Сев в джип, я еще раз перечитала статью.

Двадцативосьмилетний подсобный рабочий, Пабло Бермудес, разбился насмерть, упав с крыши во время профилактической проверки водяных баков, входящих в систему охлаждения музейного комплекса. Бермудес проводил подобные проверки на протяжении двух лет каждую пятницу, и всегда обходилось без инцидентов. Репортер назвал смерть рабочего «загадочной», ссылаясь на слова его коллег, видевших Бермудеса за полчаса до несчастного случая и потерявших его из виду после того, как он, закончив проверку, стал выбираться наружу. Какова была причина того, спрашивал представитель музея, что в тот момент он потерял равновесие?

В конце материала приводился комментарий архитектора о том участке крыши, где произошел инцидент. Крыша там была плоской и огорожена парапетом шириной в фут и высотой до колен. Тело Бермудеса заметил музейный охранник, участвовавший в его поисках. Бермудес лежал на площадке примерно в ста футах от крыши у подножия вентиляционной шахты внутреннего дворика, разделявшего китайские галереи и крыло, где разместился Храм Дендура.

Я поспешила домой, прихватив с собой купленную к завтраку еду.

— Я сейчас буду звонить Майку, — предупредила я. — Дать тебе трубку, когда я закончу с ним разговаривать?

Вэл зарисовывала старую каменную стену, окаймлявшую весь мой участок, и, не отрываясь от альбома, сказала:

— Я уже ему звонила. Он сейчас на работе. До конца дня не хочу его беспокоить.

Я вошла в дом и набрала номер его мобильного.

— Да? — сразу же откликнулся Майк.

— Кажется, я тебя от чего-то оторвала. Просто я только что прочла статью и хотела…

— А-а, ты о прыгуне? О счастливом отце троих детей, который, как считают музейные шишки, сиганул с крыши потому, что вода оказалась не той температуры, как надо? Или тебе больше нравится версия о внезапном умопомрачении, по причине которого он потерял равновесие и навернулся вниз? Но вот незадача-то, его мозги сейчас разбрызганы по бетону, и что это было за помешательство, мы уже не узнаем. Да, я сейчас в Метрополитен. Так что ты хотела?

— В газете происшествие подали как несчастный случай, и я подумала, может, ты еще не знаешь об этом.

— Ага, только я приступил к сочному стейку и пюре с чесночной приправой, как началась кутерьма. Сначала в Роузлэнде «Ангелы Ада» вместе с «Язычниками» выехали на мотопроменад, как вдруг началась пальба, по итогам которой один из «ангелов» ускоренным рейсом отправился к святому Петру. Потом какой-то молодой делец из Йорквилля рассердился на свою сожительницу за то, что та выпивала в местном баре с другим парнем. Стоило ей переступить порог дома, как он огрел ее по голове десятифунтовой гирей из набора для тренировок по системе Ричарда Симмонса. На мой взгляд, это еще раз доказывает, что от этих тренировок один вред. Ну а потом еще это.

— О Бермудесе тебе сообщил кто-то из сотрудников музея? — уточнила я.

— Так, на сегодня ты уже исчерпала свой лимит на глупые вопросы, — поддел меня Майк. — Разумеется, нет. Я спокойно сижу в отделении «неотложки» госпиталя Маунт-Синай, собираясь задать пару вопросов обезумевшему влюбленному, чья подруга скончалась от перелома черепа, к которому он лично приложил руку, как вдруг в очередной машине «Скорой помощи» привозят этого Бермудеса. СПП.

— Его привезли на «Скорой» только к середине полуночи? — удивилась я.

— Бедняга пропал вскоре после обеда, тогда же начались и поиски по всему музею. Искали преимущественно в подвальной части, где он обычно работал. В конце концов, когда уже стемнело, решили вернуться на крышу, и тут одному охраннику пришла в голову разумная мысль посветить фонариком во внутреннем дворе за бортиком крыши. Тогда-то и увидели это зрелище. Рабочие ботинки бедняги Бермудеса были окантованы такой оранжевой неоновой полоской, так что на парне будто два светлячка горели. И вот одной ногой он упирался в китайскую галерею, другой — в египетскую.

— Полицию-то вызвали?

— Да, и аварийную службу, которая и вытащила из узкого проема то, что от него осталось. Именно их автобус доставил парня в госпиталь, собственно, так я и узнал о ЧП в музее. Это уже потом твоя подружка явилась.

— Кто-кто?

