В XII—XIV вв. идет распад славянского единства. Русь делится на фактически независимые друг от друга княжества. В XII – начале XIII в. на ее территории определилось три политических центра: Владимиро-Суздальское княжество на северо-востоке, Новгород – на северо-западе и Галицкое княжество – на юго-западе. Жители этих земель помнили, что у них общие предки, но это не имело для них никакого значения. Они воевали друг с другом очень жестоко: например, в битве при Липице новгородцев с суздальцами было убито более 9 тыс. человек. Такая же резня шла между другими княжествами. Поэтому монголы пришли в страну, которая уже не могла сопротивляться. Ведь раздробленность отразилась прежде всего на организации и состоянии вооруженных сил: лишь незначительная часть дружины несла постоянную службу, а остальные жили в своих вотчинах и собирались только по нужде.

В 30-х гг. XIII в., накануне нашествия, Русь делилась на множество суверенных княжеств, иногда связанных военно-политическими договорами, иногда – вассальной зависимостью. Самыми крайними юго-восточными русскими княжествами были Рязанское и Муромское. На север и на запад простирались земли Новгородской феодальной республики. Киев в это время представлял собой центр Киевского княжества, в которое входил ряд других мелких княжеств. Накануне Батыева нашествия на территории, занятой древнерусским населением, насчитывалось 18 крупных государственных образований или около 30 вместе с мелкими. При отсутствии политического единства и неполного подчинения даже младших князей старшим не было и единства военного. Поэтому противостоять многочисленным, хорошо обученным войскам монголо-татар русским княжествам было крайне сложно.

 

4.1. Монголо-татары – этнический состав и происхождение. Империя Чингисхана и его преемников

С конца XII в. в степях Центральной Азии у монгольских племен идет процесс становления раннефеодальных отношений. Из междоусобных войн нойонов и багатуров победителем вышел Темучин, которому в 1206 г. хурал присвоил имя Чингисхан. Государство, столицей которого стал Каракорум, представляло собой особый тип «кочевого феодализма». Оно было организовано по десятичной системе (округа – тысячи – сотни – десятки), а во главе этого административно-военного деления стояли нойоны и нукеры. Звания сотника и тысяцкого были наследственными. Огромную роль играла личная гвардия Чингисхана, которая комплектовалась как из представителей семей богатых нойонов (для этого использовалась система заложничества с целью предотвратить измену), так и из простых людей. Постепенно курултай утратил свои демократические черты и превратился в ханский совет, где последнее слово было за Чингисханом. Был создан и общий свод законов – Великая Яса.

По данным Л.Н. Гумилева, в Монголии в начале XIII в. проживало всего около 700 тыс. человек, тогда как в Китае – 80 млн, в Хорезмском султанате – 20 млн, в Восточной Европе – около 8 млн человек. Если при таком соотношении монголы одерживали победу, значит, сопротивление было исключительно слабым. Чингисхан укрепил военную организацию монголов, которые, захватив к 1211 г. земли бурят, якутов, уйгуров и киргизов в Сибири, приступили к покорению Северного Китая, заняв в 1215 г. Пекин. Спустя три года была завоевана Корея. В 1218 г. на границе Хорезмского государства был разграблен торговый караван монголов, а послы Чингисхана по приказу хорезмшаха Мухаммеда были убиты. Это было расценено как кровное оскорбление – и султанат был разгромлен. В 1219 г. 120—150-тысячное монгольское войско начало вторжение в Среднюю Азию: Мухаммед не смог организовать сопротивление, а его наследник Джелал ад-Дин в 1221 г. потерпел поражение. Были взяты Бухара, Самарканд, а в 1221 г. столица – город Ургенч. Средняя Азия вошла в состав Монгольской империи: большая ее часть входила в улус второго сына Чингисхана Чагатая, а Хорезм с Казахстаном оказался в улусе его старшего сына Джучи – будущей Золотой Орде. Осенью 1220 г. были захвачены и разграблены Северный Иран и Афганистан.

В 1226—1227 гг. было стерто с лица земли образованное в 982 г. государство тангутов Си Ся. В 1227 г. наследником умершего Чингисхана (умер и Джучи) стал Угэдей, и уже в 1231 г. его войско под командованием Чармагана вторглось в Закавказье: несколько лет монголы покоряли Азербайджан (в 1239 г. пал последний оплот – Дербент); затем настала очередь Армении и Грузии. В итоге к 1243 г. все Закавказье было захвачено.

В войне с заклятыми врагами монголов чжурчженями (предками маньчжур, нанайцев, ульчей, орочей и удэге) 1211—1235 гг. в качестве их союзников выступили китайцы империи Сун. Хотя они вскоре потерпели поражение, и вся тяжесть войны легла на монголов. Наконец, в 1232 г. орда Субедея ворвалась в столицу государства чжурчженей город Цзинь-Кайфын. Но после победы китайцы потребовали у монголов передать им земли чжурчженей, что вызвало между ними длительную войну. Перелом в войне наступил только в 1257 г. благодаря походу Урянгхадая к Ханою, где против китайцев был поднят мятеж местных бирманских, тайских и анналийских племен. К 1279 г. монголы завершили завоевание Южного Китая (на престол страны сел внук Чингисхана), что, впрочем, ничего не дало: монголы были столь ненавистны китайцам, что никакая ассимиляция не была возможной. Ожесточение вылилось в восстание «Белого лотоса» (1368), когда монгольские воины были вырезаны в постелях.

Формально держава Чингисхана существовала как единое государство со столицей в Каракоруме до середины XIII в. В середине века внук Чингисхана Хубилай основал династию Юань в Китае, другой внук Хулагу в 1265 г. выделил свой улус (Иран, часть Передней и Средней Азии, Закавказье) в государство Хулагидов, третий внук Батый в 1243 г. основал Золотую Орду, куда вошли Крым, Северный Кавказ, бывшие земли Волжской Болгарии и кочевых народов степи, Западная Сибирь и часть Средней Азии. Но ни одно государство Чингизидов не переступило рубеж XIV в.: в 1336 г. прекратила существование династия Хулагидов, возглавлявшая государство ильханов на Среднем Востоке; в 1368 г. пала династия Юань, сброшенная китайским восстанием; в 1370 г. произошел крах Чагатайского государства, созданного вдоль рек Амударья и Сырдарья сыном Чингисхана Чагатаем. Во второй половине XIV в. власть в этом регионе захватил Тимур (1370—1405), который в 1370 г. занял Самарканд, затем разорил Закавказье и земли Золотой Орды, разгромив Тохтамыша. «Железный хромец» покорил Иран, Афганистан, часть Индии, захватил Дамаск и Багдад, разгромил войска египетского и турецкого султанов. Он появился и в пределах Руси, разорив в 1395 г. Елец, но дальше не пошел. Но после его смерти держава распалась на отдельные владения во главе с Тимуридами.

