Наутро Еретик проснулся под вой сирены, в коридоре кто-то бежал, тяжело топая, слышались крики и чей-то яростный громоподобный рев. В реве явно угадывалась фамилия самого Еретика. Полуодетым и полусонным, он выскочил в коридор, где его чуть не затоптал несущийся, как лавина, старшина Унару. У старшины было два автомата, две рации, глаза у него были дикие, форма расстегнута на груди.

– Массаракш, – орал он, – Китт! Двигаем!

Он зачем-то сдернул с левого плеча автомат, сунул его в руки ничего не понимающему Китту и рявкнул:

– Бегом!

– Куда?

– К халатикам! Бегом, Китт, бегом! – он схватил Чейза за шиворот и потащил перед собой, как щенка. – Да что ж ты не шевелишься, массаракш!

– Да что стряслось-то? – заорал в ответ Еретик.

– Тревога! – Унару вопил, как глухой. – На Зону напали!

Дальше они говорили на бегу.

– Когда напали?

– Сейчас!

– Кто?

– Да кто их разберет! Уроды какие-то! – Хрег выругался и, не сбавляя хода, перекинул свой автомат поудобнее. – Нам надо халатиков выводить, давай, Китт, хватаем бумаги их, хватаем Старика, хватаем Кима и двигаем в запретку. Сюда эти уроды, надеюсь, не дойдут, но скоро администрация начнет затопление Зоны. Кровь из носу, надо успеть! Массаракш-и-массаракш-и-массаракш!

В архиве лаборатории метались халатики, что-то роняли, суетились и спешили. Одновременно с тем, как к ним ворвались Хрег и Чейз, в другие двери вошел профессор Шеклу и удивительно быстро навел порядок.

– Доктор, пожалуйста, подберите чертежи с пола. Да, эти тоже. Старшина, свяжитесь, пожалуйста, с постами охраны. Жив ли там кто-нибудь еще? Господин лейтенант, помогите мне с бумагами, будьте любезны. Нет, мальчик мой, уничтожать ничего не нужно, скоро все затопит и без нас. Доктор, примите успокоительное, аптечка на стене позади вас. Соберитесь, господа, не теряйте присутствие духа! Кто-нибудь видел Кима? Хоть кто-нибудь!.. Господин Унару, прошу вас, найдите мальчика. Поспешите, он мог потерять сознание от волнения! Только бы не было приступа…

– Понял, Старик, сейчас притащу. Лейтенант, – старшина снял с пояса запасную рацию и через всю комнату бросил Еретику, – связь по двоечке!

Еретик на лету перехватил рацию и, кивнув, мол, понял, настроил сначала на общую частоту. Из динамика слышалась то ругань, то треск, то стрельба. «Любой ценой, – повторял кто-то, – вы слышите? Массаракш, любой ценой остановить штурмующих! Любой ценой…»

– А это точно не учения? – жалобно спросил кто-то из младших научных сотрудников, в дрожащую ладонь ему тут же сунули пузырек успокоительного.

– Господа! – Шеклу снова повысил голос. – Господа, это не учения, это действительная тревога. Внимательно посмотрите на себя и друг на друга. Все здесь?

– Фешсу! Нужно выпустить доктора Фешсу из заключения, – вспомнил вдруг доктор Доов. – Он же все еще в карцере сидит!

– Как в карцере? – подскочили младшие научные халатики.

– Я займусь, никому не расходиться! – бросил Еретик и, выскочив за дверь, направился прямиком к карцеру.

В коридорах завывала сирена и плясали по стенам желтые и красные блики, но было непривычно пусто. Никто не метался от стены к стене, как подсознательно ожидал Еретик, никто не выскакивал из дверей и не жался трусливо по углам. Все халатики скопились в архиве и укладывали пачки бумаг и кассет с пометкой «эвакуировать в первую очередь» в четырехколесную повозку с высокими бортиками.

Солдатня билась насмерть где-то на подступах к научному комплексу, двери в который были намертво заблокированы электроникой, а кое-где еще и заперты механически изнутри деятельным старшиной.

