Дамаск, Орегон
25 марта
Данте жестко ударился плечом о землю, а потом катился, подпрыгивая по влажной траве, пока не врезался в дерево и не остановился. Яркие пятна вспыхнули перед глазами, и боль замерцала жаром в его голове.
Люсьен…
Je t’aime, mon fils, toujours.
Голоса напевали и шептали, и требовали, жужжали из разрушенных глубин на спинах опаленных огнем ос.
Ты так похож на нее.
Ты хочешь получить наказание за нее, p’tit?
Почему папа Прейжон надевает тебе наручники на ночь?
Твое сердце получило меня, Данте Батист.
Лицо Хэзер мелькнуло в сознании, когда яркие пятна исчезли. Данте попытался вздохнуть, но ребра болели, и он не мог набрать воздуха в легкие.
Сфокусируйся на Хэзер.
Он перевернулся на колени, прижимая руку к поврежденным ребрам. Дождь холодил его лицо. Он развернулся и, пошатываясь, встал. Дом представлял из себя дымящуюся груду камней, кирпичей и дерева. Хэзер…
Музыка зазвучала в воздухе, горящая и яркая, и его песнь взлетела вверх из сердца в импульсивном ответе. Люсьен! Он потянулся к их связи, но ничего не нашел, только жгучую пустоту там, где когда-то была связь. Боль вонзилась в сознание Данте и выбила с таким трудом доставшийся воздух.
Земля устремилась к нему навстречу.
***
Из-за холодного дождя волосы Хэзер облепили голову, а одежда — тело. Мокрая трава колола ей нос. Она поднялась на колени, в ушах звенело, голова раскалывалась. Взрывная волна прижала ее к земле, выбив воздух из легких.
— Хэзер! Черт! — закричал голос.
Как только Хэзер поднялась с земли, Энни остановилась около нее и схватила за руку.
— Ты в порядке?
— Думаю, да, — ответила Хэзер. — А ты?
— Ага, но когда дом взорвался, я подумала, ты… я испугалась…
— Дерьмо, — выдохнула Хэзер, разворачиваясь.
Вон и Данте были прямо позади нее. Сквозь дождь она разглядела фигуру, встающую на колени в нескольких ярдах от искореженных и разрушенных остатков главного дома. Схватив сестру за мокрую руку, Хэзер ринулась через двор к Вону.
— Ты в порядке? — спросила она и осмотрелась в поисках Данте. Ёе пульс ускорился. Она не видела его.
Вон моргнул, затем его зрение сфокусировалось. Он вскочил одним плавным светло-размытым движением. Развернулся на триста шестьдесят градусов.
— Где, черт побери, Данте? Она его забрала?
— Кто? — спросила Хэзер, холод просочился через ее влажную кожу.
— Одна из Падших, девчонка, — ответил Вон. — Она приказала мне отдать ей Данте. Сказала, что другие уже в пути. Черт побери! Люсьен просил меня охранять Данте от Падших.
Хэзер убрала влажные волосы с лица.
— Но Данте частично тоже Падший, почему его нужно…
— Данте Батист — Создатель, — голос женщины с темными волосами присоединился к разговору. Она встала около Энни. — И принц Истинной крови.
Вон остановил на ней свой тяжелый взгляд.
— А кто ты такая, черт возьми?
— Катерина Кортини, llygad, — ее голос был пронизан уважением. — ТО послало меня убить Уэллса, — она посмотрела на Хэзер спокойным взглядом, — и тебя.
Рука Вона быстро оказалась в куртке, скрипнула кожа. Хэзер моргнула. Дуло браунинга уперлось в висок Кортини.
— Потрудишься объяснить это заявление, прежде чем я нажму на курок?
Взгляд Кортини оставался спокойным, но Хэзер поймала вспышку удивления в ее глазах от действий Вона.
— Приказ изменился, — обратилась Кортини к ней. — ТО отправило за тобой другую команду. Но даже до этого я решила защитить вас обоих — тебя и Данте Батиста.
Дуло не сдвинулось ни на йоту.
— Почему ты делаешь это? — спросила Хэзер.
— Потому что я узнала, кто и что такое Данте, и догадываюсь, что ты значишь для него.
