Над Новым Орлеаном

15 марта

Разгоняя крыльями воздух, Люсьен замедлился и спустился на берег Миссисипи, покрытый водорослями и грязной галькой. Черные цветы Данте пели в его руках, а слова Лилит отдавались эхом в голове.

Геенна угасает.

Сложив крылья за спиной, Люсьен опустился на одно колено и погрузил цветы в темную воду, почувствовав вонь мха, грязи и рыбы. Порыв ветра отбросил волосы с лица, и он боковым зрением увидел проблеск красного.

— Что ты делаешь? — крикнула Лилит и схватила его за руку.

Парируя ее нападение плечом, Люсьен сильнее сжал цветы и утопил их еще глубже в Миссисипи. Черные завитки обвились вокруг кисти, предплечья и шеи; затягиваясь все туже и въедаясь в плоть, букет боролся за жизнь. Маленькие пузырьки появились на поверхности воды. Люсьену показалось, что он услышал приглушенную булькающую подводную песнь. Его грудь сдавило. Но другого выбора не было. Чтобы уберечь Данте, он был готов сделать все необходимое.

— Остановись! — Лилит бросилась в реку, потом нагнулась, запустив руки под воду в поиске того, что он утопил. Ее пальцы скользнули по тыльной стороне его ладони. Она вонзила когти.

Чернильные усики букета соскользнули с шеи и рук Люсьена, безвольные и безжизненные. Он выпустил цветы и вынул руку из реки. Кровь выступала из проколов, даже когда раны исцелились.

Лилит еще немного пошарила в мутной воде, потом выпрямилась. Один черный цветок, мокрый и тихий, свисал из ее рук. Она выбралась из реки, ее платье, мокрое ниже бедер, прилипло к стройным ногам. Лилит захлопала крыльями, стряхивая с них воду.

Поднявшись на ноги, Люсьен смотрел на нее. Как все высшие Падшие, она была высокой, но, несмотря на свои шесть футов восемь дюймов, все равно оказалась почти на голову ниже его. Он помнил ощущение ее шелковистых волос, скользящих между пальцами, мягкость крыльев — даже спустя тысячи лет.

Воспоминания о Женевьеве, одетой только в белое полотенце, с мокрыми волосами, разбросанными по плечам, смеющейся, со сверкающими темными глазами, замелькали у Люсьена в сознании, и горе сжало его сердце.

Люсьен был рад, что Данте ушел и находится на пути в Лос-Анджелес. Он был достаточно далеко, чтобы временно оставаться в безопасности, но не вне досягаемости Падших, пока нет. Надежно оградив ум и сердце, Люсьен наблюдал, как Лилит приближается.

Печаль мелькала в золотых глазах Лилит, которая поглаживала когтем стебель утонувшего цветка. Она подняла голову, и огонь в ее глазах выжег все признаки печали, свидетелем которой он был чуть ранее.

— Как ты мог, Самаэль? — спросила она. — Прекрасный дар Создателя, а ты утопил его, как ненужного котенка. — Она бросила в него цветок. Тот упал в водоросли.

— Я не использовал это имя с тех пор, как покинул Геенну, — сказал он.

— Зови меня Люсьен.

— Собираешься уничтожить и этого Создателя?

— Возможно, я уже это сделал.

— Возможно.

Лилит преодолела короткую дистанцию между ними, ее грудь колыхалась под тонким шелком при каждом шаге. Она остановилась перед ним, подняв подбородок, понимающая улыбка растянула ее губы. Ее аромат пробудил прошлое, напомнив о страстном мягком теле и требовательных стонах. Он напрягся, вдыхая теплый запах кедра и смолы, кровь помчалась по венам.

— Возможно, — повторила она. — Но я так не думаю. Во всяком случае, пока. Если бы ты убил его, то не спешил бы уничтожить цветы.

Люсьен улыбнулся.

— Ты в этом уверена?

Наклонив голову, она изучала его. Речной бриз поднял завитки ее волос и сдул их на миловидное лицо, исчерчивая его полночно-черными тенями.

— Да, мой cydymaith, я уверена, что ты не убил его… пока.

— Теперь я не твой cydymaith, — тихо сказал Люсьен. — Я отказался от этого, когда покинул Геенну.

— А я нет, — ответила она, надменно подняв подбородок.

Люсьен рассмеялся:

— Спустя все это время? Лилит, пожалуйста.

Пламя в ее золотых глазах разгорелось еще сильнее, стало ярче и жарче, как будто она желала сжечь его дотла одним лишь взглядом.