 

4.2. Битва на реке Калке

Весной 1222 г. был совершен грабительский поход Джебе и Субедея в Закавказье. Встретив сильное сопротивление в Грузии, монголы хитростью преодолели Кавказский хребет и вышли на предкавказскую равнину, где впервые встретились с половцами. Разделив половцев и алан (монголы уговорили половцев не вмешиваться), они разбили их поодиночке. Главные половецкие ханы Юрий Кончакович и Данила Кобякович полегли в битве, а уцелевшие бежали к берегам Днепра. Хан Котян Сутоевич обратился за помощью к зятю – галицкому князю Мстиславу Мстиславичу Удалому – и другим русским князьям. Северные князья в своей массе остались к его призывам глухи, а южные съехались на совет под главенством Мстислава Романовича Киевского, Мстислава Мстиславича Галицкого и Мстислава Святославича Черниговского. В походе кроме этих трех великих князей приняли участие сын киевского князя Всеволод, сын черниговского князя Василий, Даниил Романович Волынский, Михаил Всеволодович Переяславский (будущий великий князь Черниговский), Владимир Рюрикович Смоленский, Олег Курский, Александр Туровский, Андрей Вяземский, Изяслав Луцкий, Александр Дубровецкий, Изяслав Каневский, Святослав Шумненский, Юрий Несвижский, Мстислав Пересопненский, князья Рыльский, Путивльский, Северский, Трубчевский, Торопецкий и др.

Суздальский князь Юрий Всеволодович в 1223 г. собрал 20-тысячную армию и вместе с новгородцами и псковичами двинул ее на помощь эстам, а не против монголо-татар. Однако он все же послал отряд под командованием своего племянника Василия Константиновича Ростовского, но тот не успел на сбор у города Канева и поэтому в походе не участвовал. Огромное русское войско не имело общего командования и состояло из трех ратей. Четвертый элемент этой рати составили половцы Котяна. Около Олешья войска начали переправу. Первыми на левый берег Днепра переправились Даниил Романович Волынский и Мстислав Удалой, которые с 10—20 тыс. воинов обратили в бегство передовой отряд Гани-бека. После переправы всей армии волынцы шли впереди, за ними галичане и половцы, а затем остальные. На четвертый или пятый день волынцы догнали Орду и вместе с Мстиславом Удалым обратили татар в бегство, после чего еще восемь дней русское войско двигалось на восток.

На берегу Калки 31 мая 1223 г. их ждал передовой отряд, который был отброшен за реку. Мстислав Удалой сначала добился согласия атамана бродников Плоскини на помощь, но, видимо, чем-то обидел вожака днепровской вольницы, в силу чего бродники сражались на стороне татар. Мстислав Удалой двинул свое войско (галичане, волыняне, половцы), не предупредив киевского и черниговского князей, и битва началась. Татары направили главный удар на левый фланг – на половцев, которые побежали, смяв готовые к выступлению черниговские полки. Это и решило исход битвы в пользу татар. Положение мог спасти Мстислав Киевский, но, обиженный на самовольство Мстислава Удалого, он приказал укреплять лагерь.

Мстислав Удалой и Даниил Романович переправились через Днепр с остатками войска. Часть Орды во главе с Джебе и Субедеем преследовала русских до Переяславца, но, столкнувшись со свежими русскими полками, повернула назад. Остальные во главе с темниками Чегир-ханом и Таши-ханом осадили лагерь киевлян. Те храбро бились три дня, но их погубило предательство бродников: их воевода Плоскиня поклялся, что при сдаче оружия русские будут пощажены, и Мстислав Романович сдался. Но татары всех князей и воевод положили под настил, на котором пировали, и раздавили, а остальных увели в рабство.

Кроме тех, кто погиб при преследовании, русское войско потеряло на Калке около 70 тыс. человек, в том числе и шестерых князей – Мстислава Черниговского и его сына Василия, Изяслава Луцкого, Юрия Несвижского, Святослава Шумского и Изяслава Каневского. Государство половцев было уничтожено и включено в состав империи монголов. Затем монголы вторглись в Камскую Болгарию, но, потерпев поражение, возвратились в Среднюю Азию.

 

4.3. Походы батыя и сопротивление русских княжеств

Сын Джучи Бату-хан (1227—1255), получивший в улус западные земли (улус Джучидов), в 1236 г. начал поход на Русь, по пути разгромив Волжскую Болгарию и подчинив кочевые народы степи. Осенью 1237 г. многотысячная армия монголов сосредоточилась на реке Воронеж.

В.Б Кощеев отмечает, что в литературе утвердились цифры, характеризующие численность монголо-татарского войска, вторгшегося на Русь в 1237 г., в пределах 30—300 тыс. человек. Автор, основываясь на данных европейских разведчиков (в частности, венгерского монаха Юлиана) и иранского историка Рашид-ад-Дина, а также на сообщениях русских летописей, считает, что собственно монгольское войско насчитывало 50—60 тыс. человек. Если сюда прибавить 80—90 тыс. немонгольских войск, то в целом численность армии Западного похода составляла 130—150 тыс. человек. Но накануне вторжения войско было разделено на четыре части, три из которых приняли участие в военных действиях на Руси (4-я – тыловая – действовала против половцев). 1-я (приволжская) группировка в 20—30 тыс. воинов подступила к Суздальскому княжеству, тогда две остальные численностью 70—80 тыс. двинулись к Рязани. Понятно, что ни одно русское княжество не могло выставить такого войска.

Неверно думать, что князья многочисленных древнерусских княжеств, занятые сведением счетов друг с другом, совершенно игнорировали надвигавшуюся с Востока угрозу и не предпринимали никаких предохранительных дипломатических и военных мер. Разгром монголо-татарами на реке Калке в 1223 г. русско-половецкого войска не прошел для них бесследно. Попытки организовать коллективный отпор кочевникам ясно видны в действиях русских князей во время первого похода монголо-татар против древнерусских княжеств. Когда в декабре 1237 г. Батый остановился близ южных границ Рязанского княжества, на переговоры с ним выехал не только рязанский, но и князья пронский и муромский, вместе отвергшие требования о выплате дани. Черниговский князь Михаил Всеволодович послал на помощь Рязани, чья оборона длилась семь дней (князь Юрий Ингваревич погиб), 300 воинов с Евпатием Коловратом, который со своим отрядом стал первым русским партизаном.

В январе 1238 г. монголы вторглись во Владимиро-Суздальское княжество и под Коломной разбили владимирские полки (Юрий Всеволодович послал под Коломну войско с сыном Всеволодом) и рязанскую дружину погибшего в бою Романа Ингваревича. Однако в этой битве погиб младший сын Чингисхана Кулькан. Кроме этого случая и гибели в Хорезме внука Чингисхана Мутугена, больше потерь среди Чингизидов не было. Затем в течение пяти дней была взята Москва, где был убит воевода Филипп Нянко и захвачен в плен малолетний сын Юрия Всеволодовича Владимир.

Оборона Владимира, которой руководили князья Всеволод и Мстислав Юрьевичи и воевода Петр Оследюкович, длилась четыре дня – с 3 по 7 февраля. Причем владимирский епископ Митрофан единственный из русских епископов не покинул город. При штурме Владимира монголы сожгли вместе с укрывшимися в нем людьми Успенский собор. В начале февраля другой монгольский отряд захватил Суздаль.

После взятия Владимира монголы разделились: часть пошла на Ярославль, часть – на Нижний Новгород, а часть – на север, где северо-западнее Углича на реке Сити 1 марта 1238 г. произошла решающая битва. В сражении вместе с владимирскими войсками бились дружины Ростовского, Ярославского, Угличского и Юрьевского княжеств. Однако эти коллективные действия были малоэффективны, так как объединения сил трех-пяти княжеств было явно недостаточно для успешного противостояния сильному и опытному противнику. Здесь погиб владимирский князь Юрий Всеволодович, а последним князем, погибшим в Северо-Восточной Руси, стал плененный в битве на Сити Василько Константинович Ростовский. 5 марта после двухнедельной осады был взят Торжок, и до распутицы оставалось еще полтора месяца, но Батый не пошел на Новгород, за 100 км от него у Игнач-креста повернув назад. Монголам не удалось захватить Новгород, но он попал от них в зависимость и платил дань. Отход напоминал облаву: были разгромлены Переяславль Южный и Чернигов, обороной которого командовал князь Мстислав Глебович. Семь недель продержался Козельск, прозванный монголами «злым городом», где правил малолетний князь Василий. После взятия Козельска Батый приказал казнить всех оставшихся в живых, не исключая малых детей.

Углич не сопротивлялся татарам: все население спряталось в лесу, а купцы заключили соглашение с татарами о выплате контрибуции лошадьми и продуктами в обмен на охранную грамоту (пайдзу). Также уцелели почти все города на Волге (Кострома, Тверь, Ярославль и др.), заключившие с монголами мир. Но Владимиро-Суздальское княжество было разорено татарами и распалось на ряд мелких земель.

В силу упорного сопротивления русских городов общие потери завоевателей оцениваются не менее чем в 50 тыс. человек. Поэтому активные действия они смогли возобновить только к осени 1238 г. Новый поход Батыя начался в 1239 г.: были сожжены Муром и Гороховец, а затем монголы повернули на юг, где в декабре 1240 г. взяли Киев. 93-дневной обороной города руководил тысяцкий Дмитр, так как князь Михаил Всеволодович Черниговский бежал. Галицкий князь Даниил Романович, в 1238 г. расправившийся с боярской оппозицией, в 1240 г. подчинил разграбленный монголо-татарами Киев. Но в этом же году Галицко-Волынское княжество также было захвачено Ордой.

Взяв Владимир-Волынский и Галич, в 1241 г. 30-тысячное войско Батыя вторглось в Польшу, где 22 марта пала столица Краков. В мае 1241 г. монголы вторглись в Моравию, в то время как часть войска во главе с Батыем завоевывала Венгрию. В апреле 1241 г. были завоеваны левобережная Венгрия и Словакия, началось вторжение в Чехию.

Зимой 1241 г. монголам удалось перейти Дунай и к весне 1242 г. захватить Венгрию и Хорватию. В 1242 г. Батый дошел до границ Германской империи (до Хорватии и Далмации), но ряд поражений в Чехии и Венгрии заставили его прекратить поход «к последнему морю».

Летом 1242 г. Батый повернул с берегов Адриатики на восток и остановился в низовьях Волги, образовав в 1243 г. в составе Монгольской империи новое государство – Золотую Орду. Этнически Золотая Орда, включившая земли волжских болгар, Половецкую степь, Крым, Западную Сибирь, Приуралье и Хорезм, была очень пестрой: ее тонкий господствующий слой был монгольским, а основная масса кочевников была тюрками, в основном половцами. Большинство монголов после 1242 г. вернулись в Центральную Азию. 20 тыс. монголов улуса Джучиева рассеялись по трем ордам: Большой, или Золотой, – на Волге; Белой на Иртыше, доставшейся старшему брату Батыя Орде-Игэну; Синей – от Аральского моря до Тюмени (хан Шейбан). При таком рассредоточении интеграция вскоре перешла в дезинтеграцию, к началу XIV в. монголы смешались с половцами, а в XV в. из этих племен образовался новый народ – татары. Конец Золотой Орды был связан с походом Тимура в 1395 г., ускорившим развал империи. В 1438 г. отделилось Казанское ханство, в 1443 г. – Крымское, в середине XV в. – Астраханское, а в конце XV в. – Сибирское ханство. Со второй половины XV в. остатки распавшейся Орды были в состоянии тревожить только южные и восточные границы Руси. Преемницей Золотой Орды стала с этого времени Большая Орда, ханам которой продолжали платить дань русские князья.

 

4.4. Ордынское иго и теория Л.Н. Гумилева

Русь не вошла в состав Золотой Орды, но почти 250-летнее иноземное иго включало себя прежде всего политическую зависимость. В русские города были посланы ханские наместники (баскаки или даругачи), которые, опираясь на вооруженные отряды, следили, чтобы население сохраняло покорность. В приграничных южных районах русских княжеств баскаки просуществовали до 30-х гг. XIV в. Изменилось и положение русских князей, которые должны были ездить в Орду за ханской грамотой на княжение – ярлыком. Первым за ярлыком в 1243 г. поехал в Орду владимиро-суздальский князь Ярослав Всеволодович. Получение ярлыка сопровождалось приездом ордынского посла, при котором происходило торжественное возведение князя на княжеский стол. Лишь Иван III избежал этой унизительной процедуры. Ордынские ханы, когда им было это нужно, бесцеремонно нарушали имевшиеся на Руси традиции престолонаследия. Так, в конце 1240-х гг. хан отдал наиболее опустошенные Киев и южные земли наиболее сильному и авторитетному Александру Невскому, а менее разоренный Владимир на Клязьме – его младшему брату Андрею. После восстания в Твери, правитель которой властвовал и во Владимире, хан Узбек разделил великое княжество Владимирское на две части. Он же, опасаясь усиления Москвы, в 1341 г. отнял у нее Нижний Новгород и передал его суздальским князьям. В 1445 г. была восстановлена самостоятельность Нижегородского княжества, еще в 1392 г. присоединенного к Москве. После смерти в княжеских междоусобицах главным аргументом стал суд хана. Например, в 1292 г. хан Тохта по доносу Андрея Александровича на своего брата Дмитрия отправил на Русь своего брата Дюденю, который разорил 14 городов Владимиро-Суздальской земли.

Но самыми тяжелыми для всех слоев русского населения были ежегодные платежи Орде – ордынская дань, или «выход». Только для русской церкви (впрочем, как и для других вероисповеданий империи) было сделано исключение. За что православные священники и монахи должны были публично молиться о здоровье ханов и благословлять их. Общая сумма сбора с русских земель составляла не менее 15 тыс. руб. (для примера: в первой половине XV в. четыре достаточно крупных села в суздальском ополье стоили 500 руб.). Впрочем, размеры ордынского выхода колебались, и он не всегда выплачивался: не платил дани в 1361—1371 и в 1374—1380 гг. московский князь Дмитрий Иванович, а его сын Василий не отправлял выхода в раздираемую усобицами Орду в 1396—1409 гг. (хотя другие князья это делали). В 1479 г. отказался платить дань хану Большой Орды (преемницы Золотой Орды) Ахмату Иван III.

Однако временные перерывы в уплате дани не означали отмену податей с населения, просто собранные средства оставались у князей. В XV в. изменился принцип распределения дани между князьями: теперь каждый мог сам ее собирать в своих владениях. После похода Тохтамыша 1382 г. на каждое село (один-три двора) была наложена дань в полтину. Для ее уплаты одна семья должна была продать не менее 10 баранов. Но выход 1384 г. был экстраординарным, хотя и обычная дань составляла стоимость не менее трех баранов или 300 кг зерна. Это примерно 1/9 часть урожая, а в сочетании с другими повинностями дань становилась весьма обременительной. Ведь собирались и ханские «запросы», приходилось принимать и содержать ордынских послов со свитами. В русских землях даже возникали специальные категории зависимых людей – ордынцы и делюи, обязанностью которых было содержание послов и доставка «выхода» в Орду.

Уже в 1246 г. один из баскаков пересчитал русское население и обязал каждого ежегодно отдавать по одной шкуре медведя, бобра, соболя, хорька и черной лисицы. Не выплатившему наложенную дань грозило рабство. В результате переписей населения в 50-е и 70-е гг. XIII в. в северо-восточных княжествах и в Новгороде взимание «выхода» приобрело повсеместный и регулярный характер. С проведением переписей ордынский выход стал исчисляться в денежном выражении. После переписи населения в 1257 г. возросли не только размеры дани, но и ее виды (до одного) и численность откупщиков. Это вызвало народные выступления 1257—1259 гг. в Новгородской земле и волнения 1262 г. в Ростове, Суздале, Ярославле, Владимире и других городах, жестоко подавленные ордынцами. Впрочем, рост антиордынских выступлений заставил Орду пойти на ограничение баскачества и передать значительную часть сбора дани русским князьям.

Еще одной повинностью была обязанность поставлять воинов в ордынские войска и принимать участие в их военных походах. Во второй половине XIII в. русские полки сражались в составе монголо-татарских войск против Венгрии, Польши, народов Северного Кавказа и Византии. Правда, с конца XIII в. княжества Северо-Восточной Руси не участвовали в столь отдаленных походах Орды.

Если согласиться с Л.Н. Гумилевым, то монголо-татарское нашествие было для Руси даже благом. Во всяком случае, оно якобы не сопровождалось разорением и потерями, наоборот, прикрывало Русь от завоевателей, шедших из Западной Европы. После смерти в 1241 г. Угэдея претендентом на трон оказался враг Батыя Гуюк. Но благодаря тому что выборы затянулись до 1246 г., Батыю удалось сохранить себе жизнь, вступив в союз с русскими князьями. Великий князь Ярослав Всеволодович склонялся к союзу с Гуюком, но после того как он был отравлен в Карокоруме матерью Гуюка, Ярославичи пошли на союз с Батыем. Благодаря этому Александр Невский смог противостоять продвижению рыцарей, Союза Ганзы и литовцев. За помощь, оказанную Батыю, Александр получил помощь против немцев, среди которых был и его брат Андрей, в 1252 г. изгнанный татарскими войсками.

Но ведь известно, что в результате нашествия население страны, особенно городское, резко сократилось. Существенные потери понесла и русская политическая элита. Например, в Рязанской земле погибли девять князей из 12, в Ростовской – два из трех, в Суздальской – пять из девяти. Монголо-татары уничтожили 10 муромско-рязанских городов, 20 – владимиро-суздальских, новгородский Торжок, несколько смоленских городских поселений, 60 черниговских городов, 26 – киевских, 14 – переяславских, 18 – галицких, 22 – волынских города. Из 74 городов Руси 49 были разорены, причем в 14 жизнь не возобновилась, а 15 превратились в села. Из всех древнерусских княжеств не пострадали только Смоленское, Пинское, Витебское, Полоцкое и большая часть территории Новгородской республики. Все остальные древнерусские княжества были разгромлены и опустошены. Из существовавших в середине 1230-х гг. 28 городов Северо-Восточной Руси 17 наиболее древних крупных были разорены в результате нашествия. В силу этого каждое княжество имело всего от одного до трех городов. Причем, так как преобладали именно первые, эти города становились центром сосредоточения феодальной власти и ремесла.

В первые 50 лет ига не было построено ни одного города. Даже в Новгороде, не пострадавшем от нашествия, каменное строительство не велось до 1292 г. Оно достигло домонгольского уровня только 100 лет спустя нашествия. В то время как в Орде к середине XIV в. насчитывалось около 100 городов, в основном вновь построенных. Сельское хозяйство стало трехпольным только к концу XV в. Было утрачено искусство резчиков по белому камню, производство стеклянных браслетов и бус, шиферных пряслиц и керамических амфор. Резкий упадок испытало искусство перегородчатой эмали, а техника скани и зерни возродилась лишь в XVI в. На несколько столетий исчезла и многоцветная поливная строительная керамика. Прервалась связь южных и юго-западных княжеств с северо-восточными, которые экономически были отброшены на 100—150 лет.

Насильственное переселение ремесленников в монгольские города было обычным явлением в условиях ига. Выигрыш был двойной – обогащали себя и ослабляли Русь. В свою очередь нехватка умелых рабочих рук становилась для князей дополнительным стимулом, толкавшим на массовые переводы ремесленников непосредственно под свою власть. В конечном счете такая практика существенно тормозила процесс становления товарно-денежных отношений. Письменные источники не позволяют считать ремесленников XIII—XIV вв. мелкими товаропроизводителями. Слабое развитие денежно-рыночных связей между непосредственными производителями обнаруживается и в том, что в Северо-Восточной Руси самостоятельный выпуск монеты начался только в 1380-е гг. Связи ремесла с рынком в Северо-Восточной Руси XIII в. носили спорадический характер, а потому не вели к превращению ремесленника в постоянного товаропроизводителя. На рынках основным товаром была не ремесленная, а сельскохозяйственная продукция. Торговля в это время разрешалась князьями только в городах. Грамоты 60-х гг. XIII в. говорят о купцах в различных городах Северо-Восточной Руси, правда, по происхождению новгородских. В целом северо-восточные русские города оставались в XIII в. феодальными, так как главную роль в них играли представители феодального класса, которым принадлежала собственность на городские земли, исключительные права в промысловой деятельности и торговле.

Писатель Борис Васильев заявил, что было «не иго Орды, а военный союз с ней». Как пример такого «союза» приводятся сведения, что после смерти Александра Невского в 1269 г. немцы, узнав о приближении татарского отряда, отошли за Нарову, отказавшись от плана захвата Новгорода. Но есть и другие, более весомые аргументы. Когда в 1239—1241 гг. монголо-татары опустошали южные древнерусские княжества, шведы и немецкие крестоносцы нанесли удар по Новгородской республике. Новгородцам с помощью владимирских полков, возглавлявшихся князем Александром Ярославичем (Невским) и его братом Андреем, в битвах на Неве в 1240 г. и на льду Чудского озера в 1242 г. удалось разгромить агрессоров. Однако никакой помощи от монголо-татар в отражении нападений Шведского королевства и Тевтонского ордена с его союзниками Новгород, вопреки утверждению Бориса Васильева, не получил.

 

4.5. Немецкая колонизация Прибалтики. Победы Александра Невского

С конца XII в. Прибалтика стала ареной борьбы против немецких рыцарей, датских и шведских феодалов. Прибалтику населяли финно-угорские (эсты или чудь) и балтские племена: латышские (латгалы, ливы, курши или корсь, земгалы или зимигола) и литовские (литовцы или аукштайты, жемайты или жмудь, ятвяги). Почти все они находились на стадии разложения первобытного строя (племенные княжения), а у литовцев начался процесс образования государства. Основателем Литовского княжества стал Миндовг (1240—1263), который объединил под своей рукой все литовские племена.

