АСШ, штат Нью-Йорк, Форт-Линкольн,

Третья авеню, ресторан «У Теда»

Собеседник с достоинством пошевелил торчащими жёсткой щёткой усами и тыльной стороной ладони вытер с них хлопья пены. Вообще, конечно, порядок действий стоило бы поменять, ну да его дело. Не манерам же его учить. Лучше экскурс в историю проведу небольшой.

– А мы уже встречались, кстати. Я был на вашей лекции в Порто-Франко, по проблемам рабочего движения. Года три назад, где-то.

Белесые брови Никонова поднялись в лёгком удивлении. Кажется, даже польщённое выражение на секунду мелькнуло в глазах, но тут уж не уверен.

– Гм… надо же. Честно говоря, не думал, что вам эта тема интересна. Или вы в плане «знай своего врага»?

– Вы из меня прямо монстра какого-то делаете. – ухмыляюсь. – Просто интересно было, вот и всё.

Вообще, если честно, там много кто выступал, а его лекции я так и не дождался, потому как Ичасо уволокла меня на стрельбище, ну да не будем уточнять.

– …больше года, как переехал. По заданию партии, разумеется.

Я понимающе кивнул, мол, «а как же иначе»?

– …сейчас занимаюсь, вы в курсе.

Разумеется, в курсе. Иначе, что бы я тут делал? Города, где даже резиденты не могут спокойно носить пистолет на поясе, меня как-то не слишком привлекают. Пиво, опять же, тут средней паршивости – пенное чересчур. Но, увы, обсуждать конкретику с нашим представителем товарищи троцкисты отказались. Или они марксисты? Вечно путаю. Не важно, в общем, ЛПРа им подавай на переговоры.

– Вы есть будете? Пиво здесь так себе, а вот кухня отличная. Я себе стейк из рыбы-сверла закажу.

– Доверюсь вашему опыту. А почему «рыба-сверло» называется?

– Ну… такая она… – он покрутил в воздухе пальцами. – Похожа на сверло, короче. Но вкусная.

Заказав стейки из таинственной рыбы и ещё по пиву, продолжаем беседу. «Прощупываем» друг друга, так сказать. Как жизнь здесь, как жизнь там, и всё в таком духе. Вскоре и пиво подоспело, принесённое тощей молодой азиаткой. Интересно, кстати – расовое многообразие здесь, в отличие от большинства северных территорий, бросается в глаза. Не то, чтоб я много где бывал, но рассказы-то слышал, да и со статистикой знаком – большинство анклавов к смешению кровей не стремятся. И правильно делают, имхо.

– Пиво тут дороговато что-то. – замечаю в рамках светской беседы. – Два экю за кружку – в Нью-Рино на Стрипе столько стоит. Но там хоть понятно – туристов обдирают. А здесь почему?

Сергей Владиленович философски пожимает плечами.

– Здесь акцизы высокие на алкоголь. А ещё на табак и оружие. Своеобразное место вообще, в этом мире таких почти нет. В Калифорнии, по слухам, что-то похожее, но сам я там не бывал.

Ага, своеобразное, есть такое дело. Ладно, пока у них за «hate speech» наказывать не начали, так что, не совсем уж они пропащие. Впрочем, хрен с ними, я тут жить не планирую. Пора к конкретике переходить. О чём я и заявляю собеседнику без обиняков, на что он делает очередную задумчивую гримасу.

– Конкретика, говорите… – Никонов неспешно отхлебнул пиво. – Я не против. Только мне, пока что, не очень понятно, кого вы представляете, и чего хотите. Так что, начинайте.

Ну-ну. Можно подумать, ему наш представитель эти вопросы осветил. Кстати, кто с ним общался? Курганов, наверное. Если так, то общий язык им и правда проблематично было бы найти. Хотя нет, думаю, Глеб и Солоневич этот момент учитывали, и кого-то другого прислали.

– Я представляю руководство союза русских поселений на Дальнем Юге…

Вполне возможно, что он меня пишет, так что, будем сугубо официальны. И чтим уголовный кодекс, разумеется.

– …подверглись неспровоцированному нападению со стороны правящего в Демидовске режима. В рамках нашей стратегии защиты, мы ищем союзников. Ваша организация относится к тамошним порядкам без малейшей симпатии, более того, вы ведёте многолетнюю компанию по его подрыву…

– Не совсем так. – он поднял руку, прерывая меня. – То, какое правительство должно сидеть в Демидовске, могут решать исключительно жители Новороссии, это не наша прерогатива. Мы лишь придаём гласности злоупотребления режима, поддерживаем людей, борющихся за социальную справедливость…

Стопудово пишет. Ну-ну.

– Ага, вот. Эта ваша деятельность причиняет их режиму неудобства, поэтому мы хотели бы вас поддержать. Финансово.

Никонов осуждающе покачал головой.

– Вы нас неправильно себе представляете. Мы не будем марионетками буржуазии в её междоусобной борьбе. – светлые усы сурово и бескомпромиссно встопорщились. – Тем более, ваши порядки нам нравятся ещё меньше ихних, если уж быть откровенным.

Ну давай, блин, покорчи тут из себя незнамо что… борец за счастье трудового народа, понимаешь. Сидит в дорогом ресторане одного из самых богатых городов этого мира, рыбные стейки жрёт… вот, кстати, несут уже.

Стейк из рыбы-сверла своим видом никак не отличался от собратьев, сделанных из менее оригинальных морских гадов, но вот на вкус, действительно, выше всяких похвал.

От вкусной еды люди обычно добреют и смягчаются, так что, после тактической паузы, возобновляю атаку.

– Сергей Владиленович, никто не пытается сделать из вас марионеток. Хотя бы потому, что я прекрасно понимаю невозможность этого. – польстим ему немного, ага. – Мы просто-напросто хотим дать вам денег. Без всяких условий, отчётности и прочего.

На суровом лице собеседника отражается неприкрытый скепсис, так что наращиваю усилия.

– Вы же фразу помните, насчёт капитализма и верёвки?

Хмыканье, кривая ухмылка.

– Ну, вот. А тут вам её не продают даже, а так отдают.

Особой радости на лице Никонова по-прежнему не заметно, но деньги ему, как и всякому революционеру (да и не только революционеру) нужны, так что он продолжает осторожно пробовать наживку.

– И о какой сумме речь? Мне любопытно просто.

Вот, это уже деловой разговор.

– Тридцать тысяч экю. – упредив разочарованную реплику собеседника, продолжаю. – Ежемесячно.

– Грх!.. – он откашлялся. – Ежемесячно – это прекрасно, конечно. Деньги на борьбу нам нужны, особенно, если никакими условиями они не обременены. Но тут возникает вопрос – зачем тогда эта встреча? Вы могли бы просто перевести пожертвование на счёт нашего НКО. Реквизиты в открытой печати, мы официальная организация, зарегистрированы в Форт-Линкольне, за счёт пожертвований от неравнодушных людей и существуем, в основном…

Угу. «В основном».

– Понимаете, Сергей, тут есть один тонкий момент…

Никонов усиленно излучает в окружающее пространство мысль «Ага, я так и знал!»

– …ваше НКО, если на фактическую сторону дела смотреть – лишь один из кирпичиков в большом здании, скажем так. Я ведь прав?

– Допустим. – настороженный кивок.

– Вот… и у вас задача конкретная – борьба с Демидовском. Нас это вполне устраивает. Но у вашего партийного руководства могут быть иные приоритеты. Скажут вам, допустим, что из этих тридцати тысяч двадцать пять нужнее в другом месте… на закупку лекарств для этих… в Атласских горах которые, например. Вы ответите «Есть!» и переведёте деньги. А вот это нас уже никак не устроит, ибо судьба этих ребят, которые там исламокоммунизм строят, нам глубоко безразлична.

Никонов задумчиво поковырялся вилкой в остатках овощного гарнира, после чего вновь поднял глаза на меня.

– То, о чём вы говорите, было бы нарушением местного законодательства о некоммерческих организациях. Нецелевое использование средств, а то и мошенничество. Мы таким не занимаемся.

Ну-ну. А то я не знаю, как дела делаются в таких случаях. Бухгалтера и юристы же не для мебели нужны, и хлеб свой не зря едят.

Интересное тут законодательство, кстати. Создать НКО, занимающееся подрывной деятельностью (назовём вещи своими именами) против соседней страны – пожалуйста, без проблем. Но вот перекинуть из него средства на гуманитарку в другой стране – ай-я-яй! Нецелевое использование пожертвований, финнадзор не дремлет. «Не соблюдал закон – соблюдай режим», ага.

