Алекс

«Очень нам «профессор» пригодился. Я бы, наверно, не решился так с ходу шмальнуть», — чем дольше Алекс прокручивал в голове неприятный инцидент, тем больше благодарил судьбу за встречу с Малиниными, — «А я-то в начале думал, милый «препод-медвежонок».

Маршрут домой, на новое место жительства, на отсып, происходил в обратной последовательности. Сначала ненадолго заехали к Алексу, немного задержались у Софи — девушка всё же. Сергей был по спортивному быстр, уложил сумку за пару минут — по скорости сборов он оказался победителем. К нему поднялись в полном составе, магическое окно интересовало всех.

Окно на этот раз подарило всей группе череду незабываемых картин. Буквально несколько секунд оно демонстрировало знакомый им всем проспект с привычной жизнью, затем изображение у них на глазах растворилось, расползлось в традиционные для окна серо-желтые песчаные тона. Зрелище это произвело на не выспавшихся гуляк тягостное впечатление. Дома, машины, предметы, люди, растворялись и блекли. Они не исчезали, они просто плавно, в секунды, расплавлялись, становились как бы другими по структуре. И вот уже всё приобрело неприятный разрушенно-песочный вид. Снова где-то вдалеке продефилировала мутно грязная человеческая фигура, фантомный силуэт. Или это им показалось? Сразу им всем…

Издав поочередно тяжелые вздохи, только они решились выйти из квартиры, как окно преподнесло им новый сюрприз. С его стороны раздался негромкий гул, отозвавшийся не столько звуком в ушах, сколько неприятно пробравшей их до самого основания вибрацией. Сменилась на несколько мгновений и картина в окне. Снова появился знакомый проспект, чем-то сильно отличавшийся, не такой…

— Трамвай. Вон трамвай едет, — ошеломленно отметил Алекс.

Все молчали, сбитые с толку, не зная, что сказать. Трамваи с проспекта были убраны много лет назад, проспект расширен в многополосную дорогу.

Несколько секунд, и эта картинка тоже стала расплываться и сыпаться.

— Интересно, — тихо промолвил Борис, — Похоже на радио, настраивается на определенную волну и продолжает дальнейший поиск.

— А мы? — тише мужа, почти прошептала Инна, — Мы где, тоже на какой-то радиоволне?

— И кто там мелькает, расплывчатый — радио диджей? — присоединилась к старшей подруге, Софи.

— Лишь бы наш радиоканал не выключили, где мы, — под осуждающий взгляд Бориса пробурчал Алекс. Он знал за собой это нехорошее свойство — вякнуть что-нибудь пессимистичное в ненужный момент. Знал, боролся с этим, но вечно опять попадал впросак.

По дороге к супругам, двигаясь по хорошо просматриваемому проспекту (сперва поехали всё же напрямую — для экономии времени), заметили вдалеке знакомый черный «крузак» возле торгового центра. То ли их знакомцы решили запастись продуктами, то ли сменить одежду, то ли еще что, — друзья решили не рисковать. Добирались дальше, сделав небольшой крюк, не по кратчайшей дороге. Несколько лишних минут роли не играли, но делали их дальнейший путь много спокойнее.

После Инны с Борисом можно было, наконец, возвращаться, на их, теперь общую «базу». «Боже, как же хочется спать» — зевота одолела Алекса. Молодой человек сильно клевал носом, нечеловеческими усилиями превозмогая сон. Еще несколько минут мучений, и их усталый мини караван втянулся в знакомый двор Софьиных родителей.

Поиски ключей от продаваемых квартир отняли неприятно много времени. В какой-то момент, даже, всех их посетила мысль об ошибочности выбранного решения. Но вот после затянувшегося обыска, Софи нашла ключи от заветных дверей на самом видном месте (остальные деликатно не вмешивались в поиски, расслабленно подрёмывая на диванах и креслах гостиной) — на одежном крючке в прихожей.

— Папа наверно кому-то квартиры показывал или собирался, а я не сообразила здесь искать, — виновато объясняла девушка полусонной компании.

Распределились по квартирам: Алекс с Сергеем отправились на восьмой этаж, Инна с Борисом на десятый, Софи осталась в квартире родителей. «Живут же люди…. Один я как хрен на блюде», — стеля постельное белье, в выделенных им с Сергеем хоромах, размышлял Алекс. Долго завидовать не удалось, непрестанно зевая, подключив телефоны к захваченным из дома зарядникам, друзья провалились в глубокий сон без сновидений.

