— Простите, мисс Купер, но в данный момент Лили не хочет говорить с вами. Почти полночь, и наш врач дал ей успокоительное. Ей надо немного отдохнуть. По ее мнению, Лола была бы сейчас жива, если бы не ваши прокуроры. Это они втянули ее в свой нелепый план и, убедив симулировать собственную смерть, подвергли огромному риску.

Несмотря на поздний час, я позвонила семье погибшей и предложила наше содействие. Я знала, что они вряд ли примут мою помощь. Мне ответил зять Лолы Дакоты.

— Уверена, вы понимаете: мой отдел не считал разумным…

— Нам все равно. Никто не сумел защитить Лолу от безумия Ивана.

Чэпмен оккупировал мой телефон, и я перебралась в закуток секретарши. У нее на столе тоже стоял телефон. Разговор с зятем Дакоты быстро завершился, и я уставилась на календарь, висевший на стене прямо передо мной.

— А ну-ка, надевай лыжный комбинезон и варежки, детка. Мы едем в 26-й участок, — крикнул мне Майк, вешая трубку. Я еще раз попробовала дозвониться шерифу Нью-Джерси, но линия опять оказалась занята. Я надела пальто, перчатки и ботинки и прошла за Майком к лифту. — Оставь свою машину здесь. Когда закончим, я заброшу тебя домой.

Метель сдала позиции и уступила место сильному снегопаду.

Мы обошли здание суда и сели в припаркованный за ним черный «краун-вик» — служебную машину Майка.

— Тело уже отвезли в морг. Вот я и подумал, вдруг ты захочешь поехать со мной, взглянуть на место происшествия.

— Почему Петерсон не сообщил мне про Лолу? Никто даже не позвонил…

— Не принимай на свой счет, Куп. Лейтенант узнал об этом всего час назад. Похоже, дело было так. Услышав, что ее бывшего арестовали, Дакота заявила сестре, что желает отдохнуть. Она безвылазно торчала на окраине три недели и захотела на пару часиков съездить домой. Иван под арестом, так что беспокоиться не о чем. Вот придурки из прокуратуры Джерси ее и отпустили. Она уехала на закате. Одна. 417, Риверсайд-драйв — должно быть где-то около 116-й улицы. Петерсон говорит, что это одно из старых довоенных зданий. Сейчас его переделывают в кооперативный дом. Весь фасад в лесах — расшивают швы. И внутри тоже много чего ремонтируют.

— Джейк сказал, что ее нашли дети. Лейтенант об этом что-нибудь говорил?

— Ага. Вечером местная ребятня забралась в подвал со стороны парка Риверсайд. Хотели погреться и побалдеть, а может, наоборот. Они вызвали лифт, но двери полностью не открылись — кабина не могла ровно встать на дно шахты.

Майк свернул на север, к Канал-стрит, оттуда выскочил на Вестсайдское шоссе и поехал к окраине. Вдоль дороги тянулась мрачная вереница торговых палаток, увешанных дешевыми праздничными украшениями из алюминия. Сейчас все они были закрыты, но с первыми лучами солнца прилавки на кишащих народом узких тротуарах заполонят всевозможные подделки фирменных товаров.

— Управляющий услышал шум и хотел выгнать детей на улицу. Подумал, что они баловались с лифтом и сломали его. Парни предложили ему помочь и подняли кабину на несколько футов. Вдруг внизу что-то застряло? Заглянули в шахту и увидели тело.

— Они знали?..

— Что она мертва? Догадывались, наверное.

— Да я не об этом. Они знали, что это Лола?

— Знаешь, что происходит, когда наступаешь на таракана? Никогда не задумываешься, кто это: Уилли или Милтон? Тот, что ползал по твоему столу, или тот, что жил в картотечном шкафу? Управляющий не видел ее уже много месяцев. Служба спасения согласилась поднять останки, и тело увезли в морг, судмедэкспертам.

— Но они не сочли это убийством?

— До сих пор все считают происшедшее несчастным случаем. Лифт был неисправен: останавливался между этажами, а иногда вообще не работал. Полицейским, которые первыми прибыли на место, управляющий сообщил, что какая-то девица — скорее всего, чья-то гостья — шагнула в проем, даже не заметив, что лифта нет.

— И никто понятия не имел, через что ей пришлось пройти. Откуда им знать? — пробормотала я и постаралась вспомнить наши с Лолой встречи. Может, надави я на нее чуть сильнее, и она заявила бы на мужа?

— Черт, личность погибшей установили только после того, как один из работников морга нашел документы у нее в кармане. Позвонили в 26-й участок, а они уже сообщили лейтенанту. Конечно, это мог быть несчастный случай. По крайней мере, исходя из того, что говорит копам управляющий. Однако в свете всех других неприятностей в ее жизни я бы сказал, что полоса невезения мисс Дакоты должна была вот-вот закончиться и она скорее выиграет в лотерею, чем разобьется насмерть.

Майк ударил по тормозам, и меня швырнуло вперед. Слава богу, я пристегнулась. У въезда на шоссе мы попытались обогнать желтое такси. Водитель в чалме затормозил, машину понесло по льду, и он осыпал нас отборными ругательствами, не преминув выставить в окно средний палец.

— Езжай же, Мохаммед! — заорал Чэпмен прямо у меня над ухом. — Эти верблюжатники, конечно, ловко водят караваны по горячим пескам Сахары, но от снега им лучше держаться подальше. По-моему, такой закон просто необходим.

— Кажется, мы договорились?

— Ну, до нового года у меня есть еще две недели, детка. До января не жди никаких шедевров ораторского искусства.

Очертания Нью-Йорка мерцали на кобальтовом потолке, раскинувшемся до самого горизонта. От причалов Челси слева, отражающихся в воде, до красно-зеленого шпиля Эмпайр-стейт-билдинг и центра города все принарядилось к Рождеству. Я смотрела на рой мерцающих огней, а Майк обзванивал свою группу.

Я знала Чэпмена больше десяти лет и отлично понимала, что он вряд ли изменится, так же как я вряд ли смогу объяснить, почему мы дружим. Несмотря на разные судьбы, нас связывали удивительно близкие и доверительные отношения. Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как я стала работать в штате Баттальи. Вспомнилось пророчество отца. Я улыбнулась. Тогда он заявил, что я не продержусь там дольше трех лет — обязательный срок, требуемый окружным прокурором при поступлении на работу. Никто в моей семье не верил, что колледж Уэллсли и юридический факультет университета Вирджинии должным образом подготовят меня к суровым будням городской прокуратуры.

Мой отец, Бенджамин Купер, был кардиологом и больше пятнадцати лет назад совершил в хирургии настоящую революцию. Они с коллегой изобрели пластиковый клапан, с тех пор применявшийся в операциях на сердце практически в каждой клинике страны. И папа, и мама прекрасно знали, что я получаю огромное удовольствие от своей работы, но и по сей день волновались обо мне. Сумею ли я выдержать постоянное эмоциональное напряжение? Сумею ли избежать связанных с работой опасностей?

— Скажи Петерсону, что я еду. — Чэпмен повернулся ко мне и подмигнул. — Я везу лейтенанту маленький сюрприз. — Он отключил телефон и несколько минут молчал. — Понимаешь, я подумал, что ты непременно захочешь поехать со мной. Если я ошибаюсь, я могу повернуть на Ист-Сайд и забросить тебя домой.

Майк изучил меня достаточно хорошо и прекрасно знал, что я ни за что на свете не упущу возможность поехать с ним в квартиру Лолы Дакоты и самой увидеть то, что скоро станет известно полиции. Посторонние, естественно, сочли ее смерть несчастным случаем, это логично. Но, сказать по правде, после стольких потрясений удача должна была наконец улыбнуться ей. Кроме того, лейтенант едва ли выбросит из головы человека, умершего не своей смертью во время его «вахты».

— Тебе нравилась эта Дакота, блондиночка?

Я отвернулась от Майка и, положив голову на подголовник, смотрела на раскинувшийся внизу город. Мы поднялись на эстакаду.

— У Лолы был тяжелый характер, и ее не слишком жаловали. Восхищались — может быть, но любили — едва ли. Очень умная. Но еще больше — высокомерная. Она была своенравна и несдержанна, здорово себя изводила, а студентов, насколько мне известно, еще сильнее.