— Ты знаешь, где Создатель? — спросила она. — Я знаю, что это молодой

мужчина с могущественной anhrefncathl. И несвязанный.

Ужас сковал Люсьена своими холодными когтями. Даже Лилит понимала, что Данте был не связан, Создатель на краю неизбежного безумия. Принудив себя улыбнуться, он сказал:

— Его песнь также привела меня. Теперь я знаю о его местонахождении не больше, чем ты.

— Правда? — пробормотала Лилит. Она скользнула рукой по его голой груди к губам. — Тогда кто превратил Локи в камень и привязал его к Земле?

Машинально Люсьен поцеловал кончики ее пальцев. Его удивило то, как легко он вернулся к привычкам, которые считал умершими. Это его встревожило. Схватив ее руку, он отвел ее от лица.

— Это меньшее, чего он заслуживает, я уверен. У Локи есть враги, — сказал он. — Это ты послала его?

— Нет. Он проводил время с Утренней звездой и этим негодяем, Габриэлем.

— А.

— Как долго ты знал о существовании Создателя? — спросила Лилит.

Люсьен покачал головой.

— Разве это имеет значение? Я не отдам его вам.

— Значит, ты его знаешь, — Лилит вздохнула. — Я так и думала.

— Хочешь присоединиться к Локи, дорогая?

Но Лилит не отступила, как думал Люсьен. Напротив, ее руки сжались в кулаки, а крылья затрепетали от волнения.

— Ты эгоистичен, — сказала она. — Эгоистичен и горд. Ты позволил

Геенне угаснуть и оставил Падших бездомными и обездоленными, и ради чего?

Потому что думаешь, что только ты знаешь, что лучше для Создателя!

— Я знаю, что никогда больше не позволю Падшим подчинить еще кого-либо своей воле!

— Яхве никогда не подчиняли! Как ты можешь такое говорить?

— Его использовали, им манипулировали, ему лгали! Ты его не слышала, ты не была с ним, ты не понимаешь… — внезапно стало трудно говорить,

Люсьен закрыл рот и отвернулся.

Позволь им взять меня.

— Ты думаешь, что был единственным, кто любил его? — мягко спросила Лилит. — Асторет тоже была его calon-cyfaill. И она умерла с ним. Я никогда не понимала, как ты пережил разрыв связи. — Ее пальцы сомкнулись на его плече, прикосновение было горячим и сильным. И влажным. Кровь? — Ты не оставил мне выбора, — прошептала она.

Люсьен вырвался из ее рук и развернулся. Бледный неземной свет полился из ладоней Лилит. Когда с ее губ стали слетать слова заклинания, он нырнул в реку.

Холодная вода Миссисипи смыла кровь с плеча Люсьена. Он ругал себя за такую неосторожность. Еще секунда промедления, и Лилит закончила бы заклинание крови и связала его, как он связал Локи.

Тогда она смогла бы вернуть его в Геенну в качестве пленника, чтобы представить перед судом за убийство Яхве. Или же начала бы с ним торговаться, предлагая свободу в обмен на Создателя?

Люсьен плавал под водой столько, сколько мог. Затем грудь заболела, он всплыл на поверхность и глубоко вдохнул сладкий холодный воздух. Протерев глаза от воды, поискал Лилит на берегу и в небе, но ничего не увидел, ни вспышки красного, ни светящихся золотых глаз, никакого движения. Она не ушла. Он отлично знал, что она никогда не сдается, не так просто. Это было одно из качеств, которые он в ней когда-то любил.

Пока она не разорвала эту любовь, убедив измученного Создателя заключить себя в золотой ковчег, чтобы смертные, поклоняющиеся ему, пронесли его сквозь пустыню; люди истосковались по своей земле, по дому. Обезумевший Яхве вел их, как священный магический жезл.

Когда Яхве исчез, а Люсьен и Асторет искали своего calon-cyfaill, Лилит взошла на черный мраморный трон Геенны. И пошла на войну с Габриэлем и его золотыми крыльями, разрушив в один момент мир, который Люсьен так тщательно оберегал.

Взмахнув и захлопав крыльями над речной гладью, разбрызгивая капельки воды, Люсьен поднялся над Миссисипи и взлетел в ночное небо.

Геенна угасает.

Говорила ли Лилит правду? Очень возможно. Ожидание рождения другого Создателя среди высших Падших никогда не было таким долгим — больше двух тысяч лет. Питалась ли Геенна от Создателя, как создания ночи питаются от смертных? Умрет ли один без другого?

