Я бросилась бежать со всех ног. Моей целью были двустворчатые стеклянные двери, сквозь которые старинные пути уходили на улицу, на несколько этажей выше современного Челси. Ренли остался на лестнице, и путь отступления к патрульной машине, что стояла позади здания, был для меня отрезан. Я не теряла ни секунды: он мог добраться до пистолета раньше, чем я убегу, и тогда шансов никаких. Я знала, что вывела его из строя, но понимала, что ненадолго.

Засов на дверях легко поддался. Я выскочила наружу, в горячий августовский полдень, и побежала по путям, молясь, чтобы хоть раз в жизни байка Чэпмена оказалась правдивой. Спасаясь от жестокого убийцы, я полагалась на краткое описание истории этого района, и от почти шуточного рассказа Майка зависела сейчас моя жизнь.

Проржавевшие конструкции старой железной дороги возвышались на сваях над 22-й улицей и уходили в следующее здание. Конструкции были шире большинства домов. Внимательно глядя себе под ноги, я побежала между рельсами, стараясь не споткнуться о куски шпал и какие-то железяки, которыми был усеян остов дороги.

Я звала на помощь. Я бежала на юг, а Лазарро и Бренниган ждали меня с северной стороны здания. Было очевидно, что они не видят и не слышат меня, но я надеялась привлечь внимание кого-то еще.

– Помогите! Полиция! – кричала я. Я добежала до конца 22-й, упорно высматривая жизнь среди припаркованных грузовиков, которые успели занять всю улицу, пока я была в галерее. Остановившись перевести дух, я оперлась о стену дома, прилегающего к путям, но ни одного человека на тротуаре так и не заметила. Только из открытых стеклянных дверей «Кэкстон» ко мне бежал Фрэнк Ренли.

Я снова бросилась наутек, но приходилось то и дело замедлять бег, чтобы не наступить в дырку, которых была масса. Я боялась, что нога застрянет и я окажусь в ловушке. Под ногами хрустело битое стекло и использованные шприцы, там же валялись старые ботинки и дохлые голуби. Я прыгала по этому мусору, молясь, чтобы не подвернуть ногу и не стать добычей убийцы.

Пробежав мимо череды складов, что возвышались по обе стороны от старых путей, я выскочила на 21-ю улицу, на секунду остановилась, чтобы оглядеться и позвать на помощь. В конце квартала у перекрестка мальчишки гоняли мяч. Они прекратили игру и посмотрели на меня, а один даже показал пальцем в мою сторону.

– Вызовите полицию! – крикнула я, не зная, услышат ли они, Я оглянулась – Ренли целился в меня – и снова побежала.

На следующем перекрестке пути были огорожены уже не домами, а проволочным забором. У меня мелькнула мысль, а не перелезть ли через сетку и не спуститься ли по насыпи. Прыгать все равно высоко, но можно укрыться до приезда полиции. Однако я вовремя заметила колючую проволоку над сеткой и побежала дальше.

Ренли настигал меня. Он бежал, не выбирая дороги, одержимый одним желанием – догнать меня. Дома стали выше – я оказалась на очередном участке старой дороги, – и кирпичные стены загородили меня от палящего солнца.

Я услышала за спиной стон и нарушила собственное правило: не оборачиваться. Ренли зацепился за что-то и упал. Я перевела дух и устремилась мимо гигантских складов туда, где маячил открытый участок дороги. Наверное, я уже поравнялась с 19-й улицей, когда услышала вдалеке вой сирен. Я понятия не имела, как далеко они от меня, и даже не надеялась, что меня найдут в этом лабиринте улиц с односторонним движением.

И все равно я стала чаще смотреть вниз, на тротуар, надеясь заметить бело-голубые патрульные машины, но видела только светофоры, и их зеленые огни подгоняли меня вперед.

Дистанция была не такой уж длинной, но воздух был слишком влажным, а жара – удушающей. Я задыхалась, все тело горело, казалось, что кислорода не осталось.

Расстояние между мной и Ренли снова сократилось. Не было нужды оборачиваться, чтобы заметить это: я слышала его натужное дыхание, заглушающее даже мои шумные вдохи. Мы находились где-то в районе 17-й улицы, и я видела длинный участок старой дороги, который поворачивал на восток, в сторону от окружающих домов.

Тут меня схватили за полу пиджака, и в ту же секунду Ренли повалил меня. Я упала на четвереньки, ударившись коленями о металлические рельсы. Конечно, я пыталась устоять на ногах, но безуспешно. Ладони пронзила острая боль, я впечатала их в ржавые железяки, камни и осколки. Я дернулась вверх и резко двинула ногой назад – удар пришелся Ренли в подбородок или грудь, а голова откинулась назад.

Я вскочила на ноги, схватила пустую бутылку из-под пива, что валялись здесь в изобилии, и снова бросилась бежать туда, где пути «Хай-Лайн» пересекались с Десятой авеню.

Держась левых перил, я наконец выскочила на участок старой дороги, возвышающийся над оживленным перекрестком. Я знала, что если замедлю бег, то подпущу к себе Ренли, но эта широкая улица с интенсивным движением была моим наилучшим шансом найти помощь. Ведь я не знала, как далеко идут пути и сколько я смогу пробежать, пока не наткнусь на тупик в виде кирпичной стены брошенного склада.

Впереди с одной стороны от старой дороги была парковка, огороженная забором из проволочной сетки. И вдруг, впервые за весь мой путь от галереи, я заметила, что на этой сетке уже нет колючей проволоки, которая бы изодрала мою кожу в клочья, вздумай я перелезть.

Оказавшись прямо над тротуаром, я осмотрела улицу. Двигаясь навстречу потоку транспорта, в мою сторону спешили две патрульные машины с мигалками на крышах, их сирены гудели как ненормальные.

Я остановилась, вставила ногу в отверстие сеточного заграждения, а вторую перекинула через него. Теперь я болталась над улицей, надеясь, что в таком положении копы быстрее меня заметят, а Ренли будет труднее до меня добраться. В правой руке я все еще сжимала бутылку, а левой схватилась за рекламный щит, установленный на проволочном заборе.

Тут подбежал Ренли и бросился на меня. Его правая рука была вся в кровоподтеках, напоминающих карту дорог. Он хотел вцепиться мне в глотку, но я разбила бутылку о железную трубу и крикнула, чтобы он не смел ко мне приближаться.

Он схватил меня за плечо. Я уперлась ногой в сетку и выскользнула из его хватки, разорвав штанину о железку. Он снова попытался схватить меня, теперь за волосы. Ему это удалось, и он потянул меня обратно на пути. Я же схватилась за рекламный щит, стараясь удержаться на месте. И изо всех сил ударила Ренли бутылкой по голове.

Закричали мы одновременно: я от ужаса, он от боли. Там, где бутылка впечаталась ему в голову – между лбом и ухом, – зияла рана, кровь заливала ему глаза.

Он отступил на несколько шагов и бросился на меня, как смертельно раненный зверь. Его руки нацелились на мое горло. Я угадала его маневр, метнулась в сторону и распласталась по заднику рекламного щита.

Ослепленный собственной кровью, Ренли не заметил этого, перевалился через сетку ограждения и упал на тротуар, находившийся далеко внизу.

Я перегнулась, чтобы посмотреть на его тело, распростертое на асфальте, и услышала визг тормозов – это резко затормозили машины, чтобы не наехать на него.

Через несколько мгновений к путям подъехали полицейские машины. Я увидела развевающийся хвостик Бренниган, которая крикнула Лазарро, чтобы он проверил состояние Ренли. Сама она побежала в мою сторону, вглядываясь, действительно ли это я смотрю сквозь проволочное заграждение на Фрэнка Ренли.

– Вы не пострадали?

Я покачала головой, боясь заговорить. Подъехали еще полицейские машины и «Скорая». Ренли она уже не поможет. Как там Чэпмен назвал эту улицу? Улица Смерти?

– Оставайтесь на месте, пока не приедут пожарные, чтобы снять вас.

Я кивнула, довернулась ко всем спиной и села на землю. Прислонилась к сетке, растерла икры израненными ладонями и постаралась восстановить дыхание.

Минут через пятнадцать, когда тело уже убрали, я услышала, как Бренниган снова зовет меня. Встала и посмотрела вниз на красную пожарную машину, из которой уже выдвигали лестницу. Двое пожарных поднялись ко мне, представились и пожали мою руку.

– Сможете сами спуститься?

– Я боюсь высоты, – я постаралась улыбнуться, потому что была не в состоянии объяснить им, чего мне стоило залезть на ограждение, когда Ренли пытался убить меня.

– Не бойтесь. Я пойду вперед и буду ждать вас. А Гарри останется наверху и поможет вам залезть на лестницу. Просто закройте глаза и доверьтесь нам.

Когда я снова открыла глаза, то уже стояла на тротуаре. И впервые за все время рассмотрела, что рекламировали на щите, практически спасшем мне жизнь. Это была шестифутовая бутылка водки, напоминающая фюзеляж самолета, а под ней крупными желтыми буквами было написано: «Твое АБСОЛЮТное спасение».

Вокруг собралось столько полицейских, что мне стало неуютно. Пожарные спорили с копами насчет того, кому заботиться обо мне дальше. Полицейские приехали сюда первыми, но сняли-то меня с путей пожарные.

Я отозвала Бренниган в сторону:

– Скажите им, что я хочу поехать с вами.

– Вы поедете в больницу, чтобы вас осмотрели?

– Да, полагаю, мне нужна прививка от столбняка, – я не знала, обо что ободрала ладони и колени. – Но по дороге хочу сделать остановку.

Она отошла и передала мои пожелания остальным. Я села на переднее сиденье машины, кто-то протянул мою сумочку, которую я обронила в галерее. Зажужжал пейджер, я достала его – там высветился номер прокуратуры. Бренниган завела машину и двинулась к Десятой авеню, собираясь повернуть на восток, к больнице.

– Давайте проедем вперед несколько кварталов, в сторону 22-й улицы.

С сотового Бренниган я позвонила Лоре. Когда она ответила, в ее голосе звучала тревога:

– Тебя искал Майк. Наверное, он сейчас в туннеле. Возвращается на Манхэттен. Сказал, что не может тебя найти. С тобой все в порядке?

– Наверное, я не слышала пейджер. Перезвони ему и скажи, пусть приедет ко мне в Челси, северо-западный угол 22-й улицы и Десятой авеню, хорошо? Я его там подожду.

Подробности случившегося со мной она и так вскорости узнает.

Бренниган остановила машину сразу после светофора.

– Здесь?

– Да.

Она посмотрела на невысокое здание, которое я заметила, когда мы проезжали тут раньше.

– Хотите, чтобы я пошла с вами?

– Нет, спасибо. Я дождусь Чэпмена. Это не против правил?

– Нет, – улыбнулась она.

Я вышла из машины и поднялась на четыре ступеньки, что вели в Церковь ангела-хранителя. Приятный фасад с романской витражной розеткой обрамляли две стройные колонны. Я открыла массивную деревянную дверь и вошла внутрь. Там в сумрачной прохладе я опустилась на скамью. Где ближайшая синагога, я не знала, а мне нужно было уединиться и помолиться. Кроме того, название этой церквушки перекликалось с событиями дня.

Через двадцать минут я услышала, как открылась входная дверь, а потом чьи-то приближающиеся шаги. Оглядываться я не стала.

Майк Чэпмен опустился на скамью рядом со мной, окинул меня взглядом и покачал головой. Он начал что-то говорить.

– Не сейчас.

Тогда он просто обнял меня. Я закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Так мы и сидели, пока я не поняла, что могу двигаться дальше.