— И почему тебя это волнует? — возразила Хэзер напряженным голосом.
— Моя мать вампир, — подбородок Кортини чуть-чуть приподнялся. — Я была воспитана в семье вампиров и всю свою жизнь слушала легенды об Истинной крови.
— Дитя сердца, — сказал Вон. — Кто твоя мать?
— Рената Алесса Кортини.
Вон присвистнул.
— Святые угодники. Одна из Cercle de Druide. — Он опустил пистолет и посмотрел на Хэзер. — Предлагаю ей на время поверить. Если она облажается, она труп.
Кортини наклонила голову в сторону Вона.
— Спасибо, llygad.
— Сойдет, на мой взгляд, — сказала Хэзер. — Давайте найдем Данте.
***
Шелест крыльев. Данте ощутил мускус и дым ладана. На него лучилось тепло. Боль в сердце ослабла.
Люсьен здесь и в безопасности.
Но запах был неправильным, и он был женским.
Данте открыл глаза и посмотрел на женское лицо, покрытое каплями дождя, — золотые глаза, волосы цвета ночи, тонкий сапфирово-синий торквес вокруг шеи. Черные кончики ее крыльев изгибались над головой, укрывая его от дождя. Она провела пальцем по его челюсти, скользнув вниз к ошейнику.
— У тебя был приступ, Данте. Но ты не можешь долго отдыхать, мы должны уходить.
— Ты знаешь мое имя. Ты друг Люсьена?
— Да, он послал меня, — ответила она. — И ты можешь звать меня Лилит.
Она бросила взгляд в небо.
— Нам нужно уходить.
— Нет, я не уйду. Почему Люсьен послал тебя, а не пришел сам?
Данте поднялся с земли. Боль пронзила его ребра. Поцарапала его разум. Ночь вращалась вокруг, и он бы упал, если бы Лилит не поддержала его рукой за плечо.
— Merci, — пробормотал он, отступая в сторону. — С Люсьеном все хорошо?
Свет в глазах Лилит стал мягче.
— Твой отец мертв, малыш.
— Ложь. Я не верю тебе, мать твою!
Он снова потянулся к связи с Люсьеном и коснулся пустоты. Боль выжигала, словно кислота, его сознание. Он покачнулся и коснулся дрожащими пальцами виска.
— Он умер, защищая тебя от своих врагов, — произнесла Лилит. — И эта жертва навредила тебе больше, чем ты можешь представить. Позволь мне помочь.
Данте не мог вдохнуть. Сердце заледенело и остановилось, кровь застыла в его венах. Он судорожно вздрогнул, руки сжались в кулаки.
— Нет, — с трудом выдавил он. — T’a menti. Он не мертв. Нет.
Je t’aime, mon fils, toujours.
Я оттолкнул его, а теперь он ушел навсегда.
Он теперь будет со мной, Данте-ангел?
Рыжие волосы, веснушки, голубые глаза, хихиканье. Хлоя. В этот раз ее имя не ускользнуло из его сознания, словно камушек, летящий по льду. На этот раз ее имя, ее лицо остались.
Хлоя.
У Данте перехватило дыхание. Горе ножом полоснуло по его сердцу. Мышцы скрутило, они дрожали. Кровь текла из носа.
— Моя принцесса, — выдохнул он.
— Нам нужно уходить, — поторопила Лилит. — Я обещала твоему отцу, что буду беречь тебя.
Голос Люсьена всплыл в памяти: Я старался охранять тебя молчанием.
Ты обещал мне, что я никогда не буду один снова. И ты оставил меня.
Глаза Данте жгло. Он встретился с золотым взглядом Лилит.
— Почему я должен верить тебе?
— Люсьен сказал мне, что однажды ты подарил ему подарок, которым он дорожил, кулон в виде Х-руны.
Память выплеснула кислоту в сознание Данте.
— Эй, mon ami, я увидел это в бутике. И подумал о тебе.
Чистое серебро и вольфрамовая цепь скользят из руки Данте в ладонь Люсьена.
— Руна дружбы, — бормочет Люсьен. Довольный свет греет его глаза. Он дразнит: — Что заставило тебя подумать обо мне?
Данте пожимает плечами, губы растягиваются в улыбке.