Но вторжение крестоносцев прервало процесс государственного становления большинства народов Прибалтики: немцы покорили поморских славян Западной Прибалтики, а затем вторглись в Ливонию (Восточную Прибалтику). 1198 г. отмечен первым крестовым походом против ливов, а в 1200 г. архиепископ Альберт с крестоносным войском захватил устье Двины и основал в 1201 г. город Ригу. В 1202– 1237 гг. здесь управлял Орден меченосцев. В 1215 г. орденом была захвачена территория Эстонии. Но затем Северная Эстония была временно отвоевана у немцев Данией, где в 1219 г. датчане основали замок Таллин (Ревель). В это же время шведы делают попытку захватить остров Эзель (ныне Сааремаа).

Новгородский князь Мстислав Удалой не раз одерживал победы над крестоносцами, но после его разгрома на Калке натиск рыцарей усилился. В 1234 г. новгородско-суздальский князь Ярослав Всеволодович разбил меченосцев под Юрьевом, а в 1236 г. они потерпели поражение от литовцев и земгалов. В 1237 г. Орден меченосцев, переименованный в Ливонский орден, стал отделением созданного в 1198 г. Тевтонского ордена, который с 1226 г. начал широкие захваты земель литовского племени пруссов, полностью уничтоженного к 1237 г. В этом же году был создан единый Ливонский орден, а орден тевтонов перестал существовать. После этого папа Григорий IX активно приступил к созданию антирусской коалиции в составе Ливонии, Дании, Швеции и Ганзейского союза. Удар по ослабленной нашествием Руси немцев, датчан и шведов готовился легатом папы римского Вильгельмом.

Первыми начали шведы, поход которых возглавлял ярл и правитель Швеции Ульф Фаси, вместе с которым был и его двоюродный брат, будущий ярл Биргер. Шведский поход был вызван желанием решить в свою пользу давний спор за влияние на финские племена сумь и емь, на Ижорскую землю и Карелию. Шведское морское ополчение вместе с отрядом племени сумь вторглось в Новгородское княжество, желая захватить крепость Ладогу. Отражение агрессии с Запада тесно связано с именем князя Александра Ярославича. Он родился 30 мая 1220 г. в Переяславле-Залесском в Ростово-Суздальской земле. Его матерью была Феодосия Игоревна Рязанская. Духовное воспитание получил в Спасо-Преображенском соборе (среди его наставников были боярин Федор Данилович и монах Даниил Заточник). В 1228 г. судьба связала его с Новгородом Великим (вместе с братом-погодком Феодором он жил и воспитывался в городе), а в 1236 г. он стал новгородским князем.

Александр заранее готовился к отражению опасности с Запада: поставил «морскую стражу» на побережье Финского залива и приказал строить крепости по реке Шелони вдоль западных границ новгородских владений. В 1239 г. он помог отразить нападение литовцев на Полоцк и женился на дочери полоцкого князя Брячислава княжне Александре. В этом же году Александр Ярославич заключил союз с угро-финнами Ижорской земли. Именно дозоры старейшины Пельгусия сообщили о высадке пятитысячного шведского войска. Александр не стал собирать ополчение, а нанес неожиданный удар своей конной дружиной и немногими пешими воинами. 15 июля 1240 г. на месте впадения в Неву Ижоры произошла Невская битва, в результате которой шведы были отброшены от Ладоги. В битве новгородцы потеряли всего около 20 человек, тогда как потери шведов были велики: три корабля были нагружены телами убитых воинов, среди которых воевода Спиридоний и епископ, убитые дружинником Гавриилой Олексичем.

Но не прошло и месяца после Невской битвы, как объединенное войско немецких рыцарей и датчан под командованием вице-магистра Ливонского ордена Андреаса фон Вельвена летом 1240 г. захватило Изборск и начало жечь и грабить пограничные селения Псковской земли. Псковское городское ополчение было разбито: пало 800 псковичей во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем. Зимой 1240 г., воспользовавшись изменой бояр и посадника Твердилы, рыцари заняли Псков. Новгородские бояре не поддержали план Александра о наборе войска, поэтому князь отбыл с дружиной в Переяславль. Но наступление немцев, захвативших Копорье, завладевших Вотской пятиной и Сабельским посадом, находившимся в 40 верстах от Новгорода, подтолкнуло вече призвать на помощь Александра с владимиро-суздальскими полками.

Александр Невский в 1241 г. взял Копорье, а к концу 1241 г. полностью очистил от захватчиков новгородские земли. Получив подкрепление из Переяславского княжества от брата Андрея, Александр двинулся в земли эстов, но неожиданно повернул к Пскову. Освободив зимой 1242 г. Псков, князь двинулся к Чудскому озеру, где 5 апреля произошло Ледовое побоище. Силы ордена составляли 10—12 тыс. человек, а русское воинство вместе с владимиро-суздальскими полками – около 15—17 тыс. Однако значительную часть русской дружины составляли пешие ополченцы. В битве погибли свыше 500 рыцарей и около 50 были захвачены в плен. В результате в 1243 г. был заключен мирный договор с немцами-крестоносцами, а в 1251 г. – перемирие с Норвегией. Однако XIII в., отмеченный в немецкой истории как начало успешных завоевательных походов, в том числе и на Русь, сопровождался значительными переменами в отношениях между народами, нашедшими отражение в русском летописании. Так, термин «немцы» в них заменился определениями типа «нехристи» и «поганые».

После разгрома ордена перед Александром встал новый враг – литовцы, которые стали вторгаться на земли Полоцкого и Торопецкого княжеств, которым Александр всегда оказывал военную помощь. В 1245 г. на Русь двинулось сильное литовское войско: литовцы взяли Торопец, а другая половина войска пошла на Торжок. Александр Невский разгромил литовцев, отвоевав у них Торопец, а в сражении у озера Жижца добил остатки литовского войска. В 1262 г. был заключен союзный договор с Литвой. Затем в итоге русско-литовского похода на немецкий орден был заключен договор о дружбе, мире и торговле с орденом и его союзниками – Ганзой.

В 1246 г. он князь Переяславля и Новгорода (великокняжеский престол Гуюк отдал его брату Андрею), в 1250 г. под его началом и Киевский княжеский стол. В 1252 г. Александр становится великим князем Владимирским, Новгородско-Псковским и Полоцко-Витебским. При этом Александр Невский отказался принять королевскую корону из рук папы Иннокентия IV и обратиться в католичество. Он стремился ладить с татарами, чем обеспечивал Руси относительное спокойствие. Так, он подавил восстание в Новгороде, сместив своего сына Василия и посадив другого сына Дмитрия, сурово расправился с бунтарями, отрезав носы и уши. Конец жизни Александра ознаменовался восстаниями против баскаков в Суздале и Ростове, но князь отговорил младшего брата Батыя хана Берке от похода на Русь и, кроме того, добился от него отмены обязанности поставлять русских воинов для военных походов ордынцев.

