— Здравствуйте! Светлану Николаевну можно услышать?
В трубке раздался тихий девичий голос. Света никак не могла сообразить, кому он может принадлежать.
— Я слушаю.
— Здравствуйте, Светлана Николаевна. Это Аня Юркова, из школы. Простите меня, что дома беспокою. Мне Ольга Сергеевна, наш классный руководитель, ваш домашний телефон дала…
— Анечка, не извиняйся, пожалуйста. Всегда можешь мне звонить — и если что-то нужно, и просто так.
— Спасибо… — Аня тихо-тихо выдохнула это слово и замолчала, будто справляясь с волнением. — Я хотела вас пригласить на концерт. Понимаете, я заканчиваю музыкальную школу, это отчетный концерт, он очень важный, я целый год готовилась… А прийти меня послушать некому. Тетя очень занята, у нее дети маленькие, часто болеют…
Света представила себе, как должно быть больно этой девочке сознавать, что во всем зале не будет ни одного человека, который пришел ради нее… Нет, конечно, этого нельзя допустить.
— Спасибо, что ты мне позвонила. Я с радостью приду — я очень люблю классическую музыку, уверена, что ты прекрасно сыграешь. Я, наверное, с собой сына возьму — как ты думаешь, он выдержит?
— Конечно, концерт ведь короткий, час с небольшим…
— Ну и замечательно. Скажи, пожалуйста, когда и куда надо прийти?
* * *
Музыкальная школа поразила Светлану каким-то забытым уже благородством. Даже гардеробщица здесь обладала манерами герцогини. «Как им удается так держаться? Ведь получают, как и мы, сущие гроши. А выглядят все очень достойно», — думала Светлана, разглядывая костюмы двух педагогов, перебирающих стопку нот.
Павлик, который охотно согласился пойти на концерт, завороженно разглядывал большой светлый зал, портреты композиторов на стенах, огромный черный рояль. В зале было много детей — родители, похоже, уже не в первый раз привели малышей, чтобы те послушали выступления старших братьев и сестер.
Ребятишки весело носились по проходам, самые смелые выскакивали на сцену, но подойти к роялю не решались, издалека рассматривая блестящий новым лаком инструмент. Анечку Света видела только мельком, они кивнули друг другу, и Света поразилась, как осунулась, побледнела и повзрослела и так не пышущая здоровьем девочка. «Надо будет после концерта уговорить ее зайти с нами в кафе, отпраздновать. Вот только жаль, что я денег маловато взяла», — подумала Светлана. Но, пересчитав наличность, решила, что на три пирожных, мороженое, сок детям и кофе для себя хватит…
Аня должна была выступать ближе к завершению концерта, и Света довольно рассеянно наблюдала, как сменяют друг друга на сцене мальчики и девочки. Они старательно играли обязательный репертуар, но практически никто не выходил за рамки ученического исполнения. Света слегка заскучала, задумалась о своих делах — и прослушала, когда ведущая объявила Анечкин выход. «Я так и не услышала, что она будет играть…»
Музыку, которую исполняла Аня, Светлана не узнала. Но это было не важно — ее поразила страсть, которую вложила в произведение девочка. Она будто бросала вызов своей судьбе, всей жизни, бунтовала, требовала ответа и готова была вырвать из груди сердце — свое и слушателей. Светлане стало страшно — такая буря бушевала в душе тихого и несчастного подростка. И как ей помочь? Как утешить? Где ей взять силы принять свою судьбу? Одиночество? Страх перед жизнью? Как усмирить этот ропот?
Похоже, игра девочки поразила всех. Зал замер в тишине, а после завершающего аккорда раздались аплодисменты, достойные звезд первой величины в лучших концертных залах. Аня кланялась публике, бледная и обессиленная. Ни тени улыбки или радости от успеха не пробежало по ее лицу, она сдержанно поклонилась последний раз и ушла со сцены, не дожидаясь, пока стихнут последние хлопки.
* * *
Светлана боялась, что Аня наотрез откажется пойти в кафе с ней и Павлушкой. Похоже, девочка уже жалела о своем минутном порыве, когда рискнула пригласить на концерт школьную библиотекаршу, все-таки совершенно чужого человека. На фоне Светы с ребенком отсутствие родной матери или хотя бы тетки-опекунши было особенно заметно.
И все-таки Аня согласилась. Уж очень тяжело было возвращаться одной в пустую квартиру, хотелось хоть с кем-то разделить радость от того, что сегодня учительница не просто похвалила Аню, а твердо сказала, что девочка по-настоящему талантлива.