– Сергей Владиленович… – развожу руками. – я же не пытаюсь вас на чём-то подловить. Не занимаетесь так не занимаетесь, отлично. Просто я хотел при личной встрече дополнительно уточнить, что наше пожертвование носит… строго целевой характер, скажем так.

– Я понимаю. – он спокойно кивнул, ничуть не обидевшись. – Какие гарантии вам нужны?

Хе-хе. Уже мысленно считает деньги своими, однако.

– Вашего слова вполне достаточно.

– Оно у вас есть.

Ну, а помимо слова, мы ещё и за отчётностью его фонда будем смотреть, благо она в открытом доступе, и, что важнее, за активностью на территории нашего общего противника. И товарищ Никонов это прекрасно понимает, я думаю. В конце концов, наши деньги удвоят его обороты, это должно быть отчётливо заметно «в поле». Что-то украдут, конечно, но не всё, надеюсь.

– Как вы планируете передавать деньги? Мы, по закону, не можем принимать пожертвования наличными на сумму свыше пятисот экю, если вы именно в наличных хотите вносить, причём анонимно, то нужно будет…

Всё, уже на ходу подмётки режет.

– Погодите-погодите, Сергей. Мы ни от кого не скрываемся, это совершенно законные транзакции. У нас есть расчётный счёт в Нью-Рино, мы отправим вам деньги оттуда, всё прозрачно и официально. Через месяц повторим.

«Если нас устроят результаты» повисло в воздухе недосказанным, но, судя по выражению лица отважного революционера (а он ещё и политзаключённым в Демидовске был, если мне память не изменяет) прекрасно понятым.

– Ясно. Ну, что ж… буду ждать поступления средств, в таком случае.

– До конца недели я их отправлю.

Вроде бы, обо всём договорились, но что-то Сергей Владиленович не спешит заканчивать встречу. Мнётся, как «российский интеллигент» на вопрос о пятой графе.

– Виталий Сергеевич… вы же понимаете, что наш фонд занимается исключительно мирными формами борьбы. Распространение правдивой информации, помощь политзаключённым, расследование злоупотреблений режима… ну, и всё такое.

– Конечно. – жизнерадостно киваю. – Нам именно это и нужно.

– Да, я так и понял. Но, раз уж вы сейчас ведёте войну… возможно, вы хотели бы профинансировать некие более… активные действия? Есть и другие люди, посвятившие свою жизнь борьбе с фашизмом… и они не столь ограниченны в своих методах, как мы.

Надо же, как мне все спешат помочь. Скоро рекламные рассылки приходить начнут – «Теракты в Новороссии. Быстро, качественно, недорого».

– Спасибо, Сергей Владиленович, но это не наш метод. Мы такими вещами, в отличие от демидовских, не занимаемся. Исключительно мирные способы, в рамках действующего законодательства.

– Ясно. – если Никонов и разочарован, то умело это скрывает. – Ну, тогда мы всё обсудили, пожалуй? Приятно было познакомиться.

– Взаимно.

Выйдя из ресторана, поворачиваю налево – до «Мэйфлауэра», где я остановился, пять минут пешком. Краем глаза замечаю, как на противоположной стороне улицы Скоблов, сидящий за столиком в уличном кафе, сворачивает газету. Он прилетел заранее, так что, есть некоторая надежда, что нас вместе пока не связали. Мало ли, как дело повернётся… может пригодиться, в общем.

Уверен, что товарищи чекисты внимательно наблюдают за деятельностью товарища (но не им товарища, так сказать) Никонова, и поступление средств незамеченным не останется, равно как и их источник. Но, на всякий случай, мы им ещё и копию платёжки пришлём. Деликатный намёк такой, вроде как – отстаньте, а то мы всерьёз за вас примемся. Понятно, что само по себе для них вся эта возня, что слону дробина, но для начала – пойдёт. Опять же – мой недавний собеседник, насколько я могу судить, Демидовск ненавидит вполне искренне. Значит, проявляет должную креативность в причинении им неприятностей. «Мал клоп, да вонюч», и прочие народные мудрости.

А вот над ситуацией в целом стоит подумать, потому как крепнет у меня ощущение, что в действительности всё совсем не так, как на самом деле.

* * *

АСШ, штат Нью-Йорк, Форт-Линкольн,

городская набережная

Думается мне лучше всего во время прогулки, а гуляется лучше всего у воды. Получается, лучше места для размышлений, чем набережная, не найти. Совсем идеально, если на ней почти нет народа, и солнце садится в океан, но, увы, это не тот случай – широкая, вымощенная гранитными плитами набережная забита велосипедистами, бегунами, любителями роликовых коньков и просто праздношатающимся людом. Вечер, жара спала, вот горожане и повыползали на свежий воздух. Море, к тому же, здесь с неправильной стороны, так что закатом особо не полюбуешься. Ладно, ничего страшного.

И так, что мы имеем. Первое – бурский анклав, с которым у нас в будущем неизбежен территориальный спор (острота его – другой вопрос), соглашается на транзит оружия к нам, и даже согласен прикрыть это дело своими документами. Связать этот вопрос с установлением выгодной им границы они пробуют, конечно, но не слишком настаивают. Что, вообще-то, на них не похоже. «Упёртый, как бур», не зря говорят, совсем не зря. Какое может быть объяснение? Самое простое – анклав нищ, как русское Нечерноземье, а мы платим. Возможно? Возможно.

Второе. Я прилетаю в Лумумбу, захожу по адресу, который мне Майк в свое время давал. Майка там нет, разумеется (и, что удивительнее, гарема тоже нет, не обзавёлся им рыжий ирландец в Конго). Есть эконом, присматривающий за домом, которому я и оставляю свои координаты. Чисто на всякий случай. Начинаю искать выходы на местных торговцев оружием, и тут, через два дня, мистер Фланаган собственной персоной прилетает из Кейптауна. По делам, вроде как. Счастливое совпадение в химически чистом виде. Возможно? Возможно.

Третье. Есть рекомендация Ордена воздержаться от поставок вооружений на Дальний Юг. Рекомендация – это не запрет, конечно, но ссориться с демиургами этого мира никому не хочется. В особенности, если ты торговец импортом (идущим через ворота), политик (в стране, которой Орден помог появиться на свет) и разведчик (всё той же страны) в одном лице. Тем не менее, Майк практически сразу соглашается поставлять нам боеприпасы, плюс подгоняет очень полезный контакт в конголезском минобороны. Объяснение – дружба (хотя и не сказать, что мы прямо Друзья с большой буквы), желание заработать (но цены не задирает), стремление воспрепятствовать экспансии «комми» (чем она им мешает?). Возможно? Ну-у… возможно.

С «Андреем» особых вопросов не возникает, там всё понятно – мужик зарабатывает, не особо задумываясь об отдалённых последствиях. В рамки моего опыта общения с неграми вполне укладывается, лишних сущностей придумывать не надо.

Четвёртое. Ян приезжает в Кейптаун ради двадцатиминутной встречи со мной (а от западной границы до Кейпа – сутки по земле, хотя, возможно, он вертолёт брал). Стал бы я на его месте так заморачиваться? Мм… вряд ли. Ну, он не я, всё может быть. Но дальше он с ходу предлагает познакомить с кем-то, кто может, называя вещи своими именами, организовать теракты в Новороссии. А ведь он не частное лицо, а высокопоставленный военный, по заленточным меркам – командующий округом. Маленьким, конечно, ну так и Родезия невелика. Объяснения – дружба (есть такое дело, но… до такой степени?), нелюбовь к «комми» и британцам (последние тут вообще никаким боком, на мой взгляд). Возможно? Хм… с натягом, но возможно.

Пятое. Товарищ Никонов, который меня (и нас в целом) прямо-таки обязан очень сильно недолюбливать, по идеологическим причинам, не только соглашается взять деньги (тут мало кто бы отказался), но и гарантирует их использование по назначению (а ведь он должен понимать, что мы не белые и не пушистые, спросить можем). И ладно бы только это – он прямо намекает, что через него же можно и теракты заказывать. Объяснение – ненависть к национал-социалистическому режиму в Демидовске. Возможно? Возможно.

– Ой!

Молодой парень на роликах, огибая идущую передо мной пару с детской коляской, шарахается в сторону от неожиданно появившегося велосипедиста и, с круглыми от испуга глазами, врезается прямо в меня. Я, погрузившись в свои мысли, не успеваю отскочить, в итоге парень летит на землю, а меня от падения спасает только парапет набережной. Правда, руку я об него ободрал. Об парапет, не об парня.

– Вы в порядке?

