III
Зауралье, река Свирь,
рабочий участок «Девятый ручей»
– …три килограмма семьсот тридцать один грамм. – Невысокий, лобастый и большеглазый Макс Баранов, предки которого явно не просто так получили фамилию, постучал пальцем по мешочку с вчерашней добычей. – Сегодня с утра за первую смену девятьсот двадцать семь граммов намыли. Думаю, надо с этим участком заканчивать, и с завтрашнего дня переходить на Одиннадцатый ручей. Там пробы хорошие, Руслан говорит. Здесь уже всё выбрали, пыль осталась, нет смысла продолжать.
Задумчиво чешу переносицу, разглядывая тарахтящие движками промприборы у берега. Три с половиной килограмма в день – не так уж плохо, вообще-то, при таком среднедневном уровне порог рентабельности мы перекрываем почти в три раза. Бросать приносящий доход участок не хочется – не сторонник я «снятия пенок», мы же сюда всерьёз и надолго пришли, а не пограбить и убежать. С другой стороны, на Девятом ручье мы работаем уже полторы недели, и выработка сильно упала – если в самый удачный, четвёртый день мы намыли почти тринадцать килограмм, то сейчас объём снизился в три с лишним раза. Опять же, некоторый опыт уже имеется, это наш третий по счёту участок, до этого были Четвёртый и Пятый ручьи. А? Да, с названиями решили не заморачиваться – появятся когда-нибудь постоянные жители, они и переименуют, как уж им нравится. А может, и «номерные» названия приживутся. Так вот – первые два участка мы разрабатывали по две с половиной недели, и последние дни уже явно шли вхолостую – меньше килограмма в день. Тщательность и скрупулёзность – это хорошо, конечно, но предприятие только зарождается, и денег нужно сразу и много. Так что…
– Добро. Тогда, сегодня добиваем здесь, и параллельно начинаем готовить площадку на Одиннадцатом. Я Мише скажу, чтоб пару человек на охрану выделил.
– Двоих маловато будет. Придёт что-нибудь из леса. – Макс кивнул на почти вертикальный зелёный склон, начинающийся в десяти метрах от берега. – Здесь-то хоть зверьё подраспугали уже, там… троих надо, а лучше четверых.
Хищники были проблемой. Не столько с точки зрения реальной опасности – за месяц с небольшим, что мы провели на Свири, ущерб от них ограничился прокушенной ногой одного из охранников, на которого напал варан, сколько как отвлекающий фактор. Не так просто спокойно работать, зная, что по джунглям вокруг бродят горные львы и ягуары. Тем более, что те же горные львы любят оповещать рыком о своём недовольстве, а голос у них громкий… Единственное, что в этом плане радовало, так это отсутствие крокодилов – быстрое течение и каменистое дно Свири на интересующем нас участке им не нравятся, так что выше десяти километров от Мурома эти зубастые брёвна почти не попадаются.
– Макс, ну где он столько возьмёт? Трое в Муроме, остальные лагерь и участок тут охраняют. Твои пусть тоже не зевают, и всё будет нормально. Ягуаров же гонять, не негров. Двоих хватит.
Наш прораб скривился, явно подразумевая что-то в духе «тебе-то хорошо говорить», но вслух возражать не стал. Мне вообще в нём эта черта нравится – пока вопрос обсуждается, будет спорить и отстаивать своё мнение, но, когда решение принято, энергично принимается за работу, даже если и не со всем согласен. Это, на мой взгляд, правильный подход. А то бывают такие граждане – если что-то не на сто процентов совпадает с их представлениями о том, как надо, они будут работать спустя рукава, постоянно ныть, что ничего не получится, и, когда оно таки не получится (а как может получиться, с таким-то настроем?), потом ещё и с плохо скрываемым удовлетворением скажут: «Вот, а я же предупреждал». Нет, понятно, что никто не идеален, у меня и самого подобное проскакивает, иногда, но вот среди компаньонов и сотрудников я таких людей всегда старался избегать.
Баранов ушёл организовывать процесс переезда, а я вновь переключаю внимание на воду.
Пять больших плавучих промприборов (в принципе, на мой взгляд, их вполне можно назвать драгами, пусть и с приставкой «мини») громко тарахтят бензиновыми движками, отравляя воздух. Рабочие, стоя в воде кто по колено, а кто и по пояс, водят по дну заборными рукавами, специальные наконечники которых разрыхляют грунт, облегчая всасывание. За каждым промприбором, размещённым на плавучей платформе из резиновых баллонов, тянется мутный шлейф выбрасываемой в реку пустой породы. На берегу работают агрегаты поменьше, в них гравел загружают лопатами, а необходимая для промывки вода закачивается из реки помпами.
Принцип такой добычи весьма прост, на самом деле – гравел подаётся в барабан, там размалывается, затем сортируется на лёгкие и тяжёлые фракции, всё это промывается через специальные шлюзы, вибростолы и коврики, в итоге тяжёлая платина остаётся, а лёгкая пустая порода отправляется в отвал. Ну, или в отлив – она же в воде разведена. Понятно, что на практике есть куча технических моментов, разных режимов работы и так далее, но принципиальная схема такова. Конечно, по-хорошему здесь нужны настоящие экскаваторы и бульдозеры, многокубовые промывочные машины и гигантские драги, но появится всё это на Свири очень и очень нескоро, если вообще, так что, пока обходимся тем, что есть. В общем-то, не так уж плохо выходит – за месяц работы мы намыли около двух центнеров платины, и отработаны только три участка из трёх десятков, обозначенных геологами как наиболее перспективные. Скоро драгоценная добыча отправится в Новгород, а оттуда – в Орден, в обмен на неё пойдут деньги, а деньги – это больше техники и рабочих, что позволит добывать больше платины…
И, особенно приятный момент, моя доля, пока я здесь директорствую, увеличивается в два раза, по сравнению с остальными пайщиками. Если брать двести килограммов в месяц, это получается …э-э… шесть тысяч четыреста тройских унций, примерно… Орден покупает по сто экю за унцию…
От приятных подсчётов отвлекла рация, сообщившая, что поступила радиограмма из Новгорода. Хм… интересно. Платину, что ли, заждались? Изначально мы планировали отправить первую партию, как наберётся триста килограмм, а пока что в наличии лишь две трети от этого количества. Ладно, чего гадать, сейчас узнаю.
– Денис, поехали в лагерь.
Скоблов, исполняющий обязанности моего личного охранника и порученца, молча кивнул и пошёл к моторке. Ну, он вообще не слишком разговорчивый, в отличие от Миши. Между прочим, как-то они ладят… не то, чтоб очень. Денис-то в число людей Скворцова не входит, он при мне, возможно, поэтому. Ладно, не важно – они же морды друг другу не бьют, просто держатся суховато. Сами разберутся, не маленькие. Хорошо хоть, что Саня Фролов не остался, а сразу свалил на юг, как только мы прибыли. Недолюбливаю я его, честно говоря.
Базовый лагерь разбит на пару километров выше по течению – возле Девятого ручья сделать это затруднительно, там песчано-илистые отмели по берегам Свири упираются прямо в заросшие джунглями скалистые склоны. А вот повыше есть удобный, плоский холм у реки, на котором мы и расположились.
Конечно, теоретически можно было обустроиться в Муроме, но до него двадцать пять километров – далековато, всё же. Потом, когда предприятие разовьётся, и рабочих будет пара сотен – тогда да, а пока мы уж как-нибудь здесь уместимся, между рекой и скалами.
Лагерь встретил нас сонной тишиной – обед недавно закончился, так что повар дрыхнет в гамаке под навесом, по соседству компанию ему составляют доктор (второй дежурит на рабочем участке) и один из охранников, отдыхающий после смены. Геологов не видно – работают выше по течению, с одним из Мишиных ребят в качестве охраны. Тело, сидящее на берегу с удочкой и хмуро покосившееся на меня – один из рабочих, который с ближайшей оказией поедет обратно в Новгород – вчера вечером в кармане у него нашли полукилограммовый самородок. Самый крупный из всех, что нам пока что попадались, между прочим.
Часовой, он же дежурный радист, сидит на высоком, укрытом пальмовыми листьями помосте, облачённый в трусы, противозмеиные голенища, берцы, каску и бронежилет на голое тело – жара стоит под сороковник, плюс ещё и влажность дикая. Он бы, наверное, и ботинки с удовольствием заменил на шлёпанцы, но за такое Скворцов своих оболтусов гоняет нещадно. А где второй, их же двое должно быть… ага, вижу. В амбразуре пулемётного гнезда мелькнула физиономия. Бдят, значит. Тот, что в пулемётном гнезде, из лагеря вообще не отлучается, кстати – это его варан за ногу тяпнул. Гангрены удалось избежать, на местных бактерий даже самые простые антибиотики действуют как вундерваффе, но укус двухметровой ящерицы крайне неприятен и сам по себе, челюсти у неё дай бог каждому, так что, на ближайшие пару недель укушенный маломобилен. Вообще, ему ещё повезло, что варан оказался молодым – взрослый, матёрый ящер одним махом оторвал бы ногу, и противозмеиные голенища тут не спасут. Вараны же именно так и охотятся – цапнут какого-нибудь буйвола, отскочат, и потом ходят за ним, пока тот не скопытится.
Конечно, трое Мишиных ребят – не слишком внушительная охрана для двух центнеров самородной платины, особенно в местах, где джунгли закон, ягуар прокурор. Но лишних людей у нас нет, да и враг может прийти только из низовий реки, а для этого ему придётся миновать сначала наш пост в Муроме, а потом и нас самих. Если же любителям поживиться чужим добром это удастся, то уж охрана лагеря их точно не остановит.
– Что там?
Радист протягивает бланк уже расшифрованной радиограммы. Да, приходится шифровать – мало ли, кто может слушать, и зачем. Так, что у нас тут…
«Прибытие конвоя Ильмень 9 числа. Подтвердите дату, примерный объём обратного груза. Ваша заявка в полном объёме. С конвоем 3 семьи переселенцев 13 человек Муром. Просьба содействовать. Тюленья бухта занята поселение корейцев. Реализуем южный вариант»
Блин, вот неужели нельзя нормальным, человеческим языком писать? Не телеграмма ведь, за каждое слово платить не надо. Ну посидят радисты чуть подольше с шифровкой/расшифровкой, ничего с ними не случится. Им за это деньги платят, в конце концов. Ладно, что мы имеем…
Во-первых, к девятому нужно доставить груз платины на юго-восточный берег Ильменя, где его заберёт конвой. То есть, где-то дня через четыре баржа должна выйти. Сейчас у нас в наличии двести три килограмма, включая сегодняшнюю добычу. Завтра начнём новый участок, так что…
– Отправь: «Дату подтверждаю, примерный объём двести двадцать килограмм»
Радист кивнул.
Во-вторых, Глеб каким-то неведомым образом умудрился найти желающих поселиться в Муроме, причём аж три семьи. Интересно, эти желающие себе вообще хоть как-то представляют местные реалии? Сдаётся мне, что не очень, иначе остались бы в Новгороде. Хотя, кто их знает… люди в каких только дырах не селятся, что здесь, что по ту сторону Ворот. Каждому своё, как было написано на воротах одного заведения. Нет, это хорошо, конечно, что жители появятся – и легитимности нашим притязаниям добавит, в случае разборок в юридической плоскости, да и вообще, намного легче работать в более-менее обжитых землях, а не как мы сейчас – словно на другую планету улетели. Боюсь только, что Глеб им там расписал здешние реалии в ярких, симпатичных красках, есть у него такая привычка. А вот когда они всё увидят своими глазами, то как бы не потребовали их срочно обратно везти…
Ладно, по ходу делу разберёмся. Остаётся заключительная часть сообщения – в Тюленьей бухте наши обосноваться не успели, как и японцы – удобное место заняли корейцы. Как-то вот так сразу даже и не пойму, к худу это, или к добру. С одной стороны, печально, конечно, что не нам досталось. С другой – я изначально не очень верил, что у нас хватит сил дотуда дотянуться, японцы бы нас выжили в итоге, полагаю. А так, завязывается конфликт уже между японцами и корейцами, что выгодно нам – пусть отвлекаются друг на друга. Благо, у них давняя и стойкая взаимная нелюбовь. Хорошо бы, конечно, сейчас успеть отхватить удобное место под порт на широте Ростова, ну да уж тут наш фюрер своего не упустит, надеюсь, его всё происходящее должно хорошенько подстегнуть.