Повезло им всем, что на Зоне есть такой старшина. Сам Еретик ничего не смог бы сделать, у него нет никаких особых предписаний на случай атаки. А у Хрега вот все есть, он вроде как даже и не нервничает, только сердится и торопится.

Добежав до маленького тюремного блока, Еретик настроил рацию на нужную частоту и нажал тангенту:

– Горец, Еретик у восьмерки, как там мелкий? Прием.

Некоторое время рация молчала, затем раздался характерный шум и послышался шум тяжелого дыхания и низкий голос:

– Все путем, Еретик, нашел, откачал, сунул на каталку, везу к Старику. Какого хрена ты делаешь в восьмерке? Прием.

– Открываю Призрака, нельзя его оставлять. Прием.

– Добро, Еретик, – отозвался Унару. – Поторопись, пауки скоро умоют руки. Прием.

– Понял тебя, Горец. Уроды к нам еще не дошли? Прием.

– Пока нет, но не рассиживайся. До связи.

– До связи, – Китт прикрепил рацию к карману и, держа наготове пропуск, заменявший в Зоне 15 и удостоверение личности, и ключ ко всем замкам, бросился к карцеру, где содержался доктор Фешсу.

Фешсу стоял возле двери, прислонившись к толстому непробиваемому стеклу широким залысоватым лбом, и совершенно спокойно, без явных эмоций смотрел, как приближается бегом Еретик, как он с хлопком прижимает ладонь к сканеру и затем, едва дождавшись подтверждения, сует в щель приемника пропуск.

– На Зону напали, – бросил Еретик, едва дверь отворилась. – Поторопитесь, доктор, материалы уже собраны, все намереваются…

– Да, я понял, – Фешсу вышел из карцера, потирая широкие ладони. – Спасибо, что пришли за мной. Теперь идите, времени мало.

– Мало, – согласился Китт, еще не понимая. – Поэтому шевелитесь, доктор, атакующие могу прорвать оборону.

– Я останусь здесь, лейтенант Китт, – проговорил Фешсу. – Пожалуйста, окажите мне услугу, скажите всем, что я погиб.

– У нас же есть шанс спастись… То есть да, вас расстреляют на поверхности, но все же… Вы стыдитесь возвращаться на поверхность? – спросил Еретик, и доктор Фешсу покачал головой, улыбаясь:

– Нет, мне нечего стыдиться. Разве что того, что действовал я недостаточно эффективно. Совсем близко отсюда станция монорельса, и, как я понимаю, электричество нам еще не отключили. Я уезжаю в комплекс «Луч», к добровольцам и «Старушке». Там есть система самоуничтожения, мой пропуск еще действителен, и я смогу ее запустить. Кто бы ни были эти люди, они, совершенно очевидно, пришли за излучателем, а значит, мой долг – сделать все, чтобы он им не достался. Я слишком долго… так скажем, хулиганил, чтобы он и нам-то не достался, что уж говорить о захватчиках.

– Да, хулиганили вы изрядно, доктор, – признал Китт. – Вы совершенно уверены, что хотите именно так погибнуть?

– Мне всегда нравилось, как вы формулируете задачу, уважаемый Китт. Да, я уверен. Вы ведь не будете мешать мне умереть так, как я желаю, господин лейтенант? – доктор Фешсу снова улыбнулся, ожидая ответа Еретика.

Еретик помолчал, глядя Фешсу в глаза, и затем протянул ему руку:

– Всего хорошего, доктор, для меня честь быть с вами знакомым. Я вас очень уважал как ученого, надеюсь, вы не в обиде на меня.

– Нет, не в обиде, – Фешсу без промедления пожал руку Еретику. – Я тоже рад был знакомству с вами, господин лейтенант. И я очень рад, что на этот раз вы все поняли и не препятствуете мне. Спасибо.

Он еще раз крепко стиснул ладонь Китта и грузно побежал по направлению к платформе монорельса.

– Скажите, каково в Области Отклонений? – крикнул Еретик Фешсу, и тот остановился, обернулся и крикнул в ответ:

– Очень страшно, лейтенант! Там в дыму или в странном мареве очень много машин и странных предметов… Как будто решения, поджидаюшие тебя в тумане… Или смерть. Очень страшно, но безумно здорово! Удачи вам!