Есть только один способ выяснить это.

Люсьен взвился в небеса. Воздух, разреженный и холодный, обжег его легкие. Лед покрыл его ресницы, мокрые волосы замерзли, а крылья посеребрил иней, но все это растаяло из-за жара его кожи. Мили расплывчато пробегали под ним, огни большого города исчезли. Когда он летел через темноту и беспокойный океан, запах морской воды проник в его ноздри.

Сердце тяжело забилось о ребра, когда он приблизился к вратам между Геенной и миром смертных, к границе, которую не пересекал веками.

Не осмеливался пересечь. Но он должен был узнать, сказала ли Лилит правду.

Звуки wybrcathl привлекли его внимание. Лилит предупреждала, чтобы он держался подальше от Геенны. Интересно, учитывая, что привлечение его к Трибуналу могло только укрепить ее власть.

Возможно, она надеялась сохранить новость о существовании Создателя в секрете, пока он не будет у нее в руках и под ее крылом.

Отказавшись отвечать ей, Люсьен продолжал лететь, темные сомнения назревали внутри него. Локи сказал, что Утренняя Звезда стал союзником Габриэля, и эти двое воздвигали кампанию против Лилит, пытаясь свергнуть ее с черно-звездного трона.

Если она привяжет к себе Создателя, и станет его calon-cyfaill, Утренняя звезда падет в Шеол, удобно устроится на углях и посыплет пеплом свои ослепительно белые волосы, потому что никто больше и крыла не поднимет под его командованием, по крайней мере, пока Лилит будет править, а Создатель будет на ее стороне.

А Габриэль? Высокородный, с янтарными волосами, напомнит всем, что когда-то был Голосом Яхве в мире смертных. И скромно предложит свои услуги новому Создателю.

Извращенный Голос, Габриэль. И бессердечный. Горькая злость сжала сердце Люсьена. Он всегда сожалел, что приходится оставлять в живых напыщенных толстых ангелов.

И кто, интересно, будет выбран в качестве другой половины баланса, третьего в триаде и второго calon-cyfaill? Лучшим вопросом было бы: кого позволит выбрать Лилит?

Для его сына.

Люсьен летел в ночи, и его взмахи были сильны и точны. Он заметил вспышку цвета; пульсирующие волны фиолетового, бледно-голубого и золотого испещряли небо. Северное сияние, к которому никто не принадлежал.

Песнь Лилит кончилась.

Люсьен замедлился и завис в воздухе, хлопая крыльями. Там, где когда-то находились золотые врата, видимые только Падшим, теперь была только рана в ткани реальности, и все цвета и жизненная энергия Геенны кровоточили в небеса смертных.

Лилит говорила правду. Геенна угасала.

Она зависла рядом с ним, локоны превратились в длинные сверкающие сосульки, переливающиеся цвета отражались на ее лице.

— Почему бы тебе меня не послушать? — пробормотала она.

— Кто правит Геенной? — спросил Люсьен, опасаясь, что уже знает ответ.

— Габриэль.

Значит, Локи солгал. Само по себе не удивительно, но тому, что холодило Люсьену кровь, была причина. Локи предложил им вместе связать Создателя — Данте — и намекнул, что Люсьен снова будет управлять Геенной. Теперь он подозревал, что Локи надеялся свергнуть Габриэля, манипулируя амбициями Люсьена, амбициями, которые умерли вместе с Яхве. Но Локи есть Локи, он просто не знал, как говорить правду.

Люсьен стал союзником камня?

По ту сторону нового северного сияния песнь звучала в ночи, и трель откликалась десять, двадцать, тридцать раз. Черные и золотые крылья смешались танцующими изгибами света, когда Падшие стали выходить из разрыва между мирами.

— Я надеюсь, что твои когти все еще остры, мой глупый, упрямый cydymaith.

Внезапное спокойствие снизошло на Люсьена. Он ждал этого момента так долго, и теперь, когда тот настал, чувствовал облегчение. Он быстро закрыл свою связь с Данте и запечатал ее от любых порывов своего ребенка. Люсьен подумал было разорвать ее, но испугался того, что это может с ними сделать.

— Мои когти всегда остры, — ответил он, затем встретил первого ангела фронтальной атакой, полоснув когтями.

Лилит дралась на его стороне, как будто находилась на своем месте, как будто всех этих столетий вражды не было, ее крылья хлестали небо, а когти разбрызгивали темную кровь в ночи.

Как будто она верила, что спасение еще возможно.