Алекс и Сергей

Терять сознание не самое милое занятие. Когда ты лежишь в больничной койке после операции или падаешь в обморок от солнечного удара — это тоже не доставляет особого удовольствия, но всё же, куда ни шло. Приходишь в себя, в окружении привычных предметов и вещей, понимая, да вышло не очень, ну, да ладно, с кем не бывает. А вот вырубиться, убегая от опасностей параллельного мира, и очнуться, вообще, не пойми где… — неприятность так неприятность!

Алекс, поняв, что пришел в себя, не спешил открыть глаза, он просто-таки боялся это сделать. Под ним был жесткий пол; лежал он, зажмурившись, но не в темноте. В закрытых глазах было светло серо, значит лежит на свету, под лампочкой, или же при дневном освещении: «Длилось бы это вечно: ничего не знать, не видеть, не слышать». Сильный толчок в бок прервал медитативные потуги.

— Мы снова здесь, в резиновом мире — ну, в серо-песочном. Вставай, хорош уже валяться, я же вижу, что ты дышишь, и ресницы дрожат. — Сергей и в этот раз быстрее своего друга вернулся к активности.

Разжав веки, Алекс увидел знакомый интерьер, вернее его отсутствие. Разлёживаться на полу дальше не имело смысла, тем более, он же лидер их двойки, как-никак. Прыжком вскочил на ноги, отметая сомнения в удали молодецкой, и, вообще, в его физических возможностях, а то вечно в сознание он долго приходит.

— Тише, не скачи так резво, — Сергей стоял вытянувшись вдоль стены, осторожно поглядывая в окно. — Мы здесь не одни, пригнись, — перешел он с тихого говора на шепот.

На полусогнутых, Алекс занял позицию симметричную расположению Сергея, сантиметр, за сантиметром подвигая голову к окну, чтобы что-то увидеть. С их пятого этажа открывался прекрасный обзор на часть проспекта, но особо напрягать зрение не пришлось, прямо под ними, чуть наискосок, на дороге стояла непонятная машина серо-зелёного цвета, больше всего напоминавшая школьный автобус из американских фильмов, только немного короче, и с более агрессивными очертаниями.

Песчаный мир обрел цвета, но как-то странно, не целиком. Улица и все находящееся на ней было расцвечено традиционной палитрой красок; комната же, в которой находились друзья и не думала менять свою мерзкую цветовую гамму — здесь властвовал серый.

— Эл, не только с цветом такие странности. Стены и двери гнуться перестали. Пока ты на полу в себя приходил, я попробовал дверь открыть и окна подергал — голяк. Они как монолитные стали. Я уж испугался, что мы здесь задохнёмся, но ничего, воздух как-то поступает, даже будто ветерок легкий дует, непонятно откуда. А потом в окно выглянул, там несколько людей пробежало, на солдат похожих, одеты одинаково. Здоровые все, метра по два росту, не меньше. И рожи у них чудные какие-то, отсюда плохо видно, но все равно, я разглядел. Как будто маски на лица одели вместо лиц, как в боевиках про ограбление банков. Потом машина эта приехала и стала. Смотри, смотри, еще кто-то едет.

По улице к стоявшей машине приближалась почти такая же, незначительно отличавшаяся формой. Расцветка ее, правда, в корне отличалась — иссиня-черная, цвета начищенного на парад дула автомата. Неожиданно, мирно стоявший зеленый аппарат, с места, молнией сиганул куда-то вбок, предварительно выплюнув в сторону черной махины огненный плевок. Черный агрегат показал ничем не худшую прыть, откатившись назад и в сторону с полуразворотом. При этом, он не остался в долгу, ответив аж трижды. Откуда велся огонь было непонятно, никаких стволов наподобие танков у обоих враждующих сторон заметно не было. Не похоже было это также на ракетные залпы, пламя выстрелов словно бы вырвался прямо из корпусов боевых машин. Что самое странное, был почти не слышен звук выстрелов, что-то несильное, напоминающее хлопки по арбузу придирчивого покупателя, желающего выбрать спелый, но не знающего как это сделать. Да… это точно были не школьные автобусы.

Несмотря на такую подвижность, более подходящую спортивным гимнастам, чем боевым машинам, маневры противникам не удались. А вот выстрелы очень даже. Попадания вышли зрелищными и красивыми, словно в качественном военном фильме: вспышки, пламя, огонь.

Как оказалось, это было лишь началом. Из подбитых, покореженных, но не взорвавшихся машин вылезли, те самые, уже виденные и описанные Сергеем люди: с одной — двое в зеленой защитной форме под цвет своей машины; с другой — с пол десятка в черной, под цвет своей. Теперь их облик увидел и Алекс:

— Они на людей-то не похожи, как сделанные, ненастоящие…, - пробормотал он.

Кроме диких морд и чрезмерных для обычных людей пропорций, вылезшие отличались дерганными, очень быстрыми движениями — возможно, их просто контузило при взрывах. Стоять на месте как соляные столпы они не собирались, немедленно начав палить в противников из какого-то оружия. Выстрелы, опять же, были практически не слышны, так, слабые хлопки. Один черный вскоре неловко упал, как от сильного толчка, и, более не вставал. Оставшиеся бойцы и не думали переходить к оборонительным действиям; с большой скоростью, двигаясь зигзагами, они бежали, навстречу, непрерывно стреляя. Развязка была неизбежна.

Вскоре удача отвернулась от зеленых, численное преимущество сыграло свою роль. Сблизиться впритык враждующим была не судьба. В ближайшие секунды два зеленых уткнулись в асфальт ничком, но и еще одному, черному пришлось составить им компанию.

