Все общественные течения второй половины 1850-х – начала 1860-х гг. не могли не учитывать надежд и поведения крестьянства, составлявшего подавляющее большинство населения. Поэтому и либералы, и революционеры исправно пугали друг друга и Зимний дворец картинами хаоса и полного уничтожения культуры. И те и другие ждали реакции и сигнала народных масс на правительственные реформы. Но отклик крестьян был малоутешительным для обоих лагерей: народные массы продолжали связывать улучшение своего положения исключительно с заботами о них императора.
18.1. Радикально-революционное движение
Поражение революций 1848 г. в Европе привело Александра Ивановича Герцена, в 1847 г. покинувшего Россию, к мысли, что пример социальной революции может дать только Россия. Будущий общественный идеал теоретик русского утопического социализма увидел в крестьянской общине. Важным шагом стало создание типографии в Лондоне в 1853 г., с приездом Н.П. Огарева и получением финансовой помощи со стороны помещика Бахметьева получившей возможность расширить свою деятельность. С 1855 г. начинается регулярное издание газеты «Полярная звезда», на страницах которой публикуются документы, связанные с терроризмом, стихи Пушкина и критические статьи Белинского. В 1857—1867 гг. издаются журнал «Колокол» и приложение к нему «Под суд». За границей учреждаются еще два издания – «Голоса из России», где публикуются все предложения по отмене крепостного права, и «Исторические сборники», разоблачавшие правительственную политику и публикующие тайные сведения о царской фамилии. К концу 1850-х гг. складывается достаточно широкий круг корреспондентов Вольной типографии.
Вторым центром демократического движения стал журнал «Современник» в Петербурге, имевший отдельную рубрику «Политика». Хотя формально хозяином журнала был Панаев, но фактически в журнале заправляли Н.А. Некрасов и Н.Г. Чернышевский. В 1857 г. в журнал приходит Добролюбов, возглавивший его критический отдел. С 1859 г. Чернышевский, Некрасов и Добролюбов стали издавать приложение к «Современнику» – «Свисток». Кроме того, на базе журнала сформировалась политическая библиотека, включившая в себя издание «Истории» Шлоссера, экономических сочинений Миллера, проекты реформ отмены крепостного права и прочие сочинения. Работа Чернышевского привела к ухудшению его отношений с Герценом в 1859 г., который расценивал борьбу с либерализмом как реакционную. Некрасов даже хотел вызвать Герцена на дуэль за его статью против Чернышевского. В этом же году из-за Чернышевского из «Современника» выходит группа литераторов во главе с Тургеневым. В ноябре 1861 г. умер последнее время не встававший с постели Добролюбов, а Чернышевский усилил как критику правительства в вопросе освобождения крестьян, так и борьбу с либерализмом, обрушившись с критикой на повесть Тургенева «Ася».
Первая «Земля и воля». В это время вокруг Чернышевского группируются радикально настроенные единомышленники (Н.В. Шелгунов, Н. и А. Серно-Соловьевичи, поэт В. Курочкин и др.). Договоренность о создании организации «Земля и воля», представлявшей собой сеть кружков, объединенных вокруг журнала «Современник», была достигнута летом 1861 г. (Н.А. Серно-Соловьевич, Н.Н. Обручев, А.А. Слепцов, М.А. Михайлов, Н.В. Шелгунов). В качестве программы была использована прокламация Огарева «Что нужно народу?». В 1862 г. было создано 14 отделений, самым крупным из которых было московское (400 человек), к которому примкнула группа П.Г. Зайчневского.
1860-е гг. начались «эпохой прокламаций», первой из которых стала прокламация «Великорус», чьим возможным автором был Н.Г. Чернышевский. К осени 1861 г. вышло три выпуска «Великоруса». Наиболее знаменитыми прокламациями этих лет были: «Что нужно народу?» (1861) Н.П. Огарева и «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» (возможный автор – Н.Г. Чернышевский), написанная еще до манифеста 19 февраля 1861 г. Наиболее радикальной была прокламация «Молодая Россия» (май 1862 г.) П.Г. Зайчневского, содержавшая не только общедемократические, но и максималистские требования, отрицавшие общепринятые жизненные нормы.
Не удивительно, что с 1862 г. правительство начало наступление на революционный лагерь: были арестованы Писарев, Шелгунов, Михайлов, Серно-Соловьевич, затеяно дело Чернышевского (1862– 1864), в 1862 г. на восемь месяцев был приостановлен выпуск «Современника», в 1866 г. закрытого совсем. С 1862 года за Чернышевским было установлено наблюдение, а 7 июля он был арестован. Следствие длилось два года, за которые он в Петропавловской крепости написал «Что делать». В феврале 1864 г. Сенат решил лишить Чернышевского всех титулов и сослать на 14 лет на каторжные работы в Сибирь. Царь сократил срок наполовину, после чего писатель был переведен в Вилюйскую каторжную тюрьму. Был освобожден только через 18 лет заключения и переведен в Астрахань, где занимался переводами и готовил к изданию наследие Добролюбова. В 1889 г. писатель переехал в Саратов, где и умер 17 октября 1889 г. Большинство активных участников организации погибло в 1860-е гг.: Сераковский был повешен, Н. Серно-Соловьевич затоптан жандармами в сибирской ссылке, его брат сошел с ума в Европе, а Михайлов погиб в тюрьме. Хотя В.О. Португалов – член первой «Земли и воли» в конце 1870-х гг. стал земским врачом в Самаре и Вятке и разработал оригинальный социальный идеал – «санитарный тип общества».
Если в конце 1850-х гг. власть и революционный лагерь сосуществовали довольно цивилизованно, то арест Чернышевского и его соратников в 1862 г. перевел отношения в плоскость резкой конфронтации, а большинство в революционном лагере перешло к молодым экстремистам. Кроме того, это сорвало планы и возможность создания единого оппозиционного лагеря с либералами, которые сосредоточили свои усилия на борьбе вокруг реформы местного самоуправления.
