Глава 51

Пока поезд вез ее в Лондон, Луиза осознала, что не может пойти домой. Она чувствовала себя изгнанницей. Даже если б она решилась вернуться в Пибоди-эстейт, там ей стали бы слишком часто напоминать насмешливыми и язвительными замечаниями о том, что ей не удалось удержаться на работе в аристократическом доме. Кроме того, ее стали бы обвинять в высокомерии, если б она неуместно принялась использовать лексикон дома Митфордов, а не заурядные, избитые слова, к которым привыкла с детства. Все это, вероятно, девушка смогла бы выдержать, но никто из ее старых знакомых не сможет понять, откуда и почему ей пришлось уйти. Она соскучилась по матери, и ей больше чем когда-либо хотелось бы успокоить ее; но что она скажет, если Ма спросит о Стивене?

Роланд Лакнор. Если б Луиза смогла найти его связь с убийством медсестры Шор, то оправдала бы свое поведение и вернула бы себе работу, так же, как и чистую совесть из-за случившегося со Стивеном. Это был единственный выход.

Полиция, похоже, закрыла дело об убийстве Флоренс. Под силу ли ей, простой девушке, разобраться в нем? Шанс у нее есть, если она сумеет побольше выяснить о Роланде. Необходимо что-то предпринять – все остальное она, кажется, разрушила собственными руками.

Перед отъездом из Астхолл-манора Луиза сунула в карман клочок бумаги с адресом Лакнора. Найти его не составило труда, поскольку под матрасом Нэнси скопилось множество писем, которые она так и не дописала ему. Кэннон записала этот адрес просто на всякий случай, но сейчас поняла, для чего он может ей понадобиться в первую очередь. Девушка могла сходить туда и сама встретиться с ним. Возможно, им удастся поговорить, и она убедит его оставить Нэнси в покое. Луиза и сама побаивалась этого человека, однако еще больше беспокоилась за старшую из сестер Митфорд. И ей вряд ли еще представился бы такой случай, поэтому прямо с Паддингтонского вокзала Кэннон поехала на метро по адресу Роланда, на станцию «Баронс-корт».

В итоге она оказалась перед внушительным многоэтажным зданием из красного кирпича, построенным, судя по виду, совсем недавно. Оно выглядело благоустроенным и богатым и, казалось, обладало способностью более-менее успешно противостоять стихийным лондонским туманам и дождям. Широкая входная дверь подъезда, где жил Роланд, была открыта, и Луиза даже увидела внутри консьержа в своеобразной фуражке, которой, видимо, предназначалось играть роль детали ливрейного наряда, хотя смотрелась она весьма неряшливо. Он подметал холл большой метлой, по размеру под стать его росту. Кэннон нерешительно помедлила на пороге.

– Чем я могу помочь вам, мисс? – с дружелюбной улыбкой спросил консьерж.

Девушка поняла, что раз уж она зашла сюда, то лучше быстро покончить со своим делом.

– Я ищу мистера Роланда Лакнора; по-моему, он живет в девятой квартире.

– Нынче, мисс, вы его здесь не найдете, – опершись на метлу, сообщил консьерж. – Да и в любой другой день – он уже много месяцев у нас не появлялся.

– Но как же он получает свою почту? – удивленно ахнув, спросила Луиза. – Я знаю, что он получал много писем.

– Увы, мисс, сюда ничего не приносили.

Однако Нэнси писала офицеру именно на этот адрес. Вероятно, он договорился, чтобы его корреспонденцию пересылали по другому адресу. Лакнор легко мог попросить о такой услуге управляющую почтового отделения.

– А когда вы последний раз видели его? – поинтересовалась Луиза.

– Не помню точно, довольно давно. Тогда еще к нему пришла дама в мехах, и между ними вышла ссора. Ужасный крик подняли. И вот после этого мы и не видели его больше, – рассказал консьерж.

– А как выглядела та дама? – с тревогой произнесла Кэннон.

Меха? Могла ли сюда приходить Флоренс Шор? В то фатальное путешествие она поехала в шубе.

Но последний вопрос, видимо, заставил консьержа осознать, что он слишком разболтался, выдав сведения об одном из жильцов совершенно незнакомой женщине.

– Мне не положено, мисс, говорить с вами об этом, – заявил он.

– Простите, – извинилась Луиза, – я не пытаюсь ничего выведать. Просто мы с ним знакомы, и мне нужно найти его.

– Конечно, я понимаю, – сочувственно взглянув на нее, ответил ее собеседник, – просто мне следует быть осторожным. Мое дело обязывает к разумной осмотрительности. Люди думают, что у консьержа пустяковая работа, однако мы многое видим и благоразумно храним молчание.

– Да, разумеется, я понимаю, – согласилась девушка, – и мне вовсе не хочется, чтобы у вас возникли неприятности.

– Может, хотите оставить ему сообщение на тот случай, если он вернется?

– Пожалуй, нет. Нет, спасибо, – сказала Кэннон и поспешно удалилась, словно опасаясь, что Роланд мог внезапно выйти из темного коридора.

Снова оказавшись на улице, Луиза вдруг поняла, куда может отправиться. Она уже подустала и проголодалась, поскольку уехала до ланча, но сейчас, осознав, что ей делать дальше, приободрилась. Девушка решила поехать в Сент-Леонардс-он-Си – там, если повезет, Роуз Пил даст ей работу официантки в кафе. Теперь у нее, по крайней мере, появился план дальнейших действий. Но сначала необходимо было послать короткое письмецо Гаю.

* * *

Вид запотевших окон кафе Роуз на Богемия-роуд подействовал на Луизу успокаивающе, и, едва успев переступить через порог, она вдруг осознала, что оказалась в обнадеживающих объятиях его владелицы, слегка испачкавшей ее пальто мукой со своего фартука.

– Ой, извини! – засуетилась Пил, отряхивая Луизу. – Ну, давай же проходи живей да присаживайся! Тебе явно нужна чашка хорошего чая, а я как раз только что достала из духовки партию свежих лепешек. Милли!

Роуз поманила к себе официантку. Пряди светлых, увлажнившихся от мытья посуды волос этой девушки выбивались из-под примявшейся шапочки – судя по ее виду, она больше нуждалась в отдыхе, подумала Луиза, однако с удовольствием опустилась на стул, запихнув под столик свою матерчатую сумку.

После того как она выпила три чашки чая и наелась лепешек, покрытых толстым слоем сливочного крема и малинового джема, чьи мелкие косточки прочно застряли между зубами, жизнь предстала перед ней в менее мрачном цвете. Как и обещала леди Редесдейл, ей выплатили остаток жалованья за месяц, и у нее даже оставалось еще немного денег в кармане.

Роуз пришлось уйти, чтобы обслужить клиентов, но потом, в период временного затишья, она вернулась посидеть с Луизой.

– Итак, милочка, что все это значит? Я, разумеется, очень рада тебя видеть, как ты понимаешь. Но мне невольно думается, что ты прикатила не в отпуск, – сочувственно заметила хозяйка кафе.

Если б Кэннон закрыла глаза, она могла бы подумать, что эти сердечные слова произносит нянюшка Блор. Луиза с тоской вспомнила о доме – но не о том, где жила ее родная мать.

– Верно, – призналась девушка, – это не отпуск. Мне пришлось срочно уволиться, и на самом деле я не знала, куда еще могу поехать. Можно мне пожить у вас несколько дней? Я могу заплатить за жилье и с удовольствием поработала бы в кафе, если у вас найдется какая-то работа. Пожалуйста.

Скрестив руки, отчего ее грудь слегка приподнялась, Роуз посмотрела на Луизу и обвела взглядом столики за ее спиной, где Милли с трудом успевала собирать чашки и тарелки, неловко роняя на пол чайные ложки.

– Да, я могу дать тебе работу, – сказала она, – чтобы ты удержалась на плаву, и ты можешь, разумеется, пожить здесь. Хотя меня не оставляет тревога. Мне придется поговорить с Лаурой и сообщить, что ты приехала сюда.

– Конечно, сообщите, – откликнулась Луиза, – я не прошу вас что-то скрывать от вашей сестры. И нянюшка Блор… то есть Лаура… тоже не будет ничего скрывать от леди Редесдейл, хотя я сомневаюсь, что миледи будет спрашивать обо мне.

– У тебя какие-то неприятности? Ты же понимаешь, что можешь довериться мне, – осторожно прошептала Пил, и в любое другое время такая осторожность вызвала бы смех Кэннон. – У меня, знаешь ли, богатый жизненный опыт, несмотря на то, что я торчу здесь, в этом приморском кафе. Мне приходилось попадать в разные переделки, и я понимаю, что такое страх.

– Да все нормально, честно. Я боялась одного человека, но теперь он, по-моему, исчез. Он не побеспокоит меня здесь. Мне необходимо только немного поработать, пока не выяснится, как повернутся дальнейшие события. Я сообщила леди Редесдейл то, что не следовало бы, – только и всего. Ей это не понравилось, и мне пришлось уйти.

– Ага, понятно, – сказала Роуз. – Неужели они могли вот так просто уволить тебя? Ужасно. Надеюсь, очень надеюсь, что Ллойд Джордж, наконец, найдет управу на подобное беззаконие.

Луиза улыбнулась. Она поблагодарила хозяйку кафе за поддержку и спросила, нельзя ли ей сейчас пойти и отдохнуть – девушка едва не падала с ног от усталости. Больше всего она теперь нуждалась в хорошем ночном отдыхе без сновидений.

 

Глава 52

Гай сидел в дешевой грязной закусочной, созерцая свой поздний завтрак из застывшей яичницы с беконом и толстыми ломтями жареного хлеба с кровяной колбасой. Перед ним на столе лежало вскрытое письмо от Луизы, где она сообщала, что пыталась найти Роланда, но не смогла, поскольку он не появлялся в своей квартире со дня ссоры с «дамой в мехах». «Не мог ли он поссориться с Флоренс Шор?» – спрашивала девушка.

Салливану следовало бы найти Роланда, но если этот человек не жил по имевшемуся у Кэннон адресу, то совершенно неизвестно, где он мог находиться. И в любом случае, что он, Гай, сможет сказать, если задержит Лакнора? Что подозревает его, потому что когда-то он поссорился с дамой в мехах? Что он бормотал во сне имя «сестры Шор»? Это звучало нелепо, однако бывший полицейский не мог отделаться от ощущения того, что этот Роланд связан с чем-то зловещим. Значит, необходимо побольше разузнать о жизни этого парня.

Оставив завтрак недоеденным, Гай расплатился и вышел в промозглый лондонский день. Он мог начать с военных соратников Лакнора и попытаться, основываясь на их отзывах, составить его портрет.

В Хаммерсмитской библиотеке Салливан взял список офицерского состава армии и быстро отыскал имена тех, кто служил в одном батальоне с лордом Редесдейлом и Роландом Лакнором. В итоге у него получился список с именами четырех офицеров и восьми сержантов. Он надеялся, что хотя бы один из знавших его военных выжил и сможет рассказать ему о Роланде. В телефонном справочнике Лондона Гай нашел три имевшихся в его списке фамилии. Он глянул на часы: полдень. Самое подходящее время, можно попытать удачу прямо сейчас.

Два адреса находились в районе Фулхэм, довольно близко друг от друга. В первом доме на стук Салливана никто не ответил, но во втором, под номером 98с по Лиливилл-роуд, где жил мистер Тимоти Мэлоун, ему открыл мужчина, на вид лет немногим больше тридцати, но с облачно-белыми волосами. Встретив неожиданного гостя с кривоватой улыбкой, он вывернул карман.

– Если вы пришли собирать деньги, – вместо приветствия заявил этот человек, – то, как видите, у меня в карманах пусто.

– Нет, – несколько опешив, ответил Гай, – я пришел не за деньгами. Я пришел… – На этом он задумчиво умолк.

По какой причине ему могло понадобиться задавать вопросы о Роланде Лакноре? Он уже не служил в полиции и вообще ходил в гражданской одежде. Похоже, придется соврать, подумал молодой человек, и заявил:

– Я частный детектив, пытаюсь собрать сведения о человеке, называющем себя Роландом Лакнором. Полагаю, вы служили с ним в одном батальоне во время последней войны.

– Пожалуй, да, парень, – улыбка Тимоти расширилась, – служил. Заходи, заходи. Сейчас поставлю чайник.

И, не дав Гаю вымолвить ни слова, Мэлоун удалился по коридору и зашел в комнату. Войдя туда следом за ним, Салливан заметил явные признаки холостяцкого жилья. Скрутившиеся по краям обои, отсыревшие и побуревшие в верхних углах, посеревшая от грязи наружная сторона оконных стекол, пропускающая лишь тусклый свет… В одном углу стояла неубранная узкая кровать, которую Тимоти благоразумно попытался прикрыть, спрашивая Гая, предпочитает ли тот чай с сахаром. Бывший полицейский опустился на один из двух стульев перед окном около грязноватого стола, где лежали газета и очки для чтения и стояла старая банка из-под варенья, трогательно использованная в качестве вазы для трех астр.

– Извините за беспорядок, – сказал Мэлоун, – я еще не успел приспособиться делать все сам, а пока у меня нет работы, я не могу платить домработнице, понимаете ли… – Он показал обрубок своей левой руки, от которой осталось одно плечо. – Никто не хочет нанимать покалеченного солдата. – Тимоти попытался усмехнуться, словно желая свести все к шутке, но смешок, похоже, застрял у него в горле. Он щелкнул пальцами, точно призывая незримого официанта, и воскликнул: – Чай! – после чего сам себе живо ответил: – Сию минуту, сейчас все будет.

Из угла донесся негромкий посудный перестук, и Гай увидел, как неловко хозяин протирал старой салфеткой пару чашек и блюдце. Вскоре Тимоти принес все к столу и сел.

– Так говорите, частный детектив? Должно быть, увлекательная у вас работка.

– Э-э, м-да, – прочистив горло, произнес его гость. – Так, значит, вы знаете Роланда Лакнора?

– Да, знал, – подтвердил Мэлоун, – но кто им интересуется?

– Его родственники, – постаравшись успокоить дыхание, сообщил Гай, – они не знают, где он находится, и пытаются найти его.

Тимоти откинулся на спинку стула и скрестил свои длинные ноги. Несмотря на обстановку и обтрепавшиеся края воротника, он обладал особой элегантностью, которой иные модники не могут достичь, даже щеголяя в нарядах, пошитых в лучших ателье на Сэвил-роу .

– Что ж, не удивительно, что они не могут его найти. Насколько я помню его печальную историю, он довольно давно не общался с ними, – сообщил Мэлоун.

– И что же именно вы помните? – Салливан подался вперед.

Последнее время Тимоти редко принимал гостей, так что он охотно пустился в воспоминания, и к тому времени, когда они иссякли, чашка Гая успела трижды наполниться чаем.

Роланд, записавшись в армию добровольцем, служил офицером, и Мэлоун, командовавший подразделением, познакомился с ним вскоре после начала войны, когда их батальон квартировался в Аррасе. Жили военные там в омерзительных условиях. Вскоре они узнали, что таков обычный военный уклад, но поначалу испытывали сильное потрясение, и Тимоми заметил, что, несмотря на патриотический энтузиазм Лакнора, тот несколько приуныл. Как-то вечером они засиделись с Роландом и его денщиком – «не могу сейчас вспомнить его имени, но он был толковым парнем», – и выпили бутылку виски, которую контрабандой умудрился где-то раздобыть этот самый денщик.

– На войне быстро приучаешься не задавать лишних вопросов и просто радоваться тому, что удается достать, – пояснил Мэлоун.

Под грохот артиллерийского обстрела Роланд поведал ему свою историю: его мать умерла, когда ему было девять, а не видел он ее с четырех лет; его отец работал в Африке миссионером, и лишь незадолго до окончания школы между ними произошла одна натянутая встреча. Не имея никакой родни, кроме крестной, Лакнор после окончания школы сбежал в Париж, где и познакомился с денщиком.

– Уоринг! Вспомнил, как его звали! – Тимоти хлопнул себя ладонью по ноге. – Похоже, мысли моего одряхлевшего ума начали оживать. Эта парочка любила острые ощущения и ввязывалась в разные авантюры. Судя по их словам, во Франции они крутились, знаете ли, в богемных кругах. Сплошные вечеринки и женщины. Вроде бы, с ними кутил иногда и старина Эдди.

– Какой Эдди? – в замешательстве спросил Гай.

– Король Эдуард . Он обожал такого рода приключения.

– О, да, – поддакнул Салливан, кивнув со всей возможной глубокомысленностью. Он впервые слышал столь фамильярное упоминание королевских особ.

– В любом случае при всех их веселых эскападах они, видимо, влачили нищенское существование. По-моему, пытались заработать на жизнь писательством, но ничего у них, очевидно, не вышло. Когда разразилась война, они увидели шанс на получение регулярного питания и крыши над головой. Бедняги, – Мэлоун покачал головой. – Да все мы были дураками! Все думали, что вносим свою лепту, сражаясь за короля и за родину. Лелеяли наши глупые заблуждения. – В приступе меланхолии он обвел рукой свою жалкую комнату. – Вот за что мы сражались.

Собрав все силы, Гай постарался придать своему взгляду искреннее сочувствие. Самым страшным для него могло быть вынужденное признание в том, что сам он не принадлежит к армии храбрецов, сражавшихся за короля и за родину, и не достоин даже захудалой комнатенки.

– Я ведь рассказывал вам о Роланде, верно? – Тимоти тряхнул головой. – В общем, вероятно, война достала его. Практически погубила. Он кричал во сне по ночам, иногда откровенно рыдал днем. Худшим из того, что могло с ним случиться, стала газовая атака – лучше б он погиб от пули. Простите, я понимаю, что это звучит ужасно, но для некоторых несчастных жизнь с тяжким грузом военных воспоминаний хуже смерти. Уоринг, казалось, справлялся с этим гораздо лучше, хотя, возможно, он просто лучше скрывал свои переживания. Должен сказать, я удивился, услышав, что именно Уоринг покончил с собой.

– Простите, о чем вы говорите? – спросил Гай.

– О, разве вы не знали? Уоринга обнаружили в каком-то сарае с простреленной головой. Врачи только что выписали их обоих из госпиталя. Роланду предписали ехать в Англию в отпуск, а его другу предстояло отправиться обратно на передовую. Поэтому с тех пор я их не видел.

– Понятно, – пробурчал бывший полицейский, хотя и сомневался, что понял все. – И почему же вы удивились, услышав о судьбе Уоринга?

– Не знаю. Никому неведомо, что творится в уме прошедшего войну человека, но почему-то такой слабости я ожидал больше от Роланда, чем от Уоринга. Все понимали, что отправка Роланда домой означала, что врачи сочли его психически травмированным, то есть он заработал себе так называемый невроз военного времени, хотя они предпочли не уточнять диагноз. Уорингу же предстояло отправиться обратно на фронт. Вероятно, он сдрейфил и решил разом покончить со всеми мучениями.

– И вы больше никогда не слышали о Роланде?

– Нет, – ответил Тимоти, – но в этом нет ничего необычного. Я потерял связь со многими однополчанами. Большинству хотелось напрочь забыть о тех днях. Нам пытались пару раз устроить встречи ветеранов, и если на них кто-то не появлялся, просто предполагалось, что они предпочли порвать с этим прошлым.

– Вы упоминали о любимой крестной Лакнора, – напомнил Гай собеседнику. – Он рассказывал еще что-нибудь о ней?

– Ничего, старина. За исключением того, что она повредилась умом, так что на самом деле он потерял даже ее.

– А знали вы медсестру Флоренс Шор? – помолчав, спросил Гай.

– Уж не ее ли убили в поезде?

Салливан кивнул.

– Да, некоторые солдаты рассказывали о ней. Я знаю, что она служила в госпитале под Ипром, когда мы там стояли, – сообщил Мэлоун. – Она ухаживала за парочкой моих земляков. Но лично я никогда не встречался с ней.

– А не помните, знал ли ее Роланд? – настойчиво гнул свою линию Гай.

– Нет, не припоминаю. – Тимоти искоса глянул на него. – Неужели вы подразумеваете, что Роланд мог убить ее?

– Не знаю, сэр, – честно ответил его гость и, решив рискнуть, задал последний вопрос: – А как вы думаете, способен Роланд на убийство? То есть на хладнокровное убийство.

– Черт побери, приятель! Что за вопрос? Что же там думают о нем его родственники?

– Простите, сэр, – с запинкой произнес Гай, – я вынужден спросить об этом, но вы можете не отвечать.

– Мы же воевали, – мрачно ответил Мэлоун. – Мы все стали убийцами.

Салливан опустил глаза, стыдясь самого себя.

– Да, конечно, – уныло согласился он и уже бодрее добавил: – Спасибо, что вы поговорили со мной. Я крайне признателен вам.

Тимоти отвернулся от него. Его рука вяло лежала на колене, а устремленный в пространство пристальный взгляд, похоже, видел то, что Гай надеялся никогда не увидеть.

 

Глава 53

Гай и Гарри встретились на углу Бридж-плейс и Уилтон-роуд, неподалеку от полицейского участка, но и не слишком близко к нему. Конлон прислал своему другу письмо, сообщив, что у него появились важные сведения.

– Так в чем дело? Ты ведешь себя, как тайный агент, – усмехнувшись, заметил Салливан, хотя и не мог отрицать, что сам испытал глубокое волнение от такой шпионской атмосферы.

Гарри, облаченный в полицейскую форму, с заговорщицким видом крался по улице к месту назначенной встречи, чем и вызвал невольный смех своего бывшего коллеги. Малый рост, униформа и привлекательная внешность Конлона не допускали даже мысли о тайном задании.

– Так я и буду себя чувствовать, – буркнул Гарри, озираясь, словно сказочный злодей, – если Джарвис застукает меня, и тогда, безусловно, я буду тут же уволен за измену.

– Ладно, выкладывай. Что там за важные сведения?

– Звонила Мейбл Роджерс. Заявила, что ее ограбили, и высказала желание, чтобы ты зашел поговорить с ней. Она добавила, что ограбление связано со смертью ее подруги, Флоренс Шор. Понятно, что ты не мог к ней прийти, поэтому Джарвис послал Боба и Лэнса, а они доложили, что, явившись туда, почувствовали себя в точности как в кабинете мистера Маршанта. Она стонала и плакала, но в итоге так и не сказала, что же у нее пропало. Они отнесли это на счет плачевного состояния пожилой дамы и сочли его немного забавным.

Гай потер переносицу. К вечеру заметно похолодало, а утром он не догадался надеть жилетку.

– Ты полагаешь, мне следует сходить к ней? – спросил Салливан.

– Чего ради ты меня об этом спрашиваешь? – удивился Гарри. – Я полагал, что должен передать тебе это, поскольку ты прожужжал мне все уши этим делом. Решай сам, нужны ли тебе новые неприятности. Я лишь подумал, что тебе будет интересно узнать об этом, только и всего.

– Интересно. Спасибо. Мне надо подумать… Так ты сказал, она звонила сегодня утром?

– Да, – подтвердил Конлон, провожая взглядом шедшую по улице хорошенькую девушку в лиловом платье, подол которого колыхался чуть ниже колен. – Короче, мне пора возвращаться. И ради бога, ты ничего от меня не слышал!

– Слово скаута, – ответил Гай, и оба друга одновременно разошлись в противоположные стороны.

* * *

Оставалось, следовательно, нанести еще один визит. Салливан направился прямиком к Карнфорт-лодж. Как и раньше, этот дом выглядел серым и невзрачным, но на этот раз входная дверь была плотно закрыта, и когда Гай позвонил, ему открыл все тот же консьерж. Теперь, видя его прямо перед собой, молодой человек заметил, что этот тощий, явно живущий впроголодь страдалец на пару дюймов выше его. А еще было непохоже, что нынче утром он озадачил себя бритьем.

– Я пришел повидать мисс Роджерс, – заявил Гай. Сейчас, облаченный в гражданское платье, он сомневался, что консьерж узнает его. Но тот узнал.

– Следуйте за мной, – важно ответил консьерж.

Как и раньше, Мейбл сидела за письменным столом. Неподвижная, как статуя, она смотрела в сад через балконные двери, а услышав тихий стук консьержа, подскочила чуть не до потолка.

– В чем дело, Джим? – спросила пожилая женщина и, увидев за его спиной Гая, добавила: – Ах, мистер Салливан…

Джим ретировался, на этот раз закрыв за собой дверь.

– Мисс Роджерс, – начал гость, – я понимаю, что это…

Он умолк, внезапно обратив внимание на царивший в кабинете хаос. Перевернутые цветочные горшки, разбросанные по ковру бумаги, вытащенные и перевернутые ящики…

– В участке мне сообщили о том, что случилось. И я подумал, что мне стоит зайти и повидать вас, – сказал Салливан после паузы.

– Спасибо, – приглушенно, словно из-под одеяла, произнесла хозяйка, – я надеялась, что вы придете. Позвонила в ваш участок, но они прислали ко мне двух других полицейских. Я не захотела говорить с ними. Ужасно расстроилась. Мне… – Отвернувшись, она постаралась успокоиться и быстро продолжила: – Понимаете, это весьма деликатное дело. Мне не хотелось разговаривать с теми, кто не сможет понять…

– Что понять? – уточнил Гай.

Мейбл взглянула на него, поднеся к лицу дрожащую руку.

– Я жутко перепугалась, – сообщила она. – Проникший сюда мужчина может вернуться. Предположим, он придет, когда я буду дома… О боже… – И она разразилась слезами.

Спина ее содрогалась от рыданий, и Салливан ошеломленно смотрел на нее. Он не посмел прикоснуться к ней и поэтому просто стоял и ждал, когда она выплачется.

– Мисс Роджерс, постарайтесь рассказать мне, что здесь произошло, – попросил он затем.

Мейбл вытерла лицо носовым платком.

– Понимаете, кто-то проник сюда, но, строго говоря, меня не ограбили.

– Не ограбили?

– Нет, то есть все мои деньги и драгоценности остались в сохранности, ничего не украли. Хотя забрали пачку писем, которые писала мне Фло.

– И вы полагаете, что они приходили именно за этими письмами?

– Нет, есть другое письмо, оно всегда хранилось отдельно. Оно лежит в вещах Фло, в ее комнате, но они не успели добраться туда, поскольку Джим, услышав шум, направился сюда, и им пришлось убежать.

– А почему вы надумали проверить комнату Фло?

– Подумала, что на всякий случай лучше проверить, не пропало ли и оттуда что-нибудь. Я практически не заходила в ее комнату с тех пор… И тогда я нашла это письмо, – сказала Мейбл, подвигая какую-то бумагу по столу к Гаю.

– Письмо? – озадаченно произнес бывший полицейский. – Чье письмо?

– Письмо, написанное мне Фло из Ипра. Обстановка там была чрезвычайно тяжелой – именно в окрестностях Ипра начали применять химическое оружие. Ей довелось хорошо узнать некоторых пострадавших, поскольку им требовался серьезный уход. Одним из них был офицер Роланд Лакнор…

– Роланд Лакнор, – тупо повторил Гай. В голове у него закружилось множество мыслей, но он пытался отмахнуться от них, сосредоточиваясь на рассказе Мейбл.

– Да. В этом письме говорится о нем. Вы уже упоминали мне его имя, я знаю, но тогда я не вспомнила его. А теперь, по-моему, именно он проник сюда, чтобы найти это злосчастное письмо.

– Вы думаете, что здесь побывал Роланд Лакнор? – изумился Салливан.

Роджерс кивнула.

– Но почему? – спросил ее собеседник. – Что там говорится о нем в этом письме?

– Что Роланд Лакнор убил Александра Уоринга.

С улицы донеслись завывания сирены «скорой помощи».

– Будьте добры, поясните, – сказал молодой человек.

Мейбл сложила руки на коленях и твердо взглянула на него.

– Уоринг служил у него денщиком, и все считали, что он покончил с собой. Но Фло видела в ту ночь Роланда и убедилась, что самоубийства не было. Она полагала, что сам Роланд убил его.

Гай схватил письмо, но слова расплывались у него перед глазами. Чтобы прочесть текст, ему пришлось бы поднести листок почти к самому носу. Чернила казались водянистыми, а буквы – слишком мелкими.

– А Роланду известно, что она так думала? – не выдержав, спросил Салливан.

– Да, – прошептала Мейбл. Незадолго до своего последнего Рождества она узнала, что он демобилизовался и приехал в Лондон. Она хотела сходить к нему на квартиру и дать ему шанс либо признаться, либо отвергнуть ее обвинение. Мы с ней поссорились из-за этого… Мне не хотелось, чтобы она ходила к нему. Я думала… – Пожилая женщина запнулась и глубоко вздохнула. – Думала, что это слишком опасно и что ей следует обратиться прямо в полицию, позволив им законно разобраться с этим делом. Но она ответила, что тогда, на войне, все ужасно страдали и что, возможно, у него есть особые причины. «Не представляю даже, что произошло между ними, – сказала она, – но надо дать ему шанс оправдаться». Бедная Фло, она всегда видела в людях только хорошее…

– Неужели она встретилась с ним?

– Да. Между ними возникла ссора. Не знаю, что именно она говорила, поскольку сама так рассердилась на нее, что не хотела ничего слушать. Не хотела ничего слышать! – воскликнула мисс Роджерс с полными слез глазами. – А потом, всего через несколько дней, она умерла.

– Вы думаете, что Роланд Лакнор убил Флоренс Шор? – спросил Гай, чувствуя, что нашелся последний кусочек этой мозаичной головоломки, и одновременно стараясь подавить радостное возбуждение из жалости к этой испуганной женщине. – Почему же вы не упомянули об этом раньше? На дознании?

Мейбл отвела глаза. Лучи холодного зимнего солнца, проникавшие через застекленные двери, пронзили серый лондонский туман, с утра окутывавший город.

– Тогда я еще не понимала этой связи, – объяснила она. – Фло не узнала мужчину, подсевшего к ней в купе. Если б это был Роланд, она наверняка узнала бы его. Возможно, он как-то замаскировался. В любом случае раньше я не думала, что ему известно об уличающем его письме, но теперь, судя по этому хаосу, она, должно быть, упомянула ему о нем.

Роджерс устремила на Салливана умоляющий взгляд, сжимая в пальцах носовой платок.

– Меня жутко напугало случившееся. Допустим, он станет преследовать меня. Что, если я буду его следующей жертвой?

Письмо

30 мая 1917 г.

Ипр

Моя дорогая подруга,

Не знаю, стоит ли мне писать это письмо, но чувствую, что должна, иначе сойду с ума от мыслей, неотвязно кружащих в голове. Я доживаю в Ипре последние дни (четыре дня назад мы выиграли сражение, если вообще уместно говорить, что в этой войне можно хоть что-то «выиграть»), и слава Господу. Солнце палит немилосердно, но я совершенно измоталась, постоянно вытаскивая ноги из вязкой дорожной грязи. В госпитальных палатах удушающе душно, зловоние обгорелой плоти, крови и гниющих ран просочилось, кажется, в каждую пору моего существа, и каждый вздох приобщает меня к умирающим и мертвым.

Здесь остаются еще сотни раненых: самых тяжелобольных мы побоялись трогать, их можно перевозить только медленно, вместе с теми, кто способен помочь им добраться до госпиталя в Англии. Сама я вернусь домой в отпуск, сопровождая последнюю группу этих раненых. Мы все устали, изголодались… Здешняя пища настолько проста, что буквально неузнаваема на вкус, чувствуется разве что легкий мясной запах… И некоторые из нас впадают в отчаяние. Если человек доходит до крайности, если ему приходится делать то, что какие-то месяцы назад он счел бы невозможным для себя или других, то в наших жутких условиях его нельзя обвинять ни за какие проявления отчаяния. И все-таки…

Я уже упоминала прежде в моих письмах офицера Роланда. Все сестры к нему привязались – так, как можно позволить себе привязаться, сознавая, что все мы можем умереть в любой момент, – так же, как к его денщику Ксандру. Это пара молодых красивых мужчин, и их хорошее настроение и веселые разговоры поддерживали многих из нас бессонными ночами. Я знаю, что их тоже сводит с ума эта война. В общем, помни об этом, читая то, что я должна написать тебе дальше.

Неделю назад, когда вокруг еще гремели адские взрывы этой битвы, я обходила палаты – должно быть, часа в три ночи или около того. Ночь выдалась темная, безлунная. У нас имеются тусклые газовые светильники, но их очень мало. Раненые лежат на скрипучих койках, едва выдерживающих их вес, и часто кричат во сне. Мы расквартированы всего в нескольких милях от линии фронта, и неделю назад обстрелы не прекращались ни на минуту, гремели выстрелы и взрывы звучали угрожающе близко.

Не помню, что мне тогда понадобилось, но я вышла из палатки и случайно взглянула в сторону складского сарая. Несмотря на то что стоял ночной мрак, мне запомнилось, что вокруг все время кто-то ходил, постоянно гремели выстрелы, и я сама уже почти обезумела от усталости и печали, когда внезапно услышала донесшийся оттуда выстрел, хотя точно ли звук послышался с той стороны, утверждать не берусь, поскольку стрельба гремела повсюду. Потом, чуть погодя, я услышала второй выстрел и теперь уже не могла усомниться в том, где он прозвучал. А через мгновение я увидела, как из того сарая вышел Роланд – по-моему, я сразу узнала его по офицерской фуражке и по особой выправке. Выйдя, он оглянулся и, увидев, что я смотрю на него, испуганно вздрогнул. Словно я застала его за каким-то ужасным делом. Он развернулся и быстро скрылся во мраке.

Я не знала, что мне делать. Подумала, что ничего особенного, вероятно, не произошло. Изо дня в день каждому здесь приходится сталкиваться с приступами безумия. Я вернулась в палату и продолжила обход. И вскоре мы услышали известие о том, что нашли труп Ксандра Уоринга. Врач сразу сделал заключение о самоубийстве, и его принесли в наш госпиталь для подготовки к погребению. Привязавшись к этому юноше, я вызвалась обмыть и завернуть его перед выносом, хотя это была горестная процедура, несмотря на все виденные мной ужасы. От его лица практически ничего не осталось.

Сердце разрывается при мысли о том, что этого парня в детстве любила мать, а сейчас он умер в полнейшем одиночестве. Я знаю, как наша вера осуждает тех, кто осмелился лишить себя жизни, но, по-моему, никто на самом деле не способен понять, какие чувства довели этих несчастных до такого шага.

Роланд отсюда уехал. Я спросила его командира, и тот сказал, что его отправили в Англию. Я не знала, но днем раньше врач выписал Ксандра, сочтя, что этот юноша вполне здоров для отправки на передовую, а Роланда решили отправить лечиться в госпиталь в Англию. Они полагают, что он едет туда на поезде, и, возможно, так оно и есть. Я не могла ни о чем больше спрашивать, не породив множество новых вопросов.

Увы, по-моему, Роланд убил Ксандра. Иначе почему он так испуганно взглянул на меня, выйдя из сарая? Мне следовало доложить об этом, я понимаю, следовало, но что, если Ксандр жаждал смерти? Он мог выглядеть хорошо, как и сказал врач, но при мысли о предстоящих новых сражениях, новых битвах, грязных холодных траншеях… Возможно, он почувствовал, что не в силах опять выдержать столь тяжкие испытания.

Больше я пока ничего не могу сказать. Сбереги это письмо, моя дорогая, держи его в надежном месте, на случай если оно понадобится мне позже. Возможно, эта война закончится, и тогда правосудию придется свершиться.

С сердечной любовью,

Фло.

 

Глава 54

Наутро после встречи с Мейбл Гай встал, проведя бессонную ночь в мыслях о том, что же ему делать дальше. Он не мог поверить в свою удачу, когда, спустившись в столовую, обнаружил конверт с коротким письмом от Луизы, которая спрашивала, не могли бы они встретиться. Девушка писала, что живет пока в Сент-Леонардсе, и объяснит ему все при встрече, но ему не нужно ехать туда – она сама приедет в Лондон на поезде, и они могут сходить в какое-нибудь кафе поблизости от вокзала Виктория. В конце письма Кэннон написала телефонный номер кафе Роуз Пил. Наспех одевшись, Салливан побежал к ближайшей телефонной будке и, позвонив по указанному номеру, передал взявшей трубку и явно сердитой, судя по голосу, официантке сообщение о том, что с полудня он будет ждать Луизу в кафе «Ридженси» напротив входа на вокзал Виктория. Будет ждать хоть до самого вечера.

В итоге прождал Гай всего сорок пять минут – впрочем, достаточно долго, чтобы начать нервно барабанить чайной ложкой по столику, к большому раздражению мужчины за соседним столом. Собравшись с духом, бывший полицейский настроился на долгое ожидание и поэтому крайне возрадовался в половине первого, увидев, как Луиза вошла в кафе. Она была в своем старом, но опрятном зеленом шерстяном пальто с большими черепаховыми пуговицами – по мнению Гая, оно очень шло ей, и он даже представил, как она сама пришивала эти пуговицы в качестве красивой отделки. Пальто как влитое сидело на ее стройной фигуре, а снизу слегка выглядывал подол темно-синей юбки. Девушка направилась к нему с серьезным видом, но, сев за столик, сняла шляпку и улыбнулась.

– Рад видеть вас, – сказал молодой человек.

– Я тоже рада вас видеть, – ответила Луиза, – и мне необходимо поговорить с вами.

– Мне тоже! – воскликнул Гай, переполняемый своими собственными открытиями.

– Я рассказала леди Редесдейл о Роланде Лакноре. То есть я пыталась предостеречь ее, а она уволила меня за неуместное вмешательство.

– Мне очень жаль. Меня обвинили в том же самом, – грустно заметил Салливан. – Но дело в том, что мы вышли на правильный след. Теперь я точно знаю, что он опасен.

Что? Кэннон насторожилась. Неужели он выяснил что-то про Стивена?

– Вчера я сходил повидаться с Мейбл Роджерс, – добавил ее друг. – Гарри тайно сообщил мне, что она звонила в полицию и сообщила, что ее ограбили.

– Не слишком ли сильно вы рисковали?

– По-моему, мне уже особо нечего терять, – заметил Гай. – Так или иначе, она рассказала мне… – И он сообщил Луизе о письме мисс Шор, высказавшей подозрение, что Роланд убил своего денщика.

– Сочтут ли это в полиции веским доказательством? – засомневалась девушка.

– Не уверен, но, думаю, сочтут. – В тот момент Салливан сомневался во многом, кроме того, что он видит перед собой лицо Луизы.

Он впервые заметил яркие зеленые искорки в радужной оболочке ее глаз.

– Но до нее я побывал у командира подразделения, в котором служил Роланд, – добавил молодой человек. – Казалось, он хорошо относился к Лакнору. По его словам, услышав, что этот денщик покончил с собой, командир очень удивился: он считал, что по натуре этот человек не способен на такой отчаянный шаг.

– А как звали того денщика?

– Александр Уоринг, – сказал Гай и, увидев, как изменилось лицо его собеседницы, встревоженно спросил: – В чем дело? Вы что-то слышали о нем?

Луиза вытащила из кармана две банковские книжки.

– Я взяла их из комнаты Роланда. Сама не знаю, зачем я так поступила, но в тот момент я действовала не задумываясь. Просто мне показалось, что две эти спрятанные книжки весьма подозрительны. Одна принадлежит ему, а вторая – Александру Уорингу.

– И что в них такое? – взяв у нее книжки, поинтересовался Салливан.

– Не знаю, я не очень-то разобралась в записях. Мне удалось узнать, что они дружили, поскольку Нэнси обнаружила в кармане пальто Роланда книжку с посвящением от него: «Ксандру». Мы тогда подумали, как странно, что у него есть книжка, которую он сам подарил кому-то, но, видимо, раз этот Ксандр умер…

– Вы имеете в виду, что Нэнси сама обнаружила эту книжку в его кармане? Что вообще происходит… Чего ради вы стащили у него банковские книжки и шарили по карманам?

– Я все объясню, – вздохнув, сказала Луиза, – но сначала мне нужно рассказать вам кое-что о себе.

– О себе? – недоуменно произнес Гай.

Кэннон, видимо, предпочла вдруг резко сменить тему, но, с другой стороны, понимание женщин никогда не относилось к числу его достоинств. О чем Гарри частенько напоминал ему.

– В тот день, когда мы познакомились на станции в Льюисе, я убегала от одного человека, – начала рассказывать девушка.

Собеседник навострил уши.

– От моего дяди, – собравшись с духом, продолжила Луиза. – Мой отец умер незадолго до того Рождества, и его брат после похорон остался ночевать в нашей квартире, со мной и Ма. Он часто ночевал у нас, но он оказался… плохим человеком. В детстве ему часто удавалось убеждать меня прогуливать школу, и он отвозил меня на какой-нибудь вокзал, где мы шарили по карманам.

– Как это? – изумленно спросил Гай.

– Я быстро наловчилась в этом искусстве. Мне нравились его похвалы и деньги, которые он выдавал мне потом. Поэтому, понимаете, в день нашего знакомства, когда вы подумали, что тот джентльмен сделал мне неприличное предложение…

Салливан понял, что ему не хочется слышать того, в чем собиралась признаться его подруга.

– Я собиралась стащить его бумажник, но вы подоспели вовремя… – сказала Кэннон.

– Я заметил вашу руку в его кармане, – промямлил Гай, – но убедил себя, что мне показалось.

– Я была в отчаянии, – пояснила Луиза, – не представляла, что мне делать. Мне надо было скорее уехать, а денег не было.

– Почему вы просто не попросили у меня?

– Мне не хотелось, – призналась девушка, – я никогда ничего не просила. К тому же мы только что познакомились. С какой стати вы стали бы одалживать мне деньги?

– Вы говорили, – судорожно вздохнув, сказал Салливан, – что сбежали от вашего дяди.

– Да. Он задолжал кому-то деньги, карточный долг. И обещал расплатиться с моей помощью.

– Что вы подразумеваете? – уточнил Гай. – Неужели вам предстояло вновь красть для него?

– Нет. В качестве платы он предложил меня саму. – Кэннон не осмеливалась взглянуть на собеседника. – Дядя вез меня в Гастингс, где жил тот мужчина. Они сговорились всего на одну ночь, – шепотом закончила она, испытывая ужасный стыд.

Гай понял ее.

– Вам уже приходилось делать это раньше? – спросил он очень тихо.

– Никогда! – возмущенно ответила Луиза.

Лицо молодого человека просияло облегчением.

– Именно поэтому я выпрыгнула из поезда, – продолжила девушка. – Я знала, что он задумал, и поняла, что не вынесу… Я просто не могла этого допустить.

– Понятно, – вяло произнес Салливан, не зная толком, что еще тут можно сказать.

– А потом, понимаете, все оказалось к лучшему. Благодаря вам. Я получила работу, и Стивен, мой дядя, не мог найти меня там. Я думала, что все мои страхи позади. До последнего времени. Он вдруг появился в нашей деревне, и я опять испугалась.

Гай хранил молчание.

– Я должна была как-то остановить Стивена. Не могла допустить, чтобы он погубил всю мою жизнь, – попыталась объяснить Кэннон. – Ведь я могла потерять работу, и мне пришлось бы вернуться в Лондон… к полной безнадежности. К нему, к Ма, к работе прачки. Я предпочла бы умереть. Поэтому попросила помощи у Роланда…

Бывший полицейский пребывал в смущении. Что же на уме у этой женщины?

– Он сказал, что поможет мне избавиться от Стивена, и мне не придется больше бояться его. – Луиза изучающе посмотрела на Гая, стараясь понять, что он теперь думает о ней. – Разве вы не понимаете? Я узнала, что Роланд способен на убийство… Похоже, он убил Стивена из-за меня.

Салливан попытался переварить эту новость. Луиза выглядела мрачной и измученной. Ему хотелось успокоить и подбодрить ее, но он не мог подобрать слов.

– Я не знала, что он способен на такое, – добавила девушка, стараясь не тараторить. – Думала, что он просто припугнет дядю, но с того дня его никто не видел. Я вовсе не хотела, чтобы Роланд зашел так далеко.

Гай сидел в полном оцепенении, видя, как по ее щекам заструились слезы и она смахнула их ладонью.

– Главное в том, – заключила Луиза, – что мне известно, где можно найти Роланда. Или, по крайней мере, где он скоро будет.

– Правда? – удивился ее собеседник. – И где же?

– Он собирался приехать на восемнадцатилетие Нэнси. У нас есть несколько дней, чтобы придумать план, но именно там вы сможете застать его. Безусловно, вы можете арестовать его за убийство Александра Уоринга, а также по подозрению в убийстве Стивена Кэннона, а потом уже допросить его по делу Флоренс Шор.

– Не уверен. Нам нужно больше доказательств, – возразил Гай.

– У вас же есть обличающее письмо и банковские книжки. Мы вполне уверены, что он вымогал деньги у лорда Редесдейла, вероятно, угрожая ему чем-то. Возможно, его милость согласится помочь нам. А еще я могу попросить содействия у Нэнси.

– Какого содействия? – Салливан почувствовал себя слегка ошеломленным.

– Не знаю пока. Я могу вернуться в Астхолл-манор. Найду какой-нибудь способ. Гай, мне хочется помочь вам. Вопрос в том, сможете ли вы помочь мне?

 

Глава 55

Гай и Гарри встретились около вокзала Виктория в кафе «Ридженси». В тот день Конлон уже закончил работу и заказал себе яичницу с ветчиной и крекеры с чаем.

– Мне предстоит долгая ночь в клубе, – сообщил он. – Парни предложили мне сыграть с ними последние две или три песни.

– Вот здорово, Гарри! – порадовался Салливан за друга.

Тот, в свою очередь, сочувственно взглянул на него.

– Но мы ведь здесь не для того, чтобы говорить обо мне, верно?

– Прости, – промямлил Гай. – Ну да, о деле Флоренс…

– …Шор, я так и понял, – закончил за него Гарри. – Ну, не тяни тогда. Выкладывай. Что случилось? Ты сходил с визитом к той старой даме?

Салливан протянул бывшему коллеге письмо.

– Она сказала, что кто-то пытался найти его, да не сумел. И больше ничего не взято.

– И о чем там написано?

– Написано, что Роланд Лакнор убил Александра Уоринга.

– А при чем тут это? – Перед Гарри поставили его заказ, и он подмигнул официантке, прежде чем налить на край тарелки фирменного коричневого соуса. Затем не тратя попусту время, тут же набил рот яичницей.

– Письмо написала Флоренс Шор. А по мнению той старой дамы, Мейбл Роджерс, Роланд узнал, что она написала, и именно он убил ее.

– Погоди минутку. Не он ли был тем человеком в коричневом костюме?

– Возможно. И есть еще кое-что: с недавних пор Роланд Лакнор свел знакомство с Митфордами, он ведет какие-то дела с отцом и переписывается со старшей дочерью.

Гарри в недоумении уставился на своего товарища.

– Луиза… Она работала там в детской, – пояснил тот.

Конлон отложил вилку и нож и молитвенно сцепил руки.

– Хвала Всевышнему, все дороги ведут к Луизе!

– Ничего смешного, Гарри.

– Да неужели? – Обмакнув кусок яичницы в соус, с полным ртом полицейский ухмыльнулся.

– Послушай меня серьезно! Я раздобыл письмо, в котором Роланда Лакнора подозревают в убийстве, – рассказал Салливан. – То есть существует связь с Флоренс Шор. Они познакомились в госпитале под Ипром.

– Я не понимаю, что означает эта связь.

– А он отрицал, что знает ее. Но когда гостил у Митфордов во Франции, ночью называл ее по имени. Ему вроде бы приснился дурной сон. Луиза зашла узнать, почему он кричит, и услышала, как он произнес имя этой медсестры… несколько раз.

Гарри промокнул рот салфеткой.

– Странная забывчивость с его стороны.

– Да, и кроме того, он завладел банковской книжной своего армейского денщика, который умер.

– Это тоже звучит немного подозрительно, хотя, возможно, тому есть невинное объяснение.

– Только если есть невинное объяснение тому, почему после смерти денщика деньги на его счет то вносились, то изымались. – Выложив все имевшиеся у него сведения, Гай откинулся на спинку стула. – Но что мне-то теперь делать? К Джарвису я пойти не могу, он не захочет со мной говорить.

– А что, если поговорить с другим детективом по этому делу? С инспектором Хэем из Скотленд-Ярда. По-моему, тебе надо пойти туда и встретиться с ним.

– Мне не справиться с этим делом в одиночку, – пристально глядя на письмо, сказал Салливан. – Но ты прав, мне следует сообщить все Хэю. Гарри, пойдем вместе! Мне нужна профессиональная поддержка, а ты еще в мундире.

– Что, прямо сейчас?

– Да, – ответил Гай, – сейчас.

* * *

Прибыв к Новому Скотланд-Ярду, Салливан постарался подавить благоговение перед величием этого учреждения, так же, как Конлон постарался подавить отрыжку.

– Пардон, – смущенно изрек он, – из-за тебя мне пришлось залпом заглотнуть чай.

Гарри спросил, нельзя ли сейчас встретиться с инспектором Хэем, и им предложили посидеть и подождать, пока ему доложат. По приемной сновали полицейские и мужчины в штатском – вероятно, детективы или переодетые стражи порядка. Все они проносились мимо Гая и Гарри с выражением крайней озабоченности и целеустремленности. На деревянной скамье рядом с ними сидели другие посетители: женщина с маленькой девочкой в платье с оборками, молодой парень с подбитым глазом – мутноватый взгляд его здорового глаза предполагал, что он успел выпить немало виски, – седовласый мужчина, который упорно перечитывал какую-то бумагу, после чего мотал головой и что-то бормотал… На стенах пестрели доски для объявлений с изображениями разыскиваемых людей, сообщениями о местных совещаниях и списком лиц, пропавших без вести. Гай мечтал стать одним из здешних полицейских, оказаться в самой гуще событий.

Их с Гарри позвали как-то слишком быстро. Они долго шли по зияющим впереди коридорам, однако запах сигар, наконец, подсказал друзьям, что они приблизились к кабинету Хэя. Сопровождавший их полицейский энергично постучал в дверь и удалился, прежде чем хозяин кабинета пригласил их войти. Инспектор сидел за письменным столом с кожаной обивкой, который выглядел более величественным и зловещим, чем судейское возвышение. Его пиджак висел на спинке стула, а сам он сидел в расслабленной позе, ослабив узел галстука и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. В пепельнице лежала раскуренная сигара, и ее дым медленно проплывал над головами присутствующих.

