Земля содрогнулась. Он осознал это, пробуждаясь ото сна так же стремительно, как падает с обрыва камень. Ритмичный грохот камней, которые бесконечно строили и рушили замок, на несколько долгих мгновений замер – а потом зазвучал с новой силой.

Перед отверстием дыры, в которой он лежал, темнел склон холма с Вратами. Вершину его окаймляла коричнево-зеленая полоса близкого рассвета. Хрустнув ветками и оцарапавшись о них, Рут торопливо выбрался наружу.

Окрестности выглядели безлюдными, и были такими на самом деле, как сообщило чутье. Он обернулся к пепелищу на месте Ярга.

Отблески далекого рассвета падали на башни, которые то возникали, то пропадали в бурлящем каменном облаке. Но одна из башен стала ощутимо короче. А взамен ее утраченной высоты от темной дыры, что отмечала место бывшего входа, раз за разом вниз разворачивалась лента из камней, исправно распадавшаяся вместе с замком. То ли лестница, то ли пологий спуск.

Что-то затевалось. Вот только что и кто всем этим управлял?

Псина, ночью залезшая к нему в логово, завозилась в копне. Потом зевнула, щелкнув челюстями и издав короткий скулящий звук. Вылезла следом.

Хруст веток оторвал Рута от созерцания замка. Он зябко передернул плечами. Ночью предрассветная сырость пробралась сквозь камзол, и тело онемело, словно стянутое ремнями.

Пес пристроился к ноге, задрал голову, посмотрел искательно. Рут припомнил, как пес ночью шуршал в сене, ища закопанный в копне мешок с окороком. Пришлось даже подтащить его за загривок поближе к себе и прикрикнуть, чтобы затих. Судя по позе, псина ждала, когда человек достанет припасенное мясо, а потом поделится с ним.

Но Руту было не до этого.

Он торопливо обрушил навес из веток и слежавшегося сена, заваливая вход в нору. Мешок при этом остался внутри. Оставалось только надеяться, что пес не выкопает мясо из завала. Кто знает, как и чем кончится день, а запас может пригодиться вечером.

Покончив с этим, он развернулся и побежал к пепелищу. Пес затрусил было следом, но у околицы, как и вчера, остановился. На бегу Руту пришла в голову мысль, что следовало умыться и напиться у родничка, прежде чем бежать к деревне. Однако поворачивать назад не хотелось. В любой момент можно было ждать новых событий.

У самой околицы он наконец разглядел ленту, что появилась у замка, – это была лестница. Ступени разной величины кого-то ждали, хотя пока что забраться по ним мог разве что ветер.

Наметив рытвину, оставшуюся на месте былого дома, Рут спрыгнул вниз. Убежище оказалось неглубокой траншеей с оплывшими краями. От лестницы его отделяли лишь тридцать шагов. Пульсирующий замок нависал почти над самой головой, мерный грохот лез в уши, время от времени сверху постреливало каменной крошкой. Рут привалился боком к земляному отвалу, расстегнул камзол. И накинул его на голову, чтобы уберечься от осколков.

Затем он глянул на холм напротив.

Рассвет заливал вершину зеленым сиянием, превращая кристаллы Врат в тоненькие ниточки. Дорога, петляющая по склону, была пустынна. Ни сотрясение земли, ни долгая пауза в грохоте больше не повторялись.

Он поерзал, устраиваясь в траншее поудобнее. Встающий с той стороны Элсил слепил глаза, так что приходилось щуриться.

Его мысли сейчас крутились вокруг княжны Татьяны. Уже не было сомнений, что она как-то связана с этим. Вот только как? Рут свел брови, припоминая катрен Алидориуса. Настанет день, которого сейчас никто не ждет…

Продолжение вынырнуло из памяти тут же, мгновенно, словно только этого и ждало:

Он наклонил голову, поежился. Холод от земли выстуживал бок, не прикрытый больше камзолом. Рут дернул полу камзола пониже, к поясу. И задумался над словами катрена.

Проклятие древних королей сбылось в Ярге. Лист побелел в тарусском храме. Цвет вроде бы нигде не чернел, но княжну Татьяну судьба давно носит по неизвестным дорогам, так что все может быть. И еще была зима. Ларсу, припомнил он. Холода, которые все никак не придут на север. Конечно, это могло быть просто капризом погоды. А могло и не быть…

В смену эпох возможно все. Он склонил голову и глянул исподлобья на холм с Вратами. Лестница могла появиться потому, что кто-то должен прийти. Скажем, княжна Татьяна. Замок, который то появляется, то исчезает – лучшее место, чтобы спрятать то, чего не смог найти никто. Правда, девица была у Кайреса…

От княжны мысли перетекли ко сну, виденному им в Аретце. Почему предок отправил его в Ярг, но не произнес названия деревни прямо? Кругом одни вопросы…

Рут сморщился, припомнив слова о посланце Триры, что сотрет с лица Анадеи не только магов, но и эрни. Если род обречен, может, есть смысл использовать Силу эрни? Всю, а не только маленькую ее часть, касавшуюся чувств, ощущений вины, запахов и прочего? Если все предрешено и время эрни на исходе, не вправе ли он использовать всего себя, став настоящим?

Еще недавно сама мысль об этом вызвала бы у Рута волну сопротивления. Но что-то изменилось – и в первую очередь он сам. Встреча с Кайресом не убила его, как Гарта и Алвина, но что-то надломила внутри. В тот день, в домике Увира, он почувствовал себя перчаткой на чужой руке, продолжением сторонней воли. И хуже всего было то, что сопротивляться этой воле не было сил. Даже у него, у эрни. Впрочем, как заметил его отец, нынешние эрни больше похожи на людей…

Рут прикусил губу, решив пока не думать об этом, а просто ждать. И замер неподвижно, греясь в лучах восходящего Элсила.

Прошел, наверно, почти целый сил, прежде чем с вершины мигнуло алым. В просвете Врат появилась крохотная фигурка. Наблюдая, как человек спускается с холма, Рут размышлял. На княжну Татьяну силуэт не походил. Может, это кто-то из сельчан, сумевший выжить?