После арестов 1862 г. во главе «Земли и воли», численность которой возросла до 3 тыс. человек, стали Н.И. Утин и Г.Е. Благосветлов. Среди попыток «Земли и воли» этого времени воплотить в жизнь свои революционные замыслы самая заметная – «Казанский заговор», раскрытый в апреле 1863 г. В разгар подготовки восстания пять наиболее активных участников были казнены. В том же году провались московское отделение, и возникли серьезные разногласия с Герценом. А поражение Польского восстания подтолкнуло самороспуск «Земли и воли» весной 1864 г.
Польское восстание. В конце 1861 г. в Польше был создан Комитет русских офицеров (200 человек), но ему не удалось в период Польского восстания 1863 г. установить взаимодействие с польским подпольем. Более 100 русских офицеров перешло на сторону восставших, но в целом организация не выступила и вскоре прекратила свое существование. Восстание 1863 г. началось с создания осенью 1861 г. в Варшаве конспиративного Центрального национального комитета (Я. Домбровский, З. Сераковский, З. Подлевский, С. Бобровский) – руководящего центра «красных» – сторонников радикальных мер. Тогда как «правые» выступали за соглашение с царизмом. Осенью 1862 г. Комитет объявил себя правительством и начал подготовку к восстанию, которое началось 22 января 1863 г. Наибольшего размаха оно достигло в Литве и Западной Белоруссии, тогда как в западных районах Украины движение не приняло массового характера, не получив поддержки крестьян. Трудности начального этапа и ряд поражений повстанцев привели к приходу к руководству «белых», ориентировавшихся на помощь европейских государств и проводивших антирусскую кампанию. Но затем «белые» отошли от движения, и осенью 1863 г. у руководства восстанием вновь оказались «красные». В мае 1864 г. были разбиты последние отряды повстанцев, однако царизм пошел и на ряд уступок: с 1 марта 1863 г. были отменены обязательные отношения крестьян к помещикам на территории Литвы, Белоруссии и Правобережной Украины и на 20% снижены оброчные платежи. В самой Польше была проведена аграрная реформа, в основу которой легли повстанческие декреты, т.е. крестьяне получили надельную землю в собственность без выкупа.
* * *
В целом для революционного движения 1853—1863 гг. было характерно большое разнообразие взглядов и мнений, отсутствие общепризнанной программы и тактики, преобладание лозунга военно-крестьянского или крестьянского восстания против самодержавного строя при одновременной надежде избежать большого кровопролития, а также идея Земского собора. Впрочем, среди них были и откровенно экстремистки настроенные группы и лица, например П.Г. Зайчневский с его ориентацией на кровавый захват власти, установление диктатуры и массового террора, насаждение социализма «сверху». К счастью, подобные идеи и группы не играли определяющей роли в кружках первой половины 1860-х гг. Тогда как в 1868—1873 гг. уже доминирует экстремистская парадигма.
Этапами тактической эволюции левого радикализма стали:
– пропагандистские кружки («чайковцы», «долгушинцы», выдвинувшие лозунг «хождения в народ», и «москвичи» во главе с Софьей Бардиной);
– конспиративные общества («Земля и воля» 1860-х и «Земля и воля» 1870-х гг.);
– хождения в народ 1874—1875 гг.;
– эпоха индивидуального террора (выстрел Д. Каракозова в царя в 1866 г. и покушение В. Засулич на петербургского губернатора Ф.Ф. Трепова в 1878 г.);
– переход к политической борьбе и создание централизованной и строго законспирированной партии «Народная воля» в 1879 г.
В числе первых народнических организаций 1860-х гг., принявших эстафету от «Земли и воли», были «ишутинцы» (Н.А. Ишутин и И.А. Худяков) – организация, существовавшая в 1863—1866 гг. и имевшая тайный центр – «Ад». По настоянию радикальной части организации в апреле 1866 г. Д. Каракозовым было организовано первое покушение на Александра II.
Особо среди организаций рубежа десятилетий выделяется созданная осенью 1869 г. и просуществовавшая до 1871 г. «Народная расправа», более известная по имени ее основателя под названием «нечаевцы». 21 ноября 1969 г. своими товарищами по конспиративной организации был убит студент Иван Иванов из-за несогласия с ее главой Сергеем Геннадьевичем Нечаевым. Последний застрелил Иванова, а потом дал команду утопить тело в пруду Петровского парка. Сам Нечаев, позднее выведенный Достоевским в романе «Бесы», был из мещан Иваново-Вознесенска, стал вольнослушателем Петербургского университета, где состоял в революционном кружке. Зимой 1868– 1869 гг. он участвовал в создании студенческой «Программы революционных действий», основой которой стал принцип оправдания любых средств революционными целями. В статье Нечаева «Главные основы будущего общественного строя» был изложен идеал «казарменного социализма» при железной диктатуре Комитета. Весной 1869 г. Нечаев уехал за границу, в апреле объявившись в Женеве, заранее выслав на имя Герцена свою прокламацию. Но Герцен прокламацию не одобрил и от встречи отказался. Зато на М.А. Бакунина и Огарева Нечаев произвел благоприятное впечатление: Огарев даже выделил ему половину денег Бахметьевского фонда для организации выпуска серии прокламаций экстремистского толка, включая «Катехизис революционера». В июле Нечаев выехал в Россию, где в сентябре в Москве создал несколько кружков («пятерок»), составивших «Народную расправу».
Но Россия не поверила «Бесам» Достоевского (1873), которого волновало прежде всего то, что нечаевщина набирает себе сторонников. Писатель предсказал появление революционеров иного типа, чем Нечаев («чистейших сердцем и простодушнейших»), но делавших «явную и бесспорную мерзость» – «людей большого террора». Постепенно в революционном движении шел процесс нравственной адаптации к нечаевщине. Бакунин признавал, что Нечаев сделал много зла, но в нем «горело яркое пламя любви к народу». Подталкивать историю в спину, используя для этого любые средства, становилось все более привычным. Конечно, кружковцы 1870-х гг., осуждавшие принципы и методы Нечаева, стремились переориентировать свою работу на распространение образования. Но в сущности осуждение нечаевщины не было ни безусловным, ни безоговорочным. Уже на суде явственно ощущалась демонизация и романтизация Нечаева. Даже либеральное общество заговорило об «уродливой карикатуре» и «злобной клевете» на революционное движение.
