Анна Политковская умирала несколько раз. В начале сентября 2004 г. была предпринята первая известная попытка отравления журналистки в самолете, летевшем в Северную Осетию. Политковская намеревалась освещать захват чеченскими террористами 1 сентября 2004 г. школы в Беслане. Предполагалось, что Политковская, пользовавшаяся всемерным уважением чеченцев, сможет принять участие в переговорах с террористами и добиться освобождения заложников. Политковская намеревалась также попробовать связаться с непризнанным Москвою президентом самопровозглашенной чеченской республики Асланом Масхадовым и попросить его, рискуя жизнью, прибыть в Беслан для переговоров с террористами, что могло привести к снятию террористами осады школы.
Именно поэтому спецслужбам России важно было любой ценой предотвратить прилет Политковской в Северную Осетию, поскольку в этом случае ликвидаторами кризиса и спасателями детей стали бы не российские спецслужбы, а журналистка Политковская и непризнанный Москвой президент Масхадов. На борту самолета Политковская, предусмотрительно отказывавшая есть, попросила у стюардессы стаканчик чая. Затем она потеряла сознание, впала в кому и очнулась уже в больнице. Политковская выжила, но на переговоры с террористами в Беслане опоздала, так как провела те трагические дни в реанимации.
В отличие от Анны Политковской журналистка грузинского независимого телевизионного канала "Рустави-2" Нана Лежава смогла прибыть в Беслан и передать оттуда несколько остросюжетных репортажей о захвате террористами школы. 3 сентября она была задержана вместе с оператором Леваном Тетвадзе после передачи в эфир сообщения о том, что первый взрыв в здании школы произошел с внешней стороны спортзала. Из этого следовало, что огонь первыми открыли не террористы, как утверждали российские власти, а спецслужбы, взрывавшие стену для проникновения в здание школы. Во время пятидневного пребывания в следственном изоляторе ФСБ Лежава неоднократно допрашивалась. В какой-то момент ей предложили кофе. Она выпила его и потеряла сознание. Впоследствии в организме Лежавы был выявлен опасный для жизни токсин. Отравляющий препарат был из разряда тяжелых психотропных веществ, вызывающих диффузные изменения в головном мозге и действительно повлекший его повреждения.
Отравление Романа Цепова и арест Владимира Барсукова-Кумарина
В жизни Романа Цепова не все сложилось гладко. Еще в 1994 г. конкуренты и противники сумели привлечь Цепова к уголовной ответственности за незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия. Трудно себе представить, что руководитель охранного отделения не имел права на ношение огнестрельного оружия. Тем не менее Цепов был арестован. Правда, он и из ареста извлек выгоду: "Когда я сидел в следственном изоляторе, в соседней камере держали питерского авторитета Малышева. Он попросил: "Выйдешь - поохраняй мою семью". И я охранял, потому что мне за это платили деньги. И многие авторитеты, не буду называть их имен, сегодня тоже под охраной моих людей". Так были налажены деловые отношения между ЧОПом Цепова и крупнейшими мафиозными структурами Санкт-Петербурга.
В марте 1998 г. против Цепова снова возбудили уголовное дело. Во время следствия выяснилось, что Цепов одновременно является агентом или сотрудником сразу нескольких силовых ведомств: ФСБ, МВД и СВР; что он имеет пять документов прикрытия.
В 1999 г., не дожидаясь результатов расследования, Цепов по загранпаспорту и автомобильным правам, оформленным на чужую фамилию, уехал в Чехию, но вскоре вернулся и продолжал заниматься своими делами, контролируя (редко возглавляя формально) ряд легальных коммерческих структур и теневых "бизнесов"; собирая охранную дань, распределяя и перераспределяя эти деньги.
Сфера его деятельности постепенно расширялась - охранный и фармацевтический бизнесы, порты, туризм, перевозки, страхования и даже СМИ. Уже после переезда Путина в Москву и занятия Путиным должности президента Цепов поддерживал тесные контакты со многими силовиками - от министра внутренних дел Рашида Нургалиева до начальника теперь уже президентской охраны Владимира Золотова. Кроме этого Цепов лоббировал назначения офицеров МВД и ФСБ; был вхож к замглаве президентской администрации Игорю Сечину и даже к Владимиру Путину.
