«Неужели я потерял Рай?»

Очень часто, когда будущий батюшка был еще совсем маленьким, тетя Александра брала его с собой на работу и, чтобы он не мешал, усаживала на стул.

— Этеокли, — говорила она ему, — не качайся, чтобы Боженька тебя любил.

Тот какое‑то время оставался неподвижным, но потом начинал чувствовать, что больше так высидеть не в силах.

— Ты должен сидеть тихонько, — говорила тетя, — чтобы Христос тебя забрал в Рай.

— Я сейчас немного качнулся, неужели я потерял Рай? — взволнованно спросил малыш.

— Еще немного, и можешь потерять его, — ответила она. — Будь очень внимателен.

Так мало–помалу Этеоклис приучался любить Рай.

 

Духовные корни

Батюшка говорил нам:

— Аскетическое благочестие простого народа, которое я видел, живя рядом с бабушкой, с тетей Александрой, и очень прочные монашеские традиции Мессинии дали мне глубоко православное воспитание. С детских лет каждый вечер при свете керосиновой лампы или луны, так как во время оккупации нельзя было включать свет, я читал Повечерие.

Помню следующий случай: четырехлетним ребенком родители взяли меня на службу в один из близлежащих монастырей. По дороге я надкусил сорванную травинку, и весь рот у меня наполнился горечью. Как только мы пришли в монастырь, я побежал к крану сполоснуть рот. Один монах заметил это и подозвал меня к себе:

— Что ты там делаешь?

— Я сполоснул рот, потому что чувствовал горечь.

— Будь внимателен, теперь тебе нельзя брать антидор, — твердо сказал монах.

Так глубоко аскетична была в то время жизнь простых монахов, простых людей. Это оказало на меня очень большое влияние.

* * *

Батюшка часто говорил:

— Своим становлением я обязан, во–первых, Богу, а во–вторых, тете Александре.

 

Он хотел убеждать

Когда Этеоклис был маленький, — рассказывала нам тетя Александра, — он молился такими словами:

— Христе мой, дай мне силы убеждать людей веровать Тебе и идти за Тобой, а хороший голос, чтобы петь, мне не нужен!

 

Любовь к рясе

Тетя Александра однажды сказала своему знакомому о батюшке:

— Я недоумеваю, почему этот человек не родился прямо в рясе?

* * *

Как‑то мы спросили батюшку:

— Геронда, что Вы будете делать, если Церковь примет решение упразднить ношение рясы?

Он ответил:

— Уйду в затвор.

 

План посещения церкви

Однажды, когда Этеоклис был маленьким и еще не ходил в школу, он узнал, что на следующий день его тетушки собираются на Божественную литургию в храм, находящийся недалеко от села. Еще с вечера малыш начал упрашивать взять его с собой. Тетушки пообещали, но он, догадавшись, что они хотят, как это уже не раз бывало, пойти без него, составил свой план.

Утром его будит возмущенная тетушка и говорит:

— Этеокли, мы не можем найти наши туфли, ты их спрятал?

— А–а-а, попались? Вы бы ушли без меня. А теперь сначала я соберусь, а потом отдам вам туфли.

Таким образом он добился того, чего хотел, и с радостью пошел с тетушками в храм.

 

«От стражи утренния»

Как‑то раз в воскресенье, ранним утром, когда было еще темно, сельский батюшка пошел открывать храм. У церкви он заметил устремленные прямо на него «горящие глаза». Испуганный батюшка постучал в дом маленького Этеоклиса. Дверь открыла тетя Александра. Узнав причину такого раннего посещения, она с улыбкой сказала:

— Э, батюшка, чего Вы там испугались? Это же Этеоклис с зажженными угольками для кадила.

Он приходил в храм еще затемно, часто даже раньше священника.

 

Пост

Уже в пять лет, по словам блаженной памяти тети Александры, он неукоснительно посещал Божественную литургию и другие церковные службы, причащался Святых Христовых Таин, соблюдал посты наравне со взрослыми. Он был очень худ, и однажды в воскресный день тетя, прежде чем отправиться в церковь, попыталась заставить его выпить стакан молока. Маленький Этеоклис настойчиво сопротивлялся:

— Что будем делать в церкви с набитым желудком? Как мы будем молиться и подойдем за антидором? Или пойдем только лишь для того, чтобы прослушать службу?

* * *

Когда в другой раз в среду утром тетя, прежде чем отправить его в детский сад, попыталась дать ему стакан молока, Этеоклис стал решительно сопротивляться. Он побежал в угол к иконам и упал на колени со словами:

— Боженька, если еще раз в среду или пятницу тетушка будет просить меня выпить молока, отними у нее голос и верни здоровые ноги (они были искалечены).

Тетушка, естественно, сильно испугалась, услышав такую молитву ребенка.

 

«Литургия»

Будучи учеником средней школы, Этеоклис прислуживал священнику в алтаре и после службы брал себе антидор на всю неделю. Дома он каждое утро натощак ел антидор и два раза в неделю, по собственной инициативе и вдохновению, «служил» Божественную литургию, подражая тому, что он видел и запомнил в церкви. Прихожанами же были все домашние.

 

Признание вины

Когда по детской неосторожности он что‑нибудь ломал, то всегда мужественно перед всеми признавал свою вину.

— Да, это сделал я! — всякий раз говорил он еще прежде, чем начинали искать виновного, чтобы его вину не приписали другому.

 

Священство и математика

С первого класса Этеоклис по всем предметам, кроме математики, к которой у него не было никакой склонности, имел отличные оценки. На замечание тетушки, что хорошо бы подтянуть математику, он ответил:

— Зачем мне нужна эта математика? Я что, буду торговцем? Я буду священником!

Однако он прислушался к словам тетушки, когда та объяснила ему «опасность»: без математики он не сможет перейти в старшие классы, а затем поступить на богословский факультет университета, к чему Этеоклис пламенно стремился.

 

Смиренные и уничиженные

Однажды деревенский сторож постучал в дверь их дома и сказал, что в их винограднике он поймал вора.

— Подать на него жалобу? — спросил он.

— Конечно, подай! — согласился кто‑то из домашних.

Тогда в разговор вступил двенадцатилетний Этеоклис:

— Что вы сказали? Подать на него жалобу? У этого несчастного ничего нет, а нам Бог дал и виноградник, и масличный сад, и поля, и дом!

И, обращаясь к сторожу, продолжил:

— Не подавайте на него жалобу. Напротив, скажите, что Феодоропулосы разрешили ему пойти в виноградник и взять столько винограда, сколько ему нужно. Пришлите, пожалуйста, его сюда, чтобы мы еще и лично сказали ему это.

Никому и в голову не пришло возразить мальчику. Его слово было законом.

* * *

В другой раз Феодоропулосам сообщили, что их наемный рабочий приторговывает из урожая владельцев, оставляя выручку себе. Рабочего пригласили в дом и строго предупредили, чтобы подобного больше не повторялось. Случайно услышав этот разговор, Этеоклис немедленно вмешался:

— С сегодняшнего дня, господин N, кроме зарплаты, Вы будете брать на продажу половину урожая, а вырученные за него деньги оставлять себе.

С тех пор его дом стал помогать этому человеку, трудившемуся ради своих бедных многодетных родственников.

 

Оригинальный обогрев

— Дитя мое, — говорила Этеоклису тетушка, когда тот был школьником, — ты читаешь допоздна, и огонь в печке гаснет. Разбуди меня, я снова растоплю печь, чтобы ты не замерз.

— Я придумал одну хитрость, и теперь у меня нет проблемы с обогревом, — ответил он.

— Что ты делаешь? Растапливаешь печку сам?

— Нет. Когда печь гаснет, а мне еще много остается прочитать, я поступаю так: выхожу во двор и гуляю там, пока не привыкну к ночному холоду. Вернувшись в дом, чувствую, что в комнате еще достаточно тепло, и продолжаю читать. Когда же вновь замерзаю или меня начинает клонить в сон, опять выхожу на улицу, и так несколько раз за ночь.

 

Осведомленность

Уже в старших классах Этеоклис читал роман Пападиамантиса «Женщина–убийца». Тетушка в ужасе сказала ему:

— Дитя мое, что за книги ты читаешь? Я немного прочла и ужаснулась. Ну и ну!

— Послушайте, тетушка, — ответил он. — Я буду делателем Евангелия и должен читать то, что читают другие. Чтобы беседовать с людьми и отвечать на их вопросы, мне нужно это знать.

 

Посредник

Кроме того, что Этеоклис был отличником, он имел, по свидетельствам одноклассников, замечательный характер и ему полностью доверяли как преподаватели, так и учащиеся. Он был между ними неким связующим звеном. Каждый раз своей неотразимой аргументацией он убеждал одноклассников в правильности тех или иных шагов, а затем, объявляя об этом на собрании преподавателей, лично ручался за школьников. Характерны слова преподавателей и учащихся: «Это сказал Этеоклис!»

 

«С мясом покончено!»

Однажды, отправляясь в школу, Этеоклис сказал тете Александре:

— С сегодняшнего дня с мясом покончено! Приготовьте мне, пожалуйста, на обед что‑нибудь другое.

Не придав большого значения его словам и посчитав их мимолетным чудачеством, тетушка приготовила ему котлеты, которые, нужно заметить, он очень любил. Когда в обед Этеоклис вернулся домой и увидел котлеты, он спросил:

— Разве я не предупредил Вас, тетушка, что с сегодняшнего дня прекращаю есть мясо?

— Дитя мое, я подумала, не поджарить ли котлеты, поскольку есть фарш. Поешь сегодня, а с завтрашнего дня покончишь с мясом.

— Нет, тетушка! Когда мы что‑то обещаем, то должны держать свое слово.

Он не прикоснулся к котлетам и с того дня навсегда отказался от мяса.

 

Воскресный день и уроки

Будучи школьником и студентом, он никогда в воскресный день не делал уроки, даже в этом исполняя заповедь Божию: «…шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела» (Исх. 20, 9,10).

 

Делиться последним

Как‑то, будучи студентом, Этеоклис отдал деньги, на которые собирался поужинать, какому‑то нищему. Когда он по секрету рассказал об этом своему другу, то заметил:

— Да, друг мой, никогда в жизни я не спал так хорошо.

* * *

Из его письма к духовнику от 14 апреля 1956 года:

«На мне тяжким бременем лежит забота о двух очень бедных студентах, что выше моих сил. Всю трудность этого знает лишь Тот, Кто испытует сердца и утробы. Он знает, что, когда у меня с утра бывает достаточно денег, большую часть их я раздаю и возвращаюсь домой пешком, потому что нечем заплатить за проезд».

 

Никого не соблазнить

Однажды в бытность свою студентом он ехал с отцом в Каламу. Тогда Этеоклис только что вышел из больницы. Была пятница. Отец сказал ему:

— Съешь, дитя мое, немного сыра и не переживай из‑за этого, ведь ты же болен.

— Нет, отец, — ответил он. — Людям, которые на меня смотрят, неизвестно, что я болен. Может быть, некоторые из них знают, что я студент богословского факультета, кандидат в клирики, и это послужит для них соблазном.

В ту поездку он так и не съел ничего скоромного.

* * *

— Геронда, я нахожу чрезмерной осторожность, проявляемую для того, «чтобы не было порицаемо служение» Ваше (2 Кор. 6, 3).

— Чадо мое, от невнимательности многие пали и соблазнились, от осторожности же — никто.

 

Находчивость

Как‑то раз, будучи учеником старших классов, он вместе с товарищами гулял по Каламе. Один из них достал пачку сигарет и стал всем предлагать.

— Этеокли, что делать? — спросил его один из школьников.

— Не бойся, — ответил он. — На мне он прекратит это.

Действительно, когда и Этеоклису были предложены сигареты, он сказал:

— Скажи мне, ты уже решил свои проблемы и хочешь добавить еще одну? Я думаю, было бы безумием к нашим бедам добавлять еще и новые.

Любитель покурить, получив хороший урок, прекратил раздавать сигареты.

* * *

Когда он учился на богословском факультете, зашел спор его товарищей со студентами других факультетов. Один студент–инвалид обличал христианство в бесполезности. Этеоклис привел ему массу противоположных аргументов, но, видя, что тот не отступает, напоследок заметил:

— Не будем продолжать этот разговор, так как Вы ставите меня в неловкое положение… Я должен буду сказать прямо.

Тот не умолкал, и Этеоклис сказал:

— Что касается лично Вас, то Вам христианство дало жизнь. Если бы не было христианства, то Вас, как калеку, сбросили бы, как в древности, в какой‑нибудь Кеад.

Разговор был закончен.

 

Он достоин того, чтобы стать преподавателем

Во время учебы на богословском факультете преподаватель Леонидас Филиппидис в качестве семинарской работы дал ему так называемые «расхождения» Евангелий по следующим вопросам: «когда появилась звезда волхвов?», «когда произошло бегство в Египет?» и «где волхвы поклонились Господу?»

Посмотрим, как сам Этеоклис описывает этот семинар в письме от 20 марта 1950 года своему батюшке, ныне митрополиту Мессинскому Хризостому:

«Досточтимый Геронда!

Припадаю к Вашей деснице.

Я пишу Вам, будучи сильно взволнован и радостен…

В прошедший понедельник на лекции по «Толкованию Нового Завета» я по порядку изложил несколько своих вопросов… Параллельно высказались и другие студенты. В конце концов все вопросы были собраны воедино, и из них сформулированы три положения. Объясню.

Из исследования первых глав Евангелий от Матфея и Луки вытекает очевидное расхождение и даже противоречие между ними. Матфей говорит, что сразу же после того, как волхвы поклонились Господу, Иосиф взял Иисуса и Матерь Его и отправился в Египет, Лука же, ничего не сообщая о волхвах, говорит об обрезании, а затем и о Сретении Господнем. Затем он пишет:

«И когда они совершили все по закону Господню, возвратились в Галилею, в город свой Назарет» (Лк. 2, 39).

Возникает недоумение: Лука говорит, что через 40 дней они пошли и поселились в Назарете. Тогда когда же было поклонение волхвов и бегство в Египет?

После Сретения? Нет, потому что, как уже было сказано, тогда они уже находились в Назарете (а Матфей говорит, что и поклонение и бегство происходили в Вифлееме).

До Сретения? Опять нет, потому что они не вернулись из Египта через 10–20 дней, чтобы произошли события Сретения, но пробыли там достаточно долго. Если бы они ушли раньше Сретения, то оно бы не состоялось.

Как вы видите, все не так‑то просто, и поначалу нам показалось, что мы оказались в тупике. Это первое.

Второе. Возникла ли звезда одновременно с рождением Господа или же до него?

Третье. Почему Матфей говорит, что волхвы поклонились, «войдя в дом», тогда как Господь был рожден в пещере? (Этот вопрос был сформулирован не мной, а другим студентом.)

На эти вопросы не только никто из студентов, но даже и сам преподаватель Филиппидис, будучи заранее не готов к ним, не смог ответить. Тогда мне было поручено докопаться до истины и пролить свет на эти недоумения. Профессор шутливо сказал: «Пусть он сам достанет из огня каштаны». На решение мне дали 15 дней.

Я был весь погружен в эту работу, и вчера она была окончена. Трудиться приходилось даже ночами.

Итак, сегодня профессор Филиппидис попросил меня доложить о результатах работы. Я спросил позволения ответить со своего места, но он велел мне спуститься на кафедру. (Лекции читались в амфитеатре юридического факультета для студентов l‑ro и 2–го курсов.)

Я спустился, а преподаватель сел на скамью в нижнем ряду амфитеатра. Когда я закончил отчет, студенты по сигналу Филиппидиса разразились бурными рукоплесканиями.

Схожу с кафедры, чтобы вернуться на свое место. Тут поднимается профессор, протягивает мне руку и подводит к краю кафедры. Он мне сказал много всего, но я, будучи сильно взволнован, запомнил лишь немногое: «Ваша работа, вне всякого сомнения, совершенна во всех отношениях… Глубина мысли… Методическое исследование… Надеюсь, что все получили хороший пример того, как надо работать… Выше всякой похвалы…» В конце своей речи он произнес: «Я приветствую Феодоропулоса, в лице которого вижу будущее богословия. Поздравляю Вас, дитя мое», — и вновь протянул мне руку.

Студенты снова громко зааплодировали. Я сошел с кафедры и возвратился на свое место совершенно без сил. Рукоплескания провожали меня…

Все, что произошло, по правде говоря, было большим преувеличением. Исследование вовсе не так уж безукоризненно. Оно ничуть не выше обыкновенной работы студента первого курса. В любом случае благодарю Бога и Господа нашего Иисуса Христа, так благоволившего…

С уважением и сыновней любовью,

Этеоклис».

* * *

Пусть мне лучше говорят, что «он был достоин стать преподавателем университета», чем — «он недостоин этой должности», в том случае, если бы я стал им.

 

Отдал не торгуясь

После окончания университета Этеоклис, чтобы немного отдохнуть, уехал в деревню.

Во дворе дома, где он жил, были сложены сушеные смоквы, предназначенные для продажи.

Мать хотела продать их подороже, но две–три попытки заключить сделку оказались неудачными.

Как‑то раз, когда Этеоклис был во дворе один, подошел к нему торговец и спросил:

— Паренек, эти смоквы на продажу?

— Конечно, — ответил он.

— Я беру их по столько‑то за ока.

— Забирайте.

Мать, узнав о цене, запричитала:

— Я давно хочу продать их подороже, а ты отдал за первую цену, какую тебе предложили.

— Мама, послушай, что я тебе скажу, — ответил Этеоклис. — В моем возрасте ты уже имела свое мнение и решилась на очень важный шаг — на брак, а за мной, дипломированным специалистом, ты не признаешь права продать несколько ока смокв? Я прошу тебя, иди в дом.

Соседка, которая наблюдала эту сцену, заметила:

— Я говорила тебе, госпожа Георгия, что твой сын не только богослов. Он мог бы стать хорошим защитником, адвокатом. Ты и сама это видишь.

 

Хиротония

К пресвитерской хиротонии он не успел сшить себе облачение. Из разных старых облачений, находящихся в ризнице, ему собрали один комплект. После литургии к батюшке подошел регент и сказал:

— Отче, Вы сегодня поразили меня и преподали хороший урок.

— Почему? — спросил батюшка.

— Потому что любой священник на свою хиротонию приезжает с новым облачением. Но чтобы на хиротонии у отца Епифания (благодаря своим книгам, он уже был известен) было чужое облачение, да еще и такое, собранное с миру по нитке?!

 

Отдача от целибатного священника

Один молодой человек, желая поставить батюшку в неловкое положение, сказал ему:

— Отец Епифаний, вы, целибатные священники, ничего не даете человечеству. У вас нет семьи, нет детей… Вы — бесплодные смоковницы, которые, согласно Евангелию, должны быть срублены и брошены в огонь.

Батюшка ответил ему:

— Брат мой, не буду отвечать тебе на языке Евангелия, так как ты им пренебрегаешь, но возьму твое сравнение целибатного клирика с неплодной смоковницей. Как ты знаешь, кроме плодовых деревьев есть и другие, которые не дарят человеку плодов, но они необходимы ему или из‑за своей древесины, или из‑за листьев, или из‑за тени, которую они дают… Для меня вполне достаточно, если взять твое сравнение целибатного священника с бесплодным деревом, быть одним из них… Скажем — великаном платаном, в тени которого укрывается утомленный путник, чтобы отдохнуть и почерпнуть силы на дальнейший путь!

Прошло время, и этому молодому человеку потребовался «великан платан». Что же случилось? Он сделал попытку покончить жизнь самоубийством, и когда, к счастью, она не удалась, пришел в себя и спросил о… «бесплодной смоковнице». И отец Епифаний в ту же ночь, когда он получил телеграмму, взял такси и отправился в провинциальный городок, где жил этот молодой человек, чтобы вдохнуть в него силы для дальнейшей жизни.

 

Посещение храма

Как‑то в воскресенье отец Епифаний, будучи болен, не смог пойти в церковь. Тетя Александра решила, что она тоже не может пойти в храм, оставив больного одного. Он настоятельно советовал ей пойти, но та не соглашалась и принялась готовить ему завтрак. Тогда батюшка властно сказал ей:

— Такая, не освященная воскресной литургией, еда мне не нужна.

 

Вместо таблеток — автомобиль

Блаженной памяти отец батюшки Иоанн, получив при выходе на пенсию единовременное денежное пособие, захотел купить себе маленькую машину, чтобы было удобнее ездить в деревню.

Батюшка не одобрил это решение, так как в то время автомобили были только у состоятельных людей и считались роскошью. Но отец настойчиво подыскивал все новые доводы в пользу приобретения машины, которые батюшка успешно опровергал.

Наконец Иоанн нашел, по его мнению, аргумент, который безусловно должен был сломить сопротивление сына. Он обрадованно сообщил, что врач, который наблюдает его, узнав о заветном желании Иоанна, посоветовал ему купить автомобиль, так как это даст психологическую разгрузку и положительно повлияет на его больное сердце.

Когда батюшка услышал этот последний аргумент, то остроумно заметил:

— Ты хочешь сказать, папа, что врач в рецепте прописал тебе вместо таблеток автомобиль?

 

Видения и чудеса

— Геронда, Вы видели когда‑нибудь какое‑либо видение?

— Нет, дитя мое. Не видел и не желаю видеть. Я хочу видеть только свои грехи.

* * *

Один человек как‑то раз спросил отца Епифания:

— Батюшка, видели ли Вы в своей жизни чудеса?

— Да я ничего, кроме них, и не видел.

Тогда любопытствующий с нескрываемым интересом сказал:

— Хотелось бы услышать о самом большом чуде, какое Вы видели.

— Самое большое чудо, которое я видел, состоит в том, что Бог пришел на землю, чтобы спасти меня, самого великого грешника.

Тот с недоумением воскликнул:

— Это все, что Вы хотели рассказать?

— Но есть ли, дитя мое, большее чудо?

 

Простите

Один монах приехал из исихастирия к зубному врачу в Порос. Вслед за монахом подошли и другие пациенты. Один из них был из дальней деревни и боялся, что не успеет на последний автобус. Тогда монах пропустил его к врачу, но сам опоздал к последнему транспорту и пошел в исихастирий пешком. В это время отец Епифаний вместе с духовными чадами ехал на автомобиле в Афины. Как только они увидели этого монаха, батюшка вначале выговорил ему за то, что он так задержался в городе, и, прежде чем опоздавший брат успел что‑либо сказать в свое оправдание, велел водителю ехать дальше.

Священник, находившийся в машине вместе с батюшкой и знавший из телефонного звонка монаха, как развивались события, рассказал об этом отцу Епифанию.

— Ах, вот как? — сказал он. — А я его отчитал. Как только, чадо мое, приедем в Афины, напомни мне, чтобы я позвонил ему и попросил прощения. Пожалуйста, не забудь.

— Какое прощение, Геронда? — заметил один из пассажиров. — Отец X. уже и позабыл об этом.

— Нет, дитя мое. Мне не доставляет никакого труда попросить прощения, когда я действительно в чем‑то виноват.

И действительно, как только они прибыли в Афины, батюшка, приложившись к Распятию, прежде чем успели ему напомнить, позвонил в монастырь и попросил прощения у этого монаха.

* * *

Однажды мы попросили отца Епифания объяснить нам слова: «…первее примирися тя опечалившим» из последования ко Святому Причащению, так как, как нам казалось, естественно и логично было бы, чтобы прежде всего мы примирились с теми, кого мы опечалили, а не с теми, кто опечалил нас. Батюшка, желая показать нам пользу, которую приносит исполнение этой заповеди, рассказал следующий случай:

— Однажды я служил литургию в храме Трех Святителей и среди прихожан был и господин N — богослов, мое духовное чадо и замечательный певец. Естественно, он поднялся на клирос, но постоянные храмовые певцы, благочестивые старички–бессребреники, но достаточно посредственные певчие, почти ничего не дали ему спеть. В алтаре я был очень возмущен их поведением. Как же я подойду к Чаше в таком смущении? Тогда, чтобы исполнить слова «первее примирися тя опечалившим» и вместе с этим как бы незаметно пожурить клиросных певчих, я перед причастием пригласил в алтарь регента и попросил у него прощение за испытанное мною раздражение по поводу его «негостеприимства».

Таким образом, и я сам причастился без смущения, и регент в свою очередь, осознав ошибку, попросил прощение.

 

Отношение к вину

— Мы почти никогда не видели, чтобы батюшка пил вино, — вспоминает один монах. — Я думал, что он избегает вина либо по причине своих желудочных недомоганий, либо потому, что оно ему не нравится. Но, когда мы заговорили с ним на эту тему, он сказал мне:

— Нет, чадо мое, я очень люблю его, и оно не доставляет никаких беспокойств моему желудку.

— Тогда почему же Вы его не пьете?

— Я стараюсь исполнить то, что сказал Ангел о Самсоне его родителям: «…бритва не коснется головы его… пусть не пьет вина и сикера» (Суд. 13, 5;14).

 

Самонаказание

5 августа 1988 года. Вечерня праздника Преображения Господня. После службы отец Епифаний, из алтаря обращаясь к певцу, подсказывает, что петь:

— «Прежде Честнаго Креста Твоего и страдания…»

Но тот не понял и начал петь «Прежде Креста Твоего Господи…»

Батюшка промолчал.

На следующий день он снова служил литургию и после отпуста, вновь обращаясь из алтаря к тому же самому певцу, говорит:

— «Прежде Честнаго Креста Твоего и страдания…»

Но тот снова начинает петь «Прежде Креста Твоего Господи…»

Тогда отец Епифаний открывает северные диаконские двери и уже повышенным тоном говорит:

— Ты все время ошибаешься. Я говорю: «Прежде Честнаго Креста Твоего и страдания…», а ты каждый раз начинаешь петь «Прежде Креста Твоего Господи…» Будь внимательнее, чадо мое, к тому, что тебе говорят.

— Простите, Геронда, — ответил он и запел то, что его просили.

Вскоре они встретились в архондарике, и отец Епифаний первый говорит:

— Прости меня, чадо мое, но ты заставил меня понервничать.

— Меня простите, Геронда, что я заставил Вас разгневаться.

— Нет, чадо мое. Когда я говорю: «Ты заставил меня понервничать», то не имею в виду, что разгневался. Гнев не дошел до сердца, поэтому я очень скоро успокоился.

Один из братьев сказал:

— Геронда, боюсь, что этот инцидент вызвал соблазн у прихожан.

— Ты так думаешь? — лицо батюшки погрустнело.

На следующий день, в воскресенье утром, батюшка сидел в своем любимом кресле, и было видно, что служить он не будет. Один священник спросил:

— Вы не будете служить?

— Нет.

— Наверное, плохо спали?

— Нет, спал я достаточно хорошо.

— Болит желудок?

— Нет, и он, можно сказать, не беспокоит.

— Простите, но вчера у меня сложилось впечатление, что сегодня мы с Вами будем служить вместе…

— Послушай, чадо мое. После вчерашней истории с певцом я наложил на себя епитимью — не причащаться сегодня и поэтому не могу служить.

 

Равнодушие к славе

Однажды некий священник беседовал с батюшкой, а в конце беседы спросил его:

— Отец Епифаний, позвольте мне несколько переработать и издать то, о чем мы только что говорили.

— Конечно, отец мой.

Через какое‑то время батюшка, забыв и об этой встрече, и о просьбе, получает книгу священника и звонит автору:

— Батюшка, поздравляю Вас с изданием Вашей книги. Я из нее много почерпнул.

— Но, отец Епифаний, неужели Вы не помните?

— Нет. А что я должен помнить?

— Все это Ваше!

И он напомнил ему о разговоре.

* * *

— Геронда, — спросил один из братьев, — почему Вы ничего не напишете по такому‑то церковному вопросу? Об этом писали уже все!

— Зачем мне писать, чадо мое? — улыбаясь, сказал он. — За меня уже написали другие. Не успею я что‑нибудь сказать, как на следующий день встречаю свои слова в чьей‑то журнальной статье. Но меня это мало заботит. Достаточно того, что мои идеи и аргументы становятся известны, пусть даже и без моего имени.

 

Жертва

— Геронда, — сказал ему однажды духовный сын, — я слышал, что Вас обвиняют в том, что Вы ничем не пожертвовали ради Христа.

— Чадо мое, чем мне еще жертвовать? Я уже безвозвратно пожертвовал всем. Пожертвовал местом преподавателя в университете, пожертвовал местом первого секретаря Священного Синода, пожертвовал местом руководителя миссионерского братства, пожертвовал местом настоятеля соборного храма, пожертвовал епископскими кафедрами… У меня осталась одна лишь епитрахилька для исповеди и ничего больше.

 

Хоть с краю, да в Раю

Некий старостильник с самоуверенностью и раздражением заявил однажды батюшке:

— Вы, новостильники, не войдете в Рай!

— Войдем! — с улыбкой ответил ему отец Епифаний.

— Нет, не войдете! — настаивал тот.

— Войдем! — повторил батюшка.

— Ну, если вы войдете, то мне такой Рай не нужен!

— Несчастный ты человек, — сказал батюшка. — Какое тебе дело до того, кого Бог возьмет в Рай. Даже если Он поместит меня в Раю вместе с Нероном, Калигулой или Гитлером и даст мне послушание чистить им обувь, меня это нисколько не будет волновать. Лишь бы Он взял меня туда, пусть даже самым последним. Единственное, чего я боюсь, так это того, что вы, старостильники, со своей ограниченностью, Рай потеряете.

 

Вежливость и рассудительность

Как‑то раз отец Епифаний оказался в одном из афинских храмов на чтении акафиста. К несчастью, как только настоятель заметил батюшку, он затеял с ним беседу. «Рот этого священника, — рассказывал отец Епифаний нам позднее, — не закрывался, и я совсем не мог следить за службой. Но, чтобы он не обиделся, я ничего ему не сказал. Поэтому, вернувшись домой, надел епитрахиль и сам прочитал акафист.

* * *

Когда батюшке случалось посещать дома тех, кто не был его близкими духовными чадами, он никогда не начинал вдохновенно миссионерствовать или учить, а обсуждал с ними простые житейские проблемы и, только когда его спрашивали, давал советы или же затрагивал духовные вопросы.

* * *

Во время болезни батюшки многие давали ему различные мази от болей. Он брал все, чтобы не огорчать людей. Лечащему врачу, который советовал ему отказываться от бесполезных лекарств, он сказал:

— Люди, чадо мое, приносят их из любви. Отказаться и этим огорчить их? Это нехорошо.

 

Благородство и честность

Однажды отец Епифаний взял такси и поехал в больницу навестить больного. Он знал, что такси до клиники стоило 30 драхм. Батюшка заметил, что счётчик считает на удивление быстро, и понял, что водитель хитрит. Когда они прибыли на место, счетчик показывал 50 драхм. Батюшка отдает водителю пятидесятидрахмовую монету и, выходя из машины, говорит:

— Обратите, пожалуйста, внимание на свой счетчик, возможно, он сломался.

— Батюшка, батюшка, сколько Вы дали в прошлый раз? Идите сюда, возьмите сдачу!

— Ничего страшного, не переживайте!.. Но все‑таки обратите внимание на счетчик.

 

Уважение к батюшке

На венчании одного из своих духовных чад отец Епифаний подошел к митрополиту, который должен был венчать, за благословением.

— Благословение Господне да будет с Вами, батюшка, — сказал тот.

После венчания батюшка уехал. Через два часа звонит митрополит:

— Отец Епифаний, простите, что не поприветствовал Вас. Я Вас не узнал, только позднее мне сказали, что это были Вы.

— Что Вы такое говорите, Ваше Высокопреосвященство? Вы же преподали мне свое благословение.

— Да что Вы, отче? Разве так я приветствовал бы отца Епифания?!

— Видишь, чадо мое, — сказал после звонка батюшка находившемуся рядом духовному сыну, — какое обо мне мнение у людей? Бог да помилует меня.

 

Бессонница

Как‑то раз батюшка поведал в монастыре одному брату, взяв с него обещание никому об этом не рассказывать, следующее:

— Однажды ночью из‑за страшной бессонницы на меня нашла сильная печаль. Со скорбью стал я молиться ко Господу со словами: «Господи, я у Тебя ничего не прошу, дай мне лишь немного сна. Я прошу у тебя лишь эту малость — то, что Ты дал бы даже муравью». Затем открыл Новый Завет, и мой взор упал на стихи: «…дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился». Я закрыл книгу и сказал: «Благодарю Тебя, Господи!»

Прошло два–три года, и от частой бессонницы я вновь впал в такое же состояние. Снова беру Новый Завет, и снова открываю его на том же стихе. Еще раз я выразил свою благодарность Богу и прекратил настаивать на своей просьбе.

Когда спустя долгое время мои страдания от бессонницы все еще продолжались, я дерзнул в третий раз открыть Новый Завет. И вновь тот же самый стих: «…дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа… Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12, 7–9). Тогда я, будучи глубоко взволнован, сказал: «Господь мой, благодарю Тебя. Прости меня!» С того времени, чадо мое, я ни на что не дерзал жаловаться Господу. Да будет Он препрославлен!

* * *

Просто и добродушно, весело и живо батюшка рассказывал нам о знакомом журналисте, который никак не мог достроить свой дом и часто говорил своим друзьям: «Когда я умру, напишите на моей могиле: «Наконец‑то он обрел крышу!» А на моей, — шутил батюшка, — неплохо было бы написать: «Наконец‑то он уснул!»

 

Госпожа Хорошая

Когда кто‑нибудь напоминал батюшке о чужих ошибках, особенно об ошибках духовных братьев, он отвечал:

— Чадо мое, мне больше нравится замечать в других хорошее… Не забывайте госпожу Хорошую и госпожу Плохую, которые встретили на дороге двенадцать месяцев. Когда те спросили их, какого они о них мнения, то госпожа Хорошая могла сказать о них только доброе, а госпожа Плохая — наоборот. Поэтому и награда каждой из них была соответственной: госпожа Хорошая получила мешочек монет, а госпожа Плохая — мешочек камней. Я очень люблю эту сказку и стараюсь следовать примеру госпожи Хорошей.

Конечно, это вовсе не означает, что батюшка был склонен приукрашать действительность. Просто в своих оценках человека он в первую очередь обращал внимание на положительные стороны, а не на недостатки.

 

Об исповеди

Часто он говорил:

— Для меня самое большое утешение состоит в том, чтобы часами находиться в исповедальне и примирять людей с Богом.

* * *

У батюшки был удивительный дар раскрывать людское сердце на исповеди. Конечно же, это был дар Божий! Однажды летом его, тогда еще лишь недавно рукоположенного священника, пригласили в детский православный лагерь поисповедовать детей. Как известно, детям трудно дается первая исповедь. Какой же способ нашел батюшка, чтобы дети пошли в исповедальню? Он сказал им:

— Ребята, если вы не хотите исповедоваться, не надо. Но, в любом случае, я бы хотел с каждым из вас познакомиться. Поэтому заходите в исповедальню, мы просто поговорим.

В конце концов все были исповеданы.

 

Щедрость

Часто он говорил:

— У меня с Богом заключено соглашение: я, раздавая милостыню, освобождаю свои карманы, а Он вновь наполняет их. Никогда Он не нарушал нашего договора, так неужели я подведу Его? Да не будет этого!

* * *

Тетушка Александра говорила:

— У тех, кто не считает деньги, рука всегда открыта. Но у отца Епифания есть еще и дырка на ладони, поэтому он ничего не держит, дает, дает, дает…

* * *

Сам батюшка в употреблении денег, которые ему вручали для раздачи милостыни, был необычайно скрупулезен. Он строго соблюдал отчетность, дабы оградить себя от каких‑либо обвинений.

* * *

Некий юноша вступил с отцом Епифанием в спор о вере. Несмотря на убедительные доказательства батюшки, его настойчиво продолжали обуревать сомнения. Наконец отец Епифаний сказал:

— Из того, что ты рассказал мне, дитя мое, я заключаю, что у тебя есть экономические трудности. Позволишь ли ты помочь тебе?

Изумленный молодой человек произнес:

— Вы предлагаете мне помощь, несмотря на то что я заявляю о своем неверии?

— Долг любви никак не связан с твоей верой! — ответил батюшка.

* * *

Студент медицинского факультета, не имея возможности закончить свое образование, так как из‑за бедности ему приходилось работать и у него не оставалось времени на учебу, дошел до отчаяния. Товарищ предложил ему посетить батюшку. Узнав о проблеме, отец Епифаний спросил, сколько тот получает. У слышав ответ, он сказал:

— С сегодняшнего дня ты закончишь работу и каждый месяц будешь приходить сюда за этими деньгами.

И тут же он дал пораженному студенту первую «зарплату». Юноша завершил свою учебу, сейчас он благочестивый христианин и хороший врач.

* * *

— Я сдавал выпускные экзамены в университете, — вспоминает один из духовных детей отца Епифания. — Остался экзамен по английскому языку, который нужно было сдавать за три года, так как я плохо посещал занятия. Для того чтобы сдать экзамен, надо было поступить на курсы, а денег на учебу у меня не было. Тогда я рассказал батюшке о своем помысле прервать учебу, пойти в армию, а затем устроиться на работу, чтобы заработать необходимые деньги. Батюшка, с отеческой заботой посмотрев на меня, сказал:

— Нет, дитя мое. Ты сначала получишь диплом, а потом пойдешь в армию. Найди преподавателя, бери у него частные уроки, а что касается денег, то они у тебя будут.

Благодаря помощи Старца, я скоро получил свой диплом.

* * *

Как‑то раз к батюшке пришел бедный школьник из многодетной семьи. После исповеди отец Епифаний спросил его:

— Сколько у тебя денег?

Тот, будучи застигнут врасплох, смутился и ничего не ответил.

— Я тебя спросил, сколько у тебя денег? — повторил батюшка.

— Я обязательно должен Вам ответить?

— Я не просто прошу, но настаиваю, чтобы ты сказал мне об этом.

С того времени щедрая рука Старца неоднократно помогала школьнику.

* * *

Однажды батюшка узнал, что один священник, с которым у него было много расхождений, оказался в большой нужде. Отец Епифаний понимал, что если он прямо даст ему деньги, то тот их, возможно, не примет. Тогда он попросил одного из своих доверенных духовных чад:

— Дитя мое, поздно вечером подойди к такому‑то дому, просунь под дверь этот конверт и постарайся, чтобы никто тебя не заметил.

Тот так и сделал. И конечно же, священник так никогда и не узнал своего благодетеля.

* * *

Когда у батюшки возникла мысль о создании монастыря, он на минуту подумал сократить дела милосердия, но тут же покаялся: «Я согрешил, согрешил! Я подумал, что Бог беден!»

* * *

Квартира отца Епифания находилась в доме номер 24 на улице Македонии. Первое важное собрание, на котором было принято окончательное решение об основании исихастирия, затянулось до трех часов ночи. Были священники и будущие монахи, духовные чада батюшки. Обсуждался и вопрос изыскания средств для постройки монастыря. Отец Епифаний придумывает тысячу способов раздобыть деньги и наконец заканчивает обсуждение словами:

— Мы должны иметь в виду, что дела милосердия, то есть существование специальной кассы для бедных, не будут прекращены. Если мы из‑за строительства монастыря прекратим помогать нуждающимся, тогда и Бог ничего не будет посылать нам. Сколько мы даем, столько же и Он даст нам.

Так и получилось.

 

Неукоснительное соблюдение Священных Канонов

Однажды монастырь посетил коптский богослов. Батюшка высказал ему пожелание скорее прийти к Православию. Однако, поскольку Священные Каноны запрещают молиться вместе с еретиками, он во время службы позволил ему находиться не в храме, а рядом, в архондарике.

— В своей жизни я не сделал ничего доброго, но верю, что Священные Каноны будут предстательствовать за меня пред Богом, — говорил батюшка.

Когда этот инославный паломник собирался уезжать из монастыря, отец Епифаний смиренно простился с ним, поклонился ему со словами:

— Чадо мое, если ты думаешь, что я против тебя что‑то имею, прости меня. В моем поведении нет никакой антипатии, но так поступать предписывают Священные Каноны.

* * *

В афинской архиепископии батюшка совершал Таинства по письменному разрешению архиепископа, которое всегда было при нем. Однажды секретарь епархии для проверки послал в храм в честь Трех Святителей одного викарного епископа, чтобы узнать, есть ли у отца Епифания разрешение служить. Батюшка по первому же требованию предъявил нужный документ…

* * *

— Батюшка, Вы всегда точно соблюдаете Священные Каноны?

— Могу ли я их не соблюдать, ведь они же являются плодом Духа Святого! В первом правиле Седьмого Вселенского собора ясно говорится, что Святые Отцы, равно как и Святые Апостолы, установили Священные Каноны. Кто я такой в сравнении с ними?

* * *

— Батюшка, в своем пристрастии к Священным Канонам вы становитесь законником.

— Нет, чадо мое. Но во времена, когда многие выискивают предлоги, чтобы выкинуть на свалку этот плод Святого Духа, я продолжаю испытывать глубокое благоговение и к Канонам, и к тем духоносным отцам, которые исполнили Божии веления. В этом смысле, если тебе нравится, я законник.

* * *

— Батюшка, известно Ваше постоянное стремление к точному соблюдению Священных Канонов в решении всех церковных вопросов, в этом духе написаны и Ваши книги. Может быть, Вы, видя дальнейшее развитие событий, раскаивались когда‑нибудь в такой позиции?

— Нет, чадо мое, никогда… даже в помыслах. И сейчас, если бы мне пришлось писать об этом, я утверждал бы то же самое. Никогда я не раскаивался, что не отступал от Священных Канонов.

 

Смирение и неприметность

Один из редакторов газеты для верующих «Ортодоксос Типос» рассказывает:

— Отец Епифаний, можно сказать, панически избегал каких‑либо почестей и всякой похвалы. В 1985 году в исихастирии Благодатной Божией Матери в монахи были пострижены три послушника: член апелляционного суда, инженер–электрик Национальной политехнической школы «Мецовион» и выпускник высшей церковной школы Ризариу. Мы захотели написать в газете об этом. Естественно, там упоминалось и имя отца Епифания. «Ортодоксос Типос» выходит по пятницам, но начинает печататься уже со среды. В ту среду работник типографии нашей газеты И. А. пошел к батюшке на исповедь и дал ему один лист только что напечатанной газеты. Как только тот прочитал его, он немедленно позвонил мне:

— Я очень прошу Вас заменить эту страницу.

— Но это невозможно…

— Все возможно… стоит только захотеть. Вы уже начали рассылать газету?

— Еще нет.

— Итак, замените страницу, а расходы я возмещу.

— Но, отец Епифаний, там ничего сколь‑нибудь важного не написано.

— Я очень прошу Вас заменить ее, чтобы я успокоился.

— Хорошо, — с большой неохотой ответил я.

— Вы сделаете это?

— Поскольку Вы так сильно хотите, мы это сделаем.

— Большое спасибо, теперь я спокоен.

— Отец Епифаний, — закончил эту историю рассказчик, — сам свидетельствует о своей добродетели. Некоторые приходят и просят написать о них, а он заставил нас изменить лист, где мы просто упомянули его имя. Помню, эта замена обошлась ему тогда в 25000 драхм.

* * *

Когда скончался блаженный митрополит Елевферопольский Амвросий, который не просто ценил, но очень любил отца Епифания, то газета «Ортодоксос Типос» должна была опубликовать завещание усопшего владыки. Батюшка, подозревая, что там будет много похвал в его адрес, постарался ознакомиться с содержанием документа заранее и через ответственных лиц газеты позаботился о том, чтобы «доработать» текст. Поэтому, когда завещание было опубликовано, оно имело много пропусков…

* * *

Отец Епифаний, — вспоминает один из братии монастыря, — подражал Господу, Который «смирению нас наказуя изрядному… учеников–послушников — ноги умы» (седален утрени Великого Четверга). Расскажу лишь два случая.

Однажды батюшка, прежде чем благословить одному послушнику ношение рясы, умыл его ноги. Думаю, что этим он проверил послушание юноши, уподобился Господу в смирении и самим делом научил этому послушника.

В другом случае монах допустил какую‑то ошибку, и когда он рассказал об этом Старцу, тот сказал ему:

— В качестве епитимьи я зайду к тебе в келью и умою твои ноги.

Так он и сделал.

— Излишне говорить, — продолжил рассказчик, — что все это происходило без всякого шума и никто до сегодняшнего дня ничего об этом не знал.

* * *

Один из духовных сыновей батюшки, занимавший высокий административный пост, довольно часто на исповеди говорил ему об одной своей ошибке, которую он допускал по отношению к подчиненным. Батюшка пригрозил ему, что если тот снова допустит эту слабость, то он наложит на него «епитимью»: заставит сесть и умоет ему ноги. Этот человек, к несчастью, вновь совершил тот же грех, и отец Епифаний осуществил свою угрозу. После умовения батюшка сказал:

— Я знаю, что ты очень смущен. Поэтому каждый раз, когда ты будешь совершать этот грех, я буду умывать тебе ноги.

Этот духовный сын уже не дерзал допускать подобных промахов. Но каждый раз, когда подчиненные выводили его из себя и он был уже на грани падения, он восклицал:

— Будьте благодарны тому, кто умыл мне ноги!

Но, конечно, никто не понимал, что он имеет в виду.

* * *

Характерна простота Старца, проявившаяся в следующем случае. Многие из мастеров, которые время от времени работали в исихастирионе, говорили ему «ты» — естественно, не из презрения, а просто по привычке. Я думал, — вспоминает один монах, — что батюшка, наверное, огорчается, когда к нему обращаются на «ты» и спросил его:

— Геронда, Вас не огорчает, что мастер говорит с Вами на «ты»?

— Чадо мое, я и не заметил, что он со мной на «ты». Впрочем, у меня нет к нему претензий.

* * *

Когда отец Епифаний занялся изданием «Толкования Страстной Седмицы», он попросил своего духовного сына, студента, теперь уже священника, посмотреть рукопись и предложить свои варианты ее редакции. Студент, очень смущенный этим, сказал:

— Геронда, возможно ли, чтобы я редактировал Ваш текст? Я смотрю на Вас как на великого мыслителя, тогда как сам себе кажусь маленьким мышонком.

Батюшка ответил:

— Чадо мое, предположим, что все это так. Пусть гигант мысли весит, скажем, 900 килограммов, а мышка — всего лишь несколько граммов, но вместе они будут весить все‑таки больше.

 

Молитвенник

Будучи духовником, батюшка в первые годы жил при храме Трех Святителей. Очень часто после утомительного дня он, держась за перила, с трудом поднимался по лестнице к себе в комнату. Он рассказывал нам:

— Диавол нашептывал мне на ухо: «Сейчас ты устал, зачем тебе читать повечерие? Все равно ты будешь читать его, ничего не понимая, чисто механически». А я отвечал ему: «Если я не совершу повечерие, победа будет на твоей стороне. Если же я его прочитаю, пусть даже механически, половина победы достанется мне». И совершал повечерие.

* * *

Однажды он сказал:

— Я настойчиво просил Бога продлить жизнь тетушки Александры, «чтобы не прибавилась мне печаль к печали» (Фил. 2,27), но понял, что Господь меня не услышал.

— Как Вы это поняли, Геронда?

— Когда Бог слышит мою молитву, тогда мой язык журчит, как ручеек. Когда же этого нет, я путаю слова молитвы.

* * *

Возвращаясь вечером домой после многочасовой трудной исповеди, Старец, прежде чем присесть, смотрел на Распятие и говорил: «Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18).

* * *

Батюшка очень любил тропарь «Что воздадим Господеви…» из благодарственного молебна. В монастыре он установил петь его после отпуста повечерия.

Сердце его также преисполнялось благодарности, когда он читал слова Акафиста Божией Матери: «Пение всякое побеждается…» Состарившись, батюшка уже не мог сам совершать богослужения и всегда просил своих духовных чад, которые прочитывали ему службы, повторить этот кондак.

* * *

Как‑то раз клирики, духовные чада отца Епифания, долго обсуждали, рукополагать одного диакона во священники сейчас или же сделать это позднее. К окончательному выводу они так и не пришли. Тогда батюшка пригласил всех в алтарь и положил на престол жребий, что он делал всегда после усердной молитвы, чтобы Бог открыл Свою волю. Тут вмешался один из присутствующих:

— Но, Геронда, по правилам нам следовало бы весь вечер провести в молитве, а утром вытянуть жребий.

— Чадо мое, Бог взирает не на продолжительность, а на силу молитвы.

Батюшка падает на колени и воздевает руки к престолу. Все делают то же самое и горячо молятся. Затем он просит кандидата в священники вытянуть жребий. Когда Бог показал Свою волю, отец Епифаний сказал:

— Мне было внутреннее извещение, что все так и будет.

* * *

Часто поздними вечерами мы находили батюшку стоящим на коленях перед Распятием. Он видел, что мы пришли, и делал нам знак подождать. Наше присутствие его не беспокоило. Он, будто рядом никого не было, продолжал либо открывать Господу свои трудности, возлагая на Него всю надежду, либо благодарить Его. Затем с удовольствием отвечал на наши вопросы.

Но порой отец Епифаний не торопился с ответом. Еще раз повторяешь вопрос — и снова молчание… Потом начинаешь понимать, что он тянет четки. И пока не закончит, ответа не услышишь.

* * *

Батюшка сказал одному своему духовному чаду, у которого были проблемы с близкими:

— Объясню тебе, почему так происходило: я не молился за тебя особо. Но уже с сегодняшнего вечера я начну молиться и все пойдет хорошо.

* * *

Много лет назад пришла к отцу Епифанию одна сестра и спросила его об Иисусовой молитве. Тот со смирением, которое всегда отличало его, ответил:

— Я живу в миру. Да, у меня нет семьи, но все‑таки я живу в миру. Поэтому скажу тебе лишь о самой простой, технической стороне этого делания. Было бы лучше, если бы ты посоветовалась с монахом–святогорцем.

Затем батюшка назвал ей имя одного монаха, который вместе со своим братством упражнялся в Иисусовой молитве. Сестра воскликнула:

— Геронда, но именно он и послал меня к Вам!

* * *

Один из духовных сыновей отца Епифания серьезно заболел и был уже близок к смерти. Старец посетил его и прочитал над ним особую молитву о болящих. Когда он ушел, больной чудесным образом стал выздоравливать и вскоре совершенно поправился. Близкие больного объясняли чудо исцеления молитвой отца Епифания. Рассказывая об этом одному священнику, своему духовному сыну, батюшка сказал:

— И супруга, и остальные родственники говорят, что это я исцелил его. Во время чтения молитвы я чувствовал, как из меня исходит какая‑то сила. Но будет ошибкой говорить, что его исцелил я. Бог даровал ему здравие. Да прославлено будет имя Его!

* * *

— Геронда, я ни разу не видел, чтобы Вы на проскомидии читали какие‑либо записки. Неужели Вы помните всех своих родственников и духовных чад? Меня, к примеру, Вы помните?

— Не только тебя, дитя мое, но и десятки других. Более того, часто я помню и трудности, которые переживает кто‑либо из вас. Хочешь, я поименно перечислю тебе тех, кого поминаю?

— Нет, нет!.. И сколько же примерно имен Вы поминаете?

— Более трехсот. Представь себе, что однажды преосвященный Мелетий, митрополит Никопольский, в шутку сказал мне: «Ты превзошел даже святого Поликарпа».

И пояснил:

— Святой Поликарп, прежде чем отправиться на страдания, попросил у солдат, которые его схватили, позволения помолиться и стал творить молитву, «поминая всех, кого знал, малых и великих, славных и простецов, и всю вселенскую кафолическую Церковь».

 

Когда за рулем священник

Однажды некий епископ прислал за отцом Епифанием свою машину, чтобы привезти его на совещание. Автомобиль остановился рядом с его домом. Батюшка, увидев за рулем священника, сказал ему:

— Поезжайте назад, я скоро буду.

— Но владыка специально послал меня за Вами, — растерянно произнес священник.

Однако отец Епифаний не уступал, и священник уехал. Тогда батюшка взял такси и отправился на собрание. Епископ понял, что произошло, и ничего не сказал.

* * *

Как‑то один батюшка предложил:

— Отец Епифаний, садитесь, пожалуйста, в мою машину, я подвезу Вас домой.

Отец Епифаний спросил:

— Батюшка, а за рулем будете Вы?

— Да, отец Епифаний.

— Простите, но у меня есть правило: никогда не садиться в машину, которую ведет священник.

— Никогда? Даже в случае крайней необходимости?

— Только в двух случаях: если бы я оказался в джунглях и возникла опасность, что меня съедят дикие звери, и если бы я был без сознания и не знал, что меня везет в машине священник.

* * *

Однажды батюшка находился в монастыре близ Афин. Игумен монастыря предложил отцу Епифанию подвезти его, но тот отказался:

— Благодарю Вас, отец N, но я придерживаюсь одного правила — не сажусь в машину, которую ведет священник.

— Хорошо, но как же Вы доберетесь до Афин?

— Здесь есть одно мое духовное чадо со своей машиной, он подвезет меня.

— Да, конечно, у Вас есть духовные чада, поэтому Вы и без собственной машины можете поехать куда захотите.

— Отец N, простите меня, но я кое‑что скажу Вам. Если и Вы, отказавшись от всего, вверите себя милосердию Божию, то обязательно появятся духовные чада, всегда готовые помочь Вам.

 

Не давать места соблазну

Дверь в исповедальне батюшки никогда не запиралась, даже во время исповеди он лишь прикрывал ее. Поскольку язычок врезного замка был выдвинут на два оборота, она всегда оставалась слегка приоткрытой, чтобы ни у кого не возник недобрый помысл.

* * *

В своей квартире батюшка, во избежание соблазна, никогда не принимал для исповеди или духовной беседы женщин без сопровождения. Если же к батюшке неожиданно являлась какая‑нибудь женщина одна и она не могла быть у него на исповеди вечером в храме Трех Святителей, так как была из пригорода, то он принимал ее, предварительно пригласив кого‑либо из своих духовных чад, живущих с ним в одном доме. Отец Епифаний просил их посидеть на кухне, пока он не закончит исповедь или духовную беседу. Каждые пять минут он звал их: принеси, пожалуйста, какое‑нибудь угощенье, или дай такую‑то книгу, или позвони туда‑то…

* * *

— Однажды жарким летним днем, — вспоминает духовное чадо отца Епифания, — батюшка послал меня из храма Трех Святителей купить ему мороженое. Не подумав, я прямо на глазах у людей, ожидающих исповеди, прошел в исповедальню с мороженым в руках. Батюшка спросил меня:

— Ты спрятал мороженое?

— Геронда, мы обычно прячем свои грехи, — ответил я.

— Ты должен был его спрятать, потому что жару терплю не я один, но все, кто ожидает очереди на исповедь. Зачем наводить их на мысль: «Хорошо бы и нам сейчас съесть по мороженому». Они и так очень скоро смогут это сделать, а я еще долго буду находиться здесь.

* * *

— Однажды в обед, — рассказывает духовное чадо батюшки, — я оказался в доме отца Епифания. Войдя, я почувствовал, что пахнет жареным мясом. А был пост.

Как обычно, батюшка сердечно приветствовал меня и, прежде чем я успел что‑либо спросить, шепнул:

— Не смущайся, дитя мое, у нас здесь больной.

* * *

Никто из нас, кроме врачей, да и то лишь в конце жизни, когда Старец был тяжело болен, не видел его без подрясника. Даже после двух операций поверх пижамы он всегда носил подрясник.

Батюшка всегда, когда к нему приходили посетители, просил врачей надеть на него, поверх пижамы, подрясник и только после этого принимал гостей.

* * *

Кто‑то из духовных чад в последний год жизни Старца подарил ему для борьбы с невыносимой летней жарой кондиционер, который и был установлен в его комнате. Из вежливости батюшка принял этот дар любви. Однако, имея такую дорогую вещь, сильно смущался. Поэтому, несмотря на слабость, с капельницей в руке, он постоянно поднимался с кровати и шел в соседнюю комнату, где был его кабинет и где он встречал нескончаемый поток посетителей. Только после того как батюшка окончательно слег, он уже не выходил из своей комнаты и принимал посетителей лежа. Но до этого кондиционером он пользовался не больше пяти — шести раз.

 

Послушание

Решая серьезные вопросы, отец Епифаний всегда спрашивал мнение своего духовника. При второстепенных же проблемах сначала узнавал мнение духовных чад, а затем поступал, как советовало большинство.

* * *

Старец говорил:

— Через мою исповедальню проходят сотни людей всех возрастов и духовных уровней, от малых детей и студентов до университетских преподавателей и архиереев. При содействии Благодати Божией, просвещении Святаго Духа я стараюсь помочь им. Но когда у меня самого возникает вопрос, то я, не доверяя своему мнению, всегда советуюсь со своим духовником, хотя, можно сказать, в богословских вопросах он разбирается не так хорошо, как я. Никогда я не начинал писать книгу или печатать пробные экземпляры, не получив прежде благословения либо отца Афанасия Хамокиотиса, либо отца Филофея Зервакоса.

* * *

Батюшка говорил, что Бог хочет, чтобы мы, из послушания Ему, жертвовали даже своими благими устремлениями. Такая жертва более приятна Богу, чем все наши хорошие намерения.

Для подтверждения он приводил пример с Авраамом, приносящим в жертву Исаака, цитировал из книги «Бытие» повеление Божие: «…возьми сына единственного твоего (делая ударение на этом слове), кого ты любишь (снова ударение)… и принеси его во всесожжение» (Быт. 22, 2).

* * *

Из следующего примера хорошо видно, как отец Епифаний отсекал свою волю.

Однажды летом, когда строительство в монастыре было в самом разгаре, шла закладка фундамента и возводилось новое крыло здания, два брата открыли батюшке свои помыслы, пожаловавшись на утомительность работ. Он с пониманием отнесся к помыслам, хотя они были явно не без примеси самооправдания. Братья получили хороший урок. Вот примерно то, что сказал Старец:

— Ах, отцы, отцы, если бы вы знали, как мне приходится подавлять свои желания. В жизни я люблю лишь две вещи — читать и писать, но сейчас и этого утешения у меня нет. Это лишение я переживаю так же остро, как человек, потерявший то, что приносило ему в этом мире великую радость. Изучая Священное Писание или святоотеческие творения, я, оставив землю, восхожу на Небеса. В отношении же письма я заранее прошу у вас прощения за то, что сейчас скажу, но, поверьте, это правда… Я замечаю, что когда другие пишут что‑нибудь, то зачеркивают, пишут, снова зачеркивают, снова пишут… Когда же мне приходится писать, то «в безумии говорю» (2 Кор. 11, 23) — я пьянею, не успеваю записывать свои мысли, которые переполняют меня, чувствую, что мое перо как бы окрыляется. Я вновь прошу у вас прощения, что вынужден говорить, но, поверьте, если бы я захотел, то мог бы написать больше. Один митрополит говорил, что Священный Синод должен был бы заключить меня в каком‑нибудь монастыре, предоставив возможность заниматься только лишь писательской деятельностью. Еще раз простите меня. «Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили» (2 Кор. 12, 11).

И закончил:

— Но, несмотря на свою тягу к писательству и любовь к науке, я подавляю их и сижу за телефоном, который постоянно звонит, решаю те или иные проблемы либо часами исповедую, причем не только образованных, но часто и простых, безграмотных людей. Я вовсе не умаляю Таинство Исповеди перед трудом писателя, но ведь исповедовать может любой священник. А что делать? Разве я просил, чтобы мне звонили и спрашивали совета, или, может быть, я зазываю на исповедь? Просто именно в этом, а не в науке и писательстве, которые так меня притягивают, я прозреваю для себя волю Божию.

 

Дети и родители

Иногда Старца упрекали в том, что своим нежеланием стать епископом он вредит Церкви. Тогда, в виде апологии своей деятельности, отец Епифаний говорил, что один из самых существенных его вкладов в жизнь Церкви заключается в том, что он убедил многих супругов, не решавшихся иметь более одного или двух детей, изменить свое мнение.

* * *

Батюшка никогда не ругал родителей за тот шум, который иногда поднимали их дети во время богослужения. Наоборот, подчеркивал:

— Неразумно, с одной стороны, поощрять благочестивых родителей за чадородие, а с другой — запрещать им водить детей в храм.

Как‑то раз один малыш, выразив бурную радость при виде отца Епифания, сказал своим родителям:

— Этот батюшка все позволяет делать, да еще и угощает.

Вероятно, он имел в виду то, что батюшка давал ему возможность поиграть, не ругал его и всегда угощал шоколадными конфетами. В шкафу в исповедальне Старца всегда были шоколадки — обязательное угощение для малышей, которые приходили к нему и рассказывали о своих грехах: поссорился с братишкой, стащил у него три конфеты… Затем они становились на колени под епитрахиль и отец Епифаний, как положено, читал им разрешительную молитву.

* * *

Духовная забота батюшки простиралась как на взрослых, так и на детей.

— Однажды утром, — вспоминает духовное чадо батюшки, — я позвонил отцу Епифанию и спросил, можно ли ненадолго зайти к нему. Он ответил:

— Если ты придешь до 11 часов, то у меня будет время принять тебя. Но к 11–ти я ожидаю митрополита… мы должны будем рассмотреть один вопрос… владыка пробудет достаточно долго.

Когда в 10.30 я подошел к кабинету, мне сказали:

— Сейчас у батюшки посетители, подождите немного.

Минут через двадцать открывается дверь и выходит батюшка в сопровождении мальчика и девочки. Они, взяв у батюшки благословение, ушли.

Я тогда был сильно взволнован своими проблемами, меня терзали различные помыслы, но батюшка отвлек меня от них:

— Несчастные дети: их родители разводятся! По словам рассказчика, эта мимолетная встреча с отцом Епифанием врезалась в его память намного сильнее других, которые иной раз длились часами.

 

Близость к духовным чадам

В одном многоэтажном доме с батюшкой жили два мальчика, его духовные дети. Один из них — бедный, лишенный родительской ласки сирота. Однажды батюшка сказал ему:

— Поскольку на твою долю выпало много скорбей, попрошу тебя о двух вещах: во–первых, называй меня «папа», а во–вторых, обращайся ко мне на «ты», как если бы ты обращался к своему отцу.

Тут подошел другой мальчик:

— Геронда, можно и я буду говорить с Вами на «ты»?

— Нет, ты не говори со мной на «ты». Потому что, если тебе это позволить, ты потом сядешь на голову.

* * *

В другой раз духовный сын спросил отца Епифания:

— Геронда, можно говорить с Вами на «ты»?

Батюшка ответил:

— Если это поможет тебе крепче любить и больше слушаться своего духовника, тогда — пожалуйста! Если же нет, тогда нельзя.

 

Исключительное внимание

Батюшка, как известно, мог одновременно заниматься несколькими делами. Часто во время разговора он читал или писал. Один из посетителей возмутился:

— Геронда, Вы ко мне невнимательны. Я Вам говорю, а Вы читаете.

Батюшка оторвался от книги, снял очки и с улыбкой спросил:

— Повторить Вам Ваши слова?

И слово в слово повторил все, что тот ему сказал.

— Продолжайте дальше, — предложил он.

* * *

Духовная дочь батюшки вспоминает:

— Как‑то раз в машине мой супруг рассказал батюшке об одной проблеме. Ответа не было. Нам показалось, что отец Епифаний либо прослушал, либо не придал большого значения тому, о чем его спрашивали. Однако на следующий день батюшка сам позвонил нам и предложил свое решение проблемы.

 

Сам о себе

Мои собственные планы всегда рушились. Поэтому я вручаю свою жизнь Промыслу Божию.

* * *

Самое тяжкое страдание для меня — знать, что я огорчил любимого человека.

* * *

Даже если бы Священным Писанием и Священным Преданием не было учреждено целомудрие ради Христа, я изобрел бы его для себя.

* * *

Я оставил себе лишь одно право: не иметь никаких прав.

* * *

Я могу предоставить Богу не благочестивую жизнь, но только лишь мой скромный труд.

* * *

Дети мои, терпите друг друга. Я не могу показать Господу ни больших подвигов, ни великих добродетелей, но с дерзновением прошу Его: «Господи, как я терплю и переношу столько прихотей и немощей ближних, так и Ты потерпи меня». И верю, что Он терпит.

* * *

Самая счастливая минута за весь день для меня та, когда я после повечерия, делая земной поклон, говорю: «Отцы и братия, простите мя грешнаго, и Пресвятой Бог простит вас».

* * *

Многим не нравится, когда им указывают на их ошибки, мне же, напротив, это доставляет удовольствие.

* * *

Мне хочется, чтобы те, кто находится рядом со мной, не были грустны, но благодушествовали. Я никого не зову к себе, никого не держу, но никого и не гоню. Кто хочет — приходит, кто хочет — остается, кто хочет — уходит. Никого я не воспринимаю как своего последователя или поклонника.

* * *

Я терпимо отношусь к людям лишь до тех пор, пока их спасению не угрожает никакая опасность.

* * *

Не знаю, вознаградит ли меня Бог за что‑нибудь, но уверен, что за две вещи я не лишусь награды.

Первое — за несребролюбие. Если ты положишь передо мной две бумажки: пятьсот драхм и простую салфетку, то я смогу различить их только по цвету и размеру. К обеим я отношусь равно. Но когда идешь к бакалейщику, тогда понимаешь, что на одну можно что‑то купить, другая же не имеет ценности.

Второе — за любовь. Не делая над собой какого‑либо усилия, я люблю людей. Я чувствую, что две эти добродетели свойственны мне еще с детских лет и преуспеть в них мне не составило никакого труда. Как дар они в избытке были даны мне самим Богом.

Возможно, поэтому я имею дерзновение в час, когда предстану пред Господом, сказать Ему: «Господи, пусть и немного, но я трудился во имя Твое, пребывал во бдениях, пощениях, молитве, различных лишениях, болезнях». Однако я не осмелюсь сказать Ему о том, что никогда у меня не было ни привязанности к деньгам, ни ненависти к людям.

* * *

— Неужели Вы ничего не испытываете к тому, кто Вас огорчает? — спросил батюшку один брат.

— Нет, дитя мое. Я лишь скорблю о таком человеке, но не испытываю к нему ненависти.

В другой раз этот же монах спросил батюшку:

— Геронда, почему Вы ничего не ответили на оскорбление в Ваш адрес?

— Оставь это, дитя мое, пусть у меня что‑то будет и для будущей жизни!

* * *

На мне лежит груз всех, как духовных, так и житейских, проблем моих духовных детей, а не просто тяжесть одного прихода. Мои долги уже давно перевалили за миллион…

* * *

У меня никогда не было необходимости каяться в зависти или недоброжелательстве к кому‑либо.

* * *

С раннего возраста я привык, выходя из дома, осенять себя крестным знамением. Но после землетрясения 1981 года я стал креститься и входя в дом.

* * *

Когда батюшка участвовал в совместном служении литургии, он всегда уступал место предстоятеля младшим священникам, своим духовным чадам. Когда его спросили, почему он так делает, отец Епифаний ответил:

— Мне доставляет большую радость чем‑то послужить своим духовным чадам.

 

Отказ от епископской хиротонии

Некто спросил отца Епифания:

— Батюшка, может быть, Вы поступаете эгоистично, постоянно избегая епископской хиротонии?

Отец Епифаний ответил:

— Чадо мое, мне сейчас тридцать семь лет. Итак, я еще весьма молод… Если бы мне пришлось стать епископом и Бог дал бы мне возможность семьдесят или восемьдесят лет восседать на кафедре облаченным в порфиру и виссон, приемлющим каждения от диаконов, властно повелевающим священниками (у которых часто бывают большие семьи), читающим в церкви Святое Евангелие, поддерживаемым диаконами, слушающим «многолетия» певчих, предстоящему пред Святым Престолом в окружении десятков иереев… как ты считаешь: разве не подвергался бы я тогда несомненно большей, чем сейчас, опасности самолюбия?

Собеседник умолк…

* * *

В другой раз на исповеди один человек сказал батюшке:

— Геронда, я думаю, что из Вас не выйдет владыка.

Его лицо просияло, и он ответил:

— Господь да благословит тебя, дитя мое, за эти слова.

* * *

— Геронда, если бы Вы были епископом, то смогли бы еще больше помогать людям. Почему Вы не соглашаетесь на хиротонию?