Пришелец довольно решительно направился к черной границе, за которой начиналось пепелище. Мысль о местном крестьянине можно было забыть – поверх плаща на плечах у человека лежал широкий воротник из дорогого меха, который простолюдинам не по карману. Да и складки плаща струились мягко, выдавая тонкую шерсть. Рут стянул с головы камзол, оделся, пригибаясь пониже. Некоторое время каменную крошку можно и потерпеть, а вот встречать гостя раздетым не следовало.

По пепелищу человек шагал с живостью, на замок при этом глазел жадно и благоговейно. Словно его там кто-то ждал. Или что-то. По возрасту пришедший был почти ровесник Рута. Красавец – кудрявые черные волосы обрамляли выразительное лицо с орлиным профилем. С таким лицом и кудрями парень должен нравиться девицам… а также иметь серендионскую родню как минимум с одной стороны, подумал Рут. А то и вовсе быть чистокровным серендионцем.

Вот и дикие страны подтянулись. Как интересно-то…

Серендионец двигался к началу пульсирующей лестницы как по нитке. Несколько раз он сморщился, получив в лицо каменной крошкой от танцующих камней. До падающих и взлетающих ступеней серендионцу оставалось всего шагов пять, не больше…

Земля вновь содрогнулась. Серендионец пошатнулся, присел. И стало тихо.

Рут замер в канаве, неотрывно глядя вверх. Замок короля Кенлока больше не распадался на отдельные камни. Он висел в воздухе спокойно и неподвижно, как будто так и полагалось. В наступившей тишине по нервам Рута ударил крик птицы, парившей над соседним холмом.

Залетный гость оправился от изумления быстро. Осторожно ступил на первую ступеньку, потом пошел по лестнице, шагая все быстрее. Рут упал на дно траншеи, прижался к земляной стене, чтобы его ненароком не заметили сверху.

Из канавы он выскользнул только тогда, когда шаги гостя начали глохнуть внутри замка.

Камни ступеней чуть пружинили под ногой, неуловимо напоминая обманчиво-мягкие дороги Безмирья. Ступать приходилось осторожно, расслабив стопы, чтобы не греметь подковами сапог по камням. От лестницы и приближающейся стены тянуло чуть заметным теплом, но радоваться этому Рут не спешил.

Если кто знает, чем все это кончится и что означает, тот пусть и радуется, а он погодит.

В круглый провал входа, который когда-то прикрывала решетка, Рут вошел не сразу. Сначала прислушался, прильнув к каменному углу. Шаги серендионца звучали еле слышно.

Двор был пуст. Громадные плиты, когда-то выстилавшие его, крестьяне разбили на части. Теперь края камней истончились от времени, да и более чем месячное пребывание в кипящем клубке, из которого рождался и возникал замок, отбило углы. Между обломками, выстилавшими двор, пролегли широкие щели, кое-где достигавшие ширины мужской ладони. Но в воздухе разбитые куски плит держались ровно, хоть и пружинили. Через просветы под ногами далеко внизу виднелось черное пепелище, залитое светом Элсила и исчерченное тенями.

Рут нырнул под каменную арку, скользнул в нишу, где прежде стояло колесо с цепью, поднимающей решетку. Шаги серендионца звучали в первой башне справа. Рут задумался. Пойти за ним или подождать во дворе?

Но тут, обрывая его мысли, нависающий сверху край арки на мгновенье окрасился в розовое. Он обернулся и прищурился. Перед Вратами, если глаза его не обманывали, стояли еще две фигуры, отсюда больше похожие на муравьев. Шаги в правой башне смолкли, а потом зазвучали по-другому, быстрее и громче. Серендионец тоже заметил вновь прибывших и спешил вниз.

Нужно было убежище. Пока он не знал, кто и зачем пришел сюда, в возрожденный замок его далекого предка, следовало наблюдать и ждать. Рут метнулся к левой башне. Бежал он косолапо, ставил ноги на внешний край стопы, чтобы не шуметь.

Тени внутри древнего донжона пронзали лучи света, который шел не только из окна и двери, но и из щелей под ногами. В дальнем углу просторного помещения виднелась широкая, ровным пролетом уходящая вверх лестница. Рут прижался к стене возле единственного окна, ощутив тепло, идущее от неровной поверхности.

На уровне плеча в пустом проеме щерилась глубокая щель между сколотыми камнями. Рут прильнул к ней одним глазом, неудобно изогнувшись.

Серендионец вылетел из башни и встал у входа, отступив на полшага от края замковой стены. Нетерпеливо откинул за плечи полы плаща, открыв золотую рукоять меча на поясе и камзол, заложенный на груди складками. Прижался к углу щекой, и тоже уставился на прибывших из укрытия. В то время как Рут глядел на него…

Сквозь Врата Кайрес провел Татьяну за руку. Она уже пересекала Безмирье пешком, и ощущение мягкой, пружинящей поверхности под ногами было ей не внове. Однако в этот раз на ногах были не грубые башмаки, а туфли из тонкой кожи. Сразу после прогулки в подземелье Заруанна принесла в комнату целую охапку шелковых юбок, блузок, рубах и роскошных шалей, а еще туфельки ручной выделки, расшитые нитями и бисером. Деве Аретца полагался лучший гардеробчик, чем какой-то княжне, остановившей ночью отряд котоборцев. Было лишь одно неудобство: тонкая подошва позволяла ощутить всю податливость опоры под ногой, и от этого у Татьяны меж лопатками ползли мурашки.

На холме возле Врат было холодно, гораздо холодней, чем в Аретце. Шелковая юбка и шаль, как выяснилось, от керсийской осени защищали слабо. Она вздрогнула от порыва ветра, с сожалением вспомнив шерстяную юбку, которую надевала вчера. Стянула с глаз повязку – роскошный черно-синий шарф.

Замок как бы висел над землей в долине между двумя холмами. И больше не распадался на каменные ленты. От темного пятна в стене вниз тянулась тонкая полоска. Судя по цвету – каменная.