24 сентября 2004 г. Цепов скончался. В отличие от случая Щекочихина, диагноз был поставлен немедленно: отравление радиоактивным ядом. Врачи констатировали поражение спинного мозга, сопровождавшееся симптомами ярко выраженной лучевой болезни.
Цепов почувствовал недомогание 11 сентября. В этот день утром он завтракал у себя на даче, затем отправился на Литейный проспект, дом 4, в здание УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Там он пил чай. Потом поехал в Главное управление внутренних дел (ГУВД), где встречался с начальником одного из подразделений и ел мороженое. В 4 часа дня ему стало плохо. Но врачи не могли установить точный диагноз. Симптомы напоминали сильное пищевое отравление. В тяжелом состоянии он был доставлен в одну из частных клиник Санкт-Петербурга. За два дня до смерти он был переведен в Центр передовых медицинских технологий (бывшая больница им. Свердлова). Планировался срочный вывоз Цепова на лечение в Германию. Но болезнь развивалась слишком стремительно, вывезти в Германию Цепова не успели.
Данные предварительной экспертизы показали, что в крови содержалось большое количество лекарственного препарата, используемого при химиотерапии больных раком крови (лейкемией). Но умерший не страдал онкологическими заболеваниями. По версии медиков, смертельная доза препарата в виде раствора или измельченных таблеток могла быть введена в пищу. Эксперты расходились во мнениях: радиоактивные изотопы, неизвестный яд, соли тяжелых металлов.
Многие годы наблюдал Цепова его лечащий врач, заведующий отделением 32-й больницы Петр Перумов. Предоставим ему слово, так как впервые об отравлении пациента нам рассказывает наблюдавший жертву отравления врач:
"Все началось субботним сентябрьским днем. Звонит его жена: Петр Ашотович, Роману плохо. Отравился. Какие симптомы? Рвота и понос. Я хоть и был за 300 километров от города, позвонил на работу и послал к нему домой бригаду. Я еще по Афганистану знаю, что это сочетание очень опасно - если это не остановить, наступает обезвоживание и обессоливание организма, человек быстро теряет силы… Задача - налить его. Дать жидкости и провести дезинтоксикацию. Единственное, что меня смутило сразу, не было температуры. Обычная токсикоинфекция сопровождается резким повышением температуры тела.
Всю ночь с субботы на воскресенье у него работала бригада реаниматологов, самочувствие немного улучшилось, но симптомы остались. Я приехал в воскресенье и убедил его лечь в больницу. Состояние было плохое. Рвоты уже не было, понос стал реже. Но главное - никаких признаков инфекции не было. Это было отравление без отравления.
Я пригласил крупного специалиста в этой области из Боткинской больницы. Мы делали бактериологические исследования и параллельно его лечили. Что нам сразу не понравилось - не было должного лейкоцитоза. Обычно организм борется с болезнью, и содержание лейкоцитов резко повышается. А у него реакции организма не было, защита не срабатывала.
Надо сказать, Роман накануне почти всю неделю провел в Москве, приехал в Петербург только в пятницу. Спрашиваем, что ел в тот день. "Ничего", - отвечает, только пил. По всему выходит, отравился он еще в Москве.
Рому надо было знать - он был очень избирателен в еде, в последнее время вел вегетарианский образ жизни. Не знаю, с чем это было связано - со здоровьем или какими-то другими причинами, но в случайных местах он не ел.
Первые сутки я просто ночевал в его палате. Мы капали ему все необходимые препараты, защищали все органы, очень серьезно работали. Самочувствие стало получше. Но клиники отравления по-прежнему не было. И это меня очень смущало. Более того, лейкоциты потихоньку стали снижаться, их было сначала порядка семи тысяч, потом они опустились до четырех тысяч. У меня уже возникло подозрение, что все это неспроста. А Роман - он все больше молчал и на расспросы мои о том, что и где ел, толком не отвечал.
На всякий случай, я решил его дополнительно проверить. Обыскал все лаборатории в Петербурге в поисках тех, которые бы могли определить соли тяжелых металлов. Нашел только одну - с трудом уговорил сделать срочный анализ. Через три дня получаем ответ - все в норме, но в моче обнаружена ртуть. Она хоть и в пределах нормы, но все равно такого количества никто не ожидал.