* * *

Рубеж XIII—XIV вв. стал апогеем политической раздробленности Руси, поделенной на многочисленные уделы. К концу XIII в. на Руси сложилась новая политическая обстановка:

– во-первых, Галицко-Волынская земля постепенно попадает в орбиту влияния Великого княжества Литовского. В 1245 г. в битве у Ярославля Даниил Галицкий разбил объединенные силы Венгрии, Польши, галицких бояр и Черниговского княжества. Но в 50—60-х гг. XIV в. Волынская, Подольская, Киевская и Чернигово-Северская земли были освобождены Ольгердом от монголо-татарского ига, а в 1390-х гг. удельная княжеская власть в этих землях была заменена наместниками. Таким образом, спустя 100 лет после нашествия земли Юго-Западной Руси оказались в составе Польши (Галич) и Литвы (Волынь);

– во-вторых, обособление Северо-Восточной Руси. Великий князь Владимирский стоял во главе феодальной иерархии (хотя его власть была номинальной), оставаясь и главой собственного княжества. Так как ярлык на великое княжение давал ряд преимуществ, то шла острая борьба за ярлык между тверскими и московскими князьями, в которую затем включились и суздальско-нижегородские князья. Эта борьба усиливалась по мере увеличения великокняжеского домена за счет выморочных княжеств. Под властью владимирских князей находились также Рязанская и Новгородская земли; к Владимирскому княжеству тяготели Черниговское и Смоленское княжества. Однако в Пскове в XIII в. также существовал самостоятельный княжеский стол. Еще в 1265 г. псковичи посадили у себя князя Довмонта Литовского, который княжил до 1299 г. Только после его смерти, дабы предотвратить появление на псковском столе нового литовского князя, Великий князь Андрей Александрович и новгородцы послали туда наместника-кормленщика Федора Михайловича Белозерского;

– в-третьих, перенос столицы во Владимир. Географическое понятие Руси, Русской земли у современников Батыя ограничивалось сравнительно небольшой территорией, включавшей Киев, Чернигов, Переяславль и ряд других, более мелких городов. Только после монголо-татарского завоевания, фактически уничтожившего южнорусские княжества, название «Русь» переносится на земли, лежащие в междуречье Волги и Оки. До этого освоенные восточнославянскими племенами земли на северо-востоке назывались Ростовом, Суздалем или Владимиром, в зависимости от того, где находилась резиденция местного князя.

В этих условиях XIII в. открыл эпоху ожесточенной борьбы за ярлык на великое Владимирское княжение и доминирование в Северо-Восточной Руси, в которую активно включились потомки Ярослава Всеволодовича, и прежде всего Даниил Александрович Московский. В качестве факторов, способствовавших возвышению Москвы, назывались выгодное географическое положение, поддержка московских князей Ордой, перенесение из Владимира в Москву резиденции митрополита, формирование в Москве особенно сильного служилого войска (двора) и активная колонизационная политика московских монастырей. Мнение об особой выгодности географического положения Москвы подверг критике А.А. Зимин в своей книге «Витязь на распутье» (М., 1991), указавший, что нет никаких оснований для утверждений о наличии выгодных торговых путей и богатых природных ресурсов Московского княжества. Можно говорить лишь об относительно большей безопасности жителей княжества во второй половине XIII в., но это было характерно и для других окраинных княжеств СевероВосточной Руси – Тверского, Ростовского, Ярославского, Костромского и Городецкого. Действительно, Москва занимала менее выгодное географическое положение, чем Тверь, Углич и Нижний Новгород, мимо которых шел безопасный торговый путь по Волге, не накопила таких боевых навыков, как Смоленск и Рязань, не имела столько богатства, как Новгород, и таких культурных традиций, как Ростов и Суздаль. Никаких «удобных» путей в районе Москвы не существовало. Маленькая речушка Москва была лишь «Золушкой» против Волги.

Поддержка Ордой московских князей не прослеживается до 1317 г. и до конца XIV в. была непостоянной. Местом пребывания митрополита Москва стала только со второй четверти XIV в. А колонизационная деятельность московских монастырей отмечается только с конца этого столетия. Усиление войска за счет активного перехода на службу в Москву князей, бояр и служилых людей из других княжеств Северо-Восточной Руси и других русских земель наблюдается только с 30-х гг. XIV в.

Между тем начальный этап усиления Московского княжества приходится на вторую половину XIII в., когда Даниил Александрович начал борьбу за великое княжение Владимирское, обладатель которого считался верховным правителем всей Северной Руси, включая Новгород Великий. Уже в первой четверти XIV в. Московское княжество наряду с Тверским является одним из сильнейших в Северо-Восточной Руси. И это при том, что политическая ситуация не способствовала выдвижению Москвы на первые роли.

У Александра Невского, умершего в ноябре 1263 г., было четыре сына: Василий, Дмитрий, Андрей и Даниил, родившийся примерно в ноябре – декабре 1261 г. К моменту смерти Невского у Даниила остались живыми двое старших братьев: князь Переяславский Дмитрий и князь Городецкий Андрей. Хотя Дмитрий был еще молод, но мог управлять Москвой по причине малолетства Даниила. Но этого не случилось, и права семьи Александра Ярославича на владение Московским княжеством были нарушены. Даниила воспитывал дядя – Великий князь Владимирский Ярослав Ярославич, а его наместники управляли княжеством с 1264 по 1271 г. (до смерти Ярослава). Даниил стал править как независимый князь не ранее 1273 г., хотя в источниках его имя как независимого московского князя появляется только в 1282 г.

С 1282 г. Даниил поддерживал союз с Тверью: в этом году вместе с новгородцами Тверской князь Святослав и Московский Даниил выступили против переяславского и Великого Владимирского князя Дмитрия Александровича, решившего наказать строптивый Новгород. До кровопролития дело не дошло: новгородцы, подойдя к Дмитрову, заключили с Дмитрием выгодный для себя мир. Союз с Тверью Даниил поддерживал до 1288 г., когда он встал на сторону Дмитрия в борьбе против Михаила Тверского. В 1293 г. Андрей Городецкий получил поддержку ставшего ханом Орды Тохты и вместе с его братом Дюденей разорил Суздаль, Владимир, Юрьев-Польской, Переяславль и Москву. Очевидно, что Даниил был в это время сторонником Дмитрия, а не Андрея. К 1293 г. союзником Москвы стал и тверской князь Михаил Ярославич. С 1294 г. (после смерти своего старшего брата Великого князя Владимирского Дмитрия) Даниил возглавил княжескую коалицию, в которую входили тверской князь Михаил Ярославич и переяславский князь Иван Дмитриевич. Им противостояла группировка, включавшая ярославского князя Федора Ростиславича и ростовского князя Константина Борисовича, во главе со средним сыном Александра Невского городецким князем Андреем, с 1294 г. ставшим великим Владимирским князем. При этом в отличие от Андрея и его союзников, являющихся вассалами сарайского хана Тохты, Даниил, Михаил и Иван ориентировались на Ногая – фактически самостоятельного правителя западной части Золотой Орды.

В ноябре 1296 г. новгородцы изгнали из Городища наместников Андрея Александровича и пригласили княжить Даниила, который послал туда своего второго сына Ивана (будущего Калиту). Андрей, отправившийся в Орду за поддержкой, вернулся оттуда в начале 1297 г. и двинулся на Переяславль, князь которого Иван отправился за помощью к Ногаю. Встретив у Юрьев-Польского московско-тверские войска, Андрей пошел на соглашение, одним из условий которого стал отказ Даниила от Новгорода. Уже с мая 1299 г. в Новгороде стал править сын Андрея Борис.

В сентябре 1299 г. – сентябре 1300 г. Ногай потерпел поражение от Тохты и погиб, что сделало Орду снова единым государством. Это сразу изменило соотношение сил: после княжеского съезда в Дмитрове летом 1300 г. Михаил Тверской, поссорившийся с Иваном Переяславским, стал союзником Великого князя Андрея; в 1302 г. умер, не оставив потомства, Иван Переяславский, а в следующем году – Даниил Московский.