Велосипедист, сволочь такая, умчался и даже не оглянулся, а вот пара с коляской обернулась и даже проявляет беспокойство.

– Да-да, спасибо. Всё нормально.

Быстренько оглядываю себя – сумка на месте, крови нет, кроме ссадины на руке… да, кажется, и правда нормально. Могло бы быть и хуже – например, заточенная спица откуда-нибудь из печени торчит, и кто её туда воткнул в суматохе – уже и не разберёшь. И идущий где-то позади Скоблов никак не поможет.

Юный любитель роликов, страдальчески морщась, поднимается на ноги. Ему досталось больше – ободрано колено, локоть и обе ладони. А вот надо наколенники и перчатки одевать. И шлем, кстати – повезло ещё, что голову не разбил.

Что-то буркнув в мою сторону (я так и не понял, извинения или наоборот), парень быстро укатил прочь. Гадёныш мелкий. Ещё и с мысли сбил.

Настроение гулять как-то пропало, поэтому присаживаюсь за столик в ближайшей кафешке, и, по рекомендации молоденькой официантки с явным избытком пирсинга, беру слабоалкогольный коктейль на основе сока какого-то местного фрукта. Ничего так, кстати, кисленько.

Ладно, возвращаемся к нашим баранам.

Так вот – в наличии пять пунктов, каждый из которых сам по себе вполне возможен. Ну, что-то в большей степени, что-то в меньшей, но совсем уж невероятного нет. А какова вероятность того, что реализуются все пять? Правильно, околонулевая. Я, в конце концов, не Вольф Мессинг, людей гипнотизировать не умею. Мессинг, говорят, тоже не умел на самом деле, ну да не суть. Суть в том, что, раз чего-то не может быть, а оно есть, значит, это кому-то нужно. И единственный кандидат в «кто-то» – Орден. В лице каких-то своих спецслужб, понятно.

Зачем им это нужно? Первое, что приходит в голову – помочь нам. Не из большой любви, ясное дело, а чтобы Демидовск не охреневал в атаке. Но как-то очень уж сложно, можно было всё организовать куда проще, если цель в этом. Какие-то внутренние тёрки? Одни, из своих соображений, поддерживают Демидовск, вторые пытаются посадить первых в лужу? Мм… вариант.

Есть и ещё один – нет никаких внутренних разногласий в Ордене, а есть целенаправленная политика по стравливанию двух русских анклавов, дабы мы вцепились друг другу в горло и возненавидели на веки вечные. Вполне стандартная тактика, смотрим на опыт старого мира. Сначала пообещали что-то Демидовску (да хотя бы просто закрыть глаза на их интервенцию), потом немного помогли нам (оставаясь в тени), а затем ненавязчиво подтолкнули нас к военному ответу. Точнее, к терроризму, ибо терроризм есть оружие слабейшей в военном отношении стороны, а мы она самая и есть. Парочка акций в Новороссии, и тамошний народ будет не любить нас также сильно, как мы их сейчас. А там спираль будет закручиваться и закручиваться, это естественный ход событий, Ордену даже ничего и делать-то особенно не придётся.

Вариант? Вариант. И что-то он мне кажется наиболее убедительным. Не зря уже два предложения насчёт жёстких акций. Я буду долго смеяться, если вскоре на меня ещё и из Имамата кто-нибудь выйдет, с такой же песнью. «Враг моего врага…» и всё такое, ага.

К Яну и Майку особых претензий нет – дружба дружбой, но интересы Родезии им важнее, понятно. Страна весьма зависит от Ордена, ничего удивительного, что к пожеланиям Нью-Хейвена там прислушиваются очень внимательно. Опять же – ничего плохого они лично мне не делают, наоборот, стараются помочь. А то, что они на это получили санкцию… ну, жизнь – сложная штука.

Какие практические выводы? То есть, я, конечно, молодец, вскрыл коварные замыслы врагов, и теперь… да ничего особо нового. Будь мы в кино, я бы сейчас связался с кем-то из новороссов, хоть с тем же Булатовым. И мы вместе расстроили бы зловещие планы Ордена, воссоединив две половинки одного народа в братском объятии. Вот только мы не в кино, и на тот свет мне как-то не хочется. Не стоит считать себя самым умным – если я додумался, что происходит, то в Демидовске это давным-давно поняли. И в Ордене тоже понимают, что те понимают… ну и так далее. Все всё понимают, но участие в происходящем один чёрт принимают, пытаясь обвести друг друга вокруг пальца и остаться с прибытком. И тут я, весь из себя такой проницательный, на белом коне, ага… нет уж, спасибо. Песчинка не может сломать жернова, она может только постараться проскочить, чтоб её в пыль не размололо.

Если я прав, то нашего поражения Орден постарается не допустить, иначе вся затея теряет смысл. Подождут, пока прольётся необходимое количество крови с обеих сторон, и заставят экспедиционный корпус убираться. Боеприпасы на юг ушли, Ладогу, надеюсь, Фролов скоро возьмёт. Вот, кстати – не оттого ли интервенты обходятся столь скромными силами, что их Орден попросил сильно не пылить, а то, мол, не сможет закрывать глаза? Вполне может быть.

Какие выводы непосредственно для меня? Да очень простые – продолжаю в том же духе, что и планировал. С Никоновым договорился, от его попыток развести меня на заказ теракта деликатно уклонился, теперь пора в Лумумбу возвращаться, решать вопрос с отправкой орудий и снарядов. По Яну и его предложению… хм… пожалуй, надо принимать. Зайду, кстати, завтра на почту, нет ли от него телеграммы.

Зачем мне это? Ну, во-первых, это одна из задач, которые передо мной поставлены. Не обязательная, правда, а «если получится», но, всё-таки, приказ есть приказ. Во-вторых, не верю я в «подставь другую щёку». Если тебе сделали плохо – ответь тем же, и желательно вдвойне, тогда подумают в следующий раз. Диверсия на важном объекте – самое то, не больницу же взрывать собираюсь. Ну, и в-третьих – если я угадал насчёт намерений Ордена, то вся эта история с интервенцией всё равно не закончится, пока на Нью-Хейвене не сочтут, что отношения между двумя русскими анклавами испорчены в достаточной степени. Чувствовать себя марионеткой неприятно, конечно, но варианты соскочить есть? Если и да, то я их пока не вижу. Появятся по ходу дела – буду думать.

Кстати, а не предусматривает ли сценарий суда над организатором терактов, в моём скромном лице? Скорее всего, этот самый сценарий (если он вообще существует, а не плод моей паранойи) имеет кучу ответвлений, и одно из них вполне может привести меня на скамью подсудимых. Значит, удваиваем осторожность – на территории северных анклавов ни о чём незаконном даже не упоминать, напротив, громогласно и во всеуслышание заявлять о своей законопослушности. А с контактом Яна как тогда общаться? Ладно, что-нибудь придумаем.

* * *

АСШ, штат Нью-Йорк, Форт-Линкольн,

городской почтамт

Новости из прекрасного далё́ка на почте меня действительно дожидались. Причём, именно во множественном числе – одетая в голубой форменный комбинезон жизнерадостная толстуха проверила мой ID, что-то забила в компьютер и, через минуту, выложила на стойку два белых конверта с одинаковыми надписями «Vitaly Chernov». Ну-ка, что у нас тут…

Первая телеграмма – из Нью-Рино. Некое ООО «Фримонт-Норт-Констракшн» сообщает, что строительство торгового павильона окончено, завершено подключение к водопроводу и канализации, но пока есть сложности с электросетями и пожарной инспекцией. Переводя с наивно-конспиративного на общедоступный – Ладога отбита, разрушения и боевые потери при этом немаленькие, среди гражданских жертв мало, все мои задачи остаются в силе. Ясно… по крайней мере, гражданским удалось разбежаться из посёлка до начала штурма, уже хорошо.

Собственно, насчёт освобождения Ладоги я с самого утра в курсе – не знаю, откуда у местных журналюг такие источники информации, но результат вчерашнего сражения уже на страницах газет. Не на первых, правда, и подробностей почти никаких, ну да не важно.

Разрушения… Как выглядят города после уличных боёв я себе отлично представляю, и вот теперь в моей Ладоге… перед глазами встают аккуратные домики, засаженный деревьями бульвар, детская площадка, которую всем посёлком оборудовали, своими руками… всё в пепел превратилось, скорее всего. Чувствую, как меня захлёстывает волна ненависти. Суки! Мы же вас не трогали, какого хрена вы к нам полезли?! В сверхдержаву поиграть захотелось? Ничего, я вам устрою сверхдержаву…

Вторая телеграмма – от Яна. Человек, о котором я спрашивал (вот как, значит), готов прилететь в Форт-Линкольн для встречи.

