Говорят, что судьба никогда не допускает случайностей, и если что-то происходит, то значит у этого есть свое предназначение. Если бы кто-то сказал мне, что скука и безделье, приведшие меня в тот день в центр города Екатеринбурга, определят мою жизнь совершенно не в том ключе, какой я ее себе видел (а видел я себя тогда юристом-корпоративщиком), на многие годы – я бы сильно удивился.

Погожим летним днем, я, на тот момент студент третьего кажется курса Института Права и Предпринимательства УрГЮА, лениво шлялся по центру города, когда меня окликнул возле подземного перехода смутно знакомый по спортзалу паренек парой лет младше меня. Обернувшись, я увидел группу характерного вида молодых людей явно праворадикального вида, не обремененных ни интеллектом, ни красотой, ни жизненным опытом. К тому моменту о такого рода жизненных явлениях было полное представление, и в силу личных достижений и специфического околоспортивно-околофутбольного круга общения имелись достаточные основания полагать себя персоной, заслуживающей в глазах этой публики всяческого уважения.

- Василий!!! Юрист!!! – окрик со стороны окончательно заставил меня убедиться, что обращались именно ко мне.

В глубине подземного перехода перед моими глазами предстали пять или шесть юношей в легком весе и две очень страшные девочки, даже для тех диких и прекрасных времен покрытых невообразимым количеством палева. В дешевые отечественных берцы двоих мальчиков были вдеты грязные когда-то белые шнурки, на рукавах сомнительного вида бомберов красовались разнообразные наклейки, нашивки и значки. В целом вид каждого из них выглядел так, как если бы какой-то либеральный правозащитник для целей наглядной агитации изготовил поставил на видное место чучело скинхеда, пару лет его там продержал, потом за обветшанием выкинул на помойку, а ужасная креатура оттуда вылезла и зажила собственной жизнью. Если быть кратким, то похожи они были на карикатурную помесь панка, говнаря и скинхеда, и я воздал хвалу всем богам что лично у меня хватало ума не выглядеть так никогда, как и миловали меня боги от такой юности.

- …Юрист!!!! Приветствую! – Мой знакомый из спортзала подтолкнул ко мне двоих колоритных граждан. – Тут проблемы у ребят, видимо по твоей части.

- Ну привет! Ты кто такой будешь? – Присмотревшись, я увидел что моему собеседнику лет очень, очень мало. На меня грустно смотрели большие глаза, прыщи и огромные, с розовыми прожилками оттопыренные уши, а носитель их явно не только ходил в среднюю школу, но и явно был далек от ее окончания.

- Бля, тут это… еб твою мать! Короче тут проблемы у нас с мусорами! – Надтреснутый голос П., как звали моего собеседника, поведал мне печальную историю.

Лет ему было 15, и в Движении скинхедов П. состоял две недели, но карлотой с его слов уже не являлся. Более того, со своим другом чуть постарше по кличке Чека они основали собственную бригаду, которую я и имел счастье наблюдать. Промышляли они двумя видами промысла: ловлей и грабежом неформально одетых школьников, и вандализмом, выраженным в порче общественного имущества разными надписями и рисунками. Чувство прекрасного П. и Чеки никак не позволяло пройти им мимо чистой стенки, целой автобусной остановки или чего угодно, что можно быстро испачкать, испортить или сломать. Белые шнурки, на которые я обратил внимание, были со слов обоих заработаны ими в цыганском поселке, причем единственным свидетелем акции П. был Чека и наоборот. Я сразу попробовал себе представить щщи своего тогдашнего спарринг-партнера Г., который из тех шнурков мог связать себе занавесочку или шарфик, но не стал, дабы не расстраивать моих собеседников и не портить Г.. развлечение, когда бы он их повстречал и стал задавать вопросы.

Проблемы же с мусорами сводились к страшному: на Чеку лежало заявление у участкового по поводу хулиганства и мелкого вандализма в подъезде. Кроме того, П. и Чека были задержаны сотрудниками милиции прямо на улице. Оценив масштабы катастрофы, помнится я велел помыть подоконник от проявлений пробуждающегося в душах Чеки и П. национального самосознания, а участковому унести коньяк и две пачки бумаги, ну и впредь не гадить. Окончился тот наш разговор тем, что я предусмотрительно оставил обоим свой номер телефона, сделав вывод что юридические услуги им скоро понадобятся. Еще меня позвали вступить к ним в бригаду, но от столь щедрого предложения я трусливо отказался.

У читателя может возникнуть вопрос: а какого черта я вообще вступил в переговоры с подобными существами, да еще и телефон свой оставил? Тут стоит пояснить, что работать по специальности я начал пытаться одновременно с поступлением в Юридическую академию, одновременно постигая академическую науку с проявлениями ее на практике. Так как работы для «специалиста» первого, а также второго курса по специальности в общем мало, то тогда я брался вообще за все: начиная от бесплатной работы помощником юриста и курьером и заканчивая абсолютно дикими и случайными приработками, без зазрения совести представляясь студентом 4 курса. Разницы никто не замечал, ибо сказано мудрыми: «Окончив ВУЗ и поступив на работу, забудь все, чему тебя учили!». Эта практика сказалась благотворно и учебе: в отличие от прочих студентов на специальных предметах было доподлинно известно, что нужно учить и зачем.

С эпической встречи прошла неделя ровно, и у меня раздался телефонный звонок. Звонил какой-то мужик, и больших усилий стоило мне разобраться откуда он взялся.

Это оказался отец П., и рассказал он мне вот что. Двумя днями ранее его сын «с друзьями» гуляли по городу в компании двух скин-проблядей регионального масштаба Кис Белой и Черной, о которых я еще как-нибудь расскажу. В процессе прогулки им встретился атлетичного вида парень в широких штанах и на велосипеде с рюкзаком. Одна из Кис порвала у него на шее бусы, спровоцировав конфликт, после чего все остальные быстро оставили его без материальных ценностей: плеера, велосипеда, и еще какой-то дряни, сопроводив изъятие средним количеством пиздюлей. Позднее я видел терпилу, и при встрече дал ему добрый совет: враг не имеет пола и возраста! Если бы он не вступил в сепаратные переговоры с говном, то простой подачей Кисе в голову легко мог бы переломить ситуацию в свою пользу. Но вышло как вышло; и очень скоро нагруженные награбленным защитники белой цивилизации отступили практически через весь город, в парк «Зеленая роща». Где случилось странное явление: внезапно из кустов выехала машина ППС и приняла всю компанию в главе с П. которому подлая Киса вручила рюкзак, похищенный у терпилы. Действия П. и компании квалифицировали как разбой, и поехал П. на централ на малолетку отбывать меру пресечения в виде заключения под стражей. Отец П. нашел у него мой телефон, и, не представляя сколько мне лет, слезно умолял спасти кровиночку.

Над его предложением размышлял я секунды три, и согласился. Размышления носили примерно следующий характер: если справлюсь, то буду молодец и сработаю на репутацию, а П. сядет все равно, рано или поздно. А если нет, то это человека жалко, а П. – ни капельки. В конце концов тренируются же будущие врачи на кошках и собаках, а П. чем хуже? П. был даже лучше, потому что кошек и собак я люблю, а мудаков нет. Из ресурсов были у меня на тот момент лишь следующие:

- многолетний опыт общения с работниками прокуратуры и знание того как работает эта система из наблюдений за отцовской работой;

- собственная голова

- учебник уголовного права и зверская выучка судьи Г.Ю. Грозных, которая до такой степени вбивала в студентов Общую часть уголовного права, что по сию пору могу расписать состав любого преступления, не заглядывая в теорию вообще, строго доктринальным методом.

Денег у отца П. не было, а адвокат в деле участвовал только законный, запомнившейся мне предложением отцу П. заплатить 250 000 рублей, ему если П. получит срок, чуть больший чем предусмотрен квалификацией.

С такой вводной я решил сыграть в свою любимую игру «эксцесс исполнителя». Собрав всех наших участников драмы на пустыре и прихватив для наглядности в качестве переводчика с юридического языка на понятный авторитетного скинхеда Г., коего знал по спортзалу, при помощи большого количества мата и пиздюлей из показаний участников на свет родилось следующее. Так как никто ни о чем не договаривался, то подлая Киса по своей инициативе разбила терпиле ебло, тот бросил вещи, а мой П. их подобрал. Разделив применение насилия (а опознать терпила не смог никого) с хищением имущества, из группового разбоя я сделал чистый грабеж, в придачу совершенный П. единолично, по поводу чего тот написал чистосердечное признание и раскаялся. Тем временем отец П. примирился с терпилой, и после суда, который был осенью, наш герой вышел на свободу с условкой, причем очень мелкой.

Но вернемся назад, к событиям того лета, которое П. провел на централе. Пока мы с Г. дрессировали чудесную «бригаду», меня стали терзать смутные сомнения. Природа их была такова, что по всему выходило что милицию вызвал кто-то из «бригады». В деталях представляя себе работу ППС, я иначе не мог объяснить феномен внезапного появления машины строго по их душу. Материалов для подозрений добавил Чека, у которого я как-то спросил, при каких обстоятельствах их первый раз приняли. То, что я услышал, было настолько прекрасно, что этот рассказ я запомнил дословно: «Иду я значит по улице. Вдруг вижу – мусора едут! Меня видят, сажают внутрь. Еду я на ППС по району, а там П. идет! Ну они почему-то остановились и его тоже приняли!». От услышанного охуели все, и очень скоро смутные сомнения терзали не только меня, так как выяснилось, что перед принятием П. Чека отходил в кусты с целью позвонить. На этом я общение и свое участие в судьбе Чеки завершил, а вот дальнейшие события до сих пор вызывают у меня мурашки по коже.