При Данииле произошло некоторое увеличение территории Московского княжества: около 1291 г. был присоединен Можайск, принадлежавший Смоленскому княжеству. Осенью 1300 г. после разрыва с тверским князем Даниил отправился поход на Рязань, где у новой столицы – Переяславль-Рязанского – разгромил войско князя Константина Романовича, пользовавшегося военной поддержкой Орды. Итогом похода стало, вероятно, присоединение к Москве Коломны (или это произошло в 1306 г., когда Юрий Данилович казнил взятого в плен Константина). В результате власть московских князей распространилась на все течение реки Москвы, а княжество наряду с Тверским, Ярославским, Городецко-Нижегородским и великим Владимирским (находившимся сначала под властью городецкого, а затем тверского князя) стало считаться крупным. В конце 1302 г. Даниил, воспользовавшись отъездом Андрея в Орду за помощью, захватил княжеский стол выморочного Переяславского княжества, который должен был по закону отойти в состав великого Владимирского княжения, предварительно изгнав оттуда великокняжеских наместников.

Юрий Даниилович в очереди на великое княжение стоял далеко, но, несмотря на это, деятельность московских князей оказалась на удивление успешной. В 1304 г. по смерти Андрея Юрий Данилович предъявил права на великое княжение. До этого великими Владимирскими князьями были потомки Ярослава Всеволодовича: Василий Ярославич (1272—1276), Дмитрий Александрович (1277—1294) и Андрей Александрович (1294—1304). Хотя Тохта отдал ярлык Михаилу Тверскому, но Юрий борьбы не прекратил. Будучи вынужден в конце 1305 г. уступить Переяславль, он до 1306 г. оспаривал княжение в Новгороде Великом. Около 1309 г. по смерти Михаила Андреевича Юрий овладел выморочным Нижегородским (бывшим Городецким) княжеством, а в 1314 г. сумел занять престол в Новгороде Великом. Наконец, в 1317 г. Юрий получил от хана Узбека ярлык на великое княжение владимирское.

Причина столь успешной политики Москвы в том, что на рубеже XIII—XIV вв. на службу московским князьям прибыли со своими воинскими контингентами бояре из Киевской и Черниговской земель, ранее входивших в сферу влияния Ногая. Там постепенно скапливались энергичные люди, которые стремились к получению обязанностей, за которые полагалось государево жалованье. Хотя и позиции Твери усилились после смерти в 1304 г. Андрея Александровича: к Михаилу Андреевичу отъехали служилые люди его отца. То есть Москва сумела стать только равным Твери соперником в борьбе за влияние в Северо-Восточной Руси. Основная борьба за верховенство в Северо-Восточной Руси была еще впереди.

Активное летописание в областных центрах Руси велось до 1237 г. Почти все летописи заканчиваются словами «Батыево нашествие». После монголо-татарского нашествия летописание в целом ряде городов прекратилось, а в некоторых, наоборот, стало появляться. Оно становится короче, беднее по форме и известиям. Основная тема русских летописей XIII в. – ужасы нашествия и ига. Владимирская великокняжеская летопись переходит в Ростов, где ведется при дворе епископа Кирилла и княгини Марьи – дочери убитого в Орде Михаила Черниговского и вдовы погибшего на реке Сити Василька Ростовского. Летописание Марии проникнуто идеей крепко стоять «за веру и независимость страны». По приказу княгини было написано «Житие Михаила Черниговского». В рязанском летописании этого периода звучат обвинения князей в том, что они стали причиной разорения Руси, а также обвинение владимирскому князю Юрию Всеволодовичу, что он не пришел на помощь Рязани.

Цикл сказаний «Былины об Илье Муромце» (образ идеального воина-патриота) отражает их главную символику – защиту Русского государства от вражеских полчищ. Поздний слой богатырского эпоса чрезвычайно разнообразен по затронутым историческим коллизиям: конфликт богатыря с князем (Ильи Муромца с князем Владимиром), тема монголо-татарского нашествия и гибели богатырей, т.е. конца героического богатырского века. Но былины о Муромце становятся призывом к борьбе с татарским игом и несут в себе идеи объединения Руси. В пору татарского ига церковники Северо-Восточной Руси создают литературно-религиозные памятники, являющиеся актами политического значения. Так, традиционная воинская повесть превращается в житие, а житие святого (например, Александра Невского) воспринимает черты воинской повести. Страна собирается с силами, в том числе и с духовными, для борьбы с Ордой.

 

Проблемные вопросы

1.  Почему в Средние века монгольская держава являлась одной из сильнейших в мире, а современная Монголия оказалась на задворках мировой политики?

2.  Что такое «ордынское иго»? Прав ли Л.Н. Гумилев, отрицавший его реальность?

3.  Почему русские войска одерживали победы над западноевропейскими рыцарями, но терпели поражения от монголов?

4.  Политика какого князя, с вашей точки зрения, была исторически более оправданна: Александра Невского, ориентировавшегося на Восток, или Даниила Галицкого – сторонника Запада?

5.  Какова была политика монголов по отношению к русской церкви и почему?

6.  Справедливо ли утверждение, что Россия является наследницей Золотой Орды? Какое влияние оказала Орда на развитие российской экономики, политической системы и культуры?

 

Литература

1. Горский А.А. К вопросу о причинах «возвышения» Москвы // Отечественная история. 1997. № 1. С. 3—12.

2.  Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории. Русские земли в XIII– XV веках. М., 1986.

3.  Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т. 4. Монгольское нашествие. Междоусобия князей. М.: Московский рабочий, 1993.

4.  Кощеев В.Б. Еще раз о численности монгольского войска в 1237 году // Вопросы истории. 1993. № 10. С. 131—135.

5.  Кучкин В.А. Первый московский князь Даниил Александрович // Отечественная история. 1995. № 1. С. 93—107.

6.  Кучкин В.А. Русь под игом: как это было? М. : Панорама, 1991.

7.  Пашуто В.Т. Александр Невский. 2-е изд., испр. М. : Молодая гвардия, 1975.

8.  Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М. : Наука, 1982.

9.  Рязановский В. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на русскую культуру и право // Вопросы истории. 1993. № 7.

10. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200—1304 гг. М., 1989.

 

Документы

 

Сказание о разорении рязани батыем

В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа Николина из Корсуни. Пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал послов непутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, требуя у него десятой доли во всем: во князьях, и во всяких людях, и в остальном. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя, и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтобы сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давидом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями. И стали совет держать, как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтоб не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю.

Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велся бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.

И один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.

Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое – князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий князь Юрий Ингваревич об убиении безбожным царем возлюбленного сына своего, блаженного князя Федора, и других князей, и что перебито много лучших людей, и стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей. И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки. И увидел князь великий Юрий Ингваревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и мужественно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас, боже, от врагов наших. И от подымавшихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых, и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен и скользок». И сковал братии своей: «О государи мои братия, если из рук господних благое приняли, то и злое не потерпим ли?! Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую, и за отчизну отца нашего великого князя Ингваря Святославича». И пошел в церковь Успения пресвятой владычицы Богородицы. И плакал много перед образом пречистой Богородицы, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне, и принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошел против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских. И напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два – с десятью тысячами. И видел князь великий, что убит брат его, князь Давыд Ингваревич, и воскликнул: «О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьем!» И пересели с коня на конь и начали биться упорно. Через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно сражаясь, так что все полки татарские подивились крепости и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские. Здесь убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые. Все это навел бог грехов ради наших.