– Я, конечно, в замках никогда не жил, – задумчиво произнес рядом Кайрес. – И в них не разбираюсь. Но архитектура слишком уж рискованная. Он что, держится на единственной опоре?

Татьяна очнулась от созерцания застывшего замка. Сказала:

– Что-то случилось. Раньше он был другим.

– Вы бывали здесь прежде? – Кайрес настороженно глянул на нее. – Насколько я помню, ваша семья проживает именно в этой стране.

Татьяна чуть вздохнула.

– Да, бывала. Но тогда эти каменные глыбы стояли на земле.

Что было правдой; в самом начале ее визита в Ярг камни лежали на своих местах, складываясь в дома, заборы и сараи. Рассказывать о том, как они взлетали в воздух, ей не хотелось. Ни к чему будить любопытство и порождать расспросы.

– Вот как? – Кайрес отвернулся к замку. – А владельцы?

– Они давно умерли, – поспешно произнесла Татьяна. Что опять-таки было правдой.

– Что ж, давайте поглядим на него с близкого расстояния, княжна. Утро наступило, возможно, мы даже опаздываем.

Если они и опаздывали, то не по ее вине. Кайрес утром тянул время, не торопясь, как подозревала она, расставаться с той самой вещью. Сначала они неспешно завтракали, причем пришлось изворачиваться, отвечая на вопросы о Тарланях. Спасибо урокам Арлены, тем самым, что касались уклончивых ответов.

Спускаясь по склону холма, она метнула взгляд туда, где когда-то стояли палатки людей местного герцога. Сейчас там было пусто. На пожухлой бурой траве возвышалась лишь неопрятная куча блекло-коричневого цвета, похожая на остатки копны. И рядом еще несколько таких же холмиков.

У черной границы бывшей деревни сидела темно-рыжая собака с длинной мордой. При их приближении псина дернулась и потрусила в сторону. Татьяна, шагавшая вслед за Кайресом, припомнила живность из деревни, убежавшую в холмы. Верный пес грустит по хозяевам?

– Земля странная, – заметил Кайрес. – В рытвинах. А эти угли сверху…

– Здесь случился пожар, – спокойно ответила она. – И сгорело все – дома, пристройки, разное добро. Даже люди.

Внутри при этих словах ничего не всколыхнулось. Прошедший месяц здорово сгладил ее воспоминания о Ярге. Или их сгладили деревушка под названием Лисва и город Аретц? Виденное и слышанное в тех местах помнилось сейчас гораздо ярче, чем пережитое в Ярге.

Замок висел в воздухе неподвижно, словно чего-то ждал. Кайрес шел впереди и даже не оглядывался на нее. Когда утром они выходили из штаба Лиги, уютного особнячка на окраине города, украшенного башней, главный котоборец топал неспешно, без всякой охоты. Однако сейчас купецкий сын Лемень торопился. Татьяне приходилось чуть ли не бежать следом.

Полоса, стекавшая от стены замка, оказалась лестницей, грубо слепленной из разномастных камней. Наступать на неровные ступеньки было страшновато, камни подавались и чуть пружинили под ногой, напоминая Безмирье. Они прошли через арку пустого прохода, выстеленную обломками камней, меж которыми просвечивала далекая земля, неприглядно черная и обгорелая. Вошли во двор, и первое, что услышала Татьяна, стали слова, произнесенные до ужаса знакомым голосом:

– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть! Бутон моей души, княжна Татьяна, вы ли это?

Она дернулась назад, а Кайрес, наоборот, вперед. Вскинул голову, приказал звучно, глядя на говорившего:

– Кто ты и почему здесь?

У стены рядом с входом стоял каганский сын Таркиф. Кайрес сверлил серендионца взглядом. В воздухе между ними словно что-то плыло. У Татьяны уже знакомо свело шею судорогой.

Но кудрявому красавцу ничего не делалось – он по-прежнему стоял в небрежной позе, рукой опирался об угол стены, а левую ногу расслабленно согнул, элегантно выставив вперед. И всем своим видом являл благодушие, приправленное здоровой дозой снисходительного презрения.

– Кто ты? Говори! – велел Кайрес, с едва заметными нотками растерянности в голосе.

Таркиф вздохнул, улыбнулся. Неспешно поднял правую руку, щелкнул пальцами. По обеим кистям и по лицу тут же проросла синяя сеть жил.

– Раз вы так просите, что ж, давайте поговорим. Вы, как я понимаю, и есть Кайрес? Много слышал о вас, пока жил в Аретце. Что же привело сюда главу Лиги? Земли Керсы не лучшее место для бесцельных прогулок, особенно теперь, когда на них творится нечто странное – такое, как этот замок, парящий в воздухе, к примеру.

Кайрес стоял, сжав губы в прямую линию. Лицо его наливалось кровью. Татьяна дернула головой, пытаясь избавиться от боли, в которую переросла судорога.

И тут зеленоватый свет, падавший из арки за их спиной, вдруг поблек. Боль в шее тут же исчезла. Кайрес развернулся, с изумлением уставился на что-то за ее спиной. Таркиф тоже глянул в ту сторону.

Таня резко крутнулась на пятках.

Очерченный салатовым диск Элсила, плывущий в желтом небе, чернел. На него наползала круглая тень.

– Ух ты! – не сдержавшись, изумилась Татьяна, на мгновенье став прежней Таней. Поправилась: – О!..

– Это простое закрытие, – мрачно отозвался из-за ее спины Кайрес. – В трудах Шарицкиса из Халкидии написано о невидимом диске, что кружит над Анадеей на невообразимой высоте. Случаи закрытия Элсила этим диском описаны в хрониках.

– Равно как и те беды, что приходили следом, – напряженно произнес Таркиф. – Я тоже читал Шарицкиса, и не только его. Что-то начинается. Скажите, Кайрес, что привело вас в этот замок? Говорите правду, а взамен узнаете, почему здесь оказался я. Боюсь, нам не время ссориться.

