Что происходит у противника?
Штаб армии размещался в землянках, подготовленных в лесу, в одном километре от деревни Айта-Ламба. Землянки — просторные, добротные, с деревянными полами, стены обшиты досками, крыша — в несколько накатов солидных бревен. Для каждого отдела — своя землянка, а в ней — три — четыре комнаты. Такую «роскошь» можно было позволить только потому, что фронт стабилизировался, обе стороны находились длительное время в позиционной обороне.
...Начальник разведки 32-й армии майор Вершинин сидел в новой землянке и внимательно изучал разложенную на столе карту. Он ждал вызова к начальнику штаба и знал, что разговор будет касаться правого фланга: от командиров 65-й бригады и 289-й дивизии поступили донесения о том, что в течение последних дней поведение противника подозрительно изменилось.
Как только были получены первые донесения, Вершинин выехал на передний край. Он поговорил с разведчиками, расспросил командиров передовых подразделений, провел немало времени на ротных и батальонных наблюдательных пунктах, подолгу беседовал с наблюдателями и внимательно изучил записи в журналах наблюдения. Вершинин обратил внимание на ряд признаков, казавшихся на первый взгляд незначительными. С наблюдательного пункта второго батальона 65-й бригады виден вражеский дзот. Он хорошо замаскирован, и только опытный глаз может его распознать. Дзот давно обнаружен наблюдателями бригады и занесен в журнал как объект номер семнадцать. Этот дзот имеет одну пулеметную амбразуру. Внешне он нисколько не изменился, но в поведении его обитателей появилось что-то новое. Раньше, стараясь без надобности не обнаруживать себя, пулеметчик этого дзота открывал огонь очень редко и только ночью, когда с нашей стороны возникал какой-нибудь случайный шум. Пулеметчик давал одну длинную очередь и замолкал. Теперь пулемет стреляет короткими очередями, как днем, так и ночью, чаще, чем это было раньше, и, по мнению наших наблюдателей, без какой-либо причины. Вражеский пулеметчик или подбадривал себя, или прочесывал местность, или проверял пристрелку своего пулемета. Звук стрельбы тоже стал другим — более низкого тона.
С другого наблюдательного пункта хорошо видна небольшая высота, покрытая густым кустарником и редкими соснами. Она находится в глубине обороны противника, метрах в восьмистах от его переднего края. С наблюдательного пункта привыкли видеть, как каждый день утром и во второй половине дня, примерно в одни и те же часы, из-за высотки показывается легкий синеватый дымок. По-видимому, там располагались полевые кухни.
Когда эти дымки появились впервые, наша артиллерия и минометные батареи пытались навесным огнем подавить противника, укрывавшегося за высоткой. Однако, несмотря на артиллерийский и минометный огонь, дымки регулярно появлялись. Вероятно, полевые кухни врага размещались в «мертвом» пространстве, и наш огонь не причинял им вреда. Тогда на эти дымки перестали обращать внимание, и только на наблюдательном пункте, в секторе которого находилась эта высотка, очередной дежурный каждый день заносил в журнал:! «8.30 — 9.15. Высота «Овальная», западный склон. Небольшой дымок синего (обычного) цвета».
Но вот уже несколько дней дымки не появляются, да и на самой высотке кое-что изменилось: исчезли два — три дерева (наверное, срублены для устройства блиндажа), местами расчищен кустарник (вероятно, противник улучшает обзор).
С полкового наблюдательного пункта 289-й дивизии просматривается небольшой отрезок тыловой дороги противника, по которой замечено движение одиночных крытых автомашин. Раньше такие машины по этой дороге не ходили.
Подобного рода новшества отмечены и в других местах.
Оценивая новые сведения, Вершинин задавал себе вопрос, что все это может означать? Все признаки говорят о том, что находившиеся перед правым флангом армии части противника заменены другими. Следовательно, гитлеровское командование произвело перегруппировку своих войск. Сразу же возникает множество других вопросов: какова цель перегруппировки? Куда ушли части, ранее находившиеся на этом участке? Какие новые части пришли на их место, какова их численность, боевые порядки?
Ответы на эти вопросы должна дать разведка. Эти же вопросы, несомненно, задаст Вершинину начальник штаба армии. Но у Вершинина нет новых данных. Все полученные наблюдением за последние дни сведения о противнике известны и начальнику штаба, и командующему. Ясность в обстановку могли бы внести пленные, но организованные прошлой ночью поиски с целью захвата «языка» результатов не дали. Разведчики понесли потери, пленных же захватить им не удалось.
Поэтому Вершинин не мог еще дать четкий и ясный ответ на вопрос — что же произошло у противника? Располагая теми скудными сведениями, которые удалось получить наблюдением, он был в состоянии доложить командованию лишь свои предположения. Обычно к словам «по-видимому», «вероятно» прибегают все офицеры разведки, когда данных о противнике не хватает. А данных о противнике всегда недостает, как бы хорошо ни была поставлена разведка.
Вот и теперь, для того чтобы получить дополнительные данные, совершенно необходимы пленные. Над тем, как добыть «языка», и думал сейчас, склонившись над картой, Вершинин — начальник разведки армии.
Зуммер телефона прервал его размышления.
— Восьмой слушает.
— Вас просит к себе четвертый, — услышал Вершинин голос адъютанта начальника штаба армии.
— Иду.
Когда Вершинин вошел, генерал сидел за столом и внимательно читал какой-то документ. Он тут же поднялся из-за стола, повернулся к стене и отдернул занавеску, скрывавшую большую карту.
— Ну майор, докладывай, что происходит у противника перед нашим правым флангом.