«Чайковцы» (М.А. Натансон, С.А. Перовская, Н.В. Чайковский, А.И. Желябов, С.М. Кравчинский, П.А. Кропоткин [10]Кропоткин Петр Алексеевич (1842—1921) – князь, сын генерал-майора, окончил Пажеский корпус. Был камер-пажом Александра II, но выбрал научное поприще, исследуя географию и геологию Восточной Сибири и Дальнего Востока. В январе 1867 г. вышел в отставку и поступил на физико-математический факультете Петербургского университета. В 1872 г. стал членом Юрской Федерации I Интернационала и сторонником Бакунина. Затем член общества «чайковцев». Был осужден, но в 1876 г. бежал в Лондон из тюремного госпиталя. Вернулся в Россию только в мае 1917 г. и умер в Дмитрове.
, Н.А. Морозов) проделали путь от «книжного» кружка до федерации кружков в разных городах (в Петербурге он просуществовал с 1869 по 1872 г.). Деятельность общества на волне борьбы с «нечаевщиной», централизмом и диктаторством в целом носила революционно-просветительный характер. Однако на последнем этапе их существования программой деятельности «чайковцев» стала «Записка» П. Кропоткина, в которой наряду с декларацией равенства прав и провозглашением федерации неподчиненных центральной власти земледельческих и промышленных общин звучал прямой призыв к созданию революционной партии для подготовки народного восстания.
«Долгушинцы» (А.А. Долгушин) одними из первых выдвинули лозунг «хождения в народ». Но попытка массового «хождения» провалилась, и осенью 1873 г. кружок, существовавший в Петербурге с 1869 г., а в Москве – с 1873 г., был разгромлен. Аналогичной была и судьба кружка «москвичей» или Всероссийской социально-революционной организации (конец 1874 – начало 1875 г.), которые вели пропаганду среди рабочих Москвы и других городов (С.И. Бардина, П.А. Алексеев, В.Н. Фигнер, Г. Зданович).
Тогда как А.И. Герцен в письмах «к старому товарищу», написанных в январе – августе 1869 г., пересматривает свои представления о путях строительства нового общества: «Великие перевороты не делаются разнуздыванием дурных страстей». По его мнению, всякая попытка обойти, перескочить сразу приведет к почти неминуемым поражениям: «Я не верю в прежние революционные пути и стараюсь понять шаг людской в былом и настоящем для того, чтобы знать, как идти с ними в ногу, не отставая и не забегая в такую даль, в которую люди не пойдут за мной – не могут идти». Иначе получается, что «цивилизация кнутом, освобождение гильотиной» составляют необходимость каждого шага вперед. Герцен видит силу революционера в «исторической попутности, ведь бороться с консерватизмом народа труднее, чем с консерватизмом трона и амвона. Нельзя освобождать людей больше в наружной жизни, чем они освобождены внутри. В итоге «отец русского социализма» заключает, что период протеста и обличения (как и царства капитала) приближается к концу. Необходимо не просто восстание, а «построяющие, органические идеи». Насильем новый мир не завоюешь («Насильем можно разрушать и расчищать место – не более»): «Подорванный порохом, весь мир буржуазный, когда уляжется дым и расчистятся развалины, снова начнет с разными изменениями какой-нибудь буржуазный мир». Для Герцена «новые формы должны все обнять и вместить в себя все элементы современной деятельности и всех человеческих стремлений». Другими словами, «собственность, семья, церковь, государство были огромными воспитательными формами человеческого воспитания и развития – мы выходим из них по миновании необходимости». То есть путь к новому обществу – экономический переворот, который в отличие от политических и религиозных революций, остающихся одной ногой в фантазиях, «становится на реальную почву». Но эти идеи не могли найти поддержки во все более раскалывающемся российском обществе.
«Хождение в народ». «Хождение в народ» 1874—1875 гг. стало первой массовой попыткой обращения радикальной интеллигенции к народу, что привело к пересмотру прежних установок движения. Массовые «хождения» весной и осенью 1874 г. стали результатом сравнительно длительного накопления сил демократическим движением. Первые попытки пропаганды в народе относятся еще к 1861—1873 гг. Если для периода 1861—1863 гг. характерно стремление поднять крестьян на восстание, то в 1864—1873 гг. мы видим лишь отдельные попытки со стороны интеллигенции к просветительству и изучению народных нужд. Только с осени 1873 г. «хождение в народ» приобрело новое направление: народники намечали пути для массовой работы в народе и выясняли реакцию крестьян на революционные призывы.
Центральной в народнических кругах была проблема социальной революции, а главной силой считалось крестьянство. Программой «хождения» стали статья П. Лаврова «Наша программа» в журнале «Вперед» и «Прибавление А» к книге М. Бакунина «Государственность и анархия».
При этом для агитационной литературы 1873—1875 гг. было характерны простонародность рассуждений о проблемах и нуждах («Русский народ» А.В. Долгушина и «Как должно жить по закону природы и правды» В.В. Берви-Флеровского), использование народного фольклора и широкое привлечение сказочных образов для разрушения веры в «доброго царя» и описания будущего. Присутствовали в пропаганде, например, в народнических сказках («Сказка о копейке» С.М. Степняк-Кравчинского) и отдельные элементы социалистической утопии. Особый пропагандистский жанр представляли собой «жития» народных героев. Широко использовали пропагандисты и понятные народу революционные думы и эпические песни типа «Ильи Муромца» и «Стеньки Разина» С.С. Синегуба и «Дубинушки» М.А. Богданова.
Движение началось в 1873 г. в Московской и Тверской губерниях, а в 1874 г. основная масса народников действовала в 40 губерниях Поволжья и Юга страны. Непосредственным поводом для массового «хождения в народ» послужили самарский голод 1873 г. и активизация деятельности I Интернационала. С весны 1874 г. «хождение в народ» усилилось, но ожидаемого революционного взрыва не произошло. Народники явно переоценили силу народного протеста. Уже к концу 1874 г. основные силы пропагандистов были разгромлены, хотя движение и продолжалось в 1875 г. Так как разночинная молодежь, опасавшаяся повторения нечаевщины, придавала особое значение нравственной стороне движения и выступала против единого руководящего центра, на практике это привело к децентрализации движения и широкому развитию кружковой деятельности. Только вторая волна «хождений» 1875 г. окончательно убедила народников в необходимости изменения форм и методов деятельности – создания конспиративной организации революционеров.
Новая «Земля и воля». Вторая «Земля и воля» была создана в 1876 г. в Петербурге (М.А. Натансон, А. Михайлов, Н. Морозов, Г. Плеханов, С. Перовская и др). Главным направлением деятельности общества была признана революционная пропаганда (постоянные поселения в Саратовской, Воронежской и Тамбовской губерниях), а общей задачей – создание секретной организации для подготовки революции. Признавая конечной целью анархию, землевольцы допускали в качестве промежуточного этапа создание новой государственности – союза общин. Первоначально даже теракты считались средством революционной агитации (например, покушение В. Засулич на петербургского градоначальника Трепова в январе 1878 г.), но затем все больше увлеклись терроризмом.
24 января 1878 г. дочь капитана В. Засулич в приемной столичного градоначальника генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова выстрелила в него за приказание выпороть студента Боголюбова, не снявшего перед Треповым шапки во время прогулки на тюремном дворе. Но суд присяжных оправдал ее, сделав чуть ли не национальной героиней. Суд не принял во внимание то, что Засулич уже привлекалась по делу Нечаева, сидела в тюрьме и была в ссылке. Видимо, кто-то наверху сводил счеты с Треповым, который был хамом и держимордой, и террористка оказалась как нельзя кстати. Хотя сама она до конца своих дней считала этот выстрел преступлением. Архип Боголюбов, за которого она вступилась, закончил свои дни в парижском сумасшедшем доме. Выстрел в Трепова стал началом целой эпохи террора: 1 февраля 1878 г. убит шпион Никонов, 23 февраля совершено покушение на товарища прокурора Киевского окружного суда Котляревского, в мае убит киевский жандарм Гейкинг, в августе С. Кравчинский заколол кинжалом шефа жандармов Мезенцова. В феврале следующего года был убит харьковский губернатор Кропоткин, в марте – шпион Рейтерн, в этом же месяце было совершено покушение на шефа жандармов Дрентельна, а 2 апреля А.К. Соловьев стрелял в Александра II. Убийство по политическим мотивам переставало быть преступлением, а убийство царя рассматривалось как возможность приобрести власть над историей.
В конце 1878 – начале 1879 г. под давлением сторонников активной «городской» политической деятельности было принято решение о свертывании работы в деревне. «Горожане» в марте 1879 г. объявили себя Исполкомом «Земли и воли», а на съезде в августе произошел окончательный раскол между «городскими» и «деревенщиками», когда образовались две организации – «Черный передел» и «Народная воля».
«Народная воля» и «Черный передел». 1878—1887 гг. характеризуются разочарованием радикалов в революционной инициативе народа и ростом надежд на силы революционной интеллигенции.
Именно из этой установки выросли идея заговора и тактика политического террора. Хотя народ и его воля остались святынями для народничества, они видели свою задачу только в свержении самодержавия.
«Народная воля», возглавляемая Исполкомом (А.И. Желябов, А.Д. Михайлов, В.Н. Фигнер, С.Л. Перовская, А.А. Квятковский и др.), выступала за политический переворот с целью передачи власти народу («земля – крестьянам, фабрики – рабочим»), за всеобщее избирательное право, замену постоянной армии территориальными формированиями и широкое самоуправление. Деятельность этой организации пришлась на «вторую революционную ситуацию» в стране (1878– 1882), для которой были характерны: большая развитость скрытых форм борьбы крестьянства (особенно поджоги, которых в эти годы было около 25 тыс.), начало рабочего движения, активизация студенчества и оживление либеральной оппозиции. Индивидуальный террор, организованный «Народной волей», завершился убийством И.И. Гриневецким Александра II 1 марта 1881 г. Одновременно с февраля 1880 г. по март 1881 г. шла подготовка к восстанию (создание рабочих и студенческих кружков, в том числе в провинции и на окраинах империи, а также военной организации «Народной воли), которое осуществить не удалось.
«Черный передел» представлял собой объединение кружков Петербурга, Москвы и других городов. Ядро организации (Г.В. Плеханов, В.И. Засулич, Л.Г. Дейч, П.Б. Аксельрод) основным направлением деятельности считало пропаганду среди рабочих социалистических идей – печатные органы «Зерно» и «Черный передел». На рубеже 1880—1881 гг. они пришли к признанию политической борьбы как единственного средства достижения социализма. Как единая организация «Черный передел» прекратил свое существование в конце 1881 г.
С конца 1881 г. наметилось сближение «Народной воли» и «Черного передела»: осенью П. Лавров составил проект их объединения. Но в феврале 1883 г. была арестована В. Фигнер – последний член исполкома первого состава. А основной костяк организации прекратил свое существование в 1884 г. после ареста Г. Лопатина.
В оформлении народнического движения важную роль сыграли политические процессы 1860—1870-х гг., первый из которых прошел по делу «ишутинцев» в 1866 г. В 1871 г. состоялся суд над «нечаевцами», в 1877 г. – над «кружком москвичей», а в сентябре 1877 – январе 1878 гг. прошел «процесс 193-х» над Русской народно-революционной партией, организовавшей «хождение в народ». Процессы 1870-х гг. получили широкий общественный резонанс: настоящей бомбой стала речь И.Н. Мышкина на «процессе 193-х» и выступления С. Бардиной и П. Алексеева на «процессе 50-ти». Итогом «процесса 193-х» стало осуждение всего 24 человек, в том числе Е. Брешковской, М. Муравского, Д. Рогачева.
В революционном народничестве этого периода традиционно выделяют три течения:
1) пропагандистское, основателем которого стал полковник, профессор математики П.А. Лавров, стоявший за пропаганду и создание массовой революционной партии («Исторические письма»). С 1866 г. Лавров, близкий к Чернышевскому, находился в ссылке;
2) бунтарское, во главе которого встал друг Герцена и Огарева М.А. Бакунин («Государственность и анархия»), выступавший против любой государственности, но признававший переходный период без государственных структур. Он разделял идею «штаба революции», а не партии;
3) заговорщическое (П.Н. Ткачев), в основе которого лежала идея политических форм борьбы и активной роли государства в демократических преобразованиях. После неудачного «хождения в народ» 1874—1875 гг. П.Н. Ткачев стал создателем «Общества народного освобождения», но ни «Земля и воля», ни затем «Народная воля» не приняли доктрину «революционного самодержавия» и силой власти навязанное России коммунистическое устройство.
Впрочем, в чистом виде в организационном плане эти течения не встречались. Более того, в развитии революционного движения XIX в. современные исследователи видят две основные тенденции:
во-первых, гуманистическую, для которой характерны: умеренность целей и разборчивость в выборе средств, приверженность идеалам демократии и неприятие насилия как орудия социального переустройства, а также уважение к человеческой личности;
во-вторых, экстремистско-тоталитарную, главными чертами которой выступают утопические, максималистские идеи и абсолютизация насильственных методов их воплощения, нетерпимость к инакомыслию, аморализм и безликий коллективизм.
К первому течению в XIX столетии можно отнести большинство декабристов, А.И. Герцена и с рядом оговорок – П. Лаврова. Ко второму – П.И. Пестеля, С.Г. Нечаева, М.А. Бакунина, П.Н. Ткачева и до некоторой степени – «Народную волю». Ведь несмотря на применяемый политический террор и принятие идеи государственного переворота, народовольцы, за редким исключением, были сторонниками демократии и гражданских свобод.
Зарождение рабочего движения. Во многом влиянию народнических идей 1870-е гг. обязаны появлению первых рабочих организаций. Так, в Одессе в июле 1875 г. возник «Южнороссийский союз рабочих» под руководством Е.О. Заславского, ядро которого составили 60 человек и еще 200 человек примыкали к организации. Однако уже в декабре 1875 г. Союз, находившийся под сильным влиянием I Интернационала, был разгромлен, а его руководители преданы суду. В 1878 г. в Петербурге возник «Северный союз русских рабочих», в ряды которого входили около 200 членов. Главным лозунгом программы Союза, возглавляемого В.П. Обнорским и С.Н. Халтуриным, стало требование политических свобод. Единственный номер газеты «Рабочая заря» увидел свет в 1880 г. и был посвящен дискуссии с народниками относительно целей политической борьбы. В эти годы несколько десятков рабочих кружков были созданы и в других городах России, но сколько-нибудь значительного влияния на общественную мысль они не оказали.
18.2. Либеральный лагерь
Он представлен в 1860—1870-е гг. такими деятелями, как известный историк, юрист, философ и публицист-западник Константин Дмитриевич Кавелин (1818—1885). Будущий идеолог реформ Александра II сначала обучался на историко-филологическом, а затем на юридическом факультете Московского университета. Здесь он сблизился сначала со славянофилами, а затем с Т.Н. Грановским. В 1844 г. Кавелин защитил магистерскую диссертацию по истории русского права и остался при Московском университете, где вступил в кружок Герцена, сотрудничал в «Отечественных записках» и «Современнике». После увольнения из университета по личным мотивам переехал в Петербург, где служил редактором городского отдела Министерства внутренних дел, руководителем отделения в Канцелярии Комитета министров в 1853—1857 гг. и секретарем «Вольного экономического общества». В 1850-е гг. Кавелин сближается с Н.Г. Чернышевским, Н.А. Добролюбовым и М.Н. Катковым. В 1857 г. историк приглашен преподавать историю наследнику престола Николаю (затем его сменит Б.Н. Чичерин), а в 1861 г. в знак протеста покинул Петербургский университет. В том же году порвал с радикалами из «Современника» и уехал за границу. В 1861—1863 гг. проживал в Германии и Франции. Именно в это время произошла его ссора с Герценом, с которым был в свое время близок, по поводу брошюры Кавелина «Дворянство и освобождение крестьян» (1862), в ней автор говорил о нравственном и социальном перерождении дворянства. Тогда как в социальном устройстве грядущего общества Герцена дворянству нет места. В 1862 г., оспаривая претензии государства на распоряжение жизнями людей и радикализм революционеров, Кавелин сформулировал своеобразный девиз отечественного либерализма: «…не тот народ имеет будущность, который умеет храбро умирать в битвах, на виселице и в каторге, а тот, который умеет переродиться и вынести реформу». Ему принадлежала и идея широкого гражданского согласия – залога мирного обновления русского общества. Разочаровавшись в 1870-е гг. в результатах реформ, Кавелин ищет примирения европейских устремлений российской интеллигенции с реалиями пореформенной России. А единственной опорой реформаторства для него остается самодержавие, незыблемость которого подкрепляется «односложностью» социального устройства страны. Созданный «поздним» Кавелиным идеал «самодержавной республики» являл собой сочетание демократизма и монархизма, внешних форм славянофильства и замаскированного западнического содержания.
Ученик Кавелина историк-либерал Б.Н. Чичерин в споре с Герценом поднял проблему нравственной и гражданской ответственности политика. Ведь ответственный политический деятель, по мнению оппонента теоретика «общинного социализма», должен иметь в виду не только цель, но и средства, отвращая «кровавую развязку». В силу этого либералы периодически инициировали контакты с представителями революционного лагеря. Впрочем, последние также иногда шли на сотрудничество. Например, девять томов «Голосов из России» представляли собой произведения представителей либерального общественного движения 1856—1860 гг. (Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина, Н.А. Мельгунова и других публицистов и общественных деятелей), которым не нашлось места на страницах «Колокола». В последних двух томах, посвященных крестьянской реформе, были опубликованы «Доклад», или так называемое политическое завещание Я.И. Ростовцева и «Соображения по докладу редакционных комиссий» А.М. Унковского. Следует признать, что при всей умеренности и осторожности либеральной печати, самым долговечным изданием которой стал «Вестник Европы» (1866—1918), ей принадлежит заслуга формирования нового политического сознания. Так, выходившая в Москве с 1868 г. ежедневная газета «Русские ведомости» сумела заложить в пореформенное время традиции русского либерализма.