— Послушайте, что я вам скажу: народ обычно требует от своих начальников хлеба и зрелищ. Не знаю, смогу ли я предложить людям хлеб (очевидно, отец Епифаний имел в виду хлеб духовный), что же касается зрелищ, то их уж я точно не смогу дать никому.

* * *

— Геронда, неужели Вы совсем не испытываете никакого чувства ущемленности, когда епископами становятся более молодые и менее одаренные священники, чем Вы?

— Ничуть, дитя мое. Почему я должен испытывать нечто подобное? Чего мне не хватает? Митры на голове? Я для этого не подхожу и никогда этому не завидовал. У меня есть все. Будучи священником, я совершаю Таинства: благословляю хлеб и вино, и они становятся Телом и Кровью Христовыми; читаю над верующими разрешительную молитву, и их грехи прощаются; соединяю супругов для совместной жизни. У меня нет лишь права рукополагать. Но это скорее преимущество, чем недостаток. Вы знаете, какую ответственность несут епископы и какой ответ они должны будут дать за совершенные хиротонии? Для меня слишком много значит уже то, что я — священник.

 

«…во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость» (2 Кор. 11, 9)

После своей пресвитерской хиротонии отец Епифаний заметил, что он хотел бы, избегая известности, безвозмездно проповедовать Евангелие. Поэтому он решил, что не будет официально числиться в штате прихода.

— Я сказал батюшке, — вспоминает его духовный сын, который и пересказал нам эту беседу, — что ему все‑таки лучше где‑нибудь числиться официально, если не ради зарплаты, то ради того, чтобы обеспечить себе получение пенсии. Но батюшка, многозначительно покачав головой, спросил:

— Известен ли тебе случай, чтобы какой‑нибудь хороший хозяин не платил своему толковому работнику?

— Нет, Геронда, — ответил я. — Хороший хозяин всегда хорошо платит своим работникам.

— А кто у нас хозяин?

— Господь.

— На этом пока и остановимся. Ты еще увидишь, сколько раз вы, получающие зарплату, будете просить деньги у заштатного Епифания.

Эти пророческие слова исполнились в точности.

* * *

Батюшка по–настоящему радовался тому, что он, пользуясь своим священным саном, не получил ни одной драхмы, как и мечтал с детства. Однажды поздно вечером, возвращаясь из церкви Трех Святителей после ночной Божественной литургии, батюшка взял себе две невынутые просфоры, так как дома у него не было хлеба. Немного отъехав от храма, отец Епифаний попросил остановиться и послал одного юношу положить в церковную кружку пятьсот драхм за две просфоры.

— Геронда, что это значит? — спросил юноша.

— Чадо мое, прости меня, но я не хочу, «чтобы кто уничтожил похвалу мою» (1 Кор. 9, 15).

* * *

Однажды архимандрит Агафангел Михаилидис, тогда еще игумен монастыря Пендели, пригласил к себе отца Епифания, чтобы посоветоваться с ним по одному вопросу. Когда они закончили разговор, было уже поздно и отец Агафангел настоял, чтобы батюшку отвезли домой на монастырской машине. Батюшка долго отказывался, но, наконец, согласился. Однако, когда они подъехали к дому, он велел водителю заехать на бензоколонку и за свой счет заправил машину, залив бензина больше, чем было израсходовано. Водитель был поражен. Батюшка не хотел, чтобы монастырь понес из‑за него расходы.

* * *

Замечательно, что, когда батюшке потребовалось взять из основанного им исихастирия для своего дома в Афинах пять тарелок из нержавейки, он заплатил за них в монастырскую кассу. Он платил даже за просфоры, которые брал из монастыря на литургию, когда служил в Афинах. Когда батюшке приходилось ездить в столицу, он всегда возмещал монастырю расходы на бензин.

* * *

Как‑то раз духовник отца Епифания дал ему сберкнижку, в которой на имя Старца была записана некая сумма, чтобы, «если он заболеет, у него были какие‑то деньги на врачей и лекарства». Отец Епифаний взял книжку, вежливо поблагодарил духовника, но не скрыл от него своего смущения. После этой встречи, с полудня и до позднего вечера, батюшка, никогда раньше лично не участвовавший в банковских операциях, звонил по телефону своим духовным чадам, работающим в банках. Он узнавал, как можно изъять свое имя из банковских бумаг, и успокоился только тогда, когда на следующий день утром все деньги со сберкнижки были переведены на счет исихастирия Благодатной.

Позже, когда все эти хлопоты остались позади, батюшка сказал:

— Увидев сберкнижку и осознав, что в банке на мое имя открыт счет, я сразу почувствовал, что виноват в самом большом грехе, какой только может совершить священник. По дороге мне стыдно было встречаться с людьми.

* * *

Духовное чадо батюшки, врач, вспоминает:

— После первой батюшкиной операции, незадолго до того как его выписали из больницы, я зашел к нему в палату. Он попросил:

— Чадо мое, сходи в бухгалтерию, скажи, чтобы они подготовили мой счет.

Когда я спросил у него о страховом полисе, он ответил:

— Как ты знаешь, я не получаю зарплату, а следовательно, у меня нет полиса.

Тогда я с удивлением спросил:

— Ну тогда почему бы Вам, как монаху, не получить полис Сельскохозяйственной страховой компании?

Он ответил:

— Послушай, чадо мое, это будет несправедливо. Чтобы иметь право пользоваться страховкой, монах должен постоянно находиться в своем монастыре, а я этого не делаю.

 

Ненависть ко лжи

— Я могу, чадо мое, — говорил батюшка одному из своих духовных детей, — впасть в любой грех, но совершенно не способен кому‑нибудь солгать.

— Но неужели, Геронда, Вы никогда в своей жизни не говорили неправды? — спросил отца Епифания его собеседник. — Даже когда, например, у больного рак последней степени, а он не может вынести известия, что скоро должен умереть?

— Нет. Даже в таких случаях я никогда не лгал. Когда мне приходится посещать тяжелобольных, я никогда не спрашиваю у врачей о прогнозах болезни, чтобы не оказаться в ситуации, когда надо будет либо солгать, либо повергнуть больного в отчаяние.

* * *

Некто из духовных детей отца Епифания рассказал следующее:

— Однажды мы ехали в монастырь на машине одного духовного чада батюшки. Дорога была скользкая, нас занесло, и мы невольно сбили человека. Для дачи свидетельских показаний нам нужно было ехать в Навплион. Батюшка посоветовал нам говорить только правду, не принимая во внимание факт, что водитель — духовный брат.

Пока пострадавший находился в больнице, батюшка почти каждый день посещал его. Он благословил, чтобы мы каждый год приходили к этому человеку. Впоследствии он стал ближе к Церкви и всегда с радостью принимал нас.

 

Исполненный любви ко всем

— Я скорбел об этом ребенке. У него никого нет… и еще эта психическая болезнь (ребенок страдал паранойей).

* * *

— Геронда, мне кажется, что сегодня Вы печальны…

— Когда же веселиться? Ведь на мне все время лежит бремя и церковных дел, и личных проблем моих духовных чад.

* * *

Как‑то раз батюшка и один епископ, его друг, заехали в женский монастырь. Игуменья сказала отцу Епифанию:

— Я не знаю и не слышала ни об одном духовнике, который бы проявлял такую любовь и заботу о своих духовных чадах, какую проявляете Вы.

На это батюшка со смирением ответил:

— Если это и так, то я лишь отвечаю на ту великую любовь, которую проявляют ко мне мои духовные дети.

* * *

Студент богословского факультета, духовное чадо отца Епифания, как‑то зашел к нему домой. Он стал свидетелем телефонного разговора батюшки с преподавателем университета. Когда батюшка повесил трубку, студент, покоренный умом и познаниями Старца, сказал ему:

— Геронда, у меня появилась мысль, что я, простой смертный, недостоин иметь духовником такого человека, как Вы. Может быть, мне надо поменять духовника?

Отец Епифаний, до слез тронутый этими словами, отечески похлопав юношу по плечу, произнес:

— Дитя мое, никогда больше так не говори! Напротив, это я должен спросить: достоин ли я иметь таких духовных детей, как вы? Скажу тебе здесь, перед Распятием, что каждый из вас мне ближе, чем десять профессоров университета.

* * *

Один очевидец рассказал следующее:

— Когда в Каламе скончался отец Димитрий Хрисулис, батюшка с одним своим духовным чадом, у которого была машина, отправился на погребение. Вместе с отцом Епифанием поехала тетя Александра и двое его духовных детей. Нужно было спешить.

После двух с половиной часов поездки по жаре мы увидели стоящий на обочине автомобиль. Его пассажиры выглядели встревоженными. Батюшка сразу это заметил.

— Остановись, пожалуйста, — попросил он водителя. И спросил людей на обочине:

— Что случилось?

— К несчастью, у нас закончилась вода в радиаторе.

— Дай скорее людям воды и поехали, — сказал отец Епифаний водителю.

— У меня нет воды, Геронда, — ответил тот.

Строго выговорив водителю за его непредусмотрительность, отец Епифаний сказал:

— И у нас нет воды. Мы с удовольствием помогли бы вам, но… простите, мы торопимся на похороны в Каламу.

Прозвучавший ответ вызвал у нас еще большее сочувствие:

— Мы тоже едем на погребение…

Батюшка опечалился, но мы ничем не могли им помочь. Едем дальше. Отец Епифаний молчит. Молится? Думает? Наверное, и то и другое. Примерно через полчаса мы заметили возле дороги колонку. Батюшка попросил водителя:

— Возьми, дитя мое, канистру и набери воды.

— Геронда, у меня нет канистры, — прозвучало в ответ.

Второй выговор был еще строже первого. Но не так‑то легко было заставить батюшку отступить:

— Выложите еду из полиэтиленовых пакетов и пойдем к колонке, — сказал он.

Один из пакетов оказался дырявым, а второй был очень тонок и непрочен, но Старец велел набрать в них воды.

— Геронда, мыслимое ли дело после такой долгой поездки, да еще по такой жаре, возвращаться назад? — возразил кто‑то.

— Я сказал: набирайте воду, — ответил батюшка. — Представь себе, чадо мое, что с нами случилось нечто подобное. Ты бы хотел, чтобы нам кто‑нибудь помог?

— Да, конечно… — ответили ему с глубоким вздохом.

— Ну, стало быть, «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6, 31).

Велев водителю ехать быстрее, отец Епифаний дал одному из пассажиров один пакет, а другой, который пропускал воду, держал сам, высунув руку из окна автомобиля. Пока мы ехали, довольный батюшка говорил нам о долге любви.

Увидев нас, люди на обочине буквально потеряли дар речи. Деятельная любовь батюшки их потрясла.

* * *

27 июля 1977 года. Горит район Агиос Пантелеймон, расположенный в трехстах метрах от монастыря. Накануне прибыли солдаты из Навплиона. Отец Епифаний не упускает возможности выразить всю полноту своей любви. Еда, кофе, лимонад, холодная вода…

Вечером подошли несколько усталых солдат.

— Геронда, может быть, у вас найдется какое‑нибудь одеяло? Мы бы постелили его и легли спать.

— Конечно. Отец А., принеси одеяла и дай ребятам.

Подходили все новые и новые солдаты… и все просили одеяла. Отец Епифаний, не жалея себя, старался всем услужить. Один из послушников сказал ему с раздражением:

— Некоторые спят прямо на земле, а эти что, не могут? Они что, голубых кровей?

Батюшка огорчился.

— Что ты, что ты, дитя мое? Ведь ты с комфортом будешь спать на кровати в своей келье. Неужели мы тем, кто весь день провел на солнце, среди огня, не дадим то малое, что у нас просят?

— А что бы мы стали делать, если бы все стали просить у нас одеяла? Где бы мы столько набрали?

— Тогда мы просто–напросто отдали весь свой запас одеял, а затем сказали бы: простите, но мы отдали вам все. У нас больше нет одеял. Этого требует долг любви.

* * *

Когда тетушка отца Епифания находилась уже на смертном одре, он, несмотря на то что было кому за ней ухаживать, сам прислуживал ей.

— Эту работу должен делать я сам, — решительно заявил батюшка. — С какой любовью, с каким самопожертвованием тетушка заботилась обо мне с самого моего рождения! Так неужели я не могу хотя бы таким образом выразить ей свою благодарность? Однажды, когда я был еще маленьким, она спросила меня: «Кто будет ухаживать за мной, когда я слягу и не смогу подняться с кровати?» Я ответил: «Не бойся, я буду ухаживать за тобой». Итак, я лишь исполняю свое давнее обещание.

* * *

Один из духовных сыновей батюшки сказал ему:

— Геронда, можно открыть Вам один помысл?

— Говори.

— Я был знаком с известными проповедниками, достойными писателями–клириками — людьми более святыми, чем Вы. Но у меня никогда, ни на один миг не возникал помысл: «Хорошо бы, чтобы тот или иной из них стал моим духовным отцом». Только с Вами я чувствую себя полностью удовлетворенным. В самой глубине сердца я чувствую, что Вы — мой духовный отец! Как это можно объяснить? Может быть, это лишь плод моего воображения?

— Дитя мое, как существует плотское, физическое родство, точно так же существует и духовное.

* * *

— За несколько дней до своей смерти, — вспоминает духовное чадо батюшки, — он шепотом сказал мне:

— Дитя мое, Димитриадский владыка тяжело болен и, возможно, скончается. Так как я не могу разговаривать по телефону, позвони туда и скажи: «Я звоню от отца Епифания. Батюшка переживает и спрашивает, как состояние Высокопреосвященнейшего. Он просит благословение и молится, да свершится воля Божия».

В последние дни батюшка позаботился, чтобы была оказана материальная помощь одной многодетной семье и одному душевнобольному, его духовному сыну.

Уже в беспамятстве, перед своей кончиной он шептал:

— Не обижайте этого несчастного, он очень беден.

Вероятно, в своем мысленном диалоге он защищал какого‑то бедняка, своего ближнего.

Даже на пороге вечности он исполнял заповедь о любви ко всем!

* * *

— У моего сердца нет выходов, одни лишь входы. Кто вошел в него, тот остается там навсегда. Что бы он ни делал, я продолжаю любить его так же, как полюбил тогда, когда он впервые вошел в мое сердце. Я молюсь о нем и о его спасении.

* * *

Некто из бывших духовных чад батюшки, давно отошедший и от своего Старца, и от Церкви, после серьезной автомобильной аварии оказался в больнице. Батюшка, узнав о травме, зашел к нему в больницу, а затем, вплоть до выписки, каждый день продолжал навещать пострадавшего. Имея глубокое рассуждение, отец Епифаний ни слова не сказал ему о том, что надо вернуться в Церковь. Через несколько дней молодой человек сам попросил батюшку поисповедовать его.

После выписки из больницы Старец продолжал каждый день посещать его на дому. Однажды он нашел семью в большой растерянности. Больной лежал, закованный в гипс, тут же в люльке плакал ребенок, а жене надо было срочно отнести в больницу анализы. Отец Епифаний твердо сказал женщине:

— Чадо мое, дай мне анализы, я отнесу их.

— Мы не можем на это согласиться, Геронда.

Но батюшка, даже не слушая их возражений, взял анализы, а позже занес им результаты.

Духовный сын отца Епифания вспоминал:

— Батюшка все делал совершенно бескорыстно. Как в материальном, так и в нравственном, и в духовном плане. Помочь ближнему — вот что было его единственной целью. Он не хотел ни владеть тобой, ни делать из тебя раба. Всегда, когда в нем была нужда, он находился рядом. Когда же ты потихоньку вновь набирался сил, он как бы очень осторожно «исчезал» из поля зрения и уже не вмешивался ни в твою жизнь, ни в жизнь твоей семьи, предоставляя полную свободу. Только когда ты сам обращался к нему, он вновь входил в твою жизнь, но при этом действовал опять‑таки лишь в тех рамках, которые ты сам определял ему.

 

Незлобие

Один высокопоставленный клирик, недовольный батюшкиными выступлениями против перевода епископов с одной кафедры на другую, обличал отца Епифания и требовал снятия с него сана. Вскоре сам этот человек оказался в трудном положении, на него было подано много жалоб. Разбор его дела был поручен епископу, который любил и уважал Старца. И тут несчастный обвиняемый решил, что отец Епифаний воспользуется случаем отомстить. Что делать? Пришлось связаться с батюшкой и попросить его ходатайства. Все советовали батюшке не просить за него, пока не будет вынесен приговор, но отец Епифаний, высоко ценивший любовь к врагам, заявил, что будет действовать по заповеди любви. И действительно, выступив посредником в этом деле, он спас того, кто его бесчестил. Велика была радость и ликование батюшки, когда он объявил своим духовным чадам о результатах своего ходатайства:

— Сегодня я «отомстил»! — сказал он.

* * *

Настоятель одного храма без всяких объяснений запретил своим штатным клирикам и певцам участвовать в венчании брата отца Епифания.

— После венчания, — вспоминает духовное чадо отца Епифания, — когда мы уже отъехали от храма, батюшка внезапно, ничего не объясняя, вдруг попросил водителя вернуться. Из церкви он вышел, сияя от радости, и сообщил нам:

— Я попросил прощения у настоятеля, так как наше присутствие явилось для него причиной скорби.

Затем он добавил, что этот священник осознал свою ошибку и попросил у него прощения, пояснив, что какая‑то ничем не объяснимая злость стала причиной его безрассудного поступка.

* * *

Один молодой человек, который ранее был духовным чадом батюшки, сделал необдуманный шаг — против его воли был рукоположен. Отец Епифаний очень скорбел. Узнав об этом, молодой человек совершенно неправильно истолковал скорбь Старца. Он пришел в дом к батюшке и в гневе начал оскорблять отца Епифания, называя его угрюмым злодеем, завистником, эгоистом. Батюшка, опустив голову, молча слушал. Мы ожидали, что он с минуты на минуту остановит это безобразие и поставит своего обидчика на место, но батюшка лишь поднял полные слез глаза и сказал: — Я благодарен тебе за твои слова, дитя мое. Если бы ты заглянул в мое сердце, то увидел бы, что я достоин слов похуже тех, которыми ты меня называешь.

* * *

Некий человек считал, что батюшка его несправедливо обидел. Однажды он пришел к отцу Епифанию и в гневе обрушил на него целый шквал обвинений и ругательств. Батюшка молча слушал его и чистил яблоко. Когда тот закончил браниться, отец Епифаний предложил ему кусочек яблока со словами:

— Может быть, чадо мое, ты хочешь яблоко?

— Только не от тебя, лицемер! — с этими словами пришедший вскочил, собираясь уйти. Тогда отец Епифаний остановил его и сказал:

— Запомни только одно: в жизни бывают разные повороты. Если ты окажешься в такой ситуации, когда потребуется моя помощь, не смущайся тем, что ты сегодня наговорил мне. Я уже все забыл, поэтому можешь смело приходить сюда. А теперь, чадо мое, иди с Божиим благословением.

Действительно, через несколько лет этого человека постигла большая беда и батюшка поддержал несчастного, оказав ему посильную помощь. С тех пор он, покоренный великодушием отца Епифания, стал регулярным посетителем его исповедальни.

* * *

Один человек, некогда причинивший батюшке очень большое огорчение, много лет спустя обратился к нему. Вспоминая этот случай, отец Епифаний говорил:

— Как бы ни были сильны скорби, причиненные нашими ближними, не будем платить им тем же. Оставим им возможность в случае необходимости вновь обратиться к нам.

* * *

Некий священник, несмотря на свое знакомство с отцом Епифанием, встречаясь с ним, никогда не здоровался. Батюшка всегда приветствовал его, а он либо сворачивал на другую дорогу, либо отворачивался. Однажды они встретились на узком мосту. Отец Епифаний, как обычно, поздоровался. Священник начал кричать:

— Лицемер! Фарисей! И ты еще смеешь приветствовать меня?

Батюшка примирительно произнес:

— Простите, благословите — и пошел дальше.

Через несколько дней батюшка попросил общего знакомого:

— Передай отцу А., что я не перестану любить его и всегда буду с ним здороваться. Но если он будет продолжать так поступать, то пойдет в ад. Пусть он над этим задумается.

Через какое‑то время священник, видя такое «упрямство» отца Епифания, «сдался» и начал здороваться с батюшкой.

* * *

Для Старца было совершенно естественным, несмотря на необычайную память, забывать причиненные ему оскорбления и унижения. Он забывал и те случаи, когда послушники лично ему оказывали непослушание.

Как‑то раз один послушник, отстаивая свое мнение, поспорил со Старцем. Батюшка сделал вид, что сильно этим расстроен. Вечером, как и следовало ожидать, послушник пришел к нему просить прощения. Отец Епифаний находился в келье одного больного брата, вместе с ним там было еще четверо отцов. Послушник поклонился Старцу, но тот не мог припомнить, за что у него просят прощение.

— Что случилось, чадо мое? Ну‑ка, напомни мне!

— Геронда, разве Вы не помните, как я после обеда спорил и не послушался Вас?

Батюшка слегка улыбнулся и произнес:

— Искренне говорю тебе, я ничего не помню.

* * *

Однажды мы ехали в больницу на машине одного из духовных чад отца Епифания. Когда, проезжая через площадь Омонии, машина остановилась на светофоре, какой‑то прохожий, увидев батюшку, нагло насмехаясь над иереем Божиим, сделал вид, будто хочет плюнуть. Нас охватило негодование, и мы хотели уже привлечь этого человека к ответу, но батюшка опередил нас:

— Господь с тобой, иди с Богом, — сказал он, благословляя обидчика.

* * *

Когда батюшка находился уже на смертном одре, навестить его зашла женщина, часто огорчавшая его. Батюшка, естественно, ничего не знал о ее визите. Ухаживающие за отцом Епифанием решили, что будет лучше, если она с ним не встретится. Ей сказали, что Старец болен и не может ее принять. Узнав об этом, отец Епифаний очень огорчился, отчитал виновных и велел впредь быть более осмотрительными, а когда женщина придет снова, обязательно пропустить ее к нему. Действительно, когда в другой раз она пришла к батюшке, то была встречена им с кротостью и любовью.

 

Невозмутимость

Батюшка всегда оставался поразительно спокойным.

Однажды некто из духовных чад отца Епифания, пытаясь отремонтировать морозильник, перерезал ножом какую‑то трубку и полностью вывел его из строя. Ответом на терзания виновного были спокойные батюшкины слова:

— Завтра мы его починим.

* * *

Как‑то раз во время Божественной литургии в храме Трех Святителей, неосторожно подойдя к печке, батюшка прожег нижнюю часть полы нового зимнего подрясника. Его это нисколько не расстроило. Мальчик, прислуживающий в алтаре, спросил с недоумением:

— Неужели Вас это нисколько не огорчило?

— Ничуть! — ответил отец Епифаний с обезоруживающей искренностью. — О чем мне печалиться? Просто я отдам этот подрясник кому‑нибудь из отцов монастыря, кто пониже меня ростом. Немного подвернув полы, брат будет носить его как новый.

* * *

Однажды во время ужина батюшка попросил одного юношу, духовного сына, просмотреть его статью, которую на следующий день надо было сдавать в печать. Недовольный юноша не смог скрыть, что не хочет этим заниматься. Тогда батюшка, не выказав и тени недовольства, примирительно сказал:

— Хорошо, дитя мое. Не волнуйся. Я все сделаю сам.

Такой ответ отца Епифания был хорошим уроком для молодого человека и для всех, кто в тот вечер находился у батюшки.

* * *

Батюшка внимательно следил за новостями внешней и внутренней политики государства, непорядками, угрозами войны и обо всем имел очень ясное суждение. При этом никакие происшествия не вызывали у него беспокойства. Он говорил:

— Все события, как настоящие, так и будущие, Бог только Ему известными путями всегда направляет к Своей цели. Итак, нам не о чем беспокоиться: «…сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».

Он называл это «высшей философией жизни». Те, кто приходили к нему в исповедальню или посещали его скромную квартиру, всегда видели на видном месте красивую табличку с этими словами.

 

Кончина

Больница для клириков. 7 декабря 1982 года. Старец находится на лечении, предстоит операция. В палату входит хирург:

— Итак, отец Епифаний, завтра рано утром мы подготовим Вас к операции, постараемся сделать все, что в наших силах, а затем — снова в палату. Не беспокойтесь, все пройдет хорошо.

До этого момента отец Епифаний скептически слушал слова врача. Но как только тот закончил, он, взглянув ему прямо в глаза, добавил:

— Если будет на то воля Божия!

— Да, да, верно. Всегда воля Божия да будет.

* * *

8 декабря 1982 года. В этот день отцу Епифанию была сделана первая операция. Мы с беспокойством ждали возле операционной. Накануне он сказал нам:

— Молитесь дома. Это будет самая лучшая ваша помощь.

Но ничто не могло заставить нас быть вдали от нашего батюшки. Во главе с Высокопреосвященнейшим Иерофеем, митрополитом острова Гидра мы помолились в больничном храме.

Операция длилась почти пять часов, потом прошло еще некоторое время, пока закончилось действие наркоза. Наконец открыли двери операционной.

Мы ждем, затаив дыхание. Единственное наше желание — увидеть его.

Закрытый до подбородка простыней, с капельницами с обеих сторон, батюшка лишь обводит нас взглядом. Что это был за взгляд! Батюшка зовет врача. Вскоре врач возвращается и передает нам сообщение–приказ: «Пусть все идут по домам!»

И добавляет:

— Даже сейчас он остается пастырем и вождем!

* * *

Рассказывает некто из духовных чад Старца:

— В конце августа 1989 года навестить уже тяжелобольного отца Епифания приехал из Фессалоник отец В. Его встреча с батюшкой была недолгой. По дороге я сказал отцу В.:

— Отче, врачи говорят, что отец Епифаний, скорее всего, уже не поправится. Но я хочу сказать, что он, безусловно, оставил свой след в жизни всех, кто принадлежит к его духовной семье. Те двадцать шесть лет, в течение которых я и мои близкие были тесно связаны с ним, я считаю для себя особым благословением Божиим.

На что отец В. ответил:

— Ты думаешь, что он оставил след только в твоей жизни? Нет. В жизни всей современной Православной Церкви как в Греции, так и за ее пределами в течение всех последних лет своими ясными мыслями в непревзойденных письменных работах, своими суждениями и ответами на самые сложные вопросы современности…

* * *

Несколько недель до кончины. Батюшка сидит с двумя капельницами. Входит посетитель, целует его руку и спрашивает:

— Как Ваши дела, Геронда?

— Я становлюсь, дитя мое.

И, видя недоумение человека, добавляет:

— Я дозреваю.

За несколько дней до смерти, обращаясь к одному своему духовному сыну, он сказал:

— Если бы ты, чадо, знал, как отшлифовывают необработанного Епифания все эти страдания!

* * *

В конце жизни отец Епифаний переживал ужасные боли. Он говорил: «Если бы вы испытали лишь двадцатую часть моих страданий, то просили бы Бога, чтобы Он поскорее забрал вас». И, обращаясь к Господу, молился: «Нищ и боляй есмь аз: спасение Твое Боже, да приимет мя» (Пс. 68, 30).

* * *

В последние недели из‑за сильных болей батюшка мог лежать в своей постели только на спине. Любое другое положение лишь усиливало и без того невыносимые страдания.

— Я просил Бога о том, чтобы лежать хотя бы на боку, — сказал он нам. — Но… ответа нет. Да будет прославлено имя Его.

* * *

Духовный сын отца Епифания, врач, пытаясь найти у него вену, сказал:

— Простите, Геронда, что я причиняю Вам боль. Но я стараюсь для Вашей же пользы.

— Я это понимаю, дитя мое. Ты меня прости, что я доставляю тебе столько хлопот. Я переживаю не из‑за своих вен, а из‑за того, что ты расстраиваешься, когда долго не можешь найти мою вену.

* * *

Незадолго до смерти батюшка спросил своего духовного сына:

— Дитя мое, ты свыкся с мыслью, что я, вероятнее всего, скоро умру?

— Сам не знаю, Геронда, свыкся я с этой мыслью или нет, — ответил тот. — Знаю только, что Ваша любовь всегда будет сопутствовать нам. Если же Бог призовет Вас к Себе, то мы в своей молитве будем обращаться к Вам.

— Так поступают, дитя мое, лишь по отношению к святым.

— Геронда, однажды я спросил Вас, можно ли нам в молитве испрашивать заступничества у того, о ком мы имеем сердечное извещение, что он обрел дерзновение пред Богом. Тогда Вы мне ответили, что это возможно, но при условии, что нашему прошению будут предшествовать слова: «Если ты обрел дерзновение пред Богом».

— Да, но я не принадлежу к таким людям.

— Геронда, а вдруг…

— Я тебе сказал, что я не из их числа.

— Но, Геронда, неужели не может быть, что вдруг…

— Хорошо… Пусть будет «а вдруг…»

* * *

— Геронда, неужели Вы не боитесь смерти? — с удивлением спросил батюшку некто из его духовных чад, когда отец Епифаний за несколько дней до своей кончины отдавал ему распоряжения о своем будущем погребении (приглашениях на похороны, отпевании и т. д.), причем так спокойно, будто речь шла о ком‑то другом.

— Нет, я нисколько не боюсь умереть… Конечно, не потому, что у меня есть какие‑то добрые дела, но потому, что я верю в милосердие Божие.

* * *

— Геронда, не говорите, пожалуйста, сейчас о таких вещах! — воскликнул кто‑то из духовных чад отца Епифания, когда тот давал указания о своем погребении.

— Почему же, дитя мое? Разве мы неверующие?

* * *

Батюшка просил отпеть его в храме Божией Матери «Хрисоспилиотиссы». Кто‑то спросил его:

— Где нам совершать Всенощное бдение?

— До отпевания мы (он так и сказал во множественном числе) будем находиться в храме Трех Святителей. На отпевание отправимся в храм Пресвятой Богородицы «Хрисоспилиотисы», а затем в монастырь.

* * *

За два–три дня до смерти в забытьи батюшка шептал: «…сеяй скудостию, скудостию и пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет» (2 Кор. 9, 6) — слова из воскресного апостольского зачала, которое, по Божественному промыслу, читали на третий день после его кончины.

Старец также шептал слова Акафиста празднику Благовещения: «…снисхождение бо Божественное, не прехождение же местное бысть…», «Радуйся, Невесто Неневестная» или из последования отпевания: «Образ есмь неизреченныя Твоея славы…» и, наконец, свой любимый тропарь «Что воздадим Господеви…».

 

Аскеза и служение

Характерные черты Православия — аскетическая жизнь и общение в любви.

Приходите в церковь пораньше. Утреню мы служим для верующих, а не для скамеек.

 

Посещение церкви… через посредника

Одна женщина сказала отцу Епифанию:

— Геронда, когда мой муж идет в храм, я не иду.

— Ну, тогда не ешь, когда он ест, и не спи, когда он спит. По–твоему, ведь так получается? Каждый ходит в церковь за себя, а не за другого.

 

О Божественном Причащении

Божественное Причащение — преимущественно Таинство веры. В Крещении есть вода, пусть освященная, но вода. В Елеоосвящении есть елей, хоть и освященный, но елей. В Божественном Причащении мы видим хлеб, чувствуем вкус хлеба, но это не хлеб. Это Тело. Видим вино, чувствуем его вкус, но это не вино. Это Кровь. Это Таинство, прежде всего, Таинство веры, так как наши чувства не могут его постичь.

* * *

Божественное Причащение — это не награда, а лекарство.

 

Неправды в Церкви

— Почему в Церкви существуют беспорядки и нестроения и мы не находим совершенства даже у тех, кто всецело посвятил себя Богу?

— Чтобы мы не опирались на людей или на что‑либо преходящее, но постоянно обращали наши помыслы к Богу, к Небу — нашей вечной родине.

 

Кто в ком нуждается

На замечание одного своего духовного сына, что было бы очень хорошо, если бы в Церкви были мудрые люди, так как она в них нуждается, Старец ответил:

— Конечно, было бы хорошо, чтобы в Церкви были мудрые и талантливые люди, но не потому, что она в них нуждается. Церковь ни в ком не нуждается. Мы в ней нуждаемся, так как без Нее не спасаемся. Понятно, что, если у нас есть некие способности, мы должны их употреблять во славу Божию. Не следует, однако, переоценивать нашу лепту. «Мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17, 10).

* * *

Церковь спасает, а не спасается.

 

Мир душевный у протестантов

Некто спросил отца Епифания:

— Геронда, известно, что покой царит только в душах людей Божиих. Но протестанты утверждают, что они постоянно испытывают мир в своем сердце. Как это возможно, ведь они находятся в ереси?

— Дитя мое, — ответил он, — когда селяне хотят стреножить осла, они не связывают ему все четыре ноги, достаточно и двух. Так же в точности поступает диавол с протестантами. Опутав им ноги ересью, он уже не беспокоит их другими искушениями. Вот как можно объяснить то умиротворение, которое они, как утверждают, испытывают. Однако покой этот ложный и временный.

 

«Сие есть истинная Пища и… Питие»

Протестанты утверждают, что в Таинстве Божественной Евхаристии нет Плоти и Крови нашего Господа, но тут имеет место лишь простое воспоминание Крестной Жертвы.

— Как мы знаем, Плоть Господня на Кресте не только не была рассечена на мелкие куски, но даже и кости Его не были сокрушены, — ответил отец Епифаний. — Как же Господь, по Писанию, на Тайной Вечере говорит: «…приимите, идите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое» (1 Кор. 11, 24)? Если речь идет о простом воспоминании, Господь не сказал бы «за вы ломимое», то есть рассеченное на маленькие куски, потому что ничего подобного при Распятии не происходило.

 

«Хиротония» женщин

Духовные дети батюшки были обеспокоены известиями из Великобритании, где англикане стали «рукополагать» в клирики женщин. Они спросили его, какой будет реакция Православной Церкви, если вдруг и в Греции появятся подобные идеи?

Батюшка ответил с присущим ему чувством юмора:

— Что вы переживаете, чада? Благочестивые женщины, которые хотели бы стать монахинями, верно хранят традиции Православия. А гречанки–феминистки, как только услышат слово «Церковь», в панике убегают. Итак, не переживайте. Православию не грозит «хиротония» какой‑либо женщины, ни маловерующей, ни тем более благочестивой…

 

Монашество и обожение

Монашество — кратчайший путь к обожению.

 

О великой схиме

Великая схима — не награда, а время борьбы.