– Мне было сказано… – Глава Лиги внезапно охрип. – Мне явился странный посланник и приказал пойти в то место, которое назовет вот эта дева.

Таня скосила глаза и увидела хищный интерес, зажегшийся в глазах Таркифа, устремленных на нее.

– А откуда эта дева знает про это место?

Слово «эта» он издевательски подчеркнул.

– Мне было видение, – ответила Татьяна, решив идти до конца.

В Аретце, перед самыми Вратами, она разыграла сценку. Встала столбом, поводила по воздуху руками, помычала. Даже покачнулась несколько раз, перенося вес с носка на пятку. Потом открыла глаза и провозгласила, храня на лице серьезное выражение – мол, неведомый вьюнош с голубыми очами только что приказал им идти в Ярг.

– Кто был в этом видении? – быстро спросил Таркиф. – Когда оно было?

– Сегодня утром. А видела я юношу бледного со взором горящим, – на полном серьезе сообщила Татьяна. – Увы, он так и не представился. И сейчас я вся в сомненьях: а дозволено ли мне, скромной девице, зреть в видениях незнакомых юнцов.

Таркиф в ответ только злобно блеснул глазами. Но ничего не сказал. Об их знакомстве каганский сын не упоминал, и она тоже решила помолчать.

Элсил все больше закрывала черная круглая тень. В наступающих сумерках Кайрес встал рядом с ней, приказал жестким голосом:

– Дева сказала. Теперь ваша очередь.

– Я серендионец, – ответил Таркиф мягким, очень проникновенным голосом, и Татьяне сразу захотелось почесать его за ухом, как кота. – Ночью, когда я спал в своем доме, ко мне пришла дева. С мечом и ястребом. Но и без этих знаков, по одному только взгляду я узнал бы великую богиню Триру Справедливую Расплату. Она приказала идти в Ярг, едва проснусь. И вот я здесь.

Лик Элсила исчез, превратившись в черный диск в зелено-золотой короне.

Когда Рут увидел Кайреса, сердце его пропустило удар, а потом заколотилось быстро и неровно.

Гарт, Алвин…

Он стиснул зубы и вцепился в камень стены скрюченными пальцами, ломая ногти. Но ему было не до этого.

Алвин. Гарт.

За мной – месть, подумал Рут. И тут даже не надо клясться на правой руке, рано или поздно за смерть двух Тарланей будет заплачено. Теперь он знал, для чего предок послал его в Ярг. Месть должна свершиться. Но спешить не следует, иначе кончится все так, как в домике Увира, – падением на колени и волной ненависти к самому себе. Смертельной волной.

Подтверждая эту мысль, сердце ударило в груди гулко и звучно.

Он убрал руки от стены, сжал и разжал кисти, разминая мышцы. На двух пальцах ногти оказались содраны. Глупо… сейчас не время калечить собственные пальцы. Он откусил болтавшиеся на куске кожицы обломки.

Ждать. Удобный момент должен представиться. Рут двинул правой рукой, той, что сейчас была ближе к оконному проему. Из рукава в ладонь выскользнул далт. Он перехватил его за основание, в положение, из которого кастет с лезвием можно метнуть.

Следует дождаться, когда Кайрес повернется, и уж тогда целить в глаз или шею. Глаз предпочтительнее – от попадания в шею иногда выживают.

Глядя на княжну, серендионца и Кайреса, Рут уже рисовал в уме линию, по которой полетит далт. Однако они продолжали говорить, а он слушал. После слов о закрытии диска Элсила, посланнике и Трире Рут замер, сведя брови на переносице. Свет и впрямь затухал.

Возможно, здесь начинается нечто, что важнее мести. Скажем, смена эпох…

Он застыл, решив выждать. Кайрес, княжна Татьяна и загадочный серендионец неотрывно глядели наружу. Именно поэтому появление слабых бликов на стенах заметил только Рут – он был единственным, кто смотрел сейчас внутрь замка.

Что бы ни испускало блики, оно пряталось за краем оконного проема. Свет Элсила поблек полностью, отблески стали чуть ярче. Он уже хотел высунуться, посмотреть на источник света, хоть это и было рискованно, но тут камни под ногами вдруг мягко всколыхнулись. Дрожь коснулась толстенных, в пять локтей, стен башни, волной ушла вверх.

И сразу загрохотало так, словно замок рушился. От неожиданности Рут выпрямился, оторвавшись от щели, с размаху ударился лбом об камни. Что интересно, грохот тут же стих, а Кайрес заявил во весь голос:

– Похоже, нас тут заперли. Княжна Татьяна, об этом в вашем видении ничего не было?

Рут снова приник к щели.

– Нет, – с заминкой ответила девушка, и он ощутил ложь в ее голосе.

Похоже, княжна Татьяна что-то утаивала. Четырнадцатая дочь, будущая посланница Триры, вполне могла скрывать некоторые подробности от простых смертных. Рут прикусил губу. Если именно она принесет смерть роду эрни, что он может сделать? Может, попытаться убить ее?

– Вы уверены? – насмешливо спросил Кайрес.

Во дворе между тем обстановка накалялась. Серендионец напряженно смотрел вперед, на черный проем входа, Кайрес на княжну. Отблески на сколах камней стали чуть ярче, и он решил рискнуть и глянуть.

Отступив от окна, Рут сделал два шага в сторону…

И тут же отдернул голову назад, одним взглядом охватив – и оценив – картину в центре двора.

На расколотых плитах бесшумно возникали из ниоткуда мужчины и женщины. Разных возрастов, старые и молодые. В различных одеяниях – кто в длинных серых плащах, больше похожих на полосы тумана, кто в богатых одеждах, расшитых цветными камнями, кто в простых штанах и юбках с блузами. Но лица у всех были…

Сам не веря своей догадке, Рут потянул носом воздух. Но не ощутил телесных запахов – ни пота, ни мыла, ни благовоний. Вместо этого из окна тугой струей шел запах грозы. И готового пролиться дождя.

– Эй там, в башне! Выходи!

Голос прозвенел неожиданно. Рут прикусил губу. Приглашение явно относилось к нему. Его заметили… или почуяли.

