Глава вторая.

Пятью годами ранее.

Кхазу всегда нравилось предаваться размышлениям в одиночестве, давая мыслям течь медленно, подобно потокам лавы, что неспешно текли по дну ущелья. Он любил сидеть на его краю, свесив лапы и обхватив хвостом базальтовую глыбу, похожую на клык. С самого детства он привык забираться на эту скалу и проводить тут, где его никто не беспокоил большую часть свободного времени. Ему нравилось чувствовать теплый камень, голой кожей хвоста и… так было безопасней. Младший братец уже несколько раз, совсем не шутки ради подкравшись со спины, пытался спихнуть его вниз. Вообще с семьей у Кхаза отношения были довольно напряженными. С тех пор как он подрос, отец только что не плевался при звуках его имени, а мать и брат и вовсе всё при любом удобном случае пытались от него избавиться. Впервые увидев светлую серебристую шерсть новорожденного, мать хотела сразу бросить его лаву, но отец не позволил. Первенец как-никак. Теперь, похоже, сожалел о своем решении. Лишь обладание приличным магическим талантом и то, что Кхаз ловкостью и умом на порядок превосходил всех своих сверстников,заставляло его отца мириться со своим позором. Бес-альбинос, среди имевших бурый или темно-серый окрас сородичей, был бельмом на глазу у всего племени. К тому же его мягкий характер создавал вокруг него социальную пустоту, а неиссякаемое любопытство часто доставляло различного рода неприятности. Как сказал однажды наставник Хтум «Бес должен быть злобным и коварным. Иначе ему не выжить, в том числе и в других планах. А этот… Мечтатель…» и злобно сплюнул при этом на пол. Шорох мелких камней за спиной заставил Кхаза напрячься и сильнее обхватить глыбу, для надежности впившись в неё когтями на левой лапе.

– Эй, братец – раздался над ухом писклявый голос Рхаза – тебя отец зовет. Кхаз повернул к нему голову, мигнул своими ненормальными для беса голубого цвета глазами с вертикальными зрачками и не отрывая когтей от камня спросил:

– Зачем?

– Сам спроси – раздраженно дернул хвостом Рхаз – и он велел поторопиться.

Отца злить не стоило. Может и трёпку задать. Кхаз стал подниматься. При этом ему пришлось опустить обе лапы на скалу, но все же из предосторожности продолжал обвивать хвостом глыбу. Чувство опасности заставило его резко броситься на спину, еще до того как его чуткий слух уловил тихий смешок за спиной. Решение было весьма своевременным. Упав на камни, секундой позже он наблюдал, как над ним в прыжке распростерлось тело его брата. Очевидно он, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, решил вновь попытаться столкнуть его в разлом. Но не рассчитал, что Кхаз давно раскусил все его примитивные уловки и был начеку. За что сейчас жестоко расплачивался. Упавший на спину альбинос, несколько мгновений наблюдал, как меняется выражение его мордочки. Злорадство сменяется досадой, а затем пониманием последствий промаха. Немой крик, вылезшие из орбит желтые глаза, в которых отразились текущие внизу потоки лавы. Животный ужас. Обреченность. Несмотря на то, что они были созданиями огня, купание в расплавленной магме для беса смертельно опасно. Их шкура способна выдержать лишь несколько секунд в жерле вулкана, прежде чем тело обратится в обугленную головешку. Это демоны могут часами плавать в огненной реке, а дикие инферналы и вовсе в ней рождаются. Поэтому в последний момент, мысленно тяжело вздохнув и обозвав себя глупцом, Кхаз схватил братца за хвост правой лапой, а когтями левой выпрямляясь, изо всех сил вцепился в базальтовый клык. Хотя Рхаз, весил меньше старшего брата, рывок был таков, что оба все равно слетели в пропасть. Альбинос, сжав челюсти от боли сдираемой о шершавый камень шкуры своего хвоста и оставляя на базальте глубокие царапины от когтей, все же смог удержать коварного родича. Продолжая цепляться за спасительный камень при помощи хвоста и одной лапы, раскачал, а потом закинул верещащего братца обратно на скалу. И только после этого он позволил себе впиться в спасительный выступ всеми двадцатью когтями. Перебраться на макушку камня, дело пары секунд. Легко спрыгнув с него, Кхаз скосил глаза на трясущегося родственника и занялся своим хвостом. Состояние последнего было весьма плачевным. Шкура на нем буквально висела клочьями, пострадала даже кисточка на его конце. Теперь она выглядела ощипанной и грязной от пропитавшей её крови густо присыпанной базальтовой пылью. Густые темные капли из многочисленных ран и порезов обильно орошали камни. Осторожно прикладывая куски шкуры на место, альбинос стал поочередно применять к ним заклинание «Прижигания». Плоть при этом противно шипела и дымилась, но затягивалась на глазах, оставляя после себя едва заметные белесые ниточки шрамов. Способ широко известный всем созданиям огня, эффективный, но несмотря на естественное сопротивление к родной стихии, крайне болезненный. Поэтому Кхаз, вторя прижигаемой плоти, каждый раз шипел сквозь сжатые зубы. Наконец закончив мучительный ритуал, он вновь бросил строгий взгляд на брата и предостерегающе клацнул челюстями. Рхаз, испуганно вздрогнул и заскулив, стал торопливо отползать от старшего брата, опустив при этом свои острые уши и поджав хвост. Гордо вскинув голову, Кхаз двинулся вниз по скале, у подножия которой располагалось их поселение. Он спиной ощущал полный ненависти и презрения взгляд брата. Ни один из его сородичей и пальцем бы не пошевелил для спасения другого.