— Не знаю. Это случается время от времени.
— Где его тело? — спросил Данте, низким и резким голосом. — Я хочу его увидеть.
Лилит моргнула.
— Оно превратилось в прах. Ничего не осталось.
Данте сжал челюсть. Слова Люсьена вспыхнули в его горящем сознании: я прятал тебя от других. Могущественные другие, которые используют тебя без сожаления.
Падшие найдут тебя. И свяжут тебя.
Лилит указала когтем в небо.
— Они те, из-за кого ты должен довериться мне. Они убили твоего отца, так что они могут претендовать на тебя.
Данте посмотрел на волны насыщенного синего, пурпурного и зеленого света, мерцающего по всему небу. Песнь неожиданно прошла сквозь ночной воздух, трели издавали множество глоток, каждый индивидуальный ритм и мелодичная нить сплетались в безупречное целое; неземной концерт проникал внутрь Данте.
Не свяжут меня. Никогда. Только если они знают, как привязывать чертов труп.
Песнь Данте поднялась в ответ, темная и яростная ария.
***
Дождь прекратился.
Шеридан затянул галстук вокруг бедра, надеясь замедлить кровотечение. Боль пока была не настолько сильной, но он знал, что это скоро изменится. Он задавался вопросом, успеет ли спуститься вниз по склону, по подъездной дороге к трассе, прежде чем вампир…
Что-то сверкнуло в небе.
Шеридан поднял взгляд.
И его крыша тихо и безвозвратно поехала.
***
— Там, — сказал Вон, указывая через двор в сторону лесного склона.
Хэзер пристально всмотрелась в темноту. Данте был не один; крылатая фигура стояла около него — женщина Падшая. Шелест в ночи был мощным, словно порывистый штормовой ветер или приливная волна, или сотни крыльев.
— Твою мать, — прошептал Вон, его взгляд был обращен в небо.
Хэзер посмотрела вверх и ахнула. Северное сияние призрачным светом танцевало и перемещалось через ночь. Огромные черные фигуры в виде V кружили под облаками; десятки Падших летали туда и обратно, вырисовывая восьмерки, их гладкие черные и золотые крылья, словно как у разгоряченных ястребов, блестели от дождя и дрожащего света.
Один отделился от остальных, мужчина с развевающейся гривой рыжих волос, сырой воздух превращался в пар, сталкиваясь с его обнаженной грудью. Его золотые крылья рассекали тьму с силой и точностью, когда он спланировал вниз и заскользил над верхушками деревьев, затем взвился в небо в изящном пируэте крыльев и тела; захватывающий воздушный балет повторял каждый, один за другим. И они пели; хор кристальных голосов звенел в ночи.
«Словно ритуал ухаживания», — подумала Хэзер.
Падшие кружили над Данте.
— Они зовут его, — сказала она, пульс забился с бешеной скоростью.
— Они его не получат, — прорычал Вон. — Пойдем, куколка.
— Оставайся здесь, — обратилась Хэзер к Энни.
Она уловила дуновение мороза и кожи, затем почувствовала жилистую сильную руку на талии. Вон крепко держал ее, когда они переместились.
Хэзер услышала топот позади и поняла, что Энни последовала за ними. Конечно. Она никогда не слушалась. Это ее маленькая сестренка. Она чувствовала, что Кортини тоже пошла следом.
Вон замер в десяти ярдах от Данте.
— Держись позади, куколка, — пробормотал он.
Хэзер резко вдохнула, когда шипы синего света вырвались из Данте, пронзая ночь. Воздух наэлектризовался силой. Его бледное лицо было обращено к небу, и падшие ангелы кружили над ним.
Один спустился, паря на черных крыльях, на землю, окутанную туманом. Крылья еще раз распахнулись, затем сложились позади него, красный килт, словно шелк, обвился вокруг бедер. Он поклонился Данте, затем упал на колени на влажную траву, пряди длинных волос цвета светлого шампанского развевались на ветру.
— Мы пришли помочь тебе добраться домой, юный Создатель, — произнес он с уважением. — Сопроводить тебя в Геенну, на твое законное место на Троне Хаоса.