Хм… нет, здесь мне такие беседы вести совершенно не хочется. Договариваться на территории АСШ о подобных вещах – прямая дорога в местную тюрьму, а то и на виселицу. То, что сами акции будут не здесь, роли не сыграет, терроризм есть терроризм. Понятно, что тут как повернуть, но, если мои догадки верны, повернут именно так, при желании. В принципе, это всего северного берега Большого залива касается – надо чтить уголовный кодекс. И без того, слишком много уже мест, где мне не рады. Вернее, рады, но в плохом смысле. Тем не менее, пообщаться надо, потому как не сам же я с бомбой в зубах к этим нефтяным терминалам поплыву. Вывод? Надо встречаться, но на южном берегу.

– Можно мне пустой бланк, пожалуйста?

– А вот он! – пухлая ладонь протягивает мне жёлтый бумажный прямоугольник. – Ручка на стойке.

– Спасибо.

Та-а-ак… «Already heading back south. In three days at hotel. Irishman knows place. Confirm». Как-то так. На взлётке кейптаунского аэродрома встречаться смысла нет – и времени мало, и ровно те же соображения, что и с Форт-Линкольном. Особенно, с учётом прошлого. Один раз родезийцы «вошли в положение», но рассчитывать на это повторно будет уже наглостью.

Толстуха бодро забарабанила по клавиатуре.

– С вас пять экю девяносто центов.

– Вот, пожалуйста. Скажите, а по первой телеграмме – отправитель увидит, что я её получил?

– Конечно. – двойной подбородок энергично движется вверх-вниз. – Она с уведомлением о вручении.

Отлично. Ладно, в Форт-Линкольне, вроде бы, с делами закончил, можно брать билет на завтра обратно в Лумумбу. Не забыть только на почту вечером ещё раз зайти, вдруг мой вариант встречи Яна (вернее, кого уж он там нашёл) не устроит.

* * *

Конго, Лумумба, проспект Либертэ,

отель «Хуанг Донг»

Дзынь-дзынь-дзынь!

– Алло?

Английский в китайском исполнении, да ещё и с франко-африканским прононсом – это нечто, но с третьего раза я понял, что месье Шернофа ожидает в гостиничном баре некий месье Смит. Оригинально, ничего не скажешь.

Натягиваю ботинки, перемещаю Кольт с прикроватного столика в кобуру и спускаюсь вниз. Кто тут у нас… ага, понятно. Высокий и худой мужик машет мне рукой из-за дальнего столика. Скорее всего, Ян ему моё фото показывал – в личном деле оно наверняка есть.

Здороваемся, присаживаюсь напротив него. Официантка начинает движение в нашу сторону, показываю пальцем на кран с разливным «Булавайо» (хорошее пиво, подсел я на него), девушка (ну, женщина уже, скорее) кивает в ответ, и торчащий за стойкой бармен начинает наполнять кружку. Вновь смотрю на собеседника. Примерно моего возраста, глубокий загар (ну, этим тут мало кого удивишь), острое, угловатое лицо с большим носом, в тёмно-карих глазах проскальзывает искорка весёлой иронии. Рассеяно баюкает в руках широкий, низкий стакан с янтарной жидкостью.

– Наш общий друг передаёт привет. Просил сказать, что он не забыл о молотке, что бы это не значило.

– Окей. – киваю. – Я тоже.

Немудрёное, но действенное (надеюсь) подтверждение. «Молоток» – это Шон Брюер по кличке «Молот», которого мы с Яном завалили в Порто-Франко. Вернее, завалил Грэм, а я помог. И если об участии в этом добром деле родезийца кое-кто вполне мог догадываться, то о моём – сильно вряд ли. Так что, с высокой вероятностью, «Смит» и в самом деле знакомый Яна, а не сослуживец Булатова или оперативник Ордена, например. Понятно, что последний вариант не исключает первого, но тут уж…

– …звать просто Джон.

Джон Смит, ага. Простенько и со вкусом. Не могу понять по акценту, кто он. Английский, скорее всего, родной, но вот какой именно? Явно не Британия, уж их-то ни с кем не спутаешь. Штаты? Ну, может быть, там куча региональных выговоров. Разобрать, что собеседник говорит, не так просто, приходится напрягаться.

– …чем мы занимаемся, вы себе представляете, как я понимаю?

– В общих чертах. ЧВК, берущееся за выполнение заданий повышенного риска.

Он задумчиво кивает.

– Именно так. Думаю, будет проще, если вы расскажете, что у вас за проблема, и как бы её хотелось решить, в общих чертах. А я уже скажу, как мы можем с этим помочь.

А то, можно подумать, Ян ему не объяснил. Тоже пишет? Или это у меня паранойя уже? Ладно, поблизости никого нет, в том, что здесь установлена стационарная прослушка, я очень сомневаюсь, чересчур уж место геопроктологическое, а если он сам пишет – ничего не поделаешь.

– Проблема у нас одна, зато большая – на нас напал анклав, который по численности населения, экономическим возможностям и военному потенциалу превосходит нас на два порядка. К счастью, мы от них далеко, так что, логистика нам благоприятствует. Про Ладогу вы слышали, думаю?

– Конечно. – шутливый салют бокалом. – Поздравляю. Новоросские егеря – очень серьёзные ребята. То, что ваше ополчение смогло их разбить, пусть и дорогой ценой, впечатляет.

«Цена», кстати, мне до сих пор неизвестна, но спрашивать собеседника, не знает ли он о произошедшем больше меня, было бы как-то… неправильно. Блин, вот насколько в заленточном мире, с его Интернетом, в этом плане проще обстоят дела. Весь последний месяц ловлю себя на этой мысли раза по три на дню, как минимум.

– Спасибо. Так вот – разница потенциалов не только не уменьшилась, но и возросла, поскольку нам всё это нанесло очень большой ущерб, а противник, не считая экспедиционного корпуса, не пострадал. Соответственно, они могут повторить попытку в любой момент, поскольку думают, что ничем, кроме пары сотен солдат, не рискуют. Да и из тех погибло одиннадцать человек всего, остальные вернулись домой.

Забавно получается – о потерях противника знаю больше, чем о наших. Благо, местная Новороссия – это не заленточная РФ, засекречивание потерь и прочие войска фараона Ихтамнета здесь не в моде. Наоборот, фотографии погибших в газетах, «наши герои» и всё такое. Ну, оно и правильно, собственно. Малое число погибших (с их стороны, по крайней мере) тоже вполне объяснимо – не могли же наши перебить полторы сотни егерей до последнего человека. Это, в конце концов, просто нереально – мы тогда за выжившими и разбежавшимися по саванне турками-то потом два дня ещё гонялись. Хорошо хоть, местная фауна их быстро подъела и вытоптала, много там в одиночку не побегаешь. Так это гражданские поселенцы, а тут один из самых крутых местных спецназов. Отрезали от реки, заблокировали, прижали к земле миномётами и «крупняками» (и спалили по ходу дела Ладогу, поганцы), это единственный путь, на мой взгляд. Приказа «держаться до последнего человека» у егерей не было, как я понимаю, а был, скорее всего, другой – свести кровопролитие к минимуму, вот они и согласились оставить пепелище в обмен на беспрепятственную эвакуацию.

Бармен, наконец-то, справился с наполнением бокала (блин, его что, не учили пиво «по стеночке» наливать?), упитанная официантка доставила заказ по адресу, так что я делаю паузу на пару глотков. Собеседник, тоже пригубивший …э-… виски, или что уж у него там, понимающе кивает и, дождавшись, пока китаянка отойдёт подальше, продолжает за меня:

– И вы бы хотели… – многозначительная пауза.

Даже если и пишет, нужные слова мне всё равно придётся сказать, никуда не денешься, так что, я спокойно отвечаю.

– Нанести удар по их военно-экономическому потенциалу. Я не питаю иллюзий по поводу его силы, но, тем не менее, они должны понять, что страдать от войны будем не только мы. Я сразу уточню – речь идёт именно о военных и промышленных объектах, а не о гражданских. На нас напали, идёт война, но терроризмом мы заниматься не собираемся.

Мистер Смит иронично ухмыльнулся.

– Разумеется. Но какие объекты вы планируете в качестве целей для этих… ударов возмездия?

Об этом я думал, и много, так что с ответом не задерживаюсь:

– Ну, например, нефтяной терминал в Береговом. Или химзавод в Демидовске, где они производят пороха́ и взрывчатку. Что-то в этом духе. Как вариант, база их военного флота…

Останавливаюсь, поскольку смешливые чёртики в глазах собеседника даже не пытаются спрятаться. Во мне вскипает раздражение.

