— Штат Нью-Йорк против Эндрю Триппинга. В зале присутствуют ответчик, защита и помощник окружного прокурора, — бесцветным голосом объявил секретарь суда.

На скамьях за спиной Питера Робелона — «на стороне невесты», как говорил Майк Чэпмен, — сидели всего трое.

Харлан Моффет отложил программу скачек и спросил, готовы ли мы начать. Судья увлекался скаковыми лошадьми и порой прерывал заседания, чтобы по телефону узнать результаты забегов.

— Кто у вас сегодня, Александра?

— Не думаю, Ваша Честь, что кто-то из сидящих в этом зале считает себя свидетелем обвинения. Полагаю, — я оглянулась на двух женщин во втором ряду, — здесь находится мисс Таггарт. Я говорила с ней вчера вечером, но она себя не назвала.

С места поднялась женщина средних лет в длинном цветастом платье и шагнула вперед.

— Я Нэнси Таггарт, сэр. Представляю Манхэттенский приют.

Она кивнула на свою соседку, помоложе, но такую же суровую на вид.

— Это доктор Хуанг, психолог. Она наблюдает за сыном Триппинга.

— А вы? — Молоточек Моффета указал на мужчину, одиноко сидевшего в первом ряду. — Из той же братии?

— Джесс Ириззари. Юрисконсульт Службы опеки и попечительства. Мы поместили мальчика в приют.

— Черт возьми, здесь больше юристов, чем свидетелей. Что дальше? Есть какие-нибудь предложения по ведению дела?

— Ваша Честь, на прошлой неделе я просила вызвать в суд Даллеса Триппинга…

— Да, и что? Я вам отказал?

— Нет, сэр.

Гранатовый перстень судьи описал полукруг и уперся в Триппинга.

— Что это за имя — Даллес? Вы назвали сына в честь аэропорта?

Питер Робелон и Эмили Фрит наклонились к своему клиенту и зашептали ему что-то на ухо, вероятно, советуя помалкивать. Робелон, который сидел, почти касаясь головой головы Триппинга, выглядел гораздо эффектнее, чем его клиент. Черноволосый, тщательно причесанный, загорелый, Питер походил на лоснящуюся рептилию, поэтому я не доверяла серьезным взглядам, которые он бросал в мою сторону.

— Его назвали в честь Аллена Даллеса, бывшего главы Центрального разведывательного управления. Мальчик сам рассказал об этом в день ареста отца, когда Даллеса привезли на осмотр в Беллвью. Я читала его ответы при оформлении документов в больнице, — объяснила я суду. — Этот факт имеет отношение к делу. Мы подробней поговорим о нем во время слушаний.

Триппинг был помешан на муштре. Все, что говорила мне о нем Пэйдж Воллис, подтверждало это мнение. Он едва ли не с колыбели начал воспитывать мальчика в военном духе и старался, будто сержант, сделать из него маленького солдата.

— Итак, вы сказали…

— Что мисс Таггарт и мистер Ириззари обязаны выполнить ваше распоряжение и доставить Даллеса Триппинга в помещение суда. Я должна допросить его в присутствии судебного психиатра и решить, может ли он давать свидетельские показания.

Нэнси Таггарт вмешалась в разговор.

— Я протестую и требую аннулировать этот вызов.

Джесси Ириззари вырос рядом с ней.

— Присоединяюсь к протесту.

— А зачем вам так понадобился этот мальчик, Ал… простите, мисс Купер? — спросил Моффет. — Он что, присутствовал при изнасиловании?

— Не совсем. Я не могу сказать точно, что он видел и слышал, потому что мне не удалось с ним поговорить. В момент преступления его не было в комнате.

— Тогда зачем он вам нужен?

— Он был замешан в насильственных действиях обвиняемого. То, как обращался с ним в тот вечер отец, стало одной из причин, по которым мисс Воллис уступила сексуальным домогательствам мистера Триппинга.

Питер Робелон уловил сомнение на лице Моффета и поспешил использовать скептицизм судьи.

— Это явная натяжка, Ваша Честь.

Моффет решил, что настал подходящий момент для отеческого совета.

— Я ценю ваш творческий потенциал, мисс Купер, но вам не кажется, что вы слишком вольно трактуете события?

— Мисс Воллис впервые увидела Даллеса Триппинга в тот вечер, когда обвиняемый пригласил ее к себе домой. Мальчика позвали в гостиную. Отец приказал ему сесть на стул и ответить на несколько вопросов. Речь шла об оружии — пистолете, который находился в доме. Даллесу грозило наказание, если он даст неправильный ответ. Один глаз у мальчика распух и налился кровью. На руке у него виднелись синяки и…

Робелон вскочил с места.