— По данным, которыми располагает разведотдел,— начал Вершинин, — перед правым флангом армии, на участке Сег-Озеро — станция Массельская обороняются части 8-й пехотной дивизии противника. Сведения, подтверждающие наличие этих частей, в последний раз были получены...
Потом он доложил о новых данных, поступивших недавно.
— Предположительно, противник отвел 8-ю дивизию, заменив ее другой, — закончил он свой доклад.
— Может быть так, может быть и по-другому. Куда ушла 8-я дивизия? Какие части пришли ей на смену?
— Это надо установить.
— Вот и я так думаю — надо установить, — иронически заметил генерал. — Что думаешь делать?
— Повторить ночные поиски на участках 65-й бригады и 289-й дивизии. Кроме того, подготовить операцию силами армейского отряда в районе Сег-Озера. План операции следующий...
Начальник штаба утвердил план, предложенный Вершининым, и поручил ему самому подготовить и провести операцию. Поэтому, вернувшись к себе в землянку, Вершинин достал из папки карту, которую брал с собой, и снова углубился в ее изучение.
Передний край обороны противника обозначен на карте синей извилистой линией. Непрерывная линия начинается от поселка Повенец на северном берегу Онежского озера, идет на север, потом отклоняется на северо-запад и упирается в южный берег Сег-Озера. На южном и западном берегах Сег-Озера сплошной линии нет, там только частые полукружки синего цвета, обозначающие отдельные вражеские гарнизоны. Восточный и северный берега озера — в наших руках. У нас тут тоже нет сплошной линии обороны. Берега охраняются отдельными мелкими гарнизонами и патрулями.
На карте Сег-Озеро выглядит небольшим голубым пятном и по форме напоминает изломанный прямоугольный треугольник, В действительности Сег-Озеро — одно из крупнейших озер Карелии. Его площадь равна 754 кв. км, глубина достигает 100 м. В самой широкой своей части, от восточного до западного берега, оно имеет протяжение 35 км, а с юга на север — 33 км.
Продолжая рассматривать карту, Вершинин думал о том, что в течение лета на озере не было никаких боевых действий, не появлялись там и наши разведчики. Стало быть, можно рассчитывать на внезапность.
Отряд готовится к новой операции
На следующий день ранним утром Вершинин выехал в армейский разведотряд, который размещался в бараках, в 18 км к северу от деревни Айта-Ламба.
Учитывая условия театра военных действий — множество больших и малых озер, Вершинин еще весной через инженерный отдел обеспечил отряд шестнадцатью лодками. На этих лодках разведчики систематически тренировались в преодолении водных преград, и Вершинин знал, что они довольно хорошо научились грести и водить лодки по заданному азимуту в ночное время. Этому способствовало то, что отряд длительное время располагался на берегу Кярг-Озера, имеющего длину 3—4 км и ширину 500—800 м.
Прибыв в отряд, Вершинин прежде всего осмотрел лодки. Это были лодки типа СДЛ (саперная деревянная лодка), плоскодонные, предназначенные для переправы войск через небольшие водные преграды. Длина лодки 6,8 м, вес 300 кг, грузоподъемность 2 т. Все лодки были в хорошем состоянии. Однако для плавания на большие расстояния они приспособлены не были, их следовало переоборудовать. С этого и начали.
Сначала решили поставить на лодки подвесные моторы, но эта мысль тут же была отброшена: шум мотора далеко слышен и неизбежно привлечет внимание врага. Попробовали натянуть паруса, материалом для которых послужили бы плащ-палатки. От парусов также пришлось отказаться. Плоскодонные лодки двигались под парусами очень медленно, гораздо медленнее, чем на веслах. Тогда решили идти через озеро на веслах.
На каждой лодке поставили рули, а в носовой части сделали специальное приспособление для установки компаса, чтобы при плавании можно было нос лодки держать по заданному азимуту. Установили ручные пулеметы, также на специальном приспособлении, позволяющем вести огонь как по воздушным целям, так и по наземным. Это на тот случай, если лодки будут настигнуты на плаву вражеским самолетом или вооруженным катером. Для того чтобы предотвратить течь в лодках от возможных пулевых пробоин, подготовили паклю и остроконечные деревянные палочки для затыкания пробоин.
Все разведчики были распределены по командам, на каждую лодку — команда из восьми человек. Назначены командиры лодок, четко распределены обязанности каждого члена команды. Установлены специальные сигналы и команды для управления лодкой.
Когда материальная часть была готова, Вершинин вместе с командиром отряда приступил к подготовке разведчиков.
В течение трех суток, днем и ночью, лишь с короткими перерывами для сна и отдыха, разведчики готовились к выполнению предстоящего боевого задания.
Разведчики отряда имели уже богатый опыт боевых действий, поэтому цель занятий была лишь отшлифовать, усовершенствовать их подготовленность к новому заданию.
Главное внимание уделялось вождению лодок в ночное время по заданному азимуту и тактике мелких групп при действиях в тылу противника.
На тактических занятиях Вершинин старался развивать инициативу самих разведчиков. Во время одного такого занятия он вывел группу разведчиков на дорогу, проходящую в густом лесу.
— Вы находитесь в тылу противника, — сказал Вершинин разведчикам, — по этой дороге движутся автоколонны и одиночные машины, колонные обозы и отдельные повозки. Вам приказано захватить пленных на этой дороге. Как бы вы организовали выполнение этой задачи?
— Разрешите, товарищ майор! — поднял руку разведчик Сорокин.
— Говорите.