– Ты звал меня отец? – с порога спросил альбинос и удивленно уставился на присутствующих в их лачуге наставника Хтума и жреца поселения Гаргала. Отец не ответил ему. Вместо него к нему шагнул жрец и, положив лапу ему на плечо, повелительным тоном сказал:

– Ступай за мной Кхаз.

Медленно кивнув, он посмотрел на отца. Тот отвел взгляд. Все еще не понимая, что происходит, Кхаз двинулся за Гаргалом и тут же наткнулся за злую улыбку матери стоявшей у выхода. Мрачное торжество в её взгляде, заставило его сбиться с шага. Шедший следом Хтум, несильно, но настойчиво подтолкнул его в спину. Уже выйдя их лачуги, альбинос вжал голову в плечи от звука злорадного смеха своей родительницы. С всё возрастающим беспокойством, Кхаз следовал за жрецом, в сторону капища. Сзади тяжело переваливаясь с лапы на лапу и громко сопя, неотрывно ковылял старый Хтум. Поднявшись на холм, на котором собственно и располагалось капище племени, первое, что бросилось в глаза Кхазу, была огромная свежая пентаграмма призыва. От жертвенного алтаря, поднимался густой черный дым, мешая разглядеть то, что лежало на нем.

– Ты достаточно вырос Кхаз – обратился к молодому бесу жрец – и можешь теперь послужить, на благо племени. Колдун из мира людей, продавший душу нашему повелителю Фа´аргану, потребовал заменить прислужника.

Мысль о том, что его отправляют в другой план, вызвала шок у альбиноса. Он, безусловно понимал, что ему как остальным в его племени, придется время от времени поступать в услужение к продавшим душу. Но не думал, что этот момент наступит, так скоро. Бесы взрослеют рано и живут долго, но ему всего десять. Тогда как в другие планы идут уже возмужавшие бесы, достигшие двадцати - двадцати пяти лет. Повинуясь жесту Хтума, он встал в центр пентаграммы и жрец начал читать длинное заклинание ритуала перемещения. Тогда то, Кхазу и пришла в голову мысль задать вопрос.

– А зачем продавшему душу, понадобилось заменять прислужника?

Хтум быстро стрельнул глазами в сторону и пристыжено опустил их в пол. Повернувшись в направлении взгляда наставника, Кхаз уставился на жертвенник. Через секунду он понял, что дымилось на алтаре. Но крик ужаса, вырвавшийся у него, был совсем неслышен в хлопке телепорта.