Алекс проснулся неожиданно, ощущение было такое, будто он вспомнил что-то во сне, что-то очень важное, ускользающее от понимания. С недоумением оглядел незнакомую обстановку вокруг. Непривычно большая комната с мебелью явно не из ИКЕА, окно в полстены.

Остатки сна улетучились моментально, без следа, изгнанные волной нахлынувших воспоминаний вчерашнего дня и ночи. Подойдя к окну, и выглянув наружу, Алекс убедился, что видимых изменений не произошло. Тихо и чисто. Уличные фонари и рекламные вывески погашены. Вытащив смартфон из зарядника, обратил внимание на время, было без четверти 10 часов утра.

«Сколько же я спал? Всего-то два с небольшим часа, а сна ни в одном глазу, как будто всю ночь дрых». Потянулся, сделал несколько наклонов и приседаний, тихонько заглянул в соседнюю комнату. Сергей спал как сурок, свернувшись клубком под одеялом, при настежь открытом окне. Стараясь ступать неслышно, Алекс затворил дверь и отправился в ванную своих новых апартаментов умываться и чистить зубы; необходимые предметы гигиены и кое-что из одежды он захватил вчера дома. Закончив туалет и приняв взбодривший его душ, вернулся к себе в комнату дожидаться пробуждения остальных: «Пусть отоспятся, не буду звонить пока никому». В комнате Алекса, служившей хозяевам спальней, напротив кровати висел огромного размера телевизор. Убавив до минимума звук и пощелкав новостными каналами, убедился, что ничего не изменилось. Никаких горячих новостей и спец репортажей о пропавших городах и паранормальных событиях. Мир жил своими проблемами, не замечая их отсутствия, оставив в насмешку возможность, наблюдать течение обычной ежедневной безумной жизни.

«Надо пойти на крышу забраться — еще раз город оглядеть пока все спят», — неожиданно пришло в голову молодому человеку. «Да нет, неохота, поваляюсь немного, вон телик посмотрю. Серега проснется, вместе слазим», — и Алекс принялся удобнее пристраиваться на кровати, подпихивая подушки под голову. Но мысль об утренней прогулке на крышу не уходила, а напротив навязчиво вертелась в голове, жужжа случайно залетевшей в открытую форточку ранним утром майской осой. Приходится встать и эту осу выгнать, заспанно вертя в воздухе кухонным полотенцем. Алекс понял, что с этой противно прицепившейся к его мозгу мыслью, проще всего будет справиться по тому же принципу. Выключив телевизор и одевшись, вышел из квартиры, не запирая дверь.

Работающий бесшумно лифт, новый, как и все в этом доме, распахнулся на последнем этаже. Знакомым путем Алекс взобрался на чердак, минуя незапертые ими вчера двери — они договорились запирать все по минимуму, потеряешь какой-нибудь ключ, (а от крыши запасного не было) новый — где взять?

А вот и крыша, озаренная ярким утренним жизнерадостным солнцем. Вид с нее открывался изумительный во все стороны. Вдохнув полной грудью воздух, расплывшийся в улыбке молодой человек произнес легендарное слово из советской комедии: «Лепота!» Облокотившись на высокие огораживающие перила, полюбовался городом в южном направлении пару минут. Решив сменить точку обзора, двинулся к противоположному краю крыши. И тут внезапно увидел, он здесь не один.

У края крыши с северной стороны, возле ограждения не то на стуле, не то на кресле неопределенной формы сидел молодой мужчина лет тридцати в темно-сером плаще. «Откуда взялся, был, что ли уже, когда я пришел? Со стулом пришел, надолго тут расположиться задумал… Живет в этом же доме?» — перебирая эти мысли, Алекс тихонько двинулся в сторону незнакомца.

— Нет, я не живу здесь, Саша, впрочем, ты же больше предпочитаешь отзываться на Алекса, — незнакомец медленно встал с непонятного белого сидения, плащ его, при этом, каким-то образом укоротился, превратившись практически в куртку, и посветлел, стал светло серым. — Реагирует на погоду — сегодня значительно потеплеет и дождя, скорее всего не будет, — приятным низким баритоном пояснил он онемевшему Алексу.

— Вы знаете, как меня зовут, одежда у вас цвет меняет с формой, а будет дождь или нет, не знаете? — после длительного молчания сказал первое, пришедшее ему в голову ошарашенный молодой человек. Насчет возраста неизвестного, он, видимо ошибся. Вернее его трудно было определить по укоренившимся в голове стандартам. Под одеждой незнакомца угадывалось идеально ладное, сильное, но не перекаченное тело — «Аполлон, елки-палки». Лицо принадлежало человеку примерно Алексовского возраста, а вот глаза… Они были много старше и мудрее, одновременно веселые, добрые, в то же время безжалостные и холодные. Таких глаз, такого взгляда, Алекс никогда не видел, ни в жизни, ни в кино.