— Вот здесь устроить завал, — показал рукой Сорокин,— группу расположить в засаде по обеим сторонам дороги. Когда машина подойдет к завалу и остановится, группа совершает нападение и берет в плен находящихся в машине людей.
— У кого есть другое решение?
Несколько разведчиков подняли руки.
— Решения других товарищей заслушаем немного позже. А сейчас разберем решение Сорокина, — сказал Вершинин. — По условиям местности завал здесь делать удобно, так как это место находится за поворотом дороги и завал может быть обнаружен только с близкого расстояния. Ну, а если к завалу подойдет не одна машина, а целая колонна автомашин с солдатами? Тогда завал позволит противнику обнаружить вас, и группе придется с боем отходить в лес. Будет организовано преследование, и на этот раз пленного вам захватить не удастся. Значит, задача останется невыполненной. Товарищ Петров! Доложите ваше решение!
— Завала не устраивать, а организовать только засаду. Место для засады здесь удобное.
— Это лучше, — сказал майор Вершинин, — вы не будете связаны завалом и, если «объект» неподходящий, сможете его пропустить, не обнаруживая себя, и дождаться лучшего «объекта» или более удобного момента. Но может случиться и так. На дороге показалась легковая машина, вы принимаете решение захватить в плен находящихся в ней людей. Машина подходит к месту засады, вы выскакиваете на дорогу и требуете остановиться. Но водитель машины прибавляет газ и пытается прорваться, удрать. Тогда вам остается только одно — стрелять по машине. В данной обстановке это нежелательно, потому что, во-первых, люди в машине могут быть случайно все перебиты и, следовательно, пленных у вас не будет; во-вторых, выстрелами вы привлечете к себе внимание, и это может сорвать выполнение главной задачи. Для командования бывает важнее один «язык», чем десяток убитых врагов. Надо сделать так, чтобы захватить пленных наверняка и по возможности бесшумно. Старший сержант Дубинский! Каково ваше решение?
— Я тоже считаю, что место для засады здесь удобное. А чтобы получилось наверняка, то надо подпилить или подрубить вот это дерево так, чтобы оно еле-еле держалось. Когда вражеская автомашина или мотоциклист, или верховой, или... Одним словом, когда «объект» войдет в зону засады, дерево толчком будет свалено на дорогу. Таким образом, путь вперед будет отрезан, а назад уже никто не прорвется.
Вершинин одобрил решение Дубинского, и разведчики тут же проделали опыт с деревом.
Так разведчики отряда готовились к предстоящим действиям.
...Однажды, выехав в штаб армии по неотложным делам, Вершинин под вечер возвращался в отряд. Видавший виды газик трясся по ухабам лесной просеки. Водитель Конкин непрерывно вертел «баранку», стараясь объехать наиболее глубокие из них. До отряда оставалось несколько километров, как вдруг впереди что-то затрещало, и высоченная сосна, ломая ветки окружающих деревьев, медленно сползла на дорогу и легла поперек нее. Вершинин, конечно, сразу догадался, в чем дело. Из-за кустов и деревьев выскочили разведчики, одетые в пестрые маскировочные комбинезоны. Сам командир отряда, сдерживая хитроватую усмешку, лихо козырнув, доложил Вершинину:
— Товарищ майор, отряд занимается тактической подготовкой. Отрабатывается задача по захвату пленных на лесных дорогах. Занятия проводит командир отряда старший лейтенант Заломай.
Вершинин вышел из машины, похвалил разведчиков за хорошую маскировку при «засаде» и приказал убрать дерево с дороги.
Отведя командира отряда в сторону, он отчитал его за этот эксперимент, так как опасался, что разведчики могут учинить такое и с другими.
В поход
Утром 5 сентября отряд вышел для выполнения боевого задания. В его составе было сорок четыре человека, в том числе два радиста с портативными радиостанциями и метеоролог со своими приборами. Последний нужен был для того, чтобы точно определять состояние ветра, волн и течения на Сег-Озере и условия погоды. Вел отряд майор Вершинин.
Отряду предстояло пешком дойти до озера Кяргмярви, куда ночью на автомашинах было отправлено шесть лодок. Далее до исходного района отряд должен следовать на лодках по маршруту: озеро Кярг-мярви, река Кягма, река Сегежа, восточный берег Сег-Озера, южнее острова Вирда-Шари. Всего до исходного района предстояло пройти на лодках около 50 км.
В колонне по два отряд растянулся по узкой лесной дороге. Майор Вершинин, старший лейтенант Заломай и ординарец Вершинина Чучелин ехали впереди верхами. Замыкали колонну три повозки с запасами боеприпасов и продовольствия.
К озеру Кяргмярви отряд подошел часа через два. Здесь его встретили разведчики, прибывшие ночью с лодками. Лодки лежали на берегу у самой воды, замаскированные сосновыми ветками. Вершинин приказал спустить лодки на воду и перегрузить в них с повозок боеприпасы и продовольствие. Верховые лошади и повозки были отправлены обратно. Разместившись по 7—10 человек в каждой лодке, отряд тронулся в путь.
Берега рек Кягмы и Сегежи — каменистые, местами отлогие, но большей частью скалистые, сплошь покрытые густым лесом.
По реке Кягма отряд продвигался медленно. Препятствия встречались на каждом шагу. То гигантская сосна, когда-то повергнутая бурей и упавшая поперек реки, преграждала дорогу, и разведчикам при помощи пил и топоров приходилось буквально прорубать себе проход. То вдруг вырастала перед лодками россыпь белесых камней, меж которыми, бурля и пенясь, прорывались потоки воды. Лодкам через пороги не пройти. Тогда разведчикам приходилось снимать сапоги и, стоя в ледяной воде, перетаскивать лодки на руках через камни. Таких порогов на Кягме встретилось более десяти. Поэтому за день отряд прошел всего около 18 км.
