Нож прорывает кожу и входит в плоть, как сухая сосулька. Саманта брыкается, ерзает, стонет и кричит. Нельзя позволить, чтобы ее тело использовали как полотно, думает она, убеждая себя, что с ней ничего не случится, пока он не закончит круг. Мысленно она рисует перед собой фигуры из школьного курса геометрии: трапеции, ромбы, равносторонние треугольники… Все, что угодно, только не круг.

Одним быстрым движением по часовой стрелке Арти вырезает полукруг. Вес его тела немного смещается, и Саманта вскидывает бедра, выгадывая несколько секунд, — ему надо снова прижать к полу ее руки и передвинуться назад, чтобы продолжить работу.

— Пожалуйста.

Напряженный и дрожащий, ее голос кажется ей чужим, как будто кто-то другой говорит от ее имени.

Арти не смотрит на нее, и Саманта знает, что меньше всего на свете хотела бы увидеть свое отражение в этих черных глазах. Он снова устанавливает нож на том месте, где оборвался круг.

— Очнись, черт бы тебя побрал! — кричит она. Он поднимает голову.

Пол начинает вдруг дрожать, словно при землетрясении. Это ворвавшийся в квартиру Фрэнк бросается ей на помощь. Арти поворачивается, и Фрэнк с разбегу бьет его ногой в ребра. Арти отлетает к стене под окном.

— Сэм… — кричит Фрэнк, но, прежде чем она успевает отозваться, Арти вскакивает, держась за ушибленный бок. Нож в его руке описывает широкую дугу. Фрэнк отпрыгивает… Слишком поздно — лезвие взрезает одежду на груди. Повернув запястье, Арти продолжает движение рукой в противоположном направлении. Фрэнк делает еще шаг назад, однако, поскользнувшись, садится на пол.

— Эй! — кричит Саманта, выбрасывая связанные ноги и попадая Арти в колено. Он теряет равновесие, ударяется о стену, но удерживается на ногах, ухватившись за подоконник.

Фрэнк поднимается. В его вытянутой руке пистолет.

— Не двигаться!

Арти замирает.

Мгновение мужчины смотрят друг на друга, и в этот момент что-то происходит между ними. Что-то обрушивается на Фрэнка как волна. И в его глазах появляются неуверенность и страх.

— Повернись, — говорит негромко Фрэнк. Арти подчиняется.

— Руки за голову.

Арти поднимает руки и вдруг прыгает, вышибая стекло выставленными вперед локтями. Саманта закрывает лицо и отворачивается от разлетающихся осколков стекла.

В комнату врывается холодный, колючий ветер. Фрэнк подбегает к окну, выглядывает, потом склоняется над Самантой. Трогает ее за плечо и смотрит на окровавленный живот.

— Ты в порядке?

— Разрежь веревки.

Фрэнк выбегает из комнаты и возвращается с кухонным ножом. Перерезав веревки на запястьях и лодыжках, отбрасывает нож и гладит ее по щеке. В его глазах отсвет уличного фонаря. Внизу заливается диким лаем собака. Фрэнк помогает ей подняться, потом подходит к лежащему в углу телу.

— Офицер Брукс. — Он прикладывает руку к шее, проверяя пульс, и осматривает глубокую рану на голове. — Черт!

Быстро выпрямляется, бросает взгляд к окну, делает шаг к Саманте и нежно трогает ее за плечо.

— Из-за деревьев ничего не видно.

Саманту пошатывает, и она цепляется за его руку.

— Вызову «скорую» и полицию.

— Нет. Я сама. Иди!

Фрэнк колеблется, достает из кармана пальто разбитый сотовый.

— Но…

— Я позвоню. Иди!

Он отбрасывает телефон и выбегает из квартиры. Саманта слышит его быстрые шаги по коридору, потом по лестнице. Шаги затихают.

Ее квартира, весь дом замирают, как будто следили за происходившим, затаив дыхание, и теперь переводят дух. Саманта прислоняется к столу. Руки болят, ноги окоченели от сырости. Крови на животе столько, что из-за нее невозможно рассмотреть форму раны. На полу, под ногами, валяется черный рюкзак. Она поднимает его, заглядывает внутрь, опускает руку и вытаскивает длинный гвоздь. Потом еще два.

Саманта представляет, как бы ее распинали. Удар молотком по шляпке гвоздя. Треск разрываемой кожи. Хруст костей. Сумасшедшая боль. Гвоздь выпадает из дрожащих пальцев. Что, если Арти закончил круг? Что, если… Вопросы пугают ее еще больше, чем боль.

Она стаскивает с себя обрывки рубашки и достает из шкафа тонкий шерстяной свитер. Бредет на кухню. Снимает трубку телефона. Комната словно дрожит и колышется, и глаза никак не могут приспособиться к этой вибрации. Саманта набирает 911 на тот случай, если этого еще не сделал никто из соседей, оставляет трубку на столе и выходит в коридор. Каждый шаг дается с трудом, ее пошатывает, будто она долго кружилась на карусели, а теперь надо пройти по прямой.

Цепляясь за поручень, Саманта медленно спускается по лестнице на первый этаж. Задняя дверь открыта, и ветер уже набросал в коридор мокрых грязных листьев. В конце маленького дворика слегка приоткрытая деревянная калитка. За ней проход между домами, который ведет в лабиринт узких переулков и тупиков.

Саманта толкает калитку, но та сдвигается лишь на пару дюймов и не идет дальше, как будто с другой стороны к ней привалили несколько мешков с песком. За забором лает собака. Саманта наваливается на калитку плечом и в конце концов протискивается в переулок. Протискивается и едва не теряет сознание при виде лица офицера Чана. Оно совершенно белое, если не считать черно-красной полосы там, где проволока перерезала горло. Этой же проволокой он привязан к забору. Саманта подходит ближе, дотрагивается до его плеча.

— Вейланд! Офицер Чан!

Черная форма напитана кровью.

Кровь.

Он мертв. Револьвер исчез. Рядом, на земле, валяется дубинка. Саманта не знает, как ею пользоваться и будет ли от нее вообще толк, но все-таки поднимает и берет с собой, прежде чем свернуть в темный переулок.

Она вдруг вспоминает, что укусила Арти за руку, когда дралась с ним. Его кровь была у нее во рту. Боль в животе поднимается волной, и Саманта прислоняется к забору, чтобы не упасть.

Что, если оно теперь во мне? Как было раньше в Кэтрин, а до нее в Максе?

Саманта уже бежит, ноги несут разбитое, упирающееся тело.

Она пробегает мимо каких-то домов, огибает углы, сворачивает… Куда? Она не знает. Сердце колотится все сильнее, кровь шумит в ушах, и каждый шаг приближает ее к какому-то концу.