– Я сказал что-то забавное?

Он примиряюще поднял ладони.

– Не обижайтесь. Но, честно говоря, да.

– Почему? – вот он вообще на хрена сюда прилетел тогда, если это ему кажется забавным?

– Вы, я так понимаю, в Новороссии не бывали?

– Нет.

– Понятно. Видите ли, они выдержали очень жестокую войну с мусульманами на южной границе, а где мусульмане, там и терроризм, сами понимаете. На объектах вроде тех, что вы упоминали, такая система безопасности, что соваться туда – самоубийство. Мы не фанатики и не суперагенты из Голливуда, мы работаем за деньги, и берёмся только за те задания, в своей способности выполнить которые уверены. То, о чём вы говорите, к данной категории не относится.

И что ты тогда тут делаешь, красивый такой?

– Хм… а что вы могли бы сделать, в таком случае?

– Ну-у… – он покрутил в пальцах бокал. – Вообще, действовать на территории непосредственно Новороссии довольно проблематично. У них развитые спецслужбы, шпиономания среди населения, плюс мало приезжих. Наилучшей стратегией, на мой взгляд, был бы удар по объектам за пределами основной территории. Например, представительство в одной из стран на южном берегу Залива…

– Исключено. – заявляю со всей возможной твёрдостью. – Взрывать посольства мы не собираемся, это терроризм в чистом виде. Бесполезный, к тому же. Мы хотим именно нанести им существенный материальный ущерб, а не убить людей. Последнее вообще хотелось бы свести к минимуму.

Я даже не столько из моральных соображений говорю, сколько из практических – потеря пары десятков человек только сплотит противника, а вот потеря какого-нибудь критически важного производства, которое в здешних условиях куда сложнее восстановить, чем в заленточных, может и заставить задуматься.

– Войны без жертв не бывает. – Смит сочувственно развёл руками. – Как насчёт буровых вышек на шельфе, возле Диких островов? Ущерб будет весьма существенным, восстановить их без оборудования, закупленного по ту сторону ворот, невозможно. Но, конечно, без жертв не обойдётся – это же опасный объект сам по себе, в конце концов.

– Я понимаю…

В принципе, вариант. Экспорт нефти – важный источник доходов Демидовска, удар по нему будет воспринят крайне болезненно. Вот только…

– Тоже не пойдёт – получится экологическая катастрофа, это настроит против нас все анклавы региона.

«Специалист по операциям повышенного риска» непритворно (?) задумался. Видимо, получить хороший заказ ему, всё-таки, очень хочется, что не может не радовать. Есть, правда, и менее радужные варианты – приказ от начальства непременно добиться от меня заказа теракта, например.

К Смиту, судя по выражению лица, пришла очередная идея. Хотя, скорее всего, он пришёл на встречу с готовыми вариантами. Иначе даже странно было бы, вообще-то.

– А как насчёт одного из железнодорожных тоннелей под Амазонским хребтом? Большой Аверьяновский, например? Его только год назад полностью закончили. Девять километров в длину, крайне важен для их экономики. Стройка влетела в очень существенные деньги. Восстановление займёт месяцы, в самом лучшем для них случае. Вообще, там почти два десятка тоннелей, можно выбрать цель с приемлемым уровнем риска – сообщение между побережьями всё равно будет прервано.

Хм… а мысль-то хорошая! Экономический ущерб противник понесёт огромный, и, к тому же, это именно тот случай, когда «можем повторить». В смысле, при нормальном грузопотоке обезопасить тоннель невозможно – это потребует таких жёстких мер безопасности, что дорога станет убыточной.

– И как именно вы планируете это сделать?

Смит укоризненно покачал головой.

– Ну, это уже коммерческая тайна. Мы обязаны думать о своей безопасности. Если договоримся по цене, то за результат я ручаюсь. Наш общий друг же объяснил, надеюсь, что мне можно доверять, как в плане финансов и квалификации, так и в плане конфиденциальности?

Сказать-то сказал, конечно. Но это ведь не значит, что ты дров не наломаешь в процессе. У тебя цель – что-то взорвать и получить за это деньги, а у меня – чтобы акция принесла нужный политический эффект, прежде всего, и без лишних жертв. И ёлку, и рыбку, короче.

Интересно, кстати, а почему собеседник и стоящая за ним организация в целом не опасаются получить ответку от новороссов? Всё-таки, спецслужбы у тех одни из наиболее серьёзных на Новой Земле, если не самые. Хотя, ну вот что я, попав вдруг в неласковые руки кого-нибудь, вроде памятного по Нью-Рино Паши (мысленно стучу по дереву), смогу рассказать? «Джон Смит, загорелый мужик без особых примет с непонятным (и, вполне возможно, напускным) акцентом»? Смех один… Даже если они и заподозрят, о ком идёт речь (мир здесь не так уж велик, пока что, вряд ли подобных групп очень уж много), то что они смогут сделать? Люди с таким родом занятий о своей безопасности заботятся, как я думаю.

– Я понимаю, и детали мне не нужны. Но, если при взрыве в тоннеле окажется пассажирский поезд, то наша цель достигнута не будет. Максимум жертв, который для нас приемлем – локомотивная бригада товарного поезда и охрана тоннеля. Ну, может, обходчики какие-нибудь. В целом, идея мне нравится, но я должен предусмотреть возможные осложнения.

– Не окажется. – сказал Смит успокаивающим тоном. – Там большая часть тоннелей – однопутные. Когда взорвётся товарняк, пассажирского поезда в тоннеле не будет. Мы за этим проследим, разумеется. Как я уже сказал, наша цель – прибыль, а не убить побольше народу. Лишний шум и неприятности нам совершенно ни к чему. В связи с этим, вопрос – как вы смотрите на то, что мы оставим след, указывающий на каких-нибудь мстителей из Имамата? Там много небольших групп, поставивших себе цель мстить русским за геноцид на правом берегу Амазонки. Никто особо не удивится.

Хм… в принципе, мысль неплохая. Всё-таки, сколь бы оправданной в наших собственных глазах эта акция не выглядела, в северных анклавах на неё могут посмотреть совсем иначе. Если же в неизбежно поднявшейся после акции шумихе все газеты будут винить имаматчиков – тем лучше для нашей репутации. Другое дело, что нам, в первую очередь, нужно донести мысль «отвалите по-хорошему!» до новоросского начальства, а сам по себе материальный ущерб тут вторичен. Если же Демидовск будет винить в произошедшем Джохар-Юрт, нам это никак не поможет.

Объясняю стоящую перед нами дилемму собеседнику, тот понятливо кивает:

– Разумеется. Тогда, предлагаю следующую последовательность действий. Сразу после акции, мы отправляем письма в редакции нескольких популярных газет из разных анклавов. Исламисты так уже делали при терактах, никто не удивится. Будет шум в прессе, сформируется устойчивое мнение, кто виноват. При этом, я сообщу вам кое-какие подробности, которые никто, кроме исполнителей и следователей на месте, знать не может. И вы уже по своим каналам намекнёте Демидовску, что пора бы забыть о Дальнем Юге навсегда. Такой вариант вас устраивает?

– Устраивает.

Отвечаю без колебаний. Думаю, в целом получается оптимально, ничего лучшего в голову всё равно не приходит.

– Замечательно. – Смит добродушно улыбается. – Осталось обсудить сроки и порядок связи. Ну и, конечно, финансовый вопрос.

* * *

Фолькстаат, Претория,

площадь Хелоофте

Утреннее солнце заливает всё вокруг ослепительным светом, морской бриз чуть развеивает жару, аккуратные белые домики радуют глаз, брусчатка площади (не поленились же замостить) чисто выметена, красота, в общем. Скучно только до озверения. Делать решительно нечего.

Выйдя на главную (и единственную) площадь бурской столицы с одной (из четырёх имеющихся) улиц, останавливаюсь в задумчивости на пару секунд. Заведений общественного питания в Претории ровно два, и то они больше по части выпить. Едят местные обычно дома, то, что сами приготовили. Мне бы, по-хорошему, тоже стоило вернуться к подобной практике, но вот как-то разбаловала в этом плане кочевая жизнь последнего времени – привык питаться в едальнях, лень возиться на кухне.

Впрочем, буры есть буры. Народ они хозяйственный до невозможности, и шанса заработать дополнительную копейку не упустят. Если кто-то готов платить деньги за то, чтобы его покормили завтраком – не вопрос, всё равно себе готовят, просто сделают немного больше.