* * *
Кофейня располагалась в одном из центральных переулков, в уютном подвальчике старого дома. Сюда любили ходить мамаши с детьми, студентки, молодые влюбленные и взрослые тетки, желающие поболтать с подругами. Мужчины сюда заходили редко — из алкогольных напитков здесь можно было получить разве что приторный разноцветный коктейль, который ни один представитель сильного пола в здравом рассудке не решился бы поднести ко рту. Потому Светлана очень удивилась, когда обнаружила, что, во-первых, все столики заняты, а во-вторых, единственный более-менее свободный стол занимает одинокий мужчина. Он кого-то ждет? А может быть, зашел выпить чашку кофе и сейчас уйдет?
— Простите, у вас здесь свободно?
Мужчина с трудом оторвал взгляд от какого-то рекламного журнала и недовольно буркнул: «Свободно…»
Сергей брел с работы, ощущая чугунную плиту наваливающейся депрессии. Уже несколько дней все вокруг вызывало в нем дикое раздражение. Он изо всех сил пытался держать себя в руках, но сегодня в офисе сорвался так, что теперь хотел бы провалиться сквозь землю от жгучего стыда. Миранда — это дурацкое имя новой секретарши, которую партнер взял, не посоветовавшись ни с кем, само по себе могло бы кого угодно вывести из себя. Но девица была еще круче, чем можно было предположить, услышав ее имя. Такой набитой дуры просто не могло существовать. С подобными куриными мозгами нельзя дожить до двадцати лет, а уж тем более — окончить среднюю школу.
И тем не менее Миранда, мать ее за ногу, была жива-здорова, да еще и собиралась сделать головокружительную карьеру. Во всяком случае, благодаря предельно коротким юбкам, блузкам с откровенным декольте, высоченным шпилькам и ярко накрашенному, всегда чуть приоткрытому ротику она уже получила оклад, на который могли рассчитывать только молодые специалисты после хороших вузов. А уж никак не девчонка, рядом с которой все блондинки из анекдотов выглядят по меньшей мере как Софья Ковалевская. Сергей молчал и терпел всю ее бесконечную дурь, видя, что партнер распустил слюни и все равно не уволит безмозглую красотку, пока она ему не надоест.
Но сегодня, когда она умудрилась за один день сорвать переговоры, перепутав место и время встречи с клиентами, потерять папку, в которой хранились документы, существующие в единственном экземпляре, и сломать сканер так, что электронщики только разводили руками, Сергей не выдержал. Его гнев был ужасен, он удушил бы Миранду, если бы ей не удалось выскользнуть в последний момент из его кабинета и скрыться в женском туалете. Сергей же выпил полстакана представительского коньяка, хлопнул дверью, никому ничего не сказав, и, оставив машину на стоянке, с крейсерской скоростью почесал по вечернему проспекту.
Оказалось, что центр города здорово изменился… Сергей не бродил здесь без дела со студенческих лет. Он вскоре забыл о проклятой Миранде, сластолюбивом партнере и всех своих невзгодах — его охватила сентиментальная ностальгия. В голову лезли все былые романтические эпизоды, что случались в юности… И Катя — лживая, коварная, но все-таки прекрасная и желанная, воспоминания о которой до сих пор причиняли боль…
В этот подвальчик она часто затаскивала Сергея выпить горячий шоколад с фирменными десертами. И вдруг Сергей, который до этого планировал купить по дороге домой бутылку водки и напиться в одиночестве, начал спускаться по ступенькам к двери, из-за которой чувствовались ароматы корицы и ванили. И вот перед ним чашка с двойным кофе, пирожное со взбитыми сливками и какой-то рекламный проспект со стойки, чтобы было куда спрятать взгляд. Одинокий и печальный среди галдящих детей, хихикающих девиц, суровых матрон…
— Простите, у вас здесь свободно?
Сергей про себя чертыхнулся — только он расслабился, успокоился, только его отпустило напряжение и раздражение, как вот, пожалуйста. Какая-то тетка с сопливым детенышем и анемичной девчонкой хотят сесть за его столик. Всегда кто-то нахально врывается в его жизненное пространство… Ну почему так? И почему он никогда не может отстоять свое право на покой и одиночество? Рявкнуть бы сейчас «занято», да так, чтобы ни у кого больше не возникло желания присоседиться… Так ведь нет, воспитание не позволит…
— Свободно…
«Вот это да…» Светлана уже готова была развернуться и отправиться с детьми искать другое кафе. Сергей, а это, несомненно, был он, взглянул на нее с такой ненавистью, что всякое желание праздновать здесь Анечкин успех испарилось без следа. Но отступать было поздно — Пашка уже уселся на стул и тянул к себе салфетки, сахарницу и меню.
