Всю дорогу до Линкольна Джеймс усиленно размышлял. Стефани вернулась домой в начале седьмого, напряженная и вся какая-то взъерошенная. Он уже подумывал о том, чтобы остаться, сослаться на необходимость стричь газон и предоставить Малкольму и Саймону хотя бы раз управиться в лечебнице самостоятельно, но не знал, как заговорить об этом со Стефани, чтобы она не нашла его поведение странным. А он в самом деле чувствовал себя странно. Он словно спал целый год, а теперь вдруг проснулся и ясно осознал все то, что делал до сих пор.

О чем он только думал? Вернее, как он мог думать, что ему все сойдет с рук? Он увяз так глубоко, что теперь не видел способа выкарабкаться, не лишившись всего и сразу! Он понял, что рассчитывал тянуть ситуацию до бесконечности, полагая, что каждая из женщин довольствуется одной его половиной, а его чувства к ним останутся таковы, что ему не захочется ничего менять. И теперь Джеймс впервые засомневался: а не ошибся ли он?

Когда около девяти вечера он приехал в Нижний Шиппингем, Кати дома не было. Она оставила записку, где сообщала, что поехала к пациенту, а обед на плите. Джеймс приласкал Стенли и поел на крошечной кухне. Потом прошелся по дому, посмотрел на тайские статуэтки на шкафу, на фотографии в рамочках, запечатлевшие отдых Кати в Индии еще до встречи с ним. Ничто в комнате не принадлежало ему по-настоящему, ничто не подтверждало, что он прожил здесь целый год. Даже цвет стен, ярко-голубой в гостиной и бирюзовый в спальне, он никогда бы не выбрал сам. Тут кто-то позвонил в дверь.

Джеймс посмотрел на часы. Пять минут десятого. Для незваного гостя поздновато. Он осторожно открыл дверь и увидел на пороге Симону.

— Кати дома? — спросила она прежде, чем он успел поздороваться.

— Э-э-э… нет, она работает, — ответил Джеймс. Что-то в Симоне его всегда немного настораживало.

— Очень хорошо, потому что я пришла к тебе. Можно я войду? — Говоря это, она уже переступила порог. — У тебя найдется вино? Выпить хочется ужасно. — Она явно уже успела сегодня приложиться к стакану.

Джеймс налил ей вина в небольшой бокальчик.

— У тебя все в порядке? — спросил он.

— Естественно, а что может со мной случиться? Я просто слышала о твоих неприятностях со строительным департаментом и подумала, что смогу тебе помочь, вот и все.

Но Джеймсу отчего-то с трудом верилось, что Симона объявилась поздним вечером только затем, чтобы обсудить его пристройку.

— Я могу замолвить слово в комитете по охране заповедной территории. Они имеют вес в управе, сам знаешь. Если удастся получить консенсус, то возражений против пристройки не будет…

Все это было очень странно, и Джеймс перебил ее:

— Симона, это очень мило с твоей стороны, но я не представляю, как комитет согласится, что шлакобетонный блок с поливиниловой отделкой согласуется с окружающим ландшафтом. К тому же не хочу доставлять тебе беспокойство.

Симона, сидевшая в маленьком креслице, встала и пересела на диван, где разместился Джеймс. Он неловко задвигался.

— Нет никакого беспокойства; — сказала она и посмотрела на Джеймса взглядом, который не оставлял сомнений в том, зачем Симона пришла сюда. Она собиралась обольстить его. Какое-то мгновение он играл с мыслью пойти ей навстречу, но отчетливо сознавал, что, если и переспит с соседкой, это вряд ли убавит ему проблем.

— Знаешь, Симона, я решил поступить по правилам — обращусь за разрешением, и, если его не получу, значит, ничего не попишешь. Сам виноват. Но все равно спасибо за твое предложение. Я в самом деле очень тебе благодарен. Ты хороший друг. — И он поднялся, как бы говоря, что ей пора уходить. Но Симона не шелохнулась.

— Можно еще вина? — попросила она, снова бросая на Джеймса призывный взгляд.

Он посмотрел на часы.

— Честно говоря, я собирался сегодня лечь пораньше, — начал он, но не успел докончить фразу, как Симона встала и обхватила его за шею. Он отстранился, стараясь уклониться от поцелуя.

— Да ну, Симона, не стоит, — попытался он отшутиться, — этого нам нельзя никак. Кати вернется с минуты на минуту, и потом, как же Ричард?