— Ева Дрекслер.

— А, ну да. Вероятно, она представляет Тибодо в его отсутствие.

— Да, тот все еще в Вашингтоне. Ева приехала уладить с семьей Бермудеса вопросы относительно компенсации и сделать заявление перед прессой.

— А какую работу Бермудес выполнял в Метрополитен?

— Да все, что потребуется, как и большинство сотрудников его подразделения. И если тебя волнует вопрос, переносил ли он экспонаты, что привозились в музей или покидали его, он этим тоже занимался. Блондиночка, я тут вообще-то не дурака валяю. Я уже сказал Еве, что нам нужны данные обо всех заданиях, которые Бермудес выполнял за последний год. Журналы регистрации, табели, наряды на работу. Я сейчас в ее кабинете, жду, что они мне могут дать уже сегодня. Потом мы поговорим с его друзьями и коллегами. Нужно выяснить, почему Бермудес не пользовался страховкой. А теперь возвращайся в свою компанию. Тут и без тебя обойдемся.

Я проверила электронную почту, ожидая увидеть ответ Клема. Но напрасно. О каком склепе он говорил и чью могилу посетил во время поездки домой, оставалось тайной. От других корреспондентов пришло три безобидных сообщения. Их авторы интересовались, что меня связывало с Катриной и почему уже столько месяцев от нее нет известий. Я решила пока оставить их в неведении относительно судьбы Катрины, по крайней мере, в течение следующих двадцати четырех часов. Вполне возможно, что кто-то из них мог знать Клема, а значит, мог сообщить ему о смерти Катрины прежде, чем я бы попыталась выяснить у него, кто он ей и что знает о музейном склепе.

Делать мне больше было нечего, и я уже почти жалела, что уехала из города. Я вышла из дома и спустилась к Вэл.

— Можешь оторваться от своего занятия? Пока Нина досматривает свои сны, я могу устроить тебе экскурсию по Виньярду.

Мы направились в глубь острова, удаляясь от овечьих пастбищ и лугов, раскинувшихся на холмах Чилмарка. За неполных три часа мы пересекли весь остров, длина которого составляла двадцать две мили, минуя небольшие живописные городки, останавливаясь по пути для того, чтобы Вэл могла сфотографировать понравившиеся виды. Вдалеке маячили парусные шлюпки, а на мелководье ловцы омаров возились со своими сетями.

Наступила пора буйного цветения. Распустились не только кусты сирени, росшие тут повсюду, но и азалии, форзиции, прибрежная слива. Растения, сбросив блеклые зимние обноски, праздновали пробуждение от спячки в нарядах самых разнообразных оттенков зелени. Все радовало глаз, куда ни глянь — от пролива Виньярд-Саунд и до самой Атлантики.

К тому времени, когда мы подъехали к дому, Нина уже приготовила кофе и, устроившись на открытой крыше, нежилась на солнышке.

— Какое блаженство! — сладко потянулась она. — Не надо думать, чья очередь сегодня отвозить детей в садик, ни устраивать им этот детский сад на дому, никаких тебе хлопьев с молоком на завтрак, что уже поперек горла стоят. Я и забыла, какая она — вольная жизнь. А не пора ли нам перекусить?

— Я оставила мотор включенным. Подумала, что ты уже проголодалась. Сейчас поедем в твое любимое местечко.

На сей раз мы поехали в небольшую рыбацкую деревушку под названием Менемша. В стороне от дороги расположилось небольшое невзрачное строение, на веранде которого с трудом разместилась пара столиков и скамеек. Невероятно, но именно здесь готовили самых лучших в мире жареных моллюсков, и мы уже застали очередь из осведомленных об этом гурманов. Склонившись над глубокими жаровнями, колдовали над волшебной едой сестры Куин, Карен и Джеки. Со Дня поминовения и по День открытия Америки, в очень короткий срок, к ним съезжались местные жители и туристы, всем хотелось отведать известного на все побережье деликатеса.

Я пристроилась в конец очереди, тогда как Нина с Вэл попытались занять места с краю стола. Когда я добралась до окошка для приема заказов, Карен буквально разрывалась от такого наплыва посетителей.

— Это настоящая ракушечная лихорадка. Представляете? Только мы вчера открылись, как какой-то тип, весьма, скажу, неприятный, поднял шум, что его, мол, долго заставили ждать любимых устриц и кальмаров. А вы что закажете, Александра?