Тем временем самочувствие у него на фоне этой терапии понемногу улучшилось. Я отправил его на легкий массаж, и он стал потихоньку оживать. И в следующую пятницу Роман решил выписаться из больницы, более того, сам сел за руль и утверждал, что все у него пошло на поправку. Но лейкоциты все время падали, и в день выписки они у него уже были 2,5 тысячи. Я ему говорю - с такой кровью очень опасно, организм не сопротивляется, он открыт любой инфекции. Если мы на дне этого провала - это хорошо, а если нет? Но Роман настоял на выписке - я, мол, буду беречься.
Накануне мы собрали консилиум из ведущих врачей Петербурга […] обсудили все анализы, и я немного успокоился - никаких особо плохих прогнозов никто не делал. Мы думали, может, это […] лучевое отравление - клиника как при лучевой болезни. Но дозиметром посмотрели - все в пределах нормы.
Тем не менее в субботу я прислал ему домой медсестру, чтобы она поставила капельницу и взяла кровь на анализ. Она мне в воскресенье звонит: "Петр Ашотович, состояние мне его не нравится".
Я все бросил, приехал к нему - у него начался стоматит, такое ощущение, что содрали кожу с языка и губ. Симптоматика такая, как будто больному только что сделали курс химиотерапии. Мы думали, что это какая-то аллергическая реакция на какой-то препарат. Но нет такого препарата, который бы дал такую реакцию. Все было так, как будто ему сделали химиотерапию при лейкозе. Ведь смысл химиотерапии - убить опухоль, т. е. быстрорастущие клетки. Человек сначала ничего не замечает, а потом у него падают лейкоциты, начинается стоматит. Потом уже страдают клетки костного мозга, падают тромбоциты. И наступает третья стадия - в медицине она называется цитопиния. Это когда к больному подойти даже нельзя, он подхватывает любую инфекцию на расстоянии 5-7 метров. У Романа все было очень похоже на симптоматику при лечении лейкоза химией. К тому времени как раз началась вторая стадия - выраженная реакция, которая привела к опустошению костного мозга. Лейкоцитов была уже тысяча.
Мы опять собрали консилиум и сказали, что ему надо находиться в многопрофильной клинике, где есть служба переливания крови, инфекционисты. И профессор Голофинский предложил - давайте мы его возьмем к себе, на кафедру госпитальной терапии Медицинской академии. Там есть все, что нужно, любой специалист. Но Роман категорически отказался. […]
Наконец семья приняла решение положить его в 31-ю больницу. Я тут же позвонил своей знакомой из этой клиники, большой умнице - профессору Белогоровой. Попросил ее вернуться с дачи, а были выходные. Через три часа звонит мне. "Знаешь, - говорит, - там все плохо, он буквально расползается у нас на глазах. Это, - говорит, - очень похоже… есть такой гемотоксический яд, которым лечат лейкоз".
На следующий день я послал в эту клинику все результаты исследований, но было уже поздно - вскоре Роман умер.
Расследование было очень непрофессиональное. В тысячу раз менее серьезные дела рассматривались куда тщательнее. У меня даже историю болезни не запросили. А потом был один непонятный звонок. "Здравствуйте, - говорят, - Петр Ашотович, мы судебные эксперты такие-то. Очень бы хотелось ваше мнение услышать, что же это было". Я предложил им приехать. "Нет, - говорят, - давайте телеконференцию проведем". Хорошо. Я им всю клинику рассказал. Высказал свои предположения о гемотоксическом яде. Они это внимательно выслушали, а потом говорят мне: "Петр Ашотович, а мы-то выяснили, отчего он умер. У Романа Игоревича был рак предстательной железы, и он сам себя залечил лекарствами". Я им в ответ: "Как же вам не стыдно, вы что, с медсестрой разговариваете? Да я ему не просто ультразвуковые исследования все переделал, мы двадцать раз его с ног до головы смотрели, и уж поверьте, мы бы нашли этот рак, сто раз бы нашли. Да и какой рак вам даст полное опустошение костного мозга?! Кому вы это рассказываете?" Короче говоря, я им сказал так: "Мне с вами разговаривать неприятно, я вас не уважаю". И повесил трубку. Вот этот звонок меня и убедил, что вся эта история неспроста".