Он вернул далт обратно в рукав и двинулся к выходу. Не медля, но и не торопясь.

Княжна Татьяна, Кайрес и серендионец уже развернулись к вновь прибывшим. На пороге башни подошва Рута цокнула подковой об камень. Все трое тут же оглянулись в его сторону.

Голубые отблески заливали двор все гуще, и в их неверном свете было видно, как взлетели вверх брови княжны. Лицо Кайреса исказила гримаса изумления. Серендионец скользнул по Руту равнодушным взглядом и снова обернулся к прибывшим.

К богам и демонам, подумал Рут. Запах грозы, способ появления и несколько плащей, сотканных из тумана, – такого он не видел даже у магов. Впрочем, Тарлани могли перемещаться без Врат. Но вот остальное…

Те, от кого пахло грозой, стояли в глубине двора двумя группами и смотрели на смертных.

Рут приблизился к людям, встал в трех шагах от княжны. Быстро глянул через плечо назад, в темный зев проема. Входа в замок больше не было, широкий коридор, прорезавший стену в двенадцать локтей толщиной, теперь перекрывали камни, беспорядочно сваленные в кучу. Лестница стала стеной.

Губы Кайреса, который все еще смотрел на него, судорожно дернулись. Видно было, что он что-то хочет спросить. Но сдерживается.

– Люди! – звонко сказал голос, который приказал Руту выйти.

Кайрес отвел взгляд и посмотрел в сторону говорившего.

Группа в левой стороне двора расступилась, пропуская фигуру в сером плаще, стелющемся по воздуху. Время от времени в мягких вихрящихся складках мелькали босые ступни в частых отметинах ран.

Лицо идущего было молодым, на лобной повязке поблескивал знак из серого металла – перевернутый треугольник поверх сердца. Коэни Милосердный.

Юный бог встал, полы плаща взвились, обнажив на мгновенье израненные щиколотки. И тут Рут окончательно понял, что кровь в нем демонская, потому что окровавленные ноги не вызвали у него жалости. Он даже почуял в этом некое комедиантство. Обычные маги, и те в состоянии залечить поверхностные раны за короткое время, что уж говорить о божественных сущностях.

– Вас здесь слишком много, – юный бог светло улыбнулся. – Мы ждали только троих.

– Нет, двоих.

Из группы, которая стояла на правой стороне двора, выступила женщина с жестким, почти мужским лицом, дышавшим силой.

Грубые ее черты выглядели на удивление гармонично. С плеча махнул крыльями ястреб. Она шевельнулась, и складки юбок, расшитых алыми камнями, разошлись. Стал виден меч, утонувший в шелках платья по самую рукоять.

– Для церемонии выбора требуются двое. Лишь в исключительных случаях…

– Это как раз такой случай, – радостным и звонким голосом оборвал ее Коэни. – Как ты знаешь, моя избранница – девица. Ей положено сопровождение. К тому же сопровождающий еще и посредник между ней и мной.

– А напрямую передать ей Силу ты не в состоянии? – Женщина пожала плечами, ястреб еще раз махнул крыльями.

– Ну не все же так сильны, как ты, – с легкой насмешкой ответил бог. – В любом случае, мы выяснили, что трое находятся здесь обоснованно. А вот четвертый…

– Сын предателей, – жестко бросила Трира. Ястреб негромко клекотнул с плеча, обтянутого багровым шелком.

Бог вскинул руку, указал пальцем в сторону Рута:

– Почему ты здесь, юный эрни?

– Попросили, – в тон богу ответил он. Запах грозы усилился.

Жаль, что он так и не убьет Кайреса, эти не позволят. Вот что на самом деле печально, а прочее…

Коэни шевельнулся, складки тумана заволновались.

– Кто попросил?

– Родные невинной девы, которую похитили. – Рут неспешно кивнул в сторону княжны, заметив, что та успела переместиться в его сторону. На один шаг, но все же.

– А кто подсказал тебе дорогу сюда? – вступила в разговор Трира-Прародительница.

Он пожал плечами, как мог, снисходительно улыбнулся. Не хотелось обманывать ту, которая когда-то сотворила первых эрни, но он для нее все равно потомок предателей.

Ложь, вспомнил он наставления старого Берда, учителя боя, бывает необходимая, ненужная и наглая. Из этих трех люди больше всего склонны доверять последней. И эрни тоже, пока не принюхаются.

– Благородному Гарту Тарланьскому перед смертью приснился сон. Вещий. – Рут глянул на княжну прямо, но на ее лице отразилось лишь замешательство и легкое сожаление. Словно речь шла о незнакомом ей человеке. – Он увидел во сне княжну, идущую по дороге в Ярг. А поскольку я задолжал Тарланьскому дому одну услугу и Гарт рассказал о своем сне лишь мне, пришлось самому отправляться вслед за девой.

У Коэни на лице было отсутствующее выражение. Их не интересуют сны простых смертных, подумал Рут. То, что затевается, важнее?

– Ты здесь лишний, – нетерпеливо бросил Милосердный. – Но церемония выбора началась с нашим появлением, и отсюда уйти невозможно. Никому. Впрочем, нет худа без добра. Потом ты проводишь деву туда, куда она пожелает уйти.

– Все-таки люди стали добрее, – высказалась стоявшая за его плечом женщина с морщинистым лицом и стройным телом. Белую блузу охватывал простой серый корсаж элиморской крестьянки, в седых волосах поблескивали прозрачные капли, похожие на слезы. Словно она только что вышла из-под дождя, который не коснулся ее одежды.

Знак на лбу отсутствовал, но и без него было ясно, что рядом с Коэни стояла Велата Сострадающая. Слеза в сердце.

– Да-да, сестра, – поспешно согласился Коэни. – Под твоей рукой этот мир изменился к лучшему. Что скажете, собратья с той стороны?