Приняв решение, поворачиваю налево. Там пироги вкусные у хозяйки бывают на завтрак, а в другом заведении всё больше стейки и рыба. Оно замечательно, конечно, но стейк с раннего утра – перебор, как по мне.

Накрытая тентом веранда маленького ресторанчика, расположенного на углу площади и набережной… ну, первой от океана линии домов, скорее, набережной как таковой здесь нет, пуста. Как я уже сказал, завтракают местные дома, а для выпивки ещё рановато – солнце только два часа, как встало. Ну да ничего страшного – стоит мне зайти на дощатую веранду, как на звук шагов из окна выглядывает крупная и румяная дама средних лет.

– Доброе утро! На завтрак пришёл?

– Привет, Марта. Конечно, куда же мне ещё деваться? Есть что-нибудь?

Хозяйка заведения, уже знакомая с моими гастрономическими пристрастиями, на секунду задумалась.

– Остался большой кусок лимонного торта, я вечером детям делала. Будешь?

Вот, я же говорил.

– Ещё спрашиваешь! И кофе, если можно.

– Тебе как обычно?

– Ага.

– Через пять минут будет.

В ожидании заказа, располагаюсь за одним из полудюжины столиков, спиной к ресторанчику. Прекрасный обзор открывается – видно и почти всю площадь, и пляж, на котором у вытащенных на берег лодок кипит утренняя суета – рыбаки распродают улов. Хотя, «кипит суета» – некоторое преувеличение, пожалуй. Три небольших баркаса, или как уж там оно правильно называется, по десятку покупателей у каждого, вот и всё. Но не будем забывать – горожан, даже считая с ближайшими окрестными фермами, не наберётся и семи сотен, если стар и млад учесть. Фолькстаат в принципе не слишком многолюден, мы его уже обогнали по численности населения, а те, кто есть, в основном предпочитают селиться на своей земле, подальше от города.

Шустрый белобрысый пацанёнок, сын Марты, притащил полулитровую кружку кофе с молоком и, тоже немаленький, кусок лимонного пирога. На меня покосился со всё ещё не прошедшим любопытством. Оно и понятно – чужаков в Претории почти не бывает, если не считать моряков, но я-то не моряк, а русский откуда-то из-за гор, да ещё и целый посол.

А? Ну, да. Иначе, какого хрена я бы тут торчал уже третью неделю? «Посол», конечно, сильно сказано, соответствующий новоземельский этикет ещё не сложился и, например, такой штуки, как дипломатическая неприкосновенность не существует, увы и ах. Но все знают, что я представляю интересы Руси в Фолькстаате, у меня и справка есть …э-э… или доверенность? Верительная грамота, во! Официальное лицо я, короче. Когда своими делами начну заниматься, наконец-то, чёрт его знает…

Зачем? Мм… вы будете смеяться, но имеет место быть та самая «сложная международная обстановка». Весьма непонятная и запутанная, к тому же. Экспедиционный корпус, выбитый нашим ополчением из Ладоги (вернее того, что от неё осталось), вернулся в Новороссию – это плюс. Но как уплыл, так и может приплыть обратно в любой момент, а риторика Демидовска совершенно не изменилась – считать нас чем-то большим, чем отдельные «дикие» поселения, они отказываются наотрез, соответственно, не признают и нашего контроля над бассейном Аустралиса. Более того, у них там сейчас пропаганда раздувает психоз насчёт погибших егерей – мол, «наши ребята приплыли помочь местному трудовому народу защититься от захватившего власть криминала, а их там этот самый криминал подло и злодейски убил». Даже хуже – они ещё и подают всё случившееся в таком духе, что это мы сожгли Ладогу, дабы наказать горожан за попытку вырваться из-под нашей власти. И теперь, видите-ли, пепел Ладоги стучит в их сердца. Твари, мля. В моё тоже стучит, так что я вам это ещё припомню.

Так вот – ситуация на уровне «мировой общественности» тоже порядком запутанна. Мы кричим о нападении и требуем возмещения убытков и гарантий, что впредь ни-ни, Демидовск в ответ называет нас бандой, захватившей в заложники несколько свободных русских поселений, и грозит всячески нас покарать, а томящихся под нашей тяжкой пятой (или дланью?) – освободить. Полезный выхлоп от всей этой деятельности для обеих сторон равен даже не нулю, а строго отрицательной величине. Единственный, кто, как мне кажется, вполне доволен, это Нью-Хейвен. Нам орденцы сочувственно говорят о том, сколь недопустима агрессия крупного анклава в отношении слабых отдельных поселений и сколь важно руководствоваться международным правом при решении спорных вопросов. Разумеется, наши просьбы официально признать нас анклавом при этом благополучно пропускаются мимо ушей, под международным правом понимаются хотелки самого Ордена, а вся нить рассуждений неизменно, раз за разом подводится к необходимости интернационализации бассейна Аустралиса и области Великих озёр. Та самая «территория свободного хозяйственного освоения», которую они нам ещё во время конфликта с японцами пытались втюхать. Ладно, по крайней мере, Орден публично, прямо и недвусмысленно попросил Демидовск воздержаться от отправки каких-либо военных сил в район конфликта до прояснения ситуации, и то хлеб.

Полагаю, Демидовск слышит от представителей местных демиургов примерно то же, что и мы. Может, под немного другим углом, но конечные выводы аналогичны, уверен. И какого лешего новороссы, вместо признания поражения и фиксирования убытков, продолжают нагнетать ситуацию, мне не очень понятно. Ясно ведь, что затея не удалась, что бы там им Орден поначалу не обещал. Видимо, какие-то внутриполитические моменты влияют, ибо никакого рационального объяснения я не вижу. Что, впрочем, не означает, что его нет – не стоит себя переоценивать.

Да, кстати – Социалистическая республика Новороссия тоже открыла представительство в Претории, уже неделю как, и тоже из двух человек (у нас второй – это Скоблов, который при мне за помощника и телохранителя). Вернее, оно совсем некстати, конечно, но вспомнил я об этом факте потому, что через площадь наискосок идёт в мою сторону второй человек в новоросском представительстве, отвечающий за военно-техническое сотрудничество. И, судя по целеустремлённой походке, даже не собирается, как в том анекдоте, «делать вид, что просто прогуливается». Так что, обзор международной обстановки и своей роли в оном как-нибудь в другой раз закончу.

– Доброе утро, Виталий Сергеевич.

– Доброе, Марат Феликсович.

– Не возражаете, если я вам составлю компанию?

– Конечно, присаживайтесь.

Да, я тоже удивился. Не сейчас, в смысле, этого-то я ожидал, а неделю назад, когда он с борта «Фа́чимы» сошёл на берег. Интересно, у них там реально кадров в обрез, поэтому товарищ Булатов «и швец, и жнец, и на дуде игрец», или ещё какие причины имеются?

Особо не скрываясь, всматриваюсь в собеседника. Каким-то он подуставшим выглядит. Морщины стали глубже, лицо заострилось… да и седины прибавилось.

– Постарел? – внезапно спросил он с иронией. – Вы меня с таким сочувствием разглядываете.

Марта, услышавшая новый голос, выглядывает из окна, и, после недолгого общения, обещает через пять минут бутерброд с ветчиной и чашку крепкого кофе без молока и сахара (как можно такую гадость пить?). Может, я себе льщу, конечно, но со мной она как-то теплее общается, по-домашнему этак. Возможно, это потому, что я с ней разговариваю на африкаансе, а товарищ полковник – на английском. У буров отношение к своему языку очень трепетное, так что, мои средней успешности попытки им овладеть вызывают у местных горячее одобрение.

– Ну, скорее уставшим выглядите. – пытаюсь проявить тактичность. – Попробуйте меньше времени уделять коварным замыслам, а побольше – сну. Делать тут всё равно особо нечего, а здоровье-то не казённое, всё-таки.

От шпильки я всё-таки не удержался, но Булатов не подначку не обратил внимания.

– Да не в этом дело. – полковник вздохнул. – Годы, знаете ли, берут своё. В вашем возрасте я неделями мог спать по четыре-пять часов сутки, а остальное время работать, и ничего, на здоровье не сказывалось. А сейчас… – очередной вздох. – Хотите совет?

– Давайте.

Если бесплатный, почему бы и нет?

– Берегите здоровье, Виталий Сергеевич, пока оно есть. Вот просто цель себе такую поставьте, ежедневную, и следите за ним. А ещё лучше – укрепляйте. Когда станете постарше, будете жить с тем запасом, который создали сейчас.

Хм… это такой прозрачный намёк, или как? Старик едва заметно улыбнулся тонкими сухими губами – мол, как хочешь, так и понимай.