Когда наступили сумерки, Вершинин объявил привал для ночлега. На берег разведчики вышли уставшие, промокшие. Вершинин разрешил развести костры. Нужно было высушить обмундирование и приготовить горячий ужин, чтобы люди не простудились. Развели «полинезийские» костры. Неизвестно, почему этот тип костров носит такое экзотическое название. «Полинезийский» костер разводится в неглубокой яме, в которой дрова укладываются стоймя. Такой костер дает жаркое пламя и сохраняет угли.
Разведчики уже сидели вокруг костров и ужинали разогретыми мясными консервами, как вдруг послышался звук приближающегося самолета. Костры были замаскированы сверху сосновыми ветками, но все же разведчики быстро вскочили и растянули над кострами плащ-палатки — так маскировка надежнее. Это тоже одно из достоинств «полинезийского» костра — его легко закрыть. Самолет прошел на бреющей высоте в сторону Сег-Озера. Каждый подумал про себя: «Свой или чужой?»
Через час разведчики спали глубоким сном. Бодрствовало только охранение. Всегда возможна встреча с противником, поэтому предосторожность необходима.
Чуть забрезжил рассвет, разведчики поднялись. Быстро позавтракали, разместились в лодках — и снова в путь. Часа через два вошли в реку Сегежу. Движение лодок ускорилось. По сравнению с Кягмой Сегежа значительно шире, и течение ее гораздо быстрее.
Вскоре впереди послышался отдаленный шум, который по мере продвижения лодок становился все сильнее. Скорость течения еще больше увеличилась. Появились валуны, а затем огромный порог; вода в этом месте с ревом падала вниз. Высота водопада — более 2 м. Это известный Попов Порог. Тут не проплыть, не перетащить лодки. Отплыли немного назад и пристали к берегу. Майор Вершинин, старший лейтенант Заломай и несколько разведчиков сошли на берег, чтобы определить возможность обхода Попова Порога по суше. Когда прошли метров 30—40, шедший впереди старший лейтенант Заломай поднял руку и остановился. Вершинин подошел и заглянул туда, куда смотрел старший лейтенант. Что-то блестело в траве. Вершинин нагнулся, всмотрелся и увидел еле заметную туго натянутую проволочку. Огляделся вокруг. Справа и слева кое-где заметны такие же проволочки. Вершинин повернулся к разведчикам:
— Внимание! Минное поле! Смотреть под ноги! Кругом, в затылок пс одному. Сорокин, вперед!
Разведчик Сорокин до этого шел замыкающим. Теперь он оказался впереди. Осторожно, осматривая местность перед тем, как сделать шаг, Сорокин стал продвигаться обратно к берегу. Остальные — гуськом за ним.
Погрузились на лодки, отошли от порога еще метров на четыреста. Снова осмотрели берег. Мин не было. Вершинин выслал группу разведчиков во главе с Заломаем на рекогносцировку обходного пути. Выполнив свою задачу, они через час вернулись.
Для того чтобы обойти Попов Порог и минное поле, пришлось пройти по лесу около 2 км и при этом тащить лодки где на руках, где волоком.
Оставив позади Попов Порог, снова погрузились в лодки и продолжали свой путь. Часа через три вышли на Сег-Озеро. Перед взором разведчиков раскинулось огромное водное пространство. Чуть заметной полоской темнел противоположный берег. Дул сильный западный ветер, гнавший по озеру темно-синие волны с белыми барашками. Волнение 6—7 баллов. Нагруженные лодки тяжело переваливались через волны. Плыть стало труднее. Разведчики налегли на весла. Рулевые старались держать лодки так, чтобы не подставлять борта под волну: лодки-то плоскодонные, могут перевернуться.
Отряд взял курс на юг. Шли медленно, держась от берега метрах в семистах. Прошли между берегом и островом Вирда-Шари, покрытым густым лесом.
Вскоре вошли в небольшую безымянную бухточку. Отряд выгрузился. Здесь был намечен исходный район для дальнейших действий. Выставлено круговое охранение и организовано наблюдение за озером. Метеоролог установил свои приборы. Радист раскинул антенну радиостанции. Вершинин передал в штаб армии радиограмму: «Нахожусь в исходном районе. Операцию начну, когда позволит погода».
К вечеру погода не улучшилась. Не изменилась она и на следующий день. На озере продолжалось сильное волнение, резкий западный ветер не прекращался. При такой погоде высаживать десант было бы рискованно. Ведь разведчикам надо пройти по озеру расстояние в 15 км. Сильный боковой ветер мог сбить лодки с нужного курса, кроме того, при волнении в 6 баллов плыть на плоскодонках опасно, можно напрасно потерять людей.
Десант
Наконец, 8 сентября ветер стих, волнение на озере улеглось, а к вечеру подул слабый северный ветер, почти попутный. Вершинин решил начать операцию с наступлением темноты,
В десантную группу было выделено из отряда шестнадцать человек во главе со старшим лейтенантом Заломаем. Двое из разведчиков этой группы знали финский язык и были одеты в солдатскую форму противника. Остальные разведчики — в маскировочных комбинезонах.