– Пусть остается, – отрывисто сказала Трира. – Пристало ли нам беспокоиться о песчинках под ногами? Давайте лучше начнем выбор. Слушайте меня, смертные. В конце каждой эпохи мы решаем, кому быть богами в новое время, которое наступает. Избранник одного из нас…

Она небрежно кивнула за плечо, указывая на мужчин и женщин, стоявших за ее спиной.

– Выходит против избранника одного из них, – еще один кивок, на этот раз в сторону Коэни и его спутников. – Они и мы чередуемся по кругу, указанному в молитве. Молитву знают все, и нет надобности ее повторять.

– От честности к скромности, от скромности к воздержанию, от воздержания к состраданию, – провозгласил Кайрес, молитвенно складывая на животе руки.

– Нет! – Молодой серендионец блеснул глазами, оскалился. Выпалил скороговоркой: – От тайн сбереженья – к достойной хвале, от достойной хвалы – к великим желаньям, от великих желаний – к покою в душе…

Народ Серендиона склонен к пышным словесам, подумал Рут. Ложь у них называют сбережением тайн, а Лейн Лгущую зовут Лейн Сбереженная Тайна. Вирхара именуют уже не Хвастливым, а Вирхар Достойная Хвала, Рьяга Ненасытного – Рьяг Великое Желание. Уэн Равнодушный – Уэн Хладнокровный Покой.

Выходит, молитва Серендиона – от лжи к хвастовству, от хвастовства к ненасытности, от ненасытности к равнодушию. Просто выражено это другими словами, поцветистее…

Это будет новая молитва Анадеи, когда настанет эпоха Триры? Или лучше сказать – если настанет. Он ощутил, как концы бровей приподнимаются, а глаза прищуриваются.

– Не прерывайте, смертные, – строго сказала женщина в багрово-алом платье. – Выбор начался. Таркиф, сын кагана Вакрифа, ты – мой избранник. Теперь очередь собрата с той стороны назвать имя.

Она повернулась в сторону Коэни, который тут же принял торжественный вид. Только лукаво, незаметно для Триры, дернул уголком рта.

– Действительно. Кого же мне назвать?

Группа демонов зашевелилась. Высокий мужчина в черном одеянии, с подвешенным к поясу молотом, шагнул было к богам, но остановился, когда Мстительная вскинула руку в останавливающем жесте.

Лицо замершего исказила гримаса дикой ярости. Файру Ненавидящий, подумал Рут. И метнул почти такой же яростный взгляд, какой был у демона в черном, в сторону серендионца. Значит, от его руки суждено пасть роду эрни? До кудрявого красавчика всего восемь шагов. Три прыжка, а потом можно вбить далт в сияющий черный глаз…

Его мысли прервал громкий голос Триры, от которого между башнями замка осталось холодное эхо:

– Что за игры, собрат? Мы все знаем про твою девицу…

– Которую кое-кто испортил своей Силой, – живо отозвался Коэни. – Хороший план, Трира – даже капля Силы мести способна испортить свет милосердия целого мира. Если бы не маги Эрроны, решившие, что она сможет избавить их от бед, я бы так и не узнал ничего. Но ты просчиталась. Маги выкрали девицу, в ней проснулась твоя Сила… и теперь я знаю. Мне придется сделать своим избранником простого посредника. И вот совпадение – в нем поместится даже больше Силы, чем в моей бывшей избраннице.

Он довольно, по-детски улыбнулся. Трира резко вскинула подбородок. Ястреб переступил с ноги на ногу, вминая когти в плечо демона, и чуть развел крылья, словно готовился атаковать. Трира вздохнула, и шелест ее вздоха опять отдался эхом между башнями.

– Ты все подстроил. Подсунул мне эту девчонку, а сам готовил между тем истинного избранника, называя его посредником. И все ради того, чтобы хоть капля моей Силы, но ушла впустую.

Коэни вытащил из-под туманного плаща ладони, мягко развел их.

– Не только. Я еще и защитил от тебя своего будущего избранника. Но в чем дело, Трира? Демон возмущается хитростью, потому что она была направлена против него? Знала бы ты, как забавно было подсказывать катрен тому старичку, Алидориусу! И ведь стишкам поверили не только люди, но и сама Мстительная, сами демоны, что делает мне честь как стихотворцу.

– Отомщу, – коротко сказала Трира, но башни ответили гулом в вершинах. Легкий рассеянный полусвет, заливавший двор и идущий от демонов и богов, на мгновение стал ярче.

Коэни кивнул, словно именно этого и ждал.

– Разумеется. Ты чуть-чуть, но ослабела, а мой избранник безупречно чист. А теперь, когда ты высказалась, настала моя очередь.

Он перевел взгляд с Триры на людей, стоявших у входа. Провозгласил звенящим голосом:

– Лемень из Аретца, назвавшийся Кайресом, ты станешь моим избранником. Вещь, которую я дал, отныне твоя. Возьми ее в руки.

Радость и изумление на лице Кайреса Рута не удивили. А вот радость на лице княжны Татьяны была непонятной. Чему она радуется? Если пророчество ложь, значит, нет больше ее предопределения и великой судьбы. А родственники Тарлани, признавшие четырнадцатую деву, могут и не захотеть взять назад девчонку. Происхождение ее слишком темно, по крайней мере, с материнской стороны. Правда, остается еще Сила Триры. Но кто дал, тот может и взять.

Рут перевел взгляд на двух избранников, стоявших в трех шагах друг от друга.

Серендионец глядел на главу Лиги с тем вдумчивым интересом, с каким лучник смотрит на цель поверх наложенной на тетиву стрелы. Княжна Татьяна, оправившись от радостного изумления, сделала еще один шажок в сторону Рута. Крошечный шажок. Однако половину расстояния до него княжна уже прошла.

Кайрес тем временем поспешно разомкнул какую-то трубку, подвешенную к цепи, вытащенной из-за ворота. Высвободил каплю света, прикрепленную нитью к одной половине. Потом уронил ненужный конец трубы на камни двора – тот звякнул и исчез в расщелине. Кайрес сжал каплю света в ладони…

И его облило с ног до головы теплым, желтоватым сиянием. Свет шел от лица и рук, пробивался сквозь одежду. Быстро померк, став сетью мелких желтоватых бликов на коже.