* * *

Великая схима принимается или из любви к Богу, или для непрестанного покаяния.

* * *

Готовя одного брата к постригу, батюшка настаивал:

— Все то, что ты сейчас исполняешь добровольно (молитву, пост, послушание), после принятия великой схимы будешь исполнять как свой долг. Обрати внимание на делание послушания, старайся избавиться от привычки спорить и противоречить. Смирение важнее поста и молитвы. Старец может изменить твое монашеское правило, но он никогда не скажет тебе: будь гордым, или спорщиком, или непослушным. Ты будешь высказывать и свое мнение, но, когда тебе скажут: «Делай это», ты ответишь: «Благословите». И сделаешь так, как сказали, пусть даже придется все делать неправильно и заведомо безуспешно.

 

Поведение монаха

Лично мы великодушны ко всем — но не в монастырских делах.

* * *

Наставление монахам: «Мы пришли сюда, главным образом, не для рукоделья, не для огородов и строек, потому что и без всего этого можем спастись. Мы пришли сюда, в первую очередь, ради души. Чтобы ее спасти, надо проводить день безгрешно, в кротости, в молитве, исполняя свое правило».

* * *

Если вы будете ссориться при посторонних, знайте, что вы покинете монастырь. Я построил обитель не для того, чтобы смущать чьи‑то души.

 

Нестяжательность

Отец Епифаний никогда не был монахом в полном смысле этого слова, однако имел ясное монашеское сознание, какое редко можно встретить у клириков, проходящих свое служение среди народа. Такое же сознание он старался развить и у своих духовных детей — безбрачных клириков. Вот один из примеров, связанных с монашеской добродетелью нестяжания.

Духовное чадо Старца, безбрачный священник, имевший послушание епархиального проповедника, считал вполне естественным «на всякий случай» откладывать из своей зарплаты немного денег на счет в сберегательной кассе.

Как‑то раз в телефонном разговоре с батюшкой он упомянул о существовании счета, не осознавая ненормальности такого положения дела.

Батюшка, услышав о сберегательной книжке, сильно разволновался и обязал священника на следующий же день (был уже вечер) пойти и закрыть свой счет, сняв с него все вложения. Так чужда было сознанию батюшки забота о земном.

 

Привязанность

Кто‑то может иметь привязанность даже к своим очкам.

 

Монашеское призвание

Один юноша боялся, что даже после достаточного срока испытания в монастыре он впоследствии может почувствовать, что монашеская жизнь не для него.

— Не бойся, — сказал ему отец Епифаний. — Человек, который после необходимого испытания в монастыре принимает решение стать монахом, имеет все сто процентов для успеха в монашеской жизни. Но, даже если вдруг случится нечто из того, что тебя пугает, ты будешь считаться мучеником за Христа и получишь за это награду.

* * *

Один молодой человек, который постоянно ездил по монастырям, но при этом был сильно устремлен к миру (любил музыку, различные зрелища, путешествия, развлечения), спросил отца Епифания, позволительно ли ему думать о возможности стать монахом.

— Чадо мое, в монахи ты не годишься, — ответил батюшка. — Ты слишком сильно обращен к миру. Монаху полезно иметь противоположное устремление: внутрь себя, а не наоборот.

* * *

Отец Епифаний добивался того, чтобы решение стать монахом принималось обязательно после усердных молитв, без спешки, чтобы оно было, насколько это возможно, более зрелым, а не вытекало из юношеского энтузиазма. Некоторые монахи его за это критиковали.

Как‑то один студент, духовное чадо батюшки, посетил Святую Гору и в беседе с одним монахом сказал, кто у него духовник. Монах признал дарования отца Епифания, однако высказал свое замечание:

— Плохо только то, что он не дает благословения молодым идти в монашество.

Студент рассказал об этой беседе батюшке. Тогда отец Епифаний сказал:

— Если кто‑нибудь еще будет говорить тебе то же самое, скажи ему, что твой духовник, к которому приходит на исповедь очень много народа, его спрашивает: «Если к Вам на исповедь придет семейный человек и откроет, что он в молодости, из энтузиазма, принял монашеский постриг, но не смог его понести, оставил монашество, вернулся в мир и женился, что вы ему посоветуете? Бросить свою семью и уйти, чтобы вдали от родных, в своем монастыре, оплакивать нарушение обетов, которые он дал Богу? Ведь именно так он должен поступить. Но что будет с его семьей? Она в чем виновата?» Таких случаев, чадо мое, я встретил немало. Поэтому я не спешу благословлять молодых идти в монастырь, даю им время, чтобы их тяга к монашеству окончательно созрела, чтобы они изучили себя. Если уверены, что выдержат, и эта решимость в них остается, тогда я с радостью, обеими руками, даю им свое благословение.

Однако это вовсе не означает, что Старец благоволил старым холостякам. Наоборот, если его духовные чада выбирали для себя семейную жизнь, но ничего не предпринимали в этом направлении, или же если они вовсе не делали выбора на протяжении многих лет, тогда батюшка полушутя–полусерьезно начинал свое «давление»:

— О чем ты думаешь? Дотянешь до пятидесяти, а потом будешь жениться? Некоторые из вас, когда молоды, выпрашивают у меня монастырь, а когда состарятся, просят невесту да семью.

* * *

Однажды некая игуменья позвонила батюшке и рассказала ему об одной благочестивой девушке, которая хотела стать монахиней в ее монастыре, но ее духовник, не будучи склонным к монашеству, не давал ей благословения.

— Геронда, что же делать? Рекомендовать ей послушаться духовника и подавить в себе желание стать монахиней? Или же посоветовать не обращать внимание на его мнение и поступить в монастырь без благословения?

— Послушайте, матушка. Это ее намерение всегда свято и достойно уважения. Но если она придет в монастырь без благословения и по той или иной причине встретит здесь трудности, то будет винить в этом свое непослушание. С другой стороны, если она преуспеет в монашеской жизни, то будет иметь внутреннее укорение, что все делает без благословения. Поэтому я советую тебе: предложи ей оказывать послушание духовнику и молиться, чтобы Бог, если Ему угодно исполнить ее желание, изменил отношение духовника к монашеству.

Так и получилось. Через полгода радостная игуменья объявила батюшке, что девушка получила долгожданное благословение от своего духовника. При этом он сказал ей: «Дитя мое, поскольку, несмотря на мое длительное несогласие, ты все еще стремишься стать монахиней, значит, желание твое от Бога. Итак, иди в монастырь с моим благословением ».

— Матушка игуменья, Бог вознаградил ее за послушание!

 

Монахи и миряне

— Геронда, святой Иоанн Лествичник говорит, что свет для мирян — монахи. Означает ли это, что даже самый добродетельный мирянин ниже самого последнего монаха?

— Нет. Здесь Преподобный говорит не о любом монахе, а о монашеском жительстве, то есть о монашестве. Он имеет в виду, что монашество как образ жизни выше мирской жизни. Но это вовсе не значит, что нет мирян, праведность которых выше монашеской.

 

Воля Божия

Одно духовное чадо батюшки вспоминает, как на последнем совете, когда было решено основать исихастирий Благодатной, он сказал отцу Епифанию:

— Геронда, Вам не кажется, что мы похожи на Дон Кихота? Как мы построим монастырь, не имея средств? Ведь ни у Вас, ни у нас нет ни копейки.

Батюшка ответил:

— Именно так мы сможем окончательно узнать волю Божию. Если Он хочет, чтобы мы построили монастырь, то пошлет нам деньги. Если же не пошлет, мы поймем, что нет благословения, и тогда мы не ввяжемся в строительство.

Исихастирий начал строиться, потому что Бог чудным образом, вознаграждая веру Старца, щедро благословил его решение построить монастырь.

 

Касса монастыря

Рассказывает одно духовное чадо батюшки:

— Знайте, — сказал как‑то отец Епифаний, — что касса монастыря никогда не бывает пуста. Сколько мы даем милостыни, столько же и Бог посылает в нашу кассу.

Когда еще строился исихастирий, батюшка послал меня купить строительные материалы, но так как денег не было, он попросил взаймы у своего духовного сына. Когда я вернулся, получив в долг деньги, он спросил:

— Помнишь, я говорил, что касса монастыря Благодатной никогда не пустует?

— Да, — ответил я, — но вот она пуста.

— Нет, — сказал батюшка, — не пуста. Как только ты уехал, мне позвонил такой‑то брат и сказал, что у него в кабинете лежат 50 000 драхм для исихастирия. Поезжай к нему и забери деньги. Божия Матерь снова наполнила нашу кассу.

 

«Реклама»

15 апреля 1977 года небольшое братство разместилось в исихастирии. Состоялось первое заседание монастырского собора.

— Запомните мои слова хорошенько, — сказал батюшка. — Не рекламируйте монастырь, не говорите, что у нас хороший Старец, или игумен, или хорошее братство. Вы никому не должны говорить: не иди в тот или иной монастырь, а поступай в наш. Не должны критиковать другие монастыри, чтобы похвалить свой собственный. Если Бог захочет послать людей, то пошлет их и без «рекламы». Если же вы нарушите данный вам завет, то откроете мне это на исповеди как грех.

 

О

правах

Случилось, что рабочие в монастыре запросили денег больше, чем договаривались. Монах, ответственный за выдачу денег, не захотел выполнять их просьбу. Дело дошло до отца Епифания, который велел заплатить рабочим, сколько они требовали.

— Но, Геронда, — возразил монах, — они же поступают с нами несправедливо!

— Чадо мое, — ответил батюшка, — ты еще не понял, что нам, христианам, полезно терпеть несправедливое к себе отношение?

 

Водопровод

Одно время монастырь хотел обеспечить себя водой из неиспользуемых сельских источников. Были подготовлены документы, сделаны необходимые телефонные звонки, проведены встречи с различными людьми. Представлять интересы монастыря на совете общины, где должен был обсуждаться вопрос о предоставлении обители воды из сельских источников, были приглашены два клирика.

— Когда мы уже приехали, — вспоминает один из них, — то были уверены, что нам дадут воду. Но воды нам не дали. Мы переживали, с тяжелым сердцем вернулись в монастырь. Батюшка ожидал нас на лестнице:

— Ну, что?

— К сожалению, Геронда, ничего хорошего, — нехотя ответили мы.

— Слава Богу! Теперь я спокоен…

Мы подумали, что он нас не так понял.

— Геронда, о чем Вы говорите? Нам не дают воду!

— Да, дитя мое, я так и понял. Сколько мы документов подготовили, сколько встреч провели, скольких людей просили ходатайствовать за нас — и все напрасно. Значит, не было воли Божией на то, чтобы мы получили воду. Бог показал, что готовит нам нечто лучшее. Итак, уже завтра надо будет найти рабочих, чтобы начать строительство цистерны для воды.

 

Об облачениях

Некоторые из духовных чад батюшки, клирики, настаивали, чтобы в монастыре были более красивые облачения. Однако отец Епифаний утверждал, что этого не допустит и что лучшие материи из Каламы.

— Но, Геронда, те облачения, которые мы называем роскошными, дешевле каламских, — возражали ему.

— Да, чада мои, но роскошная риза смотрится вызывающе, а более дорогая — нет. Меня интересует не только цена, но и то, как прихожане будут смотреть на наше облачение. Во время богослужения не следует восхищаться облачением священника, но поклоняться Богу «в духе и истине», забывать землю и умом восходить на небо.

— Однако многие утверждают, что богатые облачения больше отвечают традиции.

— Я уверен: единственное, что никак не соответствует традиции — это яркие облачения! — воскликнул отец Епифаний. — Очень бы хотел, чтобы клирики, думающие так, наконец‑то поняли: надо упростить свои облачения, надо стать такими, какими мы были в древние, лучшие времена, в первые годы христианства. Тогда христиане восхищались не облачениями священников, а совсем другим. Замечательны слова, сказанные одним известным святогорцем, когда тот увидел простые ризы в нашем храме Пресвятой Богородицы: «Я подумал, что попал во времена апостолов!»

 

Недоверие к себе и спасение

Если мы хотим спастись, никогда не будем доверять себе.

 

Послушание и логика

На службе у послушания должно находиться сердце, а не логика. Не думайте: «Отец Епифаний сказал так, но имел в виду совсем иное, или же он сказал неверно». Рассуждая так, вы даете в себе место лукавому.

* * *

Добродетель послушания только тогда имеет цену, когда мы ради нее делаем нечто противоречащее нашей логике. Если же послушание отвечает нашим собственным намерениям, то это уже будет не послушание, а согласие. И в этом случае было бы странно, если бы кто‑нибудь проявил непослушание.

 

Послушание христианское и коммунистическое

— Геронда, чем отличается послушание коммуниста своей партии от послушания христианина своему духовнику?

— Послушание христианина несет ему освобождение от страстей.

 

Предоставь Богу руководить тобой

Совет одному юноше, который самоуверенно составил план своей помощи Церкви и хотел знать, есть ли воля Божия на то, чтобы осуществить его:

— Дитя мое, не доверяй своей логике. Предоставь Богу руководить тобой. Если человек стремится исполнить волю Божию, то Бог найдет возможность открыть ему Свою волю. Бог не имеет в нас нужды. Он заботится о Своей Церкви и может из камней сделать людей, которые поведут Его народ.

 

Умиление и послушание

Некий послушник, преуспев в послушании отцу Епифанию, часто испытывал на молитве сильное умиление. Оно не покидало его даже в пути, когда он творил Иисусову молитву. Однажды по действию диавола он проявил непослушание батюшке и отправился на Святую Гору Афон, чтобы узнать, кто был прав в том, что произошло. Естественно, умиления на молитве он уже не испытывал.

На Святой Горе Старец, разумеется, указал на его ошибку, посоветовав ему вернуться назад и попросить прощения у отца Епифания. По дороге послушник говорил себе:

— Приду, поклонюсь батюшке и попрошу у него прощения за те переживания, которые я ему причинил.

И прежде чем он осуществил это намерение, Господь посетил его на пути и вновь даровал утраченное умиление.

 

Посмертное послушание

Как‑то раз, — рассказывает некто из духовных чад отца Епифания, — мне надо было подписать одно заявление. Однако я затруднялся писать все начистоту, так как в этом случае расстраивалось одно очень важное для меня дело. Я поведал Старцу, что собираюсь сделать заведомо ложное заявление. Он сказал, что не следует писать ложь, так как, во–первых, это противно христианской нравственности, а во–вторых, может вызвать судебное расследование.

Я сильно колебался, однако решил все‑таки последовать совету Старца. И вот, о чудо! В последний момент нашелся выход. Мое дело ничуть не пострадало, и мне не пришлось лгать.

В подобной же ситуации я оказался вновь уже после смерти батюшки. Но и здесь, когда я проявил уже как бы посмертное послушание Старцу, вопрос разрешился сам собой.

 

О

тайнах

Если вы хотите преуспеть в духовной жизни, ничего не держите в тайне от своего духовника.

 

Бог и духовник

Лучше быть в плохих отношениях с Богом, чем с духовником, так как в этом случае духовник примирит тебя с Ним. Разойдясь же с духовником, ты пресечешь свой путь к Богу.

 

«Се ныне день спасения»

Тем, кто из стыда откладывал исповедь «на потом», батюшка говорил:

— Если уже сейчас ты стыдишься исповедоваться в своих грехах, что же будет потом, когда ты еще больше закоснеешь в них?

* * *

— Зачем ты весь цвет своей молодости даришь греху, а Господу оставляешь одну лишь старость? Что ты сказал бы, увидев дряхлого старичка, который просит царя принять его себе в услужение? «Если, — говорит блаженный Августин, — ты каешься, уже состарившись, то не ты оставляешь грех, а он оставляет тебя».

 

Ответственны прежде всего мы сами

Справедливы строгие слова преподобного Никодима Святогорца. В своем «Эксомологитарии» он говорит, что прежде всего мы сами несем ответственность за свою духовную жизнь. Конечно, и одно «простите» спасает человека, как, скажем, благочестивого разбойника или святую Таисию, но они долгое время пребывали вне Церкви. Что же касается членов Церкви, то они связаны определенными обязательствами, и этого для них недостаточно.

 

Это действительно Таинство

Однажды батюшка доверительно сказал своим духовным чадам:

— Часто, когда вы исповедуетесь и рассказываете о своих трудностях, я стараюсь подготовить для вас какой‑то ответ. Но, начиная говорить, произношу совсем иное. Вот свидетельство того, что здесь действительно совершается Таинство.

 

Подготовка к исповеди

— Геронда, о чем мы должны молиться перед исповедью?

— Перед исповедью молитесь, чтобы Бог открыл вам ваши грехи, дал дерзновение исповедовать их и принял ваше покаяние.

 

Исповедь за невестку

Одна женщина, придя на исповедь, начала осуждать свою невестку. Батюшка неоднократно ее останавливал:

— Оставь в покое свою невестку. Рассказывай о своих грехах.

Но та, как будто ничего не слыша, продолжала говорить свое. Тогда батюшка поднялся и произнес:

— Скажи своей невестке, пусть придет ко мне, я прочитаю ей разрешительную молитву.

Женщина в недоумении спросила:

— А мне?

— А тебе я прочитаю тогда, когда ты расскажешь мне о своих собственных грехах.

 

Бог ждет нас

Однажды в исповедальню к отцу Епифанию пришел старик, который исповедовался впервые. Он рассказал, что много лет назад задушил своего собственного новорожденного ребенка.

— Геронда, простит ли Бог мне это зверство? — взволнованно спросил он.

— Дедушка, Бог прощает всякий грех, о котором человек искренно сокрушается и который исповедует. Когда произошло это?

— Много лет назад.

— Подумайте, как человеколюбив Бог, Который столько лет ждал вашего покаяния!

 

Истинное покаяние

— Ты обратил внимание на человека, который сейчас вышел из исповедальни? — спросил как‑то батюшка у одного юноши.

— Да, — ответил тот, — меня удивила произошедшая с ним перемена.

— Его исповедь, — продолжил батюшка, — всякий раз поражает меня, потому что в ней каждый грех омыт слезами покаяния. А ведь он занимает один из высших государственных постов. Есть ли у меня такое смирение?

 

Выбор духовника

Один известный богослов как‑то признался батюшке, что у него были проблемы с выбором старца. Тогда отец Епифаний сказал ему:

— Дорогой мой, у тебя проблемы не со старцем, а с самим собой. Если бы все дело было лишь в духовнике, то ты бы вышел на дорогу, свернул направо, прошел сто метров, затем свернул бы налево, прошел еще пятьдесят метров, остановился бы и ждал. И первому встреченному тобой духовнику оказал бы полное послушание, без рассуждения. Нам не столько нужны святые старцы, сколько святое послушание. Вот чего нам не хватает. Разве все великие святые нашей Церкви имели святых старцев? Нет! Но они имели святое смирение и святое послушание, поэтому и стали святыми.

* * *

— Геронда, если кто‑нибудь, несмотря на все свои старания выбрать духовника, потерпит неудачу, как ему быть с послушанием?

— Неужели, чадо мое, ты думаешь, что Бог оставит такого человека без Своей помощи?

Видя его благое произволение, Он просветит духовника, и тот даст ему нужный совет. Даже если батюшка ошибется, Бог почтит оказанное послушание и этот совет будет иметь благие последствия.

* * *

— Геронда, что делать, если духовник требует от нас того, что противоречит Священному Писанию или Святым Канонам?

— Раз мы находимся под послушанием, то Бог не попустит, чтобы с нами произошло нечто худое. Я расскажу тебе две истории из жизни подвижников, которые послужат подтверждением моих слов.

Вот первый случай. Некий отец, взяв своего малолетнего сына, пошел с ним поступать в монастырь. Игумен обители, следуя посетившему его внутреннему извещению, дабы испытать послушание родителя, велел ему бросить ребенка в горящую печь. Но, когда тот безоговорочно кинул дитя в печь, она немедленно погасла.

Второй случай. Игумен повелел одному человеку бросить свое чадо в реку с крокодилами, но при этом послал на реку монаха, чтобы остановить отца, когда тот готов будет исполнить послушание. Таким образом Бог одновременно явил полное послушание будущего монаха и не допустил произойти убийству.

Если оказывается послушание, пусть даже оно содержит в себе нечто противное Закону Божию, как, например, убийство в описанных выше случаях, оно никогда не вызовет пагубных последствий.

И наоборот. Преслушание в подобных случаях подлежит наказанию. Вот тебе пример из Ветхого Завета: некий пророк по повелению Божию велел одному человеку ударить его, но тот отказался это сделать. Тогда пророк сказал ему: «За то, что ты не слушаешь гласа Господня, убьет тебя лев, когда пойдешь от меня» (3 Цар. 20, 36). Так и произошло.

* * *

Одна женщина, впервые исповедавшись у отца Епифания, уходя, сказала ему:

— Я, батюшка, предпочла бы исповедоваться у старого и слепого духовника.

— А если бы еще и у глухого, было бы совсем хорошо, — с готовностью продолжил батюшка.

 

«Не якоже аз хощу»

К каждому нашему прошению будем добавлять: «…не якоже аз хощу, но якоже Ты» (Мф. 26, 39). Эти слова излишни только в одном случае, когда мы молимся о своем спасении, так как Бог «всем человекам хощет спастися и в разум истины прийти» (1 Тим. 2, 4).

 

Молитва и внимание

Когда творите Иисусову молитву, вникайте в каждое произносимое вами слово.

 

Работа и молитва

Во время работы позволительно, и даже необходимо, молиться. Но во время молитвы ничем другим заниматься нельзя.

 

Доказательство существования бесов

Любой человек может часами сосредоточенно обдумывать свои проблемы. Раньше, когда не было калькуляторов, бухгалтеры трудились по восемь часов, часто без перерыва, и ничто, даже работающие рядом отбойные молотки, не рассеивало их внимания. То же самое бывает со школьниками и студентами, когда они готовятся к занятиям.

Но как только человек встанет на молитву, все трудности, с которыми он сталкивается в семье, на работе, начинают притягивать к себе его внимание.

Это и служит доказательством существования диавола. Молитва его попаляет, поэтому он всеми силами и восстает против нее.

 

Никогда не оставляйте молитву

— Геронда, — сказали батюшке супруги, работающие на предприятии, — когда мы вечером, усталые, возвращаемся с работы, у нас уже нет никакого желания молиться.

— Но вы же не теряете аппетит? Какими бы усталыми вы ни были, вы никогда не отказываетесь от ужина. Точно так же, и даже больше, мы должны заботиться о пище для души. Этой пищей является общение с Богом.

* * *

Никогда не оставляйте молитву. Молитесь перед едой и после еды, утром, днем, вечером. Особое внимание обратите на чтение повечерия. Какими бы занятыми или уставшими вы ни были, не опускайте его. Это ваша жертва и, в первую очередь, выражение вашей любви. Так, когда поздней ночью вам звонит по телефону близкий человек, вы, забыв о своей усталости, можете часами говорить с ним. И ничуть не негодуете на него из‑за позднего звонка, но, напротив, вы счастливы, разве не так?

 

Побуждение к молитве

Когда отцу Епифанию говорили:

— Геронда, мои дела зашли в тупик. Мои силы на пределе.

Он отвечал:

— Молись, дитя мое, больше молись. Бог может и забрать у тебя этот крест, и дать тебе силу нести его до конца. И не забывай: то, что для человека — тупик, для Бога — исключительно благоприятная возможность, открывающая Ему широкое поле деятельности.

* * *

— Вы думаете: в моем тяжелом положении легко молиться? — возразил батюшке кто‑то из его духовных чад.

— Молись и о том, чтобы Господь дал тебе молитву, — ответил он.

 

Неотступность молитвы

— Геронда, как нам исправляться? Мы как жили, так и живем.

— Чадо мое, больше молись, и ты заметишь, что потихоньку меняешься. А как иначе? Нет такого чудесного жезла, от удара которого в нас бы забил источник христианских добродетелей.

 

Не все время вниз

Некто из духовных чад отца Епифания, работая до позднего вечера, пропускал Всенощные бдения. Часто батюшка увещевал его, говоря:

— Сын мой, нельзя же все время смотреть вниз, хоть изредка поглядывай и вверх. Позаботься хоть немного о своей душе.

— Батюшка, — упорствовал тот, — у меня сейчас нет возможности, мне некогда.

Однажды этот молодой человек заболел, и Старец зашел в больницу проведать его. Постучал пальцем по лбу больного и сказал:

— Помнишь, что я тебе говорил?

— Вы были правы, Геронда.

— Сейчас ты поневоле смотришь вверх, — продолжил отец Епифаний. — Но, когда поправишься, не забывай и сам, по собственной воле, посматривать туда.

 

Необходимость поста

Боюсь, что тот, кто сознательно уклоняется от поста — я имею в виду, естественно, здоровых людей, — не заботится всерьез о своем спасении.

 

Законодатели

Как‑то раз отец Епифаний рассказал нам следующий случай:

— Некто из моих духовных детей однажды сказал мне: «Вы знаете, Геронда, я не согласен с постом. Какой он имеет смысл?» — «Пост, — ответил я, — является одним из церковных установлений. Он был установлен еще в Раю. Постились пророки, Моисей, Сам Господь, апостолы, святые отцы… Если ты не начнешь соблюдать посты и останешься при своих убеждениях, то тебе надо будет поискать другого духовника».

Однако если бы он мне сказал: «Вы знаете, Геронда, я принимаю пост таким, каким его установила Церковь, но мне трудно так строго соблюдать пост, и я пощусь как могу», то я ответил бы ему: «Твое усердие принимается, дитя мое. Насколько это в твоих силах, старайся приблизиться к такому посту, каким его установила Церковь». Но разве можно говорить: «Я не принимаю пост»? Кто ты такой, чтобы так говорить? Прислушайся к тому, что я тебе сказал!»

* * *

Подобный же ответ отец Епифаний дал на исповеди одному человеку, который заявил, что он старается исполнять главнейшие установления нашей веры, пост же считает чем‑то маловажным и поэтому не соблюдает его.

— Скажи мне, ты пришел сюда в качестве кающегося грешника или в качестве законодателя? — спросил батюшка. — Если верно первое, то ты не можешь признавать пост за нечто второстепенное, а если второе, тогда ты не ученик Христа и я не могу прочитать над тобой разрешительную молитву.

 

Серьезный проступок

— Успенским постом 1967 года, — вспоминают супруги, духовные чада батюшки, — мы гостили у родственников и, следуя заведенным у них обычаям, не постились. Считая свое поведение естественным, мы как бы простили сами себя, и когда спустя время пришли на исповедь к батюшке, то ничего не сказали ему об этом. Отец Епифаний прочитал разрешительную молитву, и мы стали обсуждать волнующие нас вопросы. В ходе беседы батюшка узнал, что мы не постились. Лучше нам было провалиться сквозь землю, чем услышать строгие слова Старца:

— Вы думаете, что, умолчав о столь тяжком грехе, вы исповедались?

 

Постовой тест

Когда люди рассказывали отцу Епифанию о своей болезни и о том, что врач не рекомендует постную пищу, он всегда, не вдаваясь в скрупулезное исследование недуга, делал послабления, вплоть до полного упразднения поста. Некоторые упрекали его в чрезмерной мягкости. Кто‑то однажды сказал батюшке:

— Согласно святым отцам Церкви, духовник, учитывая состояние здоровья больного, только тогда может освободить его от поста, когда тот немощен и даже в случае пожара не сможет самостоятельно выбраться из огня. Отменять пост можно только тяжелобольным.

— У святых отцов этого нет, — ответил Старец.

— Есть, — настаивал тот.

— Нет, потому что отцы не пишут глупостей. Мне приходится исповедовать лежачих больных, перенесших черепно–мозговые травмы, инфаркты, инвалидов с наследственными неврологическими болезнями. И все они не только могут поститься, но пост в медицинских целях даже предписывается им при таких заболеваниях. И наоборот. У меня есть духовные чада, которые кажутся совершенно здоровыми, они полны сил, работают, но им предписано употреблять скоромное в силу болезней, которые на первый взгляд незаметны, как, например, сахарный диабет. Таким образом, разрешать или не разрешать пост — зависит не от нашего восприятия больного: прикован он к постели или может ходить, а от его болезни и заключения верующих врачей, которые и несут ответственность за строгость соблюдения поста больным.

И добавил:

— Цель поста — укротить бесчинные телесные порывы и склонности и тем самым смирить человека. Если же Бог попустил ему болезнь, то эта цель уже достигнута. Что ему еще может дать пост?

Батюшка с улыбкой вспомнил, как однажды он рассказал об этом случае известному афонскому старцу отцу Паисию. В ответ он услышал следующие шутливые слова:

— Вот ты так и поступай. Всегда носи с собой канистру с бензином, и когда кто‑либо из больных будет просить у тебя послабления в посте, скажи ему: «Подожди‑ка минутку». Затем разлей бензин по всему дому, брось спичку и смотри. Если заметишь, что больной остается недвижим в своей постели и ему угрожает опасность сгореть, то позволь ему не поститься. Если же увидишь, что он вскочил и бежит от огня к выходу, тогда скажи ему: «Нет, нет, нет! Ты должен поститься!»

 

Пересмотр установлений о посте

Отец Епифаний был непримиримым противником настойчивых попыток некоторых обмирщенных церковных деятелей пересмотреть и смягчить церковные установления, касающиеся поста. Он говорил:

— Пост настолько ценен, что, если бы он и не был установлен Церковью, его следовало бы установить сегодня. Но уж никак нельзя ни изменять, ни тем более упразднять это утвержденное веками церковное правило, которого держались столь многие святые.

 

Пост и страсти

Зараженные духом мира сего люди, некоторые даже из церковных кругов, используют святоотеческие изречения, которые, по их мнению, умаляют значение поста для духовного роста христианина. Они приводят мысли отцов о том, что пост не приносит пользы, когда он сопряжен с фарисейским высокомерием, злословием, клеветой, человеконенавистничеством, мстительностью или же с гортанобесием и неумеренностью в еде, пусть даже постной.

По мнению батюшки, эти изречения святых отцов не только не умаляют, но, наоборот, усиливают значение поста, потому что диавол, зная истинную ценность воздержания, противопоставляет ему все вышеупомянутые пороки. Святые отцы нигде не говорят о том, что те, кто свободен от этих грехов и украшен противоположными им добродетелями, может уже не поститься. Они не говорят и о том, что для тех, кто имеет вышеназванные пороки, пост бесполезен. Напротив, несоблюдение поста в последнем случае повлечет за собой только лишь усиление этих грехов.

 

Пост и диета

Часто Старцу приходилось отвечать на различные провокационные вопросы, касающиеся поста. Так, однажды его спросили:

— Геронда, кто лучше соблюдает пост: тот, кто ест по две тарелки фасоли без масла, халву и т. д., или тот, кто съедает лишь одно яйцо всмятку?

— Первый! Второй просто держит диету.

И далее отец Епифаний пояснил:

— Пост преследует две цели: подвиг воздержания для тела через ограничение в пище и подвиг для души, который состоит в подчинении церковным установлениям. Тот, кто во время поста съедает одно яйцо не по причине болезни, безусловно, нарушает заповедь Церкви. Так же поступают и те, кто, стремясь к полноценной и разнообразной диете, ест по вторникам и четвергам овощи и бобовые, а по средам и пятницам — скоромное. Тут пренебрежение Церковью просто вызывающее, ведь ничего не стоит согласовать свою диету с постными днями. Здесь, как мы видим, проявляется полное незнание и безразличие к тому, что установила Церковь, если не худшее — сатанинское высокомерие. Надо только, наоборот, по вторникам и четвергам есть скоромное, а по средам и пятницам — постное. В этом случае и пост не остался бы в пренебрежении, и диета не пострадала бы.

Разумеется, батюшка не приветствовал ни невоздержанности в постной пище, ни роскоши и изысканности постных блюд. Он советовал как монахам, так и мирянам всегда: и в постные и в скоромные дни — придерживаться умеренности в еде. Но часто батюшка указывал на самоограничения в пище, которые устанавливают для себя многие мирские люди не по болезни, а ради моды, чтобы «сохранить фигуру».

 

Пост и именины

Часто возникает вопрос, можно ли подавать скоромное постом в дни именин, принимая гостей и т. д. Батюшка всегда говорил, что гостеприимство — великая добродетель и нельзя пренебрегать ею даже во время поста, но на столе должно быть только постное. Разумеется, в дни праздников и приема гостей пища может быть более изысканной и вкусной, но всегда обязательно постной.

 

Гостеприимство и пост

Многие считают, что при приеме гостей позволительно нарушить пост. В качестве примера они приводят обычай отцов–пустынников, которые оставляли пост, когда им надо было принять брата или когда сами находились в пути.

Объясняя эти патериковые случаи, отец Епифаний говорил:

— Патерик нигде не одобряет и не ставит в пример ни одного отца, отказавшегося от поста ради гостеприимства. Упоминается лишь о том, что святые подвижники, пустынники оставляли свой личный подвиг поста, который был намного строже, чем этого требует Святая Церковь. К примеру, они ели, и то не досыта, либо моченые бобы, либо обваренные травы, либо размоченные сухари. И это не каждый день, но один раз в два—три дня, а иногда и того реже.

Таким образом, когда им приходилось принимать кого‑либо, они варили бобы или траву, а если день был скоромный, то добавляли в пищу немного масла или выпивали немного вина. Отцы делали это для того, чтобы почтить гостя. Подвижники и сами со смирением принимали оказываемое им гостеприимство, если им иногда приходилось выходить из своих келий. Однако, как только гость уходил, они вновь начинали подвиг воздержания, часто даже усугубляя его для того, чтобы вернуться к своему прежнему суровому образу пощения. Отцы боялись впасть в самообман, опасаясь, как бы не стало для них гостеприимство поводом к ослаблению постнического подвига.

Когда одному пустыннику случалось в дороге посещать других отцов, те подавали к столу немного вина (либо потому, что дни были непостные, либо по снисхождению, принимая во внимание труд путешествия). Он всегда выпивал предложенное, вежливо благодарил угощавшего, но, возвратившись в свою келью, оставался без воды столько дней, сколько стаканов вина ему случилось выпить в дороге. Поэтому послушник, сопутствуя своему авве в путешествиях, из сострадания к нему всегда старался незаметно предупредить хозяев о том, чтобы этому старцу не предлагали вина.

* * *

— Много лет назад, — вспоминает одна из духовных дочерей отца Епифания, — я исповедалась батюшке в том, что мы не держали поста, когда у нас гостил мой двоюродный брат, человек довольно светский. Батюшка очень строго заметил:

— Сегодня двоюродный брат, завтра товарищ, послезавтра свояк, друг… Если так дело пойдет и дальше, то вы совсем оставите пост. Весьма похвально, что вы не отказываетесь принимать гостей даже в постные дни, и я искренне рад этому. Но и угощать их следует тоже постной пищей. Если вам как‑то особенно хочется услужить гостю, пусть пища будет приготовлена вкусно и с любовью, однако она непременно должна быть постной. Скажите просто: «Сегодня постный день, поэтому вся пища постная. Мы не хотим нарушать церковные установления».

 

Пост и гражданские мероприятия

Многим из духовных чад Старца, которым необходимо было участвовать в профессиональных или дружеских встречах (научных конференциях, вечерах школьных друзей и т. д.), приходилось сталкиваться с проблемой поста. Уже давно замечено, что в современном, далеком от христианства, обществе на Западе такие встречи организуются, как правило, по средам или еще чаще по пятницам, в конце рабочей недели (батюшка усматривал в этом скрытое бесовское влияние. «Разве не существует других дней?» — спрашивал он). Естественно, там никто не считается с постом и не заботится о том, чтобы в меню были представлены и постные блюда. Вероятно, различные салаты могут быть выходом из положения для тех, кто все‑таки решается сохранить пост.

В своем мнении отец Епифаний всегда оставался непреклонен:

— Если вы желаете участвовать в таких встречах, то я вас на это благословляю. Но там следует соблюдать пост и есть только постные блюда. Если же вы будете голодны, то после окончания собрания можете поесть дома или же в столовой. Кто не может сохранить пост, пусть не ходит на эти встречи.

 

Пост как повод к соблазну

Некоторые говорят:

— Принимая участие в различных конференциях, мы не соблюдаем пост, чтобы никому не подать повода к какому‑либо смущению или соблазну. Иначе нас будут осуждать. Сам Христос велел не поступать по примеру лицемерных фарисеев, которые делали явным свой пост.

В таких случаях батюшка отвечал так:

— Когда мы соблюдаем пост или упражняемся в какой‑либо добродетели, мы должны делать это со смирением, как «рабы неключимые», находясь в послушании церковным установлениям. И это независимо от того, видит нас кто‑нибудь или нет. Как мы не должны стремиться к славе, так же не следует нам бояться и человеческих упреков и обвинений, когда мы исполняем свой долг — соблюдаем заповеди Божии. Будет неверно в этом вопросе зависеть от мысли, что мы создаем кому‑то проблемы или подаем повод к соблазну.

Если мы исполняем свой долг, то всю ответственность за соблазн несет сам соблазнившийся, который либо не признает владычества Христа и Его Церкви в нашей жизни, либо просто старается оправдать свою слабость. Мы переживаем о тех, которые, увидев нас постящимися, соблазнятся этим, и вовсе не думаем о тех, кто, зная о наших принципах, увидит нас нарушающими пост. В последнем случае ответственность за соблазн полностью ложится на нас, так как здесь мы нарушаем заповеди.

К тому же если мы это рассуждение перенесем и на другие церковные постановления, то придется отказаться от всего нравственного закона Божия. Так, например, я хочу пойти в церковь. По дороге мне, конечно же, придется с кем‑нибудь встретиться. Я рассуждаю так: «Если безбожники и атеисты увидят, что я вхожу в храм, то это вызовет у них лишь раздражение и негодование. Если же меня увидят благочестивые верующие, то они скажут: «Какой хороший христианин, вот он идет в храм», — и такая похвала лишит мое благое начинание награды. Итак, лучше я пойду в церковь не сегодня, а когда‑нибудь потом, когда меня никто не заметит». Таким образом я лишаю себя церковной службы. Но где это слыхано? Какое Евангелие советует так поступать?

 

Безопасный вклад

Свои деньги, дети мои, помещайте в Небесный банк.

 

Превзойдем праведность фарисеев

Мы должны быть милостивыми, чтобы и сами были помилованы. Будем давать даже более десятины (10–ю часть наших доходов) нуждающимся — чтобы наша праведность превзошла праведность книжников и фарисеев, которые давали лишь десятину — и так наследуем Царство Небесное.

 

Возросшие расходы

— Давай десятину бедным, — неоднократно советовал Старец одному состоятельному человеку.

Однако тот либо подавал какую‑нибудь мелочь, либо отмалчивался. Наконец он совсем пропал, и батюшка не встречал его довольно долго. Однажды он появился вновь.

— Где ты пропадал столько времени?

— И не спрашивайте, мне стыдно об этом говорить.

— Ничего, рассказывай, не стесняйся.

— Помните, Вы все время твердили мне о десятине… Тогда у меня возникла мысль, а разве нет других духовников? И я сменил духовника. Как прошло все это время? Заболела моя супруга. Мы поехали лечиться за границу и потратили намного больше, чем обошлась бы мне десятина, розданная бедным. Только сейчас я это понял. Бог преподал мне хороший урок.

— Итак, впредь будь внимателен, соблюдай эту заповедь Божию.

 

В нужный момент

Накануне Рождества 1968 года, — рассказывает духовное чадо отца Епифания, — находясь в своей исповедальне, батюшка вдруг заметил, что для раздачи милостыни у него осталось всего лишь 50 драхм. Тогда он остановил исповедь и стал молиться: «Господи, если ко мне на исповедь придет бедняк, как я отпущу его с пустыми руками? Я прошу Тебя, пошли мне деньги». После этой молитвы он продолжил исповедь. Вскоре в дверь постучали:

— Геронда, некий господин сильно торопился и просил передать Вам этот конверт.

Батюшка открыл конверт. В нем было 20 000 драхм и записка: «Для Ваших бедняков». Старец сам рассказал мне этот случай, а также и то, куда он употребил эти деньги. И закончил:

— Сейчас я снова без денег. Но… есть Бог.

Вечером, в день нашего разговора, отец Епифаний возвратился из храма Трех Святителей весь в слезах. Я спросил, что его так растрогало. И услышал:

— Чадо мое, неужели мы достойны таких чудес? Тот же самый человек тем же способом прислал мне сегодня 15 000 драхм!

 

Ты воруешь у бедняков

Некий господин каждый месяц раздавал милостыню. Однажды он изменил своему правилу и сказал отцу Епифанию:

— Геронда, в этот месяц я не давал милостыню, потому что у меня в доме испортился водопровод и все деньги ушли на ремонт.

— Своим поступком ты как будто обокрал бедняков, — сказал ему Старец. — Мы не должны тратить десятину на свои личные нужды. Десятина принадлежит Богу, Который раздает ее бедным.

 

Пол, изъеденный червями

Как‑то в разговоре с духовным сыном батюшка стал говорить ему, чтобы тот не забывал подавать нищим десятину. Его собеседник ответил, что сейчас он занят постройкой нового дома: у него много расходов и дорога каждая копейка. Батюшка уверял, что Бог Сам все устроит и найдет возможность помочь ему, но тот оставался при своем мнении. Спустя время он пришел к отцу Епифанию и рассказал, что его новый паркетный пол источили черви.

— Вот что случается с теми, кто не дает милостыни! — воскликнул Старец. — Дай десятину Богу, и Он воздаст тебе сторицею.

 

Не ты, а они тебя оставляют

Однажды к батюшке пришел состоятельный пожилой человек за советом о распределении своего имущества в завещании. Детей у него не было, и отец Епифаний посоветовал ему раздавать свое состояние нуждающимся прямо сейчас, при жизни. Однако тот стал возражать, говоря, что деньги нужны ему и его супруге на старость.

— Геронда, если заболеет моя жена, что я буду делать?

— Бог, видя твое любящее сердце, не попустит ей заболеть, — ответил Старец.

К сожалению, никакие увещевания не помогали. Когда умерла супруга этого человека, отец Епифаний снова стал склонять его к тому, чтобы тот раздавал милостыню.

— Геронда, — оправдывался тот, — по завещанию после смерти мои деньги отойдут различным благотворительным обществам.

— Хорошо, но тогда не ты оставишь деньги, а они оставят тебя! — с улыбкой возразил Старец.

— Как так? Ведь я сам своей рукой напишу завещание!

— Нет, дорогой мой. Если ты их раздашь сейчас, то ты действительно оставишь их. Если же завещаешь раздать их после своей смерти, тогда они оставят тебя. Чтобы ты это лучше понял, скажу тебе вот что: я позволяю тебе взять все свои деньги с собой. Сможешь ли ты это сделать?

— Конечно, нет.

— Видишь? Они тебя оставляют, а не ты их!

Услышав это, собеседник сдался.

 

Это благословение Божие

Те события, которые мы в настоящий момент воспринимаем как большое несчастье, впоследствии могут оказаться благословением Божиим.

 

Испытание и награда

Не надо совмещать несовместимое — нести крест и сохранять свой покой. Не будем пытаться усыпить свою совесть, потому что тогда Бог может лишить нас небесной награды и попустить прийти еще более тяжким испытаниям.

 

Смысл скорбей

Если бы не было скорбей, мы не искали бы Рая.

 

Операция

Мы должны принимать скорби подобно тому, как, заботясь о своем здоровье, терпим боли во время хирургической операции. Страдания смиряют человека, и насколько он смирится, настолько ближе будет к нему Бог.

 

Единственный Утешитель

В великих скорбях только Бог может дать утешение. Поэтому молитва лучше любых слов утешения.

* * *

Во время скорби взирайте на распятого Христа.

 

У

Бога нет ошибок

Духовная дочь батюшки вспоминает:

— У одной женщины за пять лет умерли один за другим супруг и трое детей. Причем одна из ее дочерей вышла замуж всего лишь за несколько дней до своей смерти. Хоть я и знала, что возникающий во мне вопрос: «Боже мой, но почему же так происходит?» — является богохульством, в те дни он прочно засел в моем сознании. Наконец я исповедовала этот помысл. Слова батюшки были очень просты и в то же время полны мудрости:

— Помни только одно, — сказал он, — у Бога не бывает ошибок.

 

Отношение к смерти

Характерны слова, сказанные отцом Епифанием о смерти в автомобильной катастрофе одного из его любимых духовных чад:

— Слава Тебе, Боже! — трижды сказал он, а затем, спросив о подробностях аварии, утешил скорбящих.

* * *

В другой раз батюшка так сказал одному из своих духовных чад о смерти его отца:

— Чадо мое, твой отец, прежде всего, дитя Божие и уже потом — твой отец. Итак, Господь, которому он принадлежит, призвал его к Себе.

 

Скорби праведных

— Геронда, для чего Бог попускает тяжкие болезни праведным и добродетельным людям?

— Для того, чтобы они очистились от малейших следов своих страстей и получили больший венец на Небесах. Если Бог благоволил Сыну Своему возлюбленному пострадать и умереть на Кресте, то что же можно сказать о людях, которые, как бы святы они ни были, имеют нечисто ту греха?

 

Давай поменяемся

Один юноша учился на офицерских курсах и столкнулся там с большими трудностями. Он настойчиво упрашивал батюшку благословить его уволиться и отслужить в армии простым солдатом. Отец Епифаний сказал ему:

— Если бы ты, чадо мое, сходил в дом инвалидов и сказал прикованному к постели больному: «Друг, давай поменяемся: ты иди на офицерские курсы, а я лягу в твою постель», то инвалид, как пружина, вскочил бы и побежал в училище. Ах, дитя мое! Мы здоровы, но все жалуемся и ворчим.

От батюшки юноша ушел окрыленным.

 

Только бегство

Отцы говорят: «Во всех битвах выигрывает нападающий. Только в брани с плотью победу одерживает тот, кто обратился в бегство».

 

Битва до гроба

Юноше, который имел сильную плотскую брань и с уверенностью утверждал, что после женитьбы она непременно должна закончиться, отец Епифаний сказал:

— Чадо мое, от плотской брани не спасает ни брак, ни безбрачие, ни многоженство. От нее избавляет лишь смерть. Женитьба только уменьшает эту брань. Поэтому мы до гроба не должны ослаблять бдительности. Итак, с сегодняшнего дня и ты, испрашивая себе помощи у Бога, вступи на поприще этого подвига.

 

«Таблетки воздержания»

Другому юноше, который утверждал, что молодому человеку невозможно сохранить себя в чистоте, батюшка сказал:

— Ответь мне на один вопрос: «Как ты думаешь, мы, безбрачные клирики, ходим по женщинам или принимаем таблетки, подавляющие половой инстинкт?»

И, заметив недоумение на лице собеседника, продолжил:

— Послушай, дитя мое. «Таблетки», которые мы употребляем против плотской брани, — это молитва, пост, бдение, исповедь, причастие… Вот что хранит в чистоте как нас, так и всю безбрачную молодежь. Испробуй этот рецепт, и ты увидишь, что воздержание вполне достижимо. Сами по себе мы и на секунду не смогли бы сохранить себя в чистоте, но при содействии Благодати Божией все становится легко достижимым.

 

Смысл исповеди

— Как‑то раз, — рассказал некто из духовных чад Старца, — я привел к батюшке на исповедь своего знакомого. Из исповедальни он вышел сильно разочарованным.

— Больше я сюда не приду, — заявил он мне.

— Почему?

— Сейчас я тебе объясню, — ответил знакомый. — Когда я сказал батюшке, что у меня бывают связи с женщинами, он спросил, сколько мне лет. Я ответил: «Двадцать пять». Тогда он спросил, заметил ли я, как пролетели эти годы. «Нет», — ответил я. «Пройдут еще двадцать пять, а может быть, и еще двадцать пять лет, — продолжил отец Епифаний, — и ты не заметишь, как подойдет смерть. Когда же ты предстанешь пред Христом, Он скажет тебе: «Я пришел на землю и был распят за тебя. А что ты для Меня сделал? Ты сделал свое тело, храм Святого Духа, членами блудницы».

С грустью слушал я рассказ своего знакомого о его беседе со Старцем. В моей голове крепко засела мысль: почему батюшка, всегда такой рассудительный, не смог «подцепить на крючок» моего друга и он ушел разочарованным?

На другой день я рассказал отцу Епифанию о своем смущении.

— Смотри, дитя мое, — сказал он. — Исповедь есть Таинство Покаяния. Это значит, что тот, кто приступает к нему, считает себя достойным смерти, и он с радостью готов принять строгие слова и наставления духовника. Если же кто‑либо не осознает, что значит Таинство, и полагает, что Исповедь — это возможность обсудить с духовником свои трудности, рассказать о своей боли, чтобы услышать слова утешения, или же что исповедь есть нечто подобное встрече с психологом, — тогда все меняется, потому что такой человек не понимает настоящей цели и настоящего смысла этого Таинства. Скажи ему, пусть зайдет ко мне, мы с ним поговорим.

Наконец я нашел своего знакомого. Передав ему свою беседу с отцом Епифанием и предложив снова сходить к нему, я услышал следующий ответ, подтверждающий мудрость батюшки и его правильную позицию:

— Зачем мы пойдем, что мы ему скажем? Он прав. Наша встреча будет бессмысленна, поскольку я не намерен прекратить свои встречи с женщинами.

 

Без Бога — все позволено

— Геронда, я ни во что не верю. Какой же мне смысл воздерживаться?

— Да, дитя мое, это совершенно бессмысленно. Без Бога — все позволено. Но скажи мне, ты считаешь меня безумцем?

— Конечно, нет!

— Корыстолюбцем?

— Тоже нет!

— Итак, ты не подозреваешь меня ни в корыстолюбии, ни в глупости. А нет ли у тебя подозрения, что все, чего я придерживаюсь и чему учу, в частности в вопросе о целомудрии, и есть истина?

 

Причем тут моя сестра?

Один духовный сын батюшки поведал нам о беседе со Старцем, которая состоялась, когда молодой человек еще был абитуриентом.

— Геронда, один студент постоянно подговаривает меня завести любовницу. Конечно, я его не слушаю, но он мне сильно надоедает. Что ему сказать, чтобы он отстал?

— У твоего друга есть сестра?

— Есть, Геронда.

— Поступи так, как поступил один современный епископ со своим другом в подобной ситуации. Скажи ему: «Ты знаешь, что я хороший парень. Будь другом. Одолжи мне на один вечер твою сестру». Скажи ему это, и посмотрим, что он ответит.

На следующий же день, когда студент снова стал приставать, я исполнил совет батюшки.

— Послушай, друг мой, — говорю я ему, — зачем я буду искать себе подругу? Не одолжишь ли ты мне сегодня на вечер свою сестру.

Тот в ужасе отпрянул:

— Почему же мою сестру? Причем тут она?

— А почему же нет? — ответил я. — Ты полагаешь, что та, которую я найду, не будет чьей‑нибудь сестрой или дочерью? Почему же ты хочешь, чтобы чья‑то сестра развлекалась, а свою бережешь?

С этого случая N перестал говорить о подругах. Радостный, я сообщил отцу Епифанию:

— Геронда, план сработал великолепно!

— А ты как думал, малыш!

 

Молись о том, чтобы забыть

У одного юноши была «любовная история», которая закончилась крайне плохо, гибельно для его души. На вопрос юноши, может ли он хотя бы молиться за бывшую подругу, отец Епифаний строго ответил:

— Молись, чтобы Бог избавил тебя даже от воспоминаний о ней! Оставь мне ее имя, я помолюсь за нее.

 

«Давай‑ка проверим, что у тебя в папке?»

Этот же юноша как‑то раз зашел к батюшке на квартиру с папкой, в которой лежал журнал неприличного содержания. Он подошел под благословение батюшки и сел, ожидая, когда тот освободится. Вдруг отец Епифаний с улыбкой сказал:

— А ну‑ка, давай хоть раз проверим, что у тебя в папке?

Не стоит говорить, что юноша от стыда готов был провалиться сквозь землю.

 

Бог сохранил тебя

Один из духовных сыновей Старца, испытывая сильную плотскую брань, был уже близок к падению. Друг юноши рассказал батюшке об этом и добавил, что, вероятно, несчастный не устоит перед желанием плоти. На вечерней молитве отец Епифаний особенно усердно молился за этого юношу. Окончив свое правило и взглянув на часы, батюшка автоматически отметил, который час. На следующий день молодой человек позвонил отцу Епифанию и рассказал следующее:

— Вчера вечером я решил согрешить с одной из своих подруг. И вот, прежде чем совершить грех, я, сам не знаю почему, вдруг сказал ей: «Ты знаешь, я сейчас чувствую, будто какой‑то священник молится за меня». Услышав мои слова, она словно взбесилась и в ярости закричала, чтобы я немедленно покинул ее дом. Что это было, Геронда?

— Бог сохранил тебя, но будь осторожен!

Человек, рассказавший эту историю, был свидетелем телефонного разговора батюшки с этим юношей. Отец Епифаний пересказал ему эту историю, естественно, никого не называя по имени.

 

Безбрачные клирики и проблемы семейных людей

— Геронда, мы говорим Вам о своих грехах, — сказал однажды отцу Епифанию кто‑то из его духовных чад, — и просим Ваших наставлений в вопросах веры, догматов, церковной жизни и т. д. Это понятно. Но мне кажется странным втягивать Вас в нашу повседневную семейную жизнь. Да, мы спрашиваем Вас об этом, но правильно ли мы делаем?

— Чадо мое, — ответил батюшка, — почитай послания святого апостола Павла, и ты увидишь, какие проблемы решает этот великий подвижник. Он говорит верующим о троичном догмате, божественном домостроительстве, Таинствах Церкви, о начале и конце этого мира… Он руководит целыми церквями, борется с лжеучениями и ересями… Однако, наряду с этим, вместе с «заботой о всех Церквах» (2 Кор. И, 28), разве его не волнуют взаимоотношения между родителями и детьми, между супругами? Если он обо всем этом пишет в адресованных целым Церквам Посланиях, то как же тонок был его индивидуальный подход к этим вопросам, когда апостол день и ночь, не переставая, «со слезами учил каждого из вас» (Деян. 20, 31)!

* * *

Однажды некий юноша в разговоре с одним из духовных чад батюшки принялся осуждать неженатых клириков за то, что те, «не имея, в силу своего целибатства, необходимого опыта», вмешиваются в семейные проблемы своих пасомых.

Через какое‑то время состоялась помолвка этого юноши. Но накануне свадьбы неожиданно возникло серьезное препятствие. Что же произошло? Невеста, желая быть до конца честной перед будущим супругом, рассказала ему, что в детстве с ней бесчестно поступил один безнравственный человек. Это признание очень встревожило жениха, что, в свою очередь, глубоко опечалило девушку.

Когда юноша рассказал о своей скорби другу, духовному чаду Старца, тот посоветовал ему поговорить с отцом Епифанием. Но молодой человек из‑за недоверия к неженатым клирикам не хотел обращаться к нему. В конце концов, после бесчисленных колебаний, все‑таки отправился к батюшке.

Отец Епифаний высказался в пользу их брака и дал юноше несколько советов. Однако, видя, что эта давняя история может омрачать их супружескую жизнь, батюшка рассказал о возникшей проблеме одной верующей женщине, гинекологу, не называя имен.

Врач, обследовав девушку и убедившись, что она невинна, позвонила батюшке, а он, со своей стороны, успокоил молодых. Таким образом, эта проблема при участии целибатного клирика была решена, и это послужило к вразумлению молодого человека.

 

И плотскую любовь

Бог «эгоистичен», Он требует от нас любви. «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня…» (Мф. 10, 37). Итак, не потребует ли Он, чтобы мы принесли Ему в жертву и плотскую любовь?

 

Внимание и молитва

Больше молитесь о том, чтобы Бог сохранил вас от блудной брани. Этот грех входит, как река, а выходит по каплям. Нужно всегда и везде быть внимательным.

И я, даже в моем возрасте, подвергался бы падениям, если бы на исповеди не соблюдал дистанцию и не держался с надлежащей строгостью. Благодать Божия нас поддерживает. Но если мы ослабим над собой контроль, то — горе нам!

* * *

Чтобы найти хорошего жениха или невесту, надо положить много поклонов.

 

Права и обязанности

У неженатого человека есть равное количество как прав, так и обязанностей. После женитьбы прав у него становится меньше, а обязанностей больше. Когда же пойдут дети, тогда он уже полностью лишается всяких прав и у него остаются одни лишь обязанности.

 

Я не дурак

Один молодой человек, духовное чадо отца Епифания, познакомившись с замужней женщиной, по легкомыслию попал в ее сети. Мать этой женщины всячески поддерживала новое знакомство. Узнав, что отец Епифаний — духовник молодого человека и тот во всем слушается батюшку, она пришла к нему в храм Трех Святителей. От своего духовного сына батюшка уже знал о случившемся. Лицемерно–притворным тоном, которым ей хотелось показать уважение к Старцу и подчеркнуть свою тревогу за судьбу дочери, пожилая женщина стала рассказывать, что у нее хорошая, ангелоподобная дочь, которой не повезло, так как она вышла замуж за плохого человека.

Батюшка, не поняв сразу, с кем говорит, слушал очень внимательно, но постепенно стал догадываться, в чем тут дело. Он совершенно убедился в справедливости своих подозрений, когда мать в пылу лицемерного благочестия, осеняя себя большим крестным знамением и кланяясь, произнесла:

— Святой… (тут она назвала святого, имя которого носил молодой человек) сжалился надо мной. У него великая Благодать! Вчера он явился мне во сне и сказал: «Иди в храм Трех Святителей. Там служит священник по имени Епифаний». Это Вы, не так ли?

— Да, — серьезно ответил батюшка.

— Отец Епифаний — святой человек, — сказал мне тот, кто явился во сне. — Ведь это Вы отец Епифаний, я не ошиблась?

— Да, я, — подтвердил батюшка.

Тут женщина положила ему земной поклон.

— Отец Епифаний поможет тебе найти хорошего человека и выдать замуж твою дочь, чтобы избавить ее от мужа, от этого дикаря. Так мне сказал святой…

Снова земной поклон.

Тогда батюшка снял свою епитрахиль и сказал:

— Посмотри, у меня на лбу ничего не написано?

— Нет, — несколько смутившись, ответила женщина.

— Посмотри, не написано ли там «дурак»?

— Нет, — с испугом ответила она.

— Так вот. Я не дурак. Слушай меня, женщина. Пойди и скажи своей дочери, чтобы она вернулась к своему мужу.

— Но он ее начнет бить. Он изобьет ее до полусмерти!

— Это ничего. А теперь ступай отсюда.

Не стоит говорить, что женщина ушла, красная от стыда…

 

Брак и безбрачие во Христе

— Геронда, сейчас многие умаляют безбрачие во Христе, считая его ниже христианского супружества.

— Чадо мое, я не знаю и никогда не слышал, чтобы кто‑то из великой любви к Богу стал искать себе невесту. Человек, уязвленный любовью ко Христу, стремится в горы, пещеры, пустыни. Конечно, и женатый христианин, как дитя Божие, если он любит Бога и хранит Его заповеди, получит за это великую награду. Однако сильная любовь к Богу не удовлетворяется этим. Она требует, чтобы человек полностью посвятил себя Ему.

 

Выбор — брак или безбрачие

Кто‑то из духовных чад отца Епифания не знал, какую жизнь, одинокую или семейную, ему избрать и спросил об этом у батюшки.

— Чадо мое, — ответил тот, — здесь я не могу тебе ничего посоветовать. Молись усердно Богу, и Он даст тебе ответ на твой вопрос!

— Но, Геронда, — возразил юноша, — я же не святой, чтобы Бог мне ответил.

— Бог отвечает Своим чадам посредством жизненных обстоятельств, — пояснил отец Епифаний. — Иди, и ты увидишь руку Божию. Но какое бы решение ты ни принял, я буду равно любить тебя и благословлю двумя руками. А если ты решишь жениться, дам тебе еще и подарок.

* * *

Вопрос о браке и безбрачии Старец никогда не ставил в рамки послушания. Он давал каждому возможность самостоятельно сделать выбор. Батюшка считал, что в случае свободного выбора, если человека постигнет неуспех в семейной жизни, разочарование или падение в монастыре, то он будет винить в этом только самого себя и начнет понуждать себя к покаянию и борьбе. Тогда как, избрав путь по послушанию, он во всем станет обвинять духовника и придет в отчаяние, чем причинит себе огромный духовный вред.

Но если он видел у некоторых из молодых людей склонность к безбрачной жизни (то есть они либо не имели плотских падений, либо их мало притягивала семейная атмосфера), то направлял их, подталкивая к принятию героического решения — полностью посвятить себя Христу.

 

«Глава жене — муж»

Как‑то раз отца Епифания посетила молодая обрученная пара с целью разрешить свое недоумение: кто кому будет подчиняться после свадьбы? Молодой человек настаивал, что жена должна во всем подчиняться мужу, а девушка с этим не соглашалась.

Внимательно выслушав их, батюшка сказал, обращаясь к невесте:

— Послушай, дитя мое. Естественно, что у супругов могут быть различные точки зрения. Это вполне допустимо и логично. Если мы, к примеру, рассечем себя пополам, то уже не сможем точно соединить эти половины. Привести же к единому мнению двух людей куда сложнее! Когда у супругов существуют различные мнения и каждый настаивает, чтобы было так, как он хочет, тогда, как ты понимаешь, может произойти разрыв. Следовательно, кто‑то из двоих должен уступить. Теперь послушай, почему будет лучше уступить тебе. Если мнение супруга правильно, то польза будет всей семье. Если же решение мужа будет неверно, тогда, естественно, оно не приведет ни к чему хорошему. Следовательно, он вынужден будет сказать себе: «Зачем я настоял на своем и не поступил так, как советовала жена?» Когда так повторится два–три раза, тогда без всяких уговоров и скандалов с твоей стороны он не будет делать так, как хочет. Следовательно, для тебя же лучше, если ты поначалу несколько раз уступишь супругу.

Таким образом, батюшка отдал первенство как инициативы, так и ответственности мужу, но вместе с тем предостерег его от эгоистичной самоуверенности: я муж, как я скажу, так и будет.

* * *

Вожак всегда во главе стаи. Мы видим согласие законов природы и закона Божия, который отдает первенство мужчине: «Ибо прежде создан Адам, а потом Ева» (1 Тим. 2, 13), и «жене глава — муж… и не муж создан для жены, но жена для мужа» (1 Кор. 11,3, 9).

* * *

Замужним женщинам отец Епифаний говорил: — Вы ведь не можете провести опрос мнений и спрашивать членов семьи, родственников или друзей по поводу того, что сказал ваш супруг, хотя лично вы не разделяете его точку зрения. Скажите ему свое мнение, но ответственность за это решение предоставьте мужу.

* * *

Желая показать, что уступка в отношениях между супругами или же мягкость к детям очень часто дает положительный результат, батюшка говорил:

— Для чего на автомобили ставят резиновые шины? Для того, чтобы они, не создавая никаких помех, пружинили на каждом камешке и мягко преодолевали каждую выбоину дороги. Если бы колеса были жесткими и неподатливыми, машина не могла бы двигаться. Очень скоро она развалилась бы от вибрации. Такую же роль играет и уступчивость в семье: с ее помощью можно избежать многих проблем и постоянно духовно возрастать.

 

Ответственность за семью

Однажды батюшка был в гостях у одного женатого священника, матушка стала жаловаться ему на то, что занятия в церкви с прихожанами настолько поглощают ее супруга, что он совсем забывает о семье.

Отец Епифаний встал на сторону матушки и сказал священнику:

— Матушка и дети тоже твои прихожане, ты несешь ответственность и за них.

 

Если бы все оставались безбрачными

На вопрос, который задают многие миряне: «Как продолжалась бы жизнь, если бы все поступили согласно наставлению апостола Павла (1 Кор. 7, 7) и хранили бы девство?» — отец Епифаний ответил:

— Этот вопрос чисто теоретический, и он неразумен. Во–первых, невозможно, чтобы все люди избегали брака, так как «не все вмещают слово сие» (Мф. 19, 11). И во–вторых, если мы предположим, что все люди достигли такого духовного уровня, чтобы хранить ради Христа свое девство, тогда что же в этом плохого? Течение жизни на земле остановилось бы, свершилось Второе Пришествие, и все пошли бы прямо в Рай.

 

Диавольские приемы

Батюшка говорил:

— Как диавол коварен! Моим духовным чадам, у которых счастливые христианские семьи, он нашептывает: «Было бы куда лучше, если бы ты пошел в монастырь и жил небесными духовными утешениями, вдали от семейных хлопот, которые тебя рассеивают и подавляют!»

Тем же из моих духовных детей, которые пошли в монастырь, так как стремились к девству ради Христа, он внушает: «Тебе лучше было бы жениться, создать домашнюю Церковь и жить семейным счастьем, вдали от аскетических подвигов и одиночества, которые тебя сокрушают».

Если бы семьянин стал монахом, а монах женился, лукавый говорил бы обратное. Все это он делает для того, чтобы лишить человека надежды и сбить его с пути спасения. Потому что и благословенный брак, и девство во Христе —пути спасения.

 

Иконы и супружеские отношения

Батюшку спросили, позволительно ли супругам устраивать в спальне целые иконостасы. Отец Епифаний ответил:

— Чадо мое, ты должен знать, что Христос везде: и на кухне, и в зале, и в спальне. Никогда этого не забывай.

 

Учение о браке

Что такое Таинства? Это священные действия, с помощью которых Божественной Благодатью напитывается какой‑либо предмет этого тварного мира и, не теряя при этом своего материального строения, состава и свойств, становится для человека священным средством, носителем энергий Святого Духа. В качестве превосходного примера приведем Таинство Евхаристии, в котором часть простого хлеба и малое количество вина претворяются, не теряя при этом своих естественных свойств, в истинные Тело и Кровь Христовы. То есть причащающиеся видят хлеб и вино, чувствуют вкус хлеба и вина, на самом же деле это Богожертвенная Плоть Христова, которая в зависимости от духовного состояния причащающегося становится либо пищей души и источником духовной жизни и бессмертия, либо огнем попаляющим. Все это приложимо ко всем Таинствам.

Что же такое христианский брак? Если посмотреть на него с точки зрения материалиста как на совокупность инстинктов, то он ничем не отличается от брака безбожников или нехристиан. С какими целями стремятся к браку все люди, с теми же самыми целями и христиане вступают в «общение в браке». Эти цели исходят из трех влечений, которые существуют в человеке: из стремления удовлетворить требования плоти, из необходимости иметь жизненного спутника и желания оставить потомство. Церковь, со своей стороны, в Таинстве Брака благословляет союз своих чад. Ничего не меняя в природе, инстинктах, побуждающих факторах, она освящает их, помещает в рамки супружеской жизни во Христе, которая есть не что иное, как путь к спасению и освящению. Естественно, что освященный брак должен быть чист и чужд всякой грязи, которая может проникнуть в отношения между супругами вопреки заповедям Христовым, а следовательно, и вопреки природным законам. Семейные люди ни вследствие своего брака, ни по какой‑либо другой причине не освобождаются от своего долга постоянно стремиться к чистоте души и тела, к освящению. Естественно, такие устремленные супруги представляют собой идеальную основу для того, чтобы дать Христовой Церкви новых членов — своих детей. Однако это не умаляет главной цели Церкви, благословляющей брак, — достижения супругами святости.

 

Брак и жизнь во Христе

Жизнь — поле битвы, где мы должны бороться, чтобы наследовать вечность. Возникает вопрос: как же следует вести брань? Строго ли определены границы тех действий, которые являются греховными, или же они достаточно условны?

Путаница у людей в этих вопросах в последнее время достигла таких размеров, что даже святым отцам приписывают несогласие между собой в том, где кончается жизнь по Богу и начинается грех. Однако, непредвзято исследуя учение отцов, можно, напротив, убедиться, что как раз в этом вопросе они полностью согласны.

Но давайте в самых общих чертах определим позицию Церкви. Думаю, все согласятся с тем, что вершиной христианской жизни является святость. И это не просто слова. Они с предельной ясностью и простотой указывают на то, что мы должны, насколько это в наших силах, ограничить наши заботы о земных и тленных вещах, больше уповая на Бога.