Данте опустил голову, черные волосы были усеяны перламутровым жемчугом из дождя. Он обратил горящий золотой взгляд на светловолосого Падшего.
— Геенна?
Падший ангел уставился на него, приоткрыв рот.
— Ах! Так прекрасен, маленький creawdwr!
Крылатая женщина, стоявшая под деревьями позади Данте, сделала шаг вперед и зашептала ему на ухо. Данте слушал, рассеянно вытирая кровоточащий нос тыльной стороной мерцающей руки.
Хэзер ощутила глубокий укол сочувствия. Неужели они не видят, насколько ему больно? Она потянулась вперед, намереваясь подойти к нему. Стальные пальцы схватили за плечо и дернули ее назад.
— Нет, — прошипел Вон, — слишком опасно.
— Мне все равно. Пусти меня.
Бродяга покачал головой.
— Забудь, куколка. Данте никогда меня не простит, если с тобой что-то случится.
— А я никогда не прощу тебя, если что-то еще случится с ним. Черт возьми! Пусти!
Но Вон держал ее за плечо крепкой и жесткой хваткой. Она с горечью осознала, что никуда не двинется, пока он не позволит этого.
Несколько других Падших спикировали вниз и приземлились. Черные и золотые крылья затрепетали, стряхивая влагу, затем сложились. Синие, черные, фиолетовые и красные килты и тоги прикрывали их. Золотые и серебряные торквесы блестели маленькими лучиками пойманного лунного света.
Один за другим они подходили к Данте, напевая:
— Потуши огонь, юноша. Потуши огонь и утихомирь свою песнь, тогда мы сможем помочь тебе. Направим тебя. Прекрасный маленький creawdwr, мы заберем тебя домой.
— Ты его убил? — спрашивал Данте, ярость горела на его лице, кипела в хриплом голосе. Взгляд перемещался от лица к лицу. — Ты? Или ты?
Падшие смотрели друг на друга с недоумением.
— Убили кого, маленький creawdwr? — спросил один и посмотрел на женщину Падшую позади Данте.
— Возможно, леди Лилит дезинформировала…
— Люсьена. Моего отца.
Вон втянул воздух. Тревога омрачила его лицо.
— Вот, что я почувствовал. Разрушенную связь.
— ДеНуар мертв? — прошептала Хэзер.
— Мы не знаем этого Люсьена, твоего отца, — ответил Падший с волосами цвета шампанского, поднимаясь на ноги.
— Лорд Габриель и Утренняя Звезда послали нас…
Данте ударил руками по плечам падшего ангела, оттолкнув его на пару шагов назад.
— T’a menti, — прорычал он, — ложь, ложь, проклятая ложь!
— Ой-ой, — рука Вона скользнула с плеча Хэзер к бицепсу, и он быстро переместил их назад.
Синий свет сверкал, исходя из Данте, выстреливал в северное сияние неба и в Падших, тех, кто был на земле, и тех, кто все еще оставался в воздухе. Хэзер ощутила запах озона. Электричество потрескивало в ее волосах и покрывало кожу мурашками. Она вцепилась в руку Вона.
Стрела синего света пронзила падшего ангела, которого оттолкнул Данте. Рот ангела открылся от шока, затем страх пробежался по его лицу, когда синие язычки пламени подсветили его изнутри, делая кожу полупрозрачной. Свет вышел наружу. Каменная статуя стояла на мокрой траве под вечнозелеными деревьями — наполовину распахнутые каменные крылья, искривленные от ужаса черты лица, замороженный в движении вокруг бедер килт.
— Данте, дерьмо, — выдохнула Хэзер.
Боль и потеря ярко выступали на его прекрасном лице. Ярость полностью поглотила его.
Крики и панические трели звучали под деревьями и в небе.
Голубые лучи пронзали убегающих Падших одного за другим. И превращали их в камень. Те, кто быстро улетал по воздуху, падали на землю,
те, кто был на земле, так и остались стоять, сидеть на коленях или склоняться в поклоне. Все превращались в статуи с точной детализацией и запечатленными движениями — завитки волос, взлетевшие в воздух, полу-повернутые тела, отведенные лица, поднятые руки — из ослепительно-белого с синими гранями камня.