Когда запыхавшийся Еретик вернулся в архив, халатики все еще суетились, но теперь уже вокруг Кима, который действительно лежал на больничной каталке.

– Где Фешсу? – раздалось сразу несколько голосов, и Китт покачал головой:

– Мертв. Материалы собрали?

– Так точно, господин лейтенант, – Шеклу снял, затем надел очки. – Как мертв? Неужели захватчики?..

– Он решил умереть и умер, – ответил Еретик и жестом прекратил все расспросы. – Все в сборе? Старшина, веди!

Унару взялся за тележку с документами и проверил нагрузку на встроенных в нее весах:

– Четыреста килограммов, как в аптеке. Мы с Киттом разбираемся с документами, Старик разбирается с теми, кого эвакуировать. Бегом!

Ослушаться старшину никто не посмел, все действительно побежали. Тележка была спроектирована так, чтобы при максимальной загрузке ее мог катить и один человек, но вот выгружать ее удобнее и быстрее будет двоим. Китт и Унару выкатили тележку в коридор без таблички, запретную зону, пробежали до того места, где рельсы поворачивали, и Унару, отстранив лейтенанта, с силой толкнул тележку. Она весело понеслась по рельсам, а старшина потащил Китта дальше:

– Там система уклонов, сейчас она сама докатится до шлюза. А мы по лесенке, как люди. Что там с Фешсу?

– Пошел взрывать «Старушку», как я понял. Там действительно система самоуничтожения? Или он вручную собрался излучатель разбить?

– Ага, система есть, – старшина выбежал на лестничную площадку. – Правда, ее можно и с пульта активировать, ну да ладно. Его решение, не нам мешать.

Они спустились уровнем ниже и выбежали в тупик. К тормозным буферам стремительно приближалась беспризорная тележка. Последние полметра рельсы задирались вверх под углом в сорок градусов, и, взлетев на возвышение, тележка автоматически зацепилась за крюк и остановилась.

– Разгружай-ка! – скомандовал старшина и, щелкнув центральным замком, отцепил ковш тележки от колесной рамы.

Вдвоем они задвинули коробку с материалами в шлюзовое отверстие, и пока Китт задраивал шлюз, Унару отцепил замок стопора, и тележка скатилась под уклон вниз.

– Я запру, крути давай, – старшина задраил еще один люк, и Еретик, дождавшись кивка Хрега, начал откручивать здоровенный серый вентиль, подавая воздух высокого давления в камеры капсулы и вытесняя балласт.

Он представил себе, как капсула с документами начинает подниматься вверх, преодолевает стопор и взлетает к поверхности озера, как пробка. Пока ее запеленгует береговая охрана, пока подгонят катер… Оставалось надеяться, что материалы не перехватят неизвестные захватчики.

– Все, массаракш, – старшина вытер рукавом усы, затем взмокший лоб. – Теперь в зону эвакуации, это на два уровня вверх. Бегом!

– С аквалангами всплывать будем? – спросил Еретик.

– Нет, – старшина ухватился за лестницу и поднялся по ней в три мощных приема. – Без аквалангов будем, массаракш. Беги давай, лейтенант, и береги дыхание. Авось еще пригодится когда-нибудь. Ты же небось привык дышать.

– Привык, конечно, – подтвердил Еретик. – Всю жизнь этим занимаюсь как-никак. Я еще и есть привык, не поверишь.

– Буржуй и сибарит!

Они поднялись наверх, вернулись в коридор запретной зоны и побежали дальше. Где-то уже слышались пальба и крики.

– В зоне эвакуации никого нет, – нахмурился Хрег. – Не понимаю ничего, Старик должен быть привести людей…

– Что-то там случилось, пока мы бумаги грузили, – Еретик сел на желтый ящик с аквалангами и откинулся спиной на стену. – Может, штурмующие прорвались в лабораторию? Слышишь, стреляют?

– И чего тогда стреляют? – старшина снова вытер усы и лоб рукавом. – Жди здесь, рацию слушай, я зажму говорилку. Если что нехорошее услышишь, сразу рви в капсулу и всплывай. За документы головой отвечаешь.