Объясняю. Пища благословенна, и Церковь молится, чтобы она всегда была в достатке у ее чад. И употреблять пищу, которая необходима для поддержания сил, не есть грех. Но если человек ограничивает и эти свои биологические потребности, почти совсем о них не заботясь и предпочитая сэкономить время и силы для того, чтобы посвятить их общению с Богом, тогда ему уже невозможно не получить награду за свою борьбу. Для чего святой Антоний и другие монахи до минимума ограничивали свои потребности в пище? Для того, чтобы, уменьшив свои биологические потребности, целиком посвятить себя одной цели — единению с Богом, то есть тому, в чем и заключается совершенство.

Теперь посмотрим, что бывает с теми людьми, которые заботятся не только о пище, но и о других своих потребностях? Все они попадут в ад? Конечно же, нет!

Церковь принимает нас вместе с нашими немощами и грехами. Нужно только покаяться в них и в смирении жить пред долготерпением Божиим. Бог принимает нас, невзирая на то что мы по человеческой слабости больше склонны ко всему тленному и земному. Но нас спасают смирение и покаяние.

Однако между этим моментом и мнением, будто наша жизнь с ее удовольствиями, пусть даже по–христиански законными, является чем‑то совершенным, — лежит огромная пропасть. Совершенство, к которому мы должны стремиться, — это одно, а то, что мы, как люди, делаем, — совсем другое. Понимать, что будет правильно по Богу, стремиться к этому и просить прощения за то, что не хватает сил это понести, — вот что является содержанием сознательной христианской жизни!

Итак, о нас, о подавляющем большинстве тех, которые не могут по своему бессилию достигнуть степеней совершенства, и заботится Церковь. Взяв нас за руку, шаг за шагом, как учат ходить детей, она старается вести нас вперед, к совершенству, которое заключается в обожении. Именно эту цель и преследует пост. Сам по себе он не пропуск в Рай, но дает нам возможность получить этот пропуск.

Перейдем теперь к вопросам о браке и супружеских отношениях. Начнем с прародителей — Адама и Евы. До грехопадения их жизнь в Раю была постоянной, никогда не прекращающейся радостью. Им не требовалась плотская близость, чтобы испытать какое‑то особенное наслаждение. Вся их жизнь стала одним беспредельным счастьем. Если бы они остались в Раю, то их близость была бы чужда страстности.

После падения «Адам познал Еву, жену свою» (Быт. 4, 1). То есть они испытали нечто новое в своих взаимоотношениях: поэтому с момента падения и позже в отношения между мужчиной и женщиной закралось нечто вызывающее какое‑то особенное наслаждение. Спрашивается, зачем?

Может быть, для того, чтобы муж больше любил свою жену, а та — своего супруга? Тогда люди, от природы влюбчивые, должны быть идеальными супругами, однако на деле мы видим обратное.

Может быть, для того, чтобы они лучше познали любовь Бога к человеку и человека к Богу? Но тогда аскеты и монахи ничего не могут знать о любви Божией. Даже те святые нашей Церкви, которые имели семью, но прославились своей чистой жизнью, должны были бы очень мало знать о любви Божией. Но и здесь происходит обратное.

Может быть, наконец, это наслаждение появилось для того, чтобы сохранить любовь между супругами? Нет, ибо в этом случае все старички и старушки должны были бы подать на развод.

Таким образом, мы приходим к выводу, что Бог восхотел придать плотским связям такое наслаждение только и только потому, что они тесно связаны с чадородием, — иначе можно было бы говорить о получении наслаждения, не заботясь ни о каких моральных принципах. Однако следует заметить, что не чадородие само по себе освящает это наслаждение, так как в этом случае было бы позволено чадородие и вне брака. Но именно Таинство Брака и есть то, что освящает это наслаждение, имеющее целью рождение ребенка. Зная все это, мы не должны забывать, как уже было сказано, что цель человека — путем подвигов стремиться к достижению святости, как и Бог свят, потому что именно так человек и наследует Царство Небесное. Следовательно, цель брака восходит к спасению как супругов, так и детей, а не просто к чадородию, и еще менее — к получению плотского удовольствия. Чадородие не дает билет в Рай, однако способствует тому, чтобы его получить.

Апостол Павел в Первом послании к коринфянам говорит: «…желаю, чтобы все люди были, как и я» (7, 7), то есть безбрачными. Здесь он указывает на совершенство. Думаю, несложно понять, почему это является совершенством. Ведь семейный человек заботится о супруге, о детях и, следовательно, не принадлежит к тем, кто всего себя посвятил Богу. Поэтому‑то безбрачие и есть совершенство, но «кто может вместить, да вместит» (Мф, 19, 12). «Не могущие вместить» пусть прибегают к «общению в браке». Это очевидно.

Как же быть семейным людям? Неужели для них Царство Небесное потеряно? Конечно, нет! Господь прежде других Своих дел утвердил Таинство Брака, благословив его в Кане Галилейской.

Конечно, такая точка зрения может быть чужда для тех, кто говорит, что «теперь, когда я повенчался, мои отношения с супругой законны и никто не может мне их запретить». Да, они законны, но не следует подменять ими любовь ко Христу. В противном случае человек начинает уподобляться тому, кто в евангельской притче ответил посланцу домовладыки: «…я женился и потому не могу прийти» (Лк. 14, 20).

Итак, и в браке человек может и должен подвизаться в деле спасения и преуспевать в этом. Как?

Апостол Павел в своем Первом послании к коринфянам просто и ясно говорит: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе» (7, 5–7).

Совершенство состоит в том, чтобы и в браке жить как бы вне брака, однако такое допустимо только при взаимном согласии, иначе это грех. Не может один из супругов лишить другого плотской близости, потому что, как очень просто говорит апостол Павел, тела каждого из супругов взаимно принадлежат друг другу: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена» (1 Кор. 7, 4).

Хочешь сам распоряжаться своим телом? Не вступай в брак. Поэтому‑то безбрачие и есть совершенство. Хотите и вы, супруги, воздерживаться, чтобы посвятить себя Богу? Воздерживайтесь. Это есть совершенство в браке. «Не уклоняйтесь друг от друга» — это еще не есть совершенство, поэтому и апостол говорит, что это «позволение, а не повеление».

Посмотрим, почему же безбрачие есть совершенство? Потому что только ради любви к Богу ты лишаешь себя законных и благословенных отношений, то есть поступаешь так, как подвижники, которые лишают себя благословенной пищи, чтобы быть еще ближе к Богу.

Кое‑кто может возразить: конечно, хорошо сказано, но осуществить это на практике невозможно.

Богословски можно ответить так: «…невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18, 27). Пусть каждый делает то, что может, и его старания освободиться от земного и прилепиться к Богу не пропадут даром.

Это возражение можно опровергнуть и логически: если тебе по работе необходимо на какое‑то время поехать за границу, то ты в большинстве случаев вынужденно отправляешься в поездку без супруги. Что же ты, христианин, будешь делать? Впадешь в прелюбодеяние? Если супруга заболеет и долго будет лежать в больнице, что ты будешь делать? Для тебя в палате поставят ширму, чтобы ты смог с ней пообщаться? Или ты ей изменишь? Ты вынужден будешь воздерживаться. Таким образом, либо по работе, либо по своим научным занятиям, либо по причине болезни ты бываешь лишен своей супруги. А ради Христа ты не можешь воздерживаться даже самое малое время? И мы еще называем себя христианами и говорим, что любим Христа?

Может быть, некоторые скажут: «Да… тогда это будет не жизнь, а сплошное мучение. С одной стороны, знать, что в определенные периоды следует проявлять воздержание, а с другой — сознавать, что ты это не можешь понести».

Однако для христианина такого беспокойства и неуверенности в себе не существует. Для него жизнь — это подвиг, борьба, а это уже нечто совсем иное. Конечно, все это дается нелегко, но не будем забывать, что сказал нам Иисус Христос: «…тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф. 7, 14).

* * *

Воздержание в браке единственно из любви к Богу — это вершина совершенства. Когда супруги воздерживаются, имея своей целью не заводить детей, они поступают хорошо, но если они имеют общение и не препятствуют рождению детей, то поступают еще лучше. Во всяком случае, и те, и другие находятся на должной высоте. А быть выше — зависит от обоюдного, но ни в коем случае не единоличного желания супругов. Иначе это грех.

 

Воздержание в браке

Есть люди, которые совершенно отвергают воздержание, имеющее целью какое‑то время не иметь детей. Отец Епифаний не советовал так поступать, хотя и не возражал против этого. Он так обосновывал свою позицию:

— Апостол Павел рекомендовал тем, кто имеет расположение и силы, принимать на себя подвиг безбрачия. Он соглашался с имеющими подобное расположение не только при условии полного посвящения себя служению Богу и Его Церкви (все верующие, в той или иной степени, посвящены этому служению), но и тогда, когда кто‑либо не хотел или не мог понести тяжести и скорби семейной жизни. В этих случаях он советовал безбрачие.

Итак, если этот совет универсален и подходит для всех случаев семейной жизни, то тем более он может быть применим к супружеским отношениям, результат которых, по естественному закону, — деторождение.

Скажем проще. Поскольку апостол Павел не только допускает, но и рекомендует (конечно, не принуждая) безбрачие и девство тем, кто хочет и может их понести, — не только стремящимся всего себя посвятить Богу, но и желающим избежать скорбей и страданий, сопутствующих семейной жизни, — этот совет может быть применим также и к тем, кто уже вступил в брак. То есть некоторые могут, и это не будет противно воле Божией, предпочесть воздержание, не ставя перед собой духовных целей, но желая избежать трудов и скорбей, связанных с рождением и воспитанием детей.

Батюшка верил и учил, что от нас требуется, чтобы каждое наше действие было согласно с заповедями Божиими, одна из которых, безусловно, — заповедь о чадородии. Однако эта заповедь, — говорил он, — не универсальна, как, например, «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк. 12, 30). Если же мы будем считать ее обязательной для всех, тогда все живущие вне брака — монахи, целибатные клирики и даже неженатые миряне — будут богоборцами как противники заповеди Божией.

Но это не так. По замыслу Божию, чадородие — неизбежное следствие благословенных Церковью плотских супружеских отношений. Но никоим образом ни эти, имеющие благословение, связи, ни их плоды не могут быть признаны обязательными условиями спасения.

* * *

Батюшка был трезвым в своих суждениях, он знал страсти, которые гнездятся в сердцах христиан, даже очень духовных. «Если требуемое соблюдение заповеди Божией — единственная побудительная причина к чадородию, которое предполагает и воспитание детей «в учении и наставлении Господнем» (Еф. 6, 4), тогда, — говорил он, — под осуждение подпадают, за редчайшим исключением, все те, кто имеет детей, безразлично, много или мало, так как при окончательном анализе видно, что на самом деле их побуждением к браку являлось удовлетворение плотского желания, а не послушание воле Божией относительно чадородия».

Старец говорил, что если бы не было плотского наслаждения, то кто взял бы на себя бремя ответственности и опасности рождать и воспитывать детей, невзирая на соответствующую заповедь Божию? Немногие. Следовательно, человеческий род вскоре исчез бы с лица земли. Чтобы этого не произошло, Господь и вложил в супружеские отношения наслаждение. «Однако не следует забывать, — подчеркивал батюшка, — тот факт, что, как правило, дети зачинаются как бы между прочим, в вихре плотского наслаждения». «По крайней мере, не будем препятствовать их зачатию», — говорил он.

Все это характерно почти для всех верующих супругов и допускается Церковью по снисхождению. Однако это очень далеко от того, чтобы считаться точным исполнением соответствующей заповеди Божией.

От верующих: клириков, монахов, мирян, семейных и одиноких — прежде всего требуется святость и чистота сердца. Это всеобщая и абсолютная заповедь Божия, исполнением которой мы благоугождаем Ему. И семейные люди прежде всего должны подвизаться в исполнении этой общей заповеди, да и они «Бога узрят» (Мф. 5, 8). Это и есть первостепенный долг супругов.

* * *

— Геронда, не является ли воздержание слишком тяжелым крестом для супругов?

— Воздержание, дитя мое, — это крест и подвиг для всех христиан, не только для семейных. Но если мы хотим пойти в Рай, то должны поднять свой крест — у нас нет другого выбора. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною», — говорит Господь (Мф. 16, 24). Что же сказать монахам, пожизненно ведущим эту борьбу и даже не имеющим возможности передохнуть во время великих испытаний? У них нет ни утешения от присутствия рядом спутника жизни, ни заботы со стороны близкого человека. Их жизнь не имеет таких видимых результатов, как рождение и воспитание детей, в которых родители видят частичку самих себя и на которых возлагают надежду в старости. И монахи, неся этот крест, в конце своей жизни чувствуют, что едва–едва спасаются, с большими усилиями. А вы, семейные, думаете, что спасетесь без подвигов? Что вам все дастся легко и свободно?

* * *

Старец хвалил воздержание супругов по взаимному согласию, всегда соединяя его с их духовным ростом, согласно наставлениям апостола Павла.

Но всегда, когда он одобрял и рекомендовал воздержание как единственно правильное решение для супругов, которые в силу своего слабого здоровья, или переутомления, либо по иным причинам хотели на какое‑то время прекратить деторождение (обычно они уже имели троих, четверых, пятерых или больше детей), то он постоянно в это время заботился об их духовном росте. Батюшка советовал им чаще ходить в церковь, прибегать к Таинствам, усерднее молиться, внимательнее следить за своим поведением. Когда на исповеди супруги рассказывали о той борьбе, какую они ведут, он воодушевлял их патериковыми примерами о подвигах подвижников, которые сражались с плотью до крови. Отец Епифаний приводил им в пример современных супругов, которые, живя в браке, достаточно долгое время проводили в воздержании. Напоминал и слова молитвы ко Господу из повечерия: «…сохрани нас от всякого темного и ночного сладострастия. Укроти стремления страстей… плоти нашея восстания утоли и всякое земное и вещественное наше мудрование успи…»

* * *

— Геронда, — сказал отцу Епифанию некто, — вы, христиане, с вашей проповедью воздержания идете вопреки природе. Какое вы имеете право на это? Природа о чем‑то думала, когда вложила в человека половой инстинкт? Кто вы такие, что хотите его подавить?

— Чадо мое, Бог вложил в человека как этот, так и другие инстинкты. Он неразрывно соединил половой инстинкт с ответственностью, связанной с продолжением рода. Но человек видит только одну сторону монеты — наслаждение, на другую же — ответственность — не обращает никакого внимания. Теперь скажи мне, кто идет против природы? Мы, христиане, или вы?

 

Любовь и страстное влечение

— Геронда, есть ли различие между любовью и страстным влечением?

— Конечно. Страстное влечение направлено на конкретный объект, тогда как любовь разливается на многих.

— Но разве эта любовь не иссякнет когда‑нибудь? Или, поскольку она распределяется на многих, разве она не ослабеет в каждой своей части?

— Нет, дитя мое. Ни то, ни другое. Настоящая любовь подобна пламени свечи. Сколько свечей от него ни зажигай, оно нисколько не уменьшается, но остается все таким же. И каждая зажженная свеча горит так же, как другие.

 

Божественный замысел и наслаждение

По анатомическому строению мужчины и женщины мы можем заключить, что и в Раю продолжение человеческого рода происходило бы точно таким же образом, как оно происходит и сейчас, с той лишь разницей, что оно было бы бесстрастным, то есть оно не имело бы ни наслаждения, ни болезни. Но после падения человеческая природа стала стремиться к тому, чтобы избегать страданий, и, поскольку рождение и воспитание детей влечет за собой труды и болезни, человек, злоупотребляя своей свободой и будучи более склонным к праздности, стал бы избегать чадородия. Поэтому Бог как бы в виде приманки сообщил супружеским отношениям характер наслаждения, чтобы человек, пойманный таким образом на приманку наслаждения, исполнял Божественный замысел о продолжении человеческого рода.

 

Молитва и семейные трудности

— Однажды, когда я была у батюшки в доме, — вспоминает его духовная дочь, — раздался телефонный звонок. Батюшка поднял трубку, его лицо стало светлым. Закончив разговор, он с облегчением вздохнул, подошел к иконам и положил три земных поклона со словами: «Слава Тебе, Господи! Благодарю Тебя, Боже мой!» Он пояснил мне: одна семейная проблема, очень запутанная из‑за эгоизма родственников, наконец уладилась. «Я много молился об этом», — закончил он.

 

Выбор супруга

Одна девушка, которая исповедовалась у батюшки, сказала ему, что ее посватали за юношу, но она не согласилась выйти за него замуж, потому что он носит очки. Отец Епифаний пророчески произнес:

— Будь осторожна, дитя мое, может быть, тот, за которого ты выйдешь, даст тебе другого, тоже в очках.

В конце концов девушка вышла замуж за юношу, который имел хорошее зрение, но… их ребенок с самого раннего возраста должен был носить очки.

 

Воспитание

Больше говорите Богу о своих детях, чем своим детям о Боге.

* * *

Христианское воспитание детей больше нуждается в примере, чем в словах, а еще больше — в молитве.

* * *

— Геронда, эти родители сильно переживают за тот образ жизни, который ведет их ребенок.

— Передай им, чадо мое, пусть они больше молятся. Бог поможет. Нет людей, за которых воздевались бы на молитве руки или утруждались от поклонов колени, а они не обратились бы к покаянию.

* * *

Душа юноши, — говорил батюшка, — переполнена жаждой свободы, поэтому он с трудом принимает советы. Вместо того чтобы постоянно давать ему советы и выговаривать из‑за каждой мелочи, лучше поступите так: возложите это на Христа, Божию Матерь и святых и просите их наставить его на путь истинный.

* * *

С детьми нужно обращаться как с жеребятами: иногда натягивая, а иногда отпуская поводья. Когда жеребенок брыкается, нужно, не отпуская совсем, немного ослабить повод, иначе он разорвется. А когда жеребенок спокоен, тогда натягиваем повод и ведем его, куда хотим.

* * *

Родители должны любить своих детей именно как детей, а не как идолов. Надо любить ребенка таким, какой он есть, а не как свою копию, даже если этого очень хочется.

 

Дети принадлежат Богу

Одна женщина как‑то раз на исповеди сказала батюшке:

— Я сильно переживаю за своих детей, как бы с ними не приключилось ничего дурного. Постоянно об этом думаю.

Батюшка строго ответил:

— Кто тебе сказал, что дети — твои? Они Божии! Они Его овечки, и Он вручил их тебе, чтобы ты берегла их.

* * *

Батюшку спросили:

— Где же любовь Божия, когда Он попускает, чтобы умирали даже младенцы?

— Бог лишь поручает родителям воспитание Его детей. Дети принадлежат не родителям, а Богу. Посредством смерти младенцев Он поступает так же, как пастух поступает со строптивой овечкой, которая не хочет входить в загон: он берет ее на руки, чтобы хоть таким образом привести к себе.

 

Батюшка и дети

Батюшка особенно любил детей, которых он исповедовал и которые вели настоящую церковную жизнь. Часто он защищал их от чрезмерных родительских требований. Конечно, и у них были проблемы, и они имели слабости и падения. Иногда он относился к ним строго, но всегда — с пастырской заботой, с сочувствием и евангельским рассуждением.

* * *

С родителями, которые докучали ему жалобами на недостатки и разные мелкие погрешности своих детей, отец Епифаний был строг:

— Вы должны на коленях, со слезами благодарности, славить и выражать свою признательность Богу, давшему вам таких детей. Если бы у вас было так, как бывает у некоторых, вы бы по–другому заговорили!

Когда кто‑либо из родителей жаловался на то, что у него трудные и очень беспокойные дети, батюшка говорил:

— Видел ли ты сегодня хотя бы одного спокойного и послушного ребенка? Что же ты хочешь, чтобы твои были исключением?

Если же родители продолжали жаловаться, то Старец грозил им:

— Если вы не прекратите своих жалоб, я дам вам епитимью — делать в день по двести земных поклонов. За вашу неблагодарность этого будет вполне достаточно.

Кстати, расскажем, как он отвечал родителям, которые из‑за каждого пустяка сетовали на своих детей. Одной такой матери он сказал:

— Что вы хотите? Рожать ангелов? Дети рождаются!

* * *

Вопрос детей:

— Геронда, как быть, если дома нам не велят вести правильную духовную жизнь, то есть поститься, исповедоваться, причащаться, ходить в церковь?

— Вы должны научиться проявлять настойчивость. Разные хулиганы, марксисты у себя дома полностью выходят за рамки дозволенного, нарушают заповеди Божии, а вы, стараясь не огорчить ваших домашних, даже не возвышаете свой голос в защиту веры. Как же вы хотите стать мужественными?

* * *

Один ребенок спросил батюшку:

— Геронда, где я был до своего рождения?

— В Божественном замысле, дитя мое.

* * *

В один из воскресных дней к батюшке пришла духовная дочь со своей четырехлетней дочкой. Отец Епифаний сразу же заметил, что девочка чем‑то раздражена, и спросил о причине этого. Девочка не отвечала, но ее мать рассказала, что она ударила своего дядю, когда тот играл с ней, и, несмотря на все уговоры, не хотела просить у него прощения.

Тогда батюшка взял девочку за руку, повел в соседнюю комнату, позвонил ее дяде и обратился к малышке:

— А ну‑ка, моя милая девочка, давай попроси прощения у своего дяди.

Девочка молчала.

— Только одно словечко. Скажи его, дитя мое, а я завтра дам тебе подарок. Скажи это маленькое словечко.

Девочка упорно молчала. Тогда батюшка сказал:

— Видишь, как диавол боится этого слова, даже если его произносит маленькая девочка. Посмотри, как крепко он тебя связал и не отпускает.

Уговоры продолжались более получаса, наконец батюшка с укором произнес:

— Слушай, дитя мое. Если ты не попросишь прощения, то и Бог не станет помогать тебе и ты заболеешь. Слышишь? Заболеешь!

Девочка сквозь зубы, запинаясь, произнесла «простите». Но батюшка не отступал:

— Скажи погромче, дитя мое, громче, чтобы диавол услышал и убежал далеко–далеко.

Малышка сказала немного громче. Тогда отец Епифаний поцеловал ее, дал денег на подарок и вернулся в кабинет, где его ждали посетители.

— Пусть все дадут по сто драхм N, потому что сегодня она сражалась с диаволом и вышла победительницей, — объявил он.

* * *

— Батюшка, благословите мне вместе с супругой и с отцом N поехать в Лондон.

— А кому вы оставите детей?

— Моей матери и свояченице.

— Тогда поезжайте.

Только после того, как батюшка убедился, что дети будут находиться под присмотром, он дал свое благословение на поездку.

 

Не нужно требовать у Бога

Отец Епифаний рассказал одну историю, которую слышал от знакомого епископа. Много лет назад этот епископ поправлял свое здоровье на курорте, где были целебные источники. Там он познакомился с отдыхающим — серьезным, благочестивым и, как казалось, духовно зрелым мужчиной средних лет. Как‑то раз этот господин рассказал ему свою историю, начав ее такими словами:

— Если Бог не дает детей, значит, тому есть причина. Мы не должны самонадеянно требовать их от Него.

Первый раз я женился очень рано, но детей у нас не было. Мы с супругой тяжело это переносили и, когда истощились все медицинские средства, с настойчивостью обратились к Богу: молитвы, литургии, бдения, вклады, пожертвования. Мы непременно хотели иметь хотя бы одного ребенка.

Бог попустил, и у нас родился сын. Все шло хорошо, но, когда ему исполнилось двенадцать лет, умерла жена и мальчик остался сиротой. Через несколько лет я женился на женщине, которая была значительно моложе меня. По работе я часто покидал дом, совершая поездки по области.

Однажды я вернулся, когда меня не ожидали, и застал своего уже двадцатилетнего сына совершающим грех со своей мачехой. В гневе я схватил нож и убил своего ребенка. На суде, полностью сломленный, я не стремился оправдать свой поступок и взял на себя всю ответственность. Несмотря на принятые во внимание смягчающие обстоятельства, мне дали несколько лет тюремного заключения. Жена, естественно, подала на развод, а я отбывал наказание. Теперь вот живу один, в покаянии ожидая своей кончины.

Зачем мне надо было самоуверенно требовать от Бога, — заключил он, — исполнения желания, полагая, что и Его воля совпадает с моей? Почему нельзя было дать Ему Самому определить и даровать мне то, что было в Его замысле?

Сейчас у меня нет ни ребенка, ни семьи… и сам я — детоубийца.

 

Многодетность

Многодетность — больше выражение жертвенности, чем плотских чувств.

* * *

Батюшка считал, что многодетные семьи имеют особенное благословение Божие. Он привел такой пример. Отец одной многодетной семьи скончался, не успев состариться. Те, кто его знал, говорили, что он был очень жестоким человеком: мучил и жену и детей. Но перед смертью раскаялся, попросил прощения у семьи, исповедал грехи и скончался подготовленным.

— Бог, — пояснил батюшка, — вознаграждая послушание заповеди о чадородии, и семью этого человека избавил от его жестокого с ней обращения, и его самого спас.

* * *

Супружеская пара, духовные чада батюшки, имея троих детей, возражали ему каждый раз, когда он заводил речь о четвертом ребенке. Среди оправданий было и постоянное беспокойство супруга о возможном его переводе как государственного служащего из Афин в провинцию, что, безусловно, отразилось бы и на положении семьи.

Отец Епифаний, как всегда, среди прочих «рецептов» посоветовал следующее:

— Дети мои, давайте предоставим все вместе с нашими молитвенными воздыханиями Промыслу Божию.

Любовь Божия даровала супругам четвертого ребенка, а мужу постоянное место в Афинах. Много лет он пробыл на этой службе, и только когда дети подросли, его перевели в провинцию, да и то ненадолго.

* * *

На крестинах пятого ребенка в семье своих духовных чад батюшка подчеркнул:

— Многодетность, дети мои, — это свидетельство и мученичество. Свидетельство, потому что многодетный христианин постоянно исповедует свою веру: он исполняет заповедь Божию о чадородии. Мученичество же потому, что среди мирских людей он неизменно становится объектом насмешек и шуток, а также потому, что жертвует собой, будучи постоянно обремененным заботами о семье.

* * *

На вопрос одного человека, уместно ли оказать материальную помощь одной многодетной семье, не зная точно ни ее экономического положения, ни того, сможет ли она с благоразумием распорядиться теми средствами, которые он хочет ей дать, батюшка ответил:

— Дитя мое, многодетные всегда имеют нужду. Дай им, не вдаваясь в расследования. У многих ли сегодня столько детей?

* * *

Супруги должны уклоняться не только от использования противозачаточных средств, но и от планирования рождения детей. Надо довериться Богу и считать рождение каждого ребенка великим Его даром. Дети не пирожки, чтобы их заказывать в булочной, когда и сколько мы хотим. Кроме всего прочего, мы никогда не должны забывать о том, что в рождении детей человек становится как бы сотворцом Самого Бога.

 

О

чудесах

Посредством чудес Господь не подтверждает правильность жизни людей в вере, но совершает чудеса из любви к Своему творению.

* * *

Относительно тех, кто сомневался в чудесах Господа, Старец говорил: «Когда кто‑либо приимет Воскресение Христово вместе со словами, свидетельствующими, что Христос есть Бог, тогда он сможет легко объяснить все чудеса».

 

Естественные науки

Естественные науки по своей природе — лишь описание и констатация фактов, а не их объяснение.

 

Бесчисленные безумства

Чтобы опровергнуть все те глупости, которые пишутся по поводу христианства, нужны горы умов, леса авторучек, море чернил и целые поля бумаги.

* * *

Многие пишут, покуривая, или курят, пописывая, и выходит то, что им накурится.

 

Золотой запас

Когда ты пишешь, чадо мое, не приводи с самого начала все свои аргументы, оставь часть их про запас. Тогда, если кто‑то будет тебе отвечать, ты сможешь воспользоваться этим золотым запасом. Это будет хорошим подкреплением твоих позиций.

 

Господа

У нас всегда есть господин: или Бог, или диавол, разжигающий наши страсти.

* * *

Человек свободен только до тех пор, пока не выберет себе господина: или Христа, или диавола. Затем вступают в силу обязательства. Многие говорят, что христианский долг угнетает человека. Но христианство есть подвиг.

 

Грех и неверие

Грех, а не логика является тем препятствием, которое мешает нам верить. Если посоветовать неверующему полгода пожить по евангельским заповедям и он согласится, то, сам не понимая как, станет верующим.

* * *

«Бога нет», — говорят обычно испорченные и безнравственные люди. Но никто из людей высоконравственных, воздержанных, добродетельных никогда с такой легкостью не скажет: «Нет Бога».

 

Что такое вера

Вера и доверие Богу — это не то же самое, что сказать утром: «Я верю, что скоро взойдет солнце». Тут вера в естественные законы природы, а не в Бога. Вера — это когда ты видишь, что солнце клонится к закату, но говоришь: «Скоро будет полдень, если этого захочет Господь».

 

Удачный ответ

Как‑то раз батюшка рассказал нам занимательную историю.

Один ученый, приводя разные аргументы, чтобы доказать, что Бога нет, сказал:

— Если есть Бог, пусть Он меня сейчас убьет!

И, поскольку, конечно же, ничего не произошло, продолжил:

— Видите? Если бы Бог был, Он меня убил бы.

Тут одна пожилая женщина говорит ему:

— У Вас есть дети?

— Да, — отвечает он.

— Сколько?

— Трое.

— Они послушны?

— Не все… двое меня слушают, но третий…

— Что? — спрашивает женщина.

— Ох, — говорит ученый, — он мне противоречит, не слушает меня, упрямится…

— Ну, тогда убейте его!

— Своего ребенка? — изумился ученый.

— Вот как! Если Вы не хотите убивать своего ребенка, как же Вы думаете, что Бог, который любит Вас несравненно больше, чем любите Вы своего ребенка, убьет Вас?

 

Я предпочел бы стать продавцом лимонада

Однажды Старца посетил отец его духовного чада, убежденный материалист, и обвинил батюшку в плохом влиянии на сына. Он с иронией заявил батюшке:

— Даже не убеждайте меня, отец Епифаний, будто Вы, такой образованный человек, верите в Христа, Рай, ад и тому подобное.

Батюшка резко поднялся и, оставив свою обычную мягкость, громко сказал:

— Послушайте, господин! Если бы я не верил во все это, я предпочел бы продавать лимонад на Омонии, чем обманывать Вас!.. Я предпочел бы быть безграмотным тружеником, а не образованным лжецом!..

После этих слов посетитель, понурив голову, ушел…

 

«Боже, приди, чтобы найти меня!»

Однажды отец Епифаний навестил своего больного духовного сына и застал в его доме неверующего врача. Батюшка сказал ему:

— Доктор, я различаю в Вас хорошее устремление, хорошее расположение души. Не буду пророчествовать, но верю, что Господь Вас не оставит. Я хотел бы попросить Вас, если Вам это не сложно, один раз в день говорите: «Боже, если Ты есть, приди, чтобы найти меня!» Думаю, что Вам это ничего не будет стоить и не отяготит Вашу совесть.

Врач согласился. Вскоре этот доктор обнаружил у себя рак. Он поехал за границу, но врачи посоветовали ему вернуться в Грецию, так как болезнь прогрессировала и смертельный исход был близок.

Прежде чем отправиться в обратный путь, он исповедался и причастился. Умер он в покаянии вскоре после своего возвращения в Грецию.

 

Природа не знает справедливости

Батюшка говорил:

— Преподаватель Луварис дал первичную формулировку следующего аргумента, в силе которого я сам лично не раз убеждался. Марксисты утверждают, что не существует ничего, кроме материи, и все управляется естественными законами. Природа же знает только один закон — закон силы. Ей неизвестны законы любви, милосердия и справедливости. По этой логике, судьба ягненка — быть съеденным волками, а бедняка — находиться под гнетом богатых, которые не несут за это никакой нравственной ответственности. Только признание нравственных законов после отказа от материализма может оправдать требования социальной справедливости.

 

Вот выход, но ты, безумец, его отвергаешь!

Однажды некий юрист, впервые встретившись со Старцем, задал ему вопрос о перевоплощении.

Отец Епифаний ответил. Через какое‑то время, поскольку юрист постоянно возвращался к этой теме, батюшка сказал ему:

— Послушай, неужели тебе не жаль времени заниматься такими вопросами?

— Разве это нехорошо, Геронда?

— Нет, дитя мое, ничего плохого в этом нет, но ты даром теряешь время.

— Мне нравятся исследования.

— Сколько тебе лет?

— Почти сорок.

— Итак, тебе сорок лет, а ты все еще ищешь чего‑то. Когда же ты остановишься? И, остановившись, будешь ли ты еще иметь время, чтобы привести свою жизнь в соответствие с теми выводами, к которым пришел? Жизнь весьма коротка и быстро проходит. Поиск не может быть целью жизни. На чем‑то ты обязательно должен остановиться.

— Батюшка, я не принимаю утверждения «веруй и не вдавайся в исследования».

— Но я тебе и не говорю: «Не ищи». Я просто говорю, что когда‑нибудь надо на чем‑то остановиться. Ты и так уже опоздал! Знаешь, что значит, имея рядом источник, утолять жажду болотной водой? Знаешь, что значит дрожать от холода, находясь возле огня, но не протягивая к нему рук, чтобы согреться?

Несчастные люди!

 

Первый диалог

Духовный сын отца Епифания, его сосед по дому, рассказал следующее:

— Однажды ко мне зашел студент медицинского факультета. Не помню почему, но мы заговорили о Церкви. Тут раздался звонок, я открываю дверь — и вижу на пороге батюшку.

— Чадо мое, у меня сломался телефон, можно позвонить с твоего?

— Конечно, Геронда. Проходите.

Пользуясь удобным случаем, я сказал:

— Геронда, мой друг задал мне вопрос, на который, думаю, Вы ответите лучше. Вопрос такой: «Вы, христиане, достаточно мало занимаетесь проблемами этой жизни, но постоянно говорите о Царстве Небесном. И это при том, что у людей столько трудностей здесь. А как вы помогаете людям в их земных трудах?»

Батюшка проницательно посмотрел на него и сказал:

— Чадо мое, чтобы нам не говорить абстрактно, назови мне хоть один вопрос современной жизни, на который бы Церковь не ответила.

— Да, я Вам назову. Бедность. Миллионы людей в мире голодают, не имеют одежды, а вы им говорите о Царстве Небесном, будто кто‑то может насытиться или одеться в это Небесное Царство.