Северное сияние исчезло. Тишина стелилась толстым слоем между деревьев, словно речной туман.
Данте резко развернулся и столкнулся лицом к лицу с женщиной Падшей. Ее золотые глаза были широко раскрыты, руки около рта.
— Ты тоже не свяжешь меня, — произнес он напряженным голосом.
— У меня нет желания связывать тебя, Данте, — сказала она, опуская руки.
— Я просто должна спрятать тебя прежде, чем придут другие. Твой отец послал меня, чтобы обезопасить тебя. Научить тебя, что значит быть creawdwr…
— Он бы рассказал мне о тебе!
— Он не мог! — закричала она. — Он боялся, что они найдут тебя через него!
Черные волосы Данте взвились в воздух, сливаясь с ночью.
— Лгунья, — прошептал он. — Люсьен предупреждал меня…
Она упала на колени на траву.
— Пожалуйста, маленький Создатель, я нужна своей дочери, — произнесла она, отчаяние застыло на ее лице. — Я не могу держать ее в безопасности, но с тобой…
— Он предупреждал меня, черт возьми.
Петля из синего пламени обернулась вокруг черноволосой женщины. Ее крылья были выгнуты вперед, и она закрыла глаза, стиснутые руки лежали на коленях. Пойманная в мерцающее синее кольцо, она превратилась из плоти в камень, длинные волосы стали белым занавесом, обрамлявшим ее склоненную голову.
Свет продолжал хлестать вокруг Данте, и его бледное убитое горем лицо горело одновременно яростью и экстазом. Его песнь лилась в Хэзер, наполненная дикими, жгучими аккордами и бьющимся ритмом; каждая прекрасная нота вибрировала в ее сердце.
Она пошатнулась и схватилась за Вона для равновесия. Он обнял ее, когда запоминающаяся и мощная песнь Данте звенела от ее сердца к его и обратно, пульсируя внутри нее, постоянно расширяясь с каждым кругом.
И триединое существо Данте запело повторяющийся припев: Святаясвятаясвятая…
С закрытыми глазами и напряженным лицом, Данте направил фонтан синего огня в одно место — в руины главного дома. Гейзеры грязи взлетели в небо. Земля завибрировала и задрожала. Открылась расщелина.
— Оу, черт, братишка. — Вон крепче обхватил плечо Хэзер и переместился ближе к Данте и подальше от душа из камней и грязи.
Деревья исчезли, втянувшись в дрожащую землю. Древесина трещала и лопалась, и сильный запах темной почвы и зеленых листьев кружился в воздухе, прорезаясь сквозь резкий запах озона.
Водоворот из грязи, расщепленных деревьев и остатков дома кружился и грохотал, уходя все глубже в землю.
Дрожание замедлилось, потом прекратилось. Огромное отверстие зияло на месте, где когда-то стоял главный дом. Хэзер мельком увидела пернатый хвост триединого существа, когда оно, продолжая петь, скользнуло в отверстие.
Святаясвятаясвятая…
— Подземный мир, — тихо и испуганно произнесла Энни.
С пересохшим ртом, Хэзер смотрела, как плети синего света обвились вокруг крылатых статуй и подняли их в воздух. Одна за другой статуи разместились вокруг входа в подземелье, падшие ангелы, пойманные в полете, растянулись поверх стоящих или коленопреклоненные статуй.
Стоунхендж Падших.
Охранники входа в бездну Подземного мира.
Песнь Данте смолкла.
Голубой свет погас, и Данте пошатывался, словно пьяный или истощенный. Он упал на колени. Ночь снова внезапно стало черной, и Хэзер заморгала, избавляясь от голубых бликов, пока глаза, наконец, не привыкли к темноте.
Скоро рассвет. Ей нужно отвезти Данте в безопасное место, и поскорее. Позже она подумает обо всем, что увидела и испытала. Подумает о том, что это все значит. Подумает о том, как сильно это напугало ее.
Хэзер отстранилась из объятий Вона и шагнула вперед, но он остановил ее, дотронувшись до руки.
— Морфин, куколка. — Он залез в карман и вытащил шприц с ампулой. — Я сделаю это. Ему больно. Очень.
