16.1. Политика легитимизма

Николаевская Россия продолжала играть ведущую роль в основанном Александром I Священном союзе. Но Николай I как носитель национальной политики России поставил ее интересы выше общих интересов всех монархов. Священный Союз давал осязаемые результаты лишь в качестве способа взаимного страхования от революций. Но интерес, который представляло для России ослабление Турции, оторвал Россию от Священного союза и меттерниховской пентархии, включавшей Англию, Россию, Пруссию, Австрию и Францию. Тем более что в 1820-х – начале 1830-х гг. Священный союз был основательно расшатан. Не удалась попытка Николая I втянуть в 1830 г. Австрию и Пруссию в интервенцию против Франции в связи со свержением Бурбонов. Более того, ему пришлось вслед за другими монархами признать нового французского короля Луи-Филиппа Орлеанского. Не получился в этом же году из-за противодействия Англии и Франции поход против августовской революции в Бельгии, вышедшей из состава Нидерландского королевства.

В 1833 г. Николай I предпринял попытку реанимировать Священный союз. В начале сентября он обсуждал с австрийским канцлером Меттернихом бельгийский, польский, германский и восточный вопросы. В ходе переговоров были заключены русско-австрийские конвенции о «неприкосновенности Османской империи» и о «взаимной гарантии польских владений». Также в этом году была подписана секретная Мюнхенгрецкая конвенция с Пруссией и Австрией о взаимной помощи в случае революции в одной из стран. Но вскоре Англии и Франции удалось расколоть этот союз, нарушавший равновесие в Европе.

Однако в 1840-е гг. политика легитимизма проявилась в очередной раз. Проводником ее стал «международный жандарм», министр иностранных дел канцлер Карл Васильевич Нессельроде. В 1846 г. русские, австрийские и прусские войска совместно ликвидировали Краковскую республику (включенную затем в состав Австрии), повстанческое правительство которой осуществило отмену барщины и передачу земли крестьянам и провозгласило гражданское равенство. После февральской революции 1848 г. во Франции, в ходе которой был свергнут Луи-Филипп и провозглашена республика, Николай I собирался двинуть на Рейн 300-тысячную армию, но его отговорили П.Д. Киселев и М.С. Волконский. Весной 1848 г. русские войска были введены в Молдавию, а летом вместе с турками оккупировали Валахию. Также Николай I помог Габсбургам в подавлении венгерской революции: в начале мая 1849 г. туда была направлена 150-тысячная армия И.Ф. Паскевича. Через несколько недель революция была подавлена. Россия оказала дипломатическую поддержку австрийской короне и в войне с Италией, в ходе которой были подавлены основные очаги национально-освободительного движения сопротивления во Флоренции, Риме и Венеции.

 

16.2. Восточный вопрос

Этот термин появился еще в конце XVIII в., а в 1830-е гг. был введен в европейскую дипломатическую практику. По меньшей мере три фактора обусловили обострение восточного вопроса во второй четверти XIX столетия:

1) упадок Османской империи, явно проявившийся в войне Египта против Турции в начале 1830-х гг.;

2) рост национально-освободительного движения против турецкого ига, в том числе греческое восстание 1821 г.;

3) обострение противоречий европейских держав на Ближнем Востоке, вызванное борьбой за передел мира, включая возникший спор между Россией и Францией о «палестинских святынях» в начале 1850-х гг.

Для России разрешение восточного вопроса было связано с обеспечением безопасности южных границ, с хозяйственным освоением юга страны и с интенсивным ростом внешней торговли через Черное море. Явным было и стремление империи укрепить свои позиции на Балканах путем разрешения «славянской проблемы».

В Греции готовилось восстание против турок при активном участии греческих эмигрантов в России (еще в 1814 г. в Одессе возник руководящий центр – «Филики Этерия» или Гетерия) и при поддержке начальника штаба 2-й армии в Тульчине на границе с Молдавией графа П.Д. Киселева. В феврале 1821 г. генерал А.И. Ипсиланти перешел с отрядом греков реку Прут, опубликовал воззвание к соотечественникам и обратился с просьбой о помощи восставшим к Александру I. Император не мог открыто выступить на стороне греков и был вынужден уволить Ипсиланти из армии. Более того, царь подписал на Веронском конгрессе декларацию, осудившую греческое восстание как «революционное». Турецкое правительство стремилось решить греческий вопрос путем поголовного истребления греков и под предлогом борьбы с контрабандой закрыло проливы для русских торговых кораблей. Но это не остановило разраставшееся восстание.

6 апреля 1826 г. был подписан Петербургский протокол, по которому Россия и Англия брали на себя обязательство выступить посредниками между Портой и восставшими греками. Турции было предъявлено требование об автономии Греции, а когда к протоколу в 1827 г. присоединилась Франция, то султану был предъявлен ультиматум. Так как турки отвергли его, то 20 октября 1827 г. в бухте Наварин на юге Греции совместная русско-англо-французская эскадра разгромила турецко-египетский флот. В итоге один из руководителей российского внешнеполитического ведомства И. Каподистрия был провозглашен правителем Греции.

Но в конце года султан призвал народ к священной войне против «неверных». Ситуация осложнилась тем, что в январе 1828 г. умер министр иностранных дел Великобритании Г. Каннинг. А не питавший симпатий к грекам глава английского правительства герцог Веллингтон попытался разорвать союз Франции и России. Турция в этих условиях стала задерживать российские торговые корабли, захватывать грузы и высылать из Турции русских купцов. В итоге 26 апреля 1828 г., несмотря на противодействие Австрии, Николай I выступил с манифестом об объявлении туркам войны. Англия и Франция заявили о своем нейтралитете, хотя продолжали тайно поддерживать Порту. В кампании 1828 г. ценой огромных потерь русским войскам удалось занять Молдавию и Валахию, перейти Дунай и взять Варну. Более успешной оказалась кампания 1829 г., в ходе которой русская армия, преодолев Балканы, в конце июня после длительной осады овладела Силистрией, затем Шумлой, а в июле – Бургасом и Сазополем. В Закавказье русские войска осадили Карс, Ардаган, Эрзерум и Баязет. 20 августа пала вторая турецкая столица – Андрианополь, и русская армия остановилась в 60 км от Константинополя.

Однако падение Османской империи неминуемо привело бы к обострению отношений с другими державами, и прежде всего с Англией, чей флот был готов войти в проливы. Чтобы избежать этого, 14 сентября 1829 г. чрезвычайный и полномочный посол генерал А.Ф. Орлов подписал Андрианопольский мирный договор, согласно которому Россия получила устье Дуная и Черноморское побережье от Анапы до Батума (от устья реки Кубани до пристани святого Николая), а также 33 млн руб. контрибуции. Россия получила право свободного прохода своих судов через проливы и полную свободу торговли в Турции. Расширялась автономия Сербии, Валахии и Молдавии. А Болгария и другие дунайские княжества были временно, до уплаты контрибуции, оккупированы российскими войсками. Греция также получила автономию, а затем и независимость. Статья 5 Договора предоставляла дунайским княжествам свободу богослужения, безопасность, народное независимое управление и право беспрепятственной торговли. Отдельный акт договора устанавливал вместо семилетнего пожизненный срок правления господарей, которые могли смещаться только по обоюдному русско-турецкому согласию. Турецкие подданные должны были покинуть территорию княжеств, отдав все земли и продав имущество в течение 18 месяцев. Турция обязалась освободить княжества от уплаты дани на два года и утвердить избранные органы управления при сохранении верховной власти Порты.

При этом, вопреки сложившемуся мнению, Россия не собиралась присоединять дунайские княжества, о чем свидетельствует требование Николая I главнокомандующему 2-й армии И.И. Дибичу «очистить» княжества после создания там системы управления. Позиция России была направлена на объединение Молдавии и Валахии. В 1829—1834 гг. русская администрация во главе с П.Д. Киселевым способствовала ликвидации таможенных границ и принятию фактически одинаковых для обоих княжеств Органических регламентов.

Одним из важных компонентов Восточного кризиса 1820-х гг. стала русско-персидская война. Без объявления войны 28 июля 1826 г. 60-тысячная иранская армия вторглась в Закавказье и начала движение на Тбилиси, стремясь вернуть потерянные по Гюлистанскому 1813 г. мирному договору территории. Но армия шаха была остановлена, а к концу августа русская армия под командованием А.П. Ермолова [8]Николай I вскоре сменил на посту командующего подозреваемого в связях с декабристами Ермолова И.Ф. Паскевичем.
очистила территорию Закавказья и перенесла боевые действия на территорию Ирана. В апреле 1827 г. началось активное наступление русских войск в Восточной Армении: в начале июля пала Нахичевань, в октябре – Эривань. В октябре 1827 г. русская армия взяла вторую столицу Ирана – Тавриз – и двинулась к Тегерану.

22 февраля 1828 г. русский посол А.С. Грибоедов подписал Туркманчайский мирный договор, по которому к России отошли Нахичеваньское и Эриваньское ханства. Иран уплачивал 20 млн руб. контрибуции, а русские купцы получили преимущества свободной торговли в Иране. Был решен вопрос о свободном плавании русских судов по Каспию, тогда как Ирану было запрещено держать там военный флот. Была также разрешена свобода переселения армян в Россию, чем воспользовались около 135 тыс. человек. В 1828 г. из вновь присоединенных ханств была образована Армянская область с русским административным управлением, тогда как Западная Армения продолжала находиться в составе Турции. Таким образом, первая треть XIX столетия завершилась включением в состав России после ряда русско-иранских и русско-турецких войн почти всей Грузии, Азербайджана и Восточной Армении.

Вершиной дипломатических успехов России стал турецко-египетский конфликт 1832—1833 гг. Добившийся еще в 1811 г. автономии для Египта в составе Турции, к началу 1830-х гг. Мухаммед-Али провел ряд реформ и существенно расширил границы своего правления. В 1832 г. он восстал против Порты, разбил в декабре османские войска, создав тем самым угрозу Стамбулу. Султан Махмуд II обратился за помощью к европейским государствам, но ему помогла только Россия. В феврале 1833 г. в Босфор прибыла русская военная эскадра, а вскоре в окрестностях Стамбула высадился 30-тысячный корпус А.Ф. Орлова. Англия и Франция также направили в проливы свои корабли, и дипломатам трех стран удалось добиться примирения между египетским пашой и султаном. Весной 1833 г. Египту была передана Сирия, но паша признавал свою зависимость от султана.

Перед выводом русских войск из Турции 8 июля 1833 г., Орлов подписал Ункиар-Искелесийский союзный договор с Портой на восемь лет, согласно которому помимо подтверждения нерушимости Андрианопольского договора обе стороны обязались оказывать друг другу помощь в случае нападения на них. В случае нападения на Россию Турция освобождалась от военной помощи, но обязывалась закрыть проливы для прохождения военных судов всех стран, кроме России.

Однако этим турецко-египетский конфликт не разрешился. Когда в 1939 г. султан отстранил Мухаммеда-Али от должности паши Египта, тот собрал армию и в нескольких сражениях разгромил войска султана. Султан в очередной раз обратился за помощью к европейским странам. В итоге благодаря стараниям Англии двухсторонний русско-турецкий договор был заменен системой коллективной опеки России, Англии, Пруссии и Австрии. Лондонская конвенция от 15 июля 1840 г. предусматривала коллективную помощь султану и гарантировала целостность Османской империи. Был объявлен принцип «нейтрализации» черноморских проливов, куда в мирное время не допускались иностранные военные корабли. 2-я Лондонская конференция в июле 1841 г., к которой присоединилась Франция, окончательно поставила Босфор и Дарданеллы под общеевропейский контроль и свела на нет все дипломатические достижения России в этом вопросе.

Современные исследователи до сих пор не могут вразумительно объяснить действия словно бы ослепшей российской дипломатии, отказавшейся от прежнего принципа: режим проливов – дело, относящееся исключительно к компетенции России и Турции, и согласившейся на их закрытие для военных кораблей всех стран, в том числе и собственных. Ведь эта формула, впервые появившаяся в Англо-турецком договоре 1809 г., выражала идеальную в британских глазах конструкцию – российский флот следует запереть в Черном море. В ходе переговоров российский представитель согласился на закрытие проливов только в мирное, а не военное время, что и было зафиксировано в Договоре 1840 г. Великобритания дважды (в 1853 и 1878 гг.) с санкции султана вводила свои боевые корабли в Дарданеллы и Босфор. Так что они оказались закрыты лишь для российской стороны.

В объяснение можно высказать следующие соображения. Николай I, жаждавший изоляции «короля баррикад» Луи-Филиппа, полагал, что опорой против ненавистной революции может послужить сотрудничество с Великобританией. Неучастие Франции в Акте 1840 г., по мнению императора, способствовало разжиганию англо-французских противоречий. В стратегическом отношении предполагалось достижение договоренности с Англией и Австрией о разделе Османской империи в случае ее неизбежного, как считал Николай I, распада.

Но, признав закрытие проливов, самодержавие расписалось в своем бессилии и перешло к долговременной обороне на Ближнем Востоке. Очевидно, что в ближайшей перспективе Конвенция 1840 г. привела к ослаблению русского влияния в Турции и, что было особенно важно, в ее балканских провинциях, населенных православными христианами. Более того, вкупе с соглашениями 1841 г. она послужила прелюдией конфликта 1850-х гг.

 

16.3. Кавказская война. Мюридизм и имамат шамиля

Кавказскую войну нельзя сводить только к территориальной экспансии, хотя в ее основе лежала идея политического освоения стратегически важных территорий. Если Кабарда и Осетия вошли в состав Российской империи добровольно, то народы Дагестана, Чечни и Адыгеи долго сопротивлялись российской экспансии. В начале XIX в. на Северном Кавказе проживало около 1,5 млн человек более 100 народностей и языковых групп, находившихся на разных стадиях развития. Особенно отсталыми были горные районы Чечни, Дагестана и Адыгеи. Еще в 1817—1819 гг. царское правительство построило укрепленную линию (крепости Грозная, Внезапная и др.), что позволило приступить к планомерному наступлению на горные районы Северного Кавказа. В 1824 г. по ходатайству командующего отдельным Кавказским корпусом А.П. Ермолова было принято решение перевести на Кубань хоперских казаков, которые в 1826—1827 гг. заложили шесть станиц в верховьях Кубани и на реке Куме. Одновременно на Кубань из Приднестровья шел процесс переселения Черноморского войска, которому еще Указом от 30 июня 1792 г. были пожалованы земли на правобережье Кубани.

В конце 1820-х гг. среди мусульманских народов восточной части Северного Кавказа распространяется мюридизм (от арабского слова «мурид» – желающий, стремящийся, обозначающего исламского послушника). Мюриды проповедовали равенство людей перед Богом, культ бедности, индивидуальное самоотречение. Одной из основополагающих идей являлась священная война – «газават» против неверных (русских в данном случае), а также мусульман, поддерживающих неверных или уклоняющихся от участия в газавате. На территории Горного Дагестана и Чечни формируется исламское теократическое государство – имамат. Создателем его в 1828 г выступил мулла Гази-Магомед. Возглавляемые им войска совершили нападение на Сунженскую укрепленную линию и пытались овладеть крепостью Внезапной. В 1831 г. Гази-Магомеду удалось захватить Кизляр. Одновременно он вел борьбу по подчинению не признававших его власти аварских ханов. Во время ответного похода русских войск в ауле Гимры Гази-Магомед был окружен и погиб в сражении.

Вторым имамом стал Гамзат-Бек, заверший начатый его предшественником процесс подчинения аварских ханов. Однако в 1834 г. он был убит кровниками.

Наиболее тяжелый для России период Кавказской войны был связан с борьбой против третьего имама – Шамиля. Ему удалось создать сильную армию, объединяющую под руководством имама до 20 тыс. воинов. Устанавливалось административное деление на округа, во главе каждого из которых стояли наместники – наибы. Резиденция имама размещалась в хорошо укрепленном и труднодоступном ауле Ахульго. Повсеместно обычное родовое право адата заменялось шариатской системой законов. Государственным языком имамата провозглашался арабский. Тайную поддержку восставшим мюридам оказывали турки и англичане. Крупным дипломатическим скандалом явился арест в 1836 г. в Черном море английской шхуны «Виксен», перевозившей для горцев партию оружия. Начавшееся в 1837 г. новое русское наступление на Дагестан оказалось неудачным. Во время установившегося временного перемирия императорские власти развернули широкую подготовительную в преддверии возобновления боевых действий работу – строительство крепостей (таких, как, к примеру, Новороссийская), оборонительных укреплений, вырубку лесов, прокладывание дорог. В августе 1839 г. в результате длительного штурма русские войска взяли мюридскую крепость Новое Ахульго. Во время боев погибли один из сыновей, жена и сестра имама. Спустившись со скалы на веревке, Шамиль укрылся в ущелье. С остатками приближенных ему удалось прорваться в Чечню.

На первую половину 1840-х гг. приходились наиболее значительные успехи движения Шамиля. Контролируемая им территория возросла более чем в 2 раза. Его войскам удалось прорваться к Черноморской береговой линии. Был нанесен ряд поражений отдельным отрядам Кавказского корпуса. Новая активизация движения Шамиля пришлась на время Крымской войны. Летом 1854 г. мюриды вторглись в Кахетию, не были разбиты совместными силами русской армии и грузинского ополчения. Поражение турок на Кавказском фронте и окончание Крымской кампании лишили Шамиля перспективы помощи извне. Решающие победы русских войск были одержаны после назначения в 1856 г. новым наместником Кавказа князя А.И. Барятинского. 1 апреля 1859 г. русские войска взяли аул Ведено, родовое селение Шамиля, являвшееся после падения Ахульго основным центром имамата. Попавший в окружение в ауле Гуниб имам сдался в плен на милость российского императора. День пленения Шамиля 25 августа был установлен Александром II «к постоянному празднованию во всем Кавказском крае». Впрочем, боевые действия продолжались до 1864 г., когда русские войска взяли последний очаг сопротивления черкесского племени убыхов – урочище Кбааду. Завершилась самая длительная война в истории России, продолжавшая 47 лет.

Колонизация сопровождалась разгромом горских аулов, угоном скота и истреблением населения, т.е. почти не отличалась от действий армии. В 1862 г. началось воплощение предложенного еще в 1857 г. начальником Главного штаба Кавказской армии Д.А. Милютиным плана выселения горцев за пределы России. Общая численность западных адыгов, переселившихся в Турцию в 1858—1863 гг., достигла 400 тыс. человек, а в 1864 г. было депортировано еще 343 тыс. К началу 1865 г. в Кубанской области из 1 млн адыгов осталось всего 107 тыс., выселенных на равнины, на которых проживали 220 тыс. вооруженных казаков.

 

16.4. Политика российской империи в средней Азии. Присоединение Казахстана к России

Еще в 1730—1740-е гг. в состав России добровольно вошли казахские Младший и Средний жузы, тогда как Старший жуз до середины XIX в. находился в зависимости то от Хивинского, то от Кокандского ханств. В 1801 г. 3 тыс. семей из Младшего жуза во главе с ханом Букеем получили разрешение царского правительства поселиться на территории между Уралом и Волгой. Букеевская орда просуществовала до 1876 г., когда была включена в состав Астраханской губернии. В Среднем жузе после смерти хана Валия в 1819 г. ханская власть была упразднена, и в 1822 г. территория Жуза была разделена на восемь округов. В 1824 г. ханская власть была ликвидирована и в Младшем жузе, разделенном на три округа. В 1846—1854 гг. в состав России вошел и Старший жуз. В целом присоединение Казахстана создало плацдарм для наступления России на Среднюю Азию.

Первые экспедиции в Среднюю Азию. На территории Средней Азии в первой половине XIX в. существовало три феодальных государственных образования – Кокандское (долина Ферганы и территория по течению Сырдарьи с городами Ташкент, Чимкент, Туркестан) и Хивинское (среднее и нижнее течение Амударьи) ханства, а также Бухарский эмират, расположенный в верхнем течении Амударьи с городами Бухара и Самарканд – крупными центрами работорговли. Среднеазиатские владения рассматривались русским правительством как потенциальные источники сырья и рынок сбыта промышленных изделий. В 1819, 1821 и в 1839 гг. были предприняты первые экспедиции в Хиву, которые встретили неприкрытую вражду хана. Российские посольства 1830—1840-х гг. в среднеазиатские государства не приносили заметных успехов. Хотя до завершения Кавказской войны Россия не имела возможности начать экспансию в этом регионе, однако в ноябре 1939 г. была предпринята военная экспедиция под командованием незаконного сына Кирилла Разумовского Василия Алексеевича Перовского (5 тыс. солдат и казаков с 12 орудиями) в Хиву. Но она оказалась неудачной: проделав 670 верст и потеряв за 2,5 месяца более половины людей, Перовский дал приказ повернуть обратно. Тем не менее хивинский хан, напуганный возможностью новой экспедиции, отпустил русских пленных и согласился на переговоры о заключении торгового соглашения с Россией.

 

16.5. Предпосылки крымской войны

Цели государств в Крымской кампании. Для иллюстрации истинных целей и отношения Запада к России особо показательным может стать исторический опыт Крымской войны (1853—1856), что определяет особо акцентированное ее рассмотрение. Крымская война носила общеевропейский характер, и даже возникло предложение трактовать ее в качестве «предмировой». Крымская война показательна тем, что в иных конфликтах, как правило, не так очевидно обнаруживалось европейское единство. В этом же случае шла война цивилизаций в виде соперничества России с остальной Европой. Непосредственно в Крымской кампании принимали участие лишь 10—15% русской армии. Задействовать более значительные силы в боевых действиях Россия не могла, так как ей было необходимо держать войска по всему периметру Империи. Опасность удара исходила от любой страны, даже от занимавшей толерантную позицию Пруссии.

К началу 50-х гг. XIX в. Российская империя достигла апогея своего могущества, вызывая страх и зависть противников. Противоречия Англии и Франции друг с другом отступали на задний план перед объединяющей их враждой к России.

Цель внешнеполитических устремлений России связывалась прежде всего с черноморскими проливами – Босфором и Дарданеллами. О подлинных планах Николая I в восточном вопросе свидетельствуют следующие его рассуждения: «Все христианские области Турции по необходимости станут независимыми, вновь станут тем, чем были, княжествами, христианскими государствами, и, как таковые, вернутся в семью христианских стран в Европе. Гарантию свободного отправления религии, их организации, их отношений между собой и с соседями, – все это следует урегулировать на чрезвычайном конгрессе, предположительно в Берлине». Как видно, ни о каких территориальных приращениях России речи не шло. Но британские государственные деятели преподносили конфиденциальные речи императора совершенно иначе, в качестве плана уничтожения независимости Турции, низведения ее до уровня вассала.

Англия усматривала в развитии Черноморского флота вызов своей морской гегемонии. Занятие русскими войсками Дунайских княжеств означало для Британии уничтожение альтернативного рынка зерна, после чего Петербург мог диктовать на него цены. Экономическое значение Турции для Англии определялось также ростом ее роли как рынка сбыта английской обрабатывающей промышленности. Вследствие крайне низких таможенных ставок она ежегодно закупала больше английской промышленной продукции, чем протекционистски ориентированная Россия. Разгром Турции грозил для Англии потерей единственного не зависящего от России транзитного пути торговли с Персией, а следовательно, и с Индией.

Цель, преследуемая Наполеоном III, заключалась в отвлечении французов от революции за счет победоносной войны. Успех ее гарантировался выступлением в союзе с Англией, которого можно было достичь только в антирусской коалиции по восточному вопросу. Толерантность революционного подполья обеспечивалась только в случае борьбы с властителем еще более одиозным в ее глазах, чем сам Наполеон III, а таковым воспринимался лишь русский царь. Реваншистские настроения французского общества, жаждавшего отмщения России за ее торжество над Францией в кампании 1812—1814 гг., также явились важным фактором эскалации международной напряженности. Сказывалось и личное оскорбление Наполеона III, которому Николай I отказывал в признании родового равенства с другими европейскими монархами. Как Англия, так и Франция стремились к ликвидации системы Священного союза, отводящей им вторичную роль в европейской политике.

Основанием для очередного обострения восточного вопроса явились противоречия православных и католиков в борьбе за святые места. Застрельщиком конфликта выступила французская пресса. Франция, а под ее давлением и Турция преднамеренно вели развитие конфликта к войне. Султан был раздражен участием России в судьбе его православных подданных и напуган опасностью прогневить Францию. Неразрешимые противоречия обнаружились по трем пунктам:

1) конфессиональная принадлежность привратника Вифлеемской церкви;

2) почасовое (за что выступала российская сторона) или посуточное (что отстаивали католики) владение в богослужебных целях территорий храма;

3) руководство реконструкцией купола святыни Гроба Господня.

Степень готовности России к войне. Русская армия имела в преддверии войны ряд существенных недостатков, стоивших ей поражения. В то время как союзники имели уже на вооружении нарезные ружья, русская армия ими еще не обладала. Фактически вся пехота союзных войск использовала ружья с ударным механизмом, а некоторые российские части все еще пользовались устаревшими кремневыми. Даже у турецкой армии на вооружении были ружья новой формации. Обучение пехоты ограничивалось лишь отработкой чистоты и изящества ружейных приемов, ведения стрельбы залпами. Специфическая посадка русских кавалеристов отличалась эффектностью, но неудобством для боя. Для русской артиллерии была характерна мобильность, но не меткость выстрелов. Производимые в мирное время маневры не имели практической направленности подготовки к боевым действиям. Продовольственное обеспечение нижних чинов являлось весьма скудным, целиком зависело от достатка местных жителей, у которых производился постой. Русские войска постоянно испытывали недостаток пороха.

Не только русским военным, но и западным экспертам было известно, что в русской гвардии при стрельбе с двухсот шагов лишь десятая часть пуль летит в цель. Информация о стрелковом потенциале русской армии и побудило, с точки зрения Н.К. Имеретинского, Наполеона III безбоязненно пойти на развязывание конфликта. Даже Н.С. Лесков, судя по его «Левше», видел в превосходстве английских ружей один из главных факторов поражения русских в Крымской кампании. В предисловии к первой публикации «Левши» он, аннотируя рассказ, писал: «Здесь же выясняется некоторая секретная причина военных неудач в Крыму». Ссылка на превосходство союзнических армий по качеству ружей, как главный фактор русского поражения, пошла от реляций главнокомандующего А.С. Меншикова, пытавшегося оправдать указанием объективных факторов субъективные просчеты. В действительности уже в ходе войны старые русские мушкеты были в основной массе переделаны в штуцера. «Современные» британские ружья регулярно отказывали своим владельцам при дождливой и морозной погоде. А поскольку подобные климатические условия были довольно часты, то технические преимущества английского вооружения сводились на нет. При таких ситуациях решающим фактором становилось умение ведения штыкового боя, в чем николаевский солдат находился на недосягаемой высоте. В сражении при Инкермане, единственном, которое русская армия проиграла, имея численный перевес, дальнобойность союзнических ружей нивелировалась туманом. Ружье Минье внесло свою лепту в победу союзников, но не являлось главной ее причиной.

Степень муштры в русской армии иллюстрирует курьез, произошедший в балаклавском сражении. Один из одесских уланов преследовал бежавшего англичанина с пикой, поднятой вертикально. На вопрос о причинах столь несообразных действий кавалерист отвечал: «А я, Ваше благородие, вторая шеренга!» (Согласно предписанному маневру, при атаке эскадрона, когда первая шеренга брала пики к бою, вторая поднимала их вверх, дабы не поранить первую.) А состояние с боеприпасами характеризует указание на нетривиальную статью дохода севастопольских матросов периода осады – сбор неприятельских пуль. Некоторые, собрав до 18—20 пудов свинца, получали неплохое вознаграждение.

Весьма низкого качества было обмундирование русского солдата. Надетый для поддержания тепла под шинель мундир вовсе не грел, но отнимал у солдата всякую свободу движения, не позволяя ни фехтовать, ни вести быструю стрельбу. Воротники шинели не закрывали ушей и лица солдата, но зато ее длинные полы мешали передвигаться, не говоря о беге. Недоброкачественное сукно не защищало от холода и сырости. Каска не оберегала ни от сабельного удара, ни тем более от пули. В знойное время каска обжигала голову солдата, а в дождь служила проводником ручьям воды ему за шиворот. От смены дождливой и солнечной погоды каски, ссыхаясь, сжимались, сдавливая, как тисками, голову солдата. Вследствие хищений солдат из полагающейся ему нормы пять фунтов соломы в месяц лагерной жизни не получал ничего и, как правило, спал на голой земле. Порочной оказалась на поверку методика учений кавалеристов, согласно которой конница, подскакивая к фронту пехоты, круто поворачивалась или останавливалась перед ним. Привыкшие выполнять сей маневр лошади не изменяли выработанной привычке в бою, срывая тем самым атаку. Интендантство и комиссариат были тотально заражены страстью стяжательства. Тина этого ведомства засасывала любого свежего человека, с ней соприкасающегося.

Весьма затруднительно установить точные цифры армий стран – участников конфликта. Русские официальные данные сообщали о 1 млн или даже о 1 млн 200 тыс. человек, стоящих под ружьем в Российской империи. Более соответствующими действительности исследователи считают цифры, называемые западными аналитиками, – 625 тыс. человек, и русскими неофициальными источниками – 702 тыс. (правда, в них лишь оценивались силы, находящиеся в европейской части России). Еще менее достоверными являются данные, приводимые по численности своей армии турецким правительством (диваном), – 540 тыс. человек. Более надежными, но все же не абсолютно точными, были сведения о контингенте европейских армий: Франция – 570 тыс. человек, Англия – 162 тыс. человек (в том числе 29 тыс. человек, состоящих на жалованьи Ост-Индской компании), Австрия – 350 тыс., Пруссия – 200 тыс., прочих государств Германского союза – 100 тыс. человек.

Приводимые данные опровергают довод о колоссальном численном перевесе союзнических войск над русской армией. Другое дело, что военная система России не обладала мобильным мобилизационным потенциалом. На случай наихудшего сценария развития событий у русских царей имелось старое средство – обращение с призывом о создании народного ополчения. Тем не менее в армию за период Крымской войны было призвано 1 млн 45 тыс. рекрутов и ратников. В то же время существенные проблемы с мобилизацией испытывали Англия и Франция. Англичане были вынуждены пойти на рискованные меры, ослабив гарнизоны Мальты и Гибралтара.

По единодушной оценке, лучшую степень готовности к Крымской войне из прочих военных подразделений Российской империи обнаруживал Черноморский флот. Строгие и разумные порядки, заведенные в нем М.П. Лазаревым, позволили сформировать высокопрофессиональный кадровый состав.

Как правило, советские авторы акцентировали внимание на проявивших себя в Крымскую кампанию пороках российской военно-феодальной системы. Но при сравнении с союзническими армиями обнаруживалось, что аналогичные проблемы имелись и в войсках передовых европейских государств. Например, отмечалось, что российское командование к началу военных действий в Крыму не имело даже пригодной карты южного побережья полуострова. Но и у союзников отсутствовала картография Крыма, хотя они, а не русские избрали театр боевых действий.

Союзнические армии во время войны столкнулись с массовым дезертирством. Из призванных в британские войска дезертировали 25%, а у французов – 10% солдат. У английского солдата был несравненно более калорийный пищевой рацион, чем у русского. Но, как и последний, он подвергался довольно сильной муштре. Повальный характер в британской армии имело пьянство. По оценке одного из английских историков: «Привычка солдат к пьянству воспринималась общественностью как профессиональная болезнь». Процветал средневековой обычай покупки офицерских должностей. Стоимость места в элитных частях равнялась целому состоянию. Такого рода офицеры могли неделями не появляться в подведомственных частях.

Клише советской историографии стало указание на то, что русскому парусному флоту противостояли пароходы союзников. Данные по диспозиции Балтийского и Черноморского флотов в годы Крымской войны свидетельствуют, что паровые суда также находились на вооружении крепостнической России. На Черном море имелось четыре паровых фрегата и 10 пароходов, на Балтийском море – 27 пароходов. У союзников паровых судов было больше, но они также не превосходили численность парусников, оставаясь тактически подчиненными им в боевых операциях.

Русская армия была закалена в непрекращающихся войнах. Храбрый кавалерийский генерал Я.П. Кульнев в свое время так сформулировал военную парадигму мышления русского дворянства: «Матушка Россия тем хороша, что все-таки в каком-нибудь углу ее да дерутся».

Отнюдь не во всех аспектах вооружения и подготовки русская армия уступала противникам. В частности, апробированные в Крымскую компанию русские гальванические мины академика Б.С. Якоби были более совершенными, чем западноевропейские образцы. Мины иностранного поставщика русской армии Нобеля принципиально уступали в поражающем действии русским образцам. В 1855 г. на вооружение севастопольского гарнизона поступила первая партия револьверов системы кольт производства Тульского завода. Но ее хватило лишь для оснащения незначительной части офицерского состава. В самом предверии войны Великий князь Константин Николаевич развернул программу реорганизации парусного флота в паровой. России не хватило всего нескольких лет для перевооружения. Таким образом, крепостная система не являлась непреодолимым препятствием к модернизации военно-морского флота. В отдельных областях военного дела крепостная Россия была вполне конкурентоспособна в сравнении с капиталистическими государствами Запада.

 

16.6. Дипломатические аспекты истории крымской войны

Общепризнанным мнением историков является признание просчетов российской дипломатии в определении позиций европейских государств в будущем конфликте. Предвидеть удалось лишь политический курс бонапартистской Франции, тогда как в отношении Англии и Австрии были допущены ошибки. Преувеличивалась степень традиционной вражды Англии и Франции и считалось, что некоторые симпатии англичан к конституционной монархии Людовика Филиппа на империю Наполеона III не распространялись. Предполагалось, что благодарственные чувства Австрии к России за подавление в 1848 г. венгерской революции гарантируют по меньшей мере ее нейтралитет.

Пруссия же в силу своего географического положения отстранена от участия в восточном вопросе.

Роковую для России роль в выстраивании сценария конфликта сыграла Австрия. Цель австрийской дипломатии обнаружилась в намерении столкнуть Россию с ее оппонентами, ослабить обе стороны в войне и воспользоваться ее результатами в своих интересах при любом возможном исходе. Образцом двуличия Австрии явился ее Договор с Турцией от 28 июня 1854 г., по которому Порта уступала австрийцам исключительный протекторат над Придунайскими княжествами. Этот шаг венский кабинет разъяснял как проявление покровительства Турции, для Франции и Англии он служил к развязыванию рук для боевых действий в Крыму, для России был аргументом в защиту христианского населения края. Перспектива войны с Австрией была актуальна в течение всей Крымской кампании, заставляя держать на границе с ней значительные силы.

Дореволюционные историки оправдывали внешнеполитические ошибки Николая I рыцарским стилем ведения международных дел. «Меня, – говорил император фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу, – всякий обмануть может раз, но зато после обмана я уже никогда не возвращаю утерянного доверия».

Уже в ходе войны предпринимались попытки расширения антироссийской коалиции. Не только Сардинское королевство, которому за участие в войне было обещано покровительство Франции в отношениях с Австрией, но и другие европейские государства предполагалось вовлечь в войну. Ослепленная кажущимся могуществом Наполеона III Испания обещала предоставить в распоряжение союзников вспомогательный корпус. Напротив, в Дании были категорически отвергнуты французские предложения. Для наказания непокорных раздосадованный Наполеон даже намеревался передать Пруссии Голштинию. Но в свою очередь Берлин отклонил эту сделку. Питавший надежды на возвращение Финляндии, шведский король Оскар I объявил о готовности выставить против России 60-тысячную армию. Уже разрабатывались конкретные операции по совместным боевым действиям в Балтийском море.

Вместе с тем обнаруживались и существенные противоречия в позициях морских держав и Срединной Европы. Двуликая политика Австрии была обусловлена ее двойственной природой – как государства Германского союза и государства с большой долей славянского населения, имеющего геополитические интересы на Балканах. Первая субстанция подталкивала ее к войне против России, вторая – вела к союзу с ней.

Война по любому из возможных сценариев не отвечала австрийским интересам, а потому Вена вела дипломатическую борьбу за сохранение мира. Когда стало очевидным, что мир сохранить все-таки не удастся, Австрия предпочла примкнуть к антирусской коалиции. Угроза Наполеона III лишить ее владений в Италии сыграла при этом решающую роль. Но и связанная обязательствами с западноевропейскими государствами Австрия саботировала открытие боевых действий.

Прусский король Фридрих-Вильгельм IV оставался пусть скрытым, умеренным и нерешительным, но все-таки союзником России. На дипломатическом уровне он исподволь содействовал российской политике. Несмотря на давление Англии, Пруссия не стала совместно с Австрией выражать протест по поводу ввода русских войск в Дунайские княжества. Она сдерживала антирусский вектор политического курса Вены. Отказался король и от предлагаемой Наполеоном III сделки, по которой к Пруссии в обмен за вступление в коалицию отходила бы изымаемая у Дании Голштиния (в чем в свое время воспрепятствовал прусскому монарху Николай I). Вместе с тем, опасаясь раздражения Лондона и Парижа, Фридрих-Вильгельм IV, заверяя на словах о военном нейтралитете, отказывался подписывать какой-либо документ на этот счет. Более всего прусский король боялся, что его территория станет театром войны русской и французской армий. Пруссия, по выражению А.Г. Жомини, «шла на буксире событий».

Активным сторонником вступления в войну против России являлся наследник престола, будущий кайзер Вильгельм I. Берлин, как и Вена, вел торг – какая из сторон предложит больше. Но так как посулы оказались не столь значительными, берлинские политики предпочли сохранение нейтралитета.

Угрозами прусскому статусу в Германии было как сближение западных немецких земель с Францией, так и возвышение влияния Габсбургов над Гогенцоллернами. Ганновер и Гессен склонялись к вступлению в антирусскую коалицию вместе с Австрией; Вюртемберг и Саксония придерживались прусского курса поддержания нейтралитета, Бавария лавировала между двумя полюсами.

Провокационная роль Лондона, Вены и Берлина обнаруживается в вопросе о титуле в адресах к Наполеону III. Инициировавшие договоренность об отказе в именовании того «братом» западноевропейские дипломаты пошли затем на попятную, представив Николая I единственным противником такого обращения. Хотя сам русский царь никаких враждебных чувств к Наполеону III не испытывал.

Главным свидетельством агрессивных намерений Николая I в отношении Османской империи выставлялась его беседа с лордом Г. Сеймуром о «больном человеке Турции». В действительности западные историки и политики исказили ее содержание. Николай I, говоря о болезненном состоянии Турции, вел речь не о ее разделе, а о совместной русско-английской защите от возможных аннексий со стороны Франции.

В начале 1853 г. правительство Порты передало ключи от Вифлеемского храма, хранившиеся у православных, представителям католической общины. Этот «спор о ключах» был вызван желанием Наполеона III, провозглашенного в конце 1852 г. «императором Франции», добиться эффектной дипломатической победы, которая могла бы укрепить в глазах Европы его авторитет «защитника всех католиков». Это вызвало возмущение и протесты православного населения и духовенства. Свои жалобы они адресовали русскому императору как покровителю и защитнику православия. Чтобы восстановить права православной церкви и православного насления Оттоманской империи, Николай I направил в Стамбул своего чрезвычайного посла князя А.С. Меншикова для заключения соответствующего договора с султаном. Российские требования не выходили за пределы восстановления статус-кво. Однако турецкое правительство находилось под влиянием английского посла Ч. Редклиффа, стремившегося превратить двусторонние русско-турецкие отношения в международные. Подлинную угрозу суверенитету Турции представляли не русские претензии о соблюдении прав православных, а англо-французские проекты взять земли Османской империи под коллективный протекторат. Но даже на свои умеренные запросы русская сторона получила отказ. А.С. Меншиков привез в Константинополь пакет мирных инициатив. Его предложения Порте, вопреки утверждениям западной печати, не имели ультимативного характера и не включали заведомо неприемлемых условий. Напротив, вносился проект оборонительного союза, а также ряд договорных обязательств, предусматривавших активное русско-турецкое экономическое и культурное сотрудничество. Но тайная дипломатическая игра английской и французской миссии сорвала подписание этих судьбоносных документов.

В мае 1853 г. Николай I отдал приказ русским войскам вступить в Задунайские княжества, объявив их «залогом» восстановления его нарушенных прав.Турция потребовала вывода российских войск и обратилась за военной помощью к западным державам. В октябре 1853 г. английская и французская эскадры пришли в Мраморное море и Турция объявила России войну.

 

16.7. Боевые действия в крымской войне

Стратегия ведения войны. В преддверии войны Николай I указывал, что залогом успеха может явиться нанесение стремительного удара Турции. Результатов предполагалось добиться еще до вмешательства вероятных союзников Порты. Но вопреки требованиям императора в течение всей войны действия престарелых командующих – М.Д. Горчакова, И.Ф. Паскевича, А.С. Меншикова – отличались крайней нерешительностью и медлительностью.

Первоначально император предполагал взятие русским флотом Константинополя посредством двух ударов: непосредственной атаки с моря турецкой столицы и высадки десанта в Бургас. Но вследствие возражений А.С. Меншикова, на которого и возлагалась эта задача, указавшего на недостаточность морских сил для подобного предприятия, план был отклонен. Тогда император стал склоняться к проекту сухопутного наступления на Варну через территорию Дунайских княжеств с одновременным морским десантом на укрепления залива Бургас.

Обсуждались два варианта стратегического плана. По одному из них предполагалось акцентировать силы и форсировать Дунай в среднем течении реки – у Видина, по другому в нижнем – у Силистрии. Сторонником первого варианта выступал И.Ф. Паскевич, второго – М.Д. Горчаков, который на правах главнокомандующего безуспешно пытался претворить его в жизнь. Видинский вариант являлся более перспективным, так как предполагал соединение русской армии с сербами и соответственно антитурецкое восстание южных славян.

Непререкаемый военный авторитет И.Ф. Паскевича в глазах императора привел к главному стратегическому просчету. Фельдмаршал полагал, что неизбежна война с Австрией, армия которой может нанести России наибольший вред. Высадку союзников в Крыму Паскевич считал невозможной в силу сложности десантирования значительных сил в хорошо укрепленный и охраняемый регион. В Закавказье союзники не смогли бы развернуть свою армию в горной местности при отсутствии налаженной системы дорог. Поэтому даже в период наиболее ожесточенных боев за Севастополь большая и лучшая часть российской армии базировалась в Царстве Польском и юго-западных регионах страны, готовясь к отражению мнимой австрийской агрессии. Неверным оказалось и мнение И.Ф. Паскевича, что турецкая Анатолийская армия не в состоянии предпринять активных боевых действий в Закавказье.

Изначальный замысел Наполеона III заключался в нанесении удара по всему периметру границ Российской империи. Новый французский император учел главную стратегическую ошибку своего дяди, предпринявшего наступление в 1812 г. лишь по одному направлению. Но отражение агрессии на Дальнем Востоке, Балтийском и Белом морях сорвало планы нового Бонапарта.

Замысел высадки десанта в Крыму также принадлежал Наполеону III. На военном совете союзных войск против этого предложения выступили англичане, включая их главнокомандующего Ф.Д. Раглана. Они оценивали план крымского десанта как «авантюрный». Только ссылка французского маршала А.Ж. Сент-Арно на непременное желание Наполеона реализовать крымский сценарий заставила англичан принять французский план.

Реванш над Россией за 1812 г. мог состояться только при повторении маршрута Наполеона I. Для этого основной театр боевых действий предполагалось перенести на территорию Царства Польского. Наполеон III сам намеревался встать во главе союзной армии. Но для реализации этого сценария требовалось вступление в войну Австрии или Пруссии, территория которых была необходима в качестве плацдарма. Но Великобритания не без оснований блокировала всяческие попытки повторения сценария 1812 г. С другой стороны, в стратегических замыслах англичан важнейшая роль отводилась боевым операциям в Балтийском море.

Английский проект был акцентирован на открытии основного театра боевых действий на Кавказе. Только отсутствие достоверных сведений о силах Шамиля заставило союзников отказаться от этого плана и сосредоточить внимание на Крымском полуострове.

Помимо англо-французского существовал и австрийский стратегический план ведения войны. Согласно ему союзники должны были соединиться с австрийской армией на придунайской территории, открыв основной фронт. Принятие союзниками иного стратегического плана затормозило вступление Австрии в войну.

До конца своих дней Николая I требовал наступления и ожидал близких побед. Судя по его высказываниям, он ни при каких условиях не принял бы мир в качестве проигравшей стороны. В намерения Николая I входило обратиться к народу с воззванием и провозгласить отечественную войну. Он умер в феврале 1855 г. в самый разгар Севастопольской кампании. Пришедший ему на смену Александр II видел необходимость коренных реформ в стране и склонялся к заключению мира.

Дунайский поход русской армии. На Дунайском театре боевых действий турки имели численное превосходство, выставив 145 тыс. человек регулярных войск (не считая башибузуков) против 81 541 русского. Кроме того, и вооружение армии Омер-паши было в целом лучше, чем у войск М.Д. Горчакова.

Медлительность в действиях русской армии объяснялась ранними сроками, выбранными для начала операции. При отсутствии подножного корма сено транспортировалось по Дунаю. Поэтому русская армия не могла отдаляться от русла реки, оказавшись заложником неправильно выбранного для ведения боевых действий времени года. И.Ф. Паскевич и К.В. Нессельроде нашли в себе мужество обратиться к царю с призывом приостановить Дунайский поход в силу его бесперспективности. Но император не внял предостережениям.

Молдавско-валахское население каких-то существенных корректив в действия русских войск в Дунайских княжествах, по-видимому, не внесло. Молдавская армия была малочисленной. Она состояла всего из двух батальонов пехоты (около 1800 человек), эскадрона кавалерии (около 200 человек), батареи артиллерии из шести трехфунтовых орудий (около 200 человек) и одной брандвахты на трех канонирских лодках (около 70 человек). Русская сторона не воспользовалась шансом поднять антитурецкое восстание своих православных сторонников на Балканах.

Выбор пункта переправы Дуная определялся не столько военными соображениями, сколько политической игрой. Ставка делалась на антитурецкое славянское восстание. Оставалось выбрать, какой – сербский или болгарский – очаг мятежа будет предпочтительнее. Сербы были более склонны к восстанию, но поддержать их означало вступить в конфликт с Австрией. Болгария же располагалась относительно далеко от австрийских владений, и болгарских подданных в отличие от сербов империя Габсбургов не имела. Поэтому был избран более затруднительный с военной точки зрения план наступления через Болгарию.

Дунайский театр боевых действий был связан не столько с крупными сражениями, сколько с маневрами. Тем не менее определенные столкновения турецкой и русской армий все-таки состоялись до отступления последней. Одним из наиболее крупных и хронологически первых являлся бой под Ольтеницею, во время которого русская бригада предприняла попытку овладеть турецкими позициями 8-тысячного турецкого корпуса, подкрепленного 16-тысячным резервом, но были отбиты (при этом 970 человек выбыли из строя). Европейская пресса возвестила, что Омер-паша одержал блестящую победу, обратив русских в бегство. По оценке военного историка М.И. Богдановича: «Турки не могли похвалиться победою; мы отступили, а не были отбиты». Согласно его мнению, русские войска непременно бы овладели укреплениями, не получи приказания отступить.

В качестве ошибок командования в Ольтеницкой битве военные аналитики указывали: на предоставление неприятелю двух суток для укрепления позиций; атаку с единственной стороны, поражаемой огнем вражеских батарей; отсутствие огневой поддержки собственной артиллерии. Приказ об отступлении поразил не только русские войска, но даже турок. Последние не сделали по отступавшим ни одного выстрела, будучи уверенными, что русские затевают какую-то хитрость.