— Нина определенно захочет моллюсков. Но с нами еще одна подруга, которая пока не пробовала вашей стряпни, так что лучше дайте нам попробовать всего понемногу.

Мы устроились за маленьким столиком под полосатым пляжным тентом, и за десять минут с едой было покончено, причем безо всяких ножей и вилок.

— Не желаете немного протрястись после такого обильного ленча? — спросила я, подъезжая к дому.

Остановив машину, я открыла дверь гаража. Там у меня хранились четыре спортивных велосипеда. На острове имелась развитая сеть велосипедных дорожек, проложенных через лесные заросли и вдоль пляжей.

— Вэл еще не знает, что такое Аквинах. Вот я и подумала, хорошо бы туда съездить.

Переодевшись в спортивные костюмы, мы оседлали железных коней и направились к самому дальнему из холмов Чилмарка, выгибавшегося крутой параболой. Миновав Сельдяной Ручей, мы покатили по Мошуповой Тропе. Красивая дорога, проложенная вдоль океанского побережья, называлась так в честь легендарного индейского вождя из племени вампаноа. Взяв курс на маяк, мы выехали на Лобстервильскую дорогу и снова очутились на том извилистом склоне, с которого так легко съехали в начале прогулки.

Нина вкатила свой велосипед в гараж последней.

— Все, я выдохлась. Начисто. Это ты, подруга, поддерживаешь форму уроками танца. А мы в Беверли-Хиллз для подобных прогулок используем машины.

— Ты будешь вознаграждена за труды свои, — пообещала я. — Помнишь Памелу? Бодисенс?

— Массажистка? Вот здорово!

— Я ее вызвала на три часа. К этому времени мы как раз успеем принять душ. А потом, ближе к семи, я съезжу за уже приготовленным для нас ужином.

— И что нас ждет? — полюбопытствовала Вэл.

— Ларсен, владелец рыбного базара в Менемше, сварит и разделает для нас трех омаров, которых я вытащу прямо из дымящегося котелка. На обратном пути я заскочу в Хоумпорт за супом из моллюсков и дивным лимонным пирогом. Так что нам останется лишь зажечь огонь в камине, если к такому обеду мы хотим иметь и соответствующую атмосферу.

Пока Вэл первой делали массаж, я снова проверила электронную почту. Пришло несколько писем от моих друзей вперемешку с дурацкими рекламными предложениями о покупке виагры и продуктов, способных увеличить размер моего пениса. И наконец я увидела то, что мне было нужно: сообщение от Omydarling.

Когда я щелкнула мышкой по надписи «Открыть», на экране появился текст короткого послания. Его тон нельзя было назвать теплым и дружелюбным: «Кто вы и почему спрашиваете об этом?»

Я стала набирать ответ. Лгать Клему смысла не было. Как и не было у меня намерения расположить его к себе, так что я решила сразу раскрыть свои карты. «Я сотрудница окружной прокуратуры Нью-Йорка. Если вы сообщите мне ваш телефон, я вам более подробно расскажу о Катрине». И приписала телефон на Виньярде в надежде, что Клем доверится и сам позвонит вечером. Я отправила послание, заметив, что уже полпятого дня, к которым стоило добавить пять часов того пояса, куда шло письмо.

Когда пришла моя очередь ложиться на массажный стол, я чувствовала себя слишком уставшей, чтобы толком расслабиться. Обычно основное напряжение у меня падало на икроножные мышцы из-за того, что мне приходилось часами выстаивать в зале судебных заседаний в туфлях на высоких каблуках. А сегодня Памела основное внимание уделила моим плечам и спине.

Когда я вернулась с источающей необыкновенные ароматы едой, Нина уже разожгла камин в гостиной и откупорила первую бутылку белого вина. Перелив суп в суповую миску, я поставила ее на медленный огонь разогреваться.

— Пока тебя не было, мы немного посплетничали, — сообщила Нина. — Я только что сказала Вэл, что спасла тебя по меньшей мере от четырех неудачных романов за последние десять лет. Ведь так?

— Скорее даже от пяти, — уточнила я.

— Верно! Я забыла о том самонадеянном придурке, в которого ты втюрилась за неделю отпуска в Аспене. Таких проходимцев еще надо поискать. Алекс была готова забросить любимое уголовное право и переквалифицироваться в лыжницу. Мне пришлось буквально на буксире стаскивать ее с гор и увозить из того городка.

— Ну надо же, пока я ездила за едой, вы обсудили всех моих мужчин. До Джейка вы уже добрались или решили все-таки дождаться меня?