— Я знаю, — сказала Хэзер, — но спасибо. Позволь мне это сделать. Мне нужно привыкнуть к этому. Он мой мужчина, в конце концов.
— Твой мужчина, да? — спросил бродяга, вручая ей пузырек и шприц. — А Данте знает об этом?
В любое время, когда ты захочешь, я твой.
Я не оставлю тебя одного.
T’es sûr de sa?
— Лучше бы знал, — прошептала Хэзер, горло сжалось, — лучше бы знал.
Скинув колпачок с иглы, она ввела ее во флакон и наполнила шприц морфием.
— Нет, Хэзер, держись подальше от него, — произнесла Энни, ее глаза были огромны, лицо потеряло все краски, бледное, как у созданий ночи.
Хэзер повернулась и погладила щеку сестры холодными пальцами.
— Все будет хорошо, — сказала она, желая этого всем сердцем.
Она пересекла двор, Вон шел рядом.
Голова Данте была опущена, руки по швам, сжатые в кулаки.
— Батист? — спросила Хэзер, остановившись в шаге от него. — Ты слышишь меня?
Он поднял голову, и его темные с красными жилками глаза остановилась на ней.
— Хэзер, — почти шепотом прохрипел он. — Oui…
Она опустилась на мокрую траву, сделала глубокий вдох, затем взяла его за подбородок.
— Ты не в порядке, — сказала она твердо, — у тебя из носа идет кровь.
Откинь голову назад.
Данте двинулся. Дернулся, освобождаясь от руки Хэзер, схватил ее за плечи и притянул к себе. Ее пульс застучал в ушах.
— Не шевелись, — сказала Кортини.
— Отпусти, братишка.
Хэзер боковым зрением уловила вспышку движения, когда Вон шагнул вперед.
Данте зашипел, низким глубоким звуком, от которого волоски на шее у Хэзер встали дыбом. Затем вздрогнул.
— Убирайся от меня подальше, черт возьми, — прошептал он, отталкивая Хэзер обеими руками.
Вон поймал ее прежде, чем она упала на траву, но Хэзер отмахнулась от поддержки и вернулась к Данте.
— Я остаюсь с тобой, Батист. Это наша битва. Спина к спине и бок о бок. Помнишь?
— Ты никогда не будешь в безопасности рядом со мной. — Данте зажмурился. Свежая кровь потекла из носа.
— Кто сказал, что я хочу быть в безопасности?
Данте одеревенел, глаза его закатились, и Хэзер рванулась к нему, когда припадок сковал его мышцы. Она ввела иглу в напрягшуюся шею и нажала на поршень. Его голова откинулась назад.
Она обхватила его лихорадящее, дрожащее тело, держа его, пока морфин не снял конвульсии. Вздохнув, Данте упал на нее. Она села на мокрую траву с ним на руках, сердце билось тяжело и быстро.
— Я падал, — произнес невнятно Данте, — но Люсьен… — слова застряли в его горле. Он посмотрел на Хэзер сквозь густые ресницы, потянулся и коснулся пальцем ее губ. — Ее звали Хлоя. Она была моей принцессой. И я убил ее.
Его глаза закрылись. Слеза скользнула сквозь ресницы и стекла к уху.
Ее звали Хлоя.
Горячий шип боли пронзил сердце Хэзер. Она уставилась на него, глаза жгло. Он вспомнил часть своего прошлого, но не благодаря кому-то, кто заботился о нем, и не в свое время, а благодаря наркотикам и пыткам, вызывающим припадки. Была ли Хлоя всем, что он помнил?
Хэзер отвела влажные волосы с его лица. Она наклонилась к нему, коснувшись губами его губ, и прошептала:
— Я люблю тебя, Данте Батист.
Но ее слова остались неуслышанными; Данте погрузился в ложный Сон, потерялся в морфине.
— Рассвет приближается, куколка. Нам нужно уходить.
— У меня есть гостиничный номер в Портленде, — сказала Кортини.
Хэзер кивнула.
— Мы можем отсидеться там день.
— А когда снова наступит ночь? — спросила Энни.
Хэзер посмотрела вниз на спокойное, испачканное в крови лицо Данте.
Стараясь поверить в эту иллюзию.
— Тогда мы начнем новую жизнь и создадим будущее.