– Жаль мальчонку – покачал головой Хтум – смышленый был, хоть и ненормальный.

– Да и бес с ним! – повернулся к наставнику жрец. Секунду они смотрели друг другу в глаза, а затем, посмеявшись над незамысловатой шуткой, поковыляли прочь с холма.

– Что еще за отрыжка песчаного червя? – злобно взревел кто-то над ухом Кхаза, беспомощно распластавшегося на холодных каменных плитах. Бес открыл глаза и сдавленно охнул. При перемещении его изрядно приложило об пол. Неизвестный пробормотал еще несколько ругательств, а затем забубнил слова Договора. С произнесенным им последним словом в мозг юного беса, раскаленной иглой впилась астральная Печать, заставив его обхватить голову лапами и протяжно взвыть.

– Вставай тварь! И посмотри на своего Господина! – щелчок пальцами и голова Кхаза чуть не взорвалась от нового приступа острой боли. Бесенок быстро вскочил, благоразумно не став дожидаться следующего. Теперь он являлся слугой этого колдуна. Никем другим, стоявший перед ним человек, быть не мог. В неровном свете черных свечей горевших на пюпитре с книгой, бес рассмотрел худого смуглого человека лет сорока, с наголо обритой головой. Черные как смоль аккуратные усы, охватывали рот и плавно переходили в небольшую клинышком бородку. Одет он был в обильно расшитую серебряной нитью черную безрукавку, накинутую на голый торс, светлые штаны и коротенькие сапожки, с золотыми пряжками. За широкий кушак был заткнут короткий витой жезл, с темным камнем. Играя желваками на искаженном гримасой брезгливости лице, человек с презрением рассматривал нового слугу.

– Ладно, хватит прохлаждаться – сплюнув на пол, колдун носком сапога стер часть защитного круга, и повелительным жестом приказал следовать за ним – я и так ждал несколько часов.

Дрожа от холода, а температура здесь была гораздо ниже той, к которой он привык, Кхаз поспешил вслед за колдуном в соседнее помещение. Эта комната ярко освещалась голубым пламенем четырех магических жаровен, стоящих на треножниках по её углам, и явно была оборудована под алхимическую лабораторию. Перегонный куб, реторты, колбы и множество различных ингредиентов, разложенных и разлитых по сосудам самых разных форм и размеров, хаотично расставленных на всех предметах мебели, были тому подтверждением. А еще сразу бросалось в глаза, что хозяин всего этого богатства, тот еще грязнуля. Грязь, застарелые и свежие пятна жидкостей, пыль и паутина по углам, вот что предстало перед взором активно крутившего головой по сторонам беса.

– Подойди – отвлек альбиноса от созерцания внутреннего убранства требовательный голос колдуна. От брошенного на человека взгляда, у беса встала дыбом шерсть – тот сжимал в правой руке ритуальный кинжал, а в левой небольшую керамическую чашу.

– Немедленно! – рявкнул колдун, которого заминка слуги моментально вывела из себя – или закончишь как твой предшественник.

Отправляя его в этот план бытия, жрец одновременно заключал магический контракт, с продавшим свою душу в обмен на колдовскую силу человеком. Контракт подразумевал наложение астральной «Печати служения» на беса, заставляющей безропотно подчиняться хозяину, сроком ровно на один год – столько длилось действие стандартного Договора. Вот и сейчас, после отданного приказа, Печать, при помощи быстро нарастающей боли и жжения, требовала тот час исполнить волю хозяина. Но от инстинктов-то никуда не денешься. Поэтому Кхаз с обреченным видом двинулся к человеку, трясясь при этом уже не от холода, а от страха.

– Вытяни лапу – скомандовал колдун, присев на корточки, бес едва доставал макушкой ему до пупка – ладонью вверх, отрыжка червя!