В 20.30 десантная группа, взяв азимут 190°, на двух лодках направилась к вражескому берегу. К одной из них была привязана малая надувная резиновая лодка. Вершинин постоял несколько минут на берегу. Он вслушивался, не долетит ли до его слуха какой-нибудь звук с озера. Но тщетно. На озере стояла полная тишина. Ни скрипа уключин, ни всплеска весел. «Молодцы,— подумал он, — хорошо идут, бесшумно». Приказав наблюдателям внимательно следить за озером и доложить ему, если что-либо будет замечено, Вершинин прилег под большой сосной, накрывшись плащ-накидкой.
В 3 часа ночи радист доложил ему первое донесение от старшего лейтенанта Заломая. При свете карманного фонаря Вершинин прочитал: «Нахожусь в районе Пальмы. Лодки замаскированы. Все в порядке». Отлично! Первый, весьма важный этап — высадка на берег, занятый противником, прошел успешно. Пальма — это условное название мыса, где должны были высадиться разведчики. Вершинин взял блокнот и написал: «Действовать по намеченному плану». Вырвав листок из блокнота и передавая его радисту, сказал:
— Немедленно отправьте.
...Наступило серое, туманное утро. Озеро было свинцовое. Вершинин часто поднимался на наблюдательный пункт и в бинокль осматривал темную полоску противоположного берега. Мысли его все время возвращались к разведчикам: «Как-то у них там идут дела?» А у разведчиков не все шло гладко. В 9 часов утра Вершинину доложили радиограмму. Командир группы доносил: «Пытались взять пленного на дороге. Ускользнул. Группа, видимо, обнаружила себя. Отошли в лес».
Обстановка осложнилась. Расчет на внезапность был одним из главных козырей в этой операции. Если противник поднимет тревогу, то действовать разведчикам будет гораздо труднее. Однако не все потеряно. Когда обдумывался план действий, то предусматривался и такой вариант: если первая попытка захватить «языка» по каким-либо причинам сорвется, то уходить в лес и брать пленного в другом месте. Разведчики опытные, в лесу ориентируются отлично, и не так-то легко будет их обнаружить. В данной обстановке, пожалуй, наиболее опасным местом может стать побережье. Если враги догадаются, что наши разведчики приплыли по воде, то начнут прочесывать побережье, обнаружат лодки и устроят там засаду.
«Надо обратить внимание Заломая на это обстоятельство»,— подумал Вершинин. Командиру группы была направлена радиограмма такого содержания: «Усилить бдительность. Брать «языка» сегодня в другом месте дороги. Остерегайтесь засад у лодок. Вас слушаю непрерывно».
Прошло несколько часов — и вот еще одно донесение от Заломая, несколько неожиданного содержания: «Все в порядке. Обнаружен гарнизон 25 человек западнее Пальмы 600 метров. Разрешите налет и захват «языка».
Вершинин несколько раз перечитал донесение. Видимо, Заломай чувствует себя уверенно. Значит, неудача не вызвала особых осложнений. Можно считать, что все идет нормально. Но брать пленных в маленьком, удаленном от линии фронта гарнизоне сейчас не столь уж важно. Солдаты этого гарнизона мало что знают. Главная задача — выяснить, какие части противника обороняются перед правым флангом армии. Для этого и задумана вся операция. Пленных нужно брать обязательно на дороге, связывающей передний край с тылом.
Вершинин направил командиру группы приказ: «Взять «языка» на дороге. По выполнении этой задачи и при благоприятной обстановке разрешаю налет на гарнизон».
Вскоре был получен ответ от Заломая: «Понял. Выполняю».
Снова медленно потянулось время. Стемнело. От командира группы донесений больше не поступало. Около полуночи с наблюдательного пункта заметили, что на том берегу, неподалеку от места высадки десанта, появилось небольшое зарево. Что-то там загорелось.
В 2 часа ночи вернулась одна лодка. В ней прибыли шесть разведчиков с двумя финскими солдатами.
Командир лодки сержант Хохряков подошел к Вершинину, взял под козырек, доложил:
— По приказанию командира группы прибыл с двумя захваченными пленными.
Хохряков сообщил, что командир группы старший лейтенант Заломай с остальными разведчиками остался на том берегу и продолжает действовать.
...Медленно наступал рассвет. Вершинин стоял, опершись на огромный мшистый камень, и смотрел на серую гладь озера. Время от времени он подносил к глазам бинокль и квадрат за квадратом осматривал даль. Дул чуть заметный предутренний ветерок. Озеро было удивительно спокойным. Вершинин перевел бинокль с озера на противоположный берег. Темная узкая полоса, а там, где ночью было видно зарево, теперь заметен лишь черный дым, широкой лентой поднимающийся ввысь. Бинокль снова зашарил по озеру. В окулярах мелькнула маленькая черная точка. Она находилась километрах в двух от нашего берега. Вершинин не отрывал от нее глаз. Черная точка постепенно увеличивалась, начали обрисовываться контуры лодки. Стало заметно, что лодка сильно перегружена и идет тихим ходом. Вершинин насчитал в ней одиннадцать человек.
— Разведчиков — десять. Значит, одиннадцатый...
Да, одиннадцатый был пленный. Разведчики выполнили свою задачу, не потеряв ни одного человека.
Произошло это так.
Вот как это было
...Ночь стояла темная, на небе ни звездочки. Две лодки, отвалившие от берега, бесшумно заскользили по озеру. Темнота была настолько густой, что впередсмотрящий второй лодки, шедшей за первой в 6 м, еле-еле различал ее.
На первой лодке старший лейтенант Заломай неотрывно следил за показаниями компаса. Нужно строго выдерживать азимут 190°. Небольшое отклонение, в 1—2е, отнесет лодки от намеченного места высадки, а это может сорвать выполнение задачи. Он шепотом подавал команды:
— Взять левее! Правее! Так держать!