— Ваша Честь, мы удалились от сути дела!

— Мисс Воллис решила не уходить, — продолжала я, — пока не заберет мальчика, чтобы выяснить, что с ним произошло.

— Тогда почему она просто не пошла наверх и не просидела до утра у телевизора? Кто сказал, что она должна спать с моим клиентом? Если это все, что есть у мисс Купер…

— Вы сами знаете, что далеко не все.

Было еще кое-что, хотя не слишком много. Но я полагалась на Пэйдж Воллис и ее душераздирающую историю.

Моффет почесал в затылке.

— О чем может рассказать ребенок?

— Я не знаю, о чем он может рассказать. Поэтому и хотела с ним поговорить. Но нам все время вставляют палки в колеса.

— Мисс Таггарт, — спросил судья, — вам известно, почему в марте этого года мальчика вернули в ваше заведение?

— После ареста мистера Триппинга, сэр, у Даллеса не осталось живых родственников, и о нем некому позаботиться. Мы провели полное физическое и психологическое обследование Даллеса. На основании этих данных Суд по семейным делам пришел к выводу, что ребенок не может быть возвращен отцу даже после освобождения мистера Триппинга из-под стражи.

— Согласно статье десятой, — объяснила я, — о жестоком обращении с детьми и отсутствии родительской заботы. Каждые восемь месяцев будет проводиться слушание о продлении срока опеки над ребенком.

— Вы получили все документы из приюта, мисс Купер? — обратился ко мне Моффет.

— Нет, сэр. Только медицинский отчет, составленный в Беллвью, в то утро, когда мисс Воллис обратилась в полицию.

— Господа. — Судья указал на Таггарт и Ириззари. — Почему вы не передали всю документацию помощнику окружного прокурора? Она должна делать свою работу.

Таггарт поджала губы.

— Мы очень обеспокоены конфиденциальностью этой информации. Приемные родители не хотят разглашать свои имена, а мы не хотим выдавать местонахождение ребенка ради его же безопасности.

— Бумаги можно отредактировать. Просто уберите все имена и фамилии.

Таггарт и Ириззари начали совещаться, обсуждая предложение судьи.

Триппинг явно разволновался. Он что-то порывисто писал в блокноте и подсовывал записки Робелону.

— Можем мы хотя бы поговорить о результатах медицинского обследования? Я должен принять какое-то решение.

Таггарт согласилась и кивнула Моффету.

— Не возражаю, если это сделает доктор Хуанг.

Я поднялась.

— Ваша Честь, свидетель должен дать показания под присягой. Я хотела бы лично допросить доктора Хуанг.

— Сядьте, мисс Купер. Я справлюсь сам.

— При всем уважении, судья Моффет, я лучше знакома с обстоятельствами дела и могла бы более успешно вести перекрестный…

Он уставился на меня, и я села на место.

— Не надо меня недооценивать, мисс Купер. В рукавах моей широкой мантии припасено еще немало трюков. Я сижу в этом кресле не за красивые глаза.

Позади с тяжелым скрипом открылась дверь, и я оглянулась на вошедших. Двое одетых с иголочки мужчин плечом к плечу шагнули в зал и сели позади меня, в последнем ряду «на стороне невесты». Если бы субботнему телешоу понадобилась парочка ряженых секретных агентов, наверняка бы взяли этих типов. У обоих одинаковые короткие стрижки, казенные костюмы, неброские галстуки и темные очки, несмотря на полумрак в зале.

Я снова сосредоточила внимание на свидетельнице. Хуанг сообщила свои анкетные данные и вкратце рассказала о Даллесе, упомянув раннюю кончину его матери, воспитание у бабушки, смерть последней и совместную жизнь с отцом.

— Я рекомендовала запретить какие-либо контакты мистера Триппинга с его сыном. Между ними существует сильная связь, но она носит патологический характер. Даллес боится разорвать отношения с отцом. — Она остановилась и взглянула на обвиняемого. — Но еще больше он боится наказаний.

Триппинг что-то шептал на ухо Питеру Робелону, пока Фрит пыталась успокоить клиента и не отвлекать Робелона от процесса. Но Триппинг не смотрел в ее сторону — он отлично знал, что она сидит здесь только для красоты.

Робелон зашуршал бумагами и вмешался в рассказ Хуанг.

— Однако ваша коллега, кажется, ее зовут мисс Пласс, придерживается противоположной точки зрения. Она считает, что свидания полезны для обоих, потому что ребенок обожает отца и все равно получит возможность видеться с ним по окончании этих слушаний.

