– Может, откажешься? – спросил Мерсер. – Посидишь дома с кроссвордом.

– Повыдергать бы им всем перья… Пора взяться за список и посмотреть, что там за вороны. Идем. У нас несколько встреч.

В девять мы опять сидели в машине. У Мерсера пропищал телефон – звонил лейтенант Петерсон. Повесив трубку, Мерсер сообщил:

– Воскресенье. Лейтенант не может достать никого из ООН. Сказал, чтобы мы ехали к нему и работали сами…

На дорогах было воскресное затишье, поэтому мы довольно быстро миновали Центральный парк, выехали на шоссе и направились вдоль Ист-Ривер на юг. Было еще довольно холодно. Проехали по Острову Рузвельта, под трамвайными проводами. Руины, которые виднелись в левом дальнем конце острова, хранили изящество – это был остов больницы Блэкуэлл. Несколько лет назад там произошло преступление, которое мы расследовали. Я старалась туда не смотреть.

Мерсер свернул на 48-ю улицу и стал объезжать громадный комплекс сооружений, выходящий на Первую авеню. После Второй мировой войны крупные американские города боролись между собой за право разместить штаб-квартиру новой международной организации. Благодаря Джону Рокфеллеру-младшему в этом соревновании победил Нью-Йорк. За восемь с половиной миллионов долларов в Черепашьей бухте Манхэттена было куплено превосходное место площадью семнадцать акров. Организация Объединенных Наций начала работу в 1950 году.

Мерсер остановился, выключил двигатель. Прикрепил парковочный знак на стекло машины. ООН – не в юрисдикции Соединенных Штатов. У нее своя полиция, своя почта и свои собственные правила и законы.

Спустя сорок минут, пройдя через многоуровневую систему безопасности, мы предстали перед дежурным офицером Ральфом Баркером. Это был второй помощник начальника протокола миссии США. Ему мы тоже должны были подробно отчитаться. Мерсер сказал, что мы на начальной стадии расследования. Его результаты пока не подлежат разглашению. Может оказаться, что расследование имеет отношение к кому-то из служащих или даже к родственникам кого-то из дипломатических представителей.

Услышав это, Баркер отказался передать нам какие-либо сведения без разрешения начальника протокола. Его отказу явно не хватало оснований. Я спросила:

– Почему бы вам не набрать его номер? Я с удовольствием объясню ему, что нам нужно.

Он взглянул на часы. Звонить явно не собирался.

– Вы можете зайти на наш сайт. Там вывешены списки всех стран-участниц. И указаны координаты всех дипломатических представительств.

Баркер нервничал.

– Это мы сделаем. Но нужны и домашние адреса с анкетными данными.

– Вы понимаете, что это уже распространение частной информации, мисс Купер? Вопрос безопасности…

– Мы отнесемся к этому со всей осторожностью. Мой коллега и я представляем два главных правоохранительных учреждения города. Мы не террористы. Кто начальник?

– Уаксон. Дарен Уаксон.

– Должно быть, его недавно повысили. Я кое-что для него делала полгода назад, когда он был заместителем, – сказала я. – Уверена, он пойдет нам навстречу.

В наш отдел часто обращались за помощью. Иностранные представители с их специфическими культурными представлениями часто нуждались в воспитании. Однажды мы помогали в процессе над вождем племени из Сахары. Этот господин взял привычку у себя в хижине резать женские половые органы и не расстался с ней и на Западной 112-й улице. Мы консультировали женщин, переживших насилие в период гражданских столкновений в Восточной Европе. Перехватывали девочек-наложниц, которых привозили из Южной Азии. Мы помогали женщинам, страдавшим от домашнего насилия, – у себя на родине они были собственностью мужей, даже если мужья были бизнесмены, а не погонщики верблюдов.

– Вряд ли мистер Уаксон поможет вам, если вы не объясните мне, для чего вам нужны эти сведения.

– Поймите, я не могу сказать, над чем конкретно мы сейчас работаем. Посмотрите на наши визитки. Вы же видите, у нас в ведении дела, требующие тонкого подхода. Мы никого не побеспокоим.

Баркер снова взглянул на наши карточки.

– Мисс Купер, – проговорил он, – я уверен, вы в курсе, что такое дипломатическая неприкосновенность.

– Не торопите события. Я, честно говоря, об этом даже не думала. Речь не идет о том, чтобы вы выдали нам подозреваемого. Нам просто надо убедиться, что мы использовали все возможности.

Мерсер попытался мне помочь.

– Поймите, пожалуйста. Мы не гоняемся за послами.

– Что вы знаете о неприкосновенности, детектив Уоллес?

– Немного.

– Давний принцип международного права, сэр. Он ведет свое начало от древних греков, которые не задерживали гонцов и дипломатов. Они свободно передвигались, их не наказывали, даже если они несли дурные вести.

– Это было давно, – сказал Мерсер.

Нам так не хватало Майка. Я улыбнулась, представив, какой бы он дал отпор мистеру Баркеру. Наверняка сказал бы, что мы получили в наследство от греков и другие интересные традиции.

– Небольшой теоретический экскурс, – поучал нас Баркер. – Представители иностранных государств не подпадают под юрисдикцию местных судов и властей. Им разрешено действовать по законам своих стран.

– На их семьи это тоже распространяется? – спросил Мерсер.

Баркер ощетинился.

– Дипломатические представители и их нынешние семьи защищены от любых уголовных преследований.

– Если я не ошибаюсь – пока их государство не отменит эту неприкосновенность? – спросила я.

– Конечно, они не вправе совершать преступления. Если вы считаете, что у вас есть против кого-то улики, то прежде всего Государственный департамент должен сообщить об этом соответствующему государству и потребовать у него документ, отменяющий неприкосновенность данного лица. Потом уже дело передается в суд.

– А дипломатический персонал? – спросила я. – Преступник мог быть прикреплен к какой-нибудь миссии и в другом качестве.

– Сотрудники консульства защищены в меньшей степени, мисс Купер. Принцип неприкосновенности распространяется на них постольку, поскольку они выполняют служебные обязанности.

– Подготовка списка не потребует много времени. В таком случае завтра утром повестка в Большую коллегию будет здесь.

– Не собираюсь вам мешать. Просто должен быть, как у нас говорят, дипломатичный способ решения проблемы. Были случаи депортации.

– Не слишком удачное решение, мистер Баркер, – осадила я его. – При депортации опасного преступника он не проходит через суд, значится несудимым. И может вернуться, как только соскучится по Нью-Йорку.

Баркер предложил другой подход.

– В протокольном отделе мы работаем с потерпевшими. Стараемся возместить…

– Денежное возмещение жертвам насилия? – перебил Мерсер. – Вы думаете, что изнасилованным женщинам нужны деньги? Они хотят одного – чтобы этот ублюдок, кем бы он ни был, как можно скорее перестал разгуливать на свободе. Они хотят видеть его за решеткой. Может быть, это дело не имеет никакого отношения к ООН, но мы рассчитываем на вашу помощь.

Баркер подошел к каталогу, открыл ящик и вынул оттуда две карточки.

– Сто девяносто одно государство. Я смог бы предоставить вам домашние адреса, но они хранятся в представительствах.

Мы пошли к лифту, на ходу просматривая список. Он был составлен в алфавитном порядке. Нас интересовали африканские страны. Я достала ручку.

– Ангола. Там говорят, по-моему, на португальском. Точно не на английском. – Я помнила, что, по словам Анники, преступник говорил с британским акцентом. – Бенин. Это еще что за такое?

– Когда ты учила географию, это была Дагомея. Западная Африка. Французская колония.

– Ботсвана. Точно была под британским влиянием, – сказала я и поставила галочку. – Буркина-Фасо. Это где?

– Верхняя Вольта. Когда-то была частью французских владений.

– Бурунди. По-моему, она принадлежала Германии или Бельгии, – сказала я.

Охранник выпустил нас на улицу. Я застегнула пальто.

– Камерун, – сказал Мерсер. – Камерун надо проверить – он был и под британцами, и под французами.

– На это уйдет больше сил, чем я думала. Всего три буквы просмотрели…

Мы сели в машину. Мерсер позвонил лейтенанту Петерсону.

– Утром Алекс выпишет повестку в суд для начальника протокола. Не сказал бы, что нас встретили с распростертыми объятиями. Запроси поддержку из Девятнадцатого участка. Завтра надо будет брать их на абордаж.

Он замолчал, слушая Петерсона. Взял у меня ручку и записал адрес.

– Вот и представилась возможность второй раз поговорить с приятелем Эмили Тедди Круном.

– Ее дочь что-то успела натворить?

– Час назад возникла на пороге у Тедди и допытывалась, кто ее отец.