Когда наступила полночь, разведчики находились недалеко от берега противника. Оттуда не доносилось ни звука, не видно было ни одного огонька. Собственно, и берега видно не было, лишь темная полоса подсказывала, где кончается вода. Когда по определению Зало-мая до берега оставалось метров двести, он остановил лодку. Вторая лодка подошла вплотную к первой. Разведчики Сухов и Блинов пересели в резиновую лодку и направились к берегу.
Вышли, прислушались. Ничего подозрительного. Только шуршат на деревьях листья. Прошли в одну сторону метров тридцать, потом столько же в другую. Все спокойно. Сухов подал условный сигнал карманным фонарем. Через 10 минут все разведчики были на берегу.
Пятнадцать километров пройдено на веслах менее чем за 4 часа. В темноте они сумели выйти точно в намеченный пункт. Тренировка и хорошая выучка принесли свои плоды.
Во время высадки Заломай обратил внимание на то, что волнами к берегу прибито множество бревен. Наверно, в мирное время на Сег-Озере были лесоразработки. Бревнами воспользовались разведчики. Они не стали, как это предусматривалось по плану, маскировать лодки на берегу, а затопили их у самого берега и закрыли этими бревнами. Так маскировка надежнее.
Заломай отвел группу от берега глубже в лес, где решил переждать до рассвета. Сержант Симонов раскинул усы антенны. Заломай направил Вершинину первое донесение.
Когда начало светать, разведчики осмотрелись. Лес, сплошной лес, никаких следов противника. Над озером поднимался легкий туман, скрывавший от глаз тонкую полоску берега, на котором остался Вершинин, боевые товарищи.
Заломай подошел к воде, посмотрел, хорошо ли скрыты лодки. Да, они надежно укрыты бревнами. Осмотрел место высадки — не осталось ли каких-либо следов? Нет, берег каменистый, следов незаметно. Четырех разведчиков с двумя ручными пулеметами Заломай решил оставить в районе высадки для охраны лодок. Товарищи помогли им замаскироваться. Он проверил маскировку. Отлично, обнаружить их почти невозможно. Выделил парный дозор. Указал дозору азимут движения, поставил задачу.
Дозор пошел. За ним на расстоянии зрительной связи последовал Заломай с остальными разведчиками. Шли медленно, осторожно, внимательно осматриваясь по сторонам. Ведь обстановка была неизвестна. Враг мог появиться в любой момент.
Согласно топографической карте, имевшейся у Зало-мая, в 3 км от берега проходит шоссейная дорога, которая тянется параллельно берегу к линии фронта. Туда и вел Заломай свою группу, так как по приказу Вершинина должен был захватить пленного именно на этой дороге. Дозорный подал сигнал «Внимание». Заломай остановил группу, а сам подошел к дозорным.
— В чем дело? — тихо спросил он.
— Впереди шоссе, — последовал ответ.
Заломай сделал рукой знак группе — оставаться на месте. Сам с дозорными ползком направился к шоссейной дороге. Выбрав удобное место, стали наблюдать. Шоссе было хорошо накатано, но пустынно. Стояло еще раннее утро. «Хорошее место для засады», — подумал Заломай и послал одного дозорного привести сюда всю группу. Разведчики подошли. Не успел он продумать до ко.нца, где расставить разведчиков, как на шоссе появился самокатчик. Он ехал от фронта в сторону тыла. Заломай вскинул бинокль. Стало видно спокойное лицо самокатчика, на плечах погоны с одной лычкой, покачивался прикрепленный к раме самоката черный портфель. Бинокль Заломая на секунду задержался на этом портфеле. «Наверное, какой-нибудь штабной писарь с донесениями», — подумал Заломай. В одно мгновенье созрело решение — взять писаря. Самокатчик уже приближался к тому месту, где находилась группа. Времени оставалось буквально несколько секунд.
— Морозов! На дорогу, остановить самокатчика,
остальным приготовиться!
Морозов, одетый в серый финский мундир, вышел на шоссе и поднял руку.
— Ну-ка, остановись, приятель, — сказал он по-фински.
Капрал резко затормозил, на какое-то мгновенье замер на месте, потом рванул самокат на «дыбы», рывком развернулся на заднем колесе на 180° и, нажав на педали, стремглав помчался в обратную сторону. Морозов растерялся. Он не ожидал такого оборота дела. Не ожидал этого и Заломай. Изумленный Морозов стоял на шоссе, глядя, как удаляется финский самокатчик. Потом, решив, что все равно группа теперь обнаружена, вскинул автомат, прицелился в ноги самокатчику и дал короткую очередь. Самокатчик, не оглядываясь, мчался к повороту дороги и вскоре скрылся за ним. Финский капрал мастерски владел своим самокатом,
— Эх, неудача, — сказал Заломай, — допустили ошибку.
Но разведчики совершили сразу две ошибки. Первая заключалась в том, что командир группы поторопился с захватом пленного, засада не была еще подготовлена, разведчики не успели занять свои места, поэтому никто не смог перехватить капрала, когда он повернул назад. Вторую ошибку совершил Морозов. Не следовало стрелять по капралу, так как это развеяло все сомнения у последнего в отношении того, кто появился перед ним. Надо полагать, что капрал не замедлил доложить своему начальству о случае на дороге. Так оно и было. Но...
Но вернемся пока к разведчикам.
Проводив взглядом скрывшегося за поворотом финского самокатчика, Заломай повел группу через дорогу дальше в глубь леса. Он помнил строгий приказ Вершинина: если группа будет обнаружена, ни в коем случае не отходить к берегу, а уходить глубже в тыл противника, подальше от того места, где спрятаны лодки.