Да, между прочим – если путь на юг японцам перекрыли, не попробуют ли они теперь в нашу сторону расшириться? Вполне могут. Сильно удивлюсь, если они до сих пор не в курсе насчёт нас – этнические японцы в Ордене есть, в ком-то национальное чувство обязательно одержит вверх над корпоративной этикой и режимом секретности. Значит, надо не расслабляться, держать ушки на макушке и быть в готовности к появлению гостей…
* * *
Русь, Зауралье, низовья Свири,
Муром
– …два, три!
С последним счётом все дружно отпрыгнули в стороны, и тяжёлое бревно рухнуло на землю. Облегчённо выдохнув и утирая пот со лба, отхожу подальше. Что-то я умаялся, хорош в старика Крупского на субботнике играть. Политика политикой, но здоровье дороже, спина уже начала побаливать. Да и вообще – аж десяток рабочих выделил на неделю, помогать новым поселенцам с обустройством, совершенно бесплатно, между прочим! Не для рабочих бесплатно, разумеется, они-то зарплату получают, а для горожан. Так что, долг обществу отдан, совесть чиста настолько, что её не видно…
– Ну, мужики, давайте, ещё одно принесём, и на обед! Виталий Сергеевич, вы с нами?
Хотя, если честно, кое-кого из этих горожан я бы с удовольствием отправил в заплыв по Великим озёрам, с крокодилами наперегонки.
– Куда ж я денусь.
Блин, не прощу Глебу такую подставу.
Вернувшаяся с юга баржа действительно привезла три семьи поселенцев. И всё бы замечательно, вот только главой одной из них оказался товарищ Андреев, самозванный борец за народное счастье. Я даже не знал, что он успел жениться – с Севера-то наш поборник социальной справедливости ехал по категории «бессемейный рабочий». А теперь в наличии супруга – не слишком симпатичная, но, по крайней мере, тихая и несклочная женщина средних лет, и даже ребёнок. Не от Андреева, правда, если только они не встречались лет семь назад, но, тем не менее. У них, кстати, ожидается прибавление, так что получается полноценная ячейка общества. Другой вопрос, каким же нужно быть идиотом, чтобы тащить сюда беременную жену, ну да это их проблемы, пусть сами разбираются.
Мы дружной гурьбой отошли к краю расчищенного от леса пространства, с натугой подняли очередное тяжеленное бревно и, мелко семеня, потащили его к стройплощадке.
Сказать, что мне всё это не нравится, означало бы сильно преуменьшить. Я не о таскании брёвен сейчас говорю, хотя этого дела тоже не любитель, а о переезде Андреева. Обстановка и без него достаточно взрывоопасная – вид платиновых самородков, ежедневно проплывающих мимо и исчезающих в закромах Родины, действует на незакалённые подобными зрелищами мозги разрушающе. С баржей, кстати, на юг отправился не один пойманный с поличным, а целых три – ещё двое попались в последний день. Их принудительная отправка в Новгород вызвала отчётливое недовольство среди остальных рабочих, хотя, на мой взгляд, это весьма мягкое наказание. Им на смену прибыли сразу пятеро, так что, в убытке по части рабочей силы мы не остались, но моральная обстановка в коллективе явно оставляет желать лучшего. И уж точно последнее, что мне здесь нужно, это профессиональный демагог с левацким уклоном. Он, кстати, явно пытается выбиться в неформальные лидеры маленькой городской общины, и небезуспешно.
– Раз, два, три! – Бревно с глухим стуком ударилось о «собрата», подпрыгнуло и, наконец, улеглось спокойно. Чёрт, ещё и в какой-то смолистой трухе весь вымазался, отмываться теперь…
Эх, ну вот как бы этому уроду несчастный случай организовать, а? Надо с Денисом на эту тему поговорить – я-то всё время на виду, а ему в этом плане легче.
Некогда заросший многоярусными джунглями холм теперь не узнать – плоская вершина почти очищена от деревьев, вместо них возвышается несколько бревенчатых построек на сваях, кругом суета, звук молотков и бензопил, запах опилок и краски.
Резкий, пронзительный визг, донесшийся из загона, заставил всех повернуться в ту сторону. Василий, один из новых поселенцев, стремглав кинулся к ограде, на бегу перехватывая из-за спины обрез «помпы» двенадцатого калибра. Ну, правильно, поросята-то его, в конце концов. В прошлый раз продравшийся сквозь проволочную сетку варан успел сожрать двоих прежде, чем его застрелили.
Свиновод вскоре вернулся, облегчённо улыбаясь.
– Не, фигня. Дерутся просто. – Ответил он на наши вопрошающие взгляды. Ну, хорошо, убыток городу не нужен…
Вообще, мужик тот ещё оригинал. Толика мне чем-то напоминает. Не внешностью, нет – в отличие от невысокого калмыка, Вася высок, пузат и белобрыс. Но вот на животноводстве тоже помешан – помимо поросят, кур, индюшек, гусей и уток, привёз с собой два десятка нутрий и шестерых буйволят, планирует всю эту живность здесь разводить. Кстати, зубасто-рогатую часть поголовья ему Глеб с Севера заказывал, специально для Мурома. До этого ни буйволами, ни нутриями у нас никто не озадачивался. По-моему, ну её нафиг, такую экзотику, больше хлопот, чем пользы. Но как-то Вася смог наше руководство убедить, что перспективы у затеи есть… ладно, посмотрим. Главное, чтобы местная фауна их всех не пожрала – крупных хищников-то мы от города разогнали в первые же дни, но вот молодые вараны и харзы (что-то типа весьма крупной куницы) до сих пор нарезают круги вокруг птичника и загонов. Ну, и змеи, конечно, как же без них.
Впрочем, решение проблемы с мелкими хищниками я, кажется, нашёл. Троим юным горожанам, в возрасте от семи до одиннадцати лет (заленточных, не местных, до сих пор никак не привыкну считать возраст в здешних годах) розданы мелкашки двадцать второго калибра и поставлена задача беспощадно истреблять зловредную фауну. Заодно стрелковую подготовку подтянут. Хотя, они и так неплохо с оружием обращаются – я, разумеется, перед раздачей стволов этот момент проверил. Остаётся наде…
«Гато – Вышке»
Ну что там ещё? Только пообедать собрался…
– Гато в канале.
«Две моторки подходят со стороны устья, удаление три километра. Около пятнадцати человек. На негров не похожи»
Хм… если на негров не похожи, значит…
– Сейчас подойду. Вариант «один» всем доведи.
Поворачиваюсь к мужикам:
– Подходят две лодки, не наши. Женщин и детей по домам, остальные на позиции по варианту «один». Я пошёл выяснять, кто такие и что хотят. Денис, давай со мной.
Не задавая дурных вопросов (что меня приятно удивило), народ деловито расходится в стороны. Всё-таки, не зря мы тренировались. По дороге к наблюдательной вышке вижу, как занимают позиции и остальные, тасканием брёвен вместе со мной не занимавшиеся.
– Я тоже хочу пиратов стрелять!
Громкий, обиженный возглас Андреевского пасынка, которого мать уводит в дом, отзывается со всех сторон одобрительным гоготом. Ну, вот и славно, моральный дух поддержать никогда не лишне…
«Ускорились, идут к нам, удаление два!»
Блин, это они зря – народ нынче нервный пошёл, излишками гуманизма не отягощённый, можно ведь и нарваться. Ладно, уже почти дошли.
– Сейчас подойду, не дёргайся.
Забираюсь наверх по деревянным перекладинам и оказываюсь на деревянной же площадке, обложенной мешками с песком и накрытой крышей из пальмовых листьев. Следом за мной поднимается Скоблов. Наблюдатель, разглядывающий реку в большой морской бинокль, оглядывается на нас:
– Прямо сюда идут, и быстро.
Протягиваю руку к биноклю:
– Дай-ка гляну.
Ага. Действительно, две больших надувных моторки, в каждой человек семь-восемь, с оружием. Ни флагов, ни иных опознавательных знаков нет, но точно не негры. Интересно, они так на этих лодках через озёра и шли, не боясь крокодилов? Или где-то западнее есть базовое судно? Ну, не судно, точнее, откуда бы ему тут взять, а какая-то платформа, типа наших «барж». Кстати, одна из них сейчас у причала, и это не очень хорошо, пожалуй.
Лодки так и идут прямо к нам, явно ориентируясь на развевающийся над холмом флаг. Хотя, с другой стороны, куда им ещё идти? Это же не Аустралис, тут вся река метров двести в ширину, не больше. Но, в любом случае, нетактично они себя ведут.
Забавно, кстати, выходит: у нас флаг красный с белым коловратом, а у японцев (скорее всего, это они, некому больше) – белый с красным кругом. Антиподами какими-то получаемся…
– На пятьсот метров долбани пару раз, предупредительные. – Часовой кивает и пристраивается за стоящим на треноге пулемётом. – Начнут в ответ палить – гаси сразу.
Надо их немножко в чувство привести, а то прут, как на параде, и даже связь установить не пытаются. Невежливо, однако. Затыкаю пальцами уши – M2 штука громкая.
Ба-ба-бам!!!
Прямо по курсу приближающихся лодок встали три всплеска. Демонстрация бдительности и зубастости хозяев мгновенно дала ожидавшийся эффект – моторки незваных гостей легли в дрейф, потихоньку подрабатывая против течения, а в эфире объявился некто, на грамотном, но трудном для понимания из-за сильного акцента английском представившийся Такао Абе, командиром японской исследовательской партии, и изъявивший желание пообщаться со «старшим лагеря на берегу». Интересно, он специально наш посёлок «лагерем» назвал, дабы подчеркнуть его временность, или как? Ладно, по ходу дела разберёмся.
– Конечно, мистер Абе. Но попрошу вас пока что оставить вторую лодку на реке, а всех, кто прибудет с вами, не выходить на берег без нашего разрешения. Обычная предосторожность, уверен, вы понимаете.
Японец согласился, одна из лодок пошла вперёд, вторая осталась на месте, ну а я спустился вниз и, сопровождаемый Скобловым, пошёл к причалу – встречать гостей. Не забыв зайти по дороге к себе в палатку за папкой с документами – у нас же дипломатия намечается, вроде как. Вот только перед этим надо бы… берусь за рацию.
– Никому не расслабляться, это может быть попытка нас отвлечь. Третий пост, на месте?
«На месте, всё тихо»
– Принял. Глядите в оба там.
Третий пост прикрывает посёлок со стороны суши. Маловероятно, конечно, что часть японцев заранее обошла нас через джунгли и сейчас готовится атаковать с тыла, ну да, как я не раз замечал, лёгкая паранойя ещё никому не мешала. А вот её отсутствие мешало иногда, да ещё как. Вплоть до летального.
Хорошо, кстати, что у нас сейчас дополнительные рабочие в городе – поможет создать впечатление, что жителей тут больше. Кстати…
– Василий!
Пузатый блондин, мимо позиции которого я как раз спускаюсь к причалу, оглянулся:
– А?
– Хорош тут загорать, иди к живности своей. Как мы с японцем будем подниматься, ты буйволов прогони мимо, от леса к загону, типа невзначай.
– Ага, не вопрос. – Судя по обеспокоенному лицу Васи, идея его не слишком вдохновила, но ничего страшного – лишь бы сделал.
Он поднялся из неглубокого окопа и пошёл к своим рогатым питомцам, а мы с Денисом спустились к причалу, которого уже почти достигла японская лодка. Надеюсь, они ничего дурного не затевают прямо сейчас? Должны же видеть, что на прицеле сразу с двух точек. Хотя, японцы народ своеобразный, кто их разберёт, что там у них на уме…
Гости из страны заходящего солнца оказались вооружены и оснащены без всяких наворотов – камуфляжи, панамы, калаши. Ну, оно и понятно – родной хайтек остался по ту сторону Ворот, а в этом мире государство за ними не стоит. Стоит, вернее, но примерно такого же понарошкового уровня, как и за нами, так что не считается. Интересно – все в бронежилетах сидят. Не жарко им? Да и как выплывать собираются, если вдруг что? Или спасаться вплавь – нарушение самурайских традиций?
