быстро завершаю проверку первого отделения, одновременно скручивая защитный колпачок с длинной «скалки» осколочного заряда. Суданского производства, судя по маркировке, где только наши достали. Того Судана, в смысле не здешнего. И как она полетит, не очень понятно, мягко говоря. Ладно, разберемся. Уж в стену-то я всяко попаду.
– Всем внимание. Еще раз повторяю – первым никому огня не открывать, только если начнет стрелять противник. Но если стрельба уже началась, не тормозить и не переспрашивать, а стрелять по своей цели. Поразили – переносить огонь на следующую. По самолету не стрелять! У нас свои задачи, а по нему и так две трети бабуинов с окрестных холмов отстреляются. Не выпадать из эфира! Если я командую: «В укрытие!» – надо быстро бежать в укрытие. Если командую: «Ложись!» – значит, надо мигом упасть, где стоишь, и ползти к укрытию. Второму и третьему отделениям – быть готовыми по команде занять позиции. Все, мужики, работаем!
Получив нестройный хор воинственных воплей в ответ, встаю на колено, «труба» в руках. Если начнется – мне нужно только чуть привстать, и можно стрелять, а пока нет нужды торчать в прицеле ребят на той стороне. Там тоже далеко не идиоты. Смотрю назад – ворота цеха открыты, нормально, струя уйдет туда.
Гул самолета постепенно наползает, становясь давящим. Привстаю на секунду, не в силах удержаться от любопытства. Светло-серый четырехмоторный самолет уже над дальним концом ВПП, в паре десятков метров над землей. Ну, Малой, давай, не спи…
Я до сих пор не уверен, слышал ли я почти неуловимый хлопок или он был позднее дорисован воображением. Но вот длинная пулеметная очередь и звучные удары пуль в кирпичную стену мне уж точно не привиделись.
Банг!!!
Слева ударил по ушам, несмотря на наушники, выстрел 50-го калибра, я заранее проработанным в голове движением привстал, поймал в прицел не заложенный мешками верх второго окна справа и выстрелил.
Бум!!!
Резко падаю влево, сквозь звон в голове слышу еще один выстрел Молота, и тут края окна, через которое улетела моя граната, взрываются кусочками битого кирпича. Вовремя упал, мля. Аккуратно положив гранатомет под какой-то кирпично-формовочный механизм, хватаю винтовку и, пригнувшись, выбегаю наружу. Мои все стреляют, слышу раскаты пятидесяток и очереди Пилы. Издалека тоже доносится сплошная какофония выстрелов, кто в кого из чего палит – непонятно. Видимо, все наши во всех ихних из всего что есть, и наоборот.
Выстрелов из гранатометов вблизи я что-то не слышал, кстати. Или пропустил просто?
Под прикрытием цеха бегу на запасную позицию, заботливо оборудованную между двумя мусорными баками. В баках мешки с землей, а сам промежуток сверху прикрыт несколькими досками, так что, надеюсь, достать меня не так уж легко. Конечно, не самое безопасное место, зато обзор отсюда отличный, а я ж командир вроде как. Обзор нужен.
Быстро вползаю на позицию и наконец-то бросаю взгляд на дело рук своих.
Первым делом глаза непроизвольно цепляются за самолет, лежащий на земле чуть ближе середины полосы. Похоже, выкатился с нее, и стойка шасси подломилась. От двух движков поднимается дым, вокруг фюзеляжа мельтешат маленькие фигурки. Млять, где минометы, почему не работают? Или я не слышу просто?
С поля за терминалом поднимается несколько столбов дыма, слышна работа автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов.
Оба «Симитара» стоят на месте, не подавая признаков жизни, но вот из британских окопов кто-то по нам увлеченно лупит длинными очередями. Подавив искушение взяться за винтовку, продолжаю осматривать поле боя. Стрелять и так найдется кому. Похоже, мы разделали бриттов под орех, никаких шансов уцелеть у них нет. Весь их расчет был на то, что мы не решимся стрелять первыми.
Из-за терминала внезапно выскакивает гусеничный броневик с установленной на нем спаркой «пулемет-АГС» и на ходу дает очередь в нашу сторону. Утыкаюсь лицом в грязный бетон, но гранаты лопаются где-то далеко справа. Поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы успеть заметить настигающую вражескую машину бледную в ярком дневном свете звездочку, за которой стелется чуть заметный полупрозрачный хвост дыма. Броневик исчезает во вспышке, мгновенно превращающейся в клуб дыма, и вновь появляется на свет уже в виде чадного погребального костра.
Выстрелы не прекращаются совсем, но становятся реже, и я уже было тянусь к рации, чтобы отправить на позиции второе и третье отделения, пусть ребята тоже причастятся, когда подсознание вдруг выдает сигнал тревоги. Что за хрень… Все же вроде норма… Гул! Гул самолета не исчез! И если он не сваливает на всех парах, значит…
– Всем в укрытие! Всем в укрытие!
Сцуко, это же какой-то самодельный аналог «Спуки»! Он нас сейчас по молекулам разберет!
Выскользнув из щели между контейнерами, бегу к расположенной метрах в пятнадцати справа канаве, из которой мы сделали перекрытую щель на первое отделение. Впереди в нее уже ныряет кто-то из ребят, я еще успеваю подумать, не зря ли паникую: может, это еще один транспортник… и тут стена кирпичного цеха слева внезапно надвигается на меня в клубах дыма и огня, что-то с силой бьет по ногам и голове, и я проваливаюсь в черноту.