Ксюши нет уже десять дней, и я безумно тоскую. Хожу по дому в тех же рубашках, что носила она, ем из её посуды. Спрашиваю, что она делает каждые полчаса, а если она не отвечает сразу, схожу с ума от беспокойства. Все чаще прошу её мне звонить и что-нибудь рассказывать. Просто слушаю её голос и, закрыв глаза, представляю, что она рядом.

Мы придумали свой условный сигнал. Я дую в стакан, наполовину наполненный водой, и она слышит, что я тоже рядом. Иногда я ставлю рядом несколько стаканов с разным уровнем воды и наигрываю ей целые мелодии, которые отрепетировал или сочинил, пока ждал её звонка.

Позавчера появилась новая статья про то, что наше «любовное гнездышко раскрыто». Там было много разных выдумок о том, как мы с Ксюшей гуляем, взявшись за руки, и целуемся на лавочках. Но главное, там была моя фотография у подъезда, и на ней видно табличку с номерами квартир, и, при желании, можно разглядеть даже адрес.

Мы поняли, что Ксюше всё еще нельзя возвращаться. Отец предлагал мне переехать пока к нему, но я отказался. Мне просто необходимо было быть там, где еще пахло Ксюшей, среди вещей, которых она касалась. А репортеров я не боюсь. Просто буду реже выходить на улицу.

Но сегодня я понял, что беспокоиться, всё-таки, нужно. В девять утра раздался звонок в дверь, и я увидел в глазок воздушный шарик фиолетового цвета, который висел в воздухе на высоте полутора метров. Убедившись, что за дверью никого нет, я открыл и увидел, что шарик привязан к обычному белому конверту. В конверте было послание, составленное из разномастных букв, неаккуратно вырезанных из каких-то глянцевых журналов.

«Соловушка мой, что же ты не поешь?

Пой, Егорушка, пой!..»

Я прочитал его и мысленно выругался. Вот только озабоченных маньячек мне не хватало! В том, что это была девушка, я почему-то не сомневался. Чертовы фанатки!

В двенадцать снова был шарик, привязанный к конверту. Теперь уже синий.

«Забыл уже, как обломали твои крылышки?

Некоторым красавицам не сто́ит отказывать»

Я стал вспоминать всех, кому когда-либо отказывал. Это происходило часто, но я всегда старался быть вежливым и никого не обижать. Черт, я ведь даже их имен не запоминал. Это может быть кто угодно, даже та озабоченная медсестра из больницы.

15:00 и новое послание:

«Что же ты всё врешь, мой милый?

От твоей лжи умирают невинные фотомодели»

Я сглотнул. А вот об этом уже стоит знать полиции. Написал отцу и попросил срочно приехать. Он перезвонил и сказал, что пока занят со свидетелем по текущему делу. И подъедет сразу, как освободится.

Мне было жутко не по себе, но в холодильнике было пусто, и пришлось выйти в супермаркет.

Когда возвращался с пакетом, увидел отца, сидящего на скамейке на детской площадке. Он тоже меня заметил, кивнул, но подходить не спешил. Наблюдал за детишками и улыбался. Когда я уже подходил к подъезду, он вдруг подскочил и крикнул:

– Молодой человек, не закрывайте! Подождите! – и направился ко мне.

Я вопросительно на него посмотрел, но он мотнул головой. Пропустил его в подъезд и вошел сам. А когда мы уже были в квартире, он сказал:

– Сынок, а тебя там пасут.

Я повернулся к нему и вопросительно поднял брови.

– Мужик с газетой на скамейке, амбал с собакой и еще двое в машине. Насолил кому, что ли?

«Отказал тому, кому нельзя отказывать. Вернее, той» – протянул ему бумагу с ответом.

– И что они могут тебе сделать? – прищурил глаза мужчина.

«Видимо, добить. Раз тогда не получилось»

– Егор, надо уходить, – серьезно сказал отец. – Поживешь пока у меня. Репортеры – это одно, но тут ребята посерьезнее.

«Есть еще кое-что» – написал я ему и показал идти на кухню.

Протянул три конверта и, пока он читал послания, написал:

«Каждые три часа. Звонок в дверь и никого. Только воздушный шарик, привязанный к конверту»

– Знаешь, кто это может быть?

Я помотал головой.

– Собирай самое необходимое. А я пока обмозгую, как нам незаметно отсюда выйти.

Через пять минут он уже звонил кому-то.

– Денис, привет. Помощь нужна. Приезжай как можно быстрее по адресу: Херсонская, семь. Тебе нужно, не вызывая подозрений, зайти в последний подъезд и выйти через него на крышу. Там встретимся.

Все это напоминало какую-то спецоперацию. Мы дождались следующего послания и в 18:10 вышли из квартиры. С собой у меня был рюкзак с деньгами, документами и зубной щеткой. Письма и лопнувшие воздушные шарики мы сложили в пакет, чтобы сохранить отпечатки, и тоже взяли с собой.

Поднялись на лифте на шестнадцатый этаж, а потом на чердак по железной лестнице. Это было непросто, мешал гипс на левой ноге. Пришлось подтягиваться на руках и опираться здоровой ногой. На люке висел замок, но отец легко открыл его шпилькой, которую достал из своего бумажника. Я поразился такой предусмотрительности. Видимо, следователь должен быть готов ко всему.

На крыше нас встретил Денис, и они вместе помогли мне спуститься на шестнадцатый этаж последнего, девятого подъезда нашего длинного дома. На улицу мы выходили по одному, через небольшие промежутки времени. Сначала отец, за ним я, потом Денис. Костыль пришлось оставить, чтобы меня не узнали. Я уже мог немного ходить без него, чуть подволакивая за собой больную ногу. Денис одолжил мне кепку, и я вышел, надвинув её на самые глаза.

Мы беспрепятственно сели в машину Дениса, и он отвез нас в квартиру отца, а улики забрал с собой в отделение, на экспертизу.

Ксюша сегодня писала мало. Они с Юлей собирались поехать в Красноярск, пройтись по магазинам и сходить в кино. Видимо, девочки были очень увлечены, и она всего пару раз отправила мне сообщения с поцелуйчиками, напоминая о себе. Я отвечал ей тем же. Решил ничего не рассказывать, чтобы не пугать девушку. Хватает того, что я сам напуган.

Скоро уже девять, время очередного послания, которое я не заберу. И эта маньячка заподозрит, что меня нет. Что она тогда сделает?

Вдруг получаю сообщение от Ксюши:

«Егор, ты где?»

«Я дома, милая. Собираюсь посмотреть фильм и лечь спать»

«Ты врешь. Потому что Я дома и тебя здесь нет»

Читаю – и внутри меня все леденеет.

Черт, Ксюша, зачеем???

* * *

Я жила у Юли в деревне. Все дела в институте сделала за три дня. Написала заявление на перевод, подписала обходной лист, собрала свои немногочисленные вещи. Вся моя одежда поместилась в один чемодан, правда, с помощью вакуумных пакетов. Плюс шкатулка воспоминаний, ноутбук, любимая кружка с Винни Пухом и сумка с исписанными тетрадками за прошлые семестры. Уже собиралась сдавать комнату и ехать в аэропорт, как Егор написал, что мне нельзя пока возвращаться в Москву. Я его не понимала, казалось, он преувеличивает возможные неудобства, но пришлось послушаться.

Поэтому решила съездить в гости к Юле, она давно звала меня. Заодно и попрощаюсь.

Здесь было хорошо. Свежий воздух и много зелени. Мы работали на грядках в их большом огороде, носились по полям за Юлькиной взбалмошной коровой, которая никак не хотела сама возвращаться домой, а вечерами запасались вкусняшками, смотрели бесконечные мелодрамы и дружно рыдали в голос.

У Юли была своя трагедия. Стас ей так и не позвонил. Она увешала его плакатами всю комнату, слушала днями и ночами песни «Глобусов» и вышивала для него картинку. Милого белого котенка с большим сердцем в лапках. Котенок должен был символизировать её, а сердце – её любовь. Юля решила, что Стас просто потерял её телефон, ведь записывал его на салфетке, сказав, что у него села батарея. Она приехала на их концерт третьего июля и выше всех прыгала в толпе фанаток, а когда потом протиснулась к нему и с сияющим лицом вручила подарок, он просто взял его, машинально расписался на щеке и отвернулся к другим. Сделал вид, что не узнал. Или не узнал на самом деле.

Мне было очень обидно за подругу. Я вспоминала все подарки от фанаток в квартире Егора и понимала, что эта картинка, которую Юля вышивала днями и ночами, скорее всего, будет просто пылиться в куче таких же забытых свидетельств любви сотен девчонок.

Конфеты и слезливые мелодрамы были нашей терапией. Ведь мне тоже было плохо, я ужасно скучала по Егору.

Я рассказала Юльке о наших отношениях, всё с самого начала. Она отреагировала, на удивление, спокойно, и заявила, что разочаровалась еще тогда, в Москве, и больше о нем не вспоминает и даже не слушает его песни. А вообще, все они напыщенные козлы, и она лучше найдет себе нормального парня в институте и будет его любить и обожать, а он обязательно будет отвечать ей тем же.

Я была не согласна с её мнением о Егоре, но полностью поддержала решение найти свое счастье поближе. Вообще, я всегда поражалась той легкости, с которой она меняла свои мнения, предпочтения и симпатии. Но Юля была милой и доброй девочкой, и я любила её как младшую сестру.

Вспоминаю свой сегодняшний кошмар и обхватываю себя руками.

Я видела поле и огромное стадо коров. Посреди стада стоял Егор и тянул ко мне руки. Коровы кружили вокруг него, и я никак не могла к нему подойти. Пробиралась между большими тушами, и меня по лицу задевали хвосты. Я жутко боялась, что меня ударят рогами, но упорно шла вперед. И никак не могла даже приблизиться!

Потом я увидела скотобойню. По огромному эскалатору ехали вверх коровы, одна за другой. Они по очереди исчезали в большой черной коробке, в которую сверху ударяла молния – и из коробки вываливалась очередная туша и падала на груду таких же бездыханных туш на земле. Я в ужасе смотрела на всё это и вдруг замечала на эскалаторе Егора. Он медленно ехал к черной коробке вместе со всеми и равнодушно смотрел перед собой. Я кричала ему и просыпалась. Три раза за ночь.

Юля меня успокаивала и поила ромашковым чаем с медом. Ложилась спать рядом со мной и обнимала, надеясь отпугнуть кошмары. Но они всё равно повторялись.

К утру я поняла, что Егору снова грозит опасность. А он или не видит ее, или не хочет замечать. Или не хочет рассказывать мне.

Я купила билет на ближайший самолет, собрала вещи и поехала с Юлей в Красноярск, как мы и планировали. Теперь мне было не до развлечений, но я пыталась отвлечься в ожидании рейса. Писала Егору пару раз, чтобы он ничего не заподозрил. Я не сказала ему, что приеду. Он бы отговаривал, я знаю. Просто чувствую, что должна быть рядом. Я люблю его и никому не позволю снова сделать ему больно.

 

* Кое-что о Ксюше*

С Ксюшей мы встретились в самолете. Сидели на соседних креслах. Она была расстроена и сосредоточенно о чем-то думала. Я не сразу решилась с ней заговорить.

– Переживаешь за него?

Очень. Он ведь один там. И, если что, даже на помощь позвать никого не сможет. И убежать не сможет! Зачем я его оставила?!

– Не волнуйся, ты успеешь.

Надеюсь на это. Но не могу не волноваться. Я умру, если с ним что-нибудь случится…

– Давай просто поболтаем? Чтобы время быстрее прошло?

Давай.

– Расскажи мне о Егоре. Какой он?

Он особенный. На первый взгляд, совершенно обычный парень. Ну, если не накрашен и не разряжен как павлин для выступления (улыбается). Но есть в нем что-то… точно не знаю, что-то очень хорошее, где-то глубоко внутри него… Что-то очень ценное для меня. Что-то очень правильное и жизненно необходимое… Ты не поймешь, наверное, но я чувствую это что-то в нем и знаю, что не смогу без этого жить. Может быть, там кусочек меня. Знаешь же, наверное, эту легенду о половинках, которые бродят по Земле и ищут друг друга? Мне кажется, что мы с ним вот такие половинки, и что мы нашлись. Только соединиться окончательно нам все время мешают. Но я им больше не позволю.

– Как думаешь, что вас ждет?

Не знаю, но мы со всем справимся. И будем вместе.

Я боялась раньше думать о будущем. Не верила Егору, не верила себе. Но потом как будто пелена с моих глаз спала. Я смотрю на него и вижу в его глазах отражение той же огромной любви, что живет в моем сердце. Я чувствую, как его тянет ко мне с той же бешеной силой, что и меня к нему. И когда мы соединяемся, это будто мощнейший взрыв в космосе, и нас уносит к другим галактикам, а звезды кружатся вокруг нас, они яркие, разноцветные и будто танцуют… Ой! Что я тебе рассказываю! Прости за такие подробности… (смущается, а я улыбаюсь)

– Не страшно было бросать все в Красноярске? Учебу, работу, друзей?

Когда хочешь начать что-то новое, нужно безжалостно распрощаться со старым. Иначе оно будет тебя тормозить. Я уже делала это. Когда уезжала из Дивногорска после школы. Взяла с собой минимум вещей и одну маленькую коробочку воспоминаний. И не возвращалась туда больше. Я даже перестала общаться с одноклассниками, друзьями и знакомыми…

– Почему?

Слишком много воспоминаний. Они, вроде, все хорошие и счастливые, но от них больно становится… Скучаю по маме…

– А что в твоей коробочке воспоминаний?

Там разные дорогие для меня вещи. Детские фотографии, мамин блокнот с рецептами, первый билетик в кино, медаль за окончание школы, мешочек с ракушками, которые мы с мамой собирали на Черном море. Еще в нем есть красивые бусины.

– Тоже нашли на пляже?

Нет, что ты! Это были мамины любимые бусы, которые порвались, и она подарила их мне. Много больших и ярких бусин разной формы. Я любила играть с ними в детстве.

– А с чем еще ты любила играть?

С куклами, как и все девчонки. Шила им разные наряды, строила дома. Еще я очень любила читать. И до сих пор люблю, правда, сейчас очень мало свободного времени.

– Что читаешь?

Да все подряд! Вкусы со временем меняются. Сейчас люблю фантастику, особенно Брэдбери и Хаксли. Кстати, мой папа тоже любит фантастику. У него дома целый шкаф книжек.

– Как у вас с ним?

Все хорошо. Даже странно как-то, будто бы и не было этих лет. Я боялась с ним встречаться, думала, он чужой уже стал. А когда увидела, сразу обнять захотелось. Поняла, что он все такой же родной, и я люблю его так же, как в детстве. Я рада, что он снова появился в моей жизни. Жалко, бабушки уже нет в живых. Я её плохо помню, она жила далеко от нас и приезжала всего раз в год. Но мне бы хотелось и с ней увидеться.

– А вторая твоя бабушка, по маме? Другие какие-нибудь родственники есть?

Нет никого. Бабушка с дедушкой погибли, когда мне одиннадцать было, а кроме мамы детей у них не было.

Кстати, у Егора тоже отец нашелся! Вот это у меня в голове вообще не укладывается. Двадцать четыре года прошло! А он его искал, оказывается, все это время. И в палате они одной лежали, вот ведь как бывает. А я думала, померещилось мне тогда, что улыбаются они одинаково. Хочется поскорее с ним поближе познакомиться. Егор так счастлив! Говорит, всю жизнь был один как перст, а теперь аж два папы появилось. Мой тоже сразу полюбил его и заботится о нем, как о родном сыне… Просто он хороший очень, и я рада, что жизнь Егору дарит такие подарки. После всего, что он перенес.

Разговор как-то затихает, и Ксюша достает наушники и включает себе музыку. Заглядываю в её телефон и вижу название альбома: «Музыка индейцев Южной Америки на фоне звуков природы». Прикольно. Я тоже такое люблю. Задумываюсь, как много мои герои взяли от меня и потихоньку засыпаю. Лететь еще долго…