Как мы и договорились по рации, шестеро японцев остались в лодке, а один ловко перепрыгнул на причал. Невысокий, возраст определить затруднительно, где-то между тридцатью и сорока пятью годами. Я, будучи жертвой Голливуда, ожидал от него поклона, и даже приготовился отвечать, но нет – Абе лишь сухо кивнул и молча уставился на меня ничего не выражающими карими глазами. Хм… ну, ладно, начну первым.
– Добро пожаловать в Муром. Меня зовут Виталий Чернов, я мэр города и, также, член Совета основателей русского анклава. С кем имею честь?
Эко я завернул. Как будто представителя новой космической расы на «Вавилоне-5» встречаю. Впрочем, японец, похоже, не впечатлился. Не смотрел сериал, наверное.
– Такао Абе, командир исследовательской партии японского анклава. По какому праву вы разбили свой лагерь на нашей территории? И, вдобавок, обстреляли наш патруль?! Я требую, чтобы вы немедленно покинули…
До чего же у него голос неприятный, словно не говорит, а лает. Да и настрой мне что-то не очень нравится. Ну, ладно, по-плохому так по-плохому…
– Мистер Абе! – Перебиваю японца на полуслове. – Могу я, для начала, увидеть документы, подтверждающие ваши полномочия?
Надеюсь, мысль показалась собеседнику свежей и неожиданной. По лицу ничего не понятно, но, во всяком случае, на пару секунд он замолчал, обдумывая ответ.
– Я официальный представитель Японии! Если у вас есть какие-то вопросы на этот…
– У меня только один вопрос, и я вам его уже задал – можно ли увидеть документ, подтверждающий ваши полномочия? Вести переговоры непонятно с кем я не собираюсь.
На физиономии японца проступило явное раздражение, но лезть в бутылку он не стал, и потянулся за ID.
– Пожалуйста. Могу я теперь посмотреть ваши документы?
– Секунду.
Что у нас тут… «Takao Abe»… дата рождения… сорок один ему, получается…
Возвращаю пластиковую карточку обратно.
– Спасибо, но Ай-Ди удостоверяет только вашу личность. Я же прошу предъявить документ, подтверждающий ваши полномочия как представителя японского анклава. Не могу же я вести официальные переговоры с первым встречным.
Повторная пауза.
– Моё руководство может подтвердить их по радио!
Сокрушённо развожу руками.
– Увы, это невозможно. Ваше руководство не озаботилось установлением надёжного, защищённого канала связи с нами, а принимать некие «подтверждения» по радио неизвестно от кого я не имею права. Честно говоря, я весьма удивлён, что вы отправились в дипломатическую миссию, не захватив с собой надлежащим образом оформленные верительные грамоты. Крайне, крайне непредусмотрительно…
– Моё задание носило, в основном, исследовательский характер, а не дипломатический! – В грубом голосе японца проскользнули оправдывающиеся нотки.
– В таком случае, что вы здесь делаете, пытаясь заниматься дипломатией без надлежащих полномочий? Самоуправством занимаетесь?
– У нашего анклава есть официальный канал связи с вашим руководством в Новгороде! – Абе, кажется, искренне обрадовался найденному выходу. – Они могут подтвердить мои полномочия!
– Замечательно. – Киваю с максимальной искренностью, которую способен имитировать. – Вот когда ваше руководство выполнит все необходимые формальности, я буду готов незамедлительно обсудить с вами любые вопросы. В пределах моей компетенции, разумеется. У нас, знаете ли, в этом плане бардака нет.
Понятно, что много времени это не займёт, но я исхожу из двух соображений. Во-первых, одно дело, когда две группы вооружённых людей пытаются друг друга откуда-то выжить, да ещё и понукаемые далёким начальством – тут всё легко может дойти до пальбы. И совсем другое, когда вопрос решается (ну, или не решается) в перебранке по дипломатическим каналам. Японцы же, если уж свяжутся с Новгородом, не просто подтвердят полномочия этого Абе, но и какие-то официальные требования заявят. Наши ответят, выдвинут что-то встречное, ну и так далее. В любом случае, вероятность начала войны двух анклавов по инициативе чересчур ретивых исполнителей на местах заметно снизится. Не то, чтобы я так уж панически боялся Абе с его отрядом – уверен, если мобилизовать рабочих, людей у меня будет куда больше. Но война – плохо для бизнеса, а бизнес – это то, ради чего мы здесь. Со Свири мы их выбьем, если полезут, но вот обезопасить озёрный путь на юг – задача с моими ресурсами невыполнимая. Плюс, не надо забывать, у меня тут ещё и три семьи гражданских, включая женщин и детей, об их безопасности тоже приходится думать. Да и вообще… не пойдёт это на пользу анклаву. Хватит с нас войн, хозяйством нужно заниматься.
Во-вторых, если Совет в Новгороде узнает о ситуации не в формате «Чернов сообщает, у него там проблемы какие-то», а получит официальную радиограмму от японцев, с требованием убраться на хрен из Зауралья, они скорее раскачаются на присылку подкреплений. Тут, конечно, скорее психологический момент, чем рациональный, ну так а кто сказал, что мы живём в рациональном мире? Не я, точно.
Абе немного помялся, после чего, всё с той же настойчивостью, выдал:
– Вы не имеете права здесь находиться! Это японская территория! Я требую, чтобы немедленно свернули лагерь и ушли на юг, за Бордер-Маунтинс! В случае неподчинения моим законным требованиям, вы будете привлечены к ответственности! Не только за нарушение наших границ, но и за стрельбу по представителям власти!
Хм… слишком туп, чтобы сменить пластинку? Или пытается меня втянуть в содержательную дискуссию, не мытьём, так катаньем? Ну-ну.
– «Я требую» – звучит грозно, да, но кто «я»? Вы кто такой?
Собеседнику удаётся держать «покер-фейс», но по голосу явственно ощущается, насколько он взбешён:
– Я вам уже представился! Командир исследовательской…
Думаю, раздражение вызвано даже не столько моими бюрократическими придирками, сколько перспективой докладывать начальству, что с ним отказываются разговаривать, потому что у него нет с собой какой-то бумажки. Я, увы, японскую культуру себе представляю исключительно по голливудским фильмам, но, думаю, лицо мистер Абе при этом потеряет.
– …представитель администрации анклава, обладаю всей полнотой власти!
С готовностью подхватываю:
– Вот только ни малейших доказательств что вы тот, за кого себя выдаёте, у вас нет. Всё, что я перед собой вижу, это группу вооружённых людей, с непонятными целями шляющихся по русской территории. Скажите спасибо, что я вас как бандитов пока что не расцениваю.
Завуалированную угрозу японец пропустил мимо ушей (ну, или сделал вид, по крайней мере), а вот слова «русская территория» – нет.
– Бассейн Великих озёр является японской территорией!
Ага, ты ещё скажи «исконной».
– …проходит по водоразделу Бордер-Маунтинс, на востоке доходя до гор Дракенсберг…
Не фига себе, широко шагают. Хотят отхватить себе земли от западного побережья и аж до буров. Которые, между прочим, сами уже Драконовы горы перевалили, и вовсю основывают фермы в саванне к западу от них. Надо будет этот момент подчеркнуть в докладе Новгороду – пусть подкинут союзникам пищу для размышлений.
– …находитесь здесь незаконно, поэтому я требую…
– Мистер Абе! – Приходится повысить голос. – Напоминаю, что требовать вы ничего не можете, поскольку у вас нет никакого официального статуса. Вот когда и если он появится – только тогда станут возможны какие-то содержательные обсуждения. Кстати, вынужден заметить – ваша неосведомлённость в географических вопросах заставляет усомниться в том, что вы действительно возглавляете некую исследовательскую партию, а не просто кучку непонятных персонажей. На случай, если вы не в курсе, довожу до вашего сведения – горная цепь Бордер-Маунтинс уже полтора года, как переименована в Урал. Переименование согласовано с Орденом и отражено на орденских картах. Не вижу, чем ещё могу быть вам полезен, так что прошу покинуть территорию Мурома. Впредь, если у вас возникнет какая-то экстренная необходимость в визите, извольте соблюдать общепринятые правила вежливости. В противном случае, мы можем истолковать ваше появление как попытку агрессии, и принять адекватные меры.
Хорошая отповедь, аж самому понравилась. Правда, не похоже, чтобы японец особо впечатлился.
– Я повторяю – вы разбили здесь лагерь незаконно, и я требую, чтобы он был немедленно свёрнут, а вы покинули территорию Японии!
Никакого знака я не заметил, но он точно был, потому что сидевшие в лодке японцы зашевелились. Без явной угрозы, скорее подобрались, готовясь к действиям. Чёрт, а не зря ли я потащился к причалу с одним только Скобловым в качестве охраны? Сейчас скрутят меня… да нет, ерунда. У Дениса автомат в руках, а у японца – на груди, не успеет перехватить. До пулемётного гнезда всего сорок метров, и вряд ли господа самураи не разглядели M2, направленный точно на них. Крупняк разберёт моторку на молекулы одной очередью. Лодка на середине реки под прицелом с вышки, её экипаж тоже ничего не сможет сделать.
– Мистер Абе, вы злоупотребляете моим терпением. Муром – законное поселение, признанное Орденом.
Не совсем так, строго говоря, ну да как он сейчас проверит?
– …двенадцатимильной зоны. Если через пять минут вы не начнёте движение вниз по течению – мы откроем огонь. Всего хорошего, удачного вам путешествия домой.
Вежливо киваю, разворачиваюсь и начинаю идти по мощёной деревянными плашками дорожке к городу. Скоблов остаётся на месте, лицом к японцам, отслеживая возможную опасность. Честно говоря, я ожидал, что Абе попробует продолжить разговор, но нет – секунд через пятнадцати позади застучал лодочный мотор. Неужели сваливает? Ну, тем лучше. Надо сообщить в Нов…
«Гато – Вышке»
– В канале.
«Они идут вверх по течению!»
Чёрт! Вот козлы! Только этого не хватало! Так, ладно, спокойствие. Я ж командир, вроде как, надо держать лицо.
– Дай предупредительные им по курсу.
«Есть!»
На вышке басовито отработал двумя короткими очередями пулемёт.
«Не реагируют! Увеличили скорость!»
– Мистер Абе!
Не отвечает.
– Я даю вам пятнадцать секунд, чтобы повернуть назад, после этого открываю огонь на поражение.
Молчок. Блин, если в нём «самурайское» взыграло, то на понт не возьмёшь – придётся или стрелять на поражение, или утереться. Войну начинать не хочется, но и прогибаться не вариант…
– Вышка, доклад!
«Продолжают движение»
Ну, ладно. Посмотрим, у кого нервы крепче и хрен толще.
– Дай предупредительные вплотную к ним.
«Есть!»
Ба-ба-бам!
«Не реагируют!»
Ты этого хотел, Жорж Данден…
– В движки попадёшь?
«Э-э… постараюсь»
Чёрт, тут бы, конечно, пригодилась крупнокалиберная снайперка, ну да за неимением гербовой…
– Постарайся. Начинай со второй лодки, первую пока не тро…
«Поворачивают!»
– Понял. Отслеживай.
Мысленно выдыхаю с облегчением. Понятно, что этот отряд мы бы раскатали, но последствия…
Что-то очень уж резко японцы взяли с места в карьер. Национальная особенность, или я чего-то не знаю? Жаль, что у меня опыта общения с ними нет, не могу спрогнозировать дальнейшее развитие событий. Вывод? Надо усиливать военную составляющую, и тогда пусть они о наших планах беспокоятся, а не наоборот. Правда, экономику тоже надорвать нельзя, «всё для фронта, а в тылу пусть траву едят» – не наш принцип. Ладно, сейчас с Глебом посоветуюсь. Одна голова хорошо, а две лучше. Тринадцать, правда, уже перебор, при всей моей любви к демократии.
* * *
Русь, Зауралье, река Свирь,
временный рабочий лагерь
– …сорок два грамма, итого четыре килограмма восемьсот пятьдесят один грамм.
Мешочек с платиной мягко, приятно звякнул, отправляясь к куче себе подобных. Баранов, проводив его взглядом, продолжил:
– Ещё три дня на этом участке, и всё выработаем, можно переходить на следующий.