Главной общественной опорой в борьбе за продолжение реформ стали земские учреждения, где был весьма весом либеральный элемент. Помимо активной публицистической деятельности земские либералы искали пути и организационного взаимодействия в целях преодоления революционной опасности. Так, 3 декабря 1878 г. произошла встреча либералов-конституционалистов (И.И. Петрункевича и А.Ф. Линдфорса) с революционерами в Киеве, которая, однако, не привела к объединению.
К «чисто» либеральному лагерю тесно примыкало сформированное в конце 1860-х гг. либеральное народничество, система взглядов которого ориентировалась на переустройство общества мирными средствами. Главным теоретиком этого движения стал Н.К. Михайловский, для которого поступательное движение общества вперед было возможно только при всестороннем развитии личности. По своей социально-политической направленности его система взглядов была близка идеям Лаврова. Но отнюдь не тождественна: в отличие от этого представителя революционного народничества Михайловский исходил из первоначального изменения личности. Кроме того, он сомневался в революционных потенциях крестьянства и не разделял веры в его «социалистические инстинкты». На страницах «Русского богатства» он возлагал свои надежды только на деятельность интеллигенции, руководствующейся мнением большинства народа.
Подводя итог вышесказанному, следует заметить, что ошибкой была бы попытка создать из либерального течения антагониста консерватизму.
18.3. Консервативная мысль
Если обратиться к истокам консерватизма второй половины ХIХ в., то мы увидим, что его «идеологическая» основа восходит к либеральным кружкам Московского университета. Именно постоянные конфликты между славянофильством и западничеством оформили контуры «идеологического содержания» русского консерватизма второй половины ХIХ в. Можно отметить, что основным переломным моментом в консервативном течении является период реформ Александра II. Одни деятели были убеждены в традиционной «архаической» ценности дворянства как основы государственного строя Российской империи, поэтому требовали сохранения старых дореформенных порядков. Однако было в консервативном лагере и другое течение, представители которого вынужденно признавали неизбежность реформ. Одной из ярчайших фигур такого течения был известный историк М.П. Погодин; он фактически был наиболее ревностным защитником и проповедником официальной народности, провозглашавшей незыблемость государственного «феодально-крепостнического» строя, основы которого усматривались в православии, самодержавии и народности.
На практике консерватизм отнюдь не оказывался антиподом либерализму. Продолжая оппонировать ему в конкретных политических ситуациях, он все же разделял с ним многие культурные и этические ценности. Например, князь В.П. Мещерский, указывая на равновеликость положения либерализма и консерватизма в русском обществе, писал: «Либерализм должен иметь свое место в нашей жизни, и большое место, но не менее большое место должен иметь и консерватизм». Несомненно, что, находясь в поиске идеального варианта развития русского общества, либерализм упускал из виду традиции, так чтимые консерваторами. В силу этого консерваторы выступили против того, чтобы совершать реформы в чисто либеральном духе, обходясь без охранительных начал. Так, внук Н.М. Карамзина князь Владимир Петрович Мещерский (1839—1914) в статье «Нечто о консерваторах в России» (1876) отметил, что это мысль чиновничьего ума, не знающего русского народа. Критическое отношение к российской бюрократии один из будущих лидеров консерватизма унаследовал от своего отца – Петра Ивановича – отставного подпоручика лейб-гвардейского Гренадерского полка. От матери, дочери Карамзина, он унаследовал черно-белое восприятие мира, язвительность и холерическую страстность характера. В 1857 г. В.П. Мещерский окончил училище правоведения и был определен на службу в 5-й департамент Сената, но ушел полицейским стряпчим при следственном приставе в одном из петербургских участков. Служил уездным судьей в Петербурге, чиновником особых поручений при министре внутренних дел П.А. Валуеве (даже ездил набираться опыта в Скотланд-Ярд), а затем несколько лет состоял при Министерстве народного просвещения.
В 1860-х гг. камер-юнкер стал желанным гостем при дворе и тесно сблизился с наследником престола Николаем Александровичем на ниве литературных интересов. После смерти наследника в 1865 г. князь завязал дружбу с будущим императором Александром III. В 1868 г. на волне голода в северных губерниях страны Мещерскому и Александру Александровичу («национальная партия») удалось свалить с министерского поста графа Валуева – сторонника «шуваловской партии». В период царствования Александра III Мещерский превратился в закулисную политическую фигуру, активно влиявшую на ход государственных дел и назначение высших сановников. Именно он сыграл решающую роль в замене в 1882 г. либерального министра внутренних дел Н.П. Игнатьева откровенным консерватором Д.А. Толстым.
Мещерский стал настоящим рупором «правой» журналистики. Выступая против отождествления консерватора с крепостником, издатель «Гражданина» писал о необходимости равновесия между движением мысли вперед и неподвижностью основ государственного строя, т.е. между либерализмом и консерватизмом. Опасаясь разрушения основ государства и старого уклада народа (свободы духа, преданий, идеалов и верований), князь выдвигал на первое место целостность государства. Он был за то, чтобы сделать «паузу» и дать «жизни сложиться», а не продолжать реформы. Сохранение за реформами подлинно народного характера, по мнению Мещерского, возможно только при единстве дворянства, духовенства и народа. В книге «Речи консерватора» (1876) князь решение национального вопроса видел в духе обрусения, выступал за нейтрализацию германской угрозы и против искусственного форсирования преобразований. Органичность реформ, по его мнению, могла быть обеспечена сдерживающей силой в лице поместного дворянства. Но если «Речи консерватора» были манифестом «либерально-консервативного равновесия», то в 1880 г. в книге «О современной России» Мещерский публично объявил земскую реформу «комедией», а «единодержавие» – идеалом России.