Первой победой оказался выигранный русскими бой у Четати. Многократно превосходящие силы турок длительное время атаковали брошенный на произвол судьбы Тобольский полк А.К. Баумгартена. От полного уничтожения тобольцев ценой колоссальных собственных потерь спас Одесский полк К.А. Бельгарда. Все писавшие о бое в один голос обвиняли, вплоть до разоблачений в измене, командующего передовым соединением генерала И.Р. Анрепа. Причиной опоздания являлись устроенные генералом торжества по случаю Рождества Христова. Впрочем, гнев на «немецкую измену» был неосновательным, учитывая, что и Тобольский полк возглавлял немец А.К. Баумгартен, а жертвовавший собой ради спасения товарищей Одесский полк – немец Н.А. Бельгард. Еще одной «украденной победой» (на этот раз генералом Веселитским) оказался неудачный штурм 16 мая 1854 г. силистрийского форта Араб-Тобия.

В западной историографии, как правило, в героическом свете преподносилась оборона турками Силистрии. Английскими и французскими исследователями выдвигалось два основных фактора снятия русскими войсками осады Силистрии: сосредоточение турецких войск у Шумлы и союзнических в Варне. Российские же историки указывали, что ни англо-французская, ни тем более турецкая угроза не могли повлечь отступления. Главная опасность исходила от австрийской армии. Именно австрийский демарш привел к снятию осады с Силистрии. За отсутствием подвижных средств не обладавшая мобильностью союзническая армия в Варне не могла предпринять активных боевых действий. О том, что она к моменту снятия осады с Силистрии не представляла угрозы русским войскам, свидетельствует Добруджская экспедиция, когда из 14 тыс. принявших в ней участие солдат союзников до половины выбыло из строя без каких бы то ни было боев.

Действия Черноморского флота. Символом русского флотоводческого искусства традиционно оцениваеся Синопское сражение в ноябре 1853 г., в ходе которого русская черноморская эскадра уничтожила турецкий флот. Оно обессмертило имя адмирала П.С. Нахимова. Синопская баталия преподносилась как иллюстрация военного превосходства России над Турцией. В историю военного искусства Синопское сражение вошло как последняя крупная баталия парусного флота, ознаменовав наступление нового этапа технического оснащения военно-морских сил.

В исторической литературе сложилось мнение, что решающим фактором успеха П.С. Нахимова являлась внезапность. Хронологически Синопское сражение произошло после захвата турками форта Святого Николая, являвшегося пограничной точкой между Россией и Османской империей на восточном берегу Черного моря, и объявления войны, и потому открытие боевых действий со стороны России не могло стать для них неожиданностью. Русские суда довольно долго курсировали около Синопского порта, и командующий турецким флотом Осман-паша сообщил союзникам о вероятной атаке русских. Таким образом, турецкий адмирал предвидел собственный разгром, но не мог изменить хода событий. Русская эскадра, вооруженная 716 орудиями, превосходила огневой мощью турецкую, обладавшую лишь 476 пушками. У турок, кроме того, имелась береговая батарея, которая в силу своей неподвижности потенциально превосходила точностью выстрелов корабельную артиллерию. Фатальной причиной неудач в сущности неплохого турецкого флота явилось отсутствие в нем дееспособных адмиралов. В битве при Синопе Осман-паша так расположил свои корабли, что они мешали ведению огня с береговых батарей. Таким образом, сам же турецкий адмирал сводил на нет преимущества имевшейся в его распоряжении береговой артиллерии.

Обстоятельством, предопределившим поражение турок, явились неэффективные действия второй турецко-египетской эскадры в Черном море. Ей вменялось в задачу предпринять отвлекающий маневр, предотвращавший нападение русского флота на попавшие в бурю, а потому и укрывшиеся в Синопской бухте суда Осман-паши. Однако эта эскадра не «нашла» корабли П.С. Нахимова. Более того, высшему турецкому и союзническому командованию докладывалось, что А.С. Меншиков, по-видимому, не отважился вывести флот в море.

Моральным фактором синопского поражения Осман-паши стала паника, охватившая турок с самого начала сражения. Фактически все офицеры бежали на берег при первых же выстрелах. После сожжения ряда судов для спасения утопавших турецких матросов шлюпки так и не были отправлены. В результате лишь 120—150 человек из них удалось спастись. В особую заслугу П.С. Нахимову можно поставить проявленную им выдержку. К абсолютному успеху Синопского сражения привела длительная крейсировка русского флота, точный выбор момента нападения.

Одной из ошибок союзнического командования являлось то, что им своевременно не было предпринято нападение на Керчь. Между тем осуществляемое через Керченский порт каботажное торговое плавание обеспечивало провиантом русские войска, базирующиеся в Крыму и северной части Кавказского побережья. Вместо этого была безрезультатно атакована Одесса. Экспедиция англо-французской эскадры ограничилась бомбардировкой порта, разрушительные последствия которой были незначительны. При ответном артиллерийском огне одесской батареи повреждения получили два французских и один английский (один из лучших паровых судов британского флота «Тигр») фрегаты. Первый в истории морских баталий бой паровых судов завершился пленением пароходо-фрегатом «Владимир» турецко-египетского парохода «Перваз-Бахри» 5 ноября 1853 г.

Если Синопская битва явилась символом славы русского флота, то затопление судов на севастопольском рейде – одной из наиболее мрачных страниц его истории. Неоспоримое превосходство над Османской империей сочеталось с таким же отставанием от ведущих европейских стран.

К началу Крымской войны русский флот оставался преимущественно парусным. Но, с другой стороны, утверждение, что крепостная николаевская Россия не способна была провести его модернизацию, также не соответствует фактам. Первые образцы паровых судов, как боевых, так и транспортных, к этому времени уже поступили на вооружение Черноморского флота. Причина затопления русских судов заключалась не в качественных преимуществах парового флота союзников, а в количественном превосходстве как по линейным кораблям, так и по пароходам. Стереотип об отсутствии у крепостнической России паровых судов не соответствует действительности. К моменту десантировки союзников в Крым только в Севастопольской бухте находилось восемь пароходо-фрегатов и четыре парохода. Впоследствии англичане предпринимали попытки расчистить корабельные заграждения при входе в Севастопольскую бухту. Но на месте создаваемой бреши в подводных завалах затапливался очередной русский корабль. Мало известна послевоенная эпопея поднятия затопленных кораблей, которую завершила бостонская водолазная компания. Одним из первых идею об ошибочности затопления флота в Севастопольской бухте высказал в 1901 г. военный теоретик полковник В.А. Мошнин. Автор писал об исторической беспрецедентности такого шага: «История не знает другого подобного примера безумного, бессмысленного уничтожения своих собственных средств». В.А. Корнилов, собрав совет офицеров флота, скрыл от них приказ командующего о затоплении кораблей. Но совет отверг предложение адмирала дать бой в открытом море у мыса Лукулла, сочтя более рациональными доводы капитана 1-го ранга Зорина в пользу затопления кораблей. Тогда В.А. Корнилов, распустил совет и отправился к А.С. Меншикову, заявив главнокомандующему, что отказывается выполнить приказ. Но после угрозы командировки к месту службы в Николаев и замены вице-адмиралом Станюковичем В.А. Корнилов отдал распоряжение затопить флот.

Разбирая аргументы за и против затопления русского флота, следует уточнить, что он и не был затоплен. Из находящихся на Черном море 17 линейных кораблей, 7 парусных и 4 паровых фрегатов, 10 пароходов, 65 мелких судов (корветов, бригов, катеров и т.п.) потоплению в Севастопольской бухте подлежало только 7 судов.

Шанс провести существенный удар союзническому флоту предоставила природа. Буря нанесла значительный урон судам союзников, но ее последствиями русское командование не сумело воспользоваться.

Балтийско-беломорский театр боевых действий. В связи с близостью северной столицы России к границам представлялось вероятным развертывание крупных боевых действий в Балтийском и Белом морях. Но событийная канва в этом регионе в основном свелась к позиционному противостоянию. В целом отечественные историки сходились в оценке, записывая балтийско-беломорский театр Крымской войны если не в актив России, то в негатив союзнических сил. Глобальные стратегические планы англо-французского командования не были подкреплены какими-либо существенными результатами.

Балтийская эскадра имела некоторое превосходство в материальной части над Черноморским флотом, примерный паритет по кадровому составу, хотя и уступала по боевой выучке персонала. Несмотря на значительные денежные средства, вкладываемые в создание фортификационных сооружений по Балтийскому побережью, они не отвечали уровню требований для возможной обороны подступов к столице. Э.И. Тотлебен, один из лучших российских военных инженеров, обратил внимание на абсурдное расположение кронштадтских береговых батарей, которые при ведении огня «будут поражать друг друга, а не неприятеля!». Приближающаяся опасность заставила балтийцев в предельно сжатые сроки исправить многие упущения. Посетивший в 1856 г. Петербург и Кронштадт глава английской эскадры адмирал Ч. Непир, осмотрев кронштадтские укрепления, писал, что окончательно удостоверился в их несокрушимой силе и бесперспективности попыток взять крепость. По его же свидетельству, во время Балтийской экспедиции им было обнаружено, что русские морские артиллеристы лучше обучены, чем английские.

Нанести удар по Петербургу со стороны Балтийского моря союзники не только не могли, но и не хотели. Конечно, лондонский кабинет желал этого гораздо больше, чем взятия Севастополя и даже всех русских городов Черноморского побережья, но рассчитывать на успех без помощи французской стороны не было никаких оснований. Наполеон же саботировал балтийский проект как раз ввиду явного интереса к нему англиан. Поэтому цель экспедиции эскадры союзников в Балтийское море состояла в задаче держать в напряжении русскую столицу, оттягивать силы от Дунайского и Крымского театра боевых действий и вынудить Швецию примкнуть к коалиции. Без средств для десантирования Ч. Непир был обречен на имитацию ведения боевых действий. С другой стороны, и русские флотоводцы не могли рассчитывать на победу над англичанами в открытом море. Правда, некоторые из представителей морского командования, подобно В.А. Корнилову у черноморцев, предлагали героически погибнуть в неравном сражении, но вывести из строя ценой собственной гибели значительную часть неприятельских судов.

Адмирал Ч. Непир мог только крейсировать по Французскому и Ботническому заливам, препятствуя ведению торговли и приковывая к себе значительную часть русских вооруженных сил. Но никаких шансов взять Кронштадт у него не было.

Среди русского флотского командования существовали разногласия о расположении Балтийской эскадры. Некоторые из флотоводцев предлагали рассредоточить силы, заняв одной из морских дивизий Зунд, а другой – Большой Бельт, при размещении всех пароходов в Готенбурге. В случае наступления вражеских судов на зундском или бельтском направлениях, предполагалось нанесение им удара в тыл эскадрой, располагавшейся по иному рейду. Но А.С. Меншиков счел такой план авантюрным. По его мнению, при нападении на одну из эскадр другая не успеет атаковать неприятеля. Князь ссылался на опыт сражений при Абукире и Трафальгаре, когда фланги не успевали на помощь не только друг к другу, но и к центру боевого строя. Поэтому он принял решение о концентрации сил, ограничившись обороной Финского залива. Николай I также предписывал придерживаться в Балтике исключительно оборонительной тактики.

Грамотная оборонительная тактика не позволила союзническому флоту не только снискать успех, но и вообще каким бы то ни было образом проявить себя. Единственным результатом явилось разрушение Бомарзундских укреплений. Даже торговые операции русских не были прерваны блокадой балтийских гаваней. Сами англичане покупали сало, пеньку и прочие российские товары через Пруссию.

Единственным сравнительно крупным предприятием Ч. Непира в Балтийском море явилось взятие Бомарзунда на Аландских островах. Эта операция затевалась на основе неверного предположения англичан о готовности финского населения поднять восстание против России. И российские, и западные военные эксперты сходились в оценке, что оборонять Бомарзунд при имевшемся соотношении сил гарнизон не имел никакой возможности. К тому же маленький калибр пушек береговой артиллерии Алендских островов не позволял нанести урон неприятельским судам. За взятие Бомарзунда командующий французским корпусом А. Барагэ получил звание маршала.

Драматический ракурс придавала освещению Балтийской экспедиции английская пресса, открывшая тотальную травлю Ч. Непира. Флотоводец являлся одним из самых опытных британских военнослужащих, участником антинаполеоновских кампаний, войны с США 1812 г., борьбы за португальский престол на стороне будущей королевы Марии II 1831—1834 гг., сирийской экспедиции 1840—1844 гг., в том числе взятия Бейрута и Акры. Чтобы утешить адмирала, правительство представило его к награждению большим крестом ордена Бани. Но попытка умиротворения лишь усугубила скандал, когда Ч. Непир отказался от награды, заявив, что не примет ее, пока не будет защищена его репутация. Адмирал задавался вопросом, почему в экспедицию была отправлена лишь небольшая флотилия с неопытным офицерским и матросским составом и при отсутствии первоклассной артиллерии?

Также бесславно завершилась и последующая экспедиция союзнического флота в Балтику под руководством контр-адмиралов Р.С. Дондаса – со стороны англичан и Пэно – от французов. Впрочем, это предприятие было преимущественно английским: флот из 62 британских кораблей, вооруженных 1640 орудиями, дополнялся лишь пятью французскими судами. По подсчетам «Таймс», четырехмесячное пребывание этого флота в Балтийском море обошлось Великобритании в 250 млн франков (до 75 млн руб.). Единственным результатом демонстрации английской силы явилась бомбардировка Свеаборга, по которому было выпущено более 20 тыс. снарядов большого калибра.

Узловым сюжетом освещения деятельности союзнического флота в водах Северного Ледовитого океана в дореволюционной историографии стали сообщения о героической защите Соловецкого монастыря, возглавляемой архимандритом Александром. История соловецкой обороны зачастую перекликалась с религиозными преданиями о заступничестве за монастырь высших сил. Действительно, трудно было объяснить, почему британцы не смогли взять монастырскую крепость, обороняемую инвалидной командой и иноками, вооруженными копьями, бердышами и секирами эпохи Федора Иоанновича. Другим «подвигом» англичан стало уничтожение города Колы на Баренцевом море. Отдавая должное героизму осажденных, стоит обратить внимание на бессмысленность с военно-стратегической точки зрения уничтожения заброшенного городка. Его бомбардировка имела значение лишь для «ободрения» английской общественности сообщением о победе.

Дальневосточный театр боевых действий. Несмотря на, казалось бы, периферийное положение Тихоокеанского театра боевых действий, он занимает видное место в истории Крымской войны.

Союзники лишились фактора внезапности, а тем самым и вероятной победы, упустив два русских корабля: «Аврору» из перуанского порта и «Двину» с Маркизовых островов. Поэтому Петропавловск-Камчатский оказался подготовленным к отражению нападения. Впрочем, степень боевой готовности города союзники не смогли оценить, так как попытка осуществления разведки пароходом «Вираго», прикрывавшегося фальшивым американским вымпелом, не ввела в заблуждение петропавловцев. Недооценка обороноспособности города привела к срыву десанта и значительным потерям со стороны союзников. Показательно, что английский адмирал Д. Прайс застрелился накануне операции, не веря, по-видимому, в благоприятный исход дела (он был чрезвычайно расстроен тем, что упустил русский фрегат «Аврору» и транспорт «Двина», не сумел обеспечить неожиданность нападения на Петропавловск и не хотел нести за это ответственность перед английским адмиралтейством).

В распоряжении губернатора адмирала В.С. Завойко находилось 1013 человек. Особое значение в боевых событиях на Дальнем Востоке имел подвиг личного состава батареи № 2, руководимой лейтенантом князем Д.П. Максутовым. Уникальным примером в истории войн является тот факт, что, выдержав в продолжении девяти часов огонь более 80 корабельных орудий, батарея продолжала вести ответный огонь. Да и в целом отражение обороняющимися вчетверо превосходящих сил десанта противника представлялось беспрецедентным. Во время десантировки 24 августа 1854 г. англичане и французы потеряли убитыми до 400 человек, тогда как русские лишь 31.