Белобрысый отпрыск Марты притащил маленькую чашечку кофе, огромный, разрезанный на четыре части бутерброд с ветчиной, сыром и какой-то зеленью, и высокий стакан с водой. Последний, видимо, Марта добавила по своей инициативе, здраво рассудив, что бутерброд таких размеров одним эспрессо внутрь не протолкнёшь.

– Спасибо. – киваю с максимальной искренностью, которую могу сымитировать. – Стараюсь следить, но вообще не жалуюсь, пока что.

Вру, конечно, жалуюсь иногда. Хорошо хоть, в Форт-Линкольне в нормальную стоматологию успел сходить. Патриотизм патриотизмом, но уровень развития этого дела у нас на Руси пока что оставляет желать, мдя.

– Что у вас там в Нью-Рино случилось тогда? – Булатов задумчиво разглядывает бутерброд, но нападать на него пока не спешит. – Мы, признаться, поначалу думали, что кто-то вас похитил, а телохранителей убрал в процессе. Разыскивать вас пытались, пока не узнали, что вы всё-таки уехали на юг.

Вот что искали – в это верю, но только зачем? Тут возможны варианты.

Рассказываю основную версию, с попыткой похищения подкупленными кем-то телохранителями и бравым мной, героически отбившимся от прибывших на белом «Ленд Крузере» похитителей. В альтернативную гипотезу, что я немного погорячился, посвящать собеседника, разумеется, не стал.

– Гм… – глубокомысленно сказал Булатов, выслушав рассказ. – Тёмная история. На «читинских» как-то не очень похоже по исполнению. Возможно, друзья вашей рыжей фурии… ладно, всё хорошо, что хорошо кончается.

Интересно, всё-таки, не его ли сослуживцы были в том самом «крузаке»? Если да, то вряд ли мне это простят. Впрочем, думаю, они меня вообще до сих пор не убрали исключительно потому, что люди и деньги в этом мире пока что остаются дефицитом. Происходи это всё по ту сторону ворот, давно бы мне уже гнить где-нибудь в лесочке. А тут выбор, с кем работать, довольно ограничен, вот и приходится товарищам чекистам терпеть…

– …к более злободневным проблемам. Надеюсь, вы согласитесь, что ситуация сложилась крайне прискорбная?

О как, значит. Отрицательно мотаю головой.

– «Ситуация сложилась», Марат Феликсович, это формула для избегания ответственности. «Ошибки были сделаны», «просчёты были допущены», и так далее. Само по себе всё произошло, вроде как. Вы устроили самое настоящее безумие, вот что произошло.

Собеседник скептически поморщился и явно хотел что-то вставить, но я не дал себя перебить.

– Не, ну вот правда – вы хоть сами себе-то можете объяснить, чего хотели этим добиться? Сожгли город, убили людей, посеяли ненависть между двумя русскими анклавами и убрались восвояси. Вы бы ещё Новгород разбомбили, раз уж у нас Воронежа пока нет…

Недоумение на лице Булатова кажется неподдельным, так что я спохватываюсь.

– Э-э… интернет-мем такой, не обращайте внимание. Вы его не знаете, наверное. Короче, вот на какой хрен вы всё устроили, можете объяснить?

Чекист, перед тем, как ответить, устало помассировал виски.

– Вы должны понимать, что Разведуправление не определяет политику страны. Оно выполняет приказы политического руководства. «Органы» у нас под жёстким партийным контролем, уроки советского прошлого в этом плане все помнят. А наше политическое руководство состоит из людей, безусловно, достойных, умных и честных, прекрасно разбирающихся в промышленности, технике, военном деле и администрировании, вот только в специфике нашей работы они не понимают ровным счётом ничего. Что не мешает им не просто ставить задачи, но и указывать пути, которыми эти задачи должны быть выполнены.

Он сделал паузу и отпил воды из стакана. Наверное, примерно так дела и обстоят. Кто у них там в ЦК сидит? «Красные директора» и вояки, насколько я понимаю. Разведуправлением тоже какой-то политический назначенец руководит, это мне ещё Майк рассказывал в своё время.

– …разумеется, было ошибкой. И я, дай мне руководство карт-бланш, действовал бы совсем иначе. Работал бы точечно, прежде всего с основателями вашего анклава, достигал взаимопонимания…

Ага, вербовал, то есть. Как со мной пытался. Вот, значит, почему он тогда насчёт денег так упирался, отказываясь выделить финансирование на мой пай – он вообще по своей инициативе действовал, добра от начальства не было, соответственно, четверти миллиона тоже. Ну, это если предположить, что мне сейчас очередную лапшу на уши не вешают. Кстати, кто-то мне говорил, что у них вообще кадровых чекистов из-за ленточки практически нет, армейцев переучивают. Что и логично, в общем-то. Козла в огород только пусти…

– …совершённые ошибки не отменяют главной задачи – не допустить политического разделения русского народа. Насколько я помню, мы это уже обсуждали, и вы со мной тогда согласились…

– Неправильно.

– Что простите? – он чуть растеряно моргнул. Играет, наверное.

– Неправильно помните. Я не соглашался, я промолчал.

– То есть, – его брови поднялись в деланом недоумении, – вы хотите, чтобы образовались два отдельных русских государства, враждующих друг с другом?

Ну что за детские подначки…

– То есть, я не вижу особого ужаса в образовании двух отдельных русских государств. Мы, в конце концов, новые земли осваиваем, а не от вас кусок отрываем. При нормальных отношениях между ними это даже на пользу могло бы пойти. Русскому народу в целом, я имею в виду. А что касается вражды – это, конечно, крайне печально, но инициатива исходила не от нас, напоминаю. Мы вас не трогали, спокойно занимались своими делами. Вы на нас напали, захватили построенный нами город, чтобы вас оттуда выкинуть, погибли тридцать девять наших. Я уж не говорю о том, что сам город в пепел превратился.

Включая мой дом, между прочим, узнавал уже. Твари.

– Мы тоже потеряли людей.

Я отмахнулся с совершенно не наигранной злостью.

– Одиннадцать человек?

Он укоризненно покачал головой.

– Тринадцать. Ещё двое погибли на борту кораблей, которые ваши обстреляли.

А, ну да, точно. Я и забыл.

– …любом случае, давайте не будем меряться потерями. Каждая капля пролитой русской крови – уже слишком много, с обеих сторон.

Ну ты мне ещё морали почитай.

– Вы. На нас. Напали. То самое «политическое разделение», благодаря этому, стало необратимым фактом. Я не знаю, как ещё понятней объяснить. И уравнивать наши жертвы и ваши потери я не собираюсь. Ладно, бессмысленный разговор. Вы, собственно, к чему весь этот разговор завели? Чего хотите?

Булатов, словно не слыша последнюю фразу, задумчиво повертел в руках пустую чашку.

– Не стоит выставлять себя исключительно белыми и пушистыми. Вы же не на митинге. Это не мы выступления рабочих на приисках подавляли пулемётами…

– Выступления, которые вы же и организовали.

Он пренебрежительно отмахнулся, мол, не сваливай с больной головы на здоровую, и продолжил.

– …выгоняли рабочих активистов в степь на верную смерть…

Этот урод Бородай, оказывается, всё-таки выжил, какое-то судно его заметило и подобрало. Теперь живёт в Демидовске, интервью даёт. Рабочий активист, понимаешь.

– …и в Ладоге далеко не все были недовольны нашим появлением, знаете ли…

Моя очередь для пренебрежительного жеста.

– Не преувеличивайте. Ну, нашлись два с половиной моральных калеки, пошедших в полицаи. Приезжайте сейчас в Ладогу, вас там благодарные местные голыми руками на куски разорвут.

При слове «полицай» губы товарища полковника сердито поджались, советское воспитание сказывается. На самом деле, коллаборационистов нашлось побольше, десятка полтора, но, всё-таки, на почти пятьсот жителей это совсем немного, я считаю. И то, половину из них не столько устраивают демидовские порядки, сколько достал сменивший меня на посту городского головы Олег. Достал не в том плане, что как-то там жутко угнетал или право первой ночи пытался ввести, так-то он парень нормальный, толковый и деятельный. Но, когда кипучая энергия накладывается на полное отсутствие такта и неумение работать иначе, кроме как в системе начальник/подчинённый… понятно, в общем. Особенно с учётом того, что народ у нас в Ладоге всё больше специфический, целенаправленно поселившийся подальше от всевозможного начальства. Ладно, надеюсь, Глеб отпрыску мозги прочистил уже, благо, из плена его и весь ладожский «актив» удалось освободить живыми и почти невредимыми, пара лёгких контузий не в счёт.