Не дожидаясь ответа, Унару снял автомат с плеча и, небрежно держа его в одной руке, побежал обратно.

– Нравится человеку гоняться туда-сюда, – сказал устало Китт, глядя на стремительно удаляющуюся спину Хрега. – Ему бы в марафонском забеге участвовать. На первенство среди рядового состава. За трехлитровый кубок пива.

По рации был слышен только топот старшины, затем в динамике что-то зашуршало и стало почти тихо.

– Массаракш, – голос старшины был тихим и напряженным. – Халатиков повязали по дороге. И я их всех не вытащу. Так… Сиди на месте, Еретик, я слышу, как ты хочешь прибежать мне на помощь.

Китт, действительно уже вскочивший с места, послушно сел обратно на ящик.

– Ага, вижу мелкого. Старика уже увели. Переходим в режим тишины, через десять минут не приду – всплывай. Ну, массаракш, с богом… До связи.

Еретик повесил рацию на пояс и направился к лестнице, упиравшейся в потолок. Рядом с ней в потолке зиял круг открытого люка. Еретик поднялся по лестнице и сунул голову в люк – здесь была небольшая комната, часть которой занимал пульт запуска спасательных капсул. Если верить табличке с нашлепками технических осмотров, капсул было две, каждая рассчитана на четыре человека. Две лестницы вели наверх, в шлюзовые камеры.

Еретик спустился обратно и подумал, что десять минут еще не прошло, а уже очень хочется залезть в спасательную капсулу и отправиться на поверхность. Администрация не спешила затапливать Зону, видимо, их захватчики не оставили живых в А-секторе. В голове Еретика мелькнула мысль о Сой, но он заставил себя не думать ни о чем, кроме старшины, который вот-вот прибежит из лаборатории.

Десяти минут не прошло, когда из-за поворота появился старшина. Он несся, как товарняк, в ладони у него все еще был автомат, на плече безвольно, как кукла, висел Ким. По мере приближения поезда «Хрег Унару» стало заметно, что старшина доволен собой. Он на бегу стащил Кима с плеча и скомандовал Еретику:

– В пультовую!

Чейз забросил автомат наверх, буквально взлетел в люк и втащил в комнату бессознательного парня. Уложив его на пол, Китт влез в шлюзовую камеру одной из капсул и протянул руки, дожидаясь, пока Унару сунет ему Кима.

Шлюзовая камера была очень маленькая, ждать пришлось, скорчившись в три погибели. Наконец, Хрег поднял Кима вверх, и Чейз, дер-жа приходящего в себя мальчишку одной рукой, а другой хватаясь за поручни, втащил себя и свою ношу в капсулу.

Уложив Кима в капсуле, Еретик начал спускаться за автоматом, но тут люк снизу захлопнулся, и не стало слышно ни звука.

– Хрег! – закричал Ким из залитой аварийным красным светом капсулы, но тут же снова потерял сознание.

– Хрег! – Еретик отпустил тангенту и даже зачем-то приник ухом к динамику. – Горец, прием! Ты как? Прием!

– Ну, как тебе сказать, лейтенант, – в голосе старшины явственно сквозила ирония, и даже треск рации не мог ее заглушить. – Если не считать того, что вот-вот Зону затопят, то все прекрасно. Вот разве что вооруженные уроды сюда нагрянут с минуты на минуту, но и это, чтоб ты понимал, пустяки.

– Ты чего люк закрыл?

– Да вот, думаю встретить гостей. Они там топочут вовсю, а у меня теперь, спасибо, друг, целых два автомата! А, как известно, настоящему горцу больше и не надо. Настоящему горцу двух славных автоматов с лихвой хватит…

– Открой дверь, Хрег! – заорал Еретик. – Немедленно открывай дверь!

– Да нет, поздно уже. Что мне делать наверху? Куда идти? Зартак взорвали, а другой земли я под себя не найду. Нет больше для меня никакого верха. Слушай меня… Хорошо слышишь? Внешний шлюз я запер, ты запираешь шлюзовую камеру, говоришь об этом мне, и я вас тут же с пульта отцепляю от базы. Как понял, Еретик? Прием!