— А муж? Его-то что так влекло к ней?

— Кто знает, что творится внутри чужого брака? Утром я подниму досье и просмотрю заметки. У меня сохранились в подробностях все наши разговоры. — Я снова вспомнила наши с Лолой встречи. За два года мы провели вместе много времени. Я старалась убедить ее, что мы сумеем заставить систему уголовного судопроизводства работать на нее. Пыталась добиться разрешения привлечь Ивана к суду за побои.

Чэпмен принадлежал совсем к другому кругу. Его отец, Брайан, ирландский иммигрант во втором поколении, прослужил в полиции двадцать шесть лет. Он умер от обширного коронаротромбоза через два дня после того, как сдал жетон и пистолет. Когда отца не стало, Майк учился на третьем курсе в Фордхэме. Весной он получил диплом, сразу сдал экзамен и записался в полицейскую академию. Такова была его дань человеку, которым он восхищался и которого уважал больше всех. Он был на полгода старше меня и недавно отметил тридцать шестой день рожденья. Майк — один из немногих моих знакомых, чувствующих себя в собственной шкуре абсолютно комфортно. Он делал то, что нравилось ему больше всего на свете. Изо дня в день вместе с лучшими детективами города Нью-Йорка он приходил на работу в убойный отдел Северного Манхэттена и тратил все свое время, отдавая дань справедливости и возвращая честь и достоинство жертвам, убитым, как он любил говорить, на «его половине острова».

— Может, заскочим к Мерсеру на выходных? У него тоже есть несколько досье по этому делу, — добавила я. — И возможно, кое-какие дельные мыслишки по поводу Лолы. Он неплохо ее понимал.

Мы оба считали дни, когда Мерсер Уоллес поправится и вернется в департамент, пусть и не на полную ставку. Прошло уже четыре месяца с момента нападения, когда он чуть не погиб. До сих пор, стоит мне об этом вспомнить, у меня волосы встают дыбом. Подумать только, я чуть не потеряла одного из самых близких друзей! Такое со мной случилось впервые. Несколько лет Майк с Мерсером были напарниками в убойном отделе, но потом Мерсера перевели в Специальный корпус, и он раскрыл несколько запутанных случаев изнасилования.

На востоке вдоль Риверсайд-драйв выстроились большие старые здания. Майк выбрал съезд на 96-й улице и покатил по тихим улочкам. Наконец впереди показались полицейские машины и грузовики. Часть запрудила перекресток, часть стояла на заснеженных обочинах у входа в парк, раскинувшийся напротив Лолиного дома.

— Кажется, приехали, детка.

По бокам парадной двери стояли двое полицейских в форме. Майк показал им свой значок и спросил, как пройти в подвал. Один из копов кивнул в знак приветствия.

— Пресса еще не нагрянула? — спросил Майк, удивленный равнодушием средств массовой информации.

— Была и уехала, — ответил тот, что помоложе. Он переминался с ноги на ногу и сжимал и разжимал кулаки, чтобы не окоченеть. — Сделали несколько снимков мешка с трупом и свалили.

— Швейцар есть?

— Не весь день. Пришел в полночь. За входом следят только с двенадцати ночи до восьми утра. Кажется, мы его тут здорово потеснили. Мужик не отлипает от своей фляги и, похоже, сильно напуган. А чтобы попасть в подвал, где нашли труп, идите по лестнице или езжайте на северном лифте. Южный-то вообще закрыли. Там и лежало тело.

Парочка в вечерних нарядах украдкой взглянула на полицейских и, прошмыгнув мимо Чэпмена, скрылась в дверях. Когда в здание вошли мы, они еще стояли в дальнем правом углу холла около почтовых ящиков и пытались выяснить у смущенного швейцара, в чем дело. Их опередили две пожилые женщины во фланелевых банных халатах и один похожий на студента тип с фиолетовыми прядями в волосах. Значит, прикинула я, к рассвету большинство жильцов уже получат некоторое представление о случившемся от одного из этих источников.

Чэпмен открыл тяжелую дверь на пожарную лестницу. На лестничной клетке было темно, и мы медленно спустились на два пролета.