— Дорогой мой человек, и на это Церковь уже ответила. Если бы люди соблюдали евагельские заповеди: «…у кого две одежды, тот дай неимущему» (Лк. 3, 11) и «…если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5, 20), мы сейчас не говорили бы о бедности. Представь себе, что праведность иудеев состоит в том, чтобы на помощь бедным тратить десятую часть своих доходов. Но если бы люди соблюдали заповеди Церкви, отдавали бы неимущим еще больше, чем десятину, то на земле не было бы ни голодных, ни раздетых.

— Это, батюшка, хорошие пожелания. Их и другие высказывали.

— Я знаю, чадо мое, что об этом многие говорили. Но здесь есть разница. Говорили о справедливости, о любви, о свободе, обращаясь к безликой массе, к так называемому человечеству, тогда как Христос, говорит об этом, обращаясь к конкретным личностям: к Василию, Константину, Димитрию, Марии. Поэтому различные социальные системы никого ни в чем не убедили, а Христос убедил тысячи людей раздать свое имущество бедным, осуществить принципы общественной справедливости, разделить человеческое страдание, пожертвовать своей жизнью ради любви к ближним… Он добился того, что смог полностью изменить и мытарей, и блудниц, и разбойников и сделать их святыми. Кстати, поскольку ты затрагиваешь жизненные проблемы, то и я спрошу тебя: смерть является проблемой нашей жизни или нет?

— Я не знаю.

— Как это не знаешь? Смерть является, пожалуй, одной из самых острых проблем нашей жизни. Что ты можешь сказать убитой горем матери, опускающей в могилу своего сына?

— А Вы что можете сказать?

— Не я, Церковь! Церковь, чадо мое, наполняет души этих людей надеждой, что эта разлука временна и что скоро они встретятся вновь.

— Геронда, я Вам говорю о жизни, а Вы мне все о смерти толкуете!

— Чадо мое, если у тебя есть что сказать мне, то скажи. Я тебя спросил, является ли смерть проблемой нашей жизни? Ответа не было. Поскольку у тебя нет ответа, ты и пытаешься уклониться от этой темы. Хорошо, пусть будет так, давай вернемся к проблемам этой жизни. Скажи мне, чадо мое, даже если ты по порядку перечислишь все проблемы, существующие в настоящей жизни, помимо посмертного воздаяния, — как ты можешь их объяснить? Неправды, клевету, убийства, нищету, болезни? Какой смысл претерпеть все это, чтобы в конце концов тебя покрыли два метра земли и ты исчез в небытии? Какой в этом смысл? Ты, рассуждая логически, должен был бы сразу пойти и повеситься. Но со Христом все это обретает смысл. Все: и скорби, и слезы, и болезни, и смерть! Все это — подготовка к переходу в вечность.

— Батюшка, Вы все время толкуете мне о гробах.

— Нет, не о гробах, я говорю тебе о жизни. Разве эти проблемы не затрагивают все человечество? Завтра ты можешь стать кардиологом, микробиологом или хирургом, можешь жениться, твой брак может быть счастливым или нет — все это может быть, а может и не быть. Но то, что настанет день, когда и ты и я умрем, — это безусловная истина. Смерть — самое реальное событие нашей жизни, и ты не можешь остаться к этому равнодушным. Не можешь… Ответь мне на такой вопрос: между нами находится твоя могила, посмотри на нее и скажи мне: для тебя это начало или конец? От ответа, который ты дашь на этот вопрос, будет зависеть твоя жизнь. Если ты скажешь, что кладбище для тебя — начало, тогда ты должен будешь готовиться к этому переходу, а если скажешь, что это — конец, тогда твоя жизнь бессмысленна.

— Как это, батюшка, бессмысленна? Я провожу ее очень весело!

— Несчастный человек! Ты думаешь, что твоя жизнь всегда будет полна радости и развлечений? Думаешь, что в этом мире есть люди, которые всю свою жизнь провели в наслаждениях? Если ты знаешь таких людей, то познакомь меня хоть с одним из них. Я таких не знаю… ни одного! И могу тебя заверить, что за тридцать лет моего пастырского служения у меня на исповеди побывали сотни людей и я не знаю ни одного, кто бы не имел креста. Каждый нес крест, один — меньший, другой — больший, один — тяжелый, другой — легкий… никто не был свободен. Почему же ты так уверен, что всю свою жизнь будешь счастлив?

— Батюшка, у Вас много аргументов, но меня они не интересуют.

— Когда, дитя мое, они тебя будут интересовать, приходи ко мне и я, насколько это в моих силах, постараюсь тебе помочь.

— На этом тогда разговор и закончился, — продолжил духовный сын батюшки. — Но спустя время студент позвонил мне и сказал:

— Ты помнишь нашу беседу со священником в прошлом году?

— Да, конечно.

— Хочу тебя спросить: возможно ли, что он отлучил меня от Церкви за то, что я ему противоречил?

— Вот еще! Ты веришь в отлучение?

— Ну, смотри, друг мой, я не верю в отлучение, но с той беседы и до сего дня все у меня идет вкривь да вкось, все встало с ног на голову!

— Я могу тебя заверить, что он тебя не отлучал. Впрочем, я передам ему твои слова.

Когда я напомнил батюшке о той беседе и поведал ему о страхах моего собеседника, он ответил мне:

— Передай ему, чадо мое, что я не только не отлучил его от Церкви, но, напротив, со дня нашего разговора горячо молюсь о спасении его души.

 

Второй диалог

Однажды утром отец Епифаний у себя дома беседовал с посетителями, один из которых был коммунистом. Во время разговора пришел один человек и сказал, что все Афины увешаны фотографиями Мао Цзэдуна с надписью: «Слава великому Мао» (в тот день этот китайский диктатор умер).

— Дитя мое, — сказал батюшка, — безбожников не существует. Есть идолослужители, которые убирают Христа и на Его место ставят своих идолов. Мы говорим: «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу», а они говорят: «Слава великому Мао». Выбирай, что хочешь.

— И Вы, дедушка, выбираете Ваш наркотик, — ответил коммунист. — Только Вы называете его Христом, другие — Аллахом, третьи — Буддой.

— Чадо мое, Христос — это не наркотик. Христос — это Творец всей Вселенной. Тот, Кто премудро руководит всем: от множества гигантских галактик до мельчайших частиц микрокосмоса. Тот, Кто всем нам дает жизнь. Тот, Кто привел тебя в мир и дал тебе такую свободу, что ты можешь оспаривать и даже отрицать Его существование.

— Дедушка, Ваше право во все это верить, но это вовсе не означает, что это и есть истина. У Вас есть доказательства?

— Вы все это считаете вымыслом, так? А у Вас есть доказательства? Вы можете мне доказать, что все то, во что я верю, — ложь?

— ?!

— Не отвечаете, потому что и у Вас нет доказательств, а значит, Вы просто верите в то, что это вымысел. Вы, отвергая мою веру, в сущности, верите в свое неверие, поскольку не можете предоставить доводов. Но должен Вам сказать, что моя вера имеет свою основу. Существуют сверхъестественные факты, на которых она базируется.

— Одну минутку. Раз уж Вы говорите о вере, то что Вы скажете, к примеру, мусульманам или буддистам, ведь и они говорят о вере, и они заявляют о высоконравственных учениях. Почему же Ваша вера должна быть лучше их веры?

— Этим вопросом устанавливается критерий истины, потому что, естественно, истина одна, нет многих истин, и эта истина проста. Кто же обладает истиной? Вот главный вопрос. Поэтому речь идет не о том, чья вера лучше или хуже! Речь идет о единственно правильной вере! Я согласен, что нравственные учения имеют и другие вероисповедания, но нравственное учение христианства несравненно выше. Однако мы верим в Христа не из‑за Его учения, не из‑за Его «любите друг друга» и не за Его проповедь о мире и справедливости, о свободе и равенстве. Мы верим в Христа, поскольку Его пришествие на Землю сопровождалось сверхъестественными событиями, которые свидетельствуют о том, что Он — Бог.

— Подождите. И я согласен с тем, что Христос был замечательным философом и великим преобразователем, но не будем сейчас же делать Его и Богом…

— Да, чадо мое, все великие неверующие в истории спотыкались на этом. Утверждение, что Христос есть Бог, и было той самой рыбьей костью, которая застревала у них в горле, и они не могли ее проглотить! Многие из них были готовы сказать Господу: «Не говори, что Ты Бог вочеловечившийся; скажи, что Ты простой человек, и мы готовы Тебя обоготворить. Почему Ты хочешь быть вочеловечившимся Богом, а не обоготворенным человеком? Мы готовы Тебя обоготворить, провозгласить Тебя величайшим, святейшим, благороднейшим, честнейшим из людей, непревзойденным, единственным и неповторимым. Тебе этого недостаточно?»

Первый среди отрицающих божество Христа, Эрнест Ренан, обращаясь к Нему, восклицает: «И через десятки тысяч лет через Тебя народ будет устремляться ввысь», [Ты являешься] «краеугольным камнем человечества, и исчезновение Твоего имени из этого мира сотрясет его до основания», «века будут проповедовать, что не родился из сынов человеческих никто, кто бы превзошел тебя». Но на этом все останавливаются — и Ренан, и ему подобные. Следующие их слова: «Но все‑таки ты не Бог!»

И как не понимают эти несчастные невыразимую трагедию для своих душ. Дилемма неизбежна, и она безжалостна: либо Христос — это вочеловечившийся Бог, тогда, и только тогда, Он действительно представляет собой нравственнейший, святейший и благороднейший образ человечества, либо Он не является вочеловечившимся Богом, и тогда Ему невозможно иметь всех этих достоинств. Но, если Христос — не Бог, тогда речь идет об ужаснейшем, мрачнейшем и ненавистнейшем существе человеческой истории.

— Что Вы говорите!

— Да, тяжелые, но абсолютно истинные слова. И объясню почему. Что говорили о себе или что о себе думали все настоящие великие мужи человечества?

«Премудрейший всех мужей» Сократ говорил: «Я знаю, что ничего не знаю».

Все известные мужи Ветхого и Нового Заветов, от Авраама и Моисея до Иоанна Крестителя и Павла, называли себя «землей и пеплом», «несчастными», «извергами» и т. п. Поведение же Иисуса Христа, напротив — на удивление иное.

Я говорю «на удивление иное», так как было бы естественно и логично, чтобы Его поведение ничем не отличалось от их поведения. Он, как первейший и превосходнейший из всех, должен был иметь еще более смиренное и низкое о Себе мнение. Нравственно совершеннейший из всех должен был бы превзойти в смиренной самооценке не только всех своих предшественников, но и в целом любого человека, от сотворения мира до конца веков.

Но мы видим обратное!

Прежде всего, Он объявляет себя безгрешным: «Кто из вас обличит Меня в неправде?» (Ин. 8, 46), «…идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14, 30).

Он высказывает о Самом Себе очень высокие идеи: «Я свет миру» (Ин. 8, 12), «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6).

Кроме того, Он заявляет и требует от людей, чтобы они полностью посвятили себя Ему. Он входит даже в самые священные человеческие отношения и говорит: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10, 37); «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее» (Мф. 10, 35). Своим ученикам Он предрекает страдальческую жизнь и смерть: «…будут отдавать вас в судилища, и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня… Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется… не бойтесь убивающих тело… кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я… потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10, 17–39).

Я Вас спрашиваю: кто и когда дерзал требовать от людей, чтобы они любили его больше своей собственной жизни? Кто и когда дерзал заявить о своей абсолютной безгрешности? Кто и когда дерзал говорить: «Я есть Истина»? (Ин. 14, 6). Никто и никогда! Это мог сделать Один только Бог. Вы можете себе представить, чтобы Ваш Маркс сказал нечто подобное? Его бы сочли сумасшедшим, и никто бы за ним не пошел.

Теперь подумайте, сколько миллионов людей пожертвовали всем, даже своей жизнью, ради Христа, веря в истинность Его слов о Себе Самом! Если бы Его проповедь о Себе была ложной, Иисус был бы самой ужасной личностью истории, ведущей столь многих к таким огромным жертвам! Кто из людей, каким бы выдающимся, великим и мудрым он ни был, был бы достоин этой великой жертвы? Никто! Один только Бог!

Скажу другими словами. Человек, который потребовал бы такой жертвы от своих последователей, стал бы самой отвратительной личностью в истории. Христос, однако, не только требовал, но и преуспел в этом. Более того, даже теми, кто отрицает Его Божество, Он был признан благороднейшей и священнейшей личностью в человеческой истории. Итак, либо Его противники поступают неразумно, провозглашая священнейшей самую ужасную личность, либо, чтобы не допустить отсутствие логики и правильно объяснить существование Христа и Его притязания на святость, они вынуждены будут согласиться с тем, что Христос может остаться благороднейшей и священнейшей личностью человечества только при условии, что Он — Бог! В противном случае Он, как я уже сказал, не святейшая, но самая отвратительная фигура в истории, так как явился причиной самых великих жертв всех веков, жертв во имя лжи! Так можно доказать Божество Христа на основании тех самых характеристик, которые дают Ему Его противники!..

— Все, что Вы сказали, действительно производит впечатление, но это одни лишь рассуждения. А исторические данные, которые могли бы обосновать Божество Христа, у Вас есть?

— Я уже сказал Вам, что вещественными доказательствами Его Божества являются сверхъестественные события, которые происходили во все время пребывания Христа на Земле. Он не ограничился лишь проповедью вышеприведенных истин, но подтвердил Свои слова множеством чудес. Слепым возвращал зрение, исцелял расслабленных, двумя рыбами и пятью хлебами насытил пять тысяч мужчин и множество женщин и детей, повелевал силам природы, и те повиновались Ему, воскрешал мертвых, воскресил Лазаря спустя четыре дня после его смерти. Но величайшим из чудес было Его Воскресение из мертвых.

Все здание христианства основывается на факте Воскресения. И об этом говорю не я, об этом говорит апостол Павел: «…если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна» (1 Кор. 15, 17). Если Христос не воскрес, тогда все рушится. Но Он воскрес, и это свидетельствует о том, что Он есть Господин жизни и смерти, а значит, Бог.

— Вы что, все это видели? Почему Вы в это верите?

— Нет, я не видел, но это видели другие — апостолы. В дальнейшем они сделали это известным, и даже более — запечатлели это своей кровью, что и является высшим свидетельством.

Приведите и Вы мне кого‑нибудь, кто сказал бы, что Маркс умер и воскрес, и за это свидетельство пожертвовал бы своей жизнью, и тогда я, как честный человек, поверю ему.

— Пожалуйста. Тысячи коммунистов были замучены и погибли за свои убеждения. Почему же Вы не становитесь приверженцем коммунизма?

— Это — Ваша точка зрения. Коммунисты умерли за свою идеологию, а не за реальные события. А в любую идеологию очень легко и незаметно может проникнуть ошибка. Человеческой душе свойственно жертвовать собой за предмет своей веры, этим и объясняется то, что многие коммунисты умерли за свою идеологию. Однако это совсем не обязывает нас считать ее правильной.

Одно дело — умереть за свои идеи и другое — за факты! Так, апостолы умерли не за идеи, не за «любите друг друга», не за нравственные заветы христианства — они умерли, свидетельствуя о сверхъестественных событиях. И когда мы говорим о событии, то имеем в виду то, что поддается нашему чувственному восприятию. Апостолы свидетельствовали о том, «что слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши» (1 Ин. 1, 1).

Основываясь на одном замечательном рассуждении Паскаля, можно сказать, что с апостолами случилось одно из трех: или они заблуждались сами, или ввели в заблуждение нас, или сказали нам истину.

Рассмотрим первое утверждение. Апостолы не могли ошибаться, потому что сами были свидетелями и очевидцами всего, о чем они говорят. Кроме того, они вовсе не были фантазерами, не было у них и никакой психологической склонности к принятию факта Воскресения. Напротив, они были поразительно недоверчивыми. Евангелие полностью раскрывает нам это их душевное расположение: они не доверяли свидетельствам о том, что кто‑то видел Его воскресшим.

И еще. Кем были апостолы до призвания их Христом? Может быть, они были честолюбивыми политиками или страстными мечтателями, которые надеялись покорить человечество, чтобы таким образом воплотить свои философские и социальные фантазии? Нет. Они были безграмотными рыбаками, и ловля рыбы было единственное, чем они интересовались, чтобы прокормить свои семьи. Вот почему после Распятия Господа, несмотря на все виденное и слышанное, они возвратились к своим сетям и лодкам. То есть у них, как я уже сказал, вовсе не было никакой предрасположенности к тому делу, которое они должны были продолжать. И только после Пятидесятницы апостолы «облеклись силою свыше» и стали учителями всей Вселенной.

Второе утверждение: может быть, апостолы ввели нас в заблуждение? Может быть, они сказали нам неправду? Но тогда с какой целью? Что это им дало? Может быть, деньги? Может быть, почести? Может быть, славу? Всякий говорящий ложь делает это в расчете на получение выгоды. Но апостолы, проповедуя Христа распятого и воскресшего из мертвых, получили за это лишь скорби, труды, бичевания, избиения камнями, кораблекрушения, голод, жажду, наготу, опасности от разбойников, избиения палками, темницы и, наконец, смерть. И все это во имя лжи? Так думать было бы полным безумием.

Следовательно, апостолы ни сами не заблуждались, ни нас не ввели в заблуждение! Остается третье утверждение — они сказали нам истину.

Я должен заметить Вам следующее: подлинную историю записали нам только евангелисты. Они приводят факты, и только факты, не давая им личной оценки, никого не хваля и не осуждая. Не делая ни малейшей попытки преувеличить, или, наоборот, умалить, или скрыть какой‑либо факт, они представляют факты как они есть, чтобы эти факты говорили сами за себя.

— Может быть, в случае с Христом имела место так называемая мнимая смерть? На днях газеты писали об одном индусе, которого похоронили, но через три дня, раскопав могилу, нашли живым.

— Ах, чадо мое. Я снова напомню Вам слова блаженного Августина: «Неверующие, вы вовсе не недоверчивы. Вы легковерны. Вы соглашаетесь с самым невероятным, самым противоречивым, самым нелепым, чтобы отвергнуть чудо!» Нет, чадо мое. У Христа не было так называемой мнимой смерти. Прежде всего, у нас есть свидетельство римского сотника, который заверил Пилата в факте смерти. Также и Евангелие нам сообщает, что Господь в самый день Своего Воскресения беседовал с двумя учениками, направляясь вместе с ними в Эммаус, который находится на расстоянии десяти километров от Иерусалима. Можете Вы себе представить кого‑нибудь, претерпевшего столько, сколько претерпел Христос, к тому же еще и после трех дней «смерти», если предположить мнимую смерть? Да его надо будет еще сорок дней отпаивать куриным бульоном, чтобы он смог глаза открыть, а не то что ходить и разговаривать, как будто ничего и не случилось. Что касается Вашего индуса, то давайте его сюда, на бичевание. Знаете, что такое бич? Это плеть, к концам которой привязывали свинцовые шарики, расколотые кости или острые гвозди. Давайте этого индуса сюда, подвергнем его бичеванию, наденем терновый венец, распнем на кресте, напоим желчью и уксусом, проткнем копьем, положим в гроб, и, если он оживет, тогда продолжим разговор.

— Однако все приведенные Вами свидетельства исходят от учеников Христа. А вне их круга есть ли какие‑либо свидетельства обо всем этом? Существуют ли историки, которые подтверждают Воскресение Христа? Если да, тогда и я поверю в него.

— Несчастный человек! Ты не знаешь, чего просишь. Если бы были такие историки, которые видели бы воскресшего Христа, то они по необходимости поверили бы в Его Воскресение и уже говорили бы об этом как верующие. Но их свидетельства тогда вновь стали бы отрицать, точно так же, как ты отвергаешь свидетельства Петра, Иоанна и других. Возможно ли, чтобы кто‑либо свидетельствовал о Воскресении и сам не стал христианином? Вы просите, как говорят, жареную куропатку на шампуре, да чтобы она еще и щебетала. Так не бывает. Я напомню вам то, о чем уже говорил: единственные настоящие историки — апостолы.

Кроме этого, у нас есть и такие свидетельства, какие Вы требуете. Они исходят от того, кто не принадлежал к кругу учеников Христа, — от апостола Павла, который не только не был Его учеником, но, напротив, был яростным гонителем Его Церкви.

— Однако о нем говорят, что у него был солнечный удар, который и явился причиной галлюцинаций.

— Ну, чадо мое, если бы у Павла были галлюцинации, то перед ним возникли образы из его собственного подсознания, в основном патриархов и пророков. Он должен был бы увидеть Авраама, Иакова, Моисея, а не Иисуса, которого он считал лжепророком и обманщиком. Вы можете себе представить, чтобы какая‑нибудь верующая старушка во сне или в бреду увидела Будду или Зевса? Она будет видеть тех, в кого верит, — святителя Николая, великомученицу Варвару. И еще. В отношении Павла, как пишет Папини, можно отметить следующие удивительные явления: во–первых, быстрота происшедшей с ним перемены. От неверия к вере — напрямую, безо всяких промежуточных стадий. Во–вторых, крепость веры, отсутствие каких‑либо сомнений и колебаний. В–третьих, постоянство веры. Вы полагаете, такое может произойти после обыкновенного солнечного удара? Нет, так просто этого не объяснишь. Если можете, объясните, а если нет — признавайте чудо. Кстати, Вы должны знать, что Павел, по свидетельствам его времени, был не каким‑нибудь простачком, а мужем достаточно высокообразованным, чтобы не понять, что с ним произошло. Скажу Вам и нечто еще. Мы, чадо мое, сейчас живем в исключительное время, мы переживаем чудо Церкви Христовой.

Когда Христос сказал о Своей Церкви, что «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18), у Него было лишь несколько десятков последователей. С тех пор прошло уже почти две тысячи лет. Распадались империи, изглаживались из памяти людей философские системы, мировоззрения, но Церковь Христова оставалась твердой и непоколебимой, несмотря на постоянно обрушивающиеся на нее страшные гонения. Разве это не чудо? И последнее. В Евангелии от Луки повествуется, как Божия Матерь после Благовещения посетила Елизавету, мать Иоанна Предтечи, и та приветствовала ее словами: «…благословенна Ты между женами» (Лк. 1, 42). Мария же ответила ей следующее: «…величит душа Моя Господа… ибо отныне будут ублажать Меня все роды» (Лк. 1, 46, 48).

Кем тогда была Божия Матерь? Неприметной назаретской девушкой. Кто ее знал? И, несмотря на это, забылись императрицы, погасли светлые имена великих женщин, изгладились из памяти имена супруг и матерей полководцев. Кто сейчас помнит и знает мать великого Наполеона или мать Александра Македонского? Почти никто. Но миллионы уст во всех концах земли во все време–на воспевают смиренную Деву из Назарета, «Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим». Жили бы сейчас или нет мы, люди двадцатого века, разве не подтвердились бы эти пророческие слова Божией Матери?

То же самое можно сказать и о «второстепенном» пророчестве Христа. Когда в доме Симона прокаженного одна женщина излила на Его голову драгоценное миро, Господь сказал: «Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала» (Мф. 26, 13). Каков был тогда круг Его последователей, чтобы можно было предположить, что они сделают невозможное возможным и исполнится это пророчество их Учителя? Если можете, то объясните мне это, а если не можете, то признавайте за чудо.

— Согласен, Ваши доводы очень сильны. Но хотел бы спросить Вас вот еще о чем: не считаете ли Вы, что Христос, если Он не бросил нас совсем, оставил Свое дело незавершенным? Я не могу себе представить Бога, Который остается равнодушным к людским трагедиям. Мы здесь терпим страдания, а Он там, высоко, пребывает бесстрастным.

— Нет, чадо мое. Вы не правы. Христос не оставил свое дело незавершенным. Наоборот, это единственный в истории случай, когда Человек был уверен, что Он полностью исполнил Свою миссию и у Него ничего не осталось невысказанным или незавершенным. Даже величайший из мудрецов — Сократ, наставлявший и учивший всю свою жизнь, составивший перед концом блестящую апологию, если бы остался жить, то продолжал бы говорить еще. Только Христос, за три года преподав все то учение, которое хотел преподать, окончил все дела, которые хотел совершить, и сказал: «Совершилось» (Ин. 19, 30). Это еще одно из доказательств Его Божественной власти и совершенства. Что же касается Вашей мысли о том, что Он нас оставил, то я ее понимаю. Без Христа мир представляет собой какой‑то бессмысленный театр. Без Христа ничто не поддается объяснению. Почему есть скорби, почему неправды, почему неудачи, почему болезни, почему, почему, почему? Тысячи тысяч «почему». Поймите, человек своим ограниченным умом не может приблизиться к пониманию этих «почему»! Но со Христом все становится объяснимым: все это готовит нас к вечности. Может быть, там, в вечности, Господь сподобит нас получить ответы на некоторые из этих «почему».

Думаю, стоит сейчас прочитать Вам одно прекрасное стихотворение из сборника Константина Калиникоса «Лавры и мирты» под названием «Загадки».

Христос, чадо мое, никогда нас не оставляет. Он всегда пребывает рядом с нами как помощник и союзник до конца веков. Но Вы это поймете только в том случае, если станете сознательным членом Его Церкви и соучастником Ее Таинств.

 

Нервно–психические расстройства и половое воздержание

— Геронда, известно, что некоторые психиатры считают половое воздержание в молодости причиной некоторых психических болезней. Что мы можем им ответить?

— Их позиция ошибочна, и это легко объяснить. Психиатров посещают только больные, здоровый человек просто так не пойдет к врачу! Поскольку какая‑то часть этих больных не имеет любовных связей, то они делают вывод, исходя из теорий Фрейда, что причина их нервно–психического расстройства — половое воздержание. Но я знаю десятки молодых людей, хранящих воздержание, которые, разумеется, психически совершенно здоровы.

* * *

— Что Вы можете сказать о психоанализе?

— Психоанализ получил свое начало от Фрейда, который утверждал, что психические расстройства — результат подавления сексуального устремления и полового инстинкта человека. По методу психоанализа врачи при помощи специальных вопросов и гипноза пытаются помочь больному извлечь из подсознания старые, травмирующие его психику, воспоминания и таким образом установить причину его беспокойства, которая, по их мнению, безусловно имеет связь с неудовлетворением полового инстинкта.

Однако наше время, которое, к сожалению, есть время полной разнузданности, совершенно опровергло Фрейда. Теперь мало кто подавляет половой инстинкт, но, напротив, царит полная свобода в его удовлетворении. По его теории, число психически нездоровых людей должно уменьшиться, но мы видим совершенно обратное: согласно статистике последних лет, это число возросло.

— То есть Вы никому не советуете прибегать к психоанализу?

— Это только потерянные время и деньги, чадо мое. Классическая медицина, которая начинает внедрять какой‑либо метод только в том случае, когда существуют неоспоримые результаты его лечебного эффекта, не пользуется психоанализом как методом лечения, поскольку до сих пор никто не смог предоставить данных, подтверждающих его медицинскую ценность.

 

Психотропные препараты

— Позволительно ли христианам принимать психотропные препараты? Многие утверждают, что страх перед будущим, подавленность, меланхолия и вообще все психические заболевания излечиваются только христианским образом жизни, то есть посещением храма, молитвой, исповедью, Божественным причащением и т. д.

— Когда это необходимо, и христиане должны принимать психотропные препараты.

— Но какое влияние могут оказать эти лекарства на душу человека?

— С самого начала мы должны уяснить, что так называемые психотропные, или успокоительные, препараты как физические лекарства никак не могут дать душе человека желаемый покой. Так, например, они не могут вселить надежду и утешение в душу матери, потерявшей сына, или избавить человека от угрызений совести за совершенные им поступки. Эти дары подаются только свыше. И только служители Церкви (священники и духовники) могут дать людям возможность исцеления в этих ситуациях.

— Тогда почему Вы сказали, что необходимы и психотропные препараты?

— Послушайте. Страх перед будущим, подавленность у людей проявляются не только при экономических катастрофах, при угнетении, подавлении личности и т. д., но и при нарушениях высших функций головного мозга, таких, как чувствительная, мыслительная, желательная… Такого типа страх перед будущим, подавленность и другие расстройства излечиваются или корректируются при помощи психотропных препаратов, то есть лекарств, которые влияют на деятельность головного мозга, имея своей целью вернуть его в нормальный режим работы.

Скажу еще проще. Многие христиане сосредотачивают свое внимание на нематериальной стороне человека, то есть на его душе, лишь ей приписывая проявления страха перед будущим, меланхолии, и поэтому отвергают лекарства, считая, что материальное не может оказывать влияние на нематериальное. Но они забывают, что человек состоит также из тела. Головной мозг, в котором проявляет себя душа, — это телесный орган, поэтому и бороться с его расстройствами следует материальными средствами (то есть медикаментами, а впоследствии, при необходимости, электрошоком и другими специальными процедурами).

— Что Вы имеете в виду, когда говорите, что душа проявляет себя посредством головного мозга?

— В качестве примера возьмем виолончель и виолончелиста. Как самый лучший виолончелист не сможет извлечь красивой музыки из расстроенной и расколовшейся виолончели, точно так же и поведение человека не будет совершенно, если его головной мозг будет иметь какое‑либо повреждение, вследствие этого и душа не может правильно проявлять себя. Именно такое нарушение функций головного мозга медицина и старается исправить с помощью лекарств, чтобы помочь душе правильно выражать себя.

— Может ли горячая молитва, частое участие в Таинствах Церкви исправить эти нарушения работы головного мозга, исцелить человека?

— Конечно, Бог может и при этих болезнях сотворить чудо. Но вопрос, который ты мне задал вначале, был иной и звучал так: позволительно ли христианам принимать психотропные препараты? И на него я без всяких колебаний отвечу: да. Со своей стороны, я тоже спрошу тебя: почему ты не задаешь такой вопрос в отношении, к примеру, бронхиальной астмы, экземы, мигрени, глаукомы или язвы двенадцатиперстной кишки? Давай, наконец, поймем, что страх перед будущим, меланхолия и так далее — не только следствие расстройства души, часто это результат нарушения работы мозга — или же то и другое сразу. В последнем случае будет необходима также и психологическая поддержка: помощь в разрешении проблем, бескорыстное сочувствие (причем наше поведение должно быть приправлено солью рассуждения, чтобы больной не испытывал тяжести от проявлений нашей любви). Обследоваться (у кого есть такая возможность) хорошо бы у благочестивого психиатра, который рассказал бы им о природе их беспокойств, призывании помощи Божией, участии в Таинствах Церкви и т. д. Однако, вместе с тем, нужен и курс лечения.

 

Душевные болезни, демоническое влияние и святость

— Многие христиане утверждают, что причина душевных заболеваний — демоническое воздействие, и на этом основании отвергают использование психотропных препаратов. Что Вы можете об этом сказать?

— Действительно, незначительную часть душевнобольных составляют люди, одержимые злой силой. Подавляющее большинство душевнобольных — вовсе не бесноватые люди, и само проявление их психических болезней не имеет никакой связи с демоническими энергиями.

— Как же в конкретной ситуации можно понять, что налицо именно беснование?

— Церковь заключает о бесновании по поведению больного перед святыми Таинствами: Божественным Причащением, Исповедью, перед Евангелием, Честным Крестом, святыми мощами, святыми иконами — вообще, перед священными предметами.

* * *

Мне рассказывал отец N, что у мощей святого Герасима Кефалонийского некоему бесноватому, лежащему ничком, то есть ничего не видящему, положили на спину Священное Писание или икону, чтобы удостовериться в болезни. Тогда он стал биться о пол. А когда прикладывали другие книги или предметы — этого не происходило.

— А были примеры нервных расстройств у святых людей?

— Назовем, к примеру, святую Олимпиаду–диакониссу. После ссылки святого Иоанна Златоуста, ее духовного отца, она впала в состояние подавленности, угнетенности. Святитель своими письмами утешал ее, напоминая о божественном воздаянии всем гонимым за имя Христово.

 

Эпилепсия и беснование

— Являются ли эпилептики бесноватыми?

— Не все. Многие страдают нарушением функций головного мозга, что вызывает судороги, глухонемоту и т. д., внешне выражаясь, как и в случаях с бесноватыми, упоминаемыми в Евангелии.

 

Исцеление бесноватых

— Для чего Христос совершил так много чудес над бесноватыми?

— Для того, чтобы явить превосходство силы Господа над нечистыми духами и чтобы люди уверовали в Него. Число таких чудес действительно достаточно большое. Вероятно, в ту эпоху Бог попустил диаволу больше нападать на людей, но возможно, что бесноватых тогда было ничуть не больше, чем в любую другую эпоху.

 

Божественная и врачебная помощь

— Когда у нас возникает какая‑либо проблема со здоровьем, мы должны ограничиться призыванием Божественной помощи или же можем обратиться за помощью к медицине?

— Бог принимает и то и другое: «…почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего — врачевание… Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими» (Сир. 38, 1–4).

Обращение к медицине не отвергает призывание Божественной помощи. Христиане должны молиться о том, чтобы Бог умудрил врачей поставить точный диагноз, провести необходимые обследования и определить правильный курс лечения. Также следует просить Бога, чтобы Он вразумил и самих больных всячески содействовать врачам, укрепил их в терпении, чтобы из этого испытания они вышли духовно обогащенными и, если есть Его святая воля и это будет полезно их душе, свободными от болезни.

 

Бороться до конца

Вопрос врача:

— Геронда, зачем оказывать врачебную помощь тяжелобольным, например людям, перенесшим инсульт и оставшимся полностью парализованными, или раковым больным?

— Чадо мое, мне всегда нравилось определение медицины как науки, которая борется со смертью и заботится о продлении жизни…

Нам неизвестно, может быть, кто‑то из них придет в себя, обратится к истине и покается. Кроме того, домашние, которые их поддерживают и сострадают им, упражняются в терпении, постигают тщетность мирского, размышляют о жизни и смерти, им как бы дается возможность научиться сострадать, любить… Жизнь такого больного приносит им очень большую пользу.

 

Выход подсказал ассистент

Однажды батюшка рассказал нам следующий случай:

— Лет двадцать тому назад один из моих духовных сыновей получил травму глаза. Началось воспаление, и он сразу же обратился в университетскую офтальмологическую клинику. Профессор, осмотрев его, сказал, что ситуация достаточно серьезная: поражены оба глаза и необходимо незамедлительно удалить один глаз, так как есть опасность симпатической глазной болезни (то есть поражения другого глаза) и распространения воспаления на головной мозг.