— Два-два. Как любят говорить в детском спорте — победила дружба. — Сергей, как и Алекс, не отрываясь, следил за скоротечным боем. Как мог он шутить в подобной ситуации? Да вот так, что им еще оставалось!

Троица черных победителей, не опуская своего оружия, приблизились к поверженным зеленым. Раздались еще два коротких хлопка.

— Добивают… Все не в шутку здесь…, - Алекс оттащил чрезмерно высунувшегося, увлекшегося зрелищем боя друга.

Черные подошли к подбитой боевой машине зеленых и несколько секунд повертелись рядом с ней; после чего быстрым бегом, на зависть олимпийским чемпионам вернулись к своей бронетачанке. «Школьный автобус» зеленых подпрыгнул на месте, под теперь уже прилично слышный грохот взрыва. Взрыв тоже был какой-то не людской: минимум огня и дыма, сразу же исчезнувших, а вот результат превзошел все ожидания; на месте подбитого механизма оказалась живописная гора обломков, словно кто-то перевернул гигантский мусорный бак.

Черные подхватили своих павших товарищей и, не особо церемонясь, поволокли к своей подбитой «танкетке»; тела они сложили, не донеся до своего аппарата несколько шагов. Тут они разделились: двое начали вертеться вокруг «танка-автобуса», а один принялся колдовать с телами; то ли повязки накладывал, то ли уколы колол, то ли карманы обшаривал — с высоты пятого этажа это было непонятно.

Тут друзьям пришлось удивиться в очередной раз, и, видимо не последний. «Танкобус» перестал дымить своим слабым дымком, огоньки пламени, вроде бы уверенно расползавшиеся по его поверхности пропали. Но самое удивительное было не это, а то, что лежавшие безвольными мешками «черные», вдруг резво встали, и, как ни в чем не бывало, присоединились к хлопотам остальных. Еще немного посуетившись возле «танкобуса», вся пятерка жизнерадостно залезла в него через большой открывшийся люк, размером в четверть машины. Наступила тишина. Несколько секунд не происходило ничего, потом чудо-аппарат сделал малопонятный вираж, попросту прокрутившись на 360 градусов. Рванул без разгона с места, со скоростью достойной гоночного болида, за несколько мгновений умчался вдаль по проспекту, моментально скрывшись из виду.

— Вот это да! И что теперь? Что-то мне, Серый, здесь совсем не климатит. Лозунг насчет тридцать какого-то там съезда было поспокойней читать.

— Спокойнее…, Эл, было! Пока мы с девушками знакомиться не отправились. И не постреляли потом по живым мишеням.

— Ты там себя молотком показал. Спас нас. — Алекс потрепал друга по плечу. — Насчет девушек я виноват, лоханулся, развесил губу, напустил слюней как старшеклассник. Должен был насторожиться, что так гладко всё пошло.

— Чего уж теперь, оба лохами оказались. А все-таки с девушками здорово было, ну, до поры до времени. У меня опыт маленький, но такой у меня точно не было никогда…, - взгляд Сергея подернулся мечтательно-влажной пеленой.

— Да уж… Девчонки нам редкие достались; такие сладкие, красивые и такие… сучки!

За окном больше ничего не происходило, лишь темная мусорная куча на дороге напоминала о недавней баталии.

— А ты видел как у них: одних добили, другие встали и пошли, — Сергей озадаченно чесал подбородок. — Мне вот с перепугу в туалет приспичило. Унитаз на месте, не работает наверно как всё остальное в нашей квартире, но не в угол комнаты же гадить. Блин, тут все серо — на улице цветное.

«И мы в цвете. А в прошлый раз всё было серое кругом, и мы тоже», — в отсутствие товарища, Алекс, отвернувшись от окна, предался невеселым думам. Он осторожно подпрыгнул на месте; прыжок оказался обычным, не лунным. — «Хм, все чудоватей и чудоватей…»

— Эл! — с открытым ртом и выпученными глазами примчался Сергей. — Там это…, всё опять гнуться начало! Воды в бачке нет, но когда я мочился, под струей прогибаться стало, а потом пропала… Ну, моча, в смысле. Попробуем выйти отсюда?

Ничего не говоря, Алекс надавил на окно. Оконная рама и стекло, то есть то, что должно было быть тем и другим, немного прогнулись. Снова чуть подпрыгнул. На этот раз прыжок получился круче, он чуть было не уперся макушкой в потолок.

— Смотри Эл, смотри в окно, там снова все серое. Ой-ё, снова эта бандура плывет!

На высоте примерно десятиэтажного дома посреди проспекта висел знакомый веретенообразный аппарат. Вот он медленно проплыл над останками взорванной зеленой боевой машины, и куча мусора пропала, будто, не было ее и вовсе. Вслед испарились, исчезли ко всем чертям собачьим, трупы зеленых монстросолдат. Парящее устройство остановилось.

— Ой, б… они сейчас опять нас шарахнут, — только и смог прошептать Сергей.

— Дым появился, туман! — Алекс не знал радоваться или огорчаться привычному уже для них явлению. Слишком быстро стали происходить события; словно они попали в старинный детский калейдоскоп со стекляшками, где каждое встряхивание игрушки выдавало новый ещё более затейливый узор.

На этот раз туман поглотил их мгновенно, р-р-раз и всё. Но переход в другой мир не происходил. Им пришлось испытать то, что уже испытывали боевые супруги. Спокойствие, бесконечность, радость, отсутствие времени и материального. Ненужность думать, действовать — нежелание этого. Вечно спокойно, вечно хорошо. И так же, в этой ласковой безвременной бесконечности, пришедшее грустное, но не горестное осознание; это состояние, и их пребывание в нём заканчивается.