Жестом предложив им садиться, Хэй провел ладонью по лысеющей голове, пригладив зачесанные набок остатки темных волос.

– Говорите, в чем дело, – буркнул он, – и побыстрее. Через десять минут мне надо уходить.

Гарри помалкивал – его друг обещал, что все объяснения возьмет на себя.

– Спасибо, сэр, – сказал Гай.

– Кто вы такой?

– Гай Салливан, сэр.

Хэй повернулся к Конлону.

– Вы при исполнении… почему бы вам не доложить мне о вашем деле?

Гарри начал что-то говорить, но бывший коллега перебил его:

– Сэр, я попросил его пойти со мной за компанию. Мы из железнодорожной лондонской полиции Брайтонской Южнобережной линии, по делу Флоренс Шор.

– Ах да, точно… То-то я подумал, что ваши физиономии мне знакомы. – Инспектор взял сигару и выпустил очередное облако дыма. – Погодите минутку. Не вы ли тот парень, на которого поступила жалоба? От кузена жертвы?

– От Стюарта Хобкирка? Да, сэр, – ответил Гай. Не было смысла отрицать очевидное.

– Да, понятно. Так вы действительно его допрашивали?

– Да. Но, сэр, я могу все объяснить.

– Тогда продолжайте. – Сигара вернулась в пепельницу. Хэй откинулся на спинку стула, невозмутимо глядя на Салливана.

– Я выяснил, что мисс Шор изменила свое завещание в его пользу всего за несколько дней до того, как ее убили. Я подумал, что надо бы расследовать эту зацепку и встретиться с ним, но в итоге мне удалось снять с него подозрения. По сути говоря, он написал вам из-за того, что ему надоели полицейские допросы, но надоел ему уже не я. По-моему, я знаю, кто еще пытался выспросить его. Из-за этого и еще по одной или двум причинам… – Гай постарался пробурчать эти слова побыстрее. – В общем, после этого меня уволили из полиции за то, что я проводил расследование без официального разрешения.

– Уволили? Так вот, видимо, почему вы в штатском…

Лицо Салливана запылало от стыда.

– Ладно, переходите к делу, – приказным тоном произнес Хэй. – Говорите, зачем пришли. Полагаю, у вас появились новые важные зацепки в этом деле, и у вас осталась только одна минута, чтобы объяснить мне их.

– Подруга мисс Шор, Мейбл Роджерс – ее допрашивали во время дознания – сообщила об ограблении, но когда к ней прислали сержантов из нашей железнодорожной полиции, она заявила им, что у нее ничего не пропало. Ей хотелось увидеть меня, поэтому я заехал к ней. Она сказала, что ей надо показать мне одну вещь, поскольку я расследовал дело Шор. – Гай вытащил из кармана письмо и положил его на стол Хэя. – Это письмо, написанное мисс Шор из Ипра, во время войны. Оно касается знакомого ей офицера, Роланда Лакнора, и его денщика, который, по официальному заключению, совершил самоубийство. Однако мисс Шор полагала, что его убил мистер Лакнор.

Инспектор взял письмо и начал читать его, пока Гай сообщал другие свидетельства возможной вины Лакнора: этот человек отрицал, что знаком с медсестрой Шор, а потом во сне произносил ее имя, и в его распоряжении имелись две банковских книжки, причем кто-то снимал деньги со счета умершего человека и пополнял его. Он не упомянул о Стивене Кэнноне, так как иначе пришлось бы рассказать о Луизе, а молодой человек не хотел впутывать ее, пока он не разберется полностью в этом деле.

В итоге Хэй сложил письмо и отдал его обратно Гаю.

– Все это хорошо, Салливан, но недостаточно. Пока мы имеем только версию. А нам нужны доказательства. Если вы предоставите мне доказательства, мы сможем действовать дальше. Предлагаю вам найти их.

– Не означает ли это, сэр, что у меня есть ваше разрешение? – спросил бывший полицейский.

– Вы уже знаете, где выход, – вместо ответа буркнул инспектор.

 

Глава 56

Луиза решила не возвращаться пока к Роуз за своими вещами, а поехать прямо в Астхолл-манор. Ада одолжит ей что-нибудь, если придется задержаться, хотя Кэннон очень надеялась, что ей удастся убедить Нэнси помочь им, и тогда она вернется в Лондон, чтобы разработать с Гаем новые планы.

Направляясь к вокзалу, бывшая помощница няни мельком увидела свое отражение в витрине магазина и с какой-то отстраненностью подумала, что видит женщину с многообещающим будущим.

Поездки на поезде теперь стали для нее привычными, и Луиза позволила себе немного подремать, согревшись в отапливаемом паропроводом купе. Ко времени прибытия на станцию Суинбрук уже начало темнеть, но на небе появилась почти полная и яркая луна. У Кэннон еще оставались деньги от выплаченного жалованья, так что она решила, что может проехаться до усадьбы на таксомоторе, но попросила высадить ее, не доезжая до входа.

В доме горел свет. Вероятнее всего, сейчас его обитатели пили чай в библиотеке. Луиза не могла допустить, чтобы ее увидел кто-то, кроме Нэнси или Ады, и поэтому решила зайти с заднего хода, надеясь, что вскоре сможет увидеть кого-то из них.

Она с грустью отметила сходство нынешней ситуации с ее первым прибытием в Астхолл. Рискнет ли Нэнси выйти к ней на этот раз? К счастью, всего через несколько минут ожидания Кэннон заметила, что Ада зашла в кухню, где, к счастью, больше никого не было, и направилась к раковине, чтобы вымыть руки. Подойдя поближе, Луиза бросила в окно мелкий камушек.

Молодая служанка вышла на крыльцо, вытирая руки о фартук.

– Джонни? Это ты? – спросила она. – Я же говорила тебе не приходить сюда!

– Нет, – прошептала Луиза, не смея говорить громче, – это я.

Лицо Ады озарилось радостной улыбкой.

– Ах, как приятно тебя видеть! Я ужасно беспокоилась. Где ты жила? Я написала на твой лондонский адрес, но не получила никакого ответа.

– Я не поехала домой, – ответила Кэннон. – Пока я не могу объяснить тебе всего, но мне правда очень надо увидеть Нэнси. Не могла бы ты вызвать ее сюда? Я буду ждать ее в летнем домике возле пруда. Но только чтобы никто больше ничего не узнал.

Ада скривилась.

– Постараюсь сделать, что смогу, но трудно сказать, – скорчив рожицу, сказала она, – когда еще мне удастся застать ее одну. Сейчас они распивают чаи. А за это время ты тут совсем замерзнешь.

– Со мной все будет в порядке, – заверила ее Луиза, хотя уже почти не чувствовала пальцев на ногах.

– Погоди немного, – бросила Ада и, забежав в дом, вскоре вышла обратно с фляжкой чая и куском хлеба с маслом.

Кэннон с благодарностью взяла это подкрепление – за время краткого отсутствия подруги она поняла, что ее зубы едва не начали стучать от холода.

Съежившись в углу летнего домика и давно выпив чай с хлебом, Луиза, наконец, с облегчением увидела луч фонарика, рассекавший мрак и направленный в ее сторону.

– Лу-Лу? – позвала Нэнси, и неожиданная гостья выбежала ей навстречу.

– Я здесь.

– Слава богу! Я так испугалась! Ты же знаешь, что я ненавижу гулять по ночам.

– Прости, – извинилась Луиза, – но я не могла рисковать – боялась, что леди Редесдейл заметит меня. А мне необходимо поговорить с тобой об очень важном деле.

– Боже мой, какая таинственность! Так что за дело? Вот, держи ириску. – Порывшись в карманах, Митфорд извлекла две конфетки в блестящих фантиках.

– Спасибо, – сказала Кэннон, решив сберечь свою конфету, которая могла заменить ей ужин. – Я приехала поговорить о Роланде.

– А что с Роландом? – При звуке этого имени интерес Нэнси слегка повысился. – Мы не видели его с тех самых пор. С тех пор, как он… ну, ты понимаешь. Твой дядя, – она озабоченно взглянула на Луизу, – ты что-нибудь слышала о нем?

– Ничего, – покачав головой, ответила Кэннон.

– Как ты думаешь, что мог сделать Роланд?

Луиза чувствовала себя обязанной предостеречь Нэнси насчет Лакнора, но ей не хотелось до безумия напугать девушку. По крайней мере, до тех пор, пока она не узнает наверняка, что именно он сделал.

– Он припугнул его, только и всего, – небрежно произнесла Кэннон, – и тем не менее вам лучше теперь держаться от него подальше. Мы думаем, что он связан с делом Флоренс Шор, – она практически видела возмущение собеседницы, – но сложность в том, что нам необходимо заманить его на ваш бал. Нам нужно, чтобы вы помогли арестовать его. Мы с Гаем…

– Арестовать Роланда?! – вскричала Митфорд. – Разве не ты попросила его избавить тебя от преследований дяди? Раз ты просила, ты тоже виновата!

– Тише! – Луиза испуганно оглянулась кругом, хотя и не увидела ничего, кроме кромешного мрака. – Нет, Стивен тут ни при чем, все дело в его связи с Флоренс Шор.

– О чем ты говоришь? – едва сдерживаясь, спросила Нэнси. – Какие у него могут быть связи с этой женщиной?

По возможности спокойно Кэннон сообщила ей имевшиеся у них подозрительные факты: отрицая знакомство с Флоренс Шор, Лакнор потом во сне произносит ее имя, его близкая дружба с денщиком, согласно дарственной надписи в книжке Ксандра, то, что раньше предполагалось, что этот Ксандр совершил самоубийство, но теперь обнаружилось письмо, переданное им Мейбл Роджерс, в котором Шор подозревает Роланда в убийстве Ксандра, и, наконец, его ссора с дамой в мехах буквально за пару дней до убийства медсестры. Все это согласуется с их версией.

– Я не могу в это поверить, – покачала головой Нэнси. – По-моему, вы сложили два и два, а получили пять. Это просто не может быть правдой, – она сдавленно всхлипнула, – уж я-то знаю его! Он не способен на убийство. Он – само благородство.

– Это затрагивает не только вас, – продолжила Луиза. – Я случайно услышала, как он спорил с лордом Редесдейлом насчет денег. Что, если он шантажирует вашего отца? Или какими-то угрозами вымогает у него деньги? Они тоже вместе воевали в Ипре.

Слезы Митфорд мгновенно высохли.

– Неужели ты смеешь в чем-то обвинять Пав?! Поосторожнее!

– Нет! – в каком-то безысходном отчаянии вскричала Кэннон. – Разумеется, я его не обвиняю. Я только говорю, что с Роландом не оберешься неприятностей. Он приносит одни проблемы. Что бы ни сделал, он навлечет беды на вас, на ваш дом. Вы должны помочь нам, мне и Гаю. Гай может задержать его, и тогда мы выясним всю правду. Если всему есть невинное объяснение, он даст его нам, и тогда все будет прекрасно. Но я считаю своим долгом защитить вас и лорда Редесдейла.

– Мне жаль, Луиза, – поднявшись, сказала Нэнси. – Но все это не может быть правдой. Всё. Не рассчитывайте на мою помощь.

Кэннон тоже встала и пристально посмотрела на нее.

– Я поживу в деревне, пока вы не измените своего мнения. Сниму комнату и оставлю письмо на почте, сообщив вам мой адрес.

– Не стоит так затруднять себя, – бросила мисс Митфорд и удалилась решительным шагом.

Луиза провожала взглядом струившийся по дорожке луч фонарика, пока он окончательно не исчез во тьме.

 

Глава 57

Тот вечер, когда Луиза старалась убедить Нэнси помочь им устроить ловушку для Роланда, Гай провел дома. Как только после ужина освободился стол в гостиной, он устроился за ним и выложил перед собой раздобытые Кэннон банковские книжки. Где-то в них наверняка есть ключ к разгадке. И если уж в них имеются нужные им зацепки, то Салливан вознамерился отыскать их, сам пока не зная, что же они из себя представляют.

Закатав рукава рубашки, молодой человек в задумчивости облокотился на гладкую деревянную столешницу. Одна книжка в темно-зеленом кожаном переплете с золотым тиснением на обложке представляла «Банк Шотландии, учрежденный в 1695 году», и внутри ее имелся номер счета, выписанный на имя Роланда О. Лакнора. Черная надпись на второй книжке в темно-красной картонной обложке гласила: «Жилищно-строительная кооперация Кента & Кентербери» – она принадлежала Александру Уорингу.

Внутри каждой книжки было по несколько страничек, густо заполненных убористыми почерками разных банковских кассиров, записывавших денежные операции начиная с 1910 года в зеленой книжке и с 1907-го – в красной. Гай отметил, что в течение военных лет было произведено всего несколько вкладов и изъятий. Только это ему и удалось подметить. Над строчками темнели неровные ряды цифр, и записи выглядели неразборчивыми, сколько бы он ни протирал свои очки краем рубашки.

Не сняв фартука, мать Гая сидела возле камина, вытянув к огню обутые в тапочки ноги. В задумчивом спокойствии она созерцала языки пламени. Это очарованное молчание нарушили его братья, заглянувшие в гостиную перед уходом в паб. Среди них не было только Уолтера – он уехал из дома несколько месяцев назад после женитьбы, и Гай не скучал по своему властолюбивому братцу. Первым в комнату ввалился Эрнест. Готовясь к выходу в паб «Собака и утка», где он собирался порадовать себя парой кружек пива, этот молодой человек стряхнул с себя щеткой остатки кирпичной пыли и пригладил волосы, смочив их водой. Подойдя к столу, он взял одну из книжек.

– Отдай, – сказал Гай, протягивая руку, чтобы забрать книжку.

Отскочив назад, Эрнест помахал своей добычей.

– Что это тут у нас? Непристойные картинки? Ах ты, мелкий греховодник!

– Ничего подобного! – краснея, возмутился его младший брат. – Сейчас же отдай обратно! Это вещественные доказательства.

Эрнест перестал паясничать и взглянул на книжку.

– Какие доказательства?

Гай вырвал ее у него и положил обратно на стол.

– По делу, которое я расследую.

– Но тебя же уволили! – заметил Эрнест. – Ведь правда, мать?

Их мать, ничего не ответив, просто отвернулась обратно к огню. Она предпочитала не проявлять личных симпатий и никогда не вмешивалась в перепалки сыновей.

Вскоре к ним присоединился Берти, озабоченно крутивший головой.

– Кто-нибудь видел мою расческу? – спросил он и тут увидел прилизанные волосы Эрнеста. – Ты, щенок! Ты заграбастал ее? Гони обратно!

– Остынь, – бросил его брат. – Смотри лучше, как наш Гай выискивает доказательства. Невзирая на то, что его выгнали. Что бы это значило, Берти, как ты думаешь?

– Между прочим, я здесь, – буркнул Гай, – и слышу все, что вы болтаете.

Ничего не ответив, Берти подошел к столу и заглянул ему через плечо.

– Банковские книжки? Неужели ты теперь отмываешь деньжата? – иронично произнес он, рассмеявшись собственной шутке.

Миссис Салливан поднялась с кресла.

– Гай, я приготовлю тебе кружку какао, – сказала она и тихо выскользнула из комнаты. Вероятно, иногда мать позволяла себе так или иначе выразить кому-то поддержку.

Ее самый невезучий сын тяжело вздохнул и, закончив в очередной раз полировать очки, опять раскрыл перед собой обе книжки. Он решил проверить последние записи в книжке Ксандра. Несколько минут сосредоточенно изучая их, Гай в итоге почувствовал, что за его спиной происходит какая-то пантомима, и, оглянувшись, увидел, как его братья, заложив руки за спины, с комичной серьезностью вглядываются в записи.

– Убирайтесь! – воскликнул Гай. – Или хоть помогите. Не хочешь ли, Эрнест, разобраться в записях вместо меня? – Он взял книжку и сделал вид, что хочет передать ее брату.

– Ой-ой, какие мы обидчивые! – пропел тот, однако тут же отошел и устроился в кресле матери.

– Не подумал, – пробурчал под нос Гай, вспомнив, что Эрнест не умеет читать.

Берти тоже потерял интерес к его делам и побрел на кухню, вероятно, надеясь выклянчить у матери добавочный ломтик ветчины.

Прищурившись, Гай опять сосредоточился на книжках. Он уже подметил, что деньги продолжали поступать и изыматься и в девятнадцатом, и в двадцатом году, хотя самого Ксандра Уоринга к восемнадцатому году уже похоронили. Разве мог мертвец продолжать пользоваться своим счетом? Должно быть, Роланд Лакнор, выдавая себя за него, пользовался его деньгами. Однако это довольно странно. Накопления на счету были весьма скромными, время от времени на него вносились некоторые суммы денег, и лишь иногда снимались мелкие наличные. Зачем Роланду нарываться на неприятности, выдавая себя за кого-то, ради того, чтобы изредка снять со счета от силы пару фунтов?

Бывший полицейский вновь принялся изучать подробности. От досады у него разболелась голова. Из-за различия чернил и почерков многочисленных кассиров он с трудом разбирал содержание, но понял, что некоторые выплаты делались регулярно, третьего числа каждого месяца, и отчислялись они на счет, означенный как «БГПН». Суммы слегка варьировались, но несущественно, обычно составляя порядка двадцати фунтов. «БГПН» – что бы это могло значить?

Вернувшись в гостиную, мать Гая поставила рядом с этими банковскими книжками кружку какао.

– Все у тебя получится, сынок, – сказала она.

– Что же такое «БГПН»? – задумчиво произнес молодой человек.

– Что ты сказал, дорогой? – переспросила мать.

– «БГПН», – повторил Гай. – Ты когда-нибудь слышала такую аббревиатуру?

Слегка массируя поясницу, миссис Салливан пригляделась к написанным буквам.

– Да, знаешь, по-моему, слышала. Это же Британский госпиталь и приют для неизлечимо больных! Туда поместили твою двоюродную бабушку Люси, когда она повредилась рассудком.

– Не пора ли и тебе, Гай, туда отправиться? – воскликнул Берти.

– Заткнись, – огрызнулся его младший брат, и Берти, ошарашенный таким ответом обычно кроткого молодого человека, насмешливо скривился и принялся доедать ветчину. – А ты знаешь, мама, где он находится?

– Да, конечно. Я часто навещала ее там. Даже брала тебя с собой пару раз, когда ты был маленьким. Приют находится в Стретэме, на Краун-лейн. Как странно, что я сразу вспомнила это! Я и думать о нем забыла. – Хозяйка дома подошла к своему креслу, и Эрнест мгновенно уступил ей место. – И вообще, с чего вдруг ты им заинтересовался?

– Он указан в этой банковской книжке, – ответил Гай, – а я пытаюсь найти какие-то улики.

Затем он перешел к изучению зеленой книжки в кожаном переплете. Она выглядела более солидно во всех отношениях – не только суммами на счетах, но и числом страниц. На первых двух страничках имелись данные о случайных вкладах и о последующих редких снятиях, но недавние страницы свидетельствовали о переводах с банковских чеков весьма значительных сумм. Поступления были не регулярными и не особо частыми, но значительными. Очевидно, деньги перестали поступать на счет в апреле нынешнего года. Записи с трудом читались, и Гай то и дело натыкался на непонятные буквы… Но внезапно ему удалось расшифровать одно имя. Барон Редесдейл.

Барон Редесдейл? Титул лорда Редесдейла получил Митфорд. Но разве в этом семействе кого-то звали бароном?

Внезапно на Гая снизошло озарение. Конечно, это и есть его титул! Имелся в виду лорд Редесдейл, отец Нэнси. Они лишь подозревали, что Роланд вымогал у него деньги, и вот теперь все перечисленные суммы прописаны черным по белому.

Младший Салливан вновь изучил все переводы. Большие вклады обеспечивались чеками лорда Редесдейла, после чего поступившие суммы переводились на счет, означенный каким-то абонентским ящиком в почтовом отделении. Суммы практически равнялись тем, что выплачивались Британскому госпиталю и приюту неизлечимых больных. Здесь явно должна была иметься связь, учитывая, что обе книжки находились в распоряжении Роланда.

– По-моему, я разрешил эту головоломку! – громко заявил Гай.

– Что? – удивленно спросила мать, и оба брата посмотрели в его сторону.

– Я искал связь между этими двумя людьми – и обнаружил ее. Да, мне пришлось помучиться с этой загадкой целую вечность, но в итоге удалось разгадать ее! – с сияющим видом воскликнул бывший полицейский.

– Может, тогда тебя возьмут обратно на службу? – спросил Эрнест.

– Не знаю. Возможно. Но сначала надо выяснить еще кое-что.

– Полицейское расследование заслуживает уважения, – с оттенком восхищения в голосе заметила миссис Салливан. – Что ж, молодец, мой мальчик!

– Спасибо, мама, – ответил Гай, впервые осознав, что заслужил это бурное одобрение.

 

Глава 58

Не желая останавливаться в гостинице «Суон-инн», Луиза решила обратиться к Джонни, возлюбленному Ады, и зашла в кузницу, чтобы выяснить, не знает ли он, кто мог бы сдать ей комнату на несколько дней. Парень с готовностью согласился помочь. «Друзья Ады – мои друзья», – любезно сказал он и быстро устроил ее в квартире своей матери, после чего Кэннон, как и говорила, оставила на почте записку для Нэнси, сообщив, где ее можно найти. Дальше ей оставалось только ждать и надеяться.

Время тянулось жутко медленно, однако на самом деле ожидание закончилось на следующий день. Когда Луиза, сидя в спартанского вида спальне и с трудом пытаясь сосредоточиться, читала книгу, с лестницы за дверью ее комнаты раздался крик, возвестивший, что к ней пришли с визитом.

Девушка бросилась вниз с надеждой, вздымавшей ее грудь, как парус под ветром. Матушка Джонни стояла в коридоре, держась за перила.

– Они там, – прошептала она, показав на гостиную. – Мне еще не приходилось принимать в доме этаких гостей. В той комнате мы обычно празднуем Рождество, вот только не помню, протирала ли я там пыль на прошлой неделе… – Ее озабоченный голос умолк, а на лице отразилась крайняя озабоченность.

– Не волнуйтесь, – успокоила ее Луиза, – они ничего не заметят.

Подойдя к двери, она глубоко вздохнула и открыла ее. Увиденное настолько изумило девушку, что у нее невольно отвисла челюсть.

– Милорд, – едва сумела вымолвить она, – прошу прощения. Я не ожидала увидеть вас.

Лорд Редесдейл стоял перед скромной каминной полкой, разглядывая фарфоровые безделушки. Он повернулся на голос Кэннон, и по его лицу она поняла, что он изумлен не меньше ее, хотя ему и удалось отчасти скрыть это.

Оставив без ответа вступление Луизы, лорд обратился к дочери, которая наблюдала за ними с еле заметной улыбочкой.

– Коко? Изволь объясниться.

– Может, мы все присядем? – предложила Нэнси и, аккуратно подобрав юбку, устроилась на краешке дивана.

– Я предпочла бы постоять, – откликнулась Кэннон.

Слуги никогда не садятся в присутствии господ. С первых дней ее службы нянюшка Блор неоднократно повторяла ей правила поведения в доме, а сейчас был явно не подходящий момент для попытки нарушения этикета.

Редесдейл тоже с многозначительным видом остался стоять на месте.

– Прекрасно, – кротко произнесла его дочь. – Мы можем поговорить и так. Пав, пожалуйста, выслушайте все внимательно и не начинайте сразу злиться и ругаться.

Мужчина недовольно пробурчал что-то себе под нос, но затем пристально посмотрел на Нэнси, ожидая продолжения.

– Луиза, я подумала о том, что вы мне сообщили, и осознала, что вы правы, – снова заговорила та. – Нам необходимо сейчас объяснить это Пав, а потом мы втроем сможем обсудить, как нам разрешить это… затруднение.

Все еще пребывая в изумлении, бывшая помощница няни не могла вымолвить ни слова.

– Может, перейдем к сути дела? – отрывисто произнес лорд Редесдейл. – Мне думалось, что мы зашли сюда навестить моих арендаторов.

– Пав, вы помните печальную историю медсестры Флоренс Шор, которую убили в поезде на Брайтонском направлении? – начала Нэнси.

– Да, да, – кивнул ее отец. – Она ведь была, по-моему, подругой нянюшки Блор?

– Подругой ее сестры, – поправила мисс Митфорд. – А теперь, полагаю, мне надо напомнить вам, что один офицер служил в одном с вами батальоне, но вы тогда его не знали, а он, как выяснилось, познакомился с Флоренс Шор в Ипре, хотя и отрицал это.

– Обязательно говорить загадками? – спросил ее лорд.

– Да, лучше слушайте внимательно, – ответила Нэнси. – Несколько дней назад подруга Флоренс Шор, Мейбл Роджерс, позвонила в полицию в связи с тем, что ее ограбили. Только, когда полицейские приехали к ней, обнаружилось, что пропала лишь пачка писем, написанных ей Флоренс за годы войны. Однако одного письма в этой пачке не было, поскольку оно хранилось отдельно в комнате самой Флоренс, и грабители его не нашли. В этом письме мисс Шор описывала ночь, в которую, как предполагалось, покончил с собой денщик того офицера.