Другой консервативный публицист, сын личного дворянина, ставший в 1882 г. тайным советником, Михаил Никифорович Катков (1818—1887) окончил Преображенское сиротское училище, а в 1834 г. – пансион М.Г. Павлова. Во второй половине 1830-х гг. познакомился с членами кружка Н.В. Станкевича и стал сотрудничать в журнале В.Г. Белинского «Московский наблюдатель». В мае 1838 г. Катков с отличием окончил словесное отделение философского факультета Московского университета. В 1839 г. он перебрался в Петербург, где начал публиковаться в «Отечественных записках». Именно здесь началось охлаждение отношений с Белинским и произошла ссора с М.А. Бакуниным. «Ренегат» либерального движения после учебы за границей с 1843 г. сближается с А.С. Хомяковым и в 1851 г. становится редактором университетской газеты «Московские ведомости». В 1856 г. переходит на место редактора «Русского вестника», вступая в полемику с «Современником» и «Колоколом». С 1862 г. Катков снова редактор «Московских ведомостей». Именно в 1860-е гг. начинается трансформация его взглядов с либеральных на консервативные.
Сын военного врача Лев Александрович Тихомиров (1852—1923) проделал путь от одного из руководителей «Народной воли» до яростного защитника самодержавия. В 1864 г. будущий консерватор окончил с золотой медалью гимназию в Керчи, в 1870 г. стал студентом юридического факультета Московского университета. В 1871 г. Тихомиров вошел в кружок «чайковцев», в 1873 г. был арестован и в 1877 г. проходил по «процессу 193-х», но был оправдан. В 1878 г. он стал членом Исполкома «Народной воли», после 1881 г. бежал в Женеву, где предложил Плеханову объединить «Черный передел» с остатками «Народной воли». Затем отошел от революции и в 1889 г. с разрешения вернулся в Россию, начав работать в «Московских ведомостях».
В консервативной концепции идея самодержавия представлялась как живое воплощение консервативных идей в верховной власти, а принцип народности воплощался в единстве верховной власти – в царе. Самым главным характерным звеном консерватизма являлось православие – наиболее «догматично непоколебимая» конфессия Российской империи. Религиозная составляющая консерватизма в наибольшей степени представлена в творчестве обер-прокурора Синода в 1880—1905 гг. Константина Петровича Победоносцева, выражавшего сомнения, что голос журналов и газет является выразителем общественного мнения. С одной стороны, рынок может привлечь за деньги любые таланты, с другой – нельзя положиться и на здравый вкус публики. В результате полная безответственность прессы ведет к деспотизму печатного слова.
Важнейшей особенностью русского консерватизма, выгодно отличавшей его и от обскурантизма реакционеров, и от полуобразованных революционных деятелей, была его «просвещенность». Консерватизм в России сочетал в себе идею преемственности традиций с пониманием необходимости реформ. С одной стороны, русский консерватизм стремился стабилизировать общество «сильным реформаторством, выработанным усилиями государственного аппарата», с другой стороны, он сдерживал обновленческие импульсы модернизации.
Но фактически консерватизм – это видоизмененное содержание славянофильства ХIХ в. Если старшему поколению славянофилов (Самарин, Кошелев, Черкасский) пришлось жить и работать в тяжелое николаевское царствование, то младшему – в эпоху либеральных александровских реформ. Наконец, со смертью двух ярчайших идеологов славянофильства – Киреевского и Хомякова – пришло «отрезвление» во взглядах на «самобытность России». Основным переломным моментом в деятельности славянофильства, естественно, является период Великих реформ и 1861 г. как таковой. Именно в этот период начались идейные размежевания между оставшимися в живых «старшими» славянофилами, с одной стороны, и «младшими» – с другой. В середине 1860-х гг. распался последний славянофильский кружок и наступил кризис славянофильской идеологии. Важнейшим действием в истории славянофильства была попытка создания Всеславянского Союза. Следует отметить, что Славянский съезд 1867 г. сделал злободневными вопросы славянского единства, роли России в славянском мире, проблему взаимоотношения России и Европы. Всеславянский Союз предполагал содержать в себе два важнейших фактора сплочения славянских народов: язык и православную религию.
Проблемные вопросы
1. Какая связь между реформами и усилением радикальных общественных движений в 1860—1870-е гг.?
2. Какой вклад внесли представители либерального течения в идейно-общественную жизнь 60—70-х гг. ХIХ в.?
3. В чем опасность нечаевщины?
4. Какими причинами вызвана эволюция взглядов А.И. Герцена в 1860-е гг.?
5. Правы ли те исследователи, которые выводят российский консерватизм из либерализма предыдущих лет?
Литература
1. Агитационная литература русских революционных народников. Потаенные произведения 1873—1875 гг. Л. : Наука, 1970.
2. Герцен А.И. К старому товарищу // Собр. соч. Т. 20. Кн. 2. М. : Изд-во АН СССР, 1960. С. 575—593, 660—662.
3. Дронов И.Е. Князь Владимир Петрович Мещерский // Вопросы истории. 2001. № 10. С. 57—84.
4. Зверев В.В. Эволюция народничества: «теория малых дел» // Отечественная история. 1997. № 4. С. 86—94.
5. Кан Г.С. Народная воля: Идеология и лидеры. М. : Пробел, 1997.
6. Ляшенко Л. Общественный дисбаланс и общественное согласие (опыт России 1850—1870-х годов) // Россия XXI. 1993. № 2. С. 86—95.
7. Либерализм в России: Очерки истории (середина XIX – начало XX в.). М., 1995.
8. Нечкина М.В. Встреча двух поколений: Из истории русского революционного движения конца 50-х – начала 60-х гг. XIX в.: сб. статей. М. : Наука, 1980.
9. Пирумова Н. Разрушитель // Родина. 1990. № 2. С. 79—83.
10. Революционное народничество 70-х годов XIX века: сб. докум. : в 2 т. Т. 1. М. : Наука, 1964; Т. 2. М.; Л. : Наука, 1965.
11. Революционный радикализм в России: век девятнадцатый / документ. публикация под ред. Е.Л. Рудницкой. М. : Археограф. центр, 1997.