Лейтенант Петерсон сидел за пустым столом в комнате у подножия лестницы. Наверное, это кабинет управляющего, решила я. В зубах он зажал сигарету, а в руке держал телефонную трубку. При виде нас он поднял другую руку ладонью вверх, знаком приказывая Чэпмену помалкивать.

Закончив разговор, он поднялся и поздоровался с нами.

— Александра, как дела? Это заместитель комиссара, Майк. Могу я поговорить с тобой наедине?

— Бог мой, Лy, неужели я привез Соню Хени только для того, чтобы посмотреть на тебя!

Петерсон даже не улыбнулся. Он жестом пригласил Майка в маленькую комнатку и закрыл за собой дверь. Я свернула за угол и поздоровалась с остальной командой из убойного отдела. Перед открытой шахтой лифта стояли четверо мужчин. Над их головами, словно гиря, готовая вот-вот снова сорваться вниз, нависло жуткое дно кабины. Говорили о рождественской вечеринке, намеченной на завтрашний вечер. Никто даже не упомянул об ужасной смерти, которая привела их всех в эту грязную комнатушку.

— Будешь делать взнос? — спросил меня Гектор Коррадо.

— Буду, если ты проследишь, чтобы я не выиграла. Батталья считает это ваше пари дурным вкусом. И говорит, что мы не должны баловать вас, ребята, своим участием.

— Выбери число, Алекс. Это обойдется тебе всего в двадцать баксов, зато в этом году на кону куча денег. Хочешь проиграть — бери поменьше. Черт, перед праздниками все как с цепи срываются, а эти начались как нельзя хуже. Ты слишком молода и, наверное, не помнишь, но, кажется, мы вернулись в восьмидесятые.

У полицейских из убойного отдела была традиция: они спорили на количество убийств, которое, по их мнению, произойдет до конца года. За ходом пари следил Гектор: поставить на то или иное число надо было до конца лета. Если до празднования Рождества оставались свободные места, делать взносы приглашали прокуроров.

— На сегодня в этом году на Манхэттене произошло только триста шестьдесят два убийства. В восемьдесят восьмом я промахнулся всего на шесть трупов. Тогда в общей сложности было совершено семьсот шестьдесят четыре убийства. Веришь, нет? И эти слизняки еще говорят, что перерабатывают. Расследований-то — кот наплакал!

Чэпмен оставил пальто в кабинете управляющего и вернулся с большим фонарем в руке. Протянув правую руку Гектору, он спросил, закончила ли работу бригада криминалистов.

— Угу, но местом преступления это можно назвать с натяжкой. Ребятам, которые прибыли сюда первыми, управляющий преподнес все как несчастный случай. Петерсон задействовал все свои связи, чтобы заполучить криминалистов и заставить их все здесь осмотреть. Как бы неофициально. Смерть считают подозрительной, но речи об убийстве пока нет. Не каждый день встречается дамочка, которая решает свести счеты с жизнью и падает из двери своей квартиры прямиком в шахту лифта. Особенно если перед этим кто-то заплатил кучу бабок, чтобы ее убрали, — высказал свое мнение Гектор. — Они сделали несколько снимков, потом труп вытащили. Да сами можете посмотреть. Все, что вы увидите, — просто темные пятна.

Лейтенант Петерсон — опытный детектив и глава убойного отдела — мог заставить отдел криминалистики делать почти все. Среди коллег он славился отличным чутьем и за свою карьеру заработал блестящий послужной список раскрытых преступлений. Люди знали, что он не станет понапрасну тратить их время и силы.

Майк присел на корточки и направил луч фонаря в темную шахту. Я положила руку ему на плечо, наклонилась и заглянула внутрь.

— Может, отойдешь, блондиночка? Знаю, по-твоему, ты сама излучаешь достаточно света, но при этом заслоняешь тусклую лампочку, которая висит у тебя над головой. А она очень бы мне пригодилась.

Я выпрямилась и отступила назад.

— Гектор, кто-нибудь уже спускался вниз и взял образцы того дерьма внизу? На взгляд и не разберешь, где кровь, где машинное масло. — Майк поднялся.

— Да, все это уже сделали.

— Отпечатки сняли? — спросила я.