Кхаз повиновался. Сделав глубокий надрез вдоль запястья новоявленного слуги, колдун перевернул его лапу раной вниз и, подставив под неё чашу, велев при этом бесу молчать и не шевелиться. Затем закрыв глаза начал бормотать какое-то заклинание. Почти сразу, альбинос заподозрил неладное. Вместе с кровью из его тела уходила сама жизнь. Уже через несколько секунд перед глазами начало плыть, а его самого заметно пошатывать от слабости. Буквально за мгновение до того как он без сил рухнул на пол, колдун закончил свой речитатив.

– Отлично – поводив над чашей рукой, заключил чернокнижник, осторожно перелил её содержимое в колбу и тщательно закупорил горлышко. Ткнув носком сапога почти бесчувственное тело слуги, колдун велел ему убираться спать в зал призыва и удалился, поднявшись по каменной лестнице, расположенной напротив двери, в которую они вошли до этого. Кое-как встав на все четыре конечности, Кхаз шатаясь из стороны в сторону, добрался до соседней комнаты. Там облегченно привалившись спиной к стене, он провалился в глубокий сон. Утро началось довольно неважно. С болезненного удара хозяйского сапога.

– Вставай бездельник! У нас много работы.

– Да Хозяин – как можно почтительнее произнес бес. По довольной ухмылке колдуна, он понял, что находится на верном пути. Ничего. Не переломится. Уж лучше пойти на мелкий подхалимаж, чем снова испытать боль от Печати.

Работа не была тяжелой, скорее монотонной. В задачу Кхаза входило помогать Вогиру Нартепу, так звали колдуна, в лаборатории. Практически всё время бодрствования Кхаз проводил, измельчая коренья и листья различных растений. Смешивая и варя разные зелья. Он даже навел в лаборатории идеальный порядок, отсортировав и аккуратно расставив ингредиенты в алфавитном порядке, убрав пыль и паутину, а также отскоблив столы и пол от грязи. Уяснив, что Кхаз довольно сообразителен и умеет читать, в отличие от своего более взрослого предшественника, чернокнижник пришел в восторг, пообещав не бить его по голове. Альбинос был рад и этому. А вот приготовление пищи, Вогир ему не доверил, предпочитая готовить сам. Колдун кормил слугу, тем же, чем питался и сам. Причем готовил он довольно сносно. И еды всегда было вдоволь. Как выяснилось, причиной этому была отнюдь не доброта Нартепа. Все было куда более прозаично. Картину произошедшего, Кхаз выстроил из периодического ворчания колдуна, да нескольких обрывков фраз, случайно оброненных им в процессе общения. Плохо кончивший предшественник беса, страдая от хронического недоедания, сожрал кучу вкусных, но необычайно редких и соответственно весьма дорогостоящих корешков, что собственно и стало причиной его безвременной кончины. Нет, он не отравился и не подавился ими. Обнаруживший пропажу Вогир, в ярости сжёг его заживо. Хотя колдун под страхом лютой смерти, и запретил Кхазу есть любые ингредиенты, решив все же не испытывать судьбу во второй раз, на еду отныне скупиться не стал.