– В Ипре? – уточнил Редесдейл и добавил, казалось, для себя: – Там царил безумный ужас.

– Да, в Ипре. Однако Флоренс видела в одну тех ужасных ночей вышеупомянутого офицера и имела причины полагать, что он сам убил денщика. Об этом она и написала в том письме Мейбл Роджерс.

Достав из кармана носовой платок, лорд промокнул им верхнюю губу.

– Более того, незадолго до нападения на Флоренс Шор, как упомянули свидетели, одна дама громко спорила с этим офицером у него в квартире. Дама, одетая в шубу, – рассказала Нэнси и немного помедлила, прежде чем продолжить. Ни одна из ее прежних страшных историй не имела столь драматического воздействия. – Флоренс Шор была в шубе, когда ее убили.

Ее отец оперся рукой о каминную полку.

– Я по-прежнему не вполне понимаю, к чему ты клонишь, – сказал он, хотя и заметно побледнел. Вероятно, начал догадываться.

– Продолжайте слушать, дорогой Пав. Хотя мне хотелось бы все-таки, чтобы вы сели, я уже устала задирать голову, – пожаловалась Нэнси, но никто не двинулся с места. – Со дня того громкого спора этот офицер на квартире не появлялся. А еще нам известно о нем то, что в его распоряжении имеются две банковских книжки… или, вернее, имелись. – Она украдкой взглянула на Луизу, но увидела лишь ее опущенные глаза. – Одна – на его имя, а вторая – на имя его погибшего денщика. Александра Уоринга.

– Я не понимаю, какое отношение вся эта история имеет ко мне или к тебе. Луиза, это ваших рук дело? – Лорд Редесдейл уставился на Кэннон, и она съежилась под его мрачным взглядом.

– Ах, милый старичок, не будьте таким тупоголовым! – шутливо произнесла Нэнси. – К вам это имеет непосредственное отношение. И мы полагаем, что вы можете помочь полиции. Того офицера зовут Роланд Лакнор.

 

Глава 59

На следующее утро Гаю долго пришлось тащиться от станции «Стритэм» по Краун-лэйн, но в итоге, дойдя до нужного заведения, он безошибочно узнал Британский госпиталь и приют для неизлечимо больных. Это было впечатляющее здание из красного кирпича, на боковой стене которого большими буквами было начертано его название. Салливана бросило в дрожь от мрачной ассоциации: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

За высокой оградой перед госпиталем раскинулся парк, но сейчас там никто не гулял. Приемный покой производил впечатление большого храма с насыщенным сыростью воздухом и того рода спокойствием, которое нисходит, только когда множество людей склоняют головы в молитве. Молодая медсестра в головном уборе, похожем на монашеский апостольник, сидела за обтянутым кожей столом регистратуры; рядом с ней стояла ваза с довольно жалкими красновато-розовыми гвоздиками, которые казались немыслимо неуместными в таком заведении.

– Могу я помочь вам? – спросила она, когда Гай приблизился.

Молодой человек понимал, что задуманное им было в лучшем случае ложью во спасение, а в худшем – противозаконным делом, но он не видел иного выбора для разрешения столь таинственной истории.

– Доброе утро, – ответил Салливан. – Я служу в лондонской железнодорожной полиции Брайтонской и Южнобережной линии.

Он мог только надеяться, что медичка не попросит его показать жетон, который ему пришлось сдать вместе с формой.

– Боже мой, – воскликнула она, – неужели что-то случилось?!

– Нет, – сказал Гай. – Вернее, боюсь, я не вправе посвящать вас в детали, но мне необходимо посмотреть вашу книгу посетителей. Я пытаюсь отследить перемещения пары мужчин – Александра или Ксандра Уоринга и Роланда Лакнора.

– Хорошо, я понимаю, – ответила юная медсестра, похоже, пришедшая сюда прямо со школьной скамьи. – Все записи у нас здесь. К сожалению, сама я не помню таких имен.

– Простите, – смущенно произнес молодой человек, показывая на свои очки, – не могли бы вы помочь мне? К сожалению, мое зрение…

– Конечно, – сочувственно улыбнувшись, сказала девушка и, развернув книгу к себе, начала читать записи с конца, перелистывая страницы.

Через пару минут она, тихо ахнув, воскликнула:

– Нашла! Не так уж давно, в прошлом месяце, семнадцатого числа. Так и есть, Роланд Лакнор. Он заходил проведать Вайолет Темперли. Видите? – Она показала нужную строчку.

– Значит, она здесь? – спросил Салливан. – Можно мне навестить ее?

На лице сестры отразилось сомнение.

– В общем, да, – кивнула она, – хотя вам повезет, если она сумеет что-нибудь вспомнить. У нее часто бывают светлые дни, но память она почти потеряла, за исключением давних событий.

– Я понимаю, – сказал Гай, – но мне все-таки хотелось бы немного поговорить с ней, если можно.

Сестра, взяв со стола маленький колокольчик, позвонила, и из боковой двери приемного покоя тут же вышла другая юная медичка такого же послушнического вида. Ситуация быстро разъяснилась, и вскоре Гай уже следовал за новой провожатой по длинным холодным коридорам. Поднявшись на два лестничных пролета, он неуклюже топал в кильватере ее бесшумных шагов. Девушка привела его в большое светлое помещение, обставленное, как гостиная: в камине горел огонь, на стенах висели картины, похожие на пейзажи Констебла , а с высокого потолка спускались пыльные канделябры, точно роскошные реликвии из какого-то забытого дворца. Пол покрывал мягкий зеленый ковер, но на мебели не было никаких чехлов. Здешние обитатели сидели либо в креслах-каталках, либо в обычных креслах на некотором расстоянии друг от друга, неподвижные, как статуи. Их глаза видели все, что угодно, кроме того, что находилось в их ближайшем окружении.

Вайолет Темперли сидела в кресле-каталке лицом к окну, устремив взгляд на пустынный, раскинувшийся внизу парк. Вид унылых серых небес вряд ли мог облегчить мучения здешних страдальцев. С идеально прямой спиной, словно посаженная в кресло картонная кукла, она сидела, накинув на плечи тонкую шерстяную шаль, и ее лицо с васильковыми, слегка выцветшими глазами отличалось удивительной гладкостью. Медсестра мягко коснулась ее плеча.

– Миссис Темперли, к вам пришел посетитель, – сказала девушка и, пожав плечами, кивнула Гаю, после чего удалилась. Найдя свободный деревянный стул, он поставил его рядом с креслом этой пожилой дамы.

Обернувшись к нему, пациентка прошептала:

– Она ушла?

– Вы имеете в виду медсестру? – уточнил молодой человек.

Вайолет кивнула.

– Да, – тоже прошептал Салливан.

– Слава богу! Они все здесь очень добры, но обходятся с нами, как с детьми, – сообщила женщина, бросив на него задумчивый взгляд.

– Миссис Темперли, – начал он, – меня зовут Гай Салливан. Надеюсь, вы не против, что я пришел задать вам несколько вопросов о Роланде Лакноре, если это имя вам о чем-нибудь говорит.

К его ужасу, глаза пожилой дамы тут же наполнились слезами.

– Мой дорогой крестник! – всхлипнув, тихо воскликнула она. – Такой милый мальчик… С прелестными золотыми локонами.

– Он ваш крестник?

– Скорее даже сын. Его мать, моя ближайшая подруга, умерла, когда он еще учился в школе. А до этого она не видела его целых пять лет. Она служила в христианской миссии, – Вайолет сморщила нос, – подпала под влияние супруга. Ужасный человек. Вечно думал только о какой-то своей миссии. Знаете, после смерти жены он даже не вернулся повидать Роланда. Остался в Африке, заявив, что возвращение связано со слишком большими трудностями. Никто не стал бы винить бедного Роли за то, что он сбежал в Париж, но я очень скучала без него. Пока он учился в школе, на каникулах обычно жил у меня, и я всем сердцем привязалась к мальчику. – Помолчав, она устремила пристальный взгляд в окно. – Видите ли, у меня нет своих детей.

– Когда вы в последний раз видели вашего крестника? – спросил Салливан. Пациентка молчала, и он, не дождавшись ответа, повторил вопрос.

– Он во Франции, сражается на этой ужасной войне. Даже не знаю, жив ли он еще. – Глаза Темперли расширились, и, откинувшись на спинку кресла, она спросила: – А вы пришли рассказать мне о нем? Он погиб? – Она проницательно взглянула на Гая. – И вообще, кто вы такой? Почему вы задаете мне все эти вопросы?

– Извините, если я расстроил вас, – сказал бывший полицейский, решив пока уклониться от ответов. – Я пришел совсем не за этим. Но я пытаюсь выяснить, где сейчас может быть мистер Лакнор. Я сомневаюсь, что он все еще во Франции.

– Тогда где же он может быть? – Теперь женщина выглядела испуганной.

– Не знаю, – признался Гай. – А вам говорит что-нибудь имя Александра Уоринга?

Светлые глаза Вайолет прищурились.

– Не уверена, но… – тихо произнесла она.

Салливан заметил, что ее внимание начало рассеиваться.

– Может, у вас есть фотография мистера Лакнора? – спросил он. – Мне хотелось бы посмотреть на него.

– О да, в моей комнате. Вы сможете отвезти меня, а я покажу вам дорогу. – Такая перспектива, казалось, вернула миссис Темперли бодрость духа. Правда, когда они углубились в коридор, женщина повернулась к Гаю и сообщила театральным шепотом: – Будь их воля, они оставляли бы меня там, у окна, на целый день. Но теперь им придется зайти ко мне в комнату. – Вновь отвернувшись, она хихикнула в руку, как маленькая девочка.

Стены комнаты Вайолет были выкрашены белой краской, на окне висели довольно плотные желтые шторы, а рядом стоял туалетный столик с многочисленными фотографиями, по большей части в серебряных рамках. Гай подвез ее к столику, и она, подавшись вперед, взяла своими длинными пальцами парочку снимков.

– Вот, на этом фото он с другом в Париже, – пояснила миссис Темперли. – Такой приятный молодой человек, – она улыбнулась, – недавно он навещал меня и принес букет прекрасных цветов, такие обычно выращивала моя матушка в нашем саду.

Салливан взял эту фотографию – не вставленная в рамку, она просто стояла, опираясь на стекло другой рамки. Обрамленное фото запечатлело мужчину в офицерской фуражке… возможно, Роланда? А на фото без рамки стояли рядом двое ухмыляющихся мужчин. Ничего особенного Гай в них не заметил – ему лишь показалось, что они выглядели спокойными и счастливыми. Один из них отрастил пышные усы.

– Кто приходил навестить вас? – спросил Салливан. – Он есть на этой фотографии?

Вайолет взглянула на него, и молодой человек увидел, что ее глаза стали рассеянными. Он поднес фотографию к ней поближе.

– Кто из них Роланд?

Женщина поднесла руку к стоявшему слева безусому мужчине, но тут же бессильно уронила ее на колени.

– А другой мужчина, как вы говорили, приходил к вам? – продолжил расспросы ее посетитель.

– Ксандр, – сказала она, – такой милый мальчик. Такие очаровательные цветы…

– Вы имеете в виду Ксандра Уоринга? – вздрогнув, уточнил Гай.

Но Вайолет уже погрузилась в задумчивое молчание. Ее лежавшая на коленях рука сжимала другую рамку с фотографией дамы викторианской эпохи. Салливан отметил лишь длинные юбки и затянутую в корсет талию.

– Теперь, пожалуйста, я хотела бы остаться одна, – тихо произнесла пациентка, отвернувшись.

– Да, конечно, – сказал Гай. – Благодарю вас, миссис Темперли. Вы мне очень помогли.

Он осторожно поставил обрамленное фото обратно на столик. А простую фотографию сунул в карман.

Снимок двух мужчин. Теперь он знал, что ему делать дальше.

 

Глава 60

Лорд Редесдейл пристально посмотрел на дочь.

– Знаете, пожалуй, я присяду, – изрек он и опустился на стоявшее у камина кресло. При этом в воздух поднялось легкое облачко пыли.

Теперь, когда Нэнси выложила все, что знала, Луиза почувствовала себя спокойнее. Пересказанная с ее слов история, казалось, звучала более правдоподобно и реально.

– Неужели вы действительно полагаете, что Роланд убил Флоренс Шор? – после некоторого раздумья спросил лорд.

– Я понимаю, что это звучит ужасно… – начала Нэнси.

– Ужасно? Да это просто безумие! Должно быть, в ваши выводы закралась какая-то ошибка. И откуда вообще вы узнали все это?

Луиза решила, что ей пора тоже вступить в разговор.

– Милорд, нам рассказал об этом мой друг… Гай Салливан. Он служит в полиции, в железнодорожной полиции, – детали его увольнения она решила пока опустить, – и занимался расследованием этого преступления с самого начала. Но эти новые факты выплыли на свет только после сообщения об ограблении.

– По-вашему, это факты, а по-моему, лишь версии, – раздраженно возразил Редесдейл, но если чуть раньше в его голосе слышались отголоски грозы, то теперь он говорил таким тоном, который обычно считался «многообещающим началом».

– Может ли сложившееся у вас мнение о Роланде опровергнуть или поддержать эти факты? – запальчиво поинтересовалась Нэнси.

– Тебе нет необходимости допрашивать меня, – заметил ее отец, – ведь ты не полицейский, а я не подозреваемый.

– И тем не менее, что вы думаете? – упрямо спросила мисс Митфорд.

– Разве нам обязательно надо обсуждать его перед… – Мужчина бросил взгляд на Кэннон.

– Луиза уже не служит у нас, – прервала его Нэнси, – и кроме того, она тоже причастна к этой истории. Нам нужно поговорить об этом вместе.

– Милорд, простите меня за вмешательство, но во Франции я невольно услышала, как вы спорили с мистером Лакнором, – набравшись смелости, высказалась Луиза. – То есть я не слушала, о чем вы спорили, просто слышала, как он кричал на вас.

– Какая дерзость! – возмущенно воскликнул Редесдейл.

– Пав, дорогой, – примирительно произнесла Нэнси, – перестаньте кипятиться. Неужели вы не можете взглянуть на вещи реально?

– У Роланда в некотором роде возникли серьезные неприятности. Какие именно, я не знаю. Ему понадобились деньги… – начал лорд, и дочь устремила на него ободряющий взгляд. Не обращая внимания на Луизу, он продолжал разговаривать только с Нэнси. – Я уже поддержал строительство его гольф-клуба, но не мог позволить себе и дальше делать инвестиции. Только что умер Билл и… – Он умолк и, склонившись вперед, сцепил руки. – Я ведь отказался ссудить Биллу денег. И не мог больше вкладывать деньги в дело Роланда. Это все, что я готов сказать.

Девушки переглянулись.

– Пав, Роланд придет на бал по случаю моего дня рождения. Мы не знаем, где он находится в данный момент, но я почти уверена, что он объявится, – сказала Нэнси.

– Да, он уже написал мне, спрашивая, не могли бы мы побеседовать приватно до начала приема, – кивнул мужчина. – И я весьма надеюсь… Хотя не важно, на что я надеюсь.

– Мы можем договориться о присутствии полиции, милорд, – предложила Луиза.

– Неужели обязательно устраивать переполох в праздничный вечер? Леди Редесдейл будет крайне расстроена. У нее ведь такие грандиозные планы… И мне не хочется давать пищу для бесконечных злорадных сплетен всем нашим занудным соседям. – На лице лорда Редесдейла отразились мучительные сомнения.

– Я уверена, что они будут крайне осмотрительны, – вставила Кэннон, на самом деле совершенно не испытывая никакой уверенности. – Милорд, это очень серьезное дело, которое полиция не могла разрешить уже много месяцев. Несомненно, любая ваша помощь будет рассматриваться как неоценимая услуга обществу.

«Разумное замечание», – мысленно похвалила она себя.

– Да, я понимаю, – печально покачал головой ее бывший хозяин. – И все же мне не хотелось бы, чтобы это случилось в моем доме. Я понимаю, ваши слова звучат справедливо, но не могу отделаться от ощущения того, что в них закралась какая-то ошибка. Мне не верится, что Роланд мог кого-то убить. Простите, но нет, я не верю.

– Мне необходимо быстро вернуться в Лондон, чтобы встретиться с мистером Салливаном, – заключила Луиза. – Я буду держать вас в курсе происходящего. Полагаю, мы еще увидимся через пару дней.

Дочь лорда встала и протянула ей руку. Бывшая помощница няни с благодарностью пожала ее и улыбнулась подруге, решившейся ее поддержать.

– Спасибо вам, мисс Нэнси, – сказала она. – Я понимаю, насколько трудно вам было решиться на приход сюда. Но обещаю, вы не пожалеете об этом.

– Я знаю, – спокойно ответила мисс Митфорд с исполненным зрелой мудрости самообладанием. – Я верю вам, Лу-Лу.

 

Глава 61

На почте Луиза отправила Гаю телеграмму на его домашний адрес: «Лорд Редесдейл согласен помочь ТЧК Возвращаюсь Лондон ТЧК Встретимся 3 часа дня кафе «Ридженси» ТЧК Луиза Кэннон».

Зайдя в кафе чуть раньше назначенного времени, она увидела, что Салливан уже ждет ее, и почувствовала, что тучи начали рассеиваться. Луиза тихо проскользнула на стул напротив молодого человека, и он совершенно растерялся, когда внезапно поднял глаза и увидел перед собой ее лицо. До прихода девушки Гай задумчиво разглядывал фотографию, пытаясь понять, что она может означать, хотя, разумеется, сам он ни разу не встречался с запечатленными на ней мужчинами.

– Я очень рад видеть вас, – сказал он. – Столько всего случилось…

– Знаю, – ответила Луиза. – Я тоже рада.

Неожиданно почувствовав, что проголодалась за время поездки, она заказала чай и сэндвич с беконом.

Гай передал ей фотографию, объяснив, как и где он раздобыл ее.

– Все верно, это Роланд, – сказала Кэннон. – Хотя очевидно, снимок сделали несколько лет назад. Он выглядит моложе. А еще, я бы сказала, немного счастливее. Должно быть, они сфотографировались еще до войны.

– Простите, кто же из них Роланд? – уточнил Салливан.

– Вот этот парень, – показала Луиза, – он стоит справа.

– Нет, – возразил Гай, – миссис Темперли сказала, что ее крестник как раз слева. Вот этот безусый парень. Вы не ошиблись?

– Ничуть, – еще раз взглянув на снимок, ответила девушка.

– Может, его приятель просто сбрил усы и теперь они стали похожими друг на друга? – предположил бывший полицейский.

– Нет, – возразила его собеседница, – я понимаю, между ними есть определенное сходство, но вот это абсолютно точно Роланд. А она сказала, кто это рядом с ним?

– Да, Ксандр Уоринг. Правда, она выглядела несколько рассеянной, но подразумевала, что именно мужчина справа приходил недавно навестить ее. А Роланда, по ее словам, она в последний раз видела еще до войны. На самом деле она думает, что он все еще воюет во Франции.

– Погодите, разве вы не сказали, что в книге посетителей был записан Роланд Лакнор?

Гай кивнул.

– Сознание у этой пожилой дамы, честно говоря, бывает затуманенным. Вполне возможно, что когда Роланд приходил к ней, она приняла его за Ксандра.

– Нет, вряд ли, – задумчиво произнесла Луиза, вновь вглядываясь в снимок. Мужчины сфотографировались на французской улице, и за их спинами она даже разглядела название: Rue Ravignon, улица Равиньон. Оба они расстегнули верхние пуговицы рубашек, а вместо галстуков повязали шейные платки, и вид у них был совершенно беззаботный. У девушки не возникло ни тени сомнения в том, что стоявшего справа мужчину она знала – как знали его и Нэнси с лордом Редесдейлом – как Роланда Лакнора. Но, оказывается, это был вовсе не Роланд Лакнор, а Ксандр Уоринг, если права пожилая дама… Могла ли та ошибиться?

Сэндвич лежал перед Луизой, но она внезапно потеряла аппетит и отодвинула тарелку в сторону.

– Послушайте, что, если Ксандр убил Роланда и украл его удостоверение личности? Что, если человек, которого мы все считаем Роландом Лакнором, на самом деле Ксандр Уоринг? Что, если Флоренс Шор обнаружила это, когда встретилась с ним у него на квартире, и из-за этого они и поссорились, и именно поэтому он убил ее?

Глаза Гая удивленно расширились. Он обдумал эти слова.

– Но почему он пошел на ужасное преступление? Зачем ему навлекать на себя такие неприятности? – засомневался молодой человек.

– Не представляю, – призналась Кэннон. – Но это единственное пришедшее мне в голову объяснение.

– Мы ничего не знаем наверняка, – разумно заметил Салливан, – но я знаю человека, способного помочь нам.

* * *

Не прошло и часа, как Гай и Луиза уже звонили в квартиру Тимоти Мэлоуна. Открыв дверь, тот весело улыбнулся бывшему полицейскому.

– Ах, добрый день! Чем я обязан такой радости? И, как я вижу, теперь вы пришли с подругой… – Мужчина неуверенно оглянулся. – Боюсь, у меня не слишком прибрано…

– Пожалуйста, не беспокойтесь на мой счет, – попросила его Кэннон.

Она мгновенно почувствовала к нему симпатию, подметив свидетельства былой роскоши и присущее ему благородство и деликатность. Прожив почти два года у Митфордов, девушка безошибочно узнала сшитую на заказ рубашку, пусть даже воротник ее потерся от многолетних стирок.

– Ладно, тем лучше, тогда уж не обессудьте. Прошу, заходите, – пригласил хозяин квартиры.

Он проводил нежданных гостей в комнату, где Луиза сразу отметила узкую холостяцкую кровать и раковину с грязными кружками. На столе лежала газета, открытая на странице с кроссвордом. Тимоти заметил, что Кэннон взглянула на эту газету.

– Я промучился с ним целое утро, – добродушно признался он. – Вы умеете разгадывать эти головоломки? Может, поможете мне с одиннадцатым номером по вертикали?

Луиза покачала головой.

– Боюсь, что не смогу, – с сожалением произнесла она. Ей вдруг захотелось пообщаться с этим человеком, составить ему компанию на часок-другой.

– Сегодня мы не можем задержаться у вас, – сказал Гай, когда Мэлоун предложил им чаю, – но нам необходима ваша помощь. Можно, мы присядем?

Все втроем они устроились за столом возле окна, где было достаточно светло. Салливан передал Тимоти фотографию.

– Не могли бы вы сказать мне, кто эти мужчины, если вы узнаете их?

Отодвинув в сторону пустой стакан, Мэлоун осторожно взял снимок и внимательно рассмотрел его.

– Разумеется. На мой взгляд, его сделали не меньше пяти лет назад, но это Роланд Лакнор и Ксандр Уоринг. Судя по антуражу, в Париже.

Его гости обменялись взглядами.

– А не могли бы вы показать и сказать нам, кто есть кто? – попросил Гай, от волнения с трудом произнося слова.

– Естественно, слева – Роланд, вот этот безусый. А справа – Ксандр.

* * *

Через несколько минут Гай и Луиза, уже выйдя из дома Тимоти, стояли на тротуаре.

– Что же нам теперь делать? – растерянно спросила девушка.

– Теперь нам необходимо опознать в нем убийцу Флоренс Шор, – уверенно ответил Салливан.

– Возможно, Мейбл Роджерс узнает в нем того человека в коричневом костюме? – предположила Луиза.

– Нам нужно найти еще свидетелей, иначе, если даже она узнает его, будет ее слово против его.

– А не знаком ли с ними Стюарт Хобкирк? Он говорил, что кто-то уже приходил к нему, и нам известно, что тот человек был не из полиции. Кто-то назойливо задавал ему вопросы и так далее. Возможно, если это был Роланд – или Ксандр, неважно кто… это нам поможет?

Гай едва удержался от того, чтобы не хлопнуть девушку по спине.

– Да, точно! Однако теперь нам понадобится помощь Гарри. Пошли скорее!

* * *

Гарри Конлон прочесал пальцами шевелюру и тихо присвистнул. Они втроем стояли около газетного киоска на вокзале Виктория. Луиза сходила за Гарри в участок железнодорожной полиции, и он последовал за ней с невольно нарастающим любопытством. Гай ждал их, стараясь не привлекать внимания и усиленно изучая заголовки выложенных на обозрение газет. Ко времени прихода Конлона с девушкой киоскер уже сердито предлагал ему либо купить что-то, либо убираться.

Бывший коллега подтолкнул Салливана в сторону и прошептал:

– Не понимаю, чего ради вся эта спешка?

Однако Гай жестом заставил его умолкнуть и, быстро изложив ему последние новости, показал эту обличающую фотографию.

– И что вы думаете делать дальше? – поинтересовался Гарри. – То есть все это прекрасно, но шеф, по-моему, взбеленится, узнав обо всех этих украденных доказательствах. Вы собираетесь добавить к этому нечто законное или, может, заставите его написать признание?