Петропавловская победа служила назиданием генералитету Крымского театра боевых действий, считавшему невозможным воспрепятствовать десанту союзников на полуостров. В заслугу петропавловскому руководству можно поставить и стремительные темпы приведения имеющихся сил и средств в состояние боевой готовности. До Камчатки известие о начале войны с западными державами дошло только в июле 1854 г., а в августе в Авачинскую бухту уже вошла англо-французская эскадра. В Лондоне и Париже впечатление от петропавловского дела оценивалось как «убийственное». Французский адмирал Феврие-Депуант был сведен в могилу обрушившейся на него повсеместной критикой. В Англии не только была заклеймена память адмирала Д. Прайса, но дело дошло до того, что лишены знаков отличия все офицеры, участвовавшие в Тихоокеанской экспедиции.

Как оценивать боевые действия на Дальнем Востоке? Признание их значимости может быть серьезным аргументом против определения рассматриваемой войны в качестве «крымской». Оборона Петропавловска-Камчатского традиционно преподносится как славная страница из истории русского оружия. Ее подробное освещение в какой-то степени сглаживало горечь от военного поражения в целом.

В кампании 1855 г. особо отмечался успешный маневр русского Дальневосточного флота. В намерение руководства союзнической эскадры (английским флотом руководил контр-адмирал Брюс, французским – контр-адмиралом Фурнишон) входило уничтожение российских судов, запертых в Петропавловской гавани. Предполагалось, что льды будут сковывать маневр русских кораблей, оказавшихся, таким образом, в западне до середины апреля. Но петропавловская эскадра, пройдя через пропиленный матросами лед, сумела вырваться из блокады.

Военные операции в Крыму. Первой из них было сражение на реке Альме. По свидетельству Д.А. Милютина, Николай I первоначально не поверил курьеру ротмистру С.А. Грейгу, описавшему альминский разгром в столь неприглядном свете, что государь выбранил его и приказал проспаться. Ни одно последующее поражение в Крымской войне не потрясло в такой мере русскую общественность, как альминское. Вплоть до «Цусимы» слово «Альма» использовалось как нарицательное обозначение катастрофы (ранее такую функцию выполняло слово «Аустерлиц»).

Альминское поражение породило ряд исторических анекдотов. К числу таковых относятся ставшие нарицательными слова, произнесенные одним из виновников поражения генералом Кирьяковым в преддверии сражения: «Шапками закидаем!». В действительности речь шла не о всем сражении, а об одном из его частных эпизодов. Слова генерала были вырваны из контекста. Между тем Кирьяков говорил, что на подъеме с моря он и с одним батальоном «шапками забросает неприятеля». Но даже одного батальона не было выставлено по указанному генералом направлению.

По другому анекдотическому преданию, князь А.С. Меншиков пригласил севастопольских жителей посмотреть на зрелище победы русских войск, и те явились с напитками и закусками наблюдать военное представление. В действительности ничего подобного произойти не могло. Судя по корреспонденции в Петербург, князь не верил в успех затеваемой битвы. В Севастополе же одна часть населения пребывала в панике, другая проявляла невиданную активность по укреплению города, но никто не оставался в столь благодушном настроении, чтобы оценивать десант противника в качестве водевиля.

Операция по высадке союзников в Крыму явилась важной вехой в истории военного искусства. 14 сентября 1854 г. началась высадка англо-французских войск под Евпаторией. Английскими частями командовал генерал Ф.Д. Раглан, французами – маршал А.Ж. Сент-Арно. Численность союзной армии (вместе с прислугой и инженерным корпусом) достигала 60 тыс. человек с 134 полевыми и 73 осадными орудиями. К тому времени среди военных господствовало убеждение о невозможности осуществления десанта, превышающего 30 тыс. человек. Но развитие пароходства сделало возможным успешное проведение предприятия союзников, опровергшее сомнения скептиков. Впрочем, вследствие пассивности А.С. Меншикова русские войска не чинили серьезных препятствий десантировке союзников. Это частично обусловливалось малочисленностью русского корпуса, немногим превышающего 34 тыс. человек с 36 легкими орудиями. Положение усугублялось совершенным отсутствием батарейной артиллерии.

Объективная причина альминского поражения заключалась в двоекратном численном превосходстве неприятеля. Вместе с тем существовал и ряд факторов тактического свойства. Позиция, занимаемая русской армией, предоставляла выгоды господствующих высот, для овладения которыми неприятелю следовало бы первоначально переправиться через реку Альму, а затем взбираться на кручи, почти неприступные на левом крыле обороняющихся и прикрываемые сильным огнем на правом. Обход левого крыла позиций русских представлялся невозможным по характеру тамошней местности, а правого – грозил союзникам отсечением от флота в безводную часть Крымского полуострова.

Неожиданно со стороны оцениваемых в качестве неприступных круч левого крыла во фланг русских войск ударила дивизия П.Ф. Боске. Изучение местности по течению Альмы было поручено подполковнику генерального штаба Залесскому, на основании донесения которого позиции от морского берега до селения Алматамака были признаны неприступными. Двух стрелковых рот хватило бы для предотвращения восхождения на кручи неприятеля. На самом деле у союзных войск нашлись возможности для органазации успешного наступлния. Действия польского офицера Залесского впоследствии были оценены ни как халатность или неопытность, а как сознательное вредительство.

Имея значительный запас во времени, А.С. Меншиков не воспользовался им для усиления позиций. Не были проведены казавшиеся очевидными действия: не вырублены сады на правом берегу Альмы, не сооружены батареи, не вырыты рвы для стрелков, не уничтожен мост у селения Бурлюка, не испорчены главные броды на реке и дорога, позволившая французам поднять артиллерию на господствующие высоты.

Не соответствовала новым веяниям в сфере военной техники тактическая манера боя русской армии. Обычное построение пехоты в батальонных колоннах против расположения первой линии неприятеля в ротных колоннах или развернутым строем увеличивало степень поражаемости войск и уменьшало силу огня. В альминской победе союзников сказалось и лучшее техническое оснащение пехоты, бо́льшая часть которой имела нарезные ружья. В русской же армии штуцерами было вооружено лишь 2200 человек. Наконец, во время сражения обнаружилось отсутствие взаимосвязи в действиях войск.

Поражение при Альме могло бы быть значительно катастрофичнее, чем это произошло. Тому, что армия не была полностью расстроена и путь отступления не отрезан, А.С. Меншиков обязан ветхости союзных командующих и неопытности А.Ж. Сент-Арно. Вводя в бой поэтапно одну дивизию за другой, французский командующий не воспользовался перспективами, которые сулило их совместное наступление. Он и не помышлял о преследовании русских, не зная даже, в каком направлении – к Севастополю или Бахчисараю – отступил А.С. Меншиков.

Отсутствовали какие-либо предварительные распоряжения, вследствие чего даже генералы оставались в неведении о предстоящих действиях. Никто не знал, что предпринять в случае успеха и куда отступать при поражении. Младшие чины не имели представления, где находятся патронные ящики или лазаретные фуры. Назначив М.Д. Горчакова руководителем центра и правого крыла, а Кирьякова – левого фланга, А.С. Меншиков не разграничил точно их прерогативы. Даже по прошествии двух лет оба генерала вели спор, под чьим начальством находился, к примеру, Бородинский полк. В результате отсутствовала какая-либо согласованность. Одни части отступали, когда другие вели наступление. Контратаки предпринимались без артиллерийского сопровождения. Многие полки вовсе не были введены в дело. Зачастую ближайшие к атакованному пункту подразделения бездействовали, тогда как более удаленные велись на подмогу и, как правило, опаздывали. В полном бездействии в течение всего сражения пребывала, в частности, кавалерия, составлявшая главное и единственное преимущество русской армии. Вооружение союзников нарезными ружьями позволяло вести им прицельный огонь с 1200 и более шагов, тогда как русская пехота могла стрелять на поражение лишь с 300 шагов. Впрочем, и в русской армии имелись стрелки, оснащенные штуцерами: 6-й стрелковый и морской батальоны и по 96 человек при каждом полку, составлявших особую команду. Уравновесить силы огня можно было, сосредоточив вворуженными штуцерами воинов на ключевых пунктах сражения. На деле они были рассредоточены по всему пространству, а иные и вовсе оставались в бездействии. Редкая позиция могла бы быть благоприятнее альминской для ее защиты. Сам А.С. Меншиков признавал ее лучшей на всем прибрежье. Но выгоды позиции так и не превратились в победу.

Несмотря на широкий эпатаж от альминского поражения в российской общественности, цифры потерь противников были сопоставимы. Урон русских войск составил 5709 человек, а неприятельских оценивался цифрой около 5000.

Балаклавский бой. Одним из редких успехов русской армии в полевом сражении на Крымском театре боевых действий явилась победа под Балаклавой вследствие неожиданного для союзных войск контрнаступления.

В Европе, особенно в Англии, слово «Балаклава» стало синонимом героического, но бессмысленного предприятия, напрасной жертвой. Оно ассоциировалось с атакой британской легкой конницы на русские позиции, стоившей ей гибели. Освещение рейда английской кавалерии европейскими историками затмевало другие эпизоды боя и тем самым искажало его диспозицию. В Англии популяризация Балаклавского сражения помимо издания книг и статей проявилась в съемке двух кинофильмов. Стихотворение А. Теннисона «Атака легкой бригады» по сей день входит в школьную программу Великобритании.

На берегу Балаклавской бухты англичане расположили свой лагерь, из которого поддерживали наступление. На вершинах окружающих бухту холмов были устроены защитные редуты. В них заняли оборону турецкие солдаты. 25 октября 1854 г. 16-тысячный русский отряд под командованием генерала П.П. Липранди выбил турецкие войска из редутов и захватил находившиеся там артиллерийские орудия. Возникла серьезная угроза самому лагерю. Военная гордость англичан была задета и тем, что захваченные у них орудия русские собирались спокойно отбуксировать к себе в тыл. Командующий английскими войсками Ф.Д. Раглан потребовал отразить русскую атаку и отбить орудия. Брошенная в бой бригада английской легкой кавалерии более двух километров мчалась по балаклавской долине навстречу убийственному огню русской картечи и залпам пехоты. В результате кавалерийская бригада погибла почти в полном составе. Этот день стал днем траура для всей Англии.

Исследователи были единодушны, указывая на два роковых недоразумения в управлении английскими войсками, приведших их к балаклавскому поражению. Первым явилось длительное бездействие кавалерии Д.Ч. Лукана, которому было приказано овладеть русскими позициями при поддержке пехоты. Вопреки распоряжению Ф.Д. Раглана об атаке начальник английской конницы упустил удобный для нее момент, ожидая пехотинцев.

Вторым недоразумением была последующая атака той же кавалерии на «подкову» позиций русских войск, несмотря на очевидную самоубийственность этого маневра. Выдвигались три основные версии происхождения рокового распоряжения: 1) оно в точности соответствовало приказу Ф.Д. Раглана; 2) его смысл исказил курьер командующего, убитый в бою капитан Л.Э. Нолэн, забывший прибавить слова «если возможно»; 3) Д.Ч. Лукан не понял устного к нему пояснения. Полемика вокруг этого эпизода в английской историографии вылилась в целую серию исследований.

Показательно, что из всего высшего командования английской кавалерии только генерал-лейтенант граф Лукан имел некоторый боевой опыт. Правда, его послужной список участия в военных действиях ограничивался волонтерской миссией в составе русской армии в кампании против турок 1828—1829 гг. Его шурин граф Кардиган, командир бригады легкой кавалерии, прекрасный наездник, владелец лучших скаковых лошадей, сибарит, ночевавший даже в предверии Балаклавской битвы на личной яхте «Драйяд», практически не имел представлений о военном деле.

В легкой кавалерии служили представители самых аристократических английских фамилий, поэтому впечатление от ее истребления вылилась в формы национального траура. Поле под Балаклавой получила в британской литературе название «долина смерти». Вплоть до 1914 г. на него регулярно прибывали паломники из Англии с целью отдать дань памяти погребенного там цвета английской нации.

Объективность требует признания, что подвиги в Крымской войне совершались не только русскими солдатами и матросами, но и противниками. Героизм английских кавалеристов в сражении при Балаклаве заслуживает самого высокого уважения. Около 50 британских всадников, сумевших прорваться сквозь артиллерийскую линию, обратили в бегство русскую конницу, насчитывавшую не менее 1900 человек. Отличавшийся богатырским телосложением майор английского драгунского полка Александр Лоу собственноручно сразил 11 противников.

Балаклавская победа имела не столько тактическое, сколько нравственное значение победы русских. Тактическое значение битвы определялось тем, что неприятель вынужден был ограничить круг действий, сконцентрировав усилия на прикрытии Балаклавы.

Оба кавалерийских генерала-авантюриста Лукан и Кардиган подверглись обструкции со стороны общественного мнения Англии. Первый из них даже был вынужден просить о создании специальной комиссии по расследованию его действий в сражении, а второй затеял тяжбу с подполковником Кальторпом, утверждавшим в своих воспоминаниях, что генерал бросил поле боя, прежде чем его кавалеристы доскакали до русской батареи.

Слава балаклавской победы несколько меркнет в сравнении с теми стратегическими последствиями, какие она могла иметь при менее поспешных действиях со стороны русского командования. Если бы у руководства хватило терпения выждать прибытия подкреплений, что позволяло атаковать Балаклаву значительно превосходящими силами, взятие базы английских войск поставило бы их в почти безвыходное положение.

На первый взгляд, успех Балаклавского сражения мог показаться весьма значительным по тактическим соображениям. Русские войска с малыми потерями овладели передовыми редутами, утвердились на левом берегу реки Черной и заняли позиции в тылу неприятеля, в часе пути до главной квартиры командующего Ф.Д. Раглана. Но в общей стратегии войны без надлежащих людских ресурсов и достаточного количества пороха балаклавская атака принесла не столько пользы, сколько вреда. Не имея возможности к развитию наступления с тем отрядом, который находился в распоряжении генерала П.П. Липранди, русские войска сами оставили занятые ими позиции без боя. В результате преждевременных действий русское командование раскрыло перед неприятелем свои планы и побудило исправить ошибки в расположении частей.

Битва при Инкермане. К началу ноября союзные войска вышли к Севастополю и заняли господствующие высоты. Уже был назначен срок генерального наступления, но 5 ноября рано утром 19 тыс. русских солдат под командованием генерала Ф.И. Соймонова атаковали позиции англичан, число которых не превышало 8 тыс. Удар был неожиданным, русские сумели перейти в штыковой бой и частично выбили противника с занимаемых позиций. Положение спасли французы. Их 8-тысячный отряд, вооруженный лучшим в Европе стрелковым оружием, винтовками Минье, пришел на помощь англичанам и сумел задержать русское наступление, генерал Ф.И. Соймонов был убит в бою. Не внес коренного перелома в ситуацию и еще один, 16-тысячный, русский отряд, который должен был закрепить первоначальный успех. Русские войска были вынуждены отступить, но планы противника были сорваны: генеральный штурм Севастополя был перенесен на более поздний срок.

Из всех баталий в Крыму Инкерманское оказалось самым парадоксальным по своим результатам. Итоги остальных сражений коррелировались с численным соотношением противостоящих друг другу войск. Поражение же русской армии при Инкермане произошло вопреки значительному ее превосходству в живой силе и технике. Но именно поэтому Инкерманское сражение может рассматриваться как наиболее яркое выражение причин русского поражения в войне в целом.

Имея заметное численное превосходство, русские войска в отличие от бесперспективной для них Альминской битвы могли всерьез рассчитывать на успех при Инкермане. В распоряжении А.С. Меншикова находилось до 100 тыс. человек, не считая флотского экипажа, тогда как под ружьем у союзников было лишь 71 235 человек (41 798 французов, 24 530 англичан, 4907 турок). Перевес армии А.С. Меншикова над союзниками составлял 30—35%. Это был шанс добиться перелома в войне в целом. Очередная группа войск союзников была готова к отплытию в Крым, поэтому время сражения определялось конъюнктурой сложившихся обстоятельств. Поражение в Инкерманском сражении показало, что причины неудач кроются не только и не столько в численном перевесе соперников.