— Все знать невозможно никому и никогда, — послышалось сзади. Алекс развернулся как ужаленный. Со стороны только что оставленной им южной стороны крыши к нему приближалась еще одна копия древнегреческих скульптур, на этот раз женская. Одета женщина была, в отличие от своего партнера, в желтовато серую одежду, напоминающую брючный, сильно приталенный дамский костюм. То, что они вместе, было, несомненно: идеальные высокие фигуры, на пол головы выше Алекса; ослепительно красивые молодые лица; и тот же пугающий завораживающий взгляд. На месте, с которого минуту назад Алекс безмятежно любовался утренним пейзажем, стояло еще одно кресло-стул овально мягких форм. Пройдя мимо готового рухнуть без чувств молодого человека, женщина встала рядом со своим партнером.

— Вы кто? — сжатым спазмом горлом не то просипел, не то прохрипел Алекс. Взяв себя в руки, попытался повторить вопрос солиднее, но неожиданно пустил голосом петуха, и срывающимся фальцетом, переходящим в шепот выдал снова: — Кто вы?! — Неожиданно ему стало лучше, приступ паники прошел: «Они могут управлять мной, моим настроением! И мысли читают! И это они позвали меня сюда! Господи, что же происходит!?»

— Что происходит, тебе знать не обязательно, — лишняя информация тебе не к чему. Кто мы, не стоит знать тем более, — безапелляционным тоном сообщила ему дама. — Скажем, что тебе нужно знать. Для большей эффективности твоего восприятия будем говорить на понятном тебе языке со знакомыми терминами.

— Произошел определенный сбой, и ты, и еще некоторые люди оказались здесь. Структуру мира, механизм происшедшего, наше появление здесь и существование вообще объяснять тебе не будем. Ты ничего не поймешь, а если поймешь, это может весьма негативно сказаться на твоих умственно-эмоциональных способностях. Мы решили воспользоваться случаем и провести небольшой эксперимент, показавшись тебе. Все равно вы все уже поняли, что мир не таков как вы его знали. Вот так, Саша, — улыбнувшись краем рта, сообщил ему мужчина.

«Добрый следователь и злой», — мысленно усмехнулся Алекс.

— Вот и юмор к тебе вернулся, это хорошо, мы не ошиблись. Мы протестировали всех оказавшихся здесь, пока вы спали, выбор пал на тебя. Больше ты нас, наверно не увидишь. Никому ничего не рассказывай. Ослушаться этого нельзя. Будем за вами наблюдать дальше или нет — еще не решено. Но вмешиваться, а тем более помогать, не будем точно, — манерой говорить женщина напоминала ему знакомую директоршу крупной фирмы; рубленные короткие чеканные фразы, тон, не терпящий возражений.

— А теперь Саша прикрой на несколько секунд глаза, они тебе еще пригодятся, — произнес мужчина, вновь, улыбнувшись.

После этой одобряющей фразы, Алекс не то что моментально прикрыл, а крепко зажмурил глаза, для верности прикрыв их руками.

Так он и стоял, медленно считая в уме до десяти. Сосчитав, не открывая глаз, как в детстве при игре в прятки выкрикнул: «Все, уже можно?». Не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл глаза. Никого, он был на крыше один. Древнегреческие боги, говорящие на русском языке, вместе со своими сидушками исчезли. «Никому не рассказывать. Ослушаться нельзя» — повторил он про себя.

Софи

Проснувшись и потянувшись в постели, Софи взглянула на будильник на прикроватной тумбочке, было пол-одиннадцатого утра. «Часок еще поспать можно, остальные наверняка еще не вставали, после вчерашнего», — девушка перевернулась на другой бок, натянув по самый нос одеяло, с естественным удовольствием человека получившего незапланированный отгул.

Но сон отказывался приходить, и, повертевшись несколько минут в кровати, она поняла причину дискомфорта — неприятная сухость во рту: «Последнюю бутылку шампанского мы с Инной зря оприходовали…»

Сунув ноги в домашние розовые тапки с помпошками, двинулась на кухню за стаканом воды, в последний момент, накинув короткий до колен халатик. Одна, девушка спала обычно, в чем мать родила, но они вчера договорились не запирать двери, на случай экстренных ситуаций, вот Софи халатик и набросила. В своей спортивной фигуре, закаленной фитнесом, она была уверена, а еще больше была уверена в том, что сгорит со стыда в случае неожиданного появления кого-либо из мужчин.