— А Ричард пусть идет в задницу, — зло процедила она.

— А, ну да, — улыбнулся Джеймс. — Вы поссорились. — Теперь ему стало понятно — она искала способ отомстить Ричарду и полагала, что Джеймс ни за что не откажется перепихнуться по-быстрому.

— Ну и что, если так?

Джеймс забрал у нее бокал и поставил его на стол.

— Симона, я думаю, тебе надо вернуться домой. А утром у вас с Ричардом все утрясется. Ты сама как считаешь?

Лицо Симоны перекосилось от злости.

— Ты уже столько месяцев заигрываешь со мной, а теперь хочешь унизить меня своим «нет»? Ты что — держишь меня за женщину, которая вешается на шею каждому мужику? Ну нет, — ответила она на свой вопрос, — я пришла к тебе потому, что ты всегда давал понять, что хочешь меня.

Она уже кричала в полный голос, и Джеймс не на шутку забеспокоился, что ее услышат соседи.

— Мне очень жаль, если у тебя сложилось такое впечатление, — сказал Джеймс.

Случись это пару недель назад, он поддался бы искушению, несмотря на последствия. Не в его привычках было отказываться от приглашения к сексу, даже сопряженного с проблемами. Но сейчас он хотел только одного — чтобы она поскорее ушла. У него и без нее забот хватало.

— Ну да, я ухаживал за тобой, но на самом деле ничего не имел в виду. Я бы на такое не пошел. И думал, что и ты чувствуешь то же — мы просто шутим.

И тут же понял, что не должен был этого говорить.

— Шутим?! — взорвалась Симона. — Ты думаешь, я была бы здесь, стала бы изменять мужу, если бы считала, что мы просто так шутим?

Господи, только бы она перестала кричать, взмолился Джеймс. Она в самом деле совсем пьяна.

— Давай разберемся, — сказал он уже серьезным тоном. — Ты здесь, но ты не изменила мужу. Да, вы поссорились, и ты пришла сюда в обиде на него. Но ничего не случилось. Почему бы тебе не вернуться сейчас домой и не попытаться с ним помириться?

— Но что со мной не так? Разве я не нравлюсь тебе? — Внезапно по ее лицу покатились крупные слезы.

Ну вот, и что теперь он должен делать? Сейчас она в истерике упадет на диван, и от нее уже не избавишься. Но он и правда давал ей понять, что она ему нравится, вот в чем весь ужас! Он забавлялся этим флиртом, ему нравилось чувствовать, что он взял верх над Ричардом. Господи, до чего же он жалок в самом деле, раз ему необходимо было думать, что он нравится женам друзей! Что они готовы прыгнуть к нему в постель, помани он их лишь пальцем…

Сейчас оставалось одно — срочно отправить Симону домой, любой ценой. Он обнял ее за плечи.

— Конечно же ты мне нравишься, — сказал он. — Ты сама это знаешь. Но мы ничего не можем сделать с этим из-за Ричарда и Кати. Я бы хотел, правда хотел, — добавил он, глядя на ее заплаканное лицо и отчетливо сознавая, что на самом деле она ему нисколько не нравится и все было только глупой ненужной игрой. — Нам нельзя. Нам обоим есть что терять.

Теперь, когда он пролил бальзам на ее уязвленную гордость, Симона смотрела уже спокойнее, смигивая слезы. И он подумал, что они с ней очень похожи — им обоим требовалось быть желанными для всех.

— Тебе лучше пойти домой, прежде чем мы сделаем что-то такое, о чем потом пожалеем. — Она снова потянулась, чтобы поцеловать его, но он мягко ее отстранил. — О нет, стоит нам только начать, и мы уже не сможем остановиться. — Он сам удивлялся, с какой легкостью ему приходили на ум все эти избитые фразы, которые она с такой же легкостью глотала.

— Ну ладно, — сказала она. — Вообще-то ты прав.

Джеймс, стараясь только не показаться грубым, повел ее к двери. Может быть, стоит проводить ее, все-таки она много выпила? Но он решил, что лучше не нарываться на лишние неприятности.

— Спокойной ночи, — почти прокричал он вслед Симоне, уходившей в темноту нетвердой походкой. Стремясь предотвратить гадкие сплетни, он хотел, чтобы соседи слышали, что она ушла.

Когда спустя полчаса Кати вернулась домой, он рассказал ей все, как было. Отныне с секретами покончено. Ну, почти со всеми.