Ну, «всё выработаем» – это сильно сказано, конечно. Вообще, как подумаешь, сколько всего полезного мы оставляем, холодные жабьи лапы немедленно перехватывают горло. Но иного выхода нет – тщательную, «по науке» разработку мы не потянем – ни финансово, ни технически, ни организационно. А деньги нужны здесь и сейчас, что всему анклаву, что предприятию, что мне лично. Посему, приходится грести вершки, оставляя корешки на далёкое потом…
– …настроения не очень. – Макс помялся, явно чувствую себя некомфортно. – Люди недовольны, что приходится столько вкалывать, и всё «на дядю».
– Ну-ну. А когда они договор подписывали, условий не читали, что ли?
Прораб пожал плечами:
– Читали, ну и что? Я ж к тебе не с претензией, а говорю, какие настроения. Каждый день у мужиков через руки столько бабла проходит – понятное дело, крышу срывает.
Это да, есть такой момент. В Муроме дожидаются отправки на юг ещё двое пойманных «несунов», и, что-то мне подсказывает, если тщательно обыскать всех рабочих, среди них таких будет половина, если не больше. И тот факт, что я не рискую устроить тотальный обыск, боясь «сорвать резьбу», сам по себе говорит о многом…
– …можем поиметь серьёзные неприятности. Надо что-то делать, пока не поздно.
Хорошо, что Баранов не отделяет себя от компании, на словах, по крайней мере. С другой стороны, я же не знаю, о чём говорит с рабочими, когда меня нет рядом. Нет, я не дурак, и вербовкой информатора озаботился заранее, вот только этот кретин публично попался, запихивая двухсотграммовый самородок в карман, и никакого другого выхода, кроме как отправить его в Муром, у меня не было. Вопрос, кстати, почему это окружающие вдруг решили заметить его проделку? Волнуются за доходы компании? Ну-ну. Скорее, что-то заподозрили. Нужно вербовать нового, но как это сделать у всех на виду – ума не приложу. Обстановка взрывоопасная, если подкатить не к тому кандидату, и он вынесет вопрос в публичную плоскость…
– …подумать о пересмотре? Процент от добычи заложить?
– Подумаю. – Киваю с максимальной искренностью.
На самом деле, уже думал, и даже обсуждал с остальными пайщиками. Но они категорически против, не удалось мне до них достучаться, даже Глеб не понимает всей серьёзности ситуации. «Договор подписали, пусть выполняют», ага. Пусть выполняют, я же только за. Вот только чем дальше, тем сложнее заставлять рабочих это делать. Хорошо ещё, что с Андреевым они не общаются – «увольнений в город» нет, да никто их особо и не жаждет, делать в Муроме пока что нечего, ни кабака, ни борделя. Это, кстати, не на шутку расстраивает нашего «народного трибуна». Не отсутствие борделя, в смысле, а то, что потенциальная аудитория находится вне пределов досягаемости. Пару раз он пытался под какими-то дурацкими предлогами попасть сюда, но тут уж я не церемонился – нечего ему здесь делать.
Ладно, возможно, не всё так уж мрачно. Подходит к концу третий месяц нашей работы, в закромах ждут отправки на юг почти два с половиной центнера платины. Что радует ещё больше, так это то, что заканчиваются и трудовые договора рабочих, мы же их на три месяца заключали. Так что, распаленный зрелищем проплывающих мимо самородков пролетариат скоро поедет в Новгород, получать заработанное, а на его место придёт новый, ещё не испортившийся. Глеб говорит, желающих хватает, уже набрали больше сотни.
Да, а самое во всём этом приятное то, что и мой срок здесь тоже почти вышел, и смена, в лице Игоря Желтова, вот-вот двинется в путь. Честно говоря, надоело мне тут. Хрен с ним, с климатом, привык за три месяца, но очень уж нервная работа. Зато, моя доля, потом и нервными клетками заработанная за четыре с половиной (с подготовкой и дорогой если считать) долгих новоземельских месяца (почти восемь заленточных, напоминаю) составит четверть миллиона экю, даже чуть больше. Хорошо? Риторический вопрос. Осталось всего…
– Виталий Сергеевич!
Оглядываюсь на голос. Радист окликает меня с помоста, благо, мы сидим от него в десяти метрах.
– Нападение на город!
Млять! Неужели японцы решились?!
Несколько человек, по разным надобностям бывшие в лагере во время рабочего дня, сбежались услышать подробности. Непорядок…
– Мужики, все на посты! Это может быть отвлекающий манёвр! Савельев, Конев – туда! – Тычу пальцем в заранее подготовленный ДЗОТ на берегу. – Мищенко – вторым номером на крупняк! Денис, давай на вышку, к пулемёту. Сан-Саныч – готовься, поедешь с нами в город сейчас.
Медик кивает и спешит к своему имуществу. Поворачиваюсь обратно к радисту:
– Подробности?
– Из леса подошли! Непонятно, кто! У наших потери, но держатся!
Из леса, значит, не по воде… блин, потери – это плохо.
– Свяжись со Скворцовым, пусть берёт своих, плюс резервную группу и летит сюда пулей! Остальным продолжить буксировку самостоятельно!
Работы на сегодня уже окончены, и сейчас рабочие под охраной людей Скворцова буксируют оборудование от рабочего участка к лагерю. На ночь мы всё и всех собираем в лагере, во избежание. Они сейчас в паре километров от нас, на полной скорости примчат мигом. С учётом резервной группы можно сформировать отряд в двадцать человек, и двинуться на помощь городу. Правда, это займёт час, не меньше. И есть один скользкий момент – если нападающие знают о нас, было бы логичным с их стороны поставить засаду выше по течению, чтобы подловить идущее подкрепление на реке. Парочка обычных ПКМ, установленных в хорошем месте, посекут нас в капусту…
Радист доложил о выполнении и внёс важное уточнение:
– Только что сообщили – негры напали.
Ага. Негры – это хорошо. Ну, в данном случае. То есть, плохо, конечно, но лучше, чем японцы. А то я уж было решил, что Абе перешёл к прямым действиям. После первого визита он нас своим присутствием практически не обременял, ограничившись попыткой досмотреть баржу при вывозе второй партии платины месяц назад. Был послан далеко и надолго, разумеется, на рожон не полез и уплыл. Как я и надеялся, спор перешёл на уровень выше, сведшись к обмену пространными радиодепешами между Хэйан-Кё и Новгородом. При этом, обе стороны мягко уклонились от предложения Ордена выступить посредником на переговорах, поскольку идея хитрозадых умников с Нью-Хейвена: «Территория свободного хозяйственного освоения» не устраивала ни нас, ни японцев. Всем хотелось получить вкусный кусок в своё полное и безраздельное пользование.
Скворцов с тремя своими людьми и полутора десятками «резервистов» появился через несколько минут, и я с чувством некоторого облегчения передал ему командование. Человек зарабатывает войной на жизнь, ему и карты в руки. Мании величия у меня нет, если кто-то в чём-то разбирается лучше, пусть командует.
Миша немедленно приступил к делу:
– Резервная группа – построение через две минуты! Надеть бронежилеты и каски! Бэ-ка по двойной норме! Медпакеты не забываем!
Резервисты – это полтора десятка рабочих, знающих, с какой стороны браться за автомат. Экипированы и вооружены за счёт компании, получают доплату, иногда тренируются. Вот сейчас и узнаем, не зря ли тратились деньги…
Скворцов быстро проинструктировал Андрея Ведерникова, своего зама, который останется в лагере. Кто-то же здесь охрану и оборону организовывать должен, правильно? Радист, тем временем, передал очередные новости из города – противник, кажется, отступил в джунгли, у наших один двухсотый и трое трёхсотых. Чёрт…
За две минуты народ не справился, конечно, но через три все уже собрались, прямо в строю застёгивая и подтягивая снаряжение. Миша коротко довёл обстановку и определил порядок движения: тремя лодками, дистанция пятьдесят метров, старшим лодок назначить сектора наблюдения… ну, и тэ-дэ. Я, кстати, старший в замыкающей лодке, причём изначально Скворцов вообще не хотел, чтобы я ехал. Интересно, не верит в мои способности, или просто бережёт начальство?
Мы уже погрузились в лодки, когда пришло новое уточнение – помимо потерь, есть ещё и пропавшие без вести. Вернее, пропавшая – двенадцатилетняя дочка одного из недавних поселенцев, прибывшего со второй партией и занявшегося организацией лесопилки. Я её прекрасно помню – невысокая такая, светленькая. Блин, хреново-то как…
Путь вниз по реке до Мурома прошёл бессобытийно – нападавшие то ли не знали о происходящем выше по течению, то ли изначально рассчитывали акцию с учётом быстрого отхода. Посёлок встретил нас смесью суеты и горя – большая часть мужиков носилась взад-вперёд, возбуждённо потрясая автоматами, мать пропавшей девочки билась в истерике, набрасываясь с кулаками на затащившего их сюда отца, а Лена Соколова, жена Василия, тихо плакала у медсанчасти (она же библиотека, она же городская ратуша). Чего это она? Неужели Вася двухсотый? Очень жаль, если так, хороший мужик…
Вася, к счастью, был жив и даже здоров, но особо обрадованным этим не выглядел – одним из трёхсотых, причём самым тяжёлым, оказался его одиннадцатилетний сын. Насколько мы смогли восстановить картину случившегося, они с Олей, пропавшей девочкой, гуляли на краю леса, когда появились негры. Девочку поймали сразу, пацан схватился за свою мелкашку и его рубанули тяжёлым мачете. Лезвие прошло сквозь левое предплечье, начисто отделив руку, но он каким-то чудом умудрился не только не потерять сознание на месте, но ещё и добежать до домов и поднять тревогу. Обрубок ему перетянули сразу, доктор сейчас зашивает культю, так что жизнь мальчика вне опасности, но родители, понятно, убиты горем.
Двухсотым оказался один из «несунов» (не тот, что мой информатор). Сидел на пришвартованной у причала барже, ловил рыбу, не заметив подкравшихся вдоль берега негров. Когда поднялся шум, те открыли огонь, изрешетив и баржу (пятнадцать из семнадцати баллонов пробиты, надо будет латать), и рыбака – бедолага скончался на месте, получив аж четыре пули. К счастью, если тут вообще применимо это слово, дежурный пулемётчик на вышке не растерялся, умудрившись своим M2 прижать обе группы нападавших, и у берега, и в лесу. Это дало время остальным прийти в себя и начать действовать. Негры идти в лобовую атаку на изготовившейся к бою посёлок не рискнули и отступили после короткой перестрелки, унося с собой пленницу. Двое горожанок получили по пуле, причём, что характерно, обе «нонкомбатанты» – у жены Андреева прострелена рука (кость не задета), а ещё одной женщине, прибывшей с первой партией поселенцев, пуля чиркнула по спине, у самого позвоночника. Чуть бы в сторону и… а так просто царапина.
Противник потерял одного человека – тяжёлая пуля Браунинга, пройдя насквозь от бедра до бедра, разворотила таз молодого негра, а товарищи выносить его с поля боя не стали. Судя по огромной луже крови, налётчик умер быстро, но, хочется верить, мучительно. Явный мусульманин, кстати – жидкая бородёнка и грубые деревянные чётки не оставляют сомнений.
– Пан! – Скворцов, уяснив обстановку, времени зря не терял. – Бери Шевалье, Рыма и… – Он задумчиво оглядел толпу, задержав взгляд на одном из резервистов, любителе в свободное время погулять по джунглям с ружьём. – … и Петрова! Идите по следу, постарайтесь сесть на хвост и задержать. Остальные – в лодки! Попробуем отсечь их от озера.
Народ с энтузиазмом кинулся занимать места в моторках – оставлять девочку в руках негров, понятное дело, никому не хочется. Получится ли освободить – другой вопрос. Зависит от того, насколько далеко от города налётчики оставили свои плавсредства (не пешком же они пришли, в самом-то деле), и успеем ли мы перехватить их до того, как они исчезнут на онежских просторах.
Не успели. Мы на полной скорости домчались до устья, и даже, разделившись, проверили его окрестности, но ни негров, ни девочки обнаружить не удалось. Группа Пана, пройдя по следу, в трёх километрах ниже по течению вышла к месту, где налётчики прятали свои лодки. С бегом у негров всё в порядке, так что, к тому моменту, когда мы только подходили к Мурому, они уже ушли.