На отпевании Цепова в храме присутствовали Виктор Золотов (начальник Службы безопасности президента); Константин Ромодановский (начальник Главного управления собственной безопасности ФСБ); Андрей Новиков (на тот момент - начальник Главного управления МВД по Северо-Западному федеральному округу, а ныне заместитель министра); начальник ГУВД Санкт-Петербурга Михаил Ваничкин; спиртоводочный "олигарх" и член Совета Федерации от Ненецкого округа Александр Сабадаш; депутат Государственной думы Александр Невзоров; изгнанный из органов при Ельцине адвокат Дмитрий Якубовский; многолетний деловой партнер и сообщник по многим неафишируемым делам Барсуков-Кумарин.
На кладбище поехали лишь близкие друзья и родственники; в их числе - Барсуков-Кумарин. Взвод милиции почтил память Цепова выстрелами в воздух (по военным законам так могли хоронить офицеров в ранге не ниже полковника). Похоронен был Цепов на известном Серафимовском кладбище, где лежат и официальные родители Путина.
По факту смерти Цепова было возбуждено уголовное дело по ст. 105 УК России (убийство). Результаты расследования огласке не предавались. Однако по крайней мере одна газета - "Московские новости", - не называя по имени действующего президента России, обвинила в убийстве Цепова именно Путина. Автор статьи писал:
"Имя Цепова хорошо известно в Санкт-Петербурге. Но мало кто знает об истинном статусе этого человека. Лет семь назад в моем распоряжении оказался документ, составленный, судя по всему, одной из отечественных спецслужб. В документе утверждалось, что Цепов собирал дань с ряда петербургских казино для одного из высокопоставленных чиновников ФСБ. Информацию о Цепове я попытался проверить у следователя по особо важным делам Генпрокуратуры Юрия Ванюшина. Бригада, возглавляемая им, расследовала уголовное дело, связанное с поставками в Санкт-Петербург импортных товаров в обход таможни - через военный порт. Ванюшин (ныне покойный) подтвердил: по информации, которой располагала следственная бригада, Цепов действительно собирал с коммерческих предприятий деньги и лично передавал их "высокопоставленному чиновнику в Москве". Так что разговоры о некой особой роли Цепова, циркулирующие в обеих столицах, не лишены оснований. Например, о том, что масштаб коммерческих проектов, в которых он участвовал, соответствовал возрастающим возможностям того самого столичного чина, которому он в свое время доставлял черный нал".
"Столичным чином" был, конечно же, Путин.
Своеобразным постскриптумом к отравлению Цепова следует считать арест в августе 2007 г. в Санкт-Петербурге лидера "тамбовской" преступной группировки, бывшего вице-президента Петербургской топливной компании Владимира Барсукова-Кумарина. После переезда Путина в Москву Барсуков-Кумарин оставался в Санкт-Петербурге и был буквально забыт журналистами и правоохранительными органами. 22 августа 2007 г. неожиданно для всех, и прежде всего для самого себя, он был задержан в ходе беспрецедентной спецоперации с участием тридцати сотрудников прибывшего из Москвы отряда милиции особого назначения (ОМОНа).
24 августа 2007 г. санкт-петербургский районный суд по ходатайству генеральной прокуратуры выдал санкцию на арест Барсукова-Кумарина по обвинению его "в совершении преступлений, в том числе убийства и покушения на организацию заказного убийства с целью последующего завладения Санкт-Петербургским нефтяным терминалом", в "причастности к рейдерским захватам крупных объектов недвижимости, ряду заказных убийств и других особо тяжких преступлений", в частности, он подозревался в организации покушения на совладельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева весной 2006 г.
Барсукова-Кумарина можно было арестовать давно, оснований для этого было много. Но его арестовали только в 2007 г., причем по приказу из Москвы, а не по решению прокуратуры Санкт-Петербурга. Барсукова-Кумарина можно было убить, как убили многих крестных отцов русской мафии в России в последние годы. Никто не удивился бы такому убийству, тем более что на Барсукова-Кумарина неоднократно покушались собратья по криминальному миру. Но его оставили в живых как заложника, как носителя компромата против тех, кто хозяйничал в Санкт-Петербурге в 1990-е гг. Арестованный Барсуков-Кумарин был козырной картой в колоде корпорации ФСБ, готовившейся к президентским выборам 2008 г., страхующей себя от непредвиденных шагов прошлого президента корпорации и России - Владимира Путина. Барсукова-Кумарина могла ожидать участь Цепова. Но его приберегли, чтобы сделать тузом в партии против "столичного чина".