Выходя из спальни, (если представлялась такая возможность, очутившись здесь, в отсутствии родителей всегда спала на их кровати, самой огромной и удобной из всех ею виденных) она услыхала на кухне легкий шорох. «Родители вернулись!» — девушка ринулась на звук, но через мгновение ей пришло в голову более прагматичное предположение: «Эл или БАМ, а может они вместе… (своего преподавателя она мысленно продолжала называть институтским прозвищем) похмелиться пришли. Только бы не увлеклись!» — в голове всплыло видение папочки, наутро, после празднования пятидесятилетнего юбилея. Софи застегнула халатик на все пуговицы, и осторожно ступая, дабы не нарушить торжественный момент опрокидывания утренней рюмки, зашла в столовую, совмещенную с кухней.

Возле стола, в расслабленных позах стояла уже знакомая нам пара эталонов человеческого совершенства. Одеты на этот раз они были несколько иначе, оба в свободных летних белых брючных костюмах.

— Как тебе спалось, Софи? Извини что мы без приглашения, дверь была открыта, — с обворожительной улыбкой обратилась к ней женщина.

— Неплохо вы вчера погуляли, молодцы! — подключился мужчина.

«На Бреда Пита, похож, немного, в молодости, а она не соображу на кого… красавица какая-то…из древнего кино… Соседи наши, что ли, по имени меня знают, тоже здесь оказались,» — девушка в отличие от Алекса почти не напугалась — незнакомцы на этот раз не стали появляться из ниоткуда, они, как бы, просто ожидали ее прихода.

— Она похожа на Бриджит Бардо, и мы не твои соседи, — улыбка мужчины и весь его облик излучали бездну обаяния.

«Прямо милашки, кто же они такие все-таки?» — несмотря на располагающую внешность, неожиданность их появления, а в особенности умение читать ее мысли, напрягали девушку не на шутку. Особенно озадачивали их глаза, у Брэда Пита с Бриджит Бардо такого взгляда не могло быть; ни в возрасте, ни, тем более, у молодых.

Дальше последовало короткое объяснение-наставление, почти один в один, как Алексу. На всем его протяжении, девушка, к своему удивлению, не чувствовала никакого страха или неудобства перед этими двумя «не соседями». «Они меня загипнотизировали» — подумала Софи. Окончив свою речь, неизвестные не исчезли сразу, и не предложили ей закрыть глаза. Они с интересом некоторое время разглядывали девушку.

— Мы не гипнотизировали тебя, немножко совсем успокоили, чуть-чуть. Ты почти не испугалась, то, что ты вначале приняла нас за соседей, нам всем оказалось на руку. Мы рады, что не ошиблись в тебе, — костюм женщины необъяснимым образом стал голубовато белым и изменил фасон, стал более облегающим, сексуальным.

— Что это у Вас за ткань, можно потрогать? — «Вот я брякнула! Девка-дура, что тут скажешь!» — Софи почувствовала неловкость за свой вопрос-просьбу. «Тут какие-то высшие силы со мной говорят, а я…»

— Потрогай, но будет это единственной просьбой, которую мы выполним, — рассмеялась женщина, смех ее серебристыми колокольчиками рассыпался по кухне столовой.

«За такой смех сразу «Оскара» можно давать, какая там Бриджит Бардо!» — приблизившись, девушка осторожно дотронулась до женского пиджака, затем нерешительно погладила рукав. Ткань, на ощупь, напоминала что-то среднее между натуральным шелком и хлопком, и казалась совершенно невесомой, дотрагиваться до нее было приятно.

— Довольно, Софи, нам пора прощаться, — одарив девушку еще одним своим коротким волшебным смешком, сказала женщина. — Закрой глаза, не больше чем на пять секунд. И запомни твердо главное: ничего от нас не жди, мы наверно, больше не появимся; ни в коем случае никому не рассказывай о нашей встрече, это делать запрещено, — последняя фраза была произнесена уже другим тоном, не оставляющим Софи даже малейших сомнений в необходимости выполнения приказа.

Медленно досчитав, для верности, до десяти, открыв глаза, она уже не увидела на кухне никого. Сухость во рту, как и тяжесть в голове прошли полностью. Она чувствовала себя бодрой и полной сил. «Прощальный подарок» — догадалась она, — «По-моему, я ей понравилась. Эх, еще бы чудо-костюмчик свой оставила мне!»