– Я знаю, что все не так просто, – ответил бывший полицейский, – и подумал, не можешь ли ты послать эту фотографию экспресс-доставкой в Корнуолл Стюарту Хобкирку, чтобы тот телеграфировал нам, не узнал ли он на ней того парня, который приходил к нему и задавал кучу странных вопросов. Поскольку мы полагаем, что именно он, вероятно, и есть искомый нами убийца.

– С чего ты взял? – удивился Конлон.

– Приходивший к нему парень не был полицейским, но хотел узнать разные подробности о Флоренс Шор и о ее убийстве. Кто еще мог бы интересоваться этим делом? Если Хобкирк узнает на этой фотографии человека, которого мы пока знаем как Роланда, то у нас появится свидетельство, связывающее этого самого Роланда с нашим убийством. И это еще не всё… Мы собираемся поехать в субботу вечером на бал по случаю дня рождения Нэнси. И Роланд Лакнор…

– Или Ксандр, – вмешалась Луиза.

– Или Ксандр, – согласился Гай, с благодарностью глянув на нее, – как бы его ни звали, он тоже будет там.

– И мы также собираемся попросить приехать на этот бал Мейбл Роджерс, – повернувшись к Гарри, сообщила Кэннон. – Тогда она сможет хорошенько разглядеть его, не привлекая внимания, и сказать нам, не мог ли он быть тем самым мужчиной в коричневом костюме.

Конлон заметил, что продавец газет навострил уши, и предложил отойти подальше.

– А что потом? – спросил он.

– Ну я подумал… что ты сможешь приехать туда, – сказал Салливан, – чтобы арестовать его. Тогда у нас будет достаточно оснований для его задержания.

– В таком случае мне надо получить разрешение Джарвиса, – с сомнением произнес его друг.

– Ясное дело, – согласился Гай, – но теперь у тебя достаточно причин для обращения к нему. Только прошу тебя, обеспечь себе в помощь второго полицейского офицера и машину.

– А ты отнес то письмо в Скотланд-Ярд? – спросил Гарри.

– Да, я же показывал его Хэю, но он сказал, что нужно больше доказательств. Теперь я раздобыл их: у меня есть эта фотография. И нам нужно только, чтобы Стюарт Хобкирк и Мейбл Роджерс подтвердили, что видели этого человека. Тогда мы возьмем его. Мы возьмем убийцу Флоренс Шор.

 

Глава 62

До бала по случаю восемнадцатилетия Нэнси оставалось чуть больше суток. Обратная дорога в снятую в деревне комнату показалась Луизе жутко долгой. Она сама не понимала толком, что ей теперь делать. Вернуться в Астхолл-манор Кэннон пока не могла, несмотря на обещания содействия лорда Редесдейла, поскольку не знала, сказал ли он что-нибудь своей жене. И в любом случае других слуг нельзя было посвящать в детали. Однако девушка считала необходимым сообщить Нэнси об их планах и поэтому попросила помощника кузнеца съездить туда на велосипеде и оставить ей сообщение с просьбой о встрече. Пока еще солнце не село, но примерно через час должно было начать темнеть.

В ожидании новостей Луиза некоторое время беспокойно бродила по комнате. В конце концов девушка решила спуститься вниз и спросить мать Джонни, не сможет ли она чем-то помочь ей в приготовлении ужина или в другом хозяйственном деле, но, спускаясь по лестнице, услышала стук в дверь. Пришла Нэнси.

– Боже мой, я примчалась сюда на велосипеде! – воскликнула дочь лорда, забыв от волнения о благовоспитанных приветствиях. – Блор пришла в ужас от моей затеи, заявив, что мне надо хорошенько выспаться перед завтрашним днем, а вместо этого я собралась на прогулку и… В общем, сама представляешь все ее увещевания.

– Извини, – сказала Луиза.

– Глупости, совершенно не за что! – возбужденно ответила мисс Митфорд. – Я ведь уже практически взрослая. И Блор не может больше мне указывать, что делать. – Заглянув в сумрачный коридор, где маячила дверь, ведущая в пыльную гостиную, она предложила: – Давай, может быть, прогуляемся по деревне?

Кэннон схватила пальто и шляпку, и обе девушки рука об руку вышли на улицу, слегка поеживаясь от пронизывающего ноябрьского ветра. Нэнси предстояло много узнать.

* * *

– Так ты говоришь, что Роланд – это вовсе не Роланд, а Ксандр Уоринг? – выслушав новости, медленно и потрясенно произнесла Нэнси.

– Я понимаю, в это трудно поверить, – добавила Луиза.

Она объяснила, что фотография сейчас отправлена к Стюарту Хобкирку, и они ждут от него подтверждения того, что к нему приходил человек, которого все они знали как Роланда Лакнора. Потом со всей возможной деликатностью девушка сообщила, что Гай Салливан собирался увидеться с Мейбл Роджерс и попросить ее тоже заглянуть на прием в доме лорда, чтобы она могла опознать в «Роланде» того «мужчину в коричневом костюме».

– А как мы объясним ее появление миссис Виндзор? – спросила Нэнси.

– Может, нам попросить нянюшку Блор сказать, что она пригласила ее как подругу своей сестры? – предложила Кэннон. – Ничего лучшего я не могу придумать.

– Да, хорошая идея, – признала Митфорд. – А еще мы с Пав подумали и решили сказать миссис Виндзор, что пригласили тебя в качестве дополнительной горничной для меня и для остающихся на ночь гостей.

– Спасибо, – сказала Луиза. – Я понимаю, что для тебя и твоих родителей все эти откровения ужасно мучительны.

– Бывает и хуже, это еще не конец света, – философски изрекла Нэнси. – У меня появилась еще одна идея… Я подумала, что хорошо бы телеграфировать мистеру Джонсену и попросить его тоже приехать к нам.

– Какому мистеру Джонсену?

– Ну, помнишь того забавного пузатенького адвоката, мы еще заходили в его контору на Бейкер-стрит? Я вспомнила о нем, увидев, с каким трудом Мав пыталась найти кавалеров для танцев, и скорее всего, она не сочтет лишним, если я назову ей еще одного приличного кавалера. Я могла бы попросить его еще раз проверить завещания Флоренс Шор, ведь там могут обнаружиться какие-то новые нюансы… Возможно, он нам тоже пригодится.

– Стоит попытаться, – согласилась Луиза.

Улицы выглядели почти пустынными, не считая одной случайной проезжавшей мимо машины – лучи ее фар на мгновение ослепили девушек. Кэннон заметила, что в окнах деревенских коттеджей начал загораться свет, и представила, как в каминах уже уютно потрескивают дрова, а на столы подают горячий ужин. Поглощенная своими мыслями, Нэнси молча шла рядом. «Как же она изменилась! – подумала Луиза. – А ведь всего несколько месяцев назад вела себя совсем как ребенок, способный только пугать всех своими страшными сказками».

– Должна сказать, – наконец, заявила Митфорд, расправив плечи, – я надеялась, что моя вечеринка станет весьма драматичным событием, но решительно не представляла такого поворота сюжета.

– Гай хочет провести всю операцию как можно менее заметно, – пообещала ее спутница. – Нам ведь абсолютно не хочется испортить ваш замечательный прием. Просто мы не могли придумать другого случая, когда все заинтересованные лица могли бы собраться вместе. И кроме того, мы даже не знаем, где сейчас Роланд; нам только известно, что он собирался появиться здесь завтра вечером.

– Да, я понимаю, – кивнула Нэнси. – А ты не хочешь еще спросить его о судьбе твоего дяди, выяснить, что там с ним случилось?

Последние дни эта мысль несколько раз приходила Луизе на ум. Теперь, когда Стивен, возможно, уже умер, она вспоминала о нем с большим сочувствием. Разве его самого не довели до отчаяния? И разве сама она в итоге не испытала такого же ощущения в полной мере? Он определенно не заслужил того конца, что она уготовила ему, обратившись за помощью к Роланду, даже если изначально столь жесткие меры и не входили в ее намерения.

– Думаю, со временем все выяснится, – вяло ответила Кэннон. – Честно говоря, сейчас я не могу даже думать об этом.

Они проходили мимо освещенного окна с незадернутыми шторами, и Луиза внезапно, словно впервые, осознала женственную красоту Нэнси. Ее темные волосы были уложены в аккуратную прическу, а бледность лица с лихвой компенсировалась темными глазами, опушенными длинными ресницами, и пухлыми розовыми губками, которые всегда придавали ей слегка недовольный вид, даже если Нэнси пребывала в хорошем настроении. Почти по-взрослому выглядел уже и свободный покрой ее пальто с модными перламутровыми пуговицами и украшенными вышивкой манжетами. Кэннон с грустью подумала о своем поношенном пальто, словно это различие возвращало их к разным статусам: служанки и старшей дочери благородного семейства. Однако Луиза знала, что ей удалось понять эту вдруг повзрослевшую девушку, которой буквально на днях пришлось столкнуться с неожиданными проблемами и которая восприняла их вполне достойно и даже с юмором.

– Пожалуй, мне пора возвращаться, – наконец, признала Нэнси. – Блор сойдет с ума, думая, как я доберусь до дома в темноте. – Увидев озабоченный взгляд Луизы, она рассмеялась. – Не беспокойся, у меня же есть фонарь.

– Не буду, – ответила Кэннон. – За последние дни я узнала, что ты способна позаботиться о себе.

– Как странно… – Лицо Митфорд смягчилось. – Я так ждала этого дня, так мечтала о нем! Мечтала стать взрослой. А теперь вдруг начала нервничать… что ждет меня там, в той взрослой жизни, что я буду делать без тебя? Мы ведь так весело жили, правда?

Луиза почувствовала болезненный укол. Как она сама будет жить без Нэнси и ее сестер? Но она просто улыбнулась и сказала:

– Да, мисс Нэнси, мы славно повеселились.

 

Глава 63

Промаявшись некоторое время почти без сна, Луиза затемно поднялась с постели. Целую ночь тревожные мысли о Роланде, Стивене и Гае не давали ей покоя. Одевшись, она зашла на кухню, не зажигая света, чтобы не будить родителей Джонни, подкрепилась хлебом с маслом, а потом тихо выскользнула на улицу. Когда девушка дошла до знакомых каменных стен, вступивший в свои права день уже пронизывал утренним светом серебристый туман окрестных полей за садом, отделявшим островок Астхолл-манора от всего остального мира.

Собравшись с духом, Луиза вошла через заднюю дверь на кухню, понимая, что ее появление, скорее всего, вызовет удивление миссис Стоби и Ады. Так и вышло – кухарка заявила, что из-за нее едва не опрокинула огромную кастрюлю с кипящей водой, а горничная бросилась к ней с объятиями.

– Чего ради, детка, ты сюда притащилась? – спросила Ада. – К нам в любой момент может заглянуть миссис Виндзор. Сегодня же праздничный прием, знаешь ли. Восемнадцатилетие мисс Нэнси.

– Я знаю. Меня попросили прийти вроде как в качестве горничной и помочь в обслуживании гостей, – пояснила Кэннон, надеясь, что дрожь в ее голосе не будет воспринята, как обман. – Полагаю, миссис Виндзор уже в курсе.

И действительно, как раз в этот момент на кухню вплыла экономка. Она заметила Луизу и, ничего не сказав, удостоила ее лишь сухого кивка, а затем выдала указания миссис Стоби и вновь величественно удалилась. Оставшиеся в кухне служанки обменялись выразительными взглядами, но Стоби, опомнившись, заявила, что недосуг ей тут простаивать с девушками, поскольку, если кто не знает, у них на носу праздничный прием. Луиза, раз уж она заявилась намного раньше того, когда ей придется заняться обязанностями горничной, предложила свои услуги в любом другом деле – и вскоре оказалась в библиотеке с тряпкой, выискивая пыльные уголки и закоулки, пропущенные за дни предшествующих уборок.

Она как раз дотянулась до некоторых более высоких полок – рослые мужчины могли бы заметить там пыль, – когда услышала изумленный вздох и, обернувшись, увидела стоявшую посреди комнаты Памелу, чьи темно-каштановые волосы раскинулись по плечам густыми беспорядочными локонами, а небрежно натянутое повседневное платье грозило треснуть по швам, выставив на всеобщее обозрение ее округлившиеся женственные формы. Возможно, ее никогда не назовут красавицей, но она просто лучилась прелестным очарованием.

– Луиза! – в радостном изумлении воскликнула девочка. – Когда вы приехали? Никто мне не сказал, что вы вернулись. Вы же вернулись?

– Только на этот вечер, – ответила Кэннон, – чтобы помочь управиться с гостями и прочими праздничными хлопотами. Наверное, проще спросить того, кто знает, сколько их тут объявится.

– Да, наверное, – согласилась Памела. – Хотя, по-моему, будет ужасно много народа. И вообще, суматоха продолжается уже едва ли не целый месяц.

– И у вас тоже так будет в свой черед, – улыбнулась бывшая помощница няни, но Пэм в ответ огорченно скривилась.

В библиотеку вошли два парня со штабелями сложенных стульев, поднимавшихся выше их голов, так что виднелись только ноги. Крякнув, они поставили стулья на пол и удалились, но следом тут же зашли еще двое мужчин, тащивших длинный узкий стол.

– Откуда все эти люди? – спросила Луиза.

– От соседей, – сообщила Памела. – Они все одолжили нам своих садовников и лакеев. У нас теперь есть даже два дворецких, и они, уверяю вас, жутко досаждают миссис Виндзор. А в благодарность все соседи получили приглашение на наше юбилейное празднество. – Последние слова она произнесла неоспоримо саркастичным тоном, хотя на самом деле и в мыслях не держала ничего плохого, поэтому нос ее невольно комично сморщился, вызвав у Кэннон взрыв смеха.

– А вы знаете, где сейчас Нэнси? – спросила Луиза.

– Естественно, – ответила Пэм, – в своей комнате, прихорашивается. Позвать ее?

– Может, вы просто зайдете к ней и скажете, что я уже здесь? – попросила служанка, и девочка тут же убежала выполнять ее просьбу.

* * *

В полдень миссис Стоби парилась в кухне, вытаскивая из духовки противни с крошечными слоеными vol-au-vents , а приглашенные помощницы начиняли их креветками в майонезе. Луиза нервно начищала до блеска чайные ложки, и даже Ада, разнервничавшись, прикрикнула пару раз на пажа миссис Фарли, просыпавшего уголь в гостиной. Слуги и домочадцы метались по всему дому, придавая всей атмосфере сходство с суетой, царившей на вокзале Виктория. Уже начали прибывать гости – их препроводили в отведенные для них комнаты, однако некоторые быстро спустились вниз и торчали в малой столовой. Несколько раз звон колокольчика сопровождался требованиями чая с сэндвичами, поэтому Луизе пришлось остаться на кухне, помогая выполнять эти случайные внеплановые заказы. Повариха выглядела так, словно уже дошла до взрывоопасной точки, и Кэннон задумалась, как же она выдержит до вечера.

Удивительно, как среди всей этой суматохи Луиза услышала тихий стук в заднюю дверь. Слуги продолжали заниматься своими делами, поэтому она сама открыла двери и увидела, что на пороге стоит слегка дрожащий Гай. Солнце поднялось высоко, и туман рассеялся, но дул пронизывающий холодный ветер.

– Ох, слава богу! – простонал молодой человек, увидев свою подругу.

– Заходите скорее, – деловито произнесла Кэннон, – уже понаехало столько разномастного народа, что вас никто и не заметит.

Салливан кивнул. Девушка еще никогда не видела его таким серьезным. Приняв от него пальто, которое она повесила в служебной прихожей, Луиза вручила ему щетку для обметания пыли.

– Так вы будете выглядеть при деле, – добавила она, – и никто не станет вас ни о чем спрашивать.

– Я все думаю, вдруг вся эта история окажется чудовищной ошибкой, – прошептал Гай.

– И я тоже, – прошептала Луиза.

Едва они успели зайти в кухню, как увидели на пороге юную служанку, которая спросила, не видели ли они мисс Кэннон.

– Это я, – ответила Луиза.

– Его милость спрашивает, не могли бы вы зайти в его кабинет, – сообщила служанка, присев в реверансе, после чего вспыхнула, осознав, что переборщила с этикетом, и быстро убежала.

Кэннон предложила Салливану пойти с ней. С трудом открыв массивную дверь, они увидели в комнате лорда Редесдейла и Нэнси.

– Вы посылали за мной, милорд? – спросила Луиза. – Только что приехал Гай Салливан, и я подумала, что он тоже может вам понадобиться.

В ответ хозяин дома лишь прочистил горло. Он стоял около письменного стола в прогулочной одежде – высоких гетрах и поношенном твидовом костюме. Его дочь сидела на диване в джопурах – индийских бриджах для верховой езды – и старом свитере, самом комфортном и любимом из ее нарядов, как было известно Луизе, хотя Нэнси редко позволяла себе появляться в нем где-нибудь, кроме конюшни.

– Нам необходимо узнать план действий, – заявил Редесдейл.

– Конечно, милорд, – сказал Гай, выступая вперед. – Простите, я только что прибыл.

– Тогда приступайте к делу.

Выразительно шевеля губами, Нэнси беззвучно произнесла: «Извините его», но Салливан лишь покачал головой, показывая, что это неважно.

– Мы получили разрешение от суперинтенданта Лондонской железнодорожной полиции Брайтонской и Южнобережной линии произвести этот арест, – начал Гай, – и он также подключил к этому делу инспектора Хэя из полиции Скотланд-Ярда. Мы полагаем, что он пришлет сюда к вечеру дополнительных офицеров и машины.

– Я думал, – хлопнув ладонью по столу, заметил лорд, – что все произойдет с минимальным шумом! Я не желаю, чтобы наш прием превратился в кошмарный полицейский бал!

– Никто не будет входить в гостиные, – заверил его молодой человек, с облегчением осознав, что его ответ прозвучал спокойно и авторитетно. По крайней мере, с большей уверенностью, чем он испытывал в глубине души. – Я встречу их и дам указания держаться подальше, чтобы никто из ваших гостей их не видел.

Лорд Редесдейл вновь неопределенно хмыкнул.

– До этого, однако, должна появиться Мейбл Роджерс – ее поезд выходит из Лондона по расписанию в шесть вечера, – продолжил бывший полицейский. – Луиза может поехать с шофером и забрать ее со станции. И мы попросим ее опознать Роланда Лакнора.

– План прекрасный, – заметил лорд, – но где при этом должен быть сам Роланд? Как нам уследить за ним? Если верить вашей версии, как я понял, он может начать палить из пистолета, как безумный убийца!

– Я так не думаю, милорд, но все-таки нам необходимо держать его в поле зрения. Могу я предложить исполнить такую роль мисс Нэнси? Тогда он ничего не заподозрит. – Гай взглянул на сидящую на диване хозяйскую дочь.

– Конечно, – спокойно согласилась та, – я буду держать его при себе.

– Вам надо вести себя непринужденно, как будто все хорошо, однако ни на минуту не следует оставаться с ним наедине, – предупредил ее Салливан.

Луиза невольно восхитилась тому, как умело он сам справился с ролью руководителя операции.

– Я понимаю, – ответила Нэнси.

Дверь кабинета резко распахнулась. На пороге, разинув рот от удивления, стоял Том.

– Надо же, Луиза! – воскликнул он. – Никто не сказал мне, что вы вернулись. – Устремившись вперед, мальчик обнял девушку за талию.

Кэннон погладила его по голове и мягко высвободилась из его рук.

– Позже я поднимусь наверх и зайду к вам, – тихо сказала она, – а пока вам лучше вернуться в детскую.

Том окинул взглядом кабинет и, казалось, почувствовал особую серьезность обстановки.

– Добрый день, сэр, – обратился он к отцу. – Понимаете, я только что приехал из школы. Получил специальное разрешение на отлучку в честь нашего приема.

– Да, мой мальчик, – сказал лорд Редесдейл, – я в курсе. Мы скоро прогуляемся с тобой, проверим капканы и… – Он не договорил, услышав голос жены, призывавший Тома, а через мгновение она и сама вошла в кабинет. Увидев собравшуюся компанию, леди резко остановилась.

– Не будет ли кто-нибудь любезен объяснить мне, что происходит? – подозрительным тоном произнесла она.

– Извините, Мав, – встав с дивана, сказала Нэнси, – я как раз собиралась рассказать вам все. Я попросила Луизу помочь мне и моим ближайшим подругам, – сообщила девушка. – А это Гай Салливан… На сегодняшний вечер его нам прислала миссис Фарли. Пав как раз выдавал ему некоторые распоряжения.

Взгляд леди Редесдейл явно выдавал ее желание высказать возражения, причем в очень жесткой форме, однако, видимо, представив, сколько еще противостояний ей сегодня придется выдержать, она передумала.

– Отлично, – сказала хозяйка дома, бросив обжигающий взгляд на Луизу, – только на сегодня.

И она удалилась из комнаты, уведя Тома с собой.

– Итак, говорить больше не о чем, – заключил лорд Редесдейл. – Пора нам разойтись и заняться необходимыми приготовлениями.

 

Глава 64

В семь вечера приглашенные начали собираться в гостиной. Мужчины в парадных костюмах, женщины в длинных платьях и длинных перчатках – все с нетерпением ждали начала праздничных вечерних увеселений. Лакеи внесли подносы с бокалами шампанского, и в комнате зажглись свечи, залив всех мягким, льстиво скрывающим недостатки и выявляющим достоинства светом. Ветви плюща изящно драпировали рамы картин, и на каждой плоской поверхности стояли вазы с оранжерейными розами. Тихое журчание голосов подчеркивало, однако, высокую напряженность предвкушений.

Леди Редесдейл в серебристом шелковом платье, присоединившись к гостям, устроилась на диване возле камина и устремила пристальный взгляд на мужа. Она все еще пребывала в замешательстве, не понимая, почему застала в его кабинете столь странную компанию.

Луиза быстро заглянула в дверь, выискивая Нэнси, а потом попятилась обратно в холл, где в обоих каминах пылал огонь, загороженный деревянными экранами, отполированными по случаю приема до идеального блеска, и увидела спускавшуюся по лестнице виновницу торжества. Именинница шла в длинном облегающем платье из серебристо-белого атласа, откровенно подчеркивающем ее стройную, еще девичью фигурку. Поблескивали уложенные в прическу волосы, а приоткрытые губы, похоже, приобрели более яркий красноватый оттенок.

Нянюшка Блор стояла в холле, пытаясь держать под контролем Диану и Декку – зараженные общим волнением девочки носились вокруг, не слыша ее сердитых возгласов. Юнити, подойдя к камину, спокойно смотрела на огонь, чьи отблески красиво ложились на ее короткие белокурые волосы. Пройдя по холлу, старшая из сестер Митфорд остановилась в центре – явно с единственной целью, желая произвести эффектное впечатление, а нянюшка, глянув на нее, с глубокой озабоченностью спросила:

– Мисс Нэнси, а вы не продрогнете в таком оголенном платье?

В ответ именинница и Луиза дружно хихикнули, после чего их поддержала и сама Блор, а за ней и Памела. Вскоре все четверо уже корчились от смеха, а по щекам Нэнси даже потекли слезы.

– Ах, перестаньте же! – воскликнула она. – Иначе мне опять придется подниматься и приводить себя в порядок.

Кэннон обрадовалась, что взрыв смеха разрядил напряжение, хотя вскоре ее сердце опять начало колотиться и стучать, словно дятел. Никто точно не знал, когда появится Роланд, и такая неопределенность лишала ее душевного равновесия. Она вздрогнула, заметив, как открылась дверь, но увидела лишь, как в холл вошла ее старая подруга Дженни под руку с самоуверенным привлекательным мужчиной, которому удача, видимо, сопутствовала с самого детства. Бывшая помощница няни оставалась в глубине холла, около Блор, однако глазастая Дженни сразу устремилась к ней.

– Луиза! – радостно воскликнула она, сжав ее руку, и лишь затем, склонив к подруге голову, прошептала: – Я так рада, что ты здесь! Мне по-прежнему страшно неловко на всех этих светских приемах.

«Если б ты только знала, какая здесь ожидается жуть», – подумала Кэннон, но лишь мило улыбнулась в ответ.

– Ты выглядишь прекрасно, – ничуть не покривив душой, заметила она, оценив золотистые волосы и здоровый цвет лица подруги, идеально гармонировавшие с ее розовым шифоновым платьем, длинными серебристыми перчатками и диадемой – привилегией замужней женщины.

– Идем, я познакомлю тебя с Ричардом, – сказала Дженни, подводя ее к своему мужу, который разговаривал с Нэнси, желая ей счастливого дня рождения.

Старшая дочь лорда, казалось, практически забыла, что ей надо думать не только о предстоящем вечернем празднестве, и весело и беззаботно смеялась вместе с ним. Взяв с подноса официанта бокал шампанского, она с торжествующим видом взглянула на соучастницу ее недавних затей. Луиза обменялась любезностями с Ричардом, смущенно осознавая, что здесь она только служанка, а не гостья, а потом выждала приличную паузу, извинилась, сославшись на дела, и отошла в сторону.

Нэнси взяла под руки Дженни и Ричарда, и они втроем направились в гостиную. Во время этого величественного прохода серебряные нити платья именинницы посверкивали в лучах света.