— Никто понятия не имел, что именно считать местом происшествия, Алекс. Мы не знаем, сколько времени она пролежала в шахте: один час или четыре. А между тем здесь болтались управляющий, двое рабочих и несколько подростков. Никто не знал, кто она такая. Даже неизвестно, с какого этажа она упала или какую кнопку лифта нажимала. Разумеется, прочесали все двадцать два лестничных пролета: сняли отпечатки, поискали признаки борьбы, поспрашивали жильцов. Может, кто был дома и слышал шум. Пока безрезультатно. Проверьте вторую шахту. Вполне возможно, она просто оступилась и ласточкой нырнула вниз. Сами увидите — лифты здесь на последнем издыхании.

— Кто-нибудь уже был в ее квартире?

— Пока ждем. Петерсон послал в морг за ключами. Их нашли на трупе. Еще едет служба спасения — в крайнем случае выломаем дверь. Кто приедет первый, тот нас и впустит.

— Разве у управляющего нет дубликата?

— Нет, она никому ничего не доверяла. Во всяком случае, так он сказал.

Вполне в духе Лолы. Чэпмен махнул мне рукой, и я пошла вслед за ним. Мы поднялись по лестнице и вышли в холл. У стены друг напротив друга стояли два кресла с жуткой гобеленовой обивкой. Им явно требовалась срочная перетяжка. Мы сели, и Чэпмен пересказал мне свой разговор с лейтенантом.

— Лу просто разрывается. Комиссар настаивает на несчастном случае. На их взгляд, Иван к этому непричастен — он сидит под замком. Вот, собственно, все, что сказал мне Петерсон. А еще он велел мне как можно скорее увезти тебя отсюда. Если мэр говорит, что это несчастный случай, значит, помощнику окружного прокурора нечего тут околачиваться.

Пока мы оба не придали этому значения.

— А о запасном варианте они не подумали? Что, если Краловиц не доверял нанятым в Джерси киллерам и хотел подстраховаться? Убедиться, что его план убить Лолу непременно выгорит?

— Ну, я — не Сити-Холл, меня убеждать не нужно. Как там в песне: в первый день Рождества подарил мне Бог толчок в спину и дорогу в морг, верно? Конец года, мэр не хочет, чтобы количество убийств возросло еще на одно. Кроме того, на него оказывают некое давление определенные силы из Колумбийского университета.

— Но ведь Лола там уже не работала.

— Ее назначили в новое экспериментальное учебное заведение — Королевский колледж. Руководство у них разное, но они купили несколько старых зданий Колумбийского университета и теперь вплотную примыкают к территории кампуса колледжа Барнарда. У кого-то там прямая связь с мэрией. Преподаватели университета не захотят трезвонить на весь свет о вымученных отношениях с Лолой Дакотой и тоже предпочтут замять дело.

— Но они упускают из виду огромный камень преткновения в виде большущего, жирного, тупоголового, почтенного Винни Синнелези — прокурора из Джерси, придумавшего эту гениальную операцию с западней. Батталья думает, что весь план — показуха, способ продвинуть кандидатуру Синнелези на пост губернатора в следующем году. Винни без зазрения совести привлек внимание к живой мисс Дакоте, и я сомневаюсь, что, обратив внимание общественности на ее труп, он хоть на секунду потеряет сон.

Майк рассмеялся: его развеселило и мое описание Синнелези, и мое очевидное волнение.

— Да успокойся ты, Куп.

Но я была уже слишком взвинчена.

— Легко ему сидеть в своем кабинете этаким феодалом, тыкать в нас жирным пальцем и разглагольствовать об убийстве Дакоты. Убийство это или нет — на самом деле ему все равно, он-то прекрасно знает, что это расследование ему не завалить. Оно под юрисдикцией Баттальи.

Парадная дверь открылась, и вместе с порывом холодного воздуха в здание вошел лейтенант Петерсон. Чэпмен поднялся, и его фирменная ухмылка вмиг исчезла.

— Я думал, ты поехал домой, Лу.

Даже не остановившись, Петерсон прошагал к лифту, рявкнув на ходу:

— Я же сказал увести мисс Купер из здания, Чэпмен. Она больше не должна заниматься этим делом. Этим, этим… несчастным случаем.