– Открой дверь! – вопил Китт в рацию.

Вместо ответа с той стороны люка раздалось несколько мощных ударов чем-то тяжелым по металлу.

– Я сломал дверь и сим разговор на эту тему объявляю оконченным, – сообщил Унару, снова появившись в эфире. – Ты меня понял? Запираешь шлюзовую камеру и даешь мне сигнал. Я вас отправляю. Понял?

– Понял, – Китт помолчал, и старшина снова заговорил:

– Давай иди, меня уже тошнит от твоих переживаний по ту сторону переборки!

– Не поверишь, меня точно так же тошнит от перспективы лезть в капсулу с парнем, у которого в больничной карте пометка «клаустрофобия», а потом всплывать на поверхность озера, где на берегу шныряют захватчики! Без автомата всплывать, заметь!

Старшина расхохотался в рацию:

– Ключи под ковриком, лекарство от укачивания в бардачке, бак полный. Развлекайтесь, но будьте дома до полуночи. Жду сигнала к отправке.

Еретик развернулся и полез в капсулу.

– Мы его не там бросим, правда ведь? – бормотал Ким в бреду. – А профессора унесли, жалко его как…

Еретик молча задраил люк в капсулу и нажал на тангенту:

– Хрег, еще не поздно подняться к нам.

– Ты в капсуле, Еретик? Люк задраил? – спросил старшина.

Фоном его словам была близкая стрельба.

– Задраил, Горец.

– Ну все, бывай тогда. До связи!

– До связи, – ответил Еретик и ощутил, как подается в балластные камеры воздух, а затем как отцепляются стопоры.

Капсула отделилась от шлюза, и связь пропала. Везде горели аварийные красные лампочки, забранные решетками, из-за чего капсула была похожа на лабораторию фотографа с тяжелой паранойей.

Еретик проверил запасы еды, наличие плав-средств и аптечку. Все было на месте, комплект для выживания в лесу, сигнальные средства, не хватало только шумного Хрега Унару. Но его теперь всегда будет не хватать, потому что он никогда не появится.

Ким пришел в себя, и его сильно трясло.

– Тебе плохо? – спросил Еретик, понимая, что вопрос звучит глупо. – Ким, успокойся, я врач в пятом поколении. Что чувствуешь? Что-нибудь болит?

– У меня клаустрофобия, – сообщил Дасаи, часто сглатывая и озираясь по сторонам. – Стены сжимаются, вокруг вода, я чувствую.

– Я знаю. Объясни, зачем ты с клаустрофобией сунулся в подземную базу? Верх же сообразительности, Ким, посуди сам, – Еретик прикинул, как бы отключить мальчишку на те двадцать минут, что они будут всплывать, и принялся копаться в аптечке в поисках какого-нибудь наркоза.

Ничего подходящего не находилось, глубина озера всего ничего, никаких препаратов, серьезнее стимуляторов и обезболивающих, нет.

– Я и не совался, меня привезли. Меня не спрашивали, хочу ли я там работать. Меня никогда не спрашивают, – Ким неглубоко и быстро дышал. – Нас сейчас раздавит, господин лейтенант. Всмятку, да? Это же гроб, самый настоящий, железный гроб. И здесь заканчивается воздух. Почему вы не взяли акваланг?..

– Стоп! – гаркнул Чейз, и Ким замолчал.

Очень хотелось подойти к мальчишке, зажать ему рот, контролируя дыхание и не позволяя перегружать легкие, крепко держать за руки, чтобы не надумал колотиться о стены в припадке. Но того, кто боится закрытых маленьких пространств, так только до истерики доведешь. А у Кима еще и сердце не выдержит, пометку о сердце Еретик тоже видел. У него вообще много разных пометок в карте.

– Дыши глубоко и редко, иначе у тебя будет гипервентиляция. Закрой глаза и представь себе, что поднимаешься по лестнице.

– Но… – начал Ким, и Еретик снова повысил голос:

– Не перебивать, не обсуждать – выполнять. Вдох. Закрыл глаза. Выдох. Лестница наверх, ступенька за ступенькой. На этом сосредоточься.