Сергей снова поднял глаза — что-то в незваной соседке заставило его это сделать. Он не сразу узнал Светлану, которую последний раз видел несколько месяцев назад — загорелую, в открытом сарафане, со светлыми волосами, лежащими на плечах мягкой волной.
Сейчас, в надвинутой на глаза беретке, с поднятым воротником черного глухого пальто, с подкрашенными глазами и губами, она была совсем иной, казалась старше, значительнее, серьезнее. И все-таки это была она — та самая Катина сестра, которая в день их первой встречи оплакивала развод с мужем, потом хлопотала у костра и готовила шашлыки, кормила своего сына на Сережиной даче. И в тот, последний раз, летом, не дала своего телефона… Да он толком и не попросил. Хотя хотел, очень хотел. Но испугался, не решился. И вот она здесь, за его столиком… Только откуда взялась еще эта девчонка?
— Света, здравствуйте. Простите, что сразу вас не узнал… Я — Сергей, помните?
— Конечно, помню. Познакомьтесь — это Анечка, моя родственница, а Павлика, вы, кажется, уже видели? — Анечка, названная родственницей, быстро и удивленно взглянула на Свету и снова опустила глаза. — Мы зашли сюда отпраздновать Анечкин успех на концерте в музыкальной школе. Она сегодня играла замечательно.
— Я очень рад, что вас встретил. Позвольте, я закажу угощение на всех?
Света уже собиралась открыть рот, чтобы решительно отказаться, как вдруг передумала. Хватит дурацкой бедняцкой гордости. Это для нее счет за три пирожных составляет внушительную сумму, а для Сергея он — сущие копейки. Она сейчас начнет ломаться, он обидится, дети огорчатся.
— Я тоже рада нашей встрече…
— Вот и прекрасно. Ну, молодые люди, смотрите меню, выбирайте…
Пашка потащил к себе кожаную папку, но, убедившись, что то, что в ней написано, сильно отличается от страниц букваря, сдался и протянул меню маме. Та передала его Анечке:
— Сегодня твой день. Выбирай что хочешь…
Аня чуть не плакала. За последний год, пока мама болела, умирала, когда девочке пришлось учиться жить одной, она привыкла скрывать свои чувства. Аня замкнулась в одиночестве, с трудом терпела всеобщую жалость, охи и ахи всяких соседей и знакомых, опасливое внимание одноклассников. Но к этому она оказалась совершенно не готова. Для нее, только для нее устраивается праздник. Она никогда раньше не была в таком кафе, где все так красиво, вокруг веселые и беззаботные люди. Которые, наверное, ничего не знают о смертельных болезнях, мучительной бедности, страхе перед жизнью.
— Господи, я никогда так не смеялся…
Сергей чуть не плакал от смеха, когда Павлушка рассказывал про Дуськины подвиги, Света делилась впечатлениями от общения с начальницей, а Анечка вспомнила, как они с одноклассниками позапрошлым летом ходили в поход. Со стороны казалось, что в мире не может быть семьи счастливее — молодые и красивые родители, воспитанные и милые дети… И всем так радостно общаться друг с другом…
— Просто цирк… — Сергей лениво помешал крепкий кофе в своей чашке, вытащил ложку и ненароком взглянул на часы. Десятый час… Сейчас Светлана скажет, что Пашке давно пора спать, они попрощаются и уйдут… И он может никогда больше их не встретить.
Сергей с изумлением понял, что ему хочется увидеть не только Светлану, которая, безусловно, нравилась ему все больше. Нет, он хотел бы снова оказаться где-то вместе с Павликом и Анечкой… Вот так, как сейчас… По-семейному…
— Просто цирк, — задумчиво повторил он, удивляясь своим мыслям. Всего несколько часов назад он мечтал только о том, как своими руками удавить набитую дуру Миранду, а потом выпить в одиночестве бутылку водки… А сейчас, в компании едва знакомой школьной библиотекарши и ее детей, он мечтает повести их еще куда-нибудь. В такое место, где нет грудастых безмозглых блондинок, похотливых партнеров, многотысячных сделок, офисов, где недавно завершился безумно дорогой ремонт, надрывающихся круглые сутки сотовых телефонов… — Светлана, вы позволите пригласить вас с детьми в цирк?
Он сам не ожидал, что произнесет эти слова вслух. Сейчас она очень удивится и будет права. А потом, конечно, откажется. Зачем ей идти с ним в цирк? Что за дурь пришла в его бедную голову?
— Спасибо, с удовольствием. Анечка, ты пойдешь в цирк?
Аня слабо кивнула. Все происходящее казалось ей сном.