Когда разведчики прошли километра полтора, до их слуха донеслись звуки автоматной стрельбы. Одна, вторая, третья короткие очереди. Заломай прислушался. Некоторое время стояла тишина, потом снова послышалась стрельба. Она доносилась оттуда, где находились четыре разведчика, охраняющие лодки. Если противник их обнаружил, то положение всей группы станет еще более серьезным. Надо выяснить, что там происходит. Заломай послал с этой задачей старшего сержанта Ду-бинского и разведчика Еремина.
Уже подходя к месту укрытия лодок, Дубинский и Еремин поняли, что стрельба идет где-то левее. Дошли до самого берега. Оставленные там разведчики были на месте и продолжали вести наблюдение из-за своего укрытия. Дубинский подошел к одному из них.
— Ничего не случилось? — спросил он.
— Нет. Здесь спокойно. Никто не появляется. Слышна стрельба в полукилометре отсюда.
Дубинский и Еремин осторожно пошли на звуки доносившихся выстрелов. Пройдя метров шестьсот, они увидели такую картину.
У самой воды на берегу стояли мишени. Три солдата лежа стреляли по ним, четвертый, по-видимому офицер, стоял чуть сзади и командовал. Поодаль, у большого бревенчатого барака, сидели и лежали еще несколько солдат. Из трубы барака поднимался сизый дымок.
Дубинский насчитал семнадцать солдат.
— В бараке, наверное, есть еще люди, — шепотом сказал он своему напарнику.
— Больше чем двадцать пять человек барак не вместит,— так же шепотом ответил Еремин.
Пронаблюдав минут пятнадцать, запомнив расположение барака и окружающих его местных предметов, Дубинский с напарником направились обратно.
Выслушав Дубинского, Заломай подумал: «Неплохо бы с наступлением темноты совершить нападение на этот гарнизон, захватить пленных, остальных уничтожить». Он вырвал из блокнота листок бумаги, написал донесение и подозвал радиста:
— Передай майору.
Это было то самое донесение, в котором он просил разрешения совершить налет на гарнизон. Какой ответ дал Вершинин, читателю известно.
Получив приказ Вершинина, Заломай повел группу дальше в лес, чтобы затем выйти к шоссе западнее того места, где они пытались захватить самокатчика. Разведчики шли медленно, соблюдая все меры предосторожности. Они опасались, что самокатчик поднял тревогу и теперь на шоссейной дороге и в лесу рыскают отряды прочесывания.
К шоссе подошли, не встретив врага. Заломай оставил группу в лесу, а сам с двумя разведчиками расположился непосредственно у дороги для наблюдения. На дороге все было спокойно. Двигались в обе стороны редкие автомашины. Патрулей не видно. «Тем лучше,— подумал Заломай, — теперь уж не ошибемся».
Место для засады выбрали между двумя изгибами шоссейной дороги. У каждого изгиба расположилось по одному наблюдателю-сигнальщику, между ними — ядро засады.
Более двух часов находились разведчики в засаде. Пропустили несколько автомашин и два броневика. Заломай выжидал. Действовать нужно было наверняка. Он внимательно следил за сигнальщиками. Вот наблюдатель-сигнальщик Дубинский подал сигнал «Внимание». Это значит, что на дороге появился очередной «объект». Но ни Заломай, ни другие разведчики пока его не видят, «объект» еще скрыт за поворотом. Все в напряженном ожидании. Наконец из-за поворота появилась пароконная повозка, и на ней два человека. Дубинский подал второй сигнал «На дороге тихо». Значит, сзади повозки никого нет. Заломай посмотрел в сторону второго сигнальщика. Тот подавал аналогичный сигнал. Следовательно, и с этой стороны ничто не угрожает.
— Будем брать, — тихо сказал Заломай. — Приготовиться!
Пара коней, цокая копытами, рысцой трусила по шоссейной дороге. Теперь разведчики хорошо видели двух солдат, восседавших на повозке. У того и у другого на груди болтались автоматы. Повозка вошла в середину засады.
— Вперед! — скомандовал Заломай. Секунда — и повозка окружена.
— Руки вверх! — по-фински приказал Морозов. Двое разведчиков схватили лошадей под уздцы. Двое других — уже на повозке, снимают с остолбеневших, солдат их автоматы, быстро ощупывают карманы, снимают с ремней финские ножи.
— Слезайте! — говорит Морозов.
Финны молча, с поднятыми руками, спрыгнули с повозки.
— Марш за мной!
Пленных и повозку повели в лес. Пройдя метров четыреста, остановились, привязали лошадей к дереву, осмотрели повозку. В ней оказалось несколько ящиков винтовочных патронов. Ящики сняли, отнесли подальше от повозки и спрятали в разных местах. На всякий случай пленным связали руки и заткнули рты кляпом. Такая предосторожность не лишняя, враг рядом, и кто знает, как поведут себя эти пленные.
До наступления темноты оставалось около часа. Разведчики с пленными двигались по лесу, держа направление к месту, где спрятаны лодки. Пришли туда, когда уже заметно стемнело. Надо дождаться полной темноты. Выставили дозорных. Разведчики уселись под деревьями. Начала сказываться усталость. Уже более суток без сна. Однако спать никому не хотелось. Сознание выполненного долга придавало бодрости.
Заломай подозвал Морозова.
— Вытащи кляп вот у этого молодца и спроси, было ли им что-нибудь известно о нашем появлении? Не поднималась ли тревога по какому-либо случаю?
Морозов перевел вопрос командира.