 

Глава 65

Засмотревшись на выходивших из холла Нэнси и Дженни, Луиза вздрогнула, ощутив чью-то руку на своем плече. Гай.

– Вам пора отправляться на станцию, – прошептал он.

– Да, конечно, – с запинкой произнесла девушка. – А машина уже готова?

– Стоит за домом. – Салливан подмигнул ей, пытаясь изобразить легкомысленную игривость. – Вы сегодня выглядите страшно шикарно.

Луиза попыталась улыбнуться в ответ, но настолько потеряла самообладание, что у нее ничего не получилось. События начали разворачиваться, и пути назад больше не было.

– До встречи, – сказала она. – Удачи вам.

Затем, взяв пальто и шляпку, Кэннон вышла из дома и увидела возле машины лорда Редесдейла облаченного в ливрею шофера. Когда леди Редесдейл изредка ездила на этой машине в Лондон, она нанимала шофера в деревне, однако этого водителя девушка видела впервые.

– Мисс, вы едете встречать поезд, прибывающий в половине восьмого? – спросил он.

– Да, – подтвердила Луиза. – Думаю, нам надо поторапливаться.

Мужчина учтиво снял фуражку, и девушка на краткий миг представила себе, каково это – быть богатой и иметь шоферов. Картина показалась ей весьма приятной.

* * *

Гай между тем едва удержался от того, чтобы не броситься вслед за ней. На самом деле что-то не давало ему покоя. Несмотря на то что они тщательно разработали все планы на сегодняшний вечер, ему казалось, что они упустили нечто важное. Салливан вышел в коридор и попытался найти где-нибудь тихий уголок, но вскоре понял, что такого не существует. Прием еще не достиг полного размаха, но едва ли можно было не заметить, что сама атмосфера в доме исполнена ликования. Из кухни доносился раздраженный гул голосов и грохот кастрюль и сковородок, по коридорам сновали дополнительно нанятые слуги, каждый из которых тащил какие-то подносы или, по крайней мере, выглядел весьма целеустремленным. В итоге бывший полицейский случайно обнаружил крошечную комнату, едва вмещавшую письменный стол со стулом, где, очевидно, находился рабочий кабинет миссис Стоби. На столе громоздились книги с рецептами и листы бумаги со списками блюд, видимо, входивших в сегодняшнее меню. Улучив момент, Гай незаметно проскользнул в эту комнатку. Закрыв дверь, он практически отрезал себя от праздничного шума.

После этого молодой человек достал из кармана письмо Флоренс, отправленное Мейбл, и разложил его на столе. Он перечитал его, пытаясь понять, не упустил ли какую-то существенную деталь.

«Я думаю, что Роланд убил Ксандра».

Почему она не написала, что Ксандр убил Роланда? Наверняка она должна была узнать, что человек, оставшийся в сарае, не был Роландом? Если только Ксандр не начал сразу изображать своего друга, одевшись в его офицерский мундир и фуражку, и тогда, возможно, из-за темноты ему удалось обмануть медсестру. Мужчины на фотографии определенно имели некоторое сходство, и если б Лакнор сбрил усы, этих двух друзей, возможно, было бы трудно отличить друг от друга.

Если Флоренс отправилась на квартиру к Роланду, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз, осмелилась бы она пойти туда без свидетелей, если б подозревала его в убийстве? А увидев его, она, должно быть, сразу осознала, что это на самом деле не Роланд, а Ксандр. И подозревала ли она его раньше?

Гай вытащил из кармана две банковские книжки и тоже положил их на стол. Почему, если верить записям в банковской книжке Ксандра, деньги регулярно переводились на содержание в приюте крестной Роланда? А кроме того, со счета Лакнора снимались большие суммы. Часть этих сумм, весьма вероятно, использовалась для оплаты содержания в Британском госпитале и приюте для неизлечимо больных, и Салливан мог лишь предполагать, что Ксандр использовал для этого деньги, внесенные со счета лорда Редесдейла. Такие действия сами по себе не вполне соответствовали образу ожесточенного убийцы. А еще имелись записи о счетах, переводимых на адрес загадочного абонентского почтового ящика. Кому предназначались те деньги: Флоренс Шор? Не мог ли Ксандр платить ей за молчание?

Что-то в их версии по-прежнему не согласовывалось, но у Гая не осталось времени, чтобы разобраться со своей смутной неудовлетворенностью.

 

Глава 66

В четверть восьмого Салливан вернулся в холл и, пытаясь не привлекать внимания, принялся деловито загружать топливо в камин. Он осознал, что ему вполне удалось успокоиться, когда гул голосов вокруг него внезапно стал громче, а свет – ярче, хотя на улице совсем стемнело. Гости выходили из гостиной, направляясь в библиотеку – основное помещение, выбранное для бала, однако, учитывая прибытие новых приглашенных, в холле скопилась целая толпа. Все возбужденно разговаривали и суетились, барышни кружились, хвастая своими нарядами и обмениваясь восторженными комплиментами. В этом женском обществе смущенно топтались лишь несколько молодых мужчин. Два очередных гостя тяжело опирались на трости, а снятые ими цилиндры явили миру прилизанные седые шевелюры. Луиза говорила Салливану, что для пополнения мужского состава лорду Редесдейлу велели пригласить членов Палаты лордов. «Едва ли такие важные персоны, – подумал Гай, – могли оправдать романтические мечты восемнадцатилетней девушки».

Хозяева дома приветствовали гостей поблизости от парадной двери, как только миссис Виндзор провозглашала их титулы и имена. Но вот в холл вошел стройный, хорошо одетый мужчина, и Гай мгновенно узнал его благодаря фотографии: парень справа, Ксандр Уоринг.

Лорд Редесдейл, качая головой, направился к нему.

– Дорогой друг, – радушно поприветствовал он нового гостя, – как приятно вас видеть!

Бывший полицейский заметил, что отклик вновь прибывшего прозвучал менее сердечно. Его взгляд пробежался по холлу, оценивая присутствующих гостей. Гай, понимая, что Роланд – он не мог пока называть его Ксандром – не может знать его, тем не менее держался поближе к стене, чтобы гарантированно не привлечь к себе внимания.

Услышав слова отца, Нэнси вырвалась из стайки барышень, окруживших ее, точно выводок гусят. Салливан видел, как она плавно направилась к Роланду и, гордо вскинув голову, бурно поприветствовала его.

– Мистер Лакнор, – воскликнула именинница, – вот теперь мы можем начать праздник! – Она широко улыбнулась ему, и Роланд взглянул на нее с таким облегченным видом, словно девушка явилась спасти его. – Прошу вас, проводите меня в библиотеку, – добавила она. – Нам придется, как вы знаете, пройти по садовой галерее, но мудрый Пав расставил по всему пути керосиновые обогреватели, чтобы мы не замерзли.

И как только Лакнор передал свое пальто и шляпу стоявшей наготове служанке, Нэнси обвила предложенную им руку и вышла вместе с ним из парадной двери, призывая гостей следовать за ними.

Итак, Роланд уже здесь. «Но где же Гарри и остальные полицейские? – нервно подумал Гай. – И когда уже приедут Мейбл и Луиза?»

 

Глава 67

На станции Луиза стояла около машины с водителем, ожидая прибытия поезда. Обменявшись несколькими фразами перед отъездом из дома, в дальнейшем они хранили молчание. Шофер быстро вел машину – они успели как раз вовремя и, приближаясь, увидели, как поезд сбрасывает скорость, подъезжая к платформе. Через минуту-другую пассажиры начали выходить со станции. Кэннон вдруг осознала, что, хотя Гай дал ей краткое описание Мейбл Роджерс, она не вполне четко представляла, как та выглядит. Увидев какую-то пожилую даму, девушка уже приготовилась к встрече, но в последний момент эту незнакомку поприветствовал кто-то другой, и они удалились своей дорогой. Мейбл появилась едва ли не в последних рядах – это была еще не старая, но пережившая пору расцвета женщина. Луиза еще не успела тронуться с места, а шофер уже предупредительно открыл дверцу машины.

– Мисс Роджерс? – уточнила Кэннон, когда дама приблизилась к ним.

– Да. А вас прислали из Астхолл-манора? – робко спросила Мейбл. Она едва не тонула в объемистой, слишком большой шубе.

– Да, меня прислали встретить вас, – сообщила ей девушка. – Пожалуйста, садитесь в машину. Погода нынче выдалась холодная.

Мисс Роджерс неуверенно шагнула к машине. Перехватив взгляд шофера, она молча вручила ему свой зонт и довольно неловко забралась в салон, крепко сжимая свою сумочку. Луиза уселась на другое сиденье, забыв подождать, пока водитель откроет ей дверцу. Она не привыкла к такому, да и вообще редко ездила на автомобилях. Сидя рядом с Мейбл на заднем сиденье, девушка даже почувствовала, что они обе испытывают одинаковую тревожную неловкость.

После обмена вежливыми замечаниями о поездке на первое место вышло дело, в связи с которым они обе оказались в машине.

– Этот человек приехал? – спросила мисс Роджерс.

– Не уверена, – ответила Луиза, – но когда я уезжала на станцию, говорили, что он скоро появится, поэтому, скорее всего, он уже там. Должно быть, все выяснится быстро, нам вряд ли понадобится больше получаса.

– Ясно, – едва шевельнув бледными губами, произнесла пожилая женщина.

– Успокойтесь, – доброжелательно произнесла Кэннон, – вам ничего не грозит. Там будет полно полицейских и лорд Редесдейл, все они настороже.

Мейбл кивнула, однако ее встревоженное напряженное лицо ничуть не смягчилось. Луиза вдруг осознала, что именно они попросили сделать эту несчастную женщину – приехать из Лондона на поезде в дом, где может сложиться очень страшная ситуация, где ей предстоит столкнуться с человеком, убившим ее давнюю подругу и компаньонку. С человеком, который лишил ее счастливой старости и обрек на бедность и одиночество.

– Извините, мне очень жаль, – сказала Кэннон, надеясь, что Роджерс поймет, за что она извиняется. – Мы просто не смогли придумать другого способа для его опознания. Но к концу вечера все это закончится, и для вашей подруги восторжествует справедливость.

Ничего не сказав, Мейбл отвернулась и посмотрела в окно. В зеркальце заднего вида Луиза заметила, что взгляд шофера следил за ними обеими. Если он еще и прислушивался, то, должно быть, подумал, что они ведут себя весьма странно.

Какие-нибудь двадцать минут – и они окажутся на приеме. Кэннон скрестила пальцы, загадав, чтобы Гай вовремя встретил их.

 

Глава 68

Салливан вышел на парадное крыльцо – посмотреть, не объявился ли Гарри. Машины гостей еще подъезжали, извергая молодых женщин в платьях, казалось, излучавших собственный свет, однако основной поток гостей схлынул. Из кухни доносились восхитительные запахи, и в животе у Гая заурчало – днем ему не удалось толком поесть. Сигаретный дым и ритмичные резкие звуки мелодий плыли по воздуху, действуя ему на нервы и порождая чувство опустошенности. Миссис Виндзор направляла гостей в сторону крытой галереи, ведущей в библиотеку, и они шествовали туда, как цирковой парад по улице города, с шумными ликующими возгласами, исполненные ощущения праздника. Если б вдруг зазвучали фанфары и затрепетали на ветру знамена, они гармонично вписались бы в общую картину торжества.

Гай заметил, что ветер, видимо, сменил направление, и теперь густой дым керосиновых обогревателей повалил на гостей, судя по кашлю некоторых из них. Временное затишье позволило молодому человеку заметить, как из-за раскидистого дуба на подъездной аллее вышел Гарри. Он выглядел на редкость миниатюрным, ведя за собой трех рослых офицеров из Скотланд-Ярда, и – к ужасу Салливана – самого инспектора уголовной полиции Хэя.

Хозяин дома, покинув библиотеку, тоже подошел к Гаю.

– Очевидно, все уже здесь? – спросил он. – Мне не хотелось бы никаких лишних разговоров.

– Добрый вечер, лорд Редесдейл, – сказал инспектор Хэй, приветственно взмахнув рукой. – Мы благодарны вам за оказанную помощь.

– М-да, в целом… – растерянно произнес лорд, застигнутый врасплох таким приветствием. – Пожалуй, я провожу вас в свой кабинет. Вы сможете подождать там, хотя мне пока не совсем понятно, чего именно мы ждем.

Полицейские неловко топтались в стороне от парадного входа, когда на велосипеде прикатил какой-то посыльный.

– Телеграмма для сержанта Конлона! – крикнул парнишка. – Подозреваю, что это кто-то из вас, – дерзко добавил он, оценив полицейские мундиры.

Гарри взял у него послание, и курьер умчался так же стремительно, как появился.

– Очевидно, она от Стюарта Хобкирка, – предположил Конлон. – Я попросил его отправлять сюда любые сообщения.

– Кто такой Стюарт Хобкирк и почему он посылает телеграммы другим людям в мой дом? – произнес лорд Редесдейл голосом, который угрожал в любой момент сорваться на возмущенный рев.

– Кузен Флоренс Шор, – быстро пояснил Гай. – Понимаете, он сообщил мне, что к нему заявился мужчина, задававший много вопросов об этом преступлении, а нам известно, что никого из полицейских к нему не посылали. Поэтому мы отправили ему фотографию, чтобы опознать на ней Роланда. Это могло стать очередным доказательством связи Роланда с убийством.

– Вы позволите мне открыть ее или нет? – спросил Гарри.

– Дайте-ка ее мне, – приказал Хэй, быстро завладев телеграммой. Он прочитал ее, и лицо его вытянулось.

– Что? – взволнованно спросил Салливан. – Что там сказано?

Он молился о том, чтобы инспектор не передал ему это послание для самостоятельного прочтения – в таком тусклом освещении ему все равно не удалось бы разглядеть буквы.

– Сказано, что он не опознал никого из мужчин с этой фотографии, – ответил Хэй.

Последовала пауза гробового молчания.

– Итак, что же это значит? – спросил лорд Редесдейл. – Не означает ли это, что Роланд – не тот человек, который вам нужен?

– Минутку. Возможно, Роланд действовал не один, – возразил Конлон. – Нам известно, что во время нападения в купе находились два сообщника. И кто бы ни помогал Роланду, он мог послать его к Хобкирку.

– Возможно, – согласился Гай, – но что-то здесь не так. Нужно подобраться поближе к Роланду, посмотреть, не проговорится ли он о чем-то сегодня вечером.

– Хорошая идея, – кивнул Хэй.

– Лорд Редесдейл, не могли бы вы разрешить мне одолжить на этот вечер униформу лакея? – спросил Салливан, повернувшись к смущенному барону.

– О боже, я хотел лишь тихой и мирной жизни в загородном имении, – пробурчал тот и, не ответив на вопрос, медленно побрел по галерее в сторону библиотеки.

– Скорее. Нам нельзя терять ни минуты, – заявил Гай, изумляясь своей способности взять на себя инициативу в присутствии инспектора Хэя и одновременно раздумывая, будет ли у него еще хоть раз в жизни такой случай.

Вот если бы братья могли увидеть его сейчас!

– Кстати, Мейбл Роджерс должна прибыть с минуты на минуту, – добавил он.

 

Глава 69

На обратном пути шофер, как отметила Луиза, ехал уже далеко не с той головокружительной скоростью, с которой они мчались на станцию, однако теперь они не спешили встречать поезд и, вероятно, это имело определенный смысл. Уж во всяком случае, они теперь чувствовали себя спокойнее.

До дома оставалось еще минут десять езды, когда Мейбл слегка, словно у нее свело шею, повернулась к девушке.

– Я вот подумала, – сказала она, – может быть, лучше я посижу в машине, а вы попросите Роланда Лакнора выйти ко мне? Мне как-то неловко появляться на этом празднике.

– Вам не стоит беспокоиться о таких пустяках, – заверила ее Кэннон. – Они исключительно доброжелательные люди и готовы помочь нам. – Она почувствовала, что ее спутница нуждается в таких заверениях, хотя и сомневалась, что они вполне оправданы.

– В машине я буду чувствовать себя в большей безопасности, – настаивала Мейбл, – и если мы уличим его, то он не сможет сбежать, верно? Может быть, нам следует остановиться, не доезжая до дома, и его вызовут ко мне?

– Честно говоря, я не уверена… – начала Луиза, но, увидев, насколько разволновалась Роджерс, добавила: – Но можно попробовать. Я поговорю с Г… со старшим офицером и выясню, можно ли это устроить. Однако я уверена, что вы будете в полной безопасности, никто не причинит вас никакого вреда.

– Спасибо, – сказала Мейбл и отвернулась, вновь устремив взгляд вперед на дорогу. При этом полы ее шубы слегка разошлись, и Кэннон увидела, как сверкнуло на свету прелестное колье – две подвески с аметистами на золотой цепочке. Стараясь отвлечь пожилую женщину от предстоявшей ей задачи, Луиза высказала восхищение этим украшением.

– Какое у вас прелестное колье, – заметила она, – на редкость оригинальная вещица! С двумя аметистами…

Произнеся последние слова, девушка вдруг резко умолкла. Что-то забрезжило в ее памяти.

Что-то очень важное.

* * *

Вернувшись в дом и устроившись в какой-то комнатенке рядом с кухней – вероятно, бывшей буфетной, – Гай с трудом влез в брюки от костюма лакея. Они неизбежно оказались слишком короткими, и, чтобы это было не так заметно, он постарался повыше подтянуть носки.

– Вы не видели здесь шоферскую ливрею? – вдруг спросил его вбежавший в комнату молодой человек.

– Что? – удивленно переспросил Салливан.

– Шоферскую ливрею. Я обычно оставлял ее здесь. Изредка я вожу по делам леди Редесдейл, и сегодня она тоже попросила меня помочь с обслуживанием гостей, а я никак не могу отыскать этот чертов наряд. Вышел покурить и оставил его здесь. Мне велели съездить за опоздавшими гостями, а мой пиджак и фуражка как сквозь землю провалились!

 

Глава 70

Облаченный в неудобный лакейский костюм – он не мог заставить себя назвать его униформой, – Гай вошел в библиотеку, уже переполненную шумной толпой гостей. Из дальнего угла доносились бравурные мелодии, исполняемые оркестром из трех музыкантов, над которыми проплывал голубоватый шлейф сигаретного дыма, но самые ошеломляющие ощущения вызывали буйство красок и оглушающая разноголосица. Казалось, никто здесь не способен нормально говорить или слушать, однако, стоя друг перед другом, все почти непрерывно что-то кричали. Дамы постарше в диадемах и классических вечерних нарядах резко выделялись среди молодых, чьи плотно облегающие платья изобиловали перьями, блестками и кисточками, свисавшими с их бедер, а чулки пестрели всеми цветами радуги. Молодые особы постукивали каблучками и теребили жемчужные бусы, поблескивая белозубыми улыбками и бриллиантовыми сережками.

Гай немного пожалел, что Гарри пропускает такое зрелище. Сам он остановился в сторонке, неподалеку от Нэнси, хотя она уже покинула Роланда и беседовала с ближайшим соседом, благообразным пожилым джентльменом, известным своими нескончаемыми историями о бурской войне.

– Можно подумать, что это загадочная анаграмма, и он постоянно пользовался ею, – услышал Салливан слова именинницы, и ее собеседник тут же ответил на эту шутку несколько наигранным восторженным смехом.

Гай держал в руках пустой серебряный поднос. Он намеревался собрать в зале опустевшие бокалы, но вскоре осознал, что ему вряд ли хватит ловкости унести их отсюда, ничего не разбив.

Проходивший мимо молодой денди показал на него и крикнул своему приятелю:

– Послушай, как ты думаешь, почему этот чертов официант притащился сюда с подносом, но без шампанского? Однако ты когда-нибудь видел очки с такими толстенными линзами?

– Наверняка у него фальшивые очки! – проорал в ответ его друг, и Салливан вспыхнул от ярости, но промолчал.

Вскоре его внимания потребовали иные события. Он увидел, как к Нэнси приблизился весьма пожилой господин с объемистым животом, который прибыл к месту его назначения на добрых пару шагов раньше ног.

– Мистер Джонсен, – вежливо произнесла виновница праздника, – как приятно, что вы смогли приехать!

– Я был счастлив, получив ваше приглашение, – ответил адвокат. – У вас превосходное шампанское.

– Понятно, – заметила Нэнси, рискнув мельком взглянуть на подругу, которая хихикала, прикрывшись ладонью.

– Я тут подумал о том деле, по которому вы заходили ко мне, – продолжил юрист.

Старшая дочь лорда явно заинтересовалась его словами. Молча извинившись перед подругой выразительной улыбкой, она вновь повернулась к адвокату и, слегка подавшись вперед, тихо спросила:

– И что же вы надумали?

– В общем, всего лишь… подумал, как странно то, что вы говорили о ее брате, Оффли Шоре. Непонятно, знаете ли, с чего он так разозлился, поскольку вовсе не он являлся исходным получателем состояния мисс Шор, – сообщил Джонсен и опять припал к бокалу с вином.

Нэнси взглянула на Гая, и тот одобряюще кивнул в ответ. Пожалуй, стоило выяснить подробности.

 

Глава 71

Машина съехала на обочину и остановилась поблизости от ворот Астхолл-манора. В свете фар Луиза заметила, что начавшийся недавно дождь значительно усилился.

– Мы приехали, – несколько бессмысленно сообщила девушка, повернувшись к Мейбл.

– Приведите сюда этого человека, – сказала та, – но только его одного. Пожалуйста.

Шофер вручил Луизе зонт, принадлежащий пожилой пассажирке.

– Мисс, он вам понадобится, – сказал он. – Извините, но мне лучше подождать здесь. Я не могу бросить машину и мисс Роджерс на произвол судьбы.

– Да, конечно, – согласилась Кэннон.

Она взяла зонт с длинной и прямой деревянной ручкой, совершенно простой, но с каким-то странным темным пятном. «Уж не кровь ли это?» – внезапно пришло ей в голову.

* * *

Нэнси склонилась поближе к мистеру Майклу Джонсену.

– А кто же был исходным наследником? – спросила она.

– Ее подруга, Мейбл Роджерс, – ответил адвокат. – Много лет она являлась основной наследницей, но внезапно мисс Шор изменила завещание. Перед тем как ехать сюда, я специально еще раз просмотрел папку с ее документами. Полагаю, я мог забыть об этом из-за одной странности – она ведь никогда не приходила ко мне сама. Обычно всегда присылала своего друга, некоего Джима Баджетта. Я так и не смог толком понять, почему общение между нами осуществлялось, насколько я понимал, только с его помощью.

Нэнси повернулась к Гаю, уже стоявшему довольно близко от них.

– Неужели вы не понимаете? – не удержавшись, воскликнула она. – В этом деле важно не то, в чью пользу изменили завещание. А то, кто остался с носом после его изменения.

 

Глава 72

Глядя на ручку зонта, Луиза поняла. Шуба. Колье. Закрытое окно в двери купе. Все это случилось еще на вокзале Виктория.

– Неужели это сделали вы? – потрясенно спросила она. – Вы убили свою подругу!

Мейбл ничего не ответила.

– Значит, Роланд не имел ни малейшего отношения к этому делу? – продолжала Кэннон.

Тишину нарушало лишь мерное шуршание дворников по ветровому стеклу. За окнами машины царил почти непроглядный мрак.

* * *

Гай и Нэнси с трудом пробирались через толпу гостей. Кто-то из них пару раз окрикнул именинницу, изумляясь, что она уходит с устроенного в ее честь приема. Выбежав из библиотеки, они устремились дальше по галерее, еще больше заполнившейся удушливым дымом керосинок.

– Где Луиза? – спросила Нэнси. – Почему она до сих пор не появилась?

– Она с Мейбл, – ответил Салливан, в голове у которого роились ужасные мысли. – Теперь я понял: Мейбл приехала сюда, чтобы ложно обвинить Роланда, а не опознать кого-то! – Он запнулся и тихо добавил: – Шофер…

Молодой человек похолодел, осознав, какой опасности подверг Луизу.

– О чем вы? – потребовала мисс Митфорд. – Ради бога, не говорите загадками!

– Этот шофер, – повторил Гай, стараясь не заикаться. – То есть у вашего постоянного шофера сегодня пропала униформа… Кто-то стащил ее.

– Думаете, у Мейбл есть сообщник? И он побывал здесь?

– Наверняка, – ответил Салливан. – Сама она не пачкала руки. Обзавелась помощником. Помните, мы говорили о двух преступниках? – Он взъерошил волосы и внезапно в ужасе вытаращил глаза. – Тот мужчина, их консьерж! Джим. Как же я мог быть таким идиотом?!

– Что происходит? – произнес мужской голос, заставивший Нэнси вздрогнуть. – Я увидел, как вы убежали. С вами всё в порядке?

– Ах, Роланд! – воскликнула девушка, повернувшись к офицеру. – Это были не вы, не вы!

И она взволнованно припала к его груди.

– О чем вы говорите? – уже совершенно растерянно произнес Лакнор.

Гай нерешительно медлил. Возможно, этот парень и не убивал Флоренс Шор, однако другое подозрение не было с него снято.