А князя Олега Ингваревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, ведя убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река обильная, грехов ради наших.

И увидел царь Батый Олега Ингваревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от тяжких ран, и хотел уврачевать его от тяжких ран, и к своей вере склонить. Но князь Олег Ингваревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом христианства. Окаянный же Батый дохнул огнем от мерзкого сердца своего и тотчас повелел Олега ножами рассечь на части. И был он второй страстотерпец Стефан, принял венец страдания от всемилостивого бога и испил чашу смертную вместе со всею своею братьею. И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю, и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами а епископа и священников огню предали – во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли. А других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников их – князей киевских и черниговских – захватили. А храмы божий разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши.

И увидел безбожный царь Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше разъярился и ожесточился, и пошел на город Суздаль и на Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божии до основания разорить.

И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем. И собрал небольшую дружину – тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился. И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый стал их спрашивать; «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же ответили: «Веры мы христианской, рабы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу – рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчак-беями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отця наши не рассказывали нам: Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются – один с тысячею, а два – с десятью тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал царь Батый, глядя на тело Евпатьево: «о Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своей дружиною и многих богатырей сильной орды моей побил и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, – держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.

Князь Ингварь Ингваревич был в то время в Чернигове, у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского, сохранен богом от злого того отступника и врага христианского. И пришел из Чернигова в землю Рязанскую, в свою отчину, и увидел ее пусту, и услышал, что братья его все убиты нечестивым, законопреступным царем Батыем, и пришел во град Рязань, и увидел город разоренным, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми, город разорен и церкви пожжены, и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято. Увидел князь Ингварь Ингваревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как сладкий орган звучащий. И от великого того крика и вопля страшного пал на землю, как мертвый. И едва отлили его и отходили на ветру. И с трудом ожила душа его в нем. Кто не восплачется о такой погибели, кто не возрыдает о стольких людях народа православного, кто не пожалеет стольких убитых великих государей, кто не застонет от такого пленения?

Разбирая трупы убитых, князь Ингварь Ингваревич нашел тело матери своей великой княгини Агриппины Ростиславовны, и узнал своих снох, и призвал попов из сел, которых бог сохранил, и похоронил матерь свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и песнопений церковных: сильно кричал и рыдал. И похоронил остальные тела мертвых, и очистил город, и освятил. И собралось малое число людей, и немного утешил их. И плакал беспрестанно, поминая матерь свою, братию свою, и род свой, и все узорочье рязанское, без времени погибшее. Все то случилось по грехам нашим. Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее – только дым и пепел; и церкви все погорели, и великая церковь внутри изгорела и почернела. И не только этот город пленен был, но и иные многие. Не стало в городе ни пения, ни звона; вместо радости -плач непрестанный. И пошел князь Ингварь Ингваревич туда, где побиты были нечестивым царем Батыем братья его: великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингваревич, брат его Всеволод Ингваревич, и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство, и удальцы, и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они все на земле опустошенной, на траве ковыле, снегом и льдом померкнувшие, никем не блюдомые. Звери тела их поели, и множество птиц их растерзало. Все лежали, все вместе умерли, единую чашу испили смертную. И увидел князь Ингварь Ингваревич великое множество мертвых тел лежащих, и воскричал горько громким голосом, как труба звучащая, и бил себя в грудь руками, и падал на землю. Слезы его из очей как поток текли, и говорил он жалостно: «О милая моя братия и воинство! Как уснули вы, жизни мои драгоценные? Меня одного оставили в такой погибели! Почему не умер я раньше вас? И куда скрылись вы из очей моих, и куда ушли вы, сокровища жизни моей? Почему ничего не промолвите мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои недозрелые? Уже не подарите сладость душе моей! Почему, государи мои> не посмотрите вы на меня, брата вашего, и не поговорите со мною? Ужели забыли меня, брата вашего, от единого отца рожденного и от единой утробы матери нашей – великой княгини Агриппины Ростиславовны, и единою грудью многоплодного сада вскормленного? На кого оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее, месяц мой красный! Скоро погибли вы, звезды восточные; зачем же закатились вы так рано? Лежите вы на земле пустой, никем не охраняемые; чести-славы ни от кого не получаете вы! Помрачилась слава ваша. Где власть ваша? Над многими землями государями были вы, а ныне лежите на земле пустой, лица ваши потемнели от тления. О, милая моя братия и дружина ласковая, уже не повеселюся с вами! Светочи мои ясные, зачем потускнели вы? Немного порадовался с вами! Если услышит бог молитву вашу, то помолитесь обо мне, брате вашем, чтобы умер я вместе с вами. Уже ведь за веселием плач и слезы пришли ко мне, а за утехой и радостью сетование и скорбь явились мне! Почему не прежде вас умер, чтобы не видеть смерти вашей, а своей погибели? Слышите ли вы горестные слова мои, жалостно звучащие? О земля, о земля! о дубравы! Поплачьте со мною! Как опишу и как назову день тот, в который погибло столько государей и многое узорочье рязанское – удальцы храбрые? Ни один из них не вернулся, но все равно умерли, единую чашу смертную испили. От горести души моей язык мой не слушается, уста закрываются, взор темнеет, сила изнемогает».

Было тогда много тоски, и скорби, и слез, и вздохов, и страха, и трепета от всех тех злых, которые напали на нас. И воздел руки к небу великий князь Ингварь Ингваревич, и воззвал со слезами, говоря: «Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонящих избавь меня. Пречистая владычица, матерь Христа, бога нашего, не оставь меня в годину печали моей. Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия мои воинство, помогите мне во святых ваших молитвах на врагов наших – на агарян и внуков рода Измаила».

И стал разбирать князь Ингварь Ингваревич тела мертвых, и взял тела братьев своих – великого князя Юрия Ингваревича, и князя Давыда Ингваревича Муромского, и князя Глеба Ингваревича Коломенского, и других князей местных – своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних, знаемых ему, и принес их во град Рязань, и похоронил их с честью, а тела других тут же на пустой земле собрал и надгробное отпевание совершил. И, похоронив так, пошел князь Ингварь Ингваревич ко граду Пронску, и собрал рассеченные части тела брата своего благоверного и христолюбивого князя Олега Ингваревича, и повелел нести их во град Рязань, а честную главу его сам князь великий Ингварь Ингваревич до града понес, и целовал ее любезно, и положил его с великим князем Юрием Ингваревичем в одном гробу. А братьев своих, князя Давыда Ингваревича да князя Глеба Ингваревича, положил в одном гробу близ могилы тех. Потом пошел князь Ингварь Ингваревич на реку на Воронеж, где убит был князь Федор Юрьевич Рязанский, и взял тело честное его, и плакал над ним долгое время. И принес в область его к иконе великого чудотворца Николы Корсунского, и похоронил его вместе с благоверной княгиней Евпраксией и сыном их князем Иваном Федоровичем Постником во едином месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине зовется великого чудотворца Николы икона Заразской, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном своим князем Иваном сама себя на том месте «заразила» (разбила).

Памятники литературы Древней Руси. XIII век / пер. Д.С. Лихачева. М., 1981. С. 184—200.