Среди моих слуг была горничная – молоденькая, бойкая девушка Ольга. Я считала ее очень доброй и честной, никак не предполагая, чтобы она была виновницей часто повторявшихся у меня пропаж мелких вещей.

Наконец, пропало что-то довольно ценное, на что нельзя было не обратить внимания, и оказалось, по всем уликам, что вещь украдена Ольгой. Я позвала ее и долго уговаривала, сначала с глазу на глаз, признаться мне, повиниться… Видя, что никакие просьбы на нее не действуют, я позвала тех, кто ее обвинял. Их было три: гувернантка, ключница и другая горничная, Маша. Вошла вместе с ними и сестра. Все уверенно говорили, что вещь взята и спрятана Ольгой. Она божилась и клялась, что нет…

Происходило это ярким, тихим весенним утром, в моем угловом просторном кабинете, на втором этаже дома, выстроенного 50 лет тому назад чуть ли не из мачтового леса. Окно в сад было открыто, в него лились потоки света и веселое щебетанье птиц. Возле окна, в углу, высоко висел образ святителя Николы Вешнего, в окладе, но без киота. В пылу своих уверений девушка вдруг взглянула на образ и, как исступленная, начала креститься и клясться.

– Да если я это взяла, – неистово кричала она, – да накажи меня святой Николай Чудотворец!.. Да не сойти мне с этого места! Да разрази меня Никола Угодник! Лопни глаза мои! Издохни я сейчас, как…

Она не закончила…

В углу, в самой иконе или под ней, раздался удар, подобный выстрелу.

Рука Ольги поднялась было для крестного знамения и тут же упала. Она косилась со страхом на образ. Прошла минута тяжелого молчания… Все смотрели на икону, чего-то ожидая, и тут Ольга повалилась мне в ноги:

– Я взяла! Я украла!.. Я! Я! Я!..

– Мы это знали! – сказала я. – Твои сундуки обыскали еще сегодня утром, как и сундуки всех девушек. Они сами об этом просили… Только ты одна не знала, что пропажа уже найдена в твоих вещах. Не мне кайся, а Господу Богу! Молись, чтобы Николай Чудотворец не наказал тебя за ложь!

Ольгу пришлось выводить под руки: у нее дрожали ноги так, что она еле доплелась до девичьей.

Но этим удивительным стуком дело не кончилось. Вечером Ольга не пришла для обычных приготовлений в моей спальне. Я спросила, что с ней.

– Больна, – отвечали мне.

Я подумала, что это вследствие испуга и волнения, но оказалось не то. Можно себе представить, как глубоко все были поражены, когда на другое утро у Ольги на глазах оказались два красных пузыря. Она, кроме того, была без памяти.

Послали в Новоржев за доктором. Он объявил, что болезнь очень редкая и опасная. В продолжение шести недель несчастная девушка была между жизнью и смертью.

Мы все за нее беспокоились. Жаль было глупую девчонку! Наконец, она поправилