Маргарет росла на ферме, которая больше не была фермой, и с младых ногтей знала, что жизнь — штука тяжелая. Уже в три года она усвоила, что деньги не растут на деревьях. Отец, не слишком затрудняя себя подбором выражений, поведал девочке и о других сторонах бытия, как только ее маленькая головка оказалась способна вместить его наставления.
К тринадцати годам Марго поняла, что целиком и полностью зависит от денег, которые дважды в месяц присылает Правительство. Бабушка получала пенсию по инвалидности, а Фрэнк целых два пособия — как безработный и как отец-одиночка. На Марго у Правительства средств, похоже, не нашлось. Поэтому она выполняла всю работу на ферме, которая больше не была фермой. О школе и речи не велось: бабушку надо было переворачивать каждые два часа, иначе у нее появлялись пролежни, кроме того отец не собирался сидеть по восемь часов голодный.
Раньше она всегда называла отца «папкой», но с некоторых пор, по настоянию Фрэнка, обращалась к нему только по имени. Фрэнк заявил, что Марго не его дочь, и девочка изо всех сил старалась привыкнуть.
Фрэнк обзывал мать Марго свиным рылом, шлюхой, кричал, что она правильно сделала, что сдохла, и грозил убить обрюхатившего ее черного ублюдка. «Я тут ни при чем, — твердил он. — Это точно. Я всегда был сверхосторожен. В нашем мире дети — непозволительная роскошь. Бездонный колодец». Он хотел сказать, что на детей уходит прорва денег, — Марго это понимала, но, поскольку эту фразу слышала с пеленок, воспринимала ее буквально: иногда во сне ей казалось, что она превратилась в бездонный колодец, в который иногда скатываются комья земли да попадают случайные струи дождя.
Просыпаясь, она ломала голову: почему отец — Фрэнк — так уверен, что ее родитель непременно чернокожий. Имеет ли он конкретно кого-нибудь в виду? Марго никогда не видела аборигенов: они просто не жили в окрестностях Милвуллы, хотя название звучало вполне по-аборигенски. Да и Милвуллу было уже не назвать захолустьем: соседний город разросся и поглотил деревушку, и та сделалась дальним пригородом. На местной почте завелся компьютер (во всяком случае, так утверждал Фрэнк, сама Марго там ни разу не бывала), рядом с пабом открыли китайскую закусочную, торгующую навынос (однажды на Рождество она прищемила палец и не могла готовить, и Фрэнк принес оттуда маленькую пластмассовую коробочку с едой; удовольствие влетело ему в $7.95, из чего Марго сделала вывод, что ей лучше не заикаться про больной палец), а продавец круп сдал половину своего магазина под пункт проката видеокассет (никаких видеомагнитофонов в доме Фрэнка Девурта, благодарим покорно). Все это имело мало общего с глухим краем, про который Марго читала в газете Australian Post.
Может быть, какой-то абориген и зашел к ним, и мама влюбилась, пусть и ненадолго. Правда, вообразить себе такой поворот было довольно трудно. Марго смотрела на свое отражение в зеркале и не могла не видеть, что кожа у нее белая, даже бледная, ее белизны не мог скрыть даже самый сильный загар. Наверное, всему виною ее фигура: большая голова, плоский нос, широкая грудь, живот барабаном, длинные тонкие руки и ноги. Впрочем, предположение тоже казалось малоубедительным. Когда Марго была совсем маленькой, только училась ходить, отец, рассвирепев, пихнул ее так, что кроха растянулась на полу — тогда-то нос, должно быть, и потерял свою первоначальную форму.
А что касается живота барабаном, то тут повинен Фрэнк. Фрэнк.
Хотя Марго не ходила в школу, она знала много всякой всячины, в том числе и про окружающий мир. Об этом позаботился отец — Фрэнк, — подарив ей почти полный комплект детской энциклопедии «Как и почему?». Разумеется, он не выдал все тома сразу. Книги большой стопкой лежали у него под кроватью, дожидаясь дня рождения, Рождества или какого-нибудь другого праздника, и, когда приходило время, он вытаскивал том и вручал Марго. Девочка знала, сколько книг еще осталось: время от времени она ложилась на пол и заглядывала под кровать. Ей были известны даже названия (но только некоторые, потому что она очень боялась трогать стопку). А еще Марго вычислила, что отец не берет первую попавшуюся книгу, что у него есть какой-то неведомый метод отбора: например, «Кометы и метеоры» она получила вскоре после того, как заметила их внизу стопки, а «Монеты и валюты», которые лежали на самом верху, достались ей только спустя три года. Марго придумала себе такую забаву: загадывала название и мысленно внушала его отцу, ей хотелось проверить, может ли она повлиять на него хотя бы в таких пустяках.
Подаренные тома «Как и почему?» Марго прочла так много раз, что запомнила почти каждое слово. Она могла бы рассказать их наизусть перед классом, если бы училась в каком-нибудь классе. Однажды к отцу — Фрэнку — пришла женщина из муниципалитета. Они беседовали по поводу школы, Марго Фрэнк велел убраться подальше, а после ухода женщины сказал, что в их околотке нет учебных заведений для девчонок с примесью аборигенской крови. А в другую школу ей нельзя, добавил он, это государственный закон.
Раньше образованию Марго помогала Нанна, отвечая на вопросы, которые книги обходили молчанием. Но с годами у Нанны развилось заболевание десен, наверное, как-то связанное с раком, и она прекратила носить вставные зубы. Понимать ее стало затруднительно, так как она еле шептала, а через некоторое время и вовсе умолкла — только жестикулировала да вращала глазами.
Телевизор не годился в учителя, тем более что Марго им не распоряжалась. Когда отец смотрел передачи, ей запрещалось находиться в комнате, а когда заканчивал, Марго осторожно несла еще теплый аппарат в спальню к Нанне, где он работал всю ночь. Методом исключения Марго выбирала самую спокойную программу: старую американскую мелодраму или документальный фильм о животных, и сворачивалась калачиком на сплющенном потертом матрасе в углу. Это было идеальное лежбище, неудобное ровно настолько, чтобы просыпаться каждые два часа, переворачивать Нанну на другой бок и переставлять телевизор.
Наудачу, отец не возражал против того, что телевизор работает всю ночь. На стене на кухне висела вырезка из газеты, где перечислялись электроприборы и количество потребляемой ими энергии, и телевизор относился к наименее затратным. Будьте уверены, не попадись эта газета ему на глаза, он бы не ополчился на вентилятор и не сослал его в сарай, и Нанне легче бы дышалось летом.
У Марго не было энциклопедии о кулинарии, поэтому она отмачивала этикетки, наклеенные на банки с супом и бутылки с соусом, вырезала рецепты и складывала их в блокнот с надписью «еда». Больше всего она любила печь пирожки — тесто стоило совсем ерунду, для начинки подходили любые залежалые продукты, раз, два — и готово (при шестидесяти пяти центах в час за включенную духовку время выпечки имело решающее значение, по крайней мере, когда за Марго наблюдал отец). И здорово, что отец согласился купить замечательный порошок, размягчающий мясо. Прежде каждый субботний вечер, когда Фрэнк приносил из магазина продукты на неделю, Марго впадала в растерянность: мясо, которое он всегда покупал, нужно было долго тушить или запекать, а Фрэнк этого не позволял. Теперь же она запросто отбивала куски и даже делала фарш, а то, что не годилось для бифштексов, клала в пирожки.
Стиральная машина тоже отправилась в сарай ($0.48 в час), так что большую часть дня Марго проводила за стиркой Нанниного постельного белья. Отцовский комбинезон тоже довольно часто грязнился, хотя на ферме не было животных. Зато имелся сломанный фургон, в котором Фрэнк постоянно ковырялся. Машина не ездила много лет, но почему-то лоснилась от масла. И, помимо прочего, приходилось время от времени поправлять изгороди, хотя никто с их территории не убегал и никто на нее не вторгался.
Заводить разговор о туалетной бумаге было себе дороже: ну как при цене $0.52 за рулон расходовать ее на старух, не способных следить за отправлениями собственного организма. Совесть не позволяла Марго брать себе бумаги больше, чем положено, иначе это называлось бы воровство. Однако она придумала математически точную систему обмена: в туалете пользовалась кусками газеты, а сэкономленную бумагу относила Нанне.
Однажды в газете, которая была отложена для туалета, Марго прочитала о домах престарелых — как хорошо там ухаживают за стариками. Набравшись смелости, она обмолвилась об этом отцу — то есть Фрэнку. Тот страшно разозлился. А потом, успокоившись, постарался ее убедить:
— Пока Нанна с нами, и все остается как есть, за нее можно не беспокоиться. Думаешь, государство станет покупать все эти таблетки? («Панадеин форте», по $5.95 за пачку, принимать каждые восемь часов, то есть $1.48 в день или $10.36 в неделю). Она старая и никому не нужная, — добавил он. — Не работает. Государство не будет с ней нянчиться. Нанну положат в больницу, вколют ей морфий — и конец. Морг… Ты знаешь, что такое морг?
Марго замотала головой, отец ей редко рассказывал что-то новое, и она заранее испытывала к нему благодарность.
— Это место, куда свозят покойников. Их кладут в холодильники голыми, с биркой на лодыжке. Если через сутки не объявляются родственники, тела идут на корм домашним животным.
Еще один пример того, как деньги управляют миром. Но искренняя попытка Марго переварить новый факт, видимо, была воспринята Фрэнком неправильно, потому что он опять рассердился:
— Думаешь, я вру? Думаешь, они хоронят всех покойников без разбору? Каждый день умирают тысячи людей — откуда под землей столько места? Ну, подумай своей головой!
Марго подумала. Вспомнила, как засуха убила последних овец — тогда ей только исполнилось пять и еще была жива мама. Ферма находилась в упадке, и потеря сотни овец ничего не значила с точки зрения будущего, но закопать столько животных казалось немыслимым. Из окна Марго видела, как на пустоши горели облитые бензином овцы. Запах жареной баранины разносился по всей округе.
Вскоре после этого массового жертвоприношения умерла мама, и в памяти у Марго ее смерть цепко связалась с запахом жареной баранины. Быть может, это и к лучшему — теперь в их доме редко пахло жареной бараниной, да и жареным мясом вообще — из-за шестидесяти пяти центов в час.
Приехала полиция и увезла маму, отец уехал с ними и не появлялся четыре дня. Потом вернулся, конечно, один — слово «конечно» Марго могла вставить только задним числом: в пять лет девочка не понимала, что грязь и беспорядок в ванной означают — она больше никогда не увидит маму. Марго ела сэндвичи с вегемитом, пила сладкую малиновую наливку и ждала родителей.
На пятый день рано утром отец — Фрэнк — вошел в дверь. Девочка оставила свет на крыльце, тем самым допустив первый грубый промах. Фрэнк очень постарался, чтобы впредь она не проявляла подобной расточительности.
После этого случая, если не брать в расчет «Как и почему?», судьба Марго складывалась довольно печально.
Но затем ей стукнуло тринадцать, и ее жизнь переменилась благодаря информации, которая не содержалась в энциклопедиях «Как и почему?».
Во-первых, газета Sun-Herald (отложенная для туалета) напечатала статью об абортах, где рассказывалось, что в проклятом прошлом многие женщины умирали, поскольку операции проводились людьми без медицинского образования и в нестерильных условиях. Быстро сверившись с медицинским томом «Как и почему?», Марго убедилась, что стерильность и хирургический опыт очень важны. Из чего заключила, что Фрэнк заблуждался, говоря о безопасности «небольшой операции», которую он собирался сделать ей в ближайшее время, чтобы избавиться от ребенка, который рос у нее в животе.
То, что ребенок не должен появиться на свет, сомнений не вызывало — Фрэнк навел справки и выяснил, что по каким-то причинам Государство не будет выплачивать Марго пособие матери-одиночки. (Поначалу Фрэнк собирался ребенка оставить, поскольку это означало дополнительные $148 дважды в месяц. Но раз пособия не предвиделось, ребенку следовало умереть.) Загвоздка в том, что Марго с большой долей вероятности могла тоже отправиться на тот свет, чего никак нельзя было допустить: ей и захворать на один день не удавалось — у Нанны появлялись пролежни, поскольку Фрэнк не хотел ее переворачивать.
Следовательно, аборт, который задумал Фрэнк, отменяется. А это означает, что Марго и Нанне нужно бежать.
Другую важную новость она узнала из передовицы мельбурнской газеты The Age, и Марго не теряя времени написала в редакцию с просьбой прислать адрес НАСА.
Писем они не получали, и Фрэнк обычно отсутствовал, когда почтальон разносил почту, и все-таки Марго следовало проявлять осторожность, чтобы тайком перехватить письмо из редакции, а потом — деньги от НАСА.
Кроме того, ей предстояло как следует подсчитать расходы, чтобы почем зря не гневить Бога.
Впрочем, деньги Марго волновали в последнюю очередь. Прежде всего надо сообразить, как доставить Нанну на автобусную остановку. Насколько Марго знала, такси по почте заказать нельзя (никаких телефонов в доме Фрэнка Девурта, благодарим покорно), да и деньги от НАСА, скорее всего, придут в виде чека, который таксист наверняка не возьмет.
Можно было бы рискнуть и сесть за руль фургона, но Марго сомневалась, что бесконечные починки как-то повлияли на двигательные способности машины. Кроме того, случись авария, они с Нанной погибнут. А если разобьются не насмерть, их, вероятно, отвезут в больницу в Олбери-Водонге. Вдруг Нанне там вколют смертельную дозу морфия, да и владельца фургона вычислить проще простого, и тогда Фрэнк явится за беглянками.
Оставался один-единственный выход — довезти Нанну до остановки на тележке. Хорошо еще, ее не всю дорогу толкать в гору. Проезд на автобусе до города обойдется в $2.40 на двоих, если шофер не решит, что Марго уже шестнадцать — в этом случае он возьмет с них $3.60. А если шофер потребует предъявить Наннино пенсионное удостоверение (которое всегда хранится у зятя), поездка встанет в $4.80. Еще одна забота — крыша над головой. Деньги Марго перечислят только через три дня после того, как ей заведут собственный счет. Эти три дня нужно тихо пересидеть, причем в таком месте, где Фрэнк не догадается их искать. В роскошном отеле номер на двоих стоит $105 в сутки, и туда отец скорее всего не сунется, но отель вряд ли согласится ждать, когда она получит деньги по чеку. В какой-нибудь захудалой гостинице с номерами по $40, вероятно, правила не такие жесткие, но Фрэнк направится туда в первую очередь, потому что сам бы выбрал самое дешевое жилье.
А если никто не сдаст в кредит номер тринадцатилетней девочке и недееспособной старухе? Что тогда? Ночевать на вокзале? Марго не хотелось рассматривать этот вариант, тем более что у нее имелась заначка — двадцать долларов. (Она нашла купюру в маминой шерстяной кофте, которая стала ей почти впору.) По приезде в город у них будет $17.60, на худой конец — $15.20. Хорошо бы как-нибудь выкрутиться, чтобы не остаться на улице.
Наконец решение нашлось, опять-таки путем изучения приготовленных для туалета газет. Сразу за Милвуллой стоял кинотеатр, где всю ночь крутили фильмы про любовь. Если повезет, им с Нанной удастся поспать в креслах, а если это запрещено — тоже не беда. Они будут смотреть фильмы, совсем как дома. В городе имелся и ломбард. Если заложить мамины драгоценности, то денег наберется на две ночи в кино. (Марго чувствовала, что мама не обиделась бы, ведь все делается ради Нанны.) Позднее Марго выкупит драгоценности — сразу, когда получит деньги от НАСА.
Как только банк выдаст наличные, они доберутся на автобусе до Олбери-Водонга ($26 на двоих), потом пересядут на поезд до Мельбурна (еще $126). Если они не поспеют на мельбурнский поезд в тот же день, придется переночевать в Олбери-Водога ($105 максимум) и отправиться в Мельбурн утром. Цена дорожного будильника — $15.95.
Наннины пеленки необходимо стирать. В прачечной самообслуживания стирка плюс сушка обойдутся доллара в три. Наверное, проще, да и дешевле использовать памперсы. Не забыть бы только выяснить, сколько они стоят. В поезде все равно нет прачечной, так что придется либо купить ведро и одноразовые прокладки ($4.99 + $3.95), либо взять с собой пеленки с запасом, чтобы часть выбросить.
С едой тоже проблема: Наннин желудок усваивал далеко не любую пищу. Пожалуй, самое подходящее — это рисовая каша ($0.85 за банку) и детское питание ($0.99 за маленькую баночку), а для Марго сгодятся вареные бобы ($0.69). Чтобы открыть консервы, нужен консервный нож. Кто его знает, сколько он стоит, наверняка уж не больше пяти долларов. У Марго мелькнула мысль, не прихватить ли нож из дома, но пришла к выводу, что это нечестно: отец не умеет готовить, и ему хочешь не хочешь придется открывать консервы, если он проголодается.
В Мельбурне надо будет взять такси, чтобы добраться до ближайшего отеля, а с учетом пробок это может оказаться дорого, долларов десять. Но без такси не обойтись — только шофер знает, где ближайшая гостиница. Плата за гостиницу — $120, и нет никаких гарантий, что Марго за одни сутки сумеет подыскать подходящую квартиру. Если не повезет (а следует готовиться к худшему), поиски растянутся на неделю, что выливается в $840. Но за неделю Марго изучит город и подыщет жилье подешевле. Не везде же берут $120 в сутки. Марго знала, что есть квартиры и даже маленькие домики, которые сдают за $130 в неделю.
После того, как у них с Нанной появится крыша над головой, Марго совсем нелишне бы записаться на заочные курсы и получить профессию. Но после долгих колебаний девочка рассудила, что не вправе просить у НАСА денег на образование. Присланный чек покроет расходы на поездку в Мельбурн и первый месяц проживания в городе. А там уж Марго непременно найдет работу, желательно рассыльного в магазине или торговца по каталогам, чтобы среди дня несколько раз забегать домой и переворачивать Нанну.
Сколько всего ей понадобится в первый месяц! Холодильник (после ремонта, $149, если повезет, плюс доставка — долларов 30), телевизор ($95, маленький черно-белый или $9 в месяц за прокат), кастрюли, сковородки, посуда, ложки, вилки и ножи (подержанные, скажем, долларов 40).
А через девять месяцев, если верить тому «Как и почему?», посвященному анатомии человека, Марго очень растолстеет и не сможет двигаться, и тогда ей придется лечь в больницу, чтобы родить ребенка. Но это еще не скоро: к тому времени ее жизнь переменится до неузнаваемости.
По самым осторожным подсчетам получалось, что ей надо просить у НАСА $2376 (она поборола искушение добавить графу «непредвиденные расходы» и округлить сумму до $2400). НАСА отнесется к ее просьбе с меньшим подозрением, если она представит точную цифру и по пунктам распишет траты).
Адрес НАСА прислали довольно скоро, что было как нельзя более кстати. Вчера вечером Фрэнк опять заставил ее раздеться догола и заявил, что скоро операция.
Марго написала письмо, как только узнала, куда его посылать. На листе чистой белой бумаги (расточительство, конечно, но она не могла допустить, чтобы письмо осталось незамеченным) она аккуратно вывела печатными буквами:
«Уважаемые сотрудники НАСА!Искренне ваша,
Прилагаю статью про вас из мельбурнской газеты The Age. Я уверена, что утилизация человеческих нечистот очень важна, особенно в космосе. Многие люди этого не понимают и злятся, когда узнают, сколько она стоит. Пожалуйста, не обижайтесь на критику.Марго Девурт».
Но думаю, что у меня есть решение. Я много читала про Кометы и Метеоры, возможно, вы не так хорошо подкованы в этой области, будучи специалистами по Ракетостроению. На самом деле, все очень просто. Метеоры обычно сгорают, не долетев до Земли. Даже если они огромные, трение, возникающее из-за скорости, с которой они движутся, распыляет их в верхних слоях атмосферы.
Какое это имеет отношение к проблеме утилизации? Отвечу. Сделайте несколько клапанных отверстий в корпусе космического корабля, чтобы астронавты могли справлять туда нужду. Вакуум всосет нечистоты в сетку. Когда сетка наполнится, ее следует прикрепить к кораблю, на котором астронавты возвращаются на Землю. Нечистоты просто сгорят, как метеоры, когда корабль войдет в атмосферу.
Я знаю, что моя идея поможет сэкономить миллионы долларов, но я не прошу у вас миллионы долларов. Я прошу 2376 австралийских $ (1661,92 американских). Они мне очень нужны — у меня бабушка больна раком, а сама я — в опасности. Прилагаю подробную смету расходов и адрес, на который можно выслать деньги. Пожалуйста, поторопитесь. Желаю успехов в космической программе и в расширении горизонтов человеческого познания.
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
Руководство НАСА подверглось суровой критике за то, что при его попустительстве стоимость туалета для шатлов взлетела до $А23 млн.