– Луиза едет сюда с Мейбл Роджерс, и у нас есть основания подозревать, что Мейбл виновна в убийстве Флоренс Шор, – сказал бывший полицейский и заметил, как на лице Роланда мгновенно отразился гнев.

– Где они сейчас? – спросил военный.

– Наверное, где-то поблизости, – предположил Гай. – Они должны возвращаться со станции.

– Нам необходимо раздобыть машину и отыскать их! – воскликнул Лакнор. – Срочно, нам надо торопиться!

 

Глава 73

Внезапно Луиза почувствовала, будто почти оглохла и слышит только шум пульсирующей в ушах крови. А из-за кромешного ночного мрака за окнами машины ей показалось, что она еще и ослепла, как крот. Резко толкнув тяжелую дверцу, девушка неловко выбралась на дорогу, где проливной дождь мгновенно охладил ее пыл и прочистил мысли. Держа в руках злополучный зонт, она даже не подумала открыть его. То ли от страха, то ли от обретенного знания Кэннон внезапно почувствовала такой необычайный прилив сил, что могла бы, казалось, сейчас запросто переплыть Канал . Она чувствовала себя неуязвимой, но, повернув голову, разглядела блеснувшее лезвие ножа и поняла, что ее неуязвимость весьма сомнительна.

Луиза прошла перед машиной – мотор ее тихо урчал, а фары, словно маяки в океанской тьме, заливали своими лучами мокрую дорогу. Все происходившее сопровождалось быстрым, но ритмичным биением сердца девушки. Мейбл и шофер вышли с другой стороны машины и остановились перед ней – их бледные лица походили на луны, отражавшие горящее солнце ее праведного гнева. Перед мысленным взором Луизы промелькнул образ Флоренс Шор, смелой и отважной медсестры, чьи подвижнические труды помогли выжить многим воинам и чью жизнь так жестоко, незаслуженно и предательски оборвали в поезде. Ее подло бросили в купе где-то между вокзалом Виктория и Льюисом, разбив ей очки, порвав нижние юбки и сорвав с пальцев памятные фамильные кольца. Оставленная на произвол судьбы, Флоренс была случайно обнаружена тремя дорожными рабочими в Полгейте. Она заслужила лучшую участь – никому не пожелаешь того, что с ней случилось. Это разъярило Луизу – безудержный гнев и безрассудная храбрость захлестнули ее, словно языки пламени, достигшие крыши высокой башни.

– Это вы! – пронзительно крикнула она. – Вы подло убили Флоренс Шор!

Мейбл хранила молчание. Ее глаза помрачнели, превосходя мрак ночного неба над ее головой.

– Полагаю, он сделал за вас черную работу, – кивнула Кэннон в сторону шофера, сжимающего в руке нож.

Оценивающе глянув на него, Луиза подумала, что он выглядит старым, слишком старым для такого убийства. А еще она заметила шрам на его подбородке.

– А из того письма, – продолжила она, – вы узнали, что офицер застрелил своего денщика, что это было не самоубийство. Флоренс не ходила к нему на квартиру и не ссорилась с ним. Той дамой в мехах… были вы.

Луиза практически уже говорила сама с собой, подавив страх и смело высказывая свои мысли. Всей душой надеясь, что мысль изреченная на этот раз не окажется ложью.

В мгновение ока, точно грозовая молния, шофер подскочил к Кэннон и, схватив ее за плечи, приставил нож к ее горлу.

– Не горячись, Джим! – крикнула Мейбл, и Луиза уловила страх в ее голосе. – Мы не знаем, кто тут может прятаться.

Внезапно тьма вокруг них исполнилась скрытой жизни. Девушка не поняла, откуда повеяло спасительным ветром. Она уже вообще ничего не соображала – все окружающее приобрело размытые зыбкие очертания. Но вот Роджерс вскрикнула, и Луиза, выплывая из бредового состояния, увидела Роланда. Офицер вышел из темноты на свет фар, точно танцор, вступивший на сцену. Подскочив к Мейбл, он обхватил ее за плечи и резко развернул перед собой, и в его руках она мгновенно поникла, будто тряпичная кукла.

– Я готов драться с вами, – заявил Лакнор, взглянув на Джима. – Если вы пытаетесь сорвать на ком-то злость, то вам нужен я, а не Луиза. Отпустите ее.

Кэннон ощущала холодное лезвие ножа, прижатое к ее горлу. Хватка Джима не ослабла, но девушка почувствовала какое-то легкое, непроизвольное движение. Косой дождь, ослепляя, хлестал ее по лицу, и будучи не в состоянии смахнуть капли, она просто зажмурилась, надеясь, что еще увидит земной мир, когда вновь откроет их. Различая лишь какие-то смутные тени, она еще могла слышать голоса.

– Вы слишком много знаете! – запальчиво произнесла мисс Роджерс, хотя голос у нее дрожал.

– Пора признать неизбежное, Мейбл, – резко произнес Роланд. – Вы окружены полицейскими, и сбежать вам не удастся.

Должно быть, этому появилось подтверждение, поскольку сжимавшие Луизу руки внезапно исчезли, и она, дрожа всем телом, осознала, что свободна. Пошатываясь, девушка отступила назад и оказалась в объятиях другой пары рук, мягко поддержавших ее. Услышав успокаивающее воркование, Кэннон узнала голос Нэнси. Скрытые покровом ночного дождя, они стояли в стороне от освещенной фарами дороги. Но Луиза, точно завороженная, смотрела на все происходящее перед ней. Роланд отпустил Мейбл и, выставив перед собой руки, направился к ее консьержу. Мисс Роджерс съежилась и поникла, ее шляпка сползла набок, а шуба стала похожа на облезлую мокрую крысу. Сама же она выглядела испуганной и совершенно беспомощной.

Крепко стиснув зубы, Лакнор встал в боксерскую стойку. Джим выставил нож перед собой и размахивал им, точно Экскалибуром , хотя движения его были замедленными и выдавали его страх и нерешительность. «Что бы он ни сделал, – подумала Луиза, – он не предполагал, что дело зайдет так далеко». Продолжая следить за происходящим, девушка почувствовала, как ее увлекают подальше от машины, и краем глаза уловила какое-то стремительное движение. Раздался звук смачного удара в челюсть. Хлесткие мощные удары напоминали громобойный треск мощных древних веток, ломающихся под штормовым ветром.

Присмотревшись к мелькавшим в пятне света фигурам, Луиза осознала, что с Джимом сцепился Гай, а выбитый из руки консьержа нож валяется на земле. Уже безопасное лезвие поблескивало в луже под передним колесом машины. Дерущиеся мужчины, угрожающе рыча, молотили друг друга кулаками, и их лица вскоре покрылись грязью, потом и кровью. Роланд кружил вокруг них, выжидая удобного момента, чтобы втиснуться между ними и окончательно обезвредить Джима. Но вскоре схватка стала более вялой и удары замедлились – зато участились хриплые надсадные вздохи. Борцы начали пошатываться, поскальзываясь на размокшей обочине.

Накал драки явно пошел на спад, и тут ночной воздух прорезали рев мотора, визг тормозов и стук открывающихся дверей. Лучи фар другой машины с новой силой высветили арену боя, и вступившие на нее полицейские растащили ослабевших борцов. Упершись руками в колени, Гай с трудом переводил дух, а Роланд попятился и скрылся в темноте. Кэннон заметила, как один из полицейских поднял нож и положил его в карман.

Нэнси и Луиза стояли, обнявшись, и поддерживали друг друга. Тонкое, облегающее платье дочери лорда насквозь промокло и прилипло к телу, а бывшая помощница няни слегка горбилась под тяжестью намокшего пальто. Ее шляпка давно валялась в грязи. Вся эта сцена продолжалась лишь несколько минут, но девушки продрогли так, словно простояли под ноябрьским дождем целый вечер.

Луиза поискала взглядом Мейбл и увидела, что та отступила в сторону, взглянув на Джима, которого, заломив ему руки за спину, держали полицейские. Он хрипло дышал и кривился от боли. Кэннон хотела уже крикнуть, чтобы пожилую женщину тоже задержали, но тут о ней позаботился другой выступивший вперед мужчина. Инспектор Хэй прибыл как раз вовремя – дождь заметно ослаб, и гроза закончилась.

– Мейбл Роджерс, – властно произнес он, – я задерживаю вас по подозрению в убийстве Флоренс Найтингейл Шор.

 

Глава 74

Полицейские увели Мейбл и Джима, а Нэнси с Луизой поспешили домой. Сзади их поддерживал серьезно обеспокоенный Роланд.

– Давайте быстро поднимемся в мою комнату, – предложила Митфорд, – надо переодеться.

Холл пустовал, и им удалось незамеченными подняться по лестнице, хотя их путь выдавали цепочки мокрых следов. Оставив Нэнси в комнате, Луиза сбегала в бельевую кладовку и вернулась с охапкой теплых полотенец. Детские комнаты тоже пустовали – сегодня вечером детям обещали показать праздничное представление.

Все трое еще не пришли в себя от столь потрясающих событий, и Кэннон понимала, что они еще не закончились. Роланд сидел в углу на деревянном кресле, усиленно вытираясь полотенцем. Нэнси быстро вышла в другую комнату и вскоре вернулась в пеньюаре.

– Атмосфера слегка напомнила мне вечер нашего знакомства, – усмехнувшись, заметила она.

– Что вы имеете в виду? – спросил Лакнор.

– Бал в «Савое», тот вечер тоже выдался дождливым. Мы с Лу-Лу тогда подумали, что будем выглядеть, как мокрые крысы! Однако то были пустяки по сравнению с сегодняшним грозовым ливнем.

Военный попытался улыбнуться в ответ, но не смог.

Присев на край кровати, Нэнси взглянула на него.

– Мне нужно как можно скорее вернуться к гостям. Но сначала я хочу узнать, кто же вы на самом деле: Роланд Лакнор или Ксандр Уоринг?

– Ксандр, – ответил молодой человек, и его лицо, казалось, мгновенно изменилось, словно у хамелеона, перебравшегося с ветки на лист, – страх на нем сменился облегчением.

Девушки ждали продолжения.

– Я не убивал Роланда, – добавил их собеседник. – Честно говоря… – Он глубоко вздохнул – ему явно не хотелось вспоминать те давние мучительные события. – Отчасти это верно, но все далеко не просто. Он не хотел жить. Если б вы побывали там, под Ипром, вы тоже поняли бы его. Его постоянно терзала боль, каждую ночь он просыпался с душераздирающими криками. Ему предписали вернуться в Англию, однако он уже не видел смысла в жизни.

– А вы пытались отговорить его? – спросила Луиза.

– Естественно, каждую ночь; мы говорили об этом постоянно! Но он стал одержимым этой идеей. Мы понимали, что не сможем жить так, как в довоенном Париже. Та жизнь навсегда осталась в прошлом, зачеркнув для нас возможность возвращения во Францию. Но у Роланда, видимо, не осталось никаких надежд и на Англию. Он полностью лишился мужества, растерял последние силы. Но боялся он только за своего отца. Они не виделись много лет – его отец был миссионером в Африке. Роланд понимал, что отец будет ужасно страдать, если его сын покончит с собой. Боялся, что стыд и позор будут сопровождать его до конца дней.

И Луиза, и Нэнси осознали его правоту. Они многое поняли прошедшим летом после смерти Билли.

– Я спорил с ним. Говорил, что его отец в какой-то степени заслужил страдания… Ведь он ничего не сделал для своего сына. Они годами не видели друг друга. Даже когда умерла мать Роланда, отец не счел нужным повидать сына. Почему бы не дать ему понять, насколько несчастен его единственный сын? Роланд ничего не желал слушать, а потом предложил, чтобы мы поменялись именами.

– Как? – удивилась Нэнси. – Зачем?

– Он знал, что моя смерть никому не доставит страданий. Никто не будет опозорен, если я покончу с собой. Я вырос в сиротском приюте, и моя судьба уже определенно никого не волновала. Я даже не знаю, кто мои родители. Он говорил, как ему будет приятно знать, что я буду радоваться преимуществам его офицерского положения и наследству, которое, возможно, достанется ему после смерти его отца. Но меня все это не прельщало, и я убеждал его, что он порадует меня, только если вновь обретет вкус к жизни.

Луиза заметила, что печаль омрачила лицо Ксандра, будто облака, скрывшие лунный свет.

– А когда мы узнали, что меня должны отправить обратно на передовую, а ему предстоит вернуться в Англию, он решил все окончательно, – продолжил он свой рассказ.

– Что вы имеете в виду? – уточнила Кэннон.

– Нам предстояло не просто расстаться, ведь меня опять отправляли в траншеи на линию огня. Роланд заявил, что мы, так или иначе, всего лишь предвосхитим неизбежное. Вам придется поверить мне, но когда я попытался помешать его намерению, он сказал, что покончит с собой в любом случае, но предпочел бы, согласно его плану, сделать это под моим именем. Мне не удалось переубедить его. И мы осуществили его план… На следующий день мне предстояло вернуться на передовую, а ему – сесть на поезд, идущий в Англию. Мы обменялись формами и именными жетонами, и я сбрил усы. У меня еще оставалась надежда на то, что я сумею отговорить его, но он схватил револьвер и, простившись со мной… – Голос Уоринга задрожал, а глаза наполнились слезами.

– Продолжайте, – мягко сказала Луиза.

– Он простился со мной и направил револьвер на себя, но его руки слишком дрожали. Он всегда был никудышным стрелком, едва мог заставить себя стрелять, даже когда немцы палили по нему прицельным огнем. Он не мог пристрелить даже чертову крысу в окопе… – Эти слова стремительно срывались с языка Ксандра, а по щекам его струились слезы. – Да, он промахнулся и заплакал, крича, что ничего не способен сделать нормально, а потом… сунул мне револьвер, заявив, что я должен помочь ему. Я попытался отказаться, но он впал в истерику, обхватил мою руку с пистолетом, сунул дуло себе в рот, и в итоге мы вместе спустили злосчастный курок. Да, формально я убил его, но не… я не хотел этого, разве вы не понимаете? Неужели вы не способны понять этого? Я любил его. Он был единственным человеком, которого хоть как-то волновала моя судьба, и я полюбил его…

Уоринг сполз со стула и, упав на колени, обхватил голову руками, а Нэнси порывисто встала и подошла к нему. Опустившись на пол рядом с ним, девушка обняла его и молча ждала, когда стихнут его рыдания.

– Я понимаю вас, – наконец, прошептала она. – Я все понимаю.

Он взглянул на нее, умоляя о прощении. Вся его истерзанная душа отразилась в одном этом взгляде.

– Разумеется, вы ни в чем не виноваты, – произнесла Нэнси с не слыханной от нее доселе мягкостью, – и вам совершенно незачем извиняться. Однако сейчас вам лучше уйти. Через заднюю дверь. Луиза вас проводит.

Запечатлев поцелуй на его лбу, она встала и открыла дверь своей спальни.

Кэннон и Ксандр тихо вышли на заднее крыльцо. Служанки и лакеи еще сновали из кухни в библиотеку и обратно с подносами, полными пустых бокалов.

Возле задней двери Луиза нерешительно коснулась руки военного и сказала:

– Прежде чем вы уйдете, я хотела еще задать вам один вопрос.

– О вашем дяде? – уточнил молодой человек.

Девушка кивнула.

– Вам нечего опасаться, я не сделал ничего плохого, – сказал Уоринг.

– Так вы не убили его?

– Нет.

У Луизы закружилась голова. Она почувствовала временное облегчение – один камень свалился с ее души.

– Что вы теперь будете делать? – спросила она.

– Не думаю, что здесь мне еще есть на что надеяться. Наверное, вернусь во Францию или отправлюсь в Италию. Попытаюсь построить новую жизнь. Я даже мог бы довольствоваться моей прежней, довоенной жизнью в Париже. Хотелось бы дописать роман. Я давно забросил его.

– Дерзайте, – ободряюще произнесла Луиза. – По-моему, это отличная идея.

– Знаете, меня еще беспокоит судьба крестной Роланда, Вайолет Темперли, – сказал Ксандр. – Она живет в приюте, и ее почти никто не навещает. Я постараюсь оплачивать ее содержание, но не смогли бы вы навещать ее иногда?

– Конечно, смогу. И я уверена, что и мистер Салливан тоже сможет, – ответила Кэннон, и сознание того, что она могла положиться на сердечную доброту Гая, согрело ее душу, как когда-то согревал ее ладонь найденный на солнечном побережье гладкий камушек.

Ксандр Уоринг спустился с крыльца и, удалившись в темноту ночи, исчез из ее жизни.

 

Глава 75

В первые часы после полуночи, когда смолкли звуки музыки и последних бражников усадили в автомобили, Луизу и Гая призвали в гостиную, где они увидели Нэнси, сидевшую вместе с лордом и леди Редесдейл.

Кэннон вошла в зал с таким озабоченным и задумчивым видом, точно вспоминала, не забыла ли она снять с огня сковородку. После отъезда полицейских они с Гаем всё подробно обсудили. Хэй и Гарри уехали в Лондон с Мейбл и Джимом, но перед отъездом Салливан вместе с инспектором заставили мисс Роджерс написать первоначальное заявление. После этого Гай предпочел остаться в Астхолл-маноре с Луизой, поскольку оба рассудили, что будет несправедливо исчезнуть без всяких объяснений, учитывая, какие драматические события они сами навлекли на этот дом. Поэтому они устроились в приемной миссис Виндзор, и до окончания бала Салливан пытался убедить свою подругу, что ее бывшие господа будут только рады, что она уберегла их дочь от сомнительно неопределенной судьбы с Роландом Лакнором.

– Я не уверена, что они воспримут все в таком свете, – не раз повторила Луиза.

Она рассказала Гаю о сделанном Ксандром признании и созналась, что намеренно позволила ему уйти, чтобы избежать ареста.

– Понятно, что его действия противозаконны, – заметила она, – но я понимаю, что его вынудили к этому особые обстоятельства. В обычной ситуации невозможно поверить, на какие поступки нас может толкнуть отчаяние, – пылко заключила Луиза, и за эти слова Гай полюбил ее еще больше.

Едва они вошли в гостиную, Нэнси бросилась к ним навстречу. Ее прическа слегка растрепалась, помада давно стерлась, а глаза выдавали, что она выпила несколько бокалов вина. Именинница вся лучилась жизнерадостной женственностью, хотя ее восторженная радость по поводу благополучно прошедшего бала смотрелась еще по-детски.

– Прошу вас, проходите и присаживайтесь, – сказала Нэнси, жестом приглашая Салливана с Кэннон садиться на диваны возле камина, где расположились лорд и леди Редесдейл, озаряемые наполовину сгоревшими свечами. – Мы хотим всё подробно обсудить.

Луиза по-прежнему не решалась сидеть в присутствии хозяев дома, но ей не хотелось также отказываться от искреннего приглашения, поэтому она присела напротив них на подлокотник дивана, и Гай устроился рядом с ней. На столике перед ними стоял поднос с горячим какао для женщин и портвейном для мужчин, а также блюдо с острыми закусками.

Молчание нарушила леди Редесдейл, и Кэннон, затаив дыхание, выслушала ее слова.

– Полагаю, – сухо начала хозяйка, – сегодняшний вечер начался с бурных событий, о которых я даже не догадывалась.

Луиза растерялась, не понимая, как воспринять ее заявление.

– Простите, миледи… – начала она.

– Вам нет нужды извиняться, – оборвала ее Редесдейл. – Кроме того, гости пребывали в блаженном неведении, и поскольку ваши действия увенчались успехом, мы можем только поздравить вас обоих с тем, что вам так эффективно удалось завершить их.

– Благодарю вас, миледи, – тронутая ее словами, с запинкой ответила Кэннон и после неловкой паузы добавила: – Если можно, мне хотелось бы объяснить, почему я позволила себе вмешаться не в свое дело.

Леди Редесдейл повернула голову к бывшей служанке, хотя от самой манеры поведения ее милости веяло такой холодностью, что она могла бы заморозить воду в коктейльном стакане.

– Я очень привязалась к мисс Нэнси, – продолжила девушка, осмелившись, наконец, взглянуть прямо на хозяйку дома, – в общем, как и ко всем детям. И когда я догадалась, что мистер Лакнор представляет собой опасность для вашей семьи, то поняла, что должна сделать все возможное для его устранения. – Она рассеянно увидела, что на налитом для нее какао образовалась толстая пенка. – Мне очень жаль, что пришлось сделать это здесь, в такой вечер, но у нас, казалось, просто не было иного выбора.

– Спасибо вам, Луиза, – сказала Редесдейл, – хотя я не могу сказать, что мне вполне понятно, как и почему такое могло случиться, но я отлично поняла искренность ваших добрых намерений.

Кэннон раздумывала, не должна ли она еще что-то объяснить, но тут вмешалась Нэнси, сидевшая на ковре возле камина.

– Мистер Салливан, – пылко произнесла она, – так объясните же нам, почему она так поступила?

И Гай, и Луиза однозначно поняли, что дочь хозяев имела в виду и каких именно она ждала объяснений.

Бывший полицейский не привык быть в центре повышенного внимания, но близкое соседство подруги придало ему смелости.

– По нашей версии, после окончания войны Мейбл случайно встретила где-то Роланда Лакнора и услышала его имя, – стал рассказывать молодой человек. – Она поняла, что он не тот, за кого себя выдает, но вместо того, чтобы сообщить Флоренс, которая еще оставалась во Франции, или обратиться в полицию с обвинением в убийстве и присвоении чужого имени, начала шантажировать его при содействии их консьержа, Джима.

– Такое поведение кажется на редкость необычным. Я имею в виду для медсестры, самоотверженно трудившейся на войне, – заметила леди Редесдейл, шелковое платье которой выглядело так же безупречно, как и в начале приема. – Обычно они отличаются удивительным благородством.

– Безусловно, вы правы, – согласился Гай, – но, насколько я понимаю, Мейбл пребывала в полнейшем отчаянии. По ее словам, проведя много лет в военных госпиталях, она вернулась совершенно сломленная переживаниями и в результате оказалась практически в нищете. Не имея ни денег, ни приличного жилья, она поселилась в благотворительном учреждении в районе Хаммерсмит. Я заходил к ней туда и могу сказать, что никому не захотелось бы прожить там остаток лет. И в тот момент она увидела возможность заполучить «легкие деньги».

– А как же Флоренс? – спросила Луиза. – Разве она не собирались жить с ней до конца жизни?

– По-моему, после войны отношения между ними испортились, – заметил Салливан.

– Верно, война ужасно калечит не только тела, но и души, – поддержал его лорд Редесдейл. – Те, кому не довелось понюхать пороха, не способны даже вообразить этого.

– Увы, – печально продолжил Гай, хотя теперь он меньше стыдился своей ущербности, слушая зачастую снисходительные солдатские замечания в свой адрес. Теперь он понял, что служить стране можно не только на фронте. – Каким-то образом, видимо, Флоренс обнаружила, что Мейбл и Джим шантажировали его, и потребовала, чтобы они прекратили шантаж и предоставили полиции решать его судьбу. Мейбл отказалась, и они ужасно поссорились. К дню своего рождения Флоренс купила себе шубу, и Мейбл заявила, что это привело ее в ярость. От сознания того, как она пояснила, что она бедствует, а Флоренс, имея деньги, может позволить себе такую роскошь. Потом Флоренс сообщила Мейбл, что исключит ее из своего завещания, а сама отправится на побережье, где она планировала купить приличный коттедж и жить там на пенсию, и что Мейбл больше может не рассчитывать на ее помощь.

– Бедняжка, – сказала Луиза, – должно быть, она уезжала туда с разбитым сердцем.

– А кто же тогда, как говорили свидетели, спрыгнул из поезда в Льюисе? – спросила Нэнси.

– Тут Мейбл просто повезло, – пояснил Салливан. – Этот ложный след увел полицейское расследование в другом направлении.

– А вы спрашивали, не она ли заходила на квартиру к Роланду? Не она ли была той женщиной в мехах? – опять подала голос Нэнси.

– Именно она, – ответил Гай. – Ей хотелось выпросить у него еще денег, но он ответил, что у него их нет. Что он всячески пытался достать их, но лорд Редесдейл отказал ему, а он еще должен оплачивать содержание крестной Роланда в приюте. Тогда Мейбл пригрозила, что если он не заплатит ей вовремя, то она заявит в полицию, что именно он убил Флоренс Шор, и что у нее имеется письмо, которое доказывает, что он способен на убийство. Ксандр Уоринг понимал, конечно, что при всех возможных объяснениях он виноват в том, что застрелил настоящего Роланда Лакнора и, присвоив его имя, получил доступ к его банковскому счету и квартире. Поэтому ему пришлось сбежать оттуда.

На лице лорда Редесдейла отразилось легкое смущение. Жена смотрела на него, удивленно выгнув брови.

– Его деловое предложение… строительство гольф-клуба и площадки для игры… звучало вполне разумно, – пожав плечами, пояснил хозяин дома. – Кроме того, я понимал таких солдат и то, что им пришлось пережить. Мне хотелось по возможности помочь ему. Однако после смерти Билла я чувствовал себя виноватым в том, что отказался ссудить ему денег. И когда Роланд приехал во Францию, я попросил его рассказать подробнее о нашем деле, поскольку не видел никаких документов или хоть каких-то свидетельств начала строительства этого гольф-клуба, но вместо ответа он так разозлился, что я понял справедливость моих подозрений… В реальности никакого гольф-клуба не существовало. После этого я прекратил выписывать ему чеки.