— Говорит, что утром в штаб прибежал полковой писарь. Он был очень напуган и заявил, что русские пытались его схватить на шоссе, но он вырвался и убежал.
В штабе над ним посмеялись,— откуда, мол, здесь взялись русские. Потом писаря вызывал командир полка полковник Хейненен, подробно расспрашивал, как было дело. Полковник тоже не поверил, однако отдал приказ— без оружия в тылы не ездить.
— Ясно. Учтем это обстоятельство. Когда совсем стемнело, разведчики вытащили лодки, выкачали из них воду. Собственно говоря, задача была выполнена и можно было бы всем возвратиться. Но Заломай принял другое решение. Он отправил шесть разведчиков с двумя пленными на одной лодке на свой берег, а с оставшимися девятью решил совершить налет на гарнизон, обнаруженный старшим сержантом Дубинским.
Он так оценил обстановку. История с самокатчиком не вызвала у врага особого беспокойства, видимо, посчитали, что писарь трусоват и что-нибудь напутал. Таким образом, можно еще рассчитывать на внезапность. Гарнизон противника в бараке превосходит разведчиков по силам в три — четыре раза, но на стороне разведчиков инициатива и внезапность — факторы немаловажные. Светать начинает около 6 часов, значит, налет надо совершить не позднее полуночи, чтобы успеть до рассвета подальше отойти от берега.
После того как лодка с пленными скрылась из глаз, старший лейтенант Заломай повел оставшихся разведчиков к бараку. К нему подошли в 9 часов вечера. Барак чернел в темноте леса. Это было длинное бревенчатое одноэтажное сооружение с шестью небольшими окнами, крыльцом и входной дверью посредине. Вероятно, в мирное время в нем жили рабочие какого-нибудь лесопункта. Группа финских солдат — человек восемь — сидела на крыльце. До разведчиков доносились их голоса, смех. Оккупанты привольно чувствовали себя в этих местах. Разведчики притаились, дальше двигаться было нельзя. Надо дождаться благоприятного момента.
Наблюдая за бараком, командир группы наметил про себя план действий. Ждать пришлось часа два. Наконец, солдаты скрылись за дверью барака. На крыльце остался только один. По-видимому, это был часовой. Он некоторое время оставался на крыльце, негромко что-то насвистывая. Потом сошел с крыльца, постоял минут пять и медленно пошел вокруг барака. Заломай шепотом отдавал приказания. Разбившись на две группы, разведчики стали обходить барак. Когда часовой проходил по правой стороне барака, двигалась одна группа разведчиков с противоположной стороны. Когда он проходил по левой стороне, двигалась другая группа. Заломай и разведчик Тихонов подползли почти к самому крыльцу. Часовой обошел барак, остановился в двух шагах от места, где они лежали, потом снова пошел вокруг барака. Разведчики еще больше сузили кольцо, Заломай и Тихонов поднялись и встали за дерево около крыльца. Часовой, мурлыча песенку, приближался. Как только он поравнялся с крыльцом, Заломай и Тихонов бросились на него из-за дерева. Сильные руки Тихонова схватили часового за горло, а Заломай скрутил ему руки назад. Финн захрипел. Заломай вытащил из кармана заранее заготовленный кляп и всунул его в рот пленного.
— Отпусти, — шепнул Заломай Тихонову, — забери его автомат.
Пленного отвели дальше от барака.
— Оставайся с ним, жди меня здесь, — и Заломай исчез в темноте. Он проверил готовность разведчиков.
Обе группы находились в нескольких шагах от барака и были готовы к действию.
Резкий протяжный звук свистка нарушил мертвую тишину леса — сигнал к бою. Еще не успел замолкнуть свисток командира, как в окна барака полетели гранаты. Послышался звон разбитого стекла и глухие взрывы. Две — три гранаты не попали в окна и разорвались снаружи, осветив на мгновение серые бревна барака и рыжеватые стволы сосен. Из барака послышались крики и стоны. Несколько солдат выскочили на крыльцо, но они тут же упали, скошенные автоматным огнем разведчиков. Из окон повалил дым и показалось пламя. Барак загорелся. Снова прозвучал свисток. Но теперь свистки были короткие и повторились несколько раз — сигнал сбора.
Не прошло и 10 минут, как прозвучал взрыв первой гранаты, а разведчики уже шли беглым шагом в обратный путь. С ними вместе шагал капрал 8-го егерского батальона Урхо Няминен. Его не приходилось подгонять. Он понимал, что если разведчики наткнутся на его соратников и вынуждены будут вступить в бой, то считаться с ним не станут. Поэтому капрал не отставал и старался идти так же бесшумно, как и разведчики.
Подошли к берегу. Вытащили лодку из кустов, спустили на воду. Разведчики налегли на весла.
Десантная группа успешно выполнила свою задачу. Разгромлен один из небольших сторожевых гарнизонов противника на берегу Сег-Озера, захвачены трое пленных. Наш отряд не потерял ни одного человека.
Цели, поставленные командованием армии в этой разведывательной операции, были достигнуты. Двое пленных принадлежали к частям 1-й пехотной дивизии противника. На допросе они дали важные показания. Предположения о перегруппировке неприятельских войск подтвердились. 8-я пехотная дивизия, оборонявшаяся перед правым флангом нашей 32-й армии, была переброшена в район реки Свирь на фронт 7-й отдельной армии. Ее место заняла 1-я пехотная дивизия, выведенная из резерва массельской группы противника. Теперь стало очевидным, что командование массельской группой более не располагало крупными резервами. Узнать об этом перед наступлением было весьма ценным для наших войск.