– …так и не ответили – чего вы хотите?

Со стороны площади донёсся взрыв смеха и весёлые молодые голоса, мы с Булатовым синхронно посмотрели в ту сторону. Компания бурских подростков осваивает скейтборды прямо перед белым зданием Фольксраада, местного парламента. Цивилизация, однако. Где только они их тут взяли. Скейтборды, в смысле, не детей – этого-то добра тут хватает, по пять-семь штук в семье. Впрочем, цивилизации здесь вот-вот станет больше. Орден пообещал бурам до конца текущей навигации открыть в Претории почтовое отделение, а в следующем году – полноценное представительство с отделением банка. Магнус, мой местный знакомый, недавно шутил за кружкой пива, что я принёс им удачу – столько лет никому их маленький анклав не был интересен, и, стоило появиться первому послу, как почти сразу прибыл второй, а тут ещё и Орден подтягивается.

– Интересный народ, эти буры. – старик вновь предпочёл проигнорировать мой вопрос. – Своеобразный очень, но в трудолюбии им не откажешь. Русских, правда, недолюбливают, как я заметил.

Пожимаю плечами.

– Они скорее СССР недолюбливают, и есть за что. И чёрный терроризм у них поддерживали, и вообще, пакостили, как могли. Один Герхардт чего стоит. К нам нормально относятся, ну а вас, понятно, тоже с Союзом ассоциируют.

– Ну… – Булатов философски развёл руками. – Я, конечно, согласен, что не тех СССР поддерживал в Африке, совсем не тех… но, «права моя страна или нет, это моя страна», так ведь говорится, кажется? Для нашей разведки в то время это, конечно, был огромный успех. В любом случае, что было, то прошло.

Ага. Ну-ну.

– Надеюсь, вас не сильно удивляет, что у буров несколько иной взгляд на вещи. – хмыкаю максимально иронично. – Они хоть и религиозны, но насчёт «подставь вторую щеку» – точно не про них. И это правильно.

Нажим на последнее слово не остаётся незамеченным.

– Да, мы получили копию платёжки в фонд Никонова. Очень остроумно. Ваша идея?

Делаю неопределённый жест – «кто знает?». Булатов, впрочем, шутливость не поддерживает.

– Для чего нужна была эта комедия?

Ишь как заговорил.

– Для того, чтобы вы поняли – Новая Земля такая же круглая, как и старая. Если вы будете вредить нам, будет ответка.

Полковник сделал сухой, нервный жест, словно отбрасывая мои слова.

– Вы не сможете нам навредить. Эти глупые выходки только всё усложнят.

– Мы не сможем вас уничтожить. – поправляю его. – Навредить вам мы очень даже можем. Судя по вашей реакции, уже навредили.

Он досадливо цокнул.

– Да нет же! Поймите, я ведь не просто так о политическом руководстве упоминал. В нём есть консенсус, что существование второго русского анклава, подконтрольного Ордену и враждебного основному, недопустимо. И это решение всё равно будет выполнено, тем или иным способом. Но своей дурацкой, простите уж за прямоту, любительщиной, вы льёте воду на мельницу сторонников именно жёсткого варианта. Это же прямое подтверждение их опасений – не успели вы ещё оформиться и укрепиться, как уже спелись с нашими врагами и помогаете им!

Блин, такое впечатление, что с украинцем Донбасс обсуждаю. «А нас-то за что», ага.

– А то, что это ответ на вашу агрессию, им непонятно? Не трогайте нас, и мы не будем помогать вашим врагам.

И не будем взрывать у вас стратегические железнодорожные тоннели. От «мистера Смита» новостей пока нет, но, учитывая обговаривавшиеся сроки, вот-вот должны быть. То-то сюрприз получится.

– …уже говорил, что там рассматривают ситуацию в другом ракурсе. Не столь важно, согласны вы с этим внутренне, или нет – это просто факт. И не обольщайтесь этим своим случайным успехом в Ладоге – ресурсы, чтобы решить вашу проблему, у нас есть, и мы её решим. Но она может быть решена так, как этого хотел бы я – с постепенным, добровольным объединением анклавов для их общего блага. А может так, как этого хотят сторонники немедленного решения – силовым методом, с жёсткой зачисткой всех антинародных элементов.

Ну, вот, а я-то всё ждал, когда же до «врагов народа» дойдём. Левые, всё-таки, неисправимы.

– …отвечая на ваш вопрос – я хотел бы, для начала, чтобы вы осознали всю тяжесть ситуации. После этого, как мы и договаривались ещё в Нью-Рино, вы будете каналом связи между Новгородом и Демидовском…

Вернее, если я правильно понимаю, между нами и той группой, которую товарищ полковник представляет. Не сам же по себе он действует, полагаю.

– …в курсе, что вы входите в «ближний круг» Глеба Больших…

Всё-то они в курсе. В общем, понятно, чего он хочет – завербовать меня. Ну, или восстановить контроль, если он считает, что я уже был завербован. Надо ли это мне? С одной стороны – на фиг бы оно сдалось, лишняя головная боль, возможных ништяков я лично не вижу, а чисто из спортивного интереса… вышел я уже из этого возраста. С другой – если прямо отказаться, то могут ведь и правда грохнуть, в конце концов. Даже скорее всего грохнут, «дабы чего не вышло», ну и вообще, для порядка. Не уверен, что они решатся делать это прямо здесь, в Претории, слишком уж всё на виду, скандал выйдет, но «не уверен, что решатся» – это ведь не «уверен, что не решатся». Какое мне утешение от того скандала, если я уже холодный буду? Никакого, правильно.

– …что скажете? – голубые глаза Булатова требовательно смотрят на меня.

Что тут скажешь… и так плохо, и этак нехорошо. Особенно учитывая предстоящие события – если соглашусь, и тут же взорвётся тоннель, то это однозначно посчитают прямым предательством, и тогда уже точно убьют, без вариантов. И сливать им эту информацию нет ни малейшего смысла – они же нас в покое один хрен не оставят. Мдя, задачка…

– Скажу, что вы блефуете. Нет, я вполне допускаю, что есть у вас в руководстве группа идиотов, которые вот прям аж кушать не могут от того, что есть ещё один русский анклав, им неподконтрольный, с более разумными порядками. Но руки у вас коротки захватить нас силой, если бы могли, уже бы сделали. Не знаю, в какой форме Орден дал вам добро на эту авантюру, но даже до вашего начальства уже должно было дойти, что их развели. Поэтому ваши егеря и не получили приказ Сталинград устраивать. И вы своими руками создали как раз ту ситуацию, которая и нужна Ордену – два враждующих русских анклава. Присылать сюда армию вторжения вам никто не позволит – мигом угодите под санкции и останетесь без поставок извне, на чём всё ваше «социалистическое чудо» и закончится. Так рисковать даже самые упоротые не будут. Кстати, вы и так можете под них попасть – комиссию Орден рано или поздно всё равно пришлёт. Я не питаю иллюзий по поводу её беспристрастности, но вам они палок в колёса натолкают с куда большим удовольствием, чем нам. Просто потому, что вы куда больше и сильнее.

На лице Булатова одна из его любимых масок – «добрый дедушка снисходительно слушает галиматью от внука».

– Закончили речь?

– Нет ещё. – приглушаю закипающее раздражение. – Пакостить вы нам, конечно, можете, если больше заняться нечем. Для того лично вас сюда и прислали, я думаю. Но для нас это не смертельно, а земля, как я уже сказал, круглая.

Он печально покачал головой.

– Вы неправильно оцениваете ситуацию. Понятно, что никаких «Непобедимых армад» не будет. Но справиться с вами можно и без этого…

– Вот и попробуйте, раз уж дурная голова покоя не даёт. Ладно, рад был снова вас увидеть, но мне пора. Всего хорошего.

Дел у меня сегодня, честно говоря, никаких нет, но и смысла в дальнейшем разговоре как-то не вижу. И ни малейшего желания вновь участвовать в играх товарищей чекистов не испытываю. Посему, поднимаюсь из-за стола, оставив пару экю для Марты. Булатов, никак не демонстрируя своё разочарование, доброжелательно кивает.

– Я тоже рад. Ну, успеем ещё пообщаться. До свидания.

Да уж, не было печали. Надо Денису сказать, чтобы был настороже, и постараться без него особо нигде не шарахаться. Не факт, что это поможет, конечно, ну да хоть что-то. Ладно, переживу как-нибудь. Хочется верить, что не только в переносном смысле, но и в буквальном.