— Нет, — смутилась Вэл. — Нина просто рассказывала о том, какие вы близкие подруги и как давно уже вместе. Признаюсь, я вам завидую. У меня никогда не было такой приятельницы.

Лично я не могла представить свою жизнь без такой верной и любящей подруги, как Нина. Мы делили друг с другом все победы и горести, и я всегда доверяла ей самые сокровенные вещи, касающиеся личной жизни или работы.

Разлив суп по тарелкам и открыв еще одну бутылку вина, я принесла на стол блюдо с омарами. Мы с Вэл не могли так ловко извлекать нежное мясо из панцирей, как Нина. И пока она сосредоточилась на еде, пришел черед Вэл задавать нам вопросы.

— Джерри? — Нина оторвала огромную клешню и с хрустом разламывала панцирь. — После первого курса в Уэллесли я работала в Государственном департаменте. Там я с ним и познакомилась на вечеринке в честь Четвертого июля.

— И вы до сих пор вместе, целых семнадцать лет? — поразилась Вэл. — Я даже не припомню, кто-либо из моих друзей все еще жил с тем партнером, с которым познакомился в колледже.

— Займись-ка лучше снова Алекс, — посоветовала Нина. — Дай мне насладиться едой.

Вэл не удивила меня, попытавшись осторожно выведать, почему я посвятила себя раскрытию преступлений на сексуальной почве.

— Нет, меня никто не насиловал, если ты это имеешь в виду. В наш отдел я пришла по распределению после окончания юридического факультета. Прокуратура под управлением Батальи считалась самой лучшей в стране, а я хотела заниматься судебной практикой под руководством высококлассных специалистов.

В истории нашего уголовного судопроизводства сексуальные преступления длительное время игнорировались. До 70-х годов двадцатого века слово женщины считалось недостаточным законным основанием для обвинения в изнасиловании, в отличие от прочих преступлений. Согласно законам большинства штатов, прежде чем сделать заявление, женщина должна была представить так называемые независимые доказательства, а именно свидетельства посторонних людей, способных опознать насильника.

— Вероятно, тогда было просто невозможно выигрывать подобные дела в суде, — заметила Вэл.

— Хуже того, пострадавшие женщины даже в суд не могли обратиться, если у них не было веских подтверждений. Так продолжалось до тех пор, пока не были разработаны новые средства получения улик. А об анализе ДНК в те времена никто и не мечтал.

— Как же все изменилось?

— Очень медленно. И только благодаря личному участию таких окружных прокуроров, как Баталья. Одна очень инициативная женщина, до меня пятнадцать лет возглавлявшая этот отдел, получила реальную поддержку и смогла хоть немного изменить отношение нашей законодательной и судебной системы к таким преступлениям. Баталья и его единомышленники, тесно сотрудничая с нью-йоркской полицией, с большим энтузиазмом и напором внедряли новые методы расследования дел, предлагали к внесению поправки в законы и всячески информировали общество по данному вопросу.

— А ты давно занимаешься этим? Работа не давит на психику?

Я улыбнулась, обмакивая последний кусочек нежного мяса омара в растопленное масло.

— Хороших дней в моей работе все равно больше, чем неудачных. Вэл, ты не можешь себе представить, каково это, когда тебе доверяется женщина, пережившая кошмар насилия. В наши дни практически в каждой крупной больнице есть специально подготовленные эксперты по сексуальным преступлениям, которые знают, какие улики нужно искать. Ну а далее за дело берутся мои ребята. У меня в команде работают лучшие специалисты. Один Мерсер чего стоит. Он не только талантливый детектив, способный достать преступника из-под земли, но и очень деликатный и порядочный человек. Обычно жертва насилия боится, что правоохранительная система не возьмется ее защищать или даже, если полиция поймает преступника, суд никогда не воздаст ему по заслугам. Однако любой прокурор из моего подразделения представит ее интересы самым лучшим образом. Мы прорабатываем мельчайшие детали в том или ином деле и стремимся к тому, чтобы наша клиентка чувствовала себя на суде уверенно. И когда справедливость торжествует… Думаю, из моих коллег-юристов никому не дано испытывать большей радости.

— Поверь, — вмешалась в разговор Нина, облизывая пальцы, — Алекс поступали заманчивые предложения. Она могла работать в лучшей юридической фирме Нью-Йорка. И даже судьей могла стать. Но она остается на своем месте потому, что каждое преступление рассматривает как личный вызов и получает удовлетворение от того, что защищает жертв насилия. Нам всем неплохо бы поучиться тому, с каким упорством работает вся ее команда.