К концу недели, чернокнижник окончательно скинул всю черновую работу в лаборатории на ответственного и смышленого беса. Оставив Кхазу список требующих приготовления зелий, он целыми днями просиживал в плетеном кресле за столом на первом этаже, смакуя вино и изучая какую-то чрезвычайно ветхую книжицу в изрядно потрепанном кожаном переплете. Это Кхаз увидел, когда колдун изрядно напившись, велел принести ему новую бутылку вина из шкафа в лаборатории. Принеся её, Кхаз поставил откупоренный сосуд на стол. Конечно же, его внимание сразу привлекла книга в руках колдуна. Он вообще любил читать, а уж магические фолианты были его страстью. Несмотря на изрядное подпитие, его интерес не укрылся от Вогира. Колдун сначала презрительно скривил губы, но потом вспомнив, что Кхаз умеет читать, захлопнул тоненькую книжицу которую держал в руке, разразился проклятьями и накинулся на слугу с кулаками, забыв про свое обещание не бить того по голове. Наконец устав, велел Кхазу убираться в подвал и запретил появляться в верхних покоях. Альбинос в глубокой задумчивости спускался в лабораторию, даже боль от полученной трепки отошла на второй план. А причины для этого были. Ведь первое что бес узрел на лице своего хозяина, когда тот увидел, как Кхаз читает текст на пожелтевших страницах, было выражение ужаса, лишь секундой позже сменившееся приступом ярости. Страх колдуна он мог объяснить только опасением того, что слуга увидел нечто запретное. Чем мог быть опасен текст рукописной книжки? Мельком прочитанный Кхазом отрывок текста, написанного на килдике – языке рун, звучал примерно так: «…заменить душой неинициированного мага в день равноденствия. Тем самым выполнив условия договора, но сохранив при этом в полном объеме Дар, который…». Явно описание, какого-то ритуала, причем колдун очень сильно не хотел, чтобы его кто-либо видел. Чего так испугался чернокнижник? И тут альбинос замер от посетившей его догадки. Заменить душой мага? Сохранить Дар в полном объёме? Это что получается? Неужели Вогир где-то нашел фолиант, с описанием обряда позволяющий «продавшемуся» подменить обещанную в обмен на магическую силу душу! Да еще и эту самую силу сохранить. Впрочем, это была всего лишь догадка. Кхаз видел лишь часть текста, Вот если бы он мог прочитать всю книгу. Но ведь и ни в одной книге в библиотеке старого Хтума о таком не упоминалось, а их там было великое множество. А ведь он, несмотря на юный возраст, прочитал их все. Что же это за книга такая? И где колдун её раздобыл? Кхаз даже никогда не слышал, что такое вообще возможно. Но если хоть на минуту предположить, что написанное в книге не является выдумкой… У Кхаза даже дыхание перехватило. Выходит колдун возжелал обставить демона, с которым заключил контракт на продажу своей души. Магическая сила существенно продлевает жизнь человеческого тела. Даже когда речь идет о силе нижнего мира, хотя с ней не все так просто, тем не менее… Но в конце концов, всему есть предел. А вот после смерти, колдуну придется платить по счетам. И неважно от старости тот умрет или свернет себе шею, упав с лестницы. Согласно контракту магическая сила вернется обратно к её законному владельцу вместе с душой «продавшегося», усилив при этом самого демона. Ведь чем больше душ тот поглотит, тем сильнее он становится. Это является незыблемой истиной. По крайней мере, до этого момента являлось. От этих мыслей у маленького беса закружилась голова, и он вынужден был сесть на ступеньки. Хорошенько обдумав все это, Кхаз пришел к выводу, что завтрашний день, скорее всего, будет последним днем в его жизни. Колдун убьет его, просто для подстраховки. Правда был крохотный шанс, что прежде чем покончить с ним, Вогир устроит ему допрос. Не из жалости конечно, а потому, что тогда ему придется вновь просить нового прислужника. Колдун не может долго обходиться без беса, ведь тот является проводником его силы. Без прислужника, он очень быстро вновь станет обычным смертным. Вся его сила заемная. Лордам Инферно, конечно, глубоко плевать, на жизнь своих миньонов. Их тысячи. Одним больше, одним меньше. Вот только гибель двух прислужников подряд, да еще в такой короткий срок, может вызвать вопросы у их повелителя, на которые нельзя не ответить. А колдун, как думается, в личном внимании демона не заинтересован совершенно. Значит, стоит этим шансом воспользоваться. И тут вырисовывалась другая проблема. «Печать служения». Лихорадочно перебирая в уме все варианты развития событий, Кхаз вспомнил один курьезный случай, описанный Хтумом в одном из своих дневников. Вот оно! Ему срочно нужно приготовить зелье «Астрального присутствия». Только бы нужные ингредиенты отыскались. Альбинос бросился вниз по ступеням. Больше двух часов он потратил, на изготовление зелья «Астрального присутствия» и пару сильных целебных зелий. Еще полчаса, на рисование пентаграммы и восстановление в памяти заклинания «Астрального поиска». В здравом уме он ни за что не пошел бы на такое. Но сейчас это был единственный выход. Пойти по стопам Турго – дурака. Случайность, но именно после такого ритуала он и получи свое прозвище. Во время заклинания «Астрального поиска», Турго то ли перепутал что-то, то ли решил не тратить время и сократить ритуал, сразу выпив зелье «Астрального присутствия». Как было на самом деле, так и осталось для всех загадкой. А ведь эти действия были четко прописаны не в одном десятке магических учебников. Сначала читалось заклинание поиска, затем следовало сосредоточиться на образе того, кого хочешь найти. И только после его успешного окончания, выпивалось зелье, действие которого перемещало астральное тело, в место, где находился объект поиска. Любой испивший зелье, мог некоторое время видеть и слышать все, что происходит с объектом слежки. Или даже при желании пообщаться с ним. Такие ритуалы широко использовались именно для общения, между удаленными друг от друга племенами бесов. Кончено достаточно могущественные шаманы, маги и колдуны, могли запросто обходиться при этом своими собственными силами. Но этого требовало огромных расходов энергии. Поэтому даже они, предпочитали прибегать к помощи собственноручно созданных для этой цели артефактов, либо как остальные пользоваться одноразовым и весьма непродолжительным по времени действия зельям. И еще была одна вещь, которой никогда не стоило пренебрегать. Любые магические манипуляции, следовало производить в строгом порядке. По веками выверенным шаблонам. Ведь именно внесение изменений в ритуал привели к весьма разрушительным для мозга Турго последствиям. Именно для того, чтобы избежать их, Кхазу и понадобились восстанавливающие зелья. Ему нужны были не взбитые всмятку мозги, а только побочный эффект ритуала, способный внести серьезные искажения в тонкое астральное тело. Это было смертельно опасно, но только лишь это могло помочь обойти «Печать служения». В конечном счёте, особого выбора у него и не было. Встав в центр рисунка, с трудом сглотнув внезапно пересохшим горлом, бес залпом выпил заранее приготовленное восстанавливающее зелье следом за ним зелье «Астрального присутствия» и, сосредоточившись на своем собственном образе в качестве объекта поиска, начал произносить заклинание:

– Азрат мигно утум – взмах когтистых пальцев рисует магические руны в воздухе - Рааши хес туклаз натиири…

В глазах начало двоиться. Навязчивый шепот духов лез в уши, постепенно нарастая. Кхаз с трудом подавил желание прижать их ладонями к голове, чтобы хоть немного заглушить голоса. Откуда здесь столько бестелесных сущностей? Со зрением тем временем начало твориться совсем невообразимое – потолок и пол поменялись местами. Шепот становился все сильнее, превращаясь в гул. К горлу подступила тошнота. Кхаз был вынужден закрыть глаза, ибо стены, пол и потолок, теперь кружились вокруг него в безумном танце. Крак! – дала трещину «Печать служения», а голову пронзила раскаленная игла. Бес упал на колени и едва нашел в себе силы закончить формулу заклинания:

– Итир тха, анум кащинд – на последнем слове между глаз что-то явственно хрустнуло, и из носа хлынула кровь. Дрожащими пальцами, взяв с пола второе целебное зелье и непослушными конечностями, он попытался поднести склянку ко рту. Ему это удалось только с четвертой попытки. Эффект отпринятия зелья был довольно слабым, и Кхаз без сил рухнул на пол. Голова раскалывалась от дикой боли. Из носа и ушей капала кровь. Голубые глаза стали красными от полопавшихся сосудов, а слезы, которые текли по мохнатым щекам, оставляли на серебристой шерсти алые дорожки. И все же он нашел в себе силы подняться и убрать следы своего ритуала. Затем с мыслью, что нужно было сварить еще одно целебное зелье, чтобы принять его утром, он провалился в спасительный сон.