– Понял, – парень послушно задержал дыхание и зажмурился.

Через минуту ему стало легче, богатое воображение всегда выручает.

– Спасибо.

– Не открывай глаза пока, представь, что ты в поле.

– Я никогда не был в поле, – мальчишка выдохнул медленно, через силу. – Но у меня хорошо развито пространственное воображение… Хорошо, я попробую.

Ким расслабился и свернулся клубочком на полу, подтянув колени к подбородку и обняв их обеими руками.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Еретик. – Ну, помимо того, что ты сейчас находишься в поле и вокруг тебя бесконечный воздух.

– Я не знаю, – Ким часто облизывался и все пытался растянуть трясущиеся губы в улыбке, но получалось плохо. – Смерть не входила в мой научный опыт.

– Война идет, Ким, – больше Еретику нечего было на это ответить.

Они молчали, слушая, как потрескивает обшивка под воздействием внешнего давления, как работает гидравлика. Еретик с трудом мог представить, как Дасаи объясняет себе наличие всей этой какофонии в своем воображаемом поле.

– Я хотел бы написать книгу, – сказал вдруг Ким. – В ней бы совсем не было диалогов, одни только описания. Что-нибудь о путешествии в земли, где совсем нет людей и поэтому не с кем разговаривать.

– Лучше напиши такую книгу о большом городе, там тоже не с кем бывает поговорить, – предложил Еретик. – Когда выберемся отсюда, тебе можно будет делать что угодно. Напишешь хоть сотню разных книг.

– Так проект закроют? – с надеждой спросил Ким.

– Нет, ни в коем случае, это крайне перспективное исследование. От него не откажутся. Просто излучатель уничтожен, а часть документов погибла на Зоне 15. Правда, главное мы успели вынести. Надеюсь, материалы попадут к нам, а не к врагу. Если же нет, то восстановление всех материалов займет продолжительное время. К тому же нам нужно будет подобрать помещение и персонал. И это, заметь, при условии, что найдется, кому смотаться в Область Отклонений и отыскать там нужный элемент. Или же найдется умник, который сможет создать такой элемент в наших условиях.

– Там, в общем-то, ничего сложного и нет, – Ким лег на пол и заложил руки за голову. – Все возможно повторить, учитывая, что абсолютно все нужные чертежи и записи со мной.

– Как это с тобой? – удивился Чейз. – Успел сунуть в карман пару бумажек?

– Нет, я помню, – просто ответил Ким и без паузы проговорил: – Очень жалко Хрега. Как думаете, лейтенант Китт, он сможет спастись?

– Не сможет, Ким. Никто, кто там остался, не выжил. Если даже кто-то уцелел при нападении, то в любом случае Зона 15 уже, должно быть, затоплена.

– Но там же эти желтые ящики через каждые пятнадцать метров, – Ким перестал жмуриться, повернулся на бок и приподнялся на локте, разглядывая Еретика. – Хрег может добыть акваланг, даже несколько аквалангов, если захочет, выплыть через наш или соседний шлюз и подняться на поверхность.

Еретику не хотелось отвечать, но будет правильно расставить все по местам, чтобы у паренька не было иллюзий:

– Нет, Ким. Я думаю, Хрег погиб в ту самую минуту, что мы отчалили. Я говорил с ним, пока мы не отвалили и не прекратилась связь. Там была стрельба, значит, штурмующие добрались до пультовой. И до Хрега.

У Кима сделались такие глаза, что Еретик засомневался, действительно ли нужно было говорить все это. Кто он такой, чтобы лишать мальчика надежды?

«Это не надежда! – мысленно одернул Чейз себя. – Эти ящики – это всего лишь иллюзия, бессмысленные умозаключения. Никакой пользы они ему не принесут. Впрочем, и правда пользы не приносит… Может, было бы лучше, если бы он считал, что старшина жив. Что он спасся и переведен на другой объект. Кто у него есть, кроме старшины? Ни семьи, ни друзей, ни коллег теперь… Еретик, ты идиот…»

– Он погиб, как герой, Ким, – сказал Еретик, вовсе не уверенный, что мальчишку эта информация утешит. – Он исполнял свой долг до конца, как ему и подобало.