Пару дней спустя за Цирком стала собираться характерного вида молодежь. Были все: представители «основы», крупная местная бригада, просто отдельные представители разных объединений. Тем у сходняка было две:

- мелкая междоусобица между двумя бригадами, завершившаяся дракой и примирением

- замусоренность Чеки, обвиненного в стукачестве бытовом обыкновенном.

Заслушав доводы сторон, общественность пришла к выводу, что клянущийся мамой, А. Гитлером и пацанскими понятими Чека должен продемонстрировать свою невиновность, а для этого – лично найти суку и сдать ее общественности.

Будучи человеком предприимчивым, Чека обвинил в стукачестве своего же соратника, коему был должен денег. Для изобличения вины было произведено дознание: 17-тилетнего соратника увели на заброшенное кладбище и били до тех пор, пока он не сознался. После успешного завершения расследования обвиняемый был забит до полусмерти, кое-как выполз с кладбища, был доставлен в больницу и умер, не приходя в сознание. В убийстве приняло участие 6 человек, среди которых отметилась и девушка П., Оля. Преступление было раскрыто где-то через неделю после того, как П. вышел из СИЗО, и через две недели ее забрали прямо при нем – и отправили в СИЗО и далее по этапу, вот за это и еще одно убийство, про которое я обязательно как-нибудь расскажу. Из всех героев этой истории жаль мне пожалуй именно ее и ее родителей: она была виновата только в том что дура. Та самая судьба, с разговора о которой я начал этот рассказ, распорядилась так, что шестнадцатилетняя дура стала спать не с тем. Ее три пинка ничего не решили ни в одном из убийств, но пошла она вместе со всеми – организованной группой, и получила что-то около 7 лет лишения свободы. Примечательно, что если остальные члены ее группы начали сдавать друг друга еще в патрульной машине, то Олю не смог расколоть весь УБОП с их методами, включающими очень интенсивное дознание. Она так и осталась в отказе, не признав свою вину. Уже не помню, то ли она освободилась, то ли должна освободиться, но в целом похоже что те две недели с ее П. стали для этой девочки самыми яркими романтическими воспоминаниями на все последующие годы. Вот такая любовь… На П., несмотря на всю примитивность его душевной организации, ситуация, когда забрали Олю произвела сильное впечатление. Узнав о ее приговоре он сломался, стал пить, прекратил посещать комиссию по УДО, совершил еще какое-то преступление, и выбитую для него великими усилиями условку отправился сидеть реально. Таким образом лично мою работу он похерил чуть менее чем полностью.

Участь Чеки была, пожалуй, поучительной. Сей трусливо-ссученный субъект попал в СИЗО уже совершеннолетним, в отличие от всех остальных, и до такой степени преуспел в деле сотрудничества со следствием, что радостно принял на себя максимум возможного, существенно утяжелив сроки остальным. Организованную группу изобличили именно с его показаний. Сам Чека порадовал всех следующим подвигом.

Больше всего на свете он боялся кары за «ссученность», из-за которой он и пошел на убийство. Этот страх терзал его изо дня в день, из-за чего любой взгляд сокамерников превращал его жизнь в пытку. Хилый, неопрятный и с крысиной мордочкой, Чека жил чуханом, пока в один прекрасный день неведомый кавказский мужчина не отправился к параше справлять малую нужду. В этот момент демоны трусости окончательно победили в нем разум, и он цепко ухватил за хуй ссущего сокамерника с криком «Не надо меня ебать!». На тюрьме как известно за косяки хуем не наказывают, но тут был случай самодеятельного объявления педерастом, старательным и добровольным. Так и сгинул Чека в петушином углу, и не был бы достоин дальнейшего упоминания если бы не последний штрих: так как сотрудничество с администрацией он продолжил, а умнее не стал, то при неизвестных мне обстоятельствах ему отрезали язык.

***

Уже не помню, сколько точно прошло лет, но одно могу сказать точно: это было первое мое уголовное дело, с которым успешно работал и разрешил именно самостоятельно. Подобное тянется к подобному, и довольно скоро такой практики стало достаточно много. Некоторые сюжеты этой истории имели продолжение; много накопилось и историй и наблюдений о посторонних мне людях и явлениях. Кто меня знает, тот в курсе, что темой моей диссертации является «Меры безопасности в системе противодействия политическому экстремизму», а также я очень люблю криминологию.