Остро пахло грозой и влагой. Что-то звенело над башнями замка, тонко, на грани восприятия. И не звук, и не звон, но что-то…

Серендионец рядом с Кайресом засиял синими жилами на коже. Даже у княжны Татьяны, как мельком заметил Рут, поголубели пальцы, лоб, нос и глаза. Дама, окутанная синим пламенем, говорили крестьяне. Это все, что осталось? Может, Трира уже начала забирать свою Силу?

Он глянул на Кайреса и серендионца, ощутил волну ненависти. Одному нужно отомстить за Гарта и Алвина. Другому – за будущую гибель рода. Вот бы сделать это, пусть даже из могилы, как король Кенлок, его дальний предок и владелец этого замка. Он бы все отдал за такую возможность.

Что-то звенело над замком. Не спуская глаз с главы Лиги и серендионца, Рут двинул нижней челюстью. От неслышимого звона закладывало уши…

– Время выбора настало, – объявил Коэни. – Стойте там, где стоите, люди.

Он развернулся и шагнул в сторону группы напротив. Навстречу ему двинулась Трира. Ястреб на ее плече свистнул и сложил полурасправленные крылья.

Бог и демон сошлись на середине двора. Застыли на расстоянии шага, смерили друг друга взглядами. Протянули руки, которые встретились точно посередине того шага, что их разделял.

Несколько долгих мгновений кончики пальцев бога и демона соприкасались, потом Трира и Коэни отдернули руки. И вернулись на свои места, пятясь.

В том месте, где только что соединялись их пальцы, воздух загустел, блеснул льдистыми гранями. Вылепился в прозрачный столб. Локтя два в высоту и не меньше локтя в обхвате, прикинул Рут. Столб парил в воздухе, не касаясь камней двора.

В висках ломило все сильней от неслышимого звона. Рут приоткрыл рот, пытаясь избавиться от ощущения воды, налитой в уши. Движение вышло затянутым, медленным. Он напряг руку, та приподнялась на полпальца… Муха, которую сковал мед.

Но глаза могли двигаться, и Рут поглядел на избранников.

Княжна Татьяна уже была рядом, сумев сделать последние полтора шага, пока все смотрели на столб. Руки девушки самым пристойным образом лежали на юбках спереди, одна поверх другой. Но пальцы нервно шевелились, перебирая складки. В ответ на его взгляд она чуть повернула голову и глянула многозначительно. Руки и лицо светились уже не голубым, а синим светом, более густым и ярким. Может, то, что его замедляло, ее делало лишь сильнее? Точнее, каплю Силы Триры внутри нее?

Кайрес и серендионец неотрывно глядели на прозрачный столб. Сеть синих жил на лице избранника Триры сияла расплавленным металлом, желтые блики на лице Кайреса походили на проталины в замерзших окнах, куда заглянул Элсил.

– Это мерило, – на удивление обыденно сказал Коэни.

Бог изменился. Клубы серого тумана исчезли. Под ними оказался простой некрашеный плащ храмового служителя. Лицо бога осунулось. На фоне собратьев, столпившихся у него за спиной, Коэни выглядел каким-то потухшим.

– Вы пойдете вперед и коснетесь его одновременно, – произнесла Трира, лицо которой теперь было просто ужасным, без тени красоты. Ястреб на ее плече сидел неподвижно, нахохлившись. – Вы поняли? Ты, Таркиф?

Серендионец кивнул.

– Лемень? – устало спросил Коэни.

– Я готов, – с благоговением выдохнул глава Лиги.

Рут сжал челюсти до боли в зубах. Еще немного, и Кайрес пойдет к своему будущему. Возможно, великому, которое прославит его в веках, как Дара Тарланя. А Гарта и Алвина сегодня хоронят…

Накатившая волна черной ненависти была такой мощной, что у Рута потемнело в глазах.

Когда бог сказал, что миссия для Татьяны отменяется, ее затопила волна радости и облегчения.

Только теперь она поняла, насколько ее пугало синее пламя. Неизвестно почему. Хотя…

Два месяца в роли четырнадцатой дочери показали, что, пока она отличается от других людей, человеческой жизни не будет. А перспектива стать судьей и палачом, как Кайрес, лично ее пугала. До дрожи. До отвращения.

Хотелось домой, к матери и деду. Хотелось маминых салатов и пирогов, хотелось гулять по городу в короткой юбке, влюбляться. Она настолько сильно этого хотела, что даже вечно хмурый наследник герцога казался ей сейчас необычайно романтичным. И удивительно надежным.

Пока все пялились на появившихся из ниоткуда богов и демонов, Татьяна сделала последние два шажка и очутилась рядом с сероглазым наследником. Затем наконец-то посмотрела на Кайреса и Таркифа, находясь на некотором расстоянии.

Ни каганский сын, ни купецкий ей не нравились. Будь они простыми людьми – каганом и купцом, скажем, – это было бы ее личным делом. Но один из них должен стать для Анадеи чем-то большим, чем каган или купец, если она правильно поняла.

Не то чтобы у нее ныло сердце в тревоге за Анадею, но жить пока что приходилось здесь. А бытие, как известно, определяет сознание – и направление этого сознания.

Наследник наконец соизволил на нее глянуть. Она в ответ широко раскрыла глаза и приподняла брови. Не вслух же намекать его милости Руту, что самое время что-нибудь сделать. Но тот стоял неподвижно. Кайрес и Таркиф между тем двинулись вперед, к прозрачной призме неизвестного кристалла, повисшей в воздухе. И ручками уже к ней тянулись, прямо на ходу.

Татьяна поглядела им в спины, ощутив волну обиды и злости. Раз эту штуку назвали мерилом, значит, она что-то меряет. Скорее всего Силу Коэни и Триры, которая сейчас переполняет их избранников. В ней тоже была капля Силы от Триры – вон и руки светились синим.