– Его долг был умереть в коридоре Зоны? Или ему подобало захлебнуться? – голос Кима звучал не то плаксиво, не то издевательски. – И он ради этого жил?!

– Прекрати истерику, Ким. Его долг был спасти важных сотрудников и материалы. Это он и сделал, он пожертвовал ради нас своей жизнью, а ты теперь пускаешь сопли. Будь мужчиной, Ким. Хрег погиб как герой, и тебе следует быть ему благодарным и гордиться его мужеством и его отвагой.

– А не имеет значения, кто как погиб, – Ким перевернулся на живот и уткнулся лбом в пол. – Не важно. Герой или трус… Умный, дурак… Все, кто умер на Зоне 15, в конечном итоге совершенно одинаково мертвы.

Еретик протянул руку и отвесил парню такой подзатыльник, что у того лязгнули зубы, а из носа закапала кровь.

– За что? – подскочил Ким, утираясь.

– Да, все, кто умер на Зоне 15, мертвы совершенно одинаково, тут ты прав, – Еретик чувствовал, что его несет, но остановиться не мог. – Но наше к ним отношение должно быть разным. Наша память о них должна быть разной. И если ты, зная, как он жил и как погиб, не делаешь для Хрега исключения, причисляя его к какой-то безликой массе трупов, если он как человек уже для тебя ничего не значит, то ты не достоин ни его дружбы, ни памяти о нем.

Носовое кровотечение удалось остановить только после всплытия. Первые минуты Еретик и Ким дышали настоящим воздухом и только потом сообразили, что надо выбираться из воды. Повезло, что всплыли близко к суше, а не посередине озера.

Одновременно с тем, как они открыли капсулу, неподалеку всплыла еще одна, и Еретик вдруг поверил, что там сейчас окажется старшина Унару со своими двумя автоматами и дурацкими шуточками, но капсула оказалась пустой. Все просто – с пульта Хрег отправил в плавание обе спасательные капсулы.

– У меня плохая свертываемость, – оправдывался Ким, когда Еретик помогал ему надеть спасательный жилет. – Всегда так было. Простите, что я там… Ну, в капсуле…

– Ничего. Я понимаю, – Еретик проверил, как держится жилет. – Плавать умеешь?

– Нет, конечно.

Старшина был прав, за все годы своей жизни лейтенант Китт действительно привык дышать. Можно даже сказать, пристрастился. Поэтому, когда Ким вдруг начал дер- гаться, хлебать воду и тянуть Еретика за собой, Еретик не раздумывал долго. Он развернул Кима к себе спиной, зажал его горло локтем и слегка притопил, чтобы парень не дергался.

Плыть с обездвиженным Кимом было проще, чем с Кимом, который впал в панику.

Вскоре оба они на карачках выползли на берег, отплевываясь и кашляя. Еретик схватил мальчишку за шиворот и отволок в подлесок. Там они стянули и спрятали жилеты.

Найдя возвышенность, Китт в бинокль осмотрел поверхность базы.

– Странно.

– Что странно? – сунулся под руку окончательно пришедший в себя Ким.

– Не вижу следов разрушений. Ни взрывов, ни тел… Но тела, предположим, могли утащить, а вот как они на базу проникли, если не выбили сначала наземную охрану?

– Дайте посмотреть, – попросил мальчишка, и Китт, подумав, передал бинокль.

– Может, газ? – предположил Ким.

– Может, и газ. А может, и предательство.

– Армия не могла нас предать, – уверенно сказал мальчишка, возвращая бинокль Еретику. – Я думаю, распылили что-то отравляющее.

– А все противогазы заранее диверсанты проткнули шилом? По одному? – серьезным тоном поинтересовался у Кима лейтенант. – Ладно, не наше дело, помочь уже не сможем, помешать тоже. Капсулу точно заметили, надо скорее выбираться в цивилизацию. Как себя чувствуешь? Сможешь идти?

– Некоторое время смогу. А что, тут поблизости есть цивилизация?