Возвращались в на редкость поганом настроении – один убитый рабочий, искалеченный ребёнок и девочка-подросток, увезённая в гарем какой-нибудь похотливой сволочи, всё это результат лишь одного скоротечного набега. Если бандиты сочтут результат оправданным (а почему нет – за двенадцатилетнюю блондинку они выручат несколько десятков тысяч экю, потерю одного человека и расходы на поход это перекроет с лихвой), то они вернутся, уже зная, что здесь и как. А вот наш новорожденный город ещё пары таких нападений точно не переживёт – бабьё уже сейчас устроило массовую истерику, требуя от мужей всё бросить и немедленно возвращаться в Новгород. Надеюсь, через пару дней они успокоятся, но если набеги повторятся…
В общем, надо думать, что делать дальше.
* * *
Зауралье, берег Онежского озера,
северо-западнее устья Свири
Под ногами хлюпало и чавкало. Жирная, густая грязь, стоит тебе остановиться, немедленно начинает засасывать ноги, и уже через минуту поднимается по щиколотки. Вырваться из плена нелегко – чёртова топь так и норовит сорвать ботинок и проглотить его окончательно.
В наушниках дважды щёлкнуло, и идущий впереди меня Купол быстро плюхнулся в чёрно-зелёную жижу под ногами. Не забывая, впрочем, держать автомат повыше. Следую его примеру, но не до конца – ограничиваюсь тем, что приседаю пониже. Да, я в курсе, что лучше испачкаться в грязи, чем в своей крови, но вот нет у меня ни малейшего желания падать в эту гадость, пока не начали свистеть пули. Во-первых, это просто противно, во-вторых, чего-только там не водится; не известно ещё, что опаснее – негры с автоматами или местная ползучая фауна. Опять же – о боевых качествах суданцев я достаточно скептического мнения, так что уж упасть в грязь-то всяко успею.
Оглядываюсь назад – Скоблов, идущий следом за мной, тоже падать в болотную жижу не стал, сидит на корточках с расслабленным видом.
Из-за зарослей какого-то высоченного, перисто-воздушного папоротника впереди показались Шевалье и Рым, идущий первым знаток французского жестом показал «пусто, возвращаемся». Купол, поднимаясь на ноги и сбивая рукой пласты прилипшей грязной тины, глухо матюгнулся себе под нос. Вот, а я же говорил.
Возвращение к лодкам, вытащенным на берег под охрану взявшего себе понтовитый позывной «Егерь» Петрова, заняло минут тридцать. Ещё одна «пустышка», третья за этот день. Скоро стемнеет, так что, сегодня больше ни одной речки обследовать не удастся. Правда, ночью есть надежда увидеть отблески костра, так что, не всё ещё потеряно.
Да, мы всё-таки отправились в погоню за похитителями. Не сказать, чтобы я был в восторге от этой затеи, но общественное мнение явственно требовало «сделать что-нибудь», приходится соответствовать. Нет, девочку мне жалко, конечно, просто я здраво оцениваю перспективы её вернуть как околонулевые. Любая вменяемая банда, заполучив такую добычу, не будет мариновать её в здешней парилке-душегубке, а как можно быстрее отправит на север, пока похищенная не заболела и вообще не потеряла товарный вид.
Другой вопрос, что, скорее всего, сама банда останется здесь, по крайней мере, частично. Я вообще не очень уверен, что это именно банда. Вполне может оказаться, что на нас напали обычные дикие старатели, моющие золото или алмазы на одной из бесчисленных местных речушек. Как-то (интересно, между прочим, как именно?) узнали о посёлке, разведали его окрестности, увидели возможность по лёгкому срубить деньжат и напали. Соответственно, сейчас их старший либо его доверенное лицо с парой охранников транспортирует девочку на север, а остальные вернулись к лоткам и лопатам.
Если даже я не прав, и это именно банда – сомневаюсь, что она пришла сюда с целью нападения именно на белых. Не так уж нас тут много, увы. Скорее всего, бандиты будут либо нападать на тех самых диких старателей, либо, если у них мозгов побольше (сомнительно, конечно, но всякое бывает) обложат их данью «за защиту» и начнут ударными темпами строить феодализм – светлое будущее родоплеменного человечества. В первом случае они и правда могут свалить на север всей кодлой, во втором – маловероятно, кто-то должен будет остаться и обозначать контроль территории, иначе её подгребут под себя другие желающие выбиться в феодалы.
Мы молча погрузились в моторки и отошли от берега. Ни сил, ни желания на разговоры нет – сказываются усталость и разочарование. Рейд длится уже пятый день, и первоначальные азарт и новизна впечатлений давно сменились усталой апатией. Прошли вдоль берега озера, увидели устье небольшой реки, высадили десант, проверили реку. Ничего не нашли, вернулись на «Таймыр», идём дальше, до следующего устья. И так день за днём. Круглосуточно слушаем эфир, но либо противник не пользуется радиосвязью вообще, либо он слишком далеко от нас. Как стемнеет и до рассвета наблюдатель с «ночником» высматривает отблески, но и здесь пока что глухо.
Единственной находкой за пять дней стала давно заброшенная стоянка, но те, кого мы ищем, явно базировались не там – старые кострища уже зарастают травой, а построенные из бамбука и пальмовых листьев хижины начали разваливаться. Непонятно, что именно люди там делали – ни золота, ни алмазов в речке нам обнаружить не удалось. Собирали какие-то ценные растения? Возможно, но ботаников среди нас нет, так что, остаётся только гадать.
Ах да, чуть не забыл – на третий день появилась пара моторок с японцами, описали круг и ушли на запад, не пытаясь вступить в контакт. Ну, мы тоже навязываться не стремимся, не до того сейчас. Но вообще – многовато народу появилось на Великих озёрах, на которые мы, между прочим, претендуем. Надо с этим что-то делать, вот только что именно – непонятно.
На «Таймыре» уже готовят ужин – высаживаться ради этого на топкий, полный змей, комарья и прочей гадости берег нет никакого смысла. Мужики, поднимаясь из лодок на палубу нашего «рейдера», без особого энтузиазма втягивают ноздрями густой рыбный запах. Уха – это здорово, конечно, но когда она каждый день, получается явный перебор.
– Завтра уже до реки дойдём. – Скворцов, аккуратно придерживая глубокую миску с ухой, присаживается рядом. Под рекой он подразумевает протоку, соединяющую Онежское озеро с расположенным выше по течению озером Нарочь. Ну, или не протоку, а часть Аустралиса, если считать, что он через все озёра течёт, а не вытекает из Ильменя.
– Наверно. Если ничего не найдём. – Намёк-то я понял, самому уже надоело здесь болтаться, но вслух это высказывать не хочу. Политика, однако.
– Чего дальше делать будем? К Нарочи поднимемся или на западный берег перейдём? – Миша не продолжил, но по интонации отчётливо чувствуется невысказанная мысль «или вернёмся уже, наконец?».
– Хм… думаю, лучше наверх подняться. Если эти уроды не просто моют где-то золотишко, а крышуют старателей, то они должны сидеть в месте, мимо которого так просто не пройдёшь. Протока между озёрами как раз подходит. Поднимемся до Нарочи, если там никого… – Неопределённо пожимаю плечами. Миша задумчиво кивает и начинает энергично работать ложкой.
* * *
Зауралье, север Онежского озера,
мотопонтон «Таймыр»
– …!
– А-у-ы… чего такое?
Разбудившая меня неясная фигура (не могу из-под москитной сетки разобрать, кто это) отозвалась голосом Шевалье:
– Костёр на берегу!
– Угу, сейчас встану.
Натягиваю ботинки и выбираюсь из гамака на палубу. Рядом ту же процедуру, пару раз с хрустом зевнув, проделывает Скворцов.
«Таймыр» тихо, на малом ходу идёт по черной воде. Узкий серп молодой луны даёт едва-едва достаточно света, чтобы разглядеть предметы вокруг, но вот берега не видно, хоть я и знаю, что он где-то неподалёку.
Рым, дежуривший с «ночником», протягивает прибор Скворцову:
– На три часа. Чуть вдали от берега.
– Ага, вижу. – Миша с полминуты рассматривает что-то, остающееся невидимым для меня, после чего передаёт «ночник». Так, что у нас там…
Окружающая «Таймыр» тьма рассевается, открывая взгляду неровную полоску берега в трёхстах метрах от нас. За деревьями, где-то на грани досягаемости, пульсируют отблески костра.
– Нашли! – Рым довольно потёр ручищи. – Ща возьмём за цугундер.
Нашли-то нашли, вот только кого? Кто угодно может разбить лагерь на берегу, от конголезцев и халифатчиков до японцев. Могут, конечно, быть и те, кого мы ищем…
– Не спеши. – Скворцова посетили те же мысли, что и меня. – Не факт, что это «наша» банда. Разведать нужно сначала. – Он повернулся ко мне. – Только вот разведка может быстро перейти в рубилово, сам понимаешь…
Мдя уж… мы бы и сами, увидев, что кто-то нас «разведывает» ночью, открыли огонь не задумываясь. Понятно, что вступать в бой с непонятно кем не хочется, но и выхода как-то не просматривается. Не будешь же, в самом-то деле, заранее сообщать о своём появлении, так можно и самому переселиться в края вечной охоты. Это правила для более-менее обжитых мест, а не для дикой территории…
– Зачищаем под корень! – Решительно отбрасываю сомнения. – Никто белый и пушистый тут бродить не будет, да и вообще – наша земля, пошли все на хрен. Если окажутся японцы – приберёмся за собой, чтобы непонятно было, что произошло.
Банды по окрестностям, как показала практика, бегают, так что никто не докопается, что именно случилось. Если всё сделать с умом, разумеется. Но тут уж я на Мишу полагаюсь.
Тот, получив конкретное указание, энергично взялся за дело. Через десять минут все три имеющихся моторки уже шли к берегу, почти неслышно постукивая накрытыми чехлами из «пенок» движками. На каждой лодке по три человека, итого девять, плюс двое остались на «Таймыре», если что – прикроют из пулемёта, или даже миномёта. Железом мы перед началом рейда укомплектовались по полной, вот с людьми похуже обстоит.
Подношу к лицу «гляделку». Ага, неширокая, метров в десять речушка, устья практически не видно из-за разросшихся кустов и камыша. Похоже, именно по ней неизвестные и поднимаются на несколько сот метров вверх по течению, к своей базе. Логично, я бы и сам так поступил. И от посторонних глаз можно спрятаться, и доступ к озеру практически мгновенный.
Секрета на входе в речку, кажется, нет, но это не говорит о том, что его нет и дальше. Даже если (будем надеяться) это не японцы, а негры, переоценивать их безалаберность не стоит. В конце концов, уж закрепить на дне пару острых железяк, дабы разрезать лодки, они вполне способны догадаться. Так что, в соответствии с полученными ещё на борту «Таймыра» указаниями, две лодки, включая мою, аккуратно прячутся под нависающие над водой ветви прибрежной растительности. Остаётся надеяться, что оттуда нам на головы не свалится что-нибудь ядовитое. Или пятнадцатиметровое и чешуйчатое, способное проглотить человека целиком – такое здесь тоже водится. Скорее всего, именно оно, пятнадцатиметровое, и есть причина отсутствия наблюдателя в устье. Африканцы вообще боятся змей и темноты, а уж анаконд-переростков в темноте и подавно.
Тройка с последней лодки ушла вперёд, на разведку. Нам остаётся только ждать…
От прогревающейся днём до тридцати пяти, а то и выше воды веет душным, влажным теплом. Время от времени где-то плещется рыба (надеюсь, что рыба, а не крокодилы), из джунглей доносятся трели, крики, вопли, стрекот и угуканье. Жизнь бьёт ключом: кто-то ищет подругу, кто-то кого-то жрёт, а кто-то нашёл подругу, и теперь она жрёт его. Такое тоже случается, и не только в джунглях.
Ш-шрух! – Бульк!
Млять! Сердце резко подпрыгнуло куда-то в район кадыка, палец дёрнулся к спусковому крючку. Неизвестная живность, только что с шумом рухнувшая с ветвей в воду метрах в пяти от лодки, пару раз плеснулась на прощание и исчезла под водой. Змея, что ли? Хорошо хоть, не на голову упала, панама тут вряд ли спасёт.