Пока я убирала со стола и загружала посудомоечную машину, мои спутницы продолжали беседу. Когда я вернулась в гостиную, Нина растянулась на ковре возле камина, подложив под голову подушку. В одной руке она держала бокал с вином, а рядом с ней стояла коробка шоколадных конфет.

— Мой вклад к обеду. Эти трюфели я везла из самой Калифорнии.

Вэл устроилась на одном диване, а я расположилась на другом, поближе к камину.

— Теперь твоя очередь. — Нина повернулась к Вэл. — Что у вас с мистером Чепменом?

Вэл поднялась с дивана и подошла за конфетой.

— Майк возник в моей жизни в самый трудный момент. Я лежала в больнице, и мне было плохо как никогда… Майк был донором, его кровь мне перелили во время операции. Думаю, Алекс уже говорила тебе о…

Нина кивнула.

— Майк по-прежнему дарит мне то, что побуждает меня к жизни. И с ним не соскучишься. Он буквально одержим работой, я даже не припомню, когда мы с ним проводили вечер вместе. Он вечно в движении, вечно занят.

— Такие мужчины, как Майк, — редкость. Держись за него, — посоветовала Нина.

Прислушиваясь к их разговору, я думала о том, что за те десять лет, что длится наше знакомство, мы с Майком очень близко сошлись. Я знала его как опытного следователя и верного друга. Но я никогда не представляла его в роли любимого мужчины или мужа. Вэл действительно заслужила это счастье, тогда почему я сейчас так ревную?

— Я стараюсь, — улыбнулась Вэл. — Не знаю, говорила ли тебе Алекс, но я уже была замужем в течение шести лет. Со своим бывшим мужем, кстати, он тоже архитектор, мы познакомились как раз в аспирантуре. Ссор между нами не было, другой женщины у него тоже не было, вообще ничего такого, что бы ему во мне не нравилось. Но случилась болезнь… Он не смог смириться с тем, что мне отняли грудь. Собрал вещи и ушел через два дня после того, как меня выписали из больницы.

Нина перевернулась на живот и стала смотреть на огонь.

— И тут появляется Майк. По виду самый настоящий мачо, а в душе большой романтик.

— Вы с ним уже так давно знакомы, и он очень близок с тобой, Алекс. Как тебе удается вызвать его на откровенность? — спросила у меня Вэл.

Я не знала, что ей ответить.

— Готова поспорить, что Алекс наговорит тебе о нем много всякого, — ответила вместо меня Нина. — Она вместе с Майком…

— Он сам расскажет Вэл все, что сочтет нужным, когда будет готов, — прервала я подругу на полуслове. — Последние девять месяцев после событий одиннадцатого сентября он был как потерянный. Вэл, ты для него настоящий подарок судьбы. Когда вы встретились, ты нуждалась в помощи, и мне кажется, именно это дало ему новый заряд душевной энергии. Ему захотелось тебя защитить, и в то же время, он черпал силы в твоей отваге.

— Все мои знакомые не могут забыть об этом ужасе, — сказала Вэл.

— Но Майк чувствовал себя… бессильным, как он сам говорил. Это был редкий случай в его жизни, когда он не мог ничего поделать, хотя бы ловить тех же плохих парней. Плюс ко всему это чувство вины каждого выжившего. Сознание, что ты уцелел, в то время как столько людей погибли. — Затем, понизив голос, я сказала: — Вэл, ты была тем человеком, которого нужно было спасать, и он чувствует, что ему это удалось.

Она встала с дивана и пожала мою руку, собираясь покинуть гостиную.

— Действительно удалось. Майк не хочет слышать об этом, но он вытащил меня из глубочайшей депрессии, вернул к жизни. Я даже не могу передать, как сильно его люблю.

— Ну вот, — недовольно протянула Нина, опираясь на локти. — Едва мы добрались до самого интересного, как ты линяешь. Нет, Вэл, ты нас правда покидаешь?

— Да, — кивнула Вэл. — Это из-за свежего воздуха и велосипедной прогулки. И вина я, наверное, выпила больше, чем нужно. Увидимся утром.

Нина подошла к низкому столику и вылила в свой бокал остатки вина.

— О черт! Я так надеялась, что она вот-вот расскажет об их сексе. Ты что, никогда об этом не думала? Держу пари, Майк Чепмен классный любовник.