Когда профессор вышел, один из его ассистентов доверительно сказал больному, что его ситуация не такая уж срочная и он мог бы подождать сутки: возможно, лекарства, которые ему уже дали, спасут глаз. Больной не знал, как поступить. Он немедленно пригласил меня приехать к нему. «Я жду Вашего ответа! Но все‑таки я не хотел бы остаться одноглазым!» Я был поставлен в трудное положение и сказал ему, что не могу принять решения, так как, не будучи врачом, не могу оценить опасность ситуации. Больной продолжал настаивать. Тут мне пришла в голову мысль пригласить одного моего знакомого благочестивого врача–офтальмолога, начать усердно молиться, чтобы Бог вразумил его, а затем поступить так, как он нам скажет. Пришел врач, тщательно осмотрел глаз больного и согласился с мнением ассистента, а не профессора. Итак, несмотря на раздражение профессора, мы подождали еще двадцать четыре часа, и ситуация действительно улучшилась. Таким образом удалось избежать операции, и несмотря на то что глаз ослеп, сохранить его. Позднее на нем была проведена операция, и он снова стал видеть.

 

Благодеяния Божии

— Геронда, в чем состоит самое большое благодеяние Бога человеку?

— В том, что Он вочеловечился, чадо мое!

— А второе?

— В том, что Он оставил нам Свою Церковь и удостоил нас быть ее членами. Представь себе, сколь многие люди далеки от нее. Также и священство — поистине великое благодеяние. Священник — проводник Благодати Божией!

— Третье?

— Смерть.

 

О

святости

Однажды батюшка сказал:

— Преподобный Феодор Студит прервал общение с патриархом, но святым он стал не за это деяние, а за свою святую жизнь. Также и святой Алексий, человек Божий, который из любви ко Христу покинул свою жену, и святой Епифаний, который совершал хиротонии в Константинополе вопреки желанию местного архиерея, святителя Иоанна Златоуста. Эти святые достигли святости, несмотря на это, а не по причине этого. Господь, очевидно, брал в целом всю их жизнь, независимо от того, в чем они, как люди, допустили ошибки, в которых, безусловно, впоследствии раскаялись.

 

Как приводит к Себе Бог

Не важно, что послужит началом нашего спасения. Важно, на что потом человек употребит свою жизнь и как он ее закончит. Каждый человек с чего‑то должен начать свое возвращение к Богу: один возвращается после экономической катастрофы, другой — после чьей‑то смерти, третий — после проповеди, четвертый — после стихийного бедствия, пятый — после болезни. Для обращения человека Бог использует все возможные способы. Вот вам пример. В один дождливый воскресный день в Каламе одна не особенно религиозная вдова отправилась на кладбище. Чтобы уберечься от дождя, она зашла под оцинкованный козырек перед входом в храм отца Иоиля Яннакопулоса, выдающегося клирика нашей Церкви, в котором он сам в тот момент совершал богослужение.

Услышав первые слова его проповеди, вдова из любопытства вошла в храм и была растрогана до глубины души. Впоследствии она стала сознательным членом Церкви. Таким образом, Бог привел ее к Себе… через убежище от дождя!

 

Православные братства

Как‑то раз одному человеку, критически относившемуся к православным христианским братствам, батюшка сказал:

— Послушай, дорогой мой, если бы в нашу страну сошел Ангел и забрал всех духовных людей, которые так или иначе получили пользу от этих организаций, то я не знаю, сколько благочестивых людей осталось бы в Греции.

* * *

— Геронда, в последнее время многие выступают против таких братств. Это правильно?

— Такая односторонность, чадо мое, по своей сути является еретической и уже принесла много вреда. Несколько лет назад нельзя было говорить о монашестве, но лишь о проповедях, катехизации, лекциях и тому подобном. Сегодня нельзя говорить о православных организациях, чтобы не быть опороченным теми, кто ненавидит такой род деятельности. Чадо мое, все, что делается в Церкви во славу Божию, может быть принято. Один хочет произносить обличительные проповеди, другой желает петь на клиросе, третий стремится к монашеской жизни в общежитии, четвертый тяготеет к уединению в пещере (лично я бы никогда не смог так поступить, но это вовсе не значит, что я достоин целовать ноги такого человека), другой женится или становится целибатным священником, а иной, наконец, пишет книги. Все это принимается, если мы будем творить во славу Божию.

Что касается православных организаций, то блаженной памяти Дионисий Трикис, присутствуя на одном собеседовании, где высказывались мнения против таких братств, спросил у критиков:

— Хорошо, сколько людей находится под влиянием этих организаций? Пять миллионов?

— Это невозможно!

— Может быть, три миллиона?

— Это астрономическая цифра!

— Может быть, один миллион?

— Нет!

— Тогда пятьсот тысяч?

— Нет, их меньше!

— Сто тысяч?

— Еще меньше.

— Давайте остановимся на пятидесяти тысячах. Население Греции составляет несколько миллионов человек. Вместо того чтобы с таким упорством преследовать этих верующих, которые, несмотря на допускаемые ими ошибки, суть дети Христовы, не лучше ли заняться оставшимися миллионами, равнодушными к Богу и Его Церкви?

 

О священстве

— Однажды, — рассказывает один из духовных сыновей Старца, — я в шутку сказал отцу, что мой сын, когда вырастет, станет священником. Отец, совершенно нецерковный человек, серьезно восприняв мои слова, разозлился и поклялся, что этому не бывать. Я был сильно поражен такими взглядами отца и спросил батюшку, что делать. Он посоветовал мне поступить следующим образом:

— В присутствии матери, сестры и других твоих родственников скажи ему: «Поскольку ты не жалуешь священников, то и я, со своей стороны, заявляю, что когда ты умрешь, то на твои похороны я не приглашу священника».

Когда я сказал это своему отцу, он благовидно ретировался:

— Ну… я, собственно, имел в виду не совсем это…

* * *

Рассказывает другой духовный сын Старца:

— Некий юноша хотел пойти на футбольный матч первой национальной лиги, но билета не достал. Что же он делает? Берет две разорванные части билета, склеивает их и предъявляет контролеру, чтобы пройти на стадион. Юноша был изобличен в своем обмане, отведен в полицию, и ему было предъявлено обвинение. Когда нужно было передавать дело в суд, потребовался адвокат. Я обратился к батюшке с просьбой найти хорошего специалиста. Он покачал головой… Я все понял и постарался оправдать юношу в глазах батюшки, говоря, что это был просто неосмотрительный шаг, который всего лишь свидетельствует о любви мальчика к футболу. К тому же и возраст его также стоило принять во внимание.

Тогда батюшка твердо сказал:

— Нет, чадо мое. Я его не оправдываю, и если бы он когда‑нибудь захотел стать священником, то я не дал бы ему рекомендации.

— Конечно, Геронда, ведь он имел бы судимость.

— Нет, не поэтому. Даже если бы он не был судим, я не дал бы ему рекомендации из‑за его легкомыслия.

— Из‑за одного лишь столь незначительного промаха?

— Да! Потому что, если теперь, в столь незначительном деле, он проявляет легкомыслие, откуда я знаю, что он предпримет завтра или послезавтра уже как священник? Легкомысленным я никогда не даю рекомендации!

* * *

— Желание стать епископом, чада мои, — это тяжелая болезнь, — подчеркивал батюшка. — Недавно один архимандрит говорил мне, что он считает себя неудачником, потому что не стал епископом.

— Что тебе на это сказать, — ответил я ему, — твои слова, на мой взгляд, — богохульство. Если ты веришь, что эти бренные члены — твои руки — могут брать хлеб и вино и через призывание Святого Духа прелагать их в Тело и Кровь Христовы; если думаешь, что тебе дана власть через Крещение делать потомков Адама участниками Крестной Смерти и Воскресения Христова; если считаешь, что тебе дана власть возлагать епитрахиль и руки на голову самого великого грешника и отпускать его из исповедальни с душой, убеленной как снег, то как же ты можешь после всего этого считать себя неудачником? Только лишь потому, что на тебе нет митры? Бог да простит нас!

 

На службе у суеты

Один монах недалеко от Афин построил монастырь и там на видном месте устроил для себя гробницу. Между его знакомыми разошлась и его фотография, на которой он с глубокомысленным видом стоит возле своей могилы. Эту фотографию он показал и Старцу, ожидая, что тот похвалит его за память смертную, но отец Епифаний сказал:

— Нет, батюшка, нет! То, что является философией вечности, у тебя служит показному и суетному!

Надо заметить, что впоследствии этот монах ушел в раскол.

 

Подстригание волос священниками

Мнение отца Епифания известно: клирик не должен подстригать свои волосы. Однако известна такая история. Один священник постоянно испытывал головные боли, и врачи сказали ему, что виноваты его длинные волосы. После долгих колебаний он постриг их. Когда ему потребовалось встретиться с батюшкой, он предстал перед ним как пойманный с поличным. Но отец Епифаний успокоил его, так как он слышал о его болезни:

— Мы, отец мой, при язве удаляем часть желудка, хотя это жизненно необходимый орган, так неужели нам нельзя подстричь волосы, если этого требует состояние здоровья.

* * *

Наоборот, когда другой священник с подстриженными волосами и бородой начал излагать ему свои взгляды касательно осовременивания Церкви, сближения молодежи с клириками нового поколения и так далее, Старец, терпеливо выслушав его, спросил:

— Прости меня, батюшка, ты когда‑нибудь видел свою бритую физиономию в зеркале?

* * *

Однажды в исповедальню батюшки зашла женщина, с виду простая крестьянка. Он пригласил ее сесть, но та не спешила и какое‑то время внимательно рассматривала его лицо спереди и сбоку. Батюшка недоумевал.

Она поисповедовалась, отец Епифаний прочитал над ней разрешительную молитву.

— Ну, теперь я спокойна, — сказала женщина. — Прежде чем прийти к Вам сюда, я уже была у одного священника и исповедовалась. Но только когда он прочитал разрешительную молитву, я заметила, что у него волосы и борода подстрижены. Я подумала, что не получила отпущения грехов и пришла к Вам. Теперь я успокоилась.

— Бога ты не боишься, — грозно сказал Старец, — и глумишься над Таинством Исповеди! Какая связь между благодатью священства и нашими волосами и бородами? Законно рукоположенный священник совершает все Таинства и дает Божественную благодать, даже если он будет бритый и стриженный наголо. Одно дело — благодать Божия, а другое —внешний вид священника. Да, он по многим причинам должен иметь традиционный, подобающий его сану вид, но отсутствие благодати Святого Духа никак с этим не связано. Ты это знаешь?

— ?!

— Если ты этого не знала и сознаешь, что согрешила повторным исповеданием уже прощенных грехов, то иди сюда, я снова прочитаю над тобой разрешительную молитву, потому что этот твой грех серьезнее тех, которые ты исповедовала. Больше так не делай!

 

Вождение автомобиля священником

Как‑то раз зашел разговор о том, может ли клирик водить автомобиль. Человек, у которого ребенок был насмерть сбит автомобилем, сказал, что сейчас автомобиль не роскошь, а просто средство передвижения, его могут иметь и священники. Батюшка был другого мнения:

— По–моему, хотя автомобиль и перестал быть роскошью, лучше, чтобы священники не садились за руль. Посмотрите, что творится в джунглях автомобильных дорог: раздражительность, стремление к первенству, нервозность, гнев, ругательства, взаимные оскорбления, размахивание руками… Нужно ли, чтобы в этом участвовал священник? Вы сами знаете, что происходит при небольших столкновениях: ссоры, перебранки, ругань, даже драки. Представьте себе священника, у которого на оживленной трассе спустилось колесо. Для того чтобы его сменить, он вынужден подоткнуть свой подрясник, а может быть, даже залезть под машину, перепачкаться… Какой иронический шепот и пересуды это вызовет! Чего ради ему попадать в такие искушения? Разве все это не наносит удар по достоинству, подобающему его сану? Конечно, если ему приходится служить на большом приходе в пригороде или в области, где нет хорошего транспортного сообщения, это другое дело. Тогда, скорее всего, он будет вынужден водить автомобиль. Но, если случится авария, священник, согласно Канонам, попадает под запрет…

Тут его перебили:

— Но ведь это происходит невольно, Геронда!

— Согласно Канонам, — ответил батюшка, — подпадает под запрет даже тот, кто виновен в невольном убийстве. Разве такой человек может исполнять свои пастырские обязанности? Как будут смотреть на это родственники его жертвы? Как будут принимать его в качестве совершителя Таинств и духовника близкие того, кого этот священник, пусть даже невольно, убил?

И, повернувшись к отцу, у которого погиб ребенок, сказал:

— Царство Небесное твоему ребенку, но, если бы его сбил священник, разве ты пошел бы к нему в храм? В одном провинциальном городе произошло нечто подобное, и епископ из‑за нехватки священников, по снисхождению, разрешил этому невольному священнику–убийце продолжать исполнять свои пастырские обязанности. Так люди дали ему прозвище поп–убийца!

 

«Не изменяйте устав!»

Отец Епифаний говорил священникам:

— Почему вы горите таким желанием изменить устав? Говорите лишь то, что написано в служебнике, ничего не прибавляя и не убавляя!

 

Терирем

— Батюшка, я не понимаю Всенощного бдения без териремов.

— Конечно! Ваша молитва с териремами сразу же попадает на небеса, как срочное заказное письмо, а наша не достигает своей цели!

— Но ведь и некоторые богословы говорят, что это и есть «неизреченные глаголы», о которых упоминает апостол Павел (2 Кор. 12, 4).

— Да, это воистину неизреченные глаголы, чадо мое!

 

Милосердие Божие и ад

Старцу был задан вопрос:

— Как согласовать милосердие Божие и существование ада?

Он ответил:

— Не следует считать ад выражением Божиего соизволения мучениям. Ад полностью исключает присутствие Бога, по сути, являясь результатом нашего свободного выбора. Когда человек говорит Богу: «Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих» (Иов 21, 14), тогда Он, несмотря на Свою Всеблагость, не станет насильно спасать его. Будучи справедлив, Он предоставляет такому человеку право пользоваться своим выбором: грешнику — адом, равно как и праведнику — получить райские наслаждения. Мы выбираем место нашего вечного жительства, а Бог лишь утверждает наш выбор. Одним словом, справедливость Божия снисходит к свободе нашего выбора.

* * *

— Батюшка, зачем мы совершаем панихиды, ведь «во Аде несть покаяния»?

— Ты когда‑нибудь читал внимательно последование панихиды?

— Нет!

— Прочитай! Там нигде не говорится о покаянии, но лишь следующие прошения: «Упокой душу раба Твоего… Яко Благий и Человеколюбец Бог, прости…» и т. д. Тут происходит, мой милый мальчик, следующее: обвиняемому выносится приговор — смертная казнь (грешнику — ад). Его родственники и мать (Церковь) подают прошение о помиловании (молитвы об умершем) верховному судье (Богу). Если Он хочет, то дарует виновному помилование, если нет, то казнь совершается.

— Хорошо, Геронда, но разве милость Божия распространяется и на ад?

— Чадо мое, если она бесконечна, то разве есть место или обстоятельства, которые мешали бы ей действовать?

 

«За Ним»

Обсуждая вопрос о группе определенных церковных лиц, стремящихся собрать себе паству для того, чтобы руководить ею, батюшка сказал:

— Господь нас призывает следовать за Ним, а не рядом с Ним! Но как часто мы идем даже впереди Него!

 

«Крест начертав, Моисей…»

Как‑то вечером батюшка возвращался из храма Трех Святителей в сопровождении своего духовного сына, который часто задавал батюшке непростые вопросы. Вот один из них:

— Геронда, отчего мы поем «Крест начертав, Моисей…», тогда как в тексте Ветхого Завета не говорится, что пророк сотворил крестное знамение?

В тот момент они стояли на улице Святого Константина, ожидая, когда загорится зеленый свет. Отец Епифаний сказал:

— Что сделал Моисей для того, чтобы образовался проход через Красное море? Представим себе, что улица Святого Константина — это Красное море. Тогда, чтобы его рассечь, мы должны сделать палкой взмах, перпендикулярный дороге. Когда мы перейдем на другую сторону, то есть перейдем «Чермное море», мы должны будем сделать взмах, параллельный дороге, чтобы воды снова сошлись. Таким образом, этими взмахами, перпендикулярным и параллельным по отношению к Красному морю, мы изображаем в воздухе знамение Честного Креста.

 

«Ложь» ангела Рафаила

Будучи спрошен, почему ангел Рафаил солгал Товии, когда на вопрос, кто он такой, сказал: «…я Азария, из рода Анании великого, из братьев твоих» (Тов. 5, 13), батюшка ответил:

— Он не солгал. Просто он ответил в соответствии с тем, что было непосредственно видимо. Он сказал, что он Азария, так как принял на себя его облик. Если бы в тот момент Анания был в скинии, то увидел бы перед собой своего сына Азарию. Чтобы ты лучше понял, скажу следующее. Представь себе, что у меня в кабинете находится человек, страдающий дальтонизмом, то есть воспринимающий красное как зеленое и наоборот. На полке в моей библиотеке рядышком стоят две книги, одна — красная, а другая — зеленая, и я хочу, чтобы он принес мне последнюю. Итак, если я, несмотря на то что мне нужна зеленая книга, скажу ему: «Я хочу, чтобы ты принес мне красную книгу», тогда это вроде бы будет неправдой, но на самом деле — это не так. Ибо только в том случае, если я попрошу его «принести красную книгу», он, приняв ее за зеленую, которая мне действительно нужна, принесет ее.

 

«Трусость» Христа

— Геронда, трусость является грехом?

— Да, чадо мое.

— А разве Господь не испугался в Гефсиманском саду? Тогда почему же Он безгрешен?

— Что должен был встретить Господь на Голгофе?

— Смерть.

— А что такое смерть, согласно Священному Писанию?

— Последствие греха.

— Что общего имел Богочеловек с грехом и его следствием — смертью?

— Ничего!

— Следовательно, борение Господа в Гефсимании не представляло собой греховной трусости, но было тем отвращением, которое Он, как Бог, испытывал к греху и его последствиям.

 

Читайте и Ветхий Завет

— Заметили ли вы нечто особенное в книгах современных писателей–богословов? — спросил нас однажды батюшка.

— Нет.

— Практически никогда или же очень и очень редко они ссылаются на Ветхий Завет. Это значит, что они его не читают. Напротив, творения святых отцов изобилуют ветхозаветными цитатами. Чада мои, возьмите себе за правило ежедневно читать не только Новый, но и Ветхий Завет.

 

Исчерпывающий ответ

Однажды батюшка поведал нам следующий случай.

Один гимназист, совершенно невоспитанный мальчик, возвратившись домой после урока катехизиса, в разговоре со своей бабушкой стал весьма дерзко отзываться о своем учителе.

— Чтобы ты поняла, какой у нас ненормальный учитель, скажу тебе, что он заявил, будто валаамова ослица говорила человеческим голосом.

Бабушка стала ругать своего внука за такое неблагочестивое отношение к Ветхому Завету. Тогда он самодовольно спросил:

— Может быть, и ты, бабушка, веришь этим глупостям и полагаешь, что осел может говорить как человек?

— Так как ты, дитя мое, будучи человеком, можешь говорить как осел, то почему бы мне не поверить, что и осел может говорить как человек? — ответила старушка.

 

Позволение грешить

Один человек настойчиво просил у батюшки благословения пропустить одну воскресную службу, так как ему надо было куда‑то ехать. Отец Епифаний ответил ему:

— Послушай, чадо мое. Бог дал мне власть прощать грехи тем, кто в них раскаивается. Но права предоставлять возможность и свободу совершать грех Он мне не дал. Итак, не проси у меня ничего подобного, так как я не имею права исполнить твою просьбу.

 

Жалобы на свою судьбу

Некий человек жаловался отцу Епифанию:

— У меня нет денег, чтобы осуществить свои замыслы, нет хороших сотрудников, чтобы мы могли успешно работать, нет супруги, которая дарила бы мне счастье, послушных детей.

Батюшка прервал его:

— Ты здоров?

— Да.

— Зарплата?

— Хорошая.

— Дом?

— Мой, собственный.

— Будущее надежно?

— Безусловно.

— Ну, дорогой мой, вместо того чтобы расстраиваться из‑за того, чего у тебя нет, ты лучше бы благодарил Бога за то, что у тебя есть.

* * *

Однажды вечером к батюшке зашли супруги–врачи, его духовные чада. Женщина, изнуренная тяжелым рабочим днем, сказала:

— Геронда, разве это жизнь? С шести утра на ногах, и только сейчас мы возвращаемся из больницы… Поесть и то некогда, все на бегу. А завтра снова то же самое!

— Лучше, чадо мое, подумай о том, что у тебя есть. Самое главное — у тебя есть здоровье. Второе — ты добилась своей цели и стала врачом. Многие девушки хотели бы оказаться на твоем месте, пытались добиться этого, но… ничего не вышло. Третье — у тебя счастливый брак. Сотни женщин твоего возраста рыдают над тем, что осталось от их семьи. К сожалению, мы, люди, очень часто думаем не о том, что у нас есть, а о том, чего нам не хватает. Скажем, пришло ли нам в голову когда‑нибудь сказать: «Слава Тебе, Боже за то, что мы можем пить воду. Ведь сколько больных людей, которые не могут даже глотать».

 

Ругательства

Духовное чадо Старца рассказывает:

— Когда я учился на подготовительных курсах в университете, некоторые преподаватели позволяли себе богохульные высказывания. Однажды я спросил батюшку:

— Что я могу сделать, чтобы они перестали поносить все Божественное?

— На перемене подойди к каждому из них по очереди и так, чтобы никто не заметил, спроси, по какому праву они оскорбляют религиозные чувства других людей. Но сначала помолись, а потом уже, сразу после урока, на котором они будут ругаться, скажи им это. Посмотрим, что из этого выйдет.

Действительно, при первой же возможности я подошел к преподавателю геометрии и поступил так, как посоветовал батюшка. Тот был застигнут врасплох, поскольку ожидал вопроса по геометрии, а не о том, есть ли у него право ругаться. Он начал говорить, что, конечно, ругаться нехорошо, и в особенности упоминать нечто Божественное, а затем начал восхвалять святого, имя которого носил.

С тех пор, весь год посещая курсы, я ни разу не слышал, чтобы он ругался. То же самое произошло и с преподавателем филологии: он больше не ругался, хотя поначалу ему было очень трудно сдерживать себя.

* * *

Один рабочий сказал отцу Епифанию:

— Батюшка, я ругаюсь. Но происходит нечто странное: я закручиваю болт, он не идет, это меня сильно раздражает, но стоит выругаться, как он тут же закручивается.

Батюшка невозмутимо ответил:

— Так и должно быть.

И, видя недоумение мастера, продолжил:

— Один бес мешает болту закручиваться, а другой подталкивает тебя к тому, чтобы выругаться. Когда второй бес достигает своей цели и ты начинаешь ругаться, первый немедленно оставляет болт и тот спокойно закручивается! Будь осторожен, чадо мое, и во время работы не ругайся, а молись.

 

О соблазнах

Как‑то в жаркий летний полдень батюшка, проходя по улице близ площади Омония, увидел на тротуаре двух монахинь в черных закрытых рясах. Он сказал по этому поводу следующее:

— Возможно ли, чтобы они в будущей жизни не получили большое воздаяние за эту жертву? В своей монашеской одежде они ради Христа не только терпят летнюю жару, но и являют собой яркий пример всем тем, кто, не желая потерпеть эту жару, ходит полуголым.

* * *

Однажды в исповедальню храма Трех Святителей вошла женщина. На совет Старца одеваться более скромно она возразила:

— Но я умираю от жары. Это выше моих сил!

Тогда батюшка показал ей фотографию членов приходского собрания Трехсвятительского храма начала нашего века, сделанную в жаркий леткий день.

— Посмотрите сюда. Видите, как здесь одеты и мужчины и женщины? Видите, у них закрытая одежда, крахмальные воротнички, галстуки, пиджаки, длинные юбки, длинные рукава. Что Вы на это скажете? Разве им было не жарко? То, что нас припекает, находится не вне, а внутри нас. Мода заставляет людей раздеваться, а вовсе не жара!

 

Внешний вид

Духовная дочь батюшки, преподаватель, рассказывает:

— Геронда, — спросила я однажды, — школьницы, а иногда и взрослые женщины, часто задают мне вопрос: плохо или нет, если женщина подстригает волосы? Безусловно, я полагаю, что спасение души никак от этого не зависит, но я не знаю, какой более конкретный ответ им можно дать.

Тогда отец Епифаний поведал мне следующую историю:

— Некогда один подвижник шел за водой на источник, находящийся достаточно далеко от его кельи. Он подумал: «Зачем я проделываю столь долгий и утомительный путь? Не лучше ли мне перейти жить поближе к источнику?» Размышляя, он вдруг увидел Ангела, который считал его шаги.

— Что ты делаешь? — спросил подвижник.

— Считаю, сколько шагов ты делаешь, чтобы Бог вознаградил твое терпение и труд.

— Если Бог, — сказал подвижник, — вознаградит меня за те шаги, которые я делаю, идя за водой, то я пойду и поселюсь еще дальше от источника.

Закончив рассказ, батюшка произнес:

— Любое дело, если оно совершается из любви к Богу, не останется без награды.

Он всегда считал, что любое проявление скромности в нашем внешнем виде, если побуждением к нему является любовь ко Христу, будет иметь награду.

 

Женщины и работа

Отец Епифаний строго придерживался мнения, что замужние женщины не должны работать нигде, кроме своего дома. Он часто говорил, что ему доставляет удовольствие посещать дома своих духовных чад, жены которых не работают. Там всегда порядок, покой, теплая атмосфера. Батюшка неоднократно подчеркивал, что работающие женщины имеют двух господ: дом и семью, с одной стороны, и начальника или посетителей — с другой.

Но отец Епифаний никому не навязывал свою точку зрения. Он мог, хорошо ориентируясь в ситуации, делать исключения. Многие его духовные дочери работали. Батюшка знал экономические нужды семей и то, что часто заработок мужей бывает недостаточен. Рекомендуя непритязательность как лучший способ решения экономических трудностей (чего придерживался и сам), он в то же время не ставил добровольную бедность непременным условием семейной жизни.

Отец Епифаний знал, что сейчас молодые девушки до замужества учатся или работают. От тех, кто выходил замуж, батюшка не требовал увольнения с работы. Многие оставляли работу либо после брака, либо когда появлялись дети. Батюшка, никогда не настаивая, ограничивался советами, предоставляя людям самим определить то, к чему его подталкивают личные наклонности, нужды, условия, ситуация. Единственное, что интересовало батюшку, было спасение человека.

 

Феминизм

Часто отец Епифаний говорил, что феминизм есть извращение женской природы, и добавлял с улыбкой:

— Я знаю, что нужно феминисткам, но не могу так поступить, потому что если вдруг произойдет несчастный случай, то я попаду под запрет.

На наш вопрос, что значат эти слова, он ответил шуткой:

— Нужно, чтобы кто‑нибудь пришел на их феминистский съезд и выпустил там несколько мышек. Тогда увидите, как разбегутся эти проповедницы смелости, равенства и тому подобного!

 

Атеистическое государство

Некий юноша, разочарованный картиной нравственного и духовного состояния общества, которую нарисовал в своем слове один проповедник, спросил мнения Старца.

— Послушай, дитя мое, — ответил тот. — Очень многие задают вопрос, в котором изначально заложено неправильное утверждение: «Почему все это возможно, когда мы живем в христианском государстве?» Правильнее считать, что мы, современные христиане, живем в языческом, атеистическом, масонском государстве и должны быть довольны, что нас, по край–ней мере, еще не побили камнями и не распяли. Такова горькая истина!

 

Убийства на войне

Один военный спросил отца Епифания, как сочетать жизнь солдата–христианина, которому на войне приходится убивать, с учением Священного Писания, где говорится «Не убий». Батюшка ответил:

— Миссия военного не состоит только в том, чтобы убивать. Когда, к примеру, он получает приказ занять высоту, он может выполнить его, либо заставив врага отступить, либо взяв его в плен, либо ранив его, либо, в крайнем случае, его уничтожив. Если тебе будет поручено такое задание, то с полным доверием предай себя в руки Божии, и Он приведет это дело к благополучному исходу.

 

Священство и воинская повинность

— Геронда, поскольку я думаю стать священником, то хочу просить освобождения от службы в армии.

— Нет, дитя мое, не проси освобождения, но исполни свою воинскую обязанность. Сейчас ты хочешь стать священником из‑за того, что не желаешь служить в армии, но позднее твое решение будет более сознательным.

— Но, Геронда, Вы же знаете, как много в армии соблазнов и как там близок к падению тот, кто готовится стать священником!

— Я знаю, дитя мое, что там есть искушения, но их не сравнить с теми опасностями и искушениями, с которыми встречается священник. Если кто‑то не может понести армейских искушений, то он тем более не сможет вынести искушений, связанных со священством, поэтому для такого человека лучше, если он потерпит крушение как солдат, а не как священник.

 

Бесенок на руле

Своим духовным чадам, которые имели автомобили, отец Епифаний советовал:

— Не ездите на большой скорости! Отец Порфирий (известный старец и церковный пастырь) говорит, что, когда водитель мчится с сумасшедшей скоростью, на руль машины усаживается бес!

— Геронда, — спросил его кто‑то, — а если автомобиль просто едет на значительной скорости, что тогда?

— Тогда на руле сидит маленький бес!

— Каждый раз, когда я еду в Фессалоники, все меня обгоняют, а сам я обгоняю только фермерские автомобили. Так я и должен ездить?

— Чадо мое, так ты едешь и возвращаешься всегда целым, — ответил батюшка. — И, показав на другого собеседника, продолжил:

— А вот он торопился, так его без сознания доставили в больницу и всю голову посшивали нитками!

 

Не гордитесь!

Батюшка без особенного энтузиазма относился к большим успехам в мирской жизни, которых добивались некоторые из его духовных детей. Он просто, улыбаясь, выражал свою радость, одновременно обращая внимание духовных чад на суетность этих достижений. «Все — суета человеческая…» — выразительно пропел он даже при назначении на профессорскую должность университета своего духовного сына, которому не было еще и 30 лет, — а ведь это неординарное событие.

 

«Со страхом Божиим…»

Один иеромонах, духовное чадо Старца, переживая за то, что люди часто неготовыми приступают к Божественному Причащению, с тревогой спросил его, как с этим бороться.

— Что нам делать, дорогой мой? — ответил батюшка. — Мы говорим об этом и раз, и два, и три, все объясняем, раскладываем по полочкам. На каждой Божественной литургии мы громо–гласно произносим: «Со страхом Божиим… приступите». Дальше пусть думают сами. Мы не можем стать судьями. Ведь апостол Павел подчеркивает, что каждый «…в суд себе яст и пиет» (1 Кор. 11, 29), а не в осуждение священника. И продолжает: «Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11, 30). То есть болеют и умирают те верующие, которые недостойно причащаются, а не священники, которые, не будучи сердцеведцами, преподают им Божественное Причащение.

 

Незамедлительное наказание

Батюшка рассказывал следующий случай, происшедший во время его пребывания в Каламе.

— Один мясник утром открыл свою лавку, получил товар и подготовил свой магазинчик к приходу покупателей. Он протер прилавок рядом с весами, которые тогда состояли из двух чашек и набора гирь. Услышав, что возле его лавочки проходит зеленщик с тачкой, нагруженной овощами, он попросил его:

— Занеси‑ка мне хороший вилок капусты! — а сам, намереваясь обмануть зеленщика, тут же незаметно поставил под чашку весов гирю в 200 драми.

Зеленщик, ничего не подозревая, взял капусту и, вместо того чтобы ее взвесить на своих весах, взвесил в мясной лавке. Таким образом мясник украл 200 драми капусты.

Вечером он стал считать выручку и пришел в крайнее удивление. Денег оказалось меньше ожидаемой суммы. Тогда он начал подозревать, что, может быть, его молодой помощник украл деньги из ящика стола, но тут же подумал, что никогда ничего подобного за ним не замечал. Почему же сегодня такое случилось?

Вдруг мясник услышал голос изумленного помощника:

— Это кто же положил гирю в 200 драми под чашку весов, а я‑то ищу ее целый день?! Ну и ну! Представь себе, хозяин, я, не имея возможности точно взвешивать без этой гири, каждому покупателю, чтобы его не обмануть, отвешивал мяса немного больше — получается, что даром!

Тогда мясник понял свою ошибку. Он забыл вытащить гирю в 200 драми после того, как обманул зеленщика!

И батюшка подытожил:

— Мясник «выиграл» 200 драми капусты, но уж не знаю, сколько килограммов мяса потерял за день, ведь его лавка была в самом центре города. Вот что случается с тем, кто нарушает заповеди Божии!

 

Обман государства

— Геронда, поскольку у меня сейчас нет страхового полиса, врач отметил вызов и записал лекарства в полисе моего отца. Это плохо?

— Пойди и вычеркни это из отцовского полиса, а врачу заплати за вызов и за лекарства. Если же это невозможно, то пойди и раздай бедным те деньги, которые ты сэкономил.

— Но…

— И сделай это немедленно!

* * *

Одна духовная дочь отца Епифания на работе занималась отправкой по почте православных журналов. Она привыкла, отправляя экземпляр своим родителям, которые были подписчиками, вкладывать в журнал и письмо к ним, чтобы сэкономить на марке. Когда она рассказала об этом батюшке, он строго сказал:

— Поступая таким образом, ты обманываешь государство! Купи столько марок, сколько раз ты так делала, и разорви их!

* * *

В доме одного из духовных чад батюшки произошло замыкание в счетчике, и он перестал учитывать расход энергии.

— Геронда, — спросил этот человек отца Епифания, — то, что я не плачу за свет, это грех?

— Конечно, чадо мое! Немедленно сообщи об этом в службу энергонадзора.

* * *

Один духовный сын батюшки, врач, отправляясь на Всегреческую конференцию, на которой должен был получить премию за свои научные исследования, зашел к нему. Поздравив его, отец Епифаний сказал:

— Однако не забывай, чадо мое: после всего этого — смерть!