– Раз есть грузовые склады с вагонами, значит, есть и груз, – рассуждал Еретик, убирая бинокль в кофр. – Раз есть груз, значит, откуда-то его везли. Раз есть железнодорожные вагоны, значит, должна быть ветка. Раз есть собственная железнодорожная ветка, значит, где-то она смыкается с гражданской. Значит, где-то поблизости есть город, в котором есть вокзал и который снабжает Зону 15 генераторами, охладительными системами, продуктами питания и туалетной бумагой. Значит, туда мы и направимся.

Ким шел по лесу ровно час, после чего сел на землю и заплетающимся языком выговорил, что дальше сможет двигаться только в горизонтальном положении и желательно под капельницей. Еретик молча взвалил парнишку на плечо и понес, стараясь не слишком часто задевать молодым Дасаи ветки.

Привал устроили еще через час, и Еретик не в первый раз в своей жизни возблагодарил людей, которые придумали класть в спасательные капсулы суточный запас пищи.

– Напомни, на что у тебя аллергия, – попросил Еретик, копаясь в продуктах питания.

– Только на лекарства, вернее, кое-какие их составляющие, а на еду ничего такого нет, – Ким жадно смотрел на упаковки концентратов. – Во всяком случае, до сих пор еще ни разу не проявлялось.

– Ну что ж, рискнем. И будем надеяться, что аллергия не проявится, а то тут всего одна ампула антигистамина и та, по-моему, забрела по ошибке, – Еретик открыл тушенку и протянул Киму галеты.

– Знаете, как у меня началась клаустрофобия? – спросил заметно повеселевший Ким, едва прожевал свою порцию.

Он разглядывал лес, в котором они оказались, словно никогда в жизни не видел. Должно быть, на самом деле не видел.

– Нет, Ким, пока не знаю, но предвижу, что ты мне сейчас расскажешь.

– Я представил себе мир. Весь целиком. Ведь если смотреть масштабно, это же просто пузырь. Замкнутая сфера. Когда я себе представил, я чуть не задохнулся.

– Потому ты и в перерождение душ веришь? Чтобы был выход?

– Вроде того. Невыносимо же всю вечность провести в пламени и тьме, если был плохим, или в Мировом Свете, если был хорошим. В конце концов, даже Мировой Свет покажется тюрьмой, потому что надоест.

– А бесконечное возрождение – не тюрьма?

– Пока не надоело – не тюрьма, – убежденно сказал Ким. – Все же меняется. Раньше вот люди были дикие и мир был один. Потом античность, и мир стал другой. Потом Тусклые века, опять другой мир… Высокое Средневековье, новое и новейшее время… Мир меняется. А Тьма и Свет остаются все те же, и это ужасно скучно.

– Говорят, люди остаются прежними и не меняются, – отметил Еретик.

– Ну, логично, что не меняются, – рассудительно произнес Ким. – Это же с самых диких времен одни и те же люди.

На следующее утро они вышли к железной дороге. Еще через сутки Еретик притащил ослабевшего Кима в маленький пригород и рассказал селянке, живущей на отшибе, ужасную историю о том, как его и брата вышвырнули из поезда и отобрали все вещи, деньги и документы. Селянка уже собралась спустить на него собак, но потом разглядела, что Еретик в форме, и решила, что оба «беглые солдатики», дезертиры, по незнанию перепутав серую форму разведчика с серой же армейской. «Солдатиков» селянка пожалела, учитывая, что Ким уже не мог стоять, решила, что мальца так в армии уморили. Она выдала «солдатикам» гражданское тряпье, форму сожгла, а самих Чейза и Кима накормила и указала, как ловчее пробраться в город.

– А лучше, солдатики, туда и не суйтесь совсем, – сказала она на прощанье. – Лучше в товарный вагон лезьте, тут откос недалеко, с него сподручнее.

Поразмыслив, Еретик так и поступил – сначала забросил в открытый вагон Кима, потом прыгнул сам. Они ехали сначала в обществе баков с какой-то гнусной темной жидкостью, даже Китт не смог определить, что это за пакость, затем в обществе овец и в итоге в компании подозрительных вооруженных типов, грязных, неразговорчивых и хмурых.

Еще через трое суток «солдатики» прибыли в столицу.