12. Российские консерваторы : сб. статей. М. : Инф.-изд. агентство «Рус. Мир», 1997.
13. Россия в революционной ситуации на рубеже 1870—1880-х гг. М. : Наука, 1983.
14. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М. : Прогресс-Традиция, 2000.
15. Штенберг Б.С. Движение революционного народничества. Народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х гг. XIX в. М : Наука, 1965.
Документы
Сергей Нечаев. «Катехизис революционера»
Отношение революционера к самому себе
§ 1. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглосчено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью – революцией.
§ 2. Он в глубине своего сусчества, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованым миром и со всеми законами, приличиями, обсчепринятыми условиями, нравственостью этого мира. Он для него – враг беспосчадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.
§ 3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будусчим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого, и только для этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй, медицину. Для этого изучает он дено и носчно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоясчаго обсчественаго строя, во всех возможных слоях. Цель же одна – наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганаго строя.
§ 4. Он презирает обсчественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю обсчественую нравственость. Нравствено для него все, что способствует торжеству революции.
Безнравствено и преступно все, что мешает ему.
§ 5. Революционер – человек обреченый. Беспосчадный для государства и вообсче для всего сословно-образованаго обсчества, он и от них не должен ждать для себя никакой посчады. Между ними и им сусчествует тайна или явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки.
§ 6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежныя, изнеживаюсчия чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстью революционаго дела. Для него сусчествует только одна нега, одно утешение, вознаграждение и удовлетворение – успех революции. Дено и носчно должна быть у него одна мысль, одна цель – беспосчадное разрушение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ея достижению.
§ 7. Природа настоясчаго революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженость и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мсчение. Революционерная страсть, став в нем обыденостью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личныя, а то, что предписывает ему обсчий интерес революции.
Отношение революционера к товарисчам по революции
§ 8. Другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революционым делом, как и он сам. Мера дружбы, преданости и прочих обязаностей в отношении к такому товарисчу определяется единствено степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции.
§ 9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней вся сила революционаго дела. Товарисчи-революционеры, стоясчие на одинаковой степени революционаго понимания и страсти, должны, по возможности, обсуждать все крупныя дела вместе и решать их единодушно. В исполнении таким образом решенаго плана, каждый должен рассчитывать, по возможности, на себя. В выполнении ряда разрушительных действий каждый должен делать сам и прибегать к совету и помосчи товарисчей только тогда, когда это для успеха необходимо.
§ 10. У каждаго товарисча должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьяго разрядов, то есть не совсем посвясченых. На них он должен смотреть, как на часть обсчаго революционаго капитала, отданаго в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченый на трату для торжества революционаго дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего товарисчества вполне посвясченых, распоряжаться не может.
§ 11. Когда товарисч попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционаго дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарисчем – с одной стороны, а с другой – трату революционых сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.
Отношение революционера к обсчеству
§ 12. Принятие новаго члена, заявившаго себя не на словах, а на деле, в товарисчество не может быть решено иначе, как единодушно.
§ 13. Революционер вступает в государственый, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с велю его полнейшаго, скорейшаго разрушения. Он не революционер, если ему чего нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого либо человека, принадлежасчаго к этому миру, в котором – все и все должны быт ему равно ненавистны.
Тем хуже для него, если у него есть в нем родственыя, дружеския или любовныя отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.
§ 14. С целью беспосчаднаго разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обсчестве, притворясь совсем не тем, что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все слои высшия и средния, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократический, военый, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
§ 15. Все это поганое обсчество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория – неотлагаемо осужденых на смерть. Да будет составлен товарисчеством список таких осужденых по порядку их относительной зловредности для успеха революционаго дела, так чтобы предидусчие нумера убрались прежде последуюсчих.
§ 16. При составлении такого списка и для установления вышереченаго порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товарисчестве или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и кремего [?] полезными, способствуя к возбуждению народнаго бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционаго дела. Итак прежде всего должны быть уничтожены люди, особено вредные для революционой организации, и такие, внезапная и насильственая смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§ 17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта.
§ 18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленых скотов или личностей, не отличаюсчихся ни особеным умом, и энергиею, но пользуюсчихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистосчимой сокровисчницей и сильною помосчью для разных революционых предприятий.
§ 19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными отенками. С ними можно конспирировать по их програмам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их до нельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
§ 20. Пятая категория – доктринеры, конспираторы и революционеры в праздно-глаголюсчих кружках и на бумаге.
Их надо беспрестано толкать и тянуть вперед, в практичныя головоломныя заявления, результатом которых будет безследная гибель большинства и настоясчая революционая выработка немногих.
§ 21. Шестая и важная категория – женсчины, которых должно разделить на три главных разряда.
Одне – пустыя, обезсмысленыя и бездушныя, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.
Другие – горячие, преданыя, способныя, но не наши, потому что не доработались есче до настоясчаго безфразнаго и фактического революционаго понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.
Наконец, женсчины совсем наши, то есть вполне посвясченыя и принявшия всецело нашу программу. Они нам товарисчи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровисче наше, без помосчи которых нам обойтись невозможно.
Отношение товарисчества к народу
§ 22. У товарисчества ведь другой цели, кроме полнейшаго освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденые в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушаюсчей народной революции, товарисчество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобсчению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию.
§ 23. Под революциею народною товарисчество разумеет не регламентированое движение по западному классическому образу – движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед собственостию и перед традициями обсчественых порядков так называемой цивилизации и нравствености, до сих пор ограничивал ось везде низвержением одной политической формы для замесчения ее другою истремилось сосдать так называемое революционое государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственость и истребит все государственыя традиции, порядки и класы в России.
§ 24. Товарисчество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будусчая организация без сомнения выработывается из народнаго движения и жизни. Но это – дело будусчих поколений. Наше дело – страстное, полное, повсеместное и беспосчадное разрушение.
§ 25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственной силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейскаго мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственым революционером в России.
§ 26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушаюсчую силу – вот вся наша организация, конспирация, задача.