Мой собеседник — Зоря Леонидовна Серебрякова, историк. Дочь известного большевика Серебрякова. Начиная с 1937 года прошла через детприемник, тюрьму, ссылку. Только после 1985 года смогла защитить докторскую диссертацию. Недавно в архиве она нашла документ, подтверждающий давнюю версию о связи Сталина с тайной полицией.

— Зоря Леонидовна, что это за документ, как вы его об наружили?

— Прежде всего должна отметить, что я специально никогда не занималась этой темой — «Сталин и Охранка». Но всегда чувствовала, что Сталин по характеру своему был способен на любое преступление. Еще Троцкий писал, что за этим человеком тянулся целый шлейф дурных рассказов о нем, изобличающих самые темные стороны его натуры. Обще известным фактом были доносы Сталина в полицию на своих соперников. Уже это казалось мне не просто компроматом, но тем, что ведет дальше: тот, кто способен написать донос, может находиться в более тесной связи с полицией. К тому же не подлежит сомнению непосредственное отношение Сталина к экспроприациям…

— Знаменитые «эксы»?

— Да, и Сталин не отрицал это. А ведь это уже уголовное преступление, причем тяжкое. И Камо был за это приговорен к смертной казни. Сталин же каждый раз «уходил» или отделывался ссылкой. Ну, и наконец, надо сказать, что отношение к нему моего отца — Леонида Петровича Серебрякова, которому приходилось сталкиваться со Сталиным очень часто, было не просто недоброжелательным, но таким, словно за этим человеком скрывалось преступление. Вот с этим я росла, была в тюрьме… но никаких доказательств не имела.

— А документ из журнала «Life»?

— Да, это известный документ. Но целый ряд пунктов в нем вызывает сомнение, и большинство историков склоняется к тому, что это фальшивка. Соответственно теряется доверие к косвенным доказательствам. И я всегда чувствовала, что к этой проблеме еще нужно будет когда-то вернуться. Но даже после апреля 1985-го, когда отец был реабилитирован и когда я смогла начать работать в архивах с очень важными доку ментами, я все-таки занималась другими проблемами. И вот однажды, в Центральном партийном архиве, в фонде Орджоникидзе, совершенно случайно я открыла документ, который меня поразил с самого начала. Он был перепечатан с бланка Охранного отделения и начинался примерно так: «Коба про езжал через Москву и вошел в связь с секретным сотрудником вверенного мне отделения…» Я стала читать внимательнее, понимая, что здесь скрыты ответы на те самые старые вопросы: был ли связан с Охранкой Джугашвили?

На одной из страниц, после описания секретнейших деталей деятельности партии, которые Сталин изложил секретному сотруднику, подробно перечисляются внешние приметы большевиков. Такое перечисление является требованием инструкции, составленной в Московском Охранном отделении. Это можно увидеть в книге «Документы по истории большевизма бывшего московского Охранного отделения», изданной эсерами в 1918 году. И. Сталин полностью следует этой инструкции: описывает по порядку рост, телосложение, цвет волос, усы и так далее. Кроме того, найденный документ удивительно состыкуется со свидетельствами одного из руководителей НКВД Александра Орлова.

— Того, который остался за рубежом?

— Да. Так вот, Орлов писал еще в 50-е годы, что в НКВД был обнаружен документ, говоривший о связи Сталина с Охранкой. При этом подчеркивалось, что действовал Сталин через Малиновского, вместе с Малиновским и, потом, даже против Малиновского. И именно потому, что Сталин пытался плести интриги против Малиновского, его в конце концов решили сослать. Утверждение Орлова не подкреплялось никакими документальными данными, поскольку те люди, которые нашли документ, погибли, а у него самого в руках ничего не было.

Роберт Конквест в своей книге «Большой террор» утверждает, что данные Орлова выдерживают проверку. Теперь мы можем с полным основанием сказать о том, что Джугашвили был связан с Охранкой.

— Зоря Леонидовна, но сразу возникает вопрос: как мог сохраниться такой документ? Ведь известно, что Сталин их уничтожал вместе со свидетелями.

— Мне кажется, что уничтожались главным образом те материалы, которые были подписаны какой-то определенной кличкой. Например, «Василий» — это был партийный псевдоним Сталина. Кстати, в этой книге 18-го года, о которой я говорила, сообщается, что из двенадцати крупнейших провокаторов, внедренных в большевистскую социал-демократию, не раскрыт еще один, имевший партийную кличку «Василий». Никто почему-то не обращал на это внимания. Правда, книга находилась в спецхране.

Ничего не объясняя, Сталин мог сказать: «Достаньте все документы, подписанные „Рябой“. Или еще как-нибудь. Ему их приносят, и он их уничтожает. В новом документе Сталин назван своим партийным именем — Коба. Поэтому мое предположение таково: те, у кого была установка найти и уничтожить документы с кличкой, прошли мимо этих материалов. А если кто-то и заглядывал в них, то понимал, что анализировать документ опасно. Ведь Орлов пишет, что люди, которые нашли свидетельства сотрудничества Сталина с Охранкой в папке Менжинского, погибли.

— Как же обнаруженный документ оказался в фонде Орджоникидзе?

— Во-первых, это был не сам документ, а его копия. Получить сразу оригинал я не могла. Директор ЦГАОР Коптелов говорил, что у них его нет. Нет, и все. Только благодаря тому, что у меня в руках уже была копия с подтверждением того, что оригинал в архиве, я смогла добиться того, чтобы увидеть его. Почему же в фонде Орджоникидзе? Коптелов на мой вопрос ответил, что копия из Архива Октябрьской революции была отправлена в Центральный партийный архив для биографии Сталина. Но в фонде Сталина за 1912 год этой копии нет — я проверила. Можно предположить, что документ попал в 1937 году в дом Орджоникидзе. Очевидно, Орджоникидзе для чего-то хранил его дома. Мы можем только гадать.

— Напрашивается такой вопрос: если большевики знали о доносах Сталина в полицию — вы приводили слова Троцкого, если видели его характер, то почему же мирились с присутствием такого человека в своих рядах? Да еще в правящей верхушке.

— Троцкий спрашивал моего отца: зачем нужен был Сталин на Южном фронте? Ведь сначала там был Серебряков, а потом Сталин. И мой отец ответил: „Сталин был способен и на жесткие меры, на которые был неспособен я“. И страшно то, что большевики шли на то, чтобы оставлять его в руководстве».

— Будучи дочерью крупного партийного деятеля, вам, вероятно, приходилось сталкиваться со Сталиным?

— Вы знаете, дети очень боялись Сталина — это общее мнение. Как-то я играла в Кремле с другими детьми, и кто-то крикнул, что он идет. Мы все разбежались, нас будто ветром сдуло. От ужаса.

— А с его детьми вы не были знакомы?

— Ну, была… Но, вы знаете, как-то в университете увидела Светлану Аллилуеву под портретом ее папаши, и вдруг она мне показалась такой похожей… Хотя, может, она и не так похожа… Но я с тех пор ее тоже избегала всячески, а потом уже меня забрали…

(Здесь Зоря Леонидовна отвернулась в сторону и замолчала на некоторое время.)

— А что касается этого документа, то для меня есть нечто мистическое в том, что именно я его нашла.