Пульс медленно возвращается в норму. Блин, жарко. Камуфляжная куртка под бронежилетом уже насквозь пропиталась потом, хоть выжимай её. И это я ещё спокойно сижу на месте. А ведь ещё в джунгли идти предстоит, я уж молчу про воевать…
Один из разведчиков вернулся через час с небольшим. Двое других остались у вражеского лагеря, наблюдая за неграми. Да, это именно негры – неизвестной численности отряд, расположившийся в явно долговременном лагере. Скворцов, выслушав доклад, дал сигнал на высадку. Лёгкий плеск, тёплая вода заливается в берцы, и вот мы уже собрались на крохотной прогалине за полоской прибрежной «зелёнки».
Как следовало из доклада Рыма, противник, по большей части, давит на массу в трёх деревянных хижинах. Двое часовых сидят у костра, увлечённо куря какую-то дрянь. Сам лагерь расположен метрах в трёхстах от озера и в пятидесяти от речки, на берегу разведчики насчитали пять лодок. Что любопытно – не надувных, а выдолбленных из цельного ствола дерева.
– Вообще, надо часовых снять, а в двери по паре гранат. – Миша бормочет глухо, в пяти метрах уже ничего не услышишь, но, при этом, на удивление разборчиво. – Но мы же не знаем, где девочка.
Да и вообще, там ли она. В чём я, если честно, очень сомневаюсь. Но Миша прав, было бы как-то совсем уж по-идиотски найти похищенную и подорвать её гранатой при попытке освобождения.
– Что предлагаешь?
Блин, а у меня вот так тихо, и при этом разборчиво, говорить не получается. Сам чувствую, что громковато вышло.
– Занимаем позиции вокруг, часовых снимаем. Поднимаем шум, предлагаем сдаться. Пару очередей под крышу в каждую хижину. Сдадутся – хорошо. Не сдадутся – будем отстреливать по мере выхода. Деться им один хрен некуда будет.
Хм… замысел-то логичный, вот только…
– Не факт, что они нас поймут. Могут не знать ни французского, ни английского.
Тёмная, почти сливающаяся с фоном фигура Скворцова неясно пошевелилась – наверное, плечами пожал.
– Ну, не поймут так не поймут. Будем отстреливать.
Тоже верно.
Михаил быстро распределил задачи, и мы выдвинулись к цели. У самого берега идти трудно, сплошные заросли, приходилось перемещаться практически наощупь, но, стоило отойти от воды метров на сто, как большая часть растительного буйства сдвинулась вверх, в многоярусные древесные кроны. Ещё две сотни метров, и между стволами замелькали сполохи костра.
Шевалье, бесшумно выступивший из темноты, сообщил об изменениях ситуации. Вернее, об отсутствии таковых – двое у костра по-прежнему сидят, курят и лениво болтают, остальные спят в хижинах. Скворцов жестами скомандовал расходиться по позициям. Мне и Скоблову достался правый фланг, туда и идём. Медленно, осторожно, внимательно глядя и под ноги, и на ветки перед собой. Пусть кроме смутных теней при таком освещении ничего и не разглядишь, но, по крайней мере, этих теней можно избегать. Я не столько «сигналок» опасаюсь, маловероятно, что негры их выставят, сколько наткнуться на сидящую на ветке змею. Или наступить на неё. Опять же, понятно, что ставить растяжку в джунглях идея не самая здравая, но вот вкопать заостренный колышек – «дёшево и сердито», и, главное, эффективно. Так что, ступаем на землю осторожно, и вес на ногу переносим не раньше, чем убедимся, что под ней ничего не хрустнет и не поддастся.
Чёрт, ну до чего же жарко. На секунду останавливаюсь, утирая пот со лба. Глаза потом тоже заливает, но к ним руки тянуть не надо – чревато это в джунглях. Никогда не знаешь, чего именно ты мог случайно коснуться, и какой эффект это окажет на чувствительные слизистые.
Всё, пришли. Немного осмотревшись по сторонам, выбираю позицию за деревом, в нескольких метрах от края поляны. Не совсем на виду, хороший сектор обстрела, пойдёт, в общем. Ближе не стоит, слишком открыт буду, а дальше тоже смысла нет – лагерь здесь явно давно, по краю леса успела нарасти какая-никакая «зелёнка», ничего не увижу. Осторожно проверяю место на предмет наличия змей и прочей нечисти. Кажется, ничего. Но ложиться не буду, ну его нафиг. На колено встал, и нормально. Благо, наколенник не забыл надеть. Всё, теперь ждать.
С моей позиции костёр и сидящих возле него видно плоховато, вернее, вообще почти не видно, только спину и затылок одного из «часовых». О чём-то они там разговаривают, но негромко, до меня доносятся только отдельные, практически неразличимые звуки. Не могу даже определить, на каком языке идёт беседа, и знаю ли я его. Это раздражает, кстати. Ладно, чёрт с ними, всё равно не мои цели. А вон та хижина, с обращённой ко мне дверью, это уже мой сектор ответственности. Вернее, не дверью, а проёмом, завешенным …э-э… куском брезента, кажется.
Началось всё громко. Скворцов, раз уж выбран «шумный» вариант, решил не заморачиваться с аккуратным снятием часовых. Два выстрела прогремели почти одновременно, и мужик, сидевший спиной ко мне, безвольным мешком завалился на землю.
– Surrender! Come out with your hands up! Leave your weapons inside or you will die!
Да уж, «англичанин» из Миши не очень. Ладно, смысл понятен, это главное. Если, конечно, они вообще английский знают. Впрочем, Шевалье тут же прокричал что-то на французском, увеличивая тем самым шансы на достижение взаимопонимания.
Брезент, прикрывающий «мою» дверь, отлетел в сторону, выпуская наружу совершенно голого негра, сжимающего в руках автомат. Не получилось, значит, взаимопонимания.
Негр, поймав сразу две коротких очереди, мою и Дениса, с размаху полетел на землю, под аккомпанемент звучащей со всех сторон пальбы. Похоже, дефицит полиглотов обнаружился не только в нашей хижине.
«Стрелять только по наблюдаемой цели! Просто так не палить, мля! Там девочка внутри может быть!»
Напоминание Скворцова подействовало, стрельба утихла. Предложения не маяться дурью и выходить с поднятыми руками прозвучали ещё раз, вновь на двух языках.
Никакой реакции. Брезентовый полог вернулся на место, что происходит внутри – непонятно.
– Come out, or I will throw a grenade!
Шевалье добросовестно продублировал, но из домиков по-прежнему никто не появился. Из нашего, во всяком случае – с противоположной стороны поляны послышался шум, кому-то на английском приказывали подойти поближе и держать руки на виду. Процесс пошёл, значит…
Решив подстегнуть события, выпускаю короткую очередь под потолок хижины. Какое-то завывание донеслось в ответ, или показалось?
«Чёрный в канале – первую хижину зачистили, трое пленных. Пан, Гато, что у вас?»
Пан доложил, что из второй хижины выскочили двое с оружием, которых тут же успокоили, и на этом пока всё.
«Гато в канале – из третьей один выскочил, уже готов. Кажется, крики какие-то изнутри слышал ещё, но не уверен»
«Принял»
Это хорошо, что «принял», но что нам делать-то? Ждать так можно сколько угодно – насколько я знаю эту породу, они вполне могут просто забиться под койку и сидеть там, завывая от ужаса и не реагируя ни на какие внешние раздражители. А начнёшь вытаскивать – шмальнут из автомата… блин, и просто изрешетить хижину нельзя – вдруг девочка всё-таки внутри.
«Гато, пленного разговорили, утверждает, что девочки никакой тут не было»
Блин, не те, значит. Хотя…
«Доверять нельзя, может врать. Даже если она тут – всё равно будет врать»
Это уж точно. Свойственна им этакая незамутнённость – врут даже тогда, когда пойманы на горячем. Причём, чем больше врут, тем сильнее сами же в свое враньё начинают верить.
«Принял. Пан, мы сейчас твою хижину с тыла подпалим. Как выскочат – вали или вяжи всех, и быстро проверь, чтобы девочки внутри не было»
«Принял»
Некоторое время ничего не происходило, но вот на поляне стало светлее, и откуда-то из-за перекрывающей мне обзор хижины донесся треск занимающегося пожара. Несколько жалобных воплей, крик Пана «хэндс ап!», и доклад в эфире:
«Внутри чисто. Двоих взяли»
«Принял. Гато, сейчас твою так же, посматривай там»
Впрочем, поджигать последнюю оставшуюся хижину не пришлось – брезент вновь откинулся (я с трудом сдержал импульс послать туда очередь) и наружу показались, один за другим, трое безоружных негров, старательно тянущих руки повыше. Вот и славно, а то развели тут пожарище – с западного берега озера видно, наверное.
Мише пришла в голову та же идея, поэтому временно выжившие негры были немедленно мобилизованы на борьбу с пожаром – под направляющими пинками и ударами прикладов, они голыми руками буквально разорвали хижину в клочья, оставив разгоревшееся было пламя без пищи.
– Какого разговорили?
– А вон того. – Скворцов кивнул на худого мужика неопределённого возраста, жалобно подвывающего и баюкающего окровавленную левую руку. – Два пальца отрезали, и запел. На английском более-менее шпрехает.
Подхожу к разговорчивому негру поближе. Тот съёживается, явно не ожидая от расспросов ничего хорошего.
– Тебя как зовут?
– Халил, сэр!
Ага, мусульманин, значит. Ну, оно и так заметно.
– Откуда ты, Халил?
– Из Судана, сэр! Мы пришли сюда работать, сэр! Никому не делали ничего плохого, я клянусь Аллахом, сэр! Мы не бандиты, мы честные люди, искали алмазы! Не убивайте, сэр, во имя Аллаха!
Поднимаю ладони, успокаивая его и прося замолчать. Английский у него хреновый, конечно, но разобрать можно.
– Ты родился на этой стороне Ворот, или пришёл из старого мира? Где английский выучил?
– На этой, сэр! Я родился в Ньяле, это деревня в предгорьях, на границе с Халифатом. Меня там ждёт семья, сэр! Жена, и шестеро детей!
Ишь ты, как расплодиться-то успел. А ведь он явно моложе меня. Блин, когда же я своей жизнью займусь, наконец-то?
– …выучил, когда работал в Родезии, на чайных плантациях.
Ну надо же. Земляк почти.
– Нашли алмазы?
– Нет, сэр, не нашли пока.
Жаль.
– Халил, ты жить хочешь?
– Да, сэр! – Негр истово закивал, забыв даже про рану на руке. – Не убивайте меня, сэр! Пожалуйста!
– Расскажи, куда вы дели девочку, которую украли неделю назад, и я тебя отпущу.
Халил яростно помотал головой:
– Нет, сэр! Мы никого не похищали! Мы честные люди! Клянусь Аллахом, сэр!
Неприятный момент в том, что это вполне может оказаться правдой. Не насчёт «честных людей», тут иллюзий строить не надо – попадёшь к этим в руки, пожалеешь, что сразу не умер. Насчёт того, что Олю украли не они.
– Халил, я не хочу тебя убивать, но ты сам не оставляешь мне выбора, когда не говоришь правду.
– Сэр!
– Помолчи! Я спросил тебя первым, но, раз ты не хочешь говорить правду, я сейчас вас всех выстрою, и отпущу только того, кто первым расскажет про девочку. А остальных убью. Ты этого хочешь?
Негр поник, ухитряясь выглядеть одновременно жалко, умоляюще и подобострастно. В приверженность товарищей омерте он явно не верил.
– Давай, рассказывай. Не испытывай моё терпение. Ты же хочешь к детям вернуться?
История, если очистить её от повторяемых через каждые два слова оправданий «меня старший заставил», просьб не убивать и поминаний Аллаха, свелась к следующему:
Некий Абдул, житель той же Ньялы, уже лет пять каждый год набирает людей в свой отряд и ходит к Великим озёрам, добывать алмазы. Раньше он работал на Нарочи, но в прошлом году на его участок пришёл больший и лучше вооружённый отряд, так что Абдулу со его людьми (а Халил с ним второй год) пришлось искать себе другое место. Несколько месяцев назад они обосновались здесь, и приступили к изучению окрестностей. Алмазов пока не нашли, так что пробавлялись охотой на каких-то местных птиц с очень красивыми и высоко ценящимися на Севере перьями, а также сбором каких-то «веселящих ягод», чёрт их знает, что за гадость такая. Потом заметили одну из наших барж на озере, проследили за ней до Мурома, и тут Абдул решил не упускать плывущую в руки возможность. Нападение прошло не совсем так, как они рассчитывали, но, тем не менее, захватом двенадцатилетней блондинки глава отряда остался удовлетворён, и четыре дня назад лично убыл с ней, пятью людьми (своими родственниками) и накопленными к этому времени ценными перьями и не менее ценными ягодами. На север убыл, в Судан.
– Четыре дня – не догоним. – Миша, внимательно прислушивающийся к разговору, покрутил головой. – Никак.
Вздыхаю. Хотя я что-то в этом духе и предполагал, легче на душе от этого не становится.
– Ладно, ты пока остальных порасспрашивай, может, чего интересного расскажут. А я с этим договорю.
– Потом кончаем их всех?
– Ну, не отпускать же. – Я удивился вопросу.
Скворцов молча кивнул и пошёл выявлять среди пленных других полиглотов, а я повернулся к допрашиваемому, взирающему на меня со смесью настороженности и надежды.
– Молодец, что сказал правду Халил. Теперь расскажи мне – где находится то место, с которого в прошлом году чужаки прогнали Абдула?..
* * *
Русь, Зауралье, низовья Свири,
Муром
Прощание обошлось без цветов и бросания чепчиков, хотя некоторая торжественность, конечно, присутствовала. Во всяком случае, все остающиеся дружно высыпали на берег, махая руками. Исключая тех, что на посту, разумеется – с этим у нас строго, повторения событий десятидневной давности никто не хочет. Горожане ещё не оправились от произошедшего, и хотя от идеи возвращения все, в итоге, отказались, по лицам видно, что наше убытие возвращает прошедший было страх. Ничего, переживут. Мы ненадолго. Вернее, мы-то надолго, я так вообще надеюсь сюда не возвращаться ближайшие года три, но вот баржи скоро придут обратно, неся ещё больше народу.
Баржи (у них, кстати, имена есть: «Валдай» и «Таймыр», я на втором сейчас) медленно отошли от причала, безо всякого изящества развернулись и пошли вниз по течению, сопровождаемые двумя моторками. Народ, с большей или меньшей нервозностью теребя автоматы, бдительно поглядывает по сторонам. Понятно, что шесть десятков вооружённых людей – солидная огневая сила, не всякой банде по зубам, но и двести пятьдесят один килограмм платины – огромная добыча, оправдывающая любой риск. И это ещё не считая возможности захватить оружие и прочие трофеи, которые на Новой Земле вообще недёшевы, а уж южнее Большого залива и подавно. Да и сила мы, в данный момент, весьма условная – посреди реки, на составленных из резиновых баллонов мотоплотах… цель – лучше не придумаешь. А платину потом и со дна реки поднять можно, тут же крокодилов нет. Да если бы и были – за четверть тонны самородков человек так озвереет, что крокодилы сами разбегутся, с криками ужаса.
В Муроме осталось двадцать семь горожан и трое ребят Скворцова, во главе с Димой Груздевым, он же Гриб. Хотя домой хотелось и им, но мужики согласились (не без дополнительного финансового стимула) остаться до прибытия новой партии рабочих, чтобы укрепить оборону городка, пока нас нет. С обратным рейсом, помимо сотни рабочих, должны прибыть ещё тридцать два переселенца, так что Муром уже более-менее встанет на ноги. Какого чёрта людей несёт в эту парилку, я лично не очень понимаю. Даже с учётом выдаваемых Советом подъёмных… разве что, надеются платину найти? Но в низовьях её нет, а туда, где есть, мы посторонних не пускаем. Впрочем, не важно – едут, и этого достаточно.
Брожение среди рабочих, кажется, улеглось – предвкушение возвращения заглушило недовольство. Хотя, кое-кто на два контейнера с платиной косится, замечаю я иногда взгляды… плевать. Не рискнут, всё-таки у обычного человека слишком много сдерживающих установок, привитых обществом. Чтобы они слетели, должно произойти что-то очень серьёзное, катастрофическое, и даже в этом случае срыв произойдёт не сразу. Ну, или человеку надо долго и настойчиво промывать мозги – тогда барьер, отделяющий общество от превращения в джунгли, существенно снизится. Но товарища Андреева, пытавшегося разводить подобную агитацию, я вовремя отсёк от потенциальной аудитории, так что, хочется верить, всё у нас будет хоро…
«Таймыр – Дозору»
Или не будет. «Дозор» – позывной моторки, ушедшей вперёд, «Таймыр» – понятно, чей. Рация у нас хорошая, японская, кстати, хе-хе. С той стороны, разумеется. Может как «хаб» работать. Или какой-там у радистов правильный термин для раздатки трафика?
«Чёрный в канале»
«Пять километров выше устья – японцы на правом берегу. Вижу окопы, ДЗОТ и личного состава порядка пятнадцати человек»
Скворцов в лёгкой растерянности оглянулся на меня. Ну, правильно, вопрос-то скорее политический… пока стрельба не началась.
– Дозор, Гато в канале. Японцы пытаются установить связь, просигнализировать что-то?
«Нет. Разошлись по позициям, но ничего не предпринимают»
– Понял. Оставайтесь там, докладывайте все изменения.
Хм… что бы это всё значило? Решили отжать себе устье реки? Или попросту хотят перетопить нас к чёртовой матери, а потом поднять платину со дна? Нет, это вряд ли, конечно, но… поворачиваюсь к радисту.
– Сообщи в Муром, что в пяти километрах выше устья Свири дозор обнаружил японский укреплённый лагерь на правом берегу. Мы продолжаем движение. Пусть передадут в Новгород открытым текстом.
– Есть!
Наша судовая рация до Новгорода не дотянется, а вот из Мурома – без проблем, зря что ли антенну ставили. Японцы эфир наверняка слушают, и я не я, если у них там нет переводчика с русского. Пусть знают, что утопить нас по-тихому не получится. Так, теперь Миша на очереди:
– Продолжаем идти.
Скворцов кивнул и взялся за дело. Его люди и так были в полной экипировке, теперь же их примеру в темпе последовали резервисты, натянувшие каски, бронежилеты и разгрузки, и занявшие места по расписанию на случай тревоги. Хотя, конечно, ерунда это всё – два надувных плота, тридцать на пятнадцать метров, посреди реки… много тут не повоюешь, при всём желании. Единственная надежда – что японцы не рискнут стрелять на поражение. Но вот что они хотят?
Ответ на этот вопрос прояснился через пятнадцать минут, когда мы подошли к японскому лагерю. На связь вышел всё тот же Такао Абе, холодно сообщивший, что мы находимся на территории Японии, подозреваемся в незаконной добыче драгоценных металлов и обязаны пристать к берегу для досмотра. Понятно, платину, значит, хочет отжать…
– Мистер Абе, мы ведём добычу на своей территории, что официально признано Орденом. У вас нет никакого права нас досматривать.
«В случае неподчинения открываем огонь на поражение»
Неразговорчив он сегодня, однако… чёрт, что делать-то? Если начнётся реальный бой – нам конец, к гадалке не ходи. Решится ли японец стрелять? Ну, не просто так же они позиции оборудовали…
– Продолжаем движение!
Будь мы сейчас на «Разбое» – я бы чувствовал себя куда увереннее, десантный катер не так просто вывести из строя, нужно курочить всерьёз, и далеко не факт, что у Абе на такое хватит полномочий. Но вот с этим «дутышем» всё обстоит куда печальнее – прострелить баллоны не составит ни малейших проблем, почти без риска кого-нибудь зацепить.
Мои опасения оказались не напрасны – где-то в джунглях наперебой захлопала пара снайперок, и четыре баллона по правому борту дружно зашипели, выпуская воздух. Через пару секунд «Валдай», шедший позади нас, доложил об аналогичной проблеме.
– Мистер Абе, вы пытаетесь развязать войну?
«Немедленно пристаньте к берегу для досмотра. Разрядите оружие и сложите его на палубе»
Словно подчёркивая его слова, прозвучали ещё два выстрела, и у нас зашипел пятый баллон. Суки!
– Радист, сообщить в Муром, что нас обстреливает банда японцев под руководством Такао Абе!
Чувствую, как меня наполняет беспомощная ярость. Я ничего не могу сделать, мы торчим тут на воде, как утки. Пару секунд представляю, как тренируюсь в меткости на подвешенном за ноги Абе, но быстро отгоняю заманчивое зрелище. Не время сейчас.
– Поворачиваем, возвращаемся в Муром!
Ответом служит целый хор невнятных выкриков, от одобрительных до злых и разочарованных, но Савельев, исполняющий обязанности рулевого, уже выполняет приказ, «Таймыр» начинает разворот, как и «Валдай».
«Немедленно пристаньте к берегу для досмотра, или мы открываем огонь на поражение!»
– Тогда ваш анклав будет обвинён в пиратстве, и его отрежут от поставок! Всё из-за ваших действий! – У японцев же чувство долга высокоразвито, вроде как, попробуем на это давить.
Ещё два баллона получили пробоины, а две пули срикошетили от закрывающего двигатели листа стали. Чёрт, хотят лишить нас хода! Под углом защиту не пробило, но сейчас мы развернёмся, и тогда…
– Миша, дай предупредительные из крупняка, перед их позицией!
Всё-таки, противник пока что избегает кровопролития, пытаясь только лишить нас мобильности. Мы поворачиваем, они нас не пропустили, надеюсь, Абе будет достаточно удовлетворён, чтобы не начинать войну…
Браунинг гулко простучал, оглушая окружающих, и на зеленоватой речной глади перед позициями японцев появились всплески попаданий.
– Мы возвращаемся, мистер Абе, и вашему руководству будет заявлен официальный протест по поводу этой вопиющей агрессии! – Млять, аж самому противно. Чувствую себя, словно какой-нибудь говоритель ртом из россиянского МИДа. «Выражаем глубокую озабоченность», ага. Ну, а что мне ещё остаётся делать?
«Любая попытка выхода в озеро Инаваширу без досмотра будет пресекаться огнём на поражение. Сегодня я проявил гуманность, но больше никаких поблажек не будет. Отдавайте всё, что вы украли, разоружайтесь и убирайтесь с нашей земли, или будете уничтожены!»
Ну ни фига себе. Он там что, саке перепил, или как? Или дипломатия по-японски так и выглядит? И что ещё за «озеро Инаваширу»?
– Чего делать-то будем? – Оглянувшись, вижу позади задавшего вопрос Баранова целый полукруг внимательных глаз.
– Пробоины заделаем, для начала. Пока не утонули на хрен. – Максим кивнул, спохватываясь, и отправил несколько человек заклеивать дыры и подкачивать баллоны.
– Вернёмся в Муром, сообщим обо всём в Новгород, вызовем подкрепления. Пока они идут, сами подготовимся. Ударим с двух сторон и раздавим их к чёртовой матери.
Ну, как вариант. Но расписывать всю палитру возможных действий сейчас не время и не место, сдаётся мне. Да и аудитория не та.
Аудитория, кстати, реагирует достаточно благожелательно. Что, впрочем, объяснимо – злость на японцев после обстрела ещё не прошла. Правда, не все горят жаждой возмездия…
– Так а чего, может, посмотрели бы они нас и ладно? – Голос откуда-то из задних рядов.
Вопрос, что называется, с подвохом. Понятно, что мне такой вариант не подходит, потому как Абе недвусмысленно дал понять, что добытую нами платину заберёт. Это, кстати, его ошибка – кто же заранее сообщает жертве, что хочет обчистить её до нитки… не так дела делаются. В общем, мой интерес понятен, но рабочих подобный ответ вряд ли устроит – в конце концов, они нанимались платину добывать, а не воевать за неё. Можно, конечно, попробовать надавить на патриотизм, но…
– Так для них же мы все преступники, сами слышали. В японскую тюрьму, что ли, захотел? Уж лучше сразу сдохнуть! Ты вообще знаешь, как они с пленными обращаются?
Знатоков японской истории среди слушателей предсказуемо не нашлось.
– У них в культуре пленный, а уж тем более иностранец – это вообще не человек, с ним…
В общем, устраиваю небольшую политинформацию на тему «адских кораблей» и прочих «Отрядов 731». Не уверен, насколько аудитория прониклась, но, во всяком случае, больше никто вверить свою судьбу в руки мистера Абе не предлагал.
– Да и вообще – это наша земля, русская. Город вон поставили. Что мы её, каким-то макакам отдадим теперь? Да вот хрен они угадали!
Ну, не Цицерон я, не Цицерон. Ладно, хоть немного мозги людям вправил, а дальше видно будет. Вот, кстати, и Муром уже. Горожане, провожавшие нас час назад, в лёгком ошалении стоят на берегу, встречая возвращающуюся «флотилию».
Да, ребята, вы теперь живёте в прифронтовом городе, увы и ах. Остаётся надеяться, что ни блокаду Ленинграда, ни оборону Севастополя нам тут переживать не придётся.
* * *
Русь, Зауралье, низовья Свири,
Муром, штаб обороны города
– У-у-у! Твою ж мать!.. – Скворцов резко выдохнул сквозь зубы. – Саныч, осторожнее, ё-моё! Что, обезболивающего-то пожалел, что ли?!
Худого, очкастого доктора жалобы пациента не впечатлили. Он торжествующе поднял пинцет с зажатым в нём окровавленным кусочком металла, бросил извлечённый осколок в эмалированную плошку и принялся обрабатывать рану.
Миша, периодически кривясь и покряхтывая, вновь переключился на доклад:
– Вот, а тут, значит… – Он осторожно, стараясь не мешать работающему над левым плечом доктору, ткнул карандашом в карту. – …миномёты. Средние, миллиметров восемьдесят, я думаю. Две штуки. Окопаны, но без ума, подавить можно. Мы поближе решили…
На разведку он ходил, с ещё двумя своими охламонами. Им удалось подобраться достаточно близко, и неплохо изучить японские позиции, но…
– …как начнут по нам хреначить! Сначала стрелковкой, потом миномёты подключились, уже когда мы отошли чуть. Ну и вот… – Он кивнул на заканчивающего работу доктора.
– Не дёргайся! – Раздражённо прикрикнул Сан Саныч. – Всё, закончил. Что с раной делать, а что не делать – сам знаешь, не маленький. После завтрака на укол приходи, тут какая только дрянь водится, в этом климате…
Жару и духоту наш эскулап недолюбливает, во всеуслышание планируя по завершении командировки обосноваться в Ладоге, городским врачом. Ну, и в самом деле, почему нет? У нас там, по последним известиям, хорошо так за четыре сотни жителей, а настоящего врача нет. Есть, правда, фельдшеры, и аж две штуки, но универсальный закон перехода количества в качество здесь не работает, насколько я понимаю. Медицина, чтоб её…
Проводив доктора взглядами, возвращаемся к работе. Вообще-то, мы под штаб реквизировали единственное общественное здание Мурома, которое, помимо прочих функций, ещё и санчасть, но до рассвета осталась пара часов, и Саныч пошёл отсыпаться после бессонной ночи.
– В общем, что у нас получается? – Предлагаю подвести итог.
– От двадцати до двадцати пяти человек, раз. – Миша загибает палец. – Один крупняк. Какой именно – не понял, но, судя по всему, двенадцать-и-семь. Это два. Пара средних миномётов – это три. Пять надувных моторок…
Всё-таки, Абе рискнул пересекать озеро на моторках, не побоялся крокодилов. Интересно, сожрали кого-нибудь по дороге?
– …плюс как минимум одна крупнокалиберная снайперка. Но стрелок хреновый – два раза промазал. Он, кстати, через реку стрелял, с левого берега. Рым говорит, троих там видел, его самого так и не засекли. Дисциплина у них хорошая, старательные, но с умениями хуже.
Немудрено, в общем-то. В старом мире японцы не воевали очень давно, в ЧВК тоже как-то их активности особо заметно не было, откуда взяться практическим навыкам? По эту сторону Ворот тоже случай им пока не представлялся – своего анклава нет, живут замкнутыми маленькими общинами, в милициях/ополчениях участия не принимают. Ну да опыт – дело наживное, быстро наверстают…
– Это да, наверстают. – Согласился Миша. Блин, сам не заметил, как последнюю мысль произнёс вслух. Старик Альцгеймер, что ли, подкрадывается потихоньку? Вроде, рановато ещё. Надо с этим поаккуратнее – мысли у меня всякие бывают, знаете ли, и некоторые из них окружающим знать совершенно ни к чему…
– Есть и другой вариант. – Решаю не щадить Мишино самолюбие. – Они могли вас давно заметить, но не хотели обострять, поэтому попугали просто.
– Ага, а миномёт?! – Вскинулся Скворцов. – Охрененная пугалка!
Пожимаю плечами:
– Ну, а что миномёт? Задело одного, и то случайно, на излёте. Я не утверждаю, что так и было, но вполне возможно. Войны никто не хочет.
– Ага. – Ухмыльнулся Миша. – Только и уступать тоже. Поэтому войны не будет, а будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.
Да уж. Ситуация зашла в тупик. Японский отряд, засевший в пяти километрах выше устья, отказывается пропускать нас, но и сам находится в блокаде – в устье стоит срочно перегнанный с юга «Алтай» (такой же большой мотоплот, как и наши два), доставивший два десятка человек, с пулемётами и миномётом. Подкреплением командует Саня Фролов, и он уже отогнал две японские лодки, шедшие на усиление Абе. Взаимный пат – мы не можем ни спуститься, ни подняться по реке, японцы вообще не могут двинуться с места. Плюс, у них перекрыто снабжение. У нас, собственно, тоже, но сидеть в городе, пусть и крошечном, всё-таки куда комфортнее, чем в болотистых джунглях на низком берегу.
На дипломатическом фронте тоже позиционный тупик – оба новорожденных анклава претендуют на всё Зауралье; желающий выступить посредником Орден предлагает вариант, неприемлемый и для нас, и для японцев – свободная территория, открытая для хозяйственной деятельности всем, включая третьи стороны. На мой взгляд, разумным компромиссом стал бы раздел территории по Великим озёрам и Аустралису: восток нам, запад японцам, но я понимаю и правоту Солоневича, нашего главного переговорщика – если предложить такое, японцы отреагируют примерно так: «Хорошо, что вы, наконец-то, признали наши безусловные права на западную часть. Теперь прекратите упрямиться и убирайтесь с восточной». То есть, мы просто ухудшим свою переговорную позицию, не приобретя ничего взамен, и только. Получается печальная ситуация: никто не хочет войны, но постепенно именно к ней всё и движется, с пугающей меня неумолимостью.
Единственным условно-светлым пятном во всём происходящем выглядит ситуация в городе. Нет, неправильно выразился – не ситуация сама по себе, она-то средней паршивости, а её сравнение с мрачным вариантом развития событий, которого я опасался. Люди воспринимают всё достаточно адекватно, даже чёртов Андреев не пытается раскачивать лодку. Скорее всего, не из врождённого чувства ответственности, а из понимания, что у меня терпение не резиновое, можно и доиграться, ну да его побудительные мотивы не столь важны – главное результат.
Большая часть рабочих согласились с моим предложением: не терять зря время, а, раз уж так получилось, заработать ещё немного денег. Хотя, «немного» – не совсем верное слово, расценки пришлось повысить вдвое. Остальные пайщики отнюдь не пришли в восторг от такого решения, но, в итоге, дали вынужденное согласие, хотя мне и пришлось сымитировать небольшую истерику, насколько уж это возможно в шифрованных радиограммах. Интересно выходит – люди отказываются прислушиваться к рациональным аргументам человека, владеющего обстановкой на месте, но вот стоит заявить: «Да пошло тогда всё на хрен, гори оно синим пламенем», как с тобой соглашаются. Где логика? Нет её.
В самом Муроме тоже всё более-менее спокойно – жители занимаются своими делами, резервисты дежурят на постепенно совершенствуемых позициях, штатные силовики проводят с ними занятия, патрулируют джунгли и реку; ну и, как Миша сегодня, иногда делают вылазки в сторону японцев. Противник, кстати, в этом плане проявляет удивительную пассивность, сидя на месте и ограничиваясь патрулированием ближайших к нему окрестностей. Возможно, конечно, что у них есть некие ниндзя, которые абсолютно незаметно для нас уже изучили Муром вдоль и поперёк, но что-то я сомневаюсь. Скорее всего, у Абе просто нет достаточно подготовленных людей, по уже перечислявшимся мной причинам. Если таковые в японском анклаве вообще есть, что не факт, то, полагаю, они патрулируют их северную границу, из-за которой могут пожаловать куда более неприятные ребята, чем мы.
Ладно, вернёмся к делам насущным.
– Какие мысли насчёт унасекомить их?
Скворцов с сомнением поскрёб щетинистый подбородок:
– Унасекомить-то можно, не вопрос. Только ты же хочешь, чтобы без крови, а так не получится. Несколько штук точно задвухсотим. К тому же, ты же говоришь, они сдаваться вряд ли будут…
– Да хрен их знает. – Пожимаю плечами. – Я тебе что, японовед, что ли? Знаю, что раньше им сдаваться несвойственно было, а как сейчас… ладно, так что предлагаешь-то?
Миша склонился над картой.
– Ставим миномёт на баржу. Подгоняем её вот сюда. – Он ткнул карандашом в место, скрытое от основной японской позиции излучиной реки. – Их пулемёт досюда не достанет, берег закрывает, а мы миномётом дотянемся – четыре километра всего.
Миномёт у нас есть. Вернее, даже три есть, но два лёгких, они тут вряд ли пригодятся, а вот M29, бьющий на пять километров, очень даже. Вот только этих самых M29, выкупленных Орденом по дешёвке на мобскладах, на Новой Земле полно, и у японцев, скорее всего, тоже они стоят. Даже если и не не они, а какие-то аналоги, от этого не легче…
– И что толку? – Задаю резонный вопрос. – У них миномёты и у самих есть, аж два. И все окрестности пристреляны.
– Вот! – Миша с важным поднял палец. – И они так думают. А мы их погасим. Пара снайперов справится. Расположение знаем, систему охраны тоже. Не два пальца, конечно, но сделать можно. Гасим миномёты, сами издалека расколупываем их опорник, требуем сдаться. Снайпера же и подкорректируют. Ерепенятся – долбим дальше, пока не поймут, что трепыхаться бессмысленно.
– Ну… возможно. – Как-то не слишком меня вдохновляет эта затея. Да, отряд Абе мы вполне можем разгромить, но не верю, что японцы на этом успокоятся. Скорее, проведут мобилизацию, перебросят подкрепления через Анды, и начнётся у нас тут полноценная война. Которую мы, возможно, и выиграем, в конце концов, нам с логистикой попроще, но во что этот выигрыш обойдётся… э-хе-хех…
– А Фролов что?
– С воды они работать не смогут, там прямая линия до самого озера. – Скворцов провёл карандашом по соответствующему участку реки. – Их пулемёт разделает в пять секунд. Так что, придётся ножками, ножками… оборудуют позицию в джунглях, и будут оттуда долбить. Плюс, попросим левый берег зачистить. Реально подготовленных людей у нас мало, на всё не хватит. У него тоже несколько человек всего, кто реально шарит, вот пусть они того снайпера с пятидесяткой и уберут.
Звучит достаточно разумно, но, блин, до чего же не хочется…
– Ладно, обсудим это с Фроловым…
– А я уже обсудил. – Быстро вставил мой «зам по силовым». – Он согласен.
Ага. Обсудил он уже, значит. Усилием воли подавляю раздражение.
– Миша…
– А?
– Ты в курсе, что инициатива делает с инициаторами?
– Дык а чё? – Скворцов мгновенно сделал глуповато-нерассуждающую физиономию. Мол, «я солдат, в политику не лезу, какие ко мне претензии?». Нет, дружище, не прокатит. – Я же по делу.
– Что здесь по делу, а что нет, если это выходит за пределы обычной ежедневной работы, определяю я. Ты подчиняешься мне, и с такого рода идеями приходишь тоже ко мне, а не прыгаешь через голову. Мы друг друга поняли?
Миша с хмурым видом кивнул.
– Замечательно. Теперь расскажи-ка мне, что мы будем делать, если они не сдадутся, а рассосутся по джунглям, и будут оттуда постреливать. Мин-то у нас ни фига не вагон с собой. Кстати, ДЗОТ ты нашим миномётом чёрта с два расколупаешь. У меня хоть опыта и поменьше, чем у тебя, но это могу гарантировать. Сто сорок шесть процентов.
К чести Михаила, демонстрировать обиду за выволочку он не стал, быстро переключившись обратно в рабочий режим.
– Смотри – подавив ихние миномёты и загнав пехоту в укрытия или в лес, мы сможем…