Сила у нее была, но что с ней делать? Вся Анадея вот-вот ляжет под пяту Кайреса или Таркифа. Хотя лично она ни одному из них не доверила бы и котенка, не то что странами и народами управлять.

Причем Кайресу котенка не доверила бы в особенности.

– Эх! – произнесла она в бессильной ярости.

– Не могу… шевелиться… – просипел вдруг стоящий рядом с ней наследник.

И ее окатило кипятком. Ах ты ж, сероглазенький…

Ничего, подумала Татьяна, стремительно отступая на полшага назад и в сторону. Не можешь шевелиться, пошевелим. Главное, чтобы не получилось как тогда, с верховным магом, которому она сломала шею. Как бишь его звали?

Она толкнула Рута сзади, ощутив, как глубоко вошли ее пальцы в мужскую спину. И удивилась тому, какой расслабленной и мягкой эта спина оказалась. А на вид вроде казался крепким малым…

Целью было заставить Рута коснуться мерила раньше или хотя бы одновременно с избранниками. Изменит это ситуацию или нет, Татьяна не знала. Но ничего другого на ум не пришло. Там, где живем, как можем, подумала она расстроенно, выплывать тоже приходится, сообразуясь с обстоятельствами.

Рут улетел вперед пушечным ядром, сбил с ног Кайреса и налетел грудью прямо на мерило. Полыхнуло алым, как из Врат. Над замком зазвенела долгая чистая нота. Потом наследник сполз безвольной куклой вниз по кристаллу, на камни двора. Таркиф, успевший коснуться граненой призмы, глядел недоуменно то на кристалл, то на собственную руку.

Пока Татьяна, оцепенев, смотрела на все происходящее, упавший Кайрес вскочил и кинулся к кристаллу. Под ноги ему попался неподвижно лежавший Рут, и он встал прямо ему на грудь. Два раза хлопнул ладонями по льдистым граням…

И заревел в ярости.

Причина вопля стала ясна, едва купецкий сын Лемень повернулся. Кристалл исчез. Это вывело Татьяну из оцепенения. Она рванулась вперед, с разбегу толкнула Кайреса руками в грудь, рявкнула:

– Ну ты! Слезь с него!

Тот покачнулся, оскалился, но все-таки отступил. Желтые блики судорожно метались по его лицу и рукам, затухая. Он размахнулся, чтобы дать ей пощечину, но Татьяна этого даже не заметила, стремительно склонившись к Руту. Крепкая мужская ладонь свистнула по воздуху над головой.

Слава богу – или всем местным богам? – сероглазый наследник дышал.

– Как это возможно?! – с ужасом спросила тем временем страшная женщина в багрово-алом платье.

И вскинула руку, чтобы поддержать чуть не упавшую с плеча сонную хищную птицу.

Лицо прекрасного бога, стоявшего впереди группы, теперь походило на череп, настолько глубоко у него ввалились щеки и глаза. Он покачнулся, стоявшая сзади немолодая женщина схватила его за локоть.

– Что наделала эта тварь, – просипел Коэни. – И как… что теперь будет? Я ничего не чувствую…

– И я, – эхом отозвалась Трира.

Тем временем Татьяна перевернула Рута на спину, провела рукой по лбу над плотно сомкнутыми глазами. Пригладила кончиками пальцев кустистые брови. Грудь наследника тихо вздымалась в такт дыханию. Все-таки она не рассчитала силу толчка…

В пяти шагах от нее из толпы демонов выступил старичок в длинной рубахе до пят. Сонно моргнул несколько раз, сообщил:

– Алый свет был, мерило исчезло, значит, выбор состоялся.

– Но я не чувствую этого! – взвилась Трира.

Ястреб на ее плече вдруг тонко свистнул, пробуждаясь. Ожили и взволновались складки платья, обнажая меч.

– Да что вы тут в людей играете! Понимаю, не понимаю… – прошамкал старичок. – Мерила коснулся третий. Хоть это не по правилам, но вы сами виноваты. Дохитрились, заигрались… В общем, что говорить. Прикоснитесь к тому, кто лежит, похоже, избранником стал он. Тогда и узнаете, чья Сила в нем плескалась на момент выбора. И кто из вас будет хозяином эпохи.

Коэни уже был рядом с Татьяной и Рутом. Наклонился, небрежно глянул на нее – она ощутила боль и судорогу в спине. И отшатнувшись, осела назад, на плиты с черными щелями, в которых была пустота.

Бог неторопливо возложил на лицо наследника ладонь. Ей показалось, что ногти на длинных пальцах вонзились в щеки Рута…

Потом божественный юнец выпрямился, глухо сказал:

– Ничего.

И горестно отступил. На лице наследника остались глубокие красные лунки – значит, ей не показалось.

Трира шумно вздохнула, двинулась вперед широкими шагами. На серендионца она даже не взглянула, а тот, застыв в двух шагах от Рута, смотрел на нее потрясенно и умоляюще. Сеть синих жил на его лице истончалась и таяла.

Кайрес, стоявший рядом с демонами, отступил назад. Мстительная быстро наклонилась, коснулась пальцами лба Рута. Ястреб сорвался с ее плеча, взмыл вверх, пронзительно свистнул. На Татьяну пахнуло раскаленным ветром с запахом диких трав.

– Это моя эпоха! – торжествующе сказала Трира, разгибаясь. – Все-таки не зря… все-таки в эрни жива моя Сила!

– Да будь ты проклята! – отчаянно крикнул Коэни. Сморщился, искривил губы, глядя в сторону Татьяны. – Да чтоб ты провалилась! Чтоб тебя наша земля никогда не носила!

Он вскинул руку, всколыхнув складки серого тумана, вновь окутавшие его одеяние. Проскрежетал что-то неразборчивое…

Весь мир перед глазами Татьяны закрыло что-то бледно-зеленое. Спустя бесконечно долгие несколько мгновений она сообразила, что смотрит на стену собственного подъезда. Сидя на лестничной ступеньке.

Возвращение домой как месть милосердного бога… Она изумленно улыбнулась, ощутив на щеках слезы.

В романе использованы стихи автора.