— Мистер Робелон, я предоставлю вам слово, — сказал Моффет. — А пока я хочу послушать, что скажет доктор Хуанг. Они общались постоянно?

— Да, по телефону. Мы решили, что это своего рода компромисс.

— Разговоры прослушивали?

— Нет. Но мы поставили условия. Мистеру Триппингу запрещалось обсуждать предъявленные ему обвинения и вообще любые уголовные дела. Кроме того, состоялись две короткие встречи. Я устроила свидания в больнице.

Теперь и я разволновалась не меньше обвиняемого.

— Что? Когда? Как только Триппингу предъявили обвинение, суд выписал охранный ордер. Он запрещает любые контакты с ребенком! Я не стану даже обвинять ответчика, я хочу знать: это дело рук двух профессиональных агентств? Ваша Честь, с этим ребенком могут разговаривать все, кроме меня! Неужели вам этого недостаточно?

Хуанг нервно кусала нижнюю губу и листала свои документы в поисках нужной даты.

— Вы знали об охранном ордере?

— Да, сэр. Но судья по семейным делам сказала, что лишает его юридического действия. В интересах мальчика. — Она указала на мисс Таггарт. — Адвокаты попросили меня устроить встречу.

Случай из серии «милое дело».

— Когда это было? — спросил Моффет.

— Я пытаюсь найти точную дату… Первая встреча состоялась, когда обвиняемый еще находился под арестом. Я хорошо это помню. Второй раз они встречались в середине лета, незадолго до моего отпуска.

Наверно, где-то на побережье Атлантики существует гигантский пляж, куда каждый август дружно устремляются все нью-йоркские психологи и психиатры, предоставив своим пациентам сидеть на антидепрессантах и стимуляторах.

— Как проходили эти встречи? — спросил Моффет.

— Мне бы не хотелось отвечать на ваш вопрос, судья, и я надеюсь, вы поймете, почему. Мои разговоры с мальчиком — это вопрос доверия. Если я расскажу о них в суде, да еще в присутствии его отца, Даллес вряд ли захочет говорить со мной снова.

— На них обсуждались обвинения, предъявленные ответчику?

— Нет, сэр. Эти обвинения не обсуждались. — Она заколебалась. — Но обсуждались другие. Поэтому я прервала беседу.

— О чем говорил мистер Триппинг?

— Не мистер Триппинг, сэр. Даллес. — Хуанг отвечала тихо, глядя в пол. — Мальчик спросил отца, правда ли, что семь или восемь лет назад мистер Триппинг участвовал в заговоре с целью убийства президента. Даллес принес с собой какие-то материалы, вырезки из газет. Он нашел информацию в Интернете.

Робелон вскочил и хлопнул ладонью по столу.

— Я протестую, Ваша Честь. Это дело никогда не рассматривалось в суде. Оно не имеет никакого отношения к настоящему процессу. Я требую исключить его из протокола.

Моффета, похоже, нисколько не затронули ни тяжесть и серьезность обвинения, ни беспокойство мальчика о темном прошлом своего отца. Гораздо больше его заинтересовала сообразительность ребенка.

— Протест отклонен. Мальчик сам сумел найти эти материалы?

Хуанг почувствовала себя уверенней.

— Да, в Интернете. Он очень способный. По результатам тестов Даллес превосходит своих сверстников. Он уже сейчас читает книги уровня колледжа.

— Значит, насчет клятвы можно не волноваться?

Ребенок десяти лет не всегда может понять смысл принесенной под присягой клятвы. Моффет был доволен, что его избавили хотя бы от этой проблемы.

— Он достаточно умен, чтобы принести клятву. Но я не уверена, что он захочет говорить правду.

— Это ставит мисс Купер в очень трудное положение, мисс Таггарт. Предположим, я разрешу вызывать ребенка для дачи показаний, а вы запретите ей говорить с ним до заседания. Допустим также, что он станет оправдывать отца, утверждая, что тот не причинил ему никакого вреда. Разумеется, я не знаю, что припасено у мисс Купер, но, предположим, ей стало известно, что показания мальчика противоречат тому, что он говорил раньше.

— Да, это возможно.

— Тогда мисс Купер зайдет в тупик. Она не может оспаривать показания своего свидетеля.

Таггарт взглянула на меня.

— Но она может объявить его свидетелем защиты.

Я встала с места.

— Я не знаю, есть ли у мисс Таггарт опыт судебной практики. Очевидно, нет. Если вы думаете, что я способна подвергнуть мальчика таким испытаниям — как эмоциональным, так и юридическим, — вам надо заново пройти курс судебной адвокатуры.