Следствием Инкерманского сражения явились не только значительные жертвы среди солдат, но и моральный надлом. Несмотря на недооценку отечественными историками самоотверженности солдат союзнической армии, следует признать, что их победа при Инкермане была достигнута прежде всего благодаря высокому боевому духу. Не случайно английские историки называли Инкерманскую победу «солдатской битвой». Вообще, при широкой популяризации подвигов защитников Севастополя имена героев французов или англичан были и остаются совершенно неизвестными в России. Впрочем, такая односторонность характерна и для освещения других конфликтов.

Бой за Евпаторию. Евпатория 1 сентября 1854 г. была сдана врагу без единого выстрела. Очень скоро она была превращена в серъезную военную крепость: город был окружен рвом, каменной стеной, построены редуты, равелины и другие регулярные укрепления. Турецкий гарнизон превышал 21 тыс. человек. Значение Евпатории как базы для нанесения мощного удара по осажденному Севастополю непрерывно возрастало.

План русского наступления на Евпаторию принадлежал видному бельгийскому военному теоретику Фон дер Вельдту. Тот полагал, что в намерения союзников входит создать на побережье укрепленную базу, ставшую бы противовесом Севастополю. Такой роли лучше всего соответствовала Евпатория, не требующая многих усилий для соответствующего обустройства. Фон дер Вельдт советовал А.С. Меншикову нанести предупреждающий удар, утверждая, что для взятия Евпатории пока еще достаточно одной лишь полевой артиллерии.

Непосредственным виновником евпаторийской авантюры был генерал С.А. Хрулев, ручавшийся за успешное проведение штурма. По оценке историка, А.С. Меншиков стал «жертвою тщеславия и самолюбия Хрулева». В свое оправдание главнокомандующий приписывал ответственность за провал операции бежавшему к неприятелю улану. Хотя тот стоял на аванпостах и не мог обладать никакими сведениями о предстоящих действиях.

Дореволюционная историография частично снимала ответственность с знаковой фигуры севастопольской обороны С.А. Хрулева, перекладывая ее большей частью на А.С. Меншикова. При обвинениях светлейшего князя, действительно допустившего множество ошибок в течение Крымской кампании, надо иметь в виду, что имитировать активность его побуждали свыше. Он вынужден был предпринимать авантюры вроде евпаторийской, не веря в их успех.

Крайнюю пассивность во время сражения проявила русская артиллерия, хотя город находился целиком в диапазоне ее обстрела. Эта «несообразность» объяснялась нехваткой пороха, которого имелось лишь по одному заряду на пушку. Чтобы не вносить панику в ряды солдат и обслуживающего персонала, командование вовсе предпочло не вести огонь, дабы нижние чины не обнаружили недостаток средств для ведения боя.

Безуспешная попытка русских войск овладеть Евпаторией явилась последней каплей, приведшей к отстранению А.С. Меншикова с поста главнокомандующего. Если в сражениях при Альме и Инкермане обнаруживалось превосходство английских и французских войск, то под Евпаторией поражение русским войскам нанесли турецкие силы под руководством Омер-паши.

Евпаторийское сражение имело ряд специфических деталей, придававших ему особый характер в череде баталий Крымской войны. В частности, заметную роль в нем сыграли иррегулярные соединения – казаки и греческие волонтеры, находившиеся в авангарде русских войск. В отличие от предшествующих сражений Крымской войны как существенная боевая сила впервые проявили себя русские штуцерники. Союзников со стороны моря поддерживали огнем несколько пароходов, что являлось одним из первых исторических примеров их участия в решении боевых задач на суше.

Сражение на реке Черной. Наиболее крупным и безоговорочным поражением русской армии на Крымском театре боевых действий явился разгром в битве на реке Черной. Это случилось 16 августа 1855 г. при попытке русских войск дать генеральное сражение и снять осаду Севастополя. Произошедшее на реке Черной характеризовалось одним словом – «погром». Причиной поражения послужило отсутствие тактической координации, выразившейся во вводе частей в сражение одной вслед за другой, разбиваемых соответственно поодиночке.

Ошибочной являлась сама идея генерального сражения в тот период, когда силы неприятеля имели двукратное превосходство. Поражение при сложившихся обстоятельствах представлялось фатальным.

Роковой фигурой в авантюре на Черной стал генерал барон П.А. Вревский, убедивший нового русского главнокомандующего М.Д. Горчакова предпринять наступление даже вопреки убеждению самого главнокомандующего в ее бесперспективности. М.Д. Горчаков затевал баталию, не рассчитывая на успех. Сражение было нужно главнокомандующему как оправдание сдачи Севастополя. Он мог предъявить ее факт критикам как свидетельство, что предпринималось все возможное, дабы отстоять город.

Официальная миссия П.А. Вревского заключалась в доставлении военному министру сведений о положении дел в Крыму. Но барону удалось разыграть в Севастополе сценарий из бессмертного «Ревизора». Он внушил руководству армией, что представляет собой особу, которой определена цель комментировать высочайшие предначертания. По-видимому, П.А. Вревский был действительно убежден в необходимости генерального сражения. Существует версия о вероятном самоубийстве барона, увидевшего по результатам битвы, к чему привела его инициатива.

Одним из решительных противников битвы, несмотря на свой толерантный характер, являлся командующий обороной Севастополя Д.Е. Остен-Сакен. В докладе, представленном на имя М.Д. Горчакова, он доказывал, что лучше уж пытаться вести наступление на Чоргун и Байдарскую долину, но никак не на Федюхины высоты. Еще более предпочтительным Д.Е. Остен-Сакен считал оставить Севастополь вовсе без обреченного на неуспех сражения. Остальные члены совета попросту молчали, по-видимому, разделяя доводы начальника гарнизона, но, боясь навлечь на себя недовольство главнокомандующего. Единственным, кто из членов совета высказался за немедленное наступление, был С.А. Хрулев (который, впрочем, вообще был склонен к авантюристическим проектам).

Непонятным было и распоряжение М.Д. Горчакова «начинать дело», под чем главнокомандующий подразумевал бомбардировку позиций неприятеля. Вместо этого генерал Н.Д. Реад повел атаку на Федюхины горы. Преждевременное выступление генерала Н.А. Реада стало следствием неопределенности адресованного к нему приказа. Получив приказание «начинать», он так и не добился разъяснения, что под этим подразумевалось. Винить же генерала следовало не за саму атаку, а ее неумелое проведение. Вверенные в его ведение полки 5-й дивизии атаковали противника порознь один вслед другому, что уменьшало силу удара и увеличивало потери.

Военные критики в один голос отмечали нелепость как лобовой атаки Федюхиных высот, так и поочередное введение в бой дивизий без какой-либо связи их друг с другом. Крупнейшей тактической ошибкой в ходе самой баталии явилась концентрация сил на штурме Федюхиных высот, тогда как следовало бы акцентировать наступление на менее укрепленный пункт вражеской обороны – Гасфертову гору. Овладение последней заставило бы неприятеля в свою очередь очистить и Федюхины высоты. Сам М.Д. Горчаков высоко оценивал эти преимущества атаки левым флангом, которой лично намеревался руководить. Но штурм генералом Н.А. Реадом Федюхинских высот заставил главнокомандующего перегруппировать войска с акцентом на атаку правым крылом.

М.Д. Горчаков подал приказ об отступлении сразу же, как получил известие о смерти барона П.А. Вревского. По данным реляций, русские войска в битве на Черной потеряли 260 офицеров и 8010 нижних чинов. В приватных источниках сообщалось, что число выбывших из строя достигало 10 тыс. человек. Потери союзников, по весьма сомнительным официальным французским данным, составляли 1747 человек, из которых убитыми лишь 196.

Оборона Севастополя. Основной вопрос, на который пытались ответить отечественные исследователи обороны Севастополя в Крымской войне, – это выявление причин, каким образом русской армии удавалось удерживать город в течение 11 месяцев осады.

За время осады общее число потерь французской армии составило 46 тыс. человек, английской – 25 тыс. Определить урон турок и сардинцев за отсутствием какой-либо официальной статистики представляется задачей неразрешимой. Потери русской армии в самом Севастополе составляли 102 тыс. человек, к которым приплюсовывались 26 тыс. выбывших из строя в сражениях при Альме, Балаклаве, Инкермане, Евпатории и Черной, не считая 8455 человек, умерших от болезней. Но поскольку 53 262 человека выздоровевших вернулись в строй, то безвозвратный урон сокращался до 83—85 тыс. человек. Таким образом, потери противоборствующих сторон оценивались как примерно равные. Расчеты количества израсходованного пороха показывали несравнимо более крупные затраты союзнических войск.

В отношении причин продолжительности обороны Севастополя среди историков доминировал взгляд, что главными среди них были «превосходный дух наших войск и искусство наших инженеров». Кроме этого выделялся ряд сопутствующих факторов, содействовавших успеху действий обороняющейся стороны. Руководство союзнических войск проявляло крайнюю нерешительность, упустив несколько выгодных случаев овладеть городом: после сражения на Альме, когда у них была возможность штурмовать слабое северное укрепление; при переходе русских войск на южную сторону, когда город оставался под охраной малых сил и был фактически открыт; после первой бомбардировки, когда их артиллерия разгромила 3-й бастион; после второй бомбардировки, когда их войска находились на расстоянии чуть более 70 м от ослабленного 4-го бастиона. Тактической ошибкой явились непрестанные и безрезультатные атаки французов Малахова кургана, в то время как гораздо перспективнее было бы направить основной удар на 4-й бастион. Севастополь не был блокирован осаждающими, что давало возможность усиливать обороняющийся гарнизон свежими войсками, боеприпасами и продуктами питания. Впрочем, у контролирующих море союзников коммуникации были налажены несравненно лучше, нежели у русской армии, подвозы к которой чрезвычайно затруднялись неудовлетворительным состоянием дорог. Существенно повысило обороноспособность и то, что Севастополь оказался укреплен боевыми средствами и кадрами Черноморского флота.

Даже решающий штурм Севастополя союзнической армией 27 августа 1855 г., приведший к взятию Малахова кургана и последующему выводу русских войск из города, не означал поражения. Потери обороняющихся в этот день составляли 12 913 человек, атакующих – 10 067 человек. Но так как более 2 тыс. человек из числа защитников города выбыло из строя еще до штурма, во время бомбардировки, то потери союзников оказывались выше, чем в русской армии.

Севастопольцы использовали тактику вылазок в неприятельский лагерь. Этим особо прославился матрос Петр Кошка. Устраивались даже своеобразные соревнования удальцов из различных подразделений по осуществлению таких предприятий. Функция вылазок заключалась в создании препятствий осадным работам противников. В одной из ночных вылазок принимал участие Л.Н. Толстой, о чем составил рассказ и направил его в «Современник» Н.А. Некрасову.

Существовал стратегический план Наполеона III переноса боевых действий вглубь Крымского полуострова при оставлении на время попыток штурмом овладеть Севастополем. Французский император основывался на донесениях прибывшего в союзнический лагерь в январе 1855 г. генерал-адъютанта саперного генерала А. Ниеля, докладывавшего, что штурмовать севастопольские укрепления бесперспективно. Упорство руководителя французского контингента генерала Ф. Канробера (получил маршальский жезл после окончания Крымской войны), не желавшего переносить театр боевых действий в континентальную Россию, пока не взят Севастополь, стоило ему отставки. На его место был назначен «коптитель» генерал Ж.Ж. Пелисье (получивший прозвище после эпизода войны в Алжире, когда он задушил дымом загнанное в пещеру население целой деревни). Но и новый командующий придерживался собственного плана, не имевшего ничего общего со стратегической диспозицией императора. Вместо требования Наполеона вести войска по направлению к Бельбеку он планировал сосредоточить усилия на взятие Камчатского люнета, а затем Малахова кургана. Тем не менее за успешную деятельность под Севастополем маршалу Ж.Ж. Пелисье Наполеон III даровал титул «герцог Малаховский».

«Парадоксальнейшей из побед» был назван в английской историографии успех русской армии по отражению общего штурма Севастополя 18 июня 1855 г. Временем штурма было определено 18 июня – день Ватерлоо, что должно было произвести впечатление на Наполеона III, суеверного в отношении исторических дат и годовщин.

К моменту начала артиллерийской дуэли 17 июня осадные батареи союзников располагали 587 орудиями (421 французское и 166 английских), из которых для отражения возможных вылазок было задействовано лишь 39 орудий, тогда как остальным вменялось в обязанность бомбардировать оборонительную линию. Последние располагали 117 000 зарядов, но были ограничены в запасе пороха, крупных ядер, пятипудовых и даже 63-фунтовых бомб. Недостающие средства союзники восполняли нерегламентированными способами, заимствуя бомбы с судов и раскапывая ядра, застрявшие прежде в земляных сооружениях. Впрочем, запас снарядов на каждое русское орудие оценивался в 3—4 раза меньше, чем на единицу союзнической артиллерии.

Севастопольский гарнизон к моменту штурма имел численность около 80—82 тыс. В то же время союзники располагали 175 тыс. человек (106 тыс. французов, 45 тыс. англичан, 15 тыс. сардинцев, 7 тыс. турок). Из них 13 500 было брошено на штурм Малахова кургана.

К началу артобстрела, претворявшего решающий штурм города, со стороны русской армии действовало 1200 орудий, с союзнической – 300 больших мортир и 800 пушек другого рода. Таким образом, по общему количеству артиллерийских единиц русская армия даже имела некоторое преимущество. Но она не располагала и сотней мортир, уступала по запасам разрывных снарядов и пороха. Нехватка последнего была столь ощутима, что вводился режим жесткой экономии в артиллерийской стрельбе. Экономить приходилось в то время, когда вражеская бомбардировка ежедневно уносила жизни от 2000 до 2500 человек.

Предвидевший вероятность падения Малахова кургана Э.И. Тотлебен в спешном порядке работал над сооружением минной шахты, с тем чтобы взорвать ключевой Корниловский бастион, когда противник им овладеет. Но бригаде минеров (120 человек) не хватило до завершения работ одного или двух дней. Даже в сам день штурма в минных галереях продолжало работать несколько сот человек, в результате захваченных в плен. Было бы союзническое наступление предпринято днем позже, его последствия могли оказаться иными.

Синдром неточных приказов Крымской войны нашел свое проявление и в событиях решающего штурма Севастополя. В его преддверии случилась досаднейшая ошибка телеграфиста, сообщившего вместо сигнала «сильные колонны идут на Корабельную» иную информацию «неприятельский флот идет на Корабельную». К отражению штурма русские войска и вовсе могли быть не готовы, если бы солдаты, обнаружившие, что неприятельские войска одеты по всей форме, не сделали выводы о готовящейся атаке.

После взятия Малахова кургана вожди союзников – Ж.Ж. Пелисье, П.Ф. Боске, М.Э. Мак-Магон – не подозревали о решающем характере этого успеха. Они даже не надеялись удержаться на кургане. Ж.Ж. Пелисье даже распорядился эвакуировать оттуда французские войска, и лишь отказ М.Э. Мак-Магона подчиниться приказу позволил союзникам сохранить за собой эту часть укреплений русских. На прочих бастионах оборонительной линии все предпринятые союзниками атаки были отбиты.

Особое внимание в событийной канве обороны Севастополя заслуживает маневр отступления русских войск из города. Существовало два варианта вывода русских войск из Севастополя. По первому предлагалось нанести двойной удар по позициям союзников из Севастополя в направлении Сапун-горы и от реки Черной – места сосредоточения русской полевой армии, после чего происходило бы соединение обеих частей. Но средств для столь рискованного предприятия было явно недостаточно (в Севастополе можно было сосредоточить 50 тыс. человек, на Черной речке и того меньше – 40 тыс. человек).

Поэтому М.Д. Горчаков предпочел второй вариант, по которому следовал простой маневр переправы севастопольского гарнизона на северную сторону города, оставив неприятелю его южную часть. При этой переправе возможны были потери от 10 до 16 тыс. Но главнокомандующий рассудил, что лучше гарантированные потери части войск, чем риск лишиться всех.

Несмотря на тактически грамотный маневр отступления, при его реализации не обошлось без недоразумений. В частности, была затоплена полевая артиллерия, возможность предварительной эвакуации которой из Севастополя оказалась упущена. Несмотря на оступление и оставление части Севастополя противнику, положение русских войск (115 тыс.) стратегически не ухудшилось. Они расположились в северной части города, защищенные от обстрелов противника, имевшего 150 тыс. человек, 900-метровой бухтой. Практически все укрепления южной стороны были взорваны, и союзникам достались только развалины и груды камня.