Леди Редесдейл бросила на мужа выразительный взгляд, явно показывающий, что они еще обсудят это дело наедине.

– И поскольку Роланд перестал платить Мейбл, она разозлилась на него. Потом, когда я упомянул ей о Роланде, Мейбл запаниковала, что я могу добраться до него первым и он расскажет мне о шантаже. Тогда-то они действительно решили ложно обвинить его в убийстве, чтобы опять сбить нас всех со следа. Джим отправился повидать Стюарта Хобкирка и выяснить, что ему известно об этом деле и о продолжении полицейского расследования. А когда мы предложили Мейбл приехать сюда, она поняла, что ей предоставляется шанс опознать в нем убийцу Флоренс Шор. Однако ей не удалось исполнить задуманное, поскольку Луиза… – тут Гай с гордостью взглянул на подругу, – …вдруг поняла, что за всем этим преступлением стоит Мейбл, и тогда мы приперли ее к стенке.

– Даже не верится, что их подлый план мог сработать, – потрясенно произнесла Нэнси.

Кэннон допила остатки уже почти остывшего какао.

– Нам, наверное, пора уходить, – сказала она Салливану. – Уже очень поздно. Миледи, как вы думаете, можно ли еще найти шофера, который отвез бы нас на станцию? Там мы сможем подождать прихода первого поезда, ведь скоро уже утро.

Леди Редесдейл встала, побудив девушку сделать то же самое.

– Луиза, – сказала она, – вы проявили удивительную преданность нашей семье, не говоря уже о решительности и смелости, и я могла бы только гордиться, если б такие качества проявила любая из моих дочерей. Не удостоите ли вы нас чести остаться и вновь служить в нашем доме?

Собрав все силы, Кэннон поборола желание пожать руку хозяйке дома. Ей удалось ограничиться сияющей улыбкой.

– Миледи, – ответила она, – о большем я не могла бы и мечтать. Благодарю вас.

– Мистер Салливан, – повернувшись к Гаю, продолжила леди, – мы будем очень рады, если вы останетесь у нас переночевать. Уверена, у нас всегда найдется для вас свободная спальня.

– Спасибо, миледи, – тоже встав с дивана, ответил Гай. – Я очень благодарен вам за предложение, но рано утром у меня назначена деловая встреча в Лондоне, поэтому, если позволите, я лучше воспользуюсь вашим гостеприимством в ближайшем будущем.

– И я поеду с вами, – сказала Луиза, – если можно. Я вернусь завтра к вечеру. Мне надо срочно повидать в Лондоне одного человека.

 

Глава 76

На следующее утро в девять часов Гай подходил по набережной Виктории к ступеням массивного здания Нового Скотланд-Ярда. Несмотря на водоворот драматических событий вчерашнего вечера, когда Мейбл и Джима увезли в Лондон, инспектор Хэй попросил его зайти утром к нему в кабинет. Салливан терялся в догадках, не зная толком, чего ему ждать, – похвал или порицаний. Несмотря на то что вечер закончился двумя успешными арестами, никто не ожидал такого поворота событий. Более того, исчез виновный в убийстве Ксандр Уоринг. Луиза все ему объяснила, но Гай сомневался, что Хэй сочтет подобные объяснения удовлетворительными.

На этот раз молодой сержант в приемной, очевидно, ожидавший появления Салливана, незамедлительно проводил его в кабинет инспектора. Переступив через порог, Гай увидел не только сидевшего за столом Хэя, но и суперинтенданта Джарвиса. Суровые выражения их лиц не предвещали ничего хорошего, и молодой человек приготовился к худшему. Он утешил себя тем, что второй раз его уже никто не уволит.

Хэй предложил гостю сесть, и тот в смятении опустился на самый краешек стула.

– Итак, Салливан, как вам известно, – начал инспектор, еще не закуривший, к счастью, свою первую сигару, хотя Гай заметил, что она уже лежит наготове в пепельнице, – исчез Роланд Лакнор, имя которого, как мы теперь полагаем, присвоил Александр Уоринг.

– Да, сэр, – ответил Салливан.

– По вашей версии, он мог быть виновным в смерти Флоренс Найтингейл Шор, однако фактически оказалось, что вы ошиблись.

– Да, сэр.

Неужели ему поставят в вину все его ошибки? Похоже на то.

– По собственной инициативе, без всякого официального разрешения вы, прикинувшись полицейским, навестили в приюте Вайолет Темперли и забрали принадлежавшую ей фотографию. Далее, вы связались еще с двумя людьми для подтверждения личности представленных на фотографии мужчин, хотя один из свидетелей мог иметь непосредственное отношение к данному преступлению.

Теперь Гай мог уже только кивнуть. С каждым заключением Хэя он все больше падал духом.

– Далее, что уже более серьезно, вы посетили Мейбл Роджерс после ее сообщения об ограблении и забрали у нее письмо, являвшееся важным вещественным доказательством в данном деле, но не сообщили об этом вашему бывшему непосредственному начальнику… присутствующему здесь суперинтенданту Джарвису… как то следовало, но явились ко мне сюда.

– Да, сэр, – признал Гай, хотя его голос уже понизился едва ли не до шепота.

– Предпочтя не заявлять о своей собственной неофициальной заинтересованности, вы попросили вашего бывшего сослуживца, сержанта Конлона, взять на себя ответственность по организации прибытия машин с полицейскими к пригородному особняку, принадлежащему одному из наших уважаемых членов палаты лордов. – Хэй повернулся к Джарвису. – Итак, старина, как же мы с ним поступим? Как договорились?

– Да, думаю, так и надо, – ответил суперинтендант.

Облокотившись на стол, инспектор подался вперед, строго взглянув на Салливана.

– Вы признаёте, что, не соблюдая правила полицейского порядка, совершили весьма серьезные ошибки?

– Да, сэр, – подтвердил Гай, – признаю.

– Тогда, я полагаю, что пора нам взять на себя руководство вашей деятельностью. Не думаете ли вы, что в будущем вам будет более уместно работать на нас?

– О да, сэр! – внезапно окрыленный надеждой, воскликнул молодой человек.

– Тогда я приглашаю вас, мистер Салливан, вступить в ряды столичной полиции, в должности констебля. Можете приступать к своим обязанностям прямо сейчас, поскольку вам необходимо помочь подготовить материалы судебных дел против Мейбл Роджерс и Джима Баджетта.

Гай вскочил со стула. Ему казалось, что его сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Спасибо, сэр, я не подведу вас!

– Дверь за вами, Салливан, – хмыкнув, проворчал Хэй.

 

Глава 77

– Ма! – воскликнула Луиза. – Ты дома? Это я.

– Я на кухне, – отозвалась Уинни. – Неужели это действительно ты?

Войдя на кухню, девушка подбежала к матери, и они крепко обнялись.

– Прости, что я так давно не объявлялась.

– Ах, милая, пустяки, – сказала миссис Кэннон, – я же знала, что тебе приходится много работать.

– А ты хорошо выглядишь, – отстранившись, оценила Луиза. – Видимо, болезнь отступила.

– Да, мне значительно лучше.

В комнате стояли три или четыре открытых ящика, и девушка заметила, что книжный шкаф заметно опустел, а с камина исчезла вставленная в рамку свадебная фотография ее родителей.

– Ты собираешься уезжать? – удивилась Луиза.

– Да, через пару дней, – сообщила Уинни, – я хотела написать тебе. Знаешь, мне помогла Дженни. Когда она заходила ко мне прочитать твои письма и написать мои послания тебе, мы обычно успевали и поболтать немного. И я как-то спросила, не может ли она написать моей сестре Герти в Саффолк.

– В Хэдли? – уточнила ее дочь.

– Да, именно. Ее муж умер уже десять лет назад, и с тех пор, как ты знаешь, она живет одна. И мы с ней поняли, что глупо нам жить поодиночке, когда можно жить вместе, деля поровну все расходы. Она держит кур и продает яйца. При необходимости я могу еще иногда заниматься стиркой и починкой белья, хотя запросы-то у нас невелики.

– Ах, Ма, какая чудесная идея! – воскликнула Луиза.

– Это означает, что мне придется отказаться от этой квартиры, но я не знаю, нужна ли она тебе на самом деле. – Уинни смущенно посмотрела на дочь. – По-моему, ты сможешь достичь большего.

– Не знаю, жизнь покажет, – рассмеялась младшая Кэннон. – Но пока все прекрасно, у меня есть работа. И тебе не стоит беспокоиться обо мне.

– Работа работой, но мужа-то ты еще не нашла, – шутливо проворчала ее мать.

– Прекрати, Ма, – благодушно и весело произнесла Луиза.

Внезапно она почувствовала, как что-то щекочет ей ногу, и, опустив глаза, увидела, что ее вылизывает Сокс. Не поверив своим глазам, девушка присела и убедилась – да, знакомые шелковистые уши и белый хвост, – что это точно Сокс, собака Стивена.

– Откуда взялся Сокс? – спросила она. – Сейчас заявится Стивен?

– Нет, – Уинни покачала головой, – он заявился сюда не так давно, извинился за все свои прегрешения и сообщил, что собрался поступить на военную службу, надеясь встать на праведный путь.

– Неужели? – изумилась Луиза. – Как-то это не похоже на него…

– Да, знаю, – согласилась миссис Кэннон, – произошла удивительная вещь. Я долго не видела его, а потом он вдруг заявился. Перепугал меня едва не до полусмерти тем вечером, ведь я уже собиралась спать. А он стоял тут весь взвинченный, да еще с подбитыми глазами. Я уж подумала, что он собрался попросить у меня мяса.

– Какого мяса?

– Ну, чтобы приложить к синякам, – посмеиваясь, пояснила Уинни, – а он попросил совсем другого. Начал каяться и просить прощения за все доставленные нам неприятности и сообщил, что решил исправиться и прямо завтра утром пойдет записываться в армию.

– Как странно… – Луизе как-то не верилось в такое исправление, и эта недоверчивость, должно быть, отразилась на ее лице, поскольку мать понимающе кивнула.

– Я тебя понимаю. Поначалу я подумала, что он задолжал кому-то кучу денег и решил, что безопаснее всего сможет спрятаться от должников в армии. Может, так оно и было, но он поклялся мне, что встретил человека, который наставил его на путь истинный, объяснил ему, что с ним может произойти, если он не одумается… Что скоро его труп найдут в сточной канаве, однако если он покончит с темным прошлым, то спасет себя.

– Чтоб мне провалиться! – вырвалось у Луизы. Если тем наставником был Роланд, точнее, Ксандр, то он действительно знал, что может произойти. – Но с чего он вдруг решил, что армия исправит его?

– Стивен заверил меня, что давно и серьезно думал об этом и что осознал: его спасение именно в армии, где его обеспечат всем необходимым, да еще и жалованье будут платить. К тому же там не будет никого из его старых дружков, которые могли бы опять совратить его. Заявил еще, что давно мечтал о путешествиях, и если ему повезет, то вскоре его отправят за границу. И скажу тебе откровенно, он явно не шутил. Хотя я впервые увидела, как он улыбается.

Луиза недоверчиво покачала головой и, вновь наклонившись, погладила мягкую шерстку Сокса.

– Одна беда: теперь я не могу решить, что мне делать с этим псом, – посетовала Уинни. – Конечно, я привязалась к нему, но Герти против того, чтобы он жил с нами; говорит, что от собак она чихает. Я уж хотела попытаться пристроить его в Баттерсийский дом собак, но, может быть, ты заберешь его в тот дом, где служишь? У них ведь там есть большой сад? Они могут даже и не заметить его.

– Нет, я не могу взять его, – возразила Луиза. – Но, по-моему, знаю человека, который согласится позаботиться о нем.

 

Глава 78

Гай глянул на часы. Без десяти шесть. Он прикинул, что дома сейчас собираются пить чай и вся семья будет в сборе. Еще и Уолтер теперь приходил к ним по вечерам, поскольку его жена уехала в Манчестер навестить свою мать.

В гостиной слабо потрескивали дрова в камине – язычки пламени лишь слегка поднимались над обуглившимися поленьями, видимо, горевшими уже несколько часов. Обычно миссис Салливан топила дровами только на Рождество, чтобы хорошенько прогреть дом. Молодой человек заметил, что его братья и отец устроились на разных стульях, казалось, поджидая его, а мать бросилась ему навстречу.

– О Гай! Тебя взяли на прежнюю работу!

– Не совсем, – удрученно произнес ее сын, но ему не удалось до конца выдержать роль страдальца, и он усмехнулся – слишком уж велика была его радость.

– Где же ты тогда разжился полицейской формой? – поддразнивая его, поинтересовался Эрнест. – Взял напрокат в костюмерной лавке?

– Посмотрите лучше на герб на моем шлеме, – посоветовал Гай. – Теперь он не такой, как раньше.

Отец подошел к нему и пристально взглянул на его новый высокий шлем.

– Чтоб мне провалиться, сынок, тебя взяли в Столичную полицию?

– Перед вами свежеиспеченный, недавно назначенный констебль полиции Лондона, – сообщил Гай, и гостиная огласилась восторженными одобрительными возгласами. Мать заплакала от радости, а братья принялись хлопать «свежеиспеченного констебля» по спине, в какой-то момент едва не сбив очки с его носа. Он услышал очередную добродушную шутку, на этот раз от Берти, но никакие шутки уже не задевали его. Впервые в жизни Гай понял по голосам своих родных, что они гордятся им.

Эти бурные изъявления радости прервал стук в дверь.

– Давай-ка, сын, открой им сам, – велел отец Гаю. – Ты ведь не против произвести впечатление на соседей?

Молодой полицейский усмехнулся и, поправив шлем, отправился к входной двери.

– Боже мой, какая неожиданность! – увидев его, воскликнула Луиза.

Гай рассмеялся, слегка покраснев. Почувствовав, что глупо выглядит в шлеме, он быстро снял его.

– Неужели вас взяли обратно на работу? – спросила девушка.

– Практически да, – ответил ее друг, невольно продолжая улыбаться, – только теперь я работаю в Скотланд-Ярде.

– Надо же! – присвистнув, воскликнула Кэннон. – Видимо, теперь в вашем присутствии мне придется тщательно следить за своими словами и действиями!

– Только не вам, – со смехом ответил Гай, радуясь, что она так благодушно настроена.

Ему приходило в голову, что из-за его неотступного расследования этого преступления Луиза потеряла работу, не говоря уже о том, что по его милости полицейские и Мейбл Роджерс нагрянули в Астхолл-манор. Он уже собирался в очередной раз умолять ее о прощении, когда заметил Сокса.

– Привет, кто это тут у нас? – Гай наклонился к черной с белыми пятнами собаке, которая усердно виляла хвостом, прыгая вокруг его ног. Пес мгновенно попытался лизнуть его в щеку, и молодой человек опять невольно рассмеялся, заметив: – Какая славная собака!

– Его зовут Сокс, – сообщила гостья, – и, если хотите знать, то этот пес, по-моему, полюбил вас с первого взгляда. В общем, он станет вашим, если у вас есть возможность позаботиться о нем.

Гай выпрямился и взглянул на Луизу.

– Да, – согласился он, – мне тоже кажется, что это любовь с первого взгляда. – Девушка улыбнулась его словам. – Но откуда он взялся?

– Это пес моего дяди, – пояснила Кэннон. Он оставил его моей матери, сказав, что намерен вступить в армию. Скорее всего, надеялся, что его отправят служить за границу, где он избавится от преследования кредиторов.

– То есть Ксандр…

– Похоже, дело не обошлось без рукоприкладства… Это объясняет те пятнышки крови, что я заметила, а Ма сказала, что Стивен вернулся с подбитым глазом. Что бы Ксандр ни говорил, он сделал только то, о чем я просила его, не больше, – заключила Луиза.

Это заключение было сравнимо с глазурованной вишенкой на торте. «Что бы Ксандр Уоринг ни сделал Роланду Лакнору, можно оправдать даже в глазах закона, – подумал Гай, – и к тому же он не причинил никакого вреда Стивену Кэннону». Молодому человеку не удалось произвести последний арест, но эта неудача больше абсолютно не беспокоила его. Более того, он порадовался, что Луиза оказалась ни в чем не повинной.

Оставался еще один важный вопрос. Кэннон стояла на крыльце перед Салливаном. Он видел, как поблескивают в свете уличных фонарей ее почти черные глаза на тонком, подобном тонкому фарфору лице, и заметил, что она слегка дрожит от холода. Уже собираясь задать ей тот самый волнующий его вопрос, молодой человек вдруг почувствовал, что у него за спиной что-то происходит, и, оглянувшись, увидел ухмыляющихся братьев, следивших за ними из коридора. Гай мягко закрыл дверь в коридор.

– Можно мне в ближайшее время заехать к вам в Астхолл-манор? – спросил он.

– Конечно, пожалуйста, приезжайте, – тихо ответила Луиза. – Не только члены этого благородного семейства будут рады вас видеть.

Стоя в сумеречном свете на пороге дома и не обращая внимания на внимательный взгляд и постукивающий по полу хвост Сокса, Гай и его подруга крепко обнялись.

 

Глава 79

Дни проходили за днями, и однажды вечером, когда в детской уже появились рождественские календари  и все младшие девочки удалились, закончив с восторгом разглядывать прелестные картинки малиновок и веточек остролиста, которые начали открываться за картонными дверцами, Нэнси и Луиза устроились на колючем ковре возле камина. Нянюшка Блор в это время, читая и поклевывая носом, отдыхала в кресле этой небольшой, теплой и душноватой гостиной.

Нэнси строчила что-то в школьной тетради, выглядевшей такой помятой, словно она выкопала ее из забытых недр какого-то шкафа. Она писала быстро, часто зачеркивая и заменяя слова, и ее перо не столько порхало над страницей, сколько пикировало на нее. Иногда, совершенно внезапно, девушка устремляла взгляд в потолок, и ее перо застывало над строчкой в готовности возобновить поток слов, как только вновь откроются мысленные шлюзы, а потом голова ее опять опускалась к лежащей на коленях тетради. Тишину нарушали лишь тиканье каретных часов да шорох креповой юбки, когда нянюшка, поправив подушку за спиной и устроившись поудобнее, снова закрывала глаза.

Луизе никак не удавалось полностью сосредоточиться на чтении. С некоторым трудом она постигала историческую книгу о Генрихе Восьмом, поскольку решила, что пора ей серьезно заняться повышением образования, и леди Редесдейл составила для нее список первоочередной литературы.

– Что это вы все пишете? – спросила она. – Одну из жутких сказочек Угрюмца?

Перо Нэнси замерло, и она взглянула на Кэннон, а потом устремила взгляд куда-то в сторону, словно пыталась разглядеть нечто сокрытое вдали.

– Нет, я задумала написать роман, – серьезно заявила она. – Настоящий, взрослый роман.

– А что значит «взрослый»? – поинтересовалась Луиза.

– Это значит – не о сказочных персонажах, а о реальных людях. О том, какие отношения бывают между настоящими людьми.

– Мне уже не терпится прочитать его, – заметила помощница няни.

– Ты будешь первой, обещаю, – сказала Нэнси.

Отложив тетрадь, она выпрямила ноги и потянулась, точно собака после долгой прогулки.

– В следующем году будет мой первый лондонский сезон, – мечтательно произнесла старшая дочь лорда, – и вся жизнь изменится… – Она рассмеялась. – Для меня, во всяком случае.

– Мне кажется, вы совершенно правы, – согласилась Луиза. – И знаете, она может измениться даже и для меня.

Нянюшка Блор тут же вздрогнула и открыла глаза.

– О, только не говори, что ты опять собираешься увольняться!

Кэннон поднялась с ковра и покачала головой.

– Нет-нет, нянюшка, никуда я не собираюсь!

Она вышла из гостиной в спальни, где младшим девочкам в это время полагалось готовиться ко сну.

Диана уже облачилась в длинную фланелевую ночную рубашку с рядом крошечных перламутровых пуговок, тянувшихся от ворота до подола. Она сидела за туалетным столиком, разглядывая себя в зеркале, а Памела стояла за ее спиной, расчесывая ей волосы и считая каждое движение щетки. Свои собственные темные локоны она уже аккуратно связала на затылке. Заметив, что пижама стала ей коротковатой, Луиза подумала, что можно попробовать удлинить штаны.

Юнити и Декка в мягчайших хлопчатобумажных пижамках стояли около кроватки Дебо и, растопырив пальчики, мягко играли с ней, а малышка в ответ гукала и пускала пузыри. Никто не обратил внимания на тихо стоящую в дверях Луизу, а та с радостью упивалась их непосредственной близостью. Словно впервые заметила она неброские и изящные цветочные узоры на обоях, и три вставленные в рамы картины со сценами охоты на одной стене, и мягкую упругость ковра под своими ногами. Несколько неубранных игрушек не создавали в комнате беспорядка, а лишь придавали ей уютный жилой вид: золотистое кукольное платье на кровати, несколько перевернутых деревянных солдатиков, барабан, потерявший свои палочки… Пустяки, убрать их не составит труда.

– …девяносто девять, сто! – торжествующе закончила Памела и, неожиданно оглянувшись на Кэннон, взмахнула волосяной щеткой с видом победительницы.

Теперь Пэм стала старшей в детской, поскольку Нэнси уже увлеклась нарядами, планируя будущие приемы в Лондоне, и угрожающе заявила, что собирается коротко обрезать волосы. Услышав ее заявление, лорд Редесдейл грозно взревел, что впервые сильно взволновало его старшую дочь.

Скоро Том приедет домой на каникулы, в холле установят рождественскую елку, украшенную разноцветными гирляндами и самодельными игрушками, и они будут покачиваться всякий раз, когда дети пробегут мимо. Перед полуночной мессой вся семья и домочадцы соберутся у камина и споют рождественские гимны, внимая ангельской вести о грядущих временах.

Луиза Кэннон не знала, что принесут ей грядущие годы, но понимала, что наконец-то с нетерпением ждет перемен.

Письмо

Октябрь, 1919 г.

Дюнкерк

Милая моя подруга,

Спешу сообщить тебе радостную новость – война для меня закончилась. Сегодня утром мне выдали свидетельство о демобилизации. Всех раненых, за которыми мы здесь ухаживали, теперь выписали либо как полностью выздоровевших, либо с назначением определить их в приюты, где за ними будут присматривать все оставшиеся им годы. Почему-то мне удивительно грустно расставаться со службой и с людьми, которыми я восхищалась и которых уважала как своих сослуживцев. После этих двух войн и почти сорока лет медицинской службы впереди меня ждет только спокойная старость.

Однако, разумеется, она тоже будет радостной. Мы с тобой не задержимся надолго в Карнфорт-лодже. Мы подыщем коттедж у моря, где сможем выращивать в палисаднике желтые розы и поставим у окна кресла-качалки, чтобы наслаждаться видами спокойного и мирного моря.

Нам осталось провести здесь примерно неделю за сборами вещей и уборкой нашего полевого госпиталя. Я заранее телеграфирую тебе о моем прибытии в Лондон. Вероятно, нас привезут на вокзал Ватерлоо.

Тебе осталось ждать меня совсем недолго. Да, моя дорогая, я наконец-то еду домой.

С нежной любовью,

Фло.

Письмо

Январь, 1920 г.

Моя дорогая подруга,

Теперь я пишу тебе, поскольку хотя я и понимаю, что мы вполне цивилизованные люди, ты сделала невозможным для нас разумно обсудить все проблемы. Несмотря на все твои слова, на редкость жестокосердные, я осознала, что мне лишь остается честно сообщить тебе о моих намерениях.

Я имею в виду то, о чем уже предупреждала тебя на тот случай, если ты не прекратишь заниматься шантажом, то есть у меня не будет иного выбора, кроме как обратиться в полицию.

Поверь, что мне совсем не хочется этого делать. Мы с тобой подружились очень давно, но приступы твоей ярости стали беспокоить меня. Вероятно, во время этой войны мы перестали понимать друг друга из-за слишком долгой разлуки. Похоже, ты теперь видишь во мне только худшие недостатки, а мне трудно уже вспомнить твои прекрасные достоинства, радовавшие меня долгие годы.

Я изменила завещание и оставила те деньги, которые намеревалась оставить тебе в случае моей ранней смерти, моему кузену Стюарту. Я всегда восхищалась его творчеством, и эти деньги поддержат его, позволив, не бедствуя, продолжать заниматься живописью. Я не могу положа руку на сердце рискнуть познакомить тебя с моей родней как близкого мне человека. Ты погрязла во лжи, и эта ложь – не что иное, как уродливое извращение той доброты, которую мы с тобой так долго стремились проявлять на нашей службе. После Нового года я проведу неделю у Роуз и постараюсь подыскать коттедж на берегу моря, где надеюсь провести свои пенсионные годы. Возможно, я слегка тороплю события, но теперь мне хочется лишь мира и покоя, ухаживать за садом и слушать плеск волн. Я не в силах больше нести гнетущее мою душу бремя твоей безумной злости и ярости. И предпочту жить в одиночестве. Какое печальное завершение…

Фло.