— Судья Моффет, — продолжала Таггарт, — у Даллеса Триппинга очень велик риск развития психического расстройства.

— Который я вовсе не хочу усугубить, — добавила я.

— Мисс Купер, я уже попросил вас сесть.

— Почему, мисс Таггарт?

— Существует несколько факторов риска. Прежде всего, мальчик сменил нескольких опекунов. Сначала мать, потом бабушку и теперь отца. Не говоря о мачехе. Наверно, вы не знаете, Ваша Честь, что несколько лет назад мистер Триппинг был женат второй раз, правда, недолго. Во-вторых, самоубийство родителей увеличивает суицидальные наклонности ребенка. В-третьих, тот факт, что он подвергся насилию со стороны отца, — или утверждает, что подвергся, — может сильно повлиять на психику Даллеса. Кроме того…

Таггарт примолкла, бросив взгляд на Эндрю Триппинга.

— Да? — Моффет приложил ладонь к уху.

— Я хотела сказать о диагнозе, поставленном его отцу. Мистер Триппинг шизофреник. Это значительно увеличивает риск того, что Даллес унаследует его болезнь.

Позади меня снова заскрипела вращающаяся дверь. Моффет вместе с креслом развернулся к стене и сложил кончики пальцев, пытаясь принять соломоново решение.

Я обернулась посмотреть, кто появился на этот раз. У двери стоял мужчина и оглядывался по сторонам. Его не лишенный элегантности наряд — темно-серый костюм на заказ, очки в роговой оправе, красивые запонки и мокасины с кисточками — казался не совсем уместным среди тусклой обстановки зала. Он выглядел лет на сорок с небольшим и был чуть пониже меня ростом, примерно пять футов и восемь дюймов.

Пока он шел между рядами, Робелон и Триппинг не спускали с него глаз и оживленно шептались между собой. Он двигался спокойно и неторопливо, это выгодно отличало его от множества серьезных молодых адвокатов, которые вечно снуют в здании суда.

Судья снова повернулся к залу.

— Насчет прозвучавшего здесь диагноза, мистер Робелон… Я имею в виду шизофрению. Надеюсь, сейчас, когда процесс идет полным ходом, вы не собираетесь использовать ее для защиты вашего клиента?

— Нет, сэр.

Триппинг оглянулся и посмотрел на мужчину в сером костюме. Тот что-то сказал вполголоса и сел через три ряда позади него. Слов я не расслышала.

— Минутку, — вмешался Моффет, стукнув молоточком по столу. — Мистер Триппинг, вы собираетесь следить за процессом или будете болтать с людьми на галерке? А вам что здесь надо? Вы пришли по делу?

Мужчина ответил:

— Да, по делу.

В зале Моффета можно было позволить себе больше вольностей, чем обычно принято в суде. Мужчина не встал, отвечая на вопрос судьи, и его не обвинили в неуважении к суду, хотя в его поведении, на мой взгляд, сквозила изрядная доля высокомерия.

— Вы тоже адвокат?

— Да, сэр.

— Господи. Адвокатов развелось, хоть пруд пруди. Куда смотрит школа? Неужели больше никто не хочет стать врачом? Кто вы такой?

— Грэм Хойт.

Он вынул из кармана маленький черный футляр из крокодиловой кожи, достал визитную карточку и протянул клерку, который отнес ее судье. Потом, посмотрев в мою сторону, он кивнул мне и передал еще одну карточку.

— Я опекун Даллеса Триппинга ad litem. Суд по семейным делам поручил мне защищать его интересы при рассмотрении этого дела.

— Вы опоздали. Ad litem. Опоздатум, — хихикнул Моффет.

— Никто не говорил мне, что сегодня заседание. Я узнал о нем случайно, позвонив в офис мистера Робелона.

Замечательно. Разумеется, он на стороне защиты. Стоит мне шагнуть вперед, как меня на два или три шага отбрасывает назад.

— Вы против того, чтобы прокуратура допрашивала Даллеса?

— Не совсем так, Ваша Честь. Я хочу достичь соглашения, которое устроит обе стороны.

Я взглянула на Хойта новыми глазами. За последние шесть месяцев это первый человек, который проявил готовность меня выслушать и разобраться, чего я, собственно, хочу. Он улыбнулся мне, и я машинально улыбнулась в ответ.

— Может, сэкономите суду немного времени? Вам известно, что скажет мальчик?

— Да, Ваша Честь. Правду. Даллес Триппинг скажет мисс Купер правду. Он объяснит, что накануне встречи с мисс Воллис играл в лакросс, и ему попали в лицо клюшкой. Такие вещи сплошь и рядом случаются на спортивных площадках по всей Америке.