Кавказский театр боевых действий. Принимая во внимание события на Кавказском театре боевых действий, общая оценка войны могла оказаться более перспективной для русской армии. Успехи русского оружия на Кавказе сглаживали впечатление от фиаско в Крыму. Сам термин «Крымская война» сужает пространственные рамки конфликта, привнося в его освещение пораженческую тенденциозность.

Фактор внезапности вторжения турецких войск для русского кавказского командования явился причиной первоначальной неблагоприятной диспозиции. Дипломатические тайны были сокрыты настолько глубоко, что даже наместник Кавказа М.С. Воронцов не допускал возможности военного конфликта в 1853 г. Следствием такой неосведомленности явилось недостаточная концентрация русских войск на турецкой границе. Напротив, турки сосредоточили в Закавказье крупные силы.

Военные кампании несводимы к боевым операциям регулярных войск. Понятие «война фронтиеров» подразумевает участие в конфликте гражданского населения. Тем более это актуально для Кавказа, где грань между воинами и мирными жителями весьма условна. Прилежащие к российской границе турецкие пашалыки были преимущественно заселены христианами, прежде всего армянами и отчасти греками, терпевшими в Османской империи существенные притеснения, а потому традиционно находившиеся в оппозиции к власти. Отношение к Порте мусульманского населения приграничных пашалыков, состоящее из карапапахцев, лазов, курдов, аджарцев и небольшого числа турок, не являлось однозначным. Порта в Закавказье могла опираться только на Анатолийскую армию, в случае разгрома которой продолжение борьбы посредством сопротивления местного населения было бы невозможно. Правда, горная местность предоставляла турецким регулярным силам огромные преимущества при ведении оборонительной войны. Кроме того, непроходимый Аджарский хребет разрывал коммуникации русской армии. Войска, наступавшие в направлении к Батуми, были изолированы от двигавшихся на Карс и Эрзерум. По общей оценке, закаленная в боях с горцами Кавказская армия была более других соединений русских войск подготовлена к войне.

Правда, и ей приходилось учиться действовать под сильным артиллерийским огнем. На вооружениие Шамиля находилось всего несколько пушек и опыт противодействия.

За время Крымской войны Шамиль дважды пытался организовать нападение на Кахетию. Но его попытки не оказали существенного влияния на общий ход боевых действий. Пассивность Шамиля столь разочаровала союзников, что среди них даже муссировались слухи о его соглашении с Россией. Султан Абдул-Меджид назначил Шамиля своим наместником в Грузии. Находясь уже в Калуге, Шамиль признавался, что первоначально намеревался идти на соединение с войсками Омерпаши, но в силу частных расхождений, оскорбившись, занял более пассивную позицию. Постоянные письменные контакты с турками осуществлялись через посредничество паломников, идущих в Мекку.

Из боевых операций на Кавказском театре военных действий особое внимание заслуживали сражения под Кюрук-Дара, Ахалцыхе, Баш-Кадыкляре.

Судя по записке Николая I от 10 февраля 1855 г., у русского командования сложились довольно пессимистические прогнозы развития боевых действий на Кавказе. По оценке царя, одерживая верх над турками, войска могли оказаться в весьма затруднительном положении в случае переброски в этот регион англо-французских сил. «Самой важной невыгодой» войны на Кавказе он считал ненадежность путей сообщения, соединяющих Закавказский край и Россию. Николай I даже рассматривал как вероятный сценарий потерю Тифлиса. Поэтому он предлагал сосредоточить основные силы по линии Дербент – Баку, превратив ее в ведущий укрепрайон. При этом указывалось также на необходимость разыграть карту антитурецких настроений населения Дагестана. Но и такой план, по мнению царя, мог быть реализован лишь в том случае, если в войну не вступит Персия. Таким образом, победа командовавшего русскими войсками Н.Н.Муравьева в Закавказье была тем значимей, что не входила в стратегические расчеты командования.

Наиболее крупным предприятием Анатолийской армии являлся десант Омер-паши в Мингрелию. Перед турецким командованием имелось два варианта контрнаступления: идти на выручку к осажденному Карсу или попытаться осуществить вторжение в Грузию и угрожать Тифлису. Движение через Мингрелию было менее опасно, но зато и успех на этом направлении не мог существенно повлиять на действия армии Н.Н. Муравьева. Находясь в Анатолии, Омер-паша мог бы рассчитывать на содействие местного мусульманского населения, в то время как в Грузии ему приходилось сталкиваться с сопротивлением христиан. Медлительность самого Омер-паши привела и без того немобильную турецкую армию в тяжелых условиях дождей и распутицы к парализации, предопределив поражение.

Кульминацией противостояния на Закавказском театре боевых действий стало взятие русскими войсками Карса. В этом успехе была немалая личная заслуга главнокомандующего генерала Н.Н. Муравьева. Назначение на пост командующего Кавказской армией бывшего командира гренадерского корпуса было вызвано тем, что никто из видных военачальников не соглашался ее возглавить без существенного усиления. Для не столь знатного, как его предшественники, Н.Н. Муравьева выдвижение на пост наместника Кавказа являлось счастливой улыбкой фортуны, и от такого предложения он не мог отказаться. Проблема же численных сил была решена им за счет привлечения иррегулярных соединений, таких как закавказская милиция.

Первый штурм Карса русскими войсками окончился неудачей. Мотивы авантюрного штурма заключались в эмоциональной реакции на падение Севастополя. Преобладающим настроением было желание мести неприятелю. Батарейный огонь со стороны турок и масштабные земляные укрепления Карса при отсутствии резерва, а также технического обеспечения (необходимого количества лестниц и фашин) у русских внесли свои коррективы. Лишь половина штурмующих добралась до вражеских позиций.

Правильная осада оказалась более успешной. 16 ноября 1855 г. Карс капитулировал. Занятие Карского пашалыка имело большое значение. В военном отношении взятие Карса означало уничтожение 30-тысячной Анатолийской армии (из состава которой вернулись лишь 3 тыс. человек). Стратегическая перспектива заключалась в открытии русской армии пути на Эрзерум. В случае взятия последнего становился вероятным план азиатского наступления на Стамбул. Экономически Карский пашалык был весьма ценен из-за плодородия почвы и изобилия сенокосных лугов и древесной растительности. В политическом отношении русская армия перерезала важную артерию английской торговли с Персией через Трапезунд и Эрзерум. Кроме того, взятие Карса после потери Севастополя серьезно укрепляло позиции русской дипломатии в преддверии мирных переговоров.

 

16.8. Исторические последствия крымской войны

Факт поражения России в войне был официально закреплен Парижским мирным договором, подписанным 18 марта 1856 г. Крымский полуостров возвращался под российскую юрисдикцию в обмен на возвращение Турции Карса. Устье Дуная и часть Южной Бессарабии переходили во владение Молдавского княжества, зависимого от Турции. Подтверждался автономный статус Сербии и Дунайских княжеств. Наиболее тяжелым для России положением Парижского мира явилось решение о демилитаризации Черного моря: Россия не должна была иметь на нем военных кораблей.

По масштабам потерь Крымская война находилась на уровне доиндустриальной эпохи в истории развития техники. В силу периферийной локализации театра боевых действий сравнительно невелики были жертвы среди мирного населения. Новым явлением в истории военного искусства стал позиционный характер войны, вследствие чего число солдат, умерших от болезней, впервые превышало боевые потери. Даже не участвующая в боях отмобилизованная австрийская армия лишилась по фактам смерти 35 тыс. человек (суммарно больше, чем, к примеру, воевавшие английские войска). Как известно, жертвы России, приносимые на алтарь войны, были всегда значительными. Зачастую их масштабы превосходили потери неприятеля даже в выигранных русской армией сражениях и войнах. Императив «завалить противника трупами» являлся стратегическим принципом русских побед. В проигранную же Крымскую войну Россия понесла даже несколько меньшие потери, чем неприятель.

Всемирно-историческое значение Крымской войны заключалось в разрушение европейской политической системы Священного союза. Попытка построения международных отношений на началах христианской этики потерпела крах.

Главный итог Крымской войны проявился в утрате российского влияния на Востоке. Падение Севастополя совершенно удовлетворило амбиции Наполеона III, взявшего тем самым реванш за фиаско 1812 г. В дальнейшем продолжении войны по английскому сценарию он не был заинтересован. Напротив, англичане, игравшие на протяжении боевых действий в Крыму вспомогательную роль и не снискавшие славы, были не удовлетворены итогами кампании.

Одна из главных причин поражения в Крымской кампании определялась рассредоточенностью русских военных сил. Возможностей для обороны по всему периметру Российской империи не хватало. Россия хоть и потерпела поражение, но притом не уронила чести великой державы. Война велась одновременно против четырех держав, а успех союзников имел лишь локальный характер, ограниченный Крымским театром боевых действий.

Военная слава победы досталась французской армии, тогда как английские вооруженные силы, не говоря о турецких, произвели неблагоприятное впечатление. Лавры французов вызвали ревность англичан, способствуя охлаждению и без того противоречивых отношений между морскими державами. На Парижском конгрессе Наполеон III фактически выступал союзником России, а не Великобритании. Дипломатическим итогом Крымской войны стало разрушение системы Священного союза.

На Парижском конгрессе поднимался вопрос о реставрации суверенной Польши. Усилиями российской дипломатии он был временно снят с повестки дня. Гораздо большее внимание уделялось итальянской проблеме. Вытеснение Австрии с Апеннинского полуострова, а в перспективе и создание единой Италии было предопределено. Еще в 1854 г. и М.П. Погодин, и Ф.И. Тютчев предсказывали, что прямым последствием победы Наполеона III под Севастополем будет изгнание Австрии с Апеннин. «Пушка, которая разбивает Севастополь, прогонит Австрию из Италии», – пророчествовал Ф.И. Тютчев.

Авторы капитальной монографии «Кембриджская история внешней политики Британии» обратили внимание, что после Первой мировой войны политическая карта Балкан и Ближнего Востока в точности соответствовала предложениям Николая I в отношении Османской империи. Стоило ли вести кровопролитную бойню с Россией в Крымскую кампанию, если через 60 лет пришлось самим утверждать прежние русские представления? Таким образом, глобальная историческая перспектива подтвердила правоту Николая I в его оценках восточного вопроса, несмотря на то, что в частной политической конъюнктуре он допустил ряд серьезных просчетов.

Широкую общественную рефлексию Крымская война вызвала не только в России, но и в других странах – участниках конфликта. По окончании кампании королевский дом учредил самую престижную воинскую награду Великобритании, вручаемую за проявленный героизм, – крест королевы Виктории. Первыми кавалерами ордена в 1857 г. стали 85 военнослужащих, отличившихся в боях периода Крымской кампании. По традиции бронза для орденов использовалась из трофейных русских пушек. В России была отчеканена целая серия памятных медалей, впервые приуроченных не к взятию какого-либо города или победы, а к обороне. Значение Крымской кампании наиболее художественно точно определил Н.С. Лесков, заметив, что «война на полуострове была вскрытием затяжного нарыва и показала: чем питался организм всей страны и каковы его соки». Оценивая последствия поражения в Крымской войне для внутренней жизни России, все исследователи сходились в том, что оно стало большим психологическим потрясением.

Национальное оскорбление, нанесенное России в Крымской войне, привело к конструированию на уровне этнопсихологии образа врага, под которым подразумевались французы и англичане, и изменника – австрийцы. Симпатии, испытываемые в 1860—1870-е гг. кадровым офицерством к Пруссии, были связаны с ее противостоянием бонапартистской Франции. Победа немцев под Седаном вызвала рефлексию отмщения в русском обществе. Малоизвестен факт присутствия в войсках прусской армии во время войны 1870 г. добровольцев из России. В канун русско-турецкой войны в народе царило воодушевление в связи с предстоящим реваншем не только над турками, но и над англичанами. Планы же заключения нового союза с Веной не состоялись во многом из-за недоверия к «изменникам – австриякам».

П.Б. Струве одним из первых высказал парадоксальную мысль об отсутствие объективных предпосылок отмены крепостного права в России. Крепостнический строй мог бы просуществовать вне кризисных потрясений еще ни одно десятилетие. Реформы были обусловлены в большей степени моральным потрясением от крымского поражения, нежели внутренними противоречиями.

Крымская война как общественный индикатор кризиса николаевской системы. Вся управленческая система николаевской Россия работала на поддержание боеспособности русской армии. Даже в мирные годы военная сфера поглощала до 45% бюджета. Тем сильнее было моральное потрясение и негодование на существующую бюрократическую машину, давшую сбой как раз в тот момент, когда ей надлежало продемонстрировать весь свой потенциал. Крымская война явилась индикатором всех скрытых до времени пороков николаевской модели управления, обусловив последующее реформирование.

Крымская война дискредитировала в общественном сознании николаевскую систему государственного управления. Но если бы не поражение, ее порочность не представлялась столь очевидной в сравнении с иными историческими моделями обустройства России. Заверши Николай I свое царствование в 1853 г., и он остался бы в памяти потомков как мудрый правитель, удерживавший страну от общеевропейского революционного хаоса. Не следует забывать и то, что России в Крымскую войну, по существу, с той или иной степенью участия отдельных стран противостояла вся Европа. Посредством характерной логической ошибки «последующие события» были представлены в качестве «последствия». Конечно, реальные механизмы функционирования николаевской управленческой системы были далеки от идеала, но предложенная государственная модель впервые за историю императорской России соотносилась с российской цивилизационной традицией и не представляла собой очередную западную инновацию.

Пожалуй, наиболее емкую характеристику правления Николая I предложил после смерти императора один из его ближайших сподвижников А.С. Меншиков, назвавший минувшее царствование «мудреным». Действительно, николаевская управленческая модель была неоднородной и внутренне противоречивой. Поэтому она и не поддавалась упрощенному линейному истолкованию, оказавшись «мудреной» для поверхностного ума князя-вольтерьянца.

 

Проблемные вопросы

1.  Чем русский проект международной безопасности «Священный союз» отличался от принципов организации и работы Лиги Наций и ООН?

2.  Почему, несмотря на очевидность для многих политиков скорой гибели Османской империи, она просуществовала весь XIX в.?

3.  Какие интересы преследовала Россия в войнах с Османской империей в экономической, военно-стратегической, религиозной и национальной сферах?

4.  Возможно ли борьбу за «турецкое наследство» определить как религиозные войны? Каким образом религиозное противостояние православия, католичества и ислама отразилось при решении восточного вопроса?

5.  Что такое политика легитизма? Каким образом она вступала в противоречие с российскими национальными и геополитическими интересами? Была ли Россия «жандармом Европы»?

6.  Почему в Крымской войне ведущие европейские державы либо выступили против России, либо сочувствовали этому выступлению и никто ее не поддержал? Почему Россия потерпела поражение в Крымской войне? Каковы были исторические последствия этого поражения?

7.  Какие методы использовала Россия, пытаясь утвердиться на Кавказе? Какие из них оказались наиболее эффективными? Что из исторического опыта утверждения России на Кавказе в XIX в. можно посоветовать использовать современному российскому правительству? Возможен ли мир на Кавказе?

 

Литература

1. Багдасарян В.Э., Толстой С.Г. Русская война: столетний историографический опыт осмысления Крымской кампании. М., 2002.

2.  Виноградов В.Н. Британский лев на Босфоре. М., 1991.

3.  Виноградов В.Н. Венгерский поход генерала И.Ф. Паскевича 1849 г.: легенда и действительность // Новая и новейшая история. 2000. № 3.

4.  Виноградов В.Н. Николай I в «Крымской ловушке» // Новая и новейшая история. 1992. № 4. С. 27—40.

5 . Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана : пер. с англ. М. : КРОН-ПРЕСС, 1998.

6.  Дегоев В.В. Кавказская война: альтернативные подходы к ее изучению // Вопросы истории. 1999. № 6. С. 156—166.

7.  Ибрагимбейли Х.М. Народно-освободительная борьба горного Кавказа под руководством Шамиля против царизма и местных феодалов // Вопросы истории. 1990. № 6. С. 151—160.

8.  История внешней политики России. 1-я половина XIX века. М., 1995.

9.  Кавказская война: XIX век (Неизвестные страницы) // Родина. 1994. № 3—4. (Спецвыпуск).

10.   Крымская война 1853—1856 гг. (Неизвестные страницы) // Родина. 1995. № 3—4. (Спецвыпуск).

11.  Кудрявцева Е.П. Любимец императора Николая I А.Ф. Орлов и его миссия на Ближнем Востоке // Российская дипломатия в портретах. М., 1992. С. 166—180.

12.  Орлик О.В. П.Д. Киселев как дипломат. Органические регламенты Дунайских княжеств // Российская дипломатия в портретах. М., 1992. С. 151—166.

13.  Пономарев В.Н. Крымская война и русско-американские отношения. М., 1993.

14.  Пономарев В.Н. Финал долгой карьеры. К.В. Нессельроде и Парижский мир // Российская дипломатия в портретах. М., 1992.

 

Документы

 

Парижский трактат

Париж, 18/30 марта 1856 г.

Во имя бога всемогущего. Их величества император всероссийский, император французов, королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, король сардинский и император оттоманский, побуждаясь желанием положить конец бедствиям войны и с тем вместе предупредить возобновление давших к оной повод недоразумений и затруднений, решились войти в соглашение с е.в. императором австрийским касательно оснований для восстановления и утверждения мира с обеспечением целости и независимости империи оттоманской взаимным действительным ручательством.

На сей конец их величества назначили своими уполномоченными: …

Сии полномочные, по размене полномочий своих, найденных в надлежащем порядке, постановили нижеследующие статьи:

Статья I

Со дня размена ратификаций настоящего трактата, быть на вечные времена миру и дружеству между е.в. императором всероссийским с одной, и е.в. императором французов, е.в. королевой Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, е.в. королем сардинским и е.и.в. султаном – с другой стороны, между их наследниками и преемниками, государствами и подданными.

Статья II

Вследствие счастливого восстановления мира между их величествами, земли, во время войны завоеванные и занятые их войсками, будут ими очищены. О порядке выступления войск, которое должно быть учинено в скорейшее по возможности время, постановлены будут особые условия.

Статья III

Е. в. император всероссийский обязуется возвратить е.в. султану город Карc с цитаделью оного, а равно и прочие части оттоманских владений, занимаемые российскими войсками.

Статья IV

Их величества император французов, королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, король сардинский и султан обязуются возвратить е.в. императору всероссийскому города и порты: Севастополь, Балаклаву, Камыш, Евпаторию, Керчь-Еникале, Кинбурн, а равно и все прочие места, занимаемые союзными войсками.

Статья V

Их величества император всероссийский, император французов, королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, король сардинский и султан даруют полное прощение тем из их подданных, которые оказались виновными в каком-либо в продолжение военных действий соучастии с неприятелем.

При сем постановляется именно, что сие общее прощение будет распространено и на тех подданных каждой из воевавших держав, которые во время войны оставались в службе другой из воевавших держав.

Статья VI

Военнопленные будут немедленно возвращены с той и другой стороны.

Статья VII

Е.в. император всероссийский, е.в. император австрийский, е.в. император французов, ее в. королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, е.в. король прусский и е.в. король сардинский объявляют, что Блистательная Порта признается участвующею в выгодах общего права и союза держав европейских. Их величества обязуются, каждый со своей стороны, уважать независимость и целость империи оттоманской, обеспечивают совокупным своим ручательством точное соблюдение сего обязательства и вследствие того будут почитать всякое в нарушение оного действие вопросом, касающимся общих прав и пользы.

Статья VIII

Если между Блистательной Портой и одной или несколькими из других заключивших сей трактат держав возникнет какое-либо несогласие, могущее угрожать сохранению дружественных между ними сношений, то и Блистательная Порта, и каждая из сих держав, не прибегая к употреблению силы, имеют доставить другим договаривающимся сторонам возможность предупредить всякое дальнейшее столкновение чрез свое посредничество.

Статья IX

Е.и.в. султан, в постоянном попечении о благе своих подданных, даровав фирман, коим улучшается участь их без различия по вероисповеданиям или племенам, и утверждаются великодушные намерения его касательно христианского народонаселения его империи, и желая, дать новое доказательство своих в сем отношении чувств, решился сообщить договаривающимся державам означенный, изданный по собственному его побуждению, фирман. Договаривающиеся державы признают высокую важность сего сообщения, разумея при том, что оно ни в каком случае не даст сим державам права вмешиваться, совокупно или отдельно, в отношения е.в. султана к его подданным и во внутреннее управление империи его.

Статья Х

Конвенция 13 июля 1841 года, коей постановлено соблюдение древнего правила Оттоманской империи относительно закрытия входа в Босфор и Дарданеллы, подвергнута новому с общего согласия рассмотрению.

Заключенный высокими договаривающимися сторонами сообразный с вышеозначенным правилом акт прилагается к настоящему трактату и будет иметь такую же силу и действие, как еслиб он составлял неотдельную оного часть.

Статья XI

Черное море объявляется нейтральным: открытый для торгового мореплавания всех народов вход в порты и воды оного формально и навсегда воспрещается военным судам, как прибрежных, так и всех прочих держав, с теми токмо исключениями, о коих постановляется в статьях XIV и XIX настоящего договора.

Статья XII

Свободная от всяких препятствий торговля в портах и на водах Черного моря будет подчинена одним лишь карантинным, таможенным, полицейским постановлениям, составленным в духе, благоприятствующем развитию сношений торговых.

Дабы пользам торговли и мореплавания всех народов даровать все желаемое обеспечение, Россия и Блистательная Порта будут допускать консулов в порты свои на берегах Черного моря, согласно с правилами международного права.

Статья XIII

Вследствие объявления Черного моря нейтральным на основании статьи XI, не может быть нужно содержание или учреждение военноморских на берегах оного арсеналов, как не имеющих уже цели, а посему е.в. император всероссийский и е.и.в. султан обязуются не заводить и не оставлять на сих берегах никакого военноморского арсенала.

Статья XIV

Их величествами императором всероссийским и султаном заключена особая конвенция, определяющая число и силы легких судов, которые они предоставляют себе содержать в Черном море для нужных по прибрежию распоряжений. Сия конвенция прилагается к настоящему трактату и будет иметь такую же силу и действие, как еслиб она составляла неотдельную его часть. Она не может быть ни уничтожена, ни изменена без согласия держав, заключивших настоящий трактат.

Статья XV

Договаривающиеся стороны, с взаимного согласия, постановляют, что правила, определенные Актом Конгресса Венского для судоходства по рекам, разделяющим разные владения или протекающим чрез оные, будут впредь применяемы вполне к Дунаю и устьям его. Они объявляют, что сие постановление отныне признается принадлежащим к общему народному европейскому праву и утверждается их взаимным ручательством.

Судоходство по Дунаю не будет подлежать никаким затруднениям и пошлинам, кроме тех, которые именно определяются нижеследующими статьями. Вследствие сего не будет взимаемо никакой платы собственно за самое судоходство по реке и никакой пошлины с товаров, составляющих груз судов. Правила полицейские и карантинные, нужные для безопасности государств прибрежных сей реке, должны быть составлены таким образом, чтобы оные сколь можно более благоприятствовали движению судов. Кроме сих правил, свободному судоходству не будет постановляемо никакого рода препятствий.

Статья XVI

Для приведения в действие постановлений предыдущей статьи учредится комиссия, в коей Россия, Австрия, Франция, Великобритания, Пруссия, Сардиния и Турция будут иметь каждая своего депутата. Сей комиссии будет поручено предназначить и привести в исполнение работы, нужные для очистки дунайских гирл, начиная от Исакчи и прилегающих к оным частей моря, от песка и других, заграждающих оные препятствий, дабы сия часть реки и упомянутые части моря сделались вполне удобными для судоходства.

Для покрытия расходов, нужных как для сих работ, так и на заведения, имеющие целью облегчить и обеспечить судоходство по дунайским гирлам, будут постановлены постоянные с судов, соразмерные с надобностью, пошлины, которые должны быть определены комиссией по большинству голосов и с непременным условием, что в сем отношении и во всех других соблюдаемо будет совершенное равенство относительно флагов всех наций.

Статья XVII

Будет также учреждена комиссия из членов со стороны Австрии, Баварии, Блистательной Порты и Виртемберга (по одному от каждой из сих держав);

к ним будут присоединены и комиссары трех придунайских княжеств, назначенные с утверждения Порты. Сия комиссия, которая должна быть постоянной, имеет: 1) составить правила для речного судоходства и речной полиции; 2) устранить все какого либо рода препятствия, которые встречает еще применение постановлений Венского трактата к Дунаю; 3) предположить и привести в исполнение нужные по всему течению Дуная работы; 4) по упразднении общей предназначаемой статьею XVI Европейской комиссии, наблюдать за содержанием в надлежащем для судоходства состоянии дунайских гирл и частей моря, к ним прилегающих.

Статья XVIII

Общая Европейская комиссия должна исполнить все ей поручаемое, а комиссия прибрежная привести к окончанию все работы, означенные в предшедшей статье, под №№ 1 и 2, в течение двух лет. По получении о том известия, державы, заключившие сей трактат, постановят определение об упразднении общей Европейской комиссии, и с сего времени постоянной прибрежной комиссии передана будет власть, которою дотоле имеет быть облечена общая Европейская.

Статья XIX

Дабы обеспечить исполнение правил, кои с общего согласия будут постановлены на основании изложенных выше сего начал, каждая из договаривающихся держав будет иметь право содержать во всякое время по два легких морских судна у дунайских устьев.

Статья XX

Взамен городов, портов и земель, означенных в статье 4-й настоящего трактата, и для вящщего обеспечения свободы судоходства по Дунаю, е.в. император всероссийский соглашается на проведение новой граничной черты в Бессарабии.

Началом сей граничной черты постановляется пункт па берегу Черного моря в расстоянии на один километр к востоку от соленого озера Бурнаса; она примкнет перпендикулярно к Акерманской дороге, по коей будет следовать до Траянова вала, пойдет южнее Болграда и потом вверх по реке Ялпуху до высоты Сарацика и до Катамори на Пруте. От сего пункта вверх по реке прежняя между обеими империями граница остается без изменения.

Новая граничная черта должна быть означена подробно нарочными комиссарами договаривающихся держав.

Статья XXI

Пространство земли, уступленное Россией, будет присоединено к Княжеству Молдавскому под верховной властью Блистательной Порты. Живущие на сем пространстве земли будут пользоваться правами и преимуществами, присвоенными Княжествам, и в течение трех лет им дозволено будет переселяться в другие места и свободно распорядиться своей собственностью.

Статья XXII

Княжества Валахское и Молдавское будут, под верховной властью Порты и при ручательстве договаривающихся держав, пользоваться преимуществами и льготами, коими пользуются ныне. Ни которой из ручающихся держав не предоставляется исключительного над оными покровительства. Не допускается никакое особое право вмешательства во внутренние дела их.

Статья XXIII

Блистательная Порта обязуется оставить в сих Княжествах независимое и национальное управление, а равно и полную свободу вероисповедания, законодательства, торговли и судоходства.

Действующие ныне в оных законы и уставы будут пересмотрены. Для полного соглашения касательно сего пересмотра, назначена будет особая комиссия, о составе коей высокие договаривающиеся державы имеют условиться, Сия комиссия должна без отлагательства собраться в Бухаресте; при оной будет находиться комиссар Блистательной Порты.

Сия комиссия имеет исследовать настоящее положение Княжеств и предложить основания их будущего устройства.

Статья XXIV

Е.в. султан обещает немедленно созвать в каждой из двух областей нарочный для того диван, который должен быть составлен таким образом, чтобы он мог служить верным представителем польз всех сословий общества. Сим диванам будет поручено выразить желания народонаселения касательно окончательного устройства княжеств.

Отношения комиссии к сим диванам определятся особой от конгресса инструкцией.

Статья XXV

Приняв мнение, которое будет представлено обоими диванами, в надлежащее соображение, комиссия немедленно сообщит в настоящее место заседания конференций результаты своего собственного труда.

Окончательное соглашение с верховной над Княжествами державой должно быть утверждено конвенцией, которая будет заключена высокими договаривающимися сторонами в Париже, и Хати-Шерифом, согласным с постановлениями конвенции, дано будет окончательное устройство сим областям при общем ручательстве всех подписавшихся держав.

Статья XXVI

В Княжествах будет национальная вооруженная сила, для охранения внутренней безопасности и обеспечения безопасности границ. Никакие препятствия не будут допускаемы в случае чрезвычайных мер обороны, которые, с согласия Блистательной Порты, могут быть приняты в Княжествах для отражения нашествия извне.

Статья XXVII

Если внутреннее спокойствие Княжеств подвергнется опасности или будет нарушено, то Блистательная Порта войдет в соглашение с прочими договаривающимися державами о мерах, нужных для сохранения или восстановления законного порядка. Без предварительного соглашения между сими державами не может быть никакого вооруженного вмешательства.

Статья XXVIII

Княжество сербское остается, как прежде, под верховной властью Блистательной Порты, согласно с императорскими Хати-Шерифами, утверждающими и определяющими права и преимущества оного при общем совокупном ручательстве договаривающихся держав.

Вследствие сего, означенное Княжество сохранит свое независимое и национальное управление и полную свободу вероисповедания, законодательства, торговли и судоходства.

Статья XXIX

Блистательная Порта сохраняет определенное прежними постановлениями право содержания гарнизона. Без предварительного соглашения между высокими договаривающимися державами не может быть допущено никакое вооруженное в Сербии вмешательство.

Статья ХХХ

Е.в. император всероссийский и е.в. султан сохраняют в целости владения свои в Азии, в том составе, в коем они законно находились до разрыва.

Во избежание всяких местных споров, линии границы будут поверены и, в случае надобности, исправлены, но таким образом, чтоб от сего не могло произойти никакого в поземельном владении ущерба ни для той, ни для другой стороны. На сей конец, немедленно по восстановлении дипломатических сношений между российским двором и Блистательной Портой, послана будет на место составленная из двух комиссаров российских, двух комиссаров оттоманских, одного комиссара французского и одного комиссара английского, комиссия. Она должна исполнить возлагаемое на нее дело в продолжение осьми месяцев, считая со дня размена ратификаций настоящего трактата.

Статья XXXI

Земли, занятые во время войны войсками их величеств императора австрийского, императора французов, королевы Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии и короля сардинского, на основании конвенций, подписанных в Константинополе 12 марта 1854 года между Францией, Великобританией и Блистательной Портой, 14 июня того же года между Блистательной Портой и Австрией, а 15 марта 1855 года между Сардинией и Блистательной Портой, будут очищены после размена ратификаций настоящего трактата, в скорейшее по возможности время. Для определения сроков и средств исполнения сего имеет последовать соглашение между Блистательной Портой и державами, коих войска занимали земли ее владений.

Статья XXXII

Доколе трактаты или конвенции, существовавшие до войны между воевавшими державами, не будут возобновлены или заменены новыми актами, взаимная торговля, как привозная, так и отвозная, должна производиться на основании постановлений, имевших силу и действие до войны, и с подданными сих держав во всех других отношениях поступаемо будет наравне с нациями, наиболее благоприятствуемыми.

Статья XXXIII

Конвенция, заключенная сего числа между е.в. императором всероссийским с одной, и их величествами императором французов и королевой Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, с другой стороны, относительно островов Аландских, прилагается и остается приложенною к настоящему трактату и будет иметь таковую же силу и действие, как еслиб оная составляла неотдельную часть его.

Статья XXXIV

Настоящий трактат будет ратификован и ратификации оного будут разменены в Париже, в течение четырех недель, а если можно, и прежде.

Статья дополнительная и временная

Постановления подписанной сего числа конвенции о проливах не будут применяемы к военным судам, кои воевавшими державами употреблены будут для вывода морским путем войск их из земель, ими занимаемых. Сии постановления войдут в полную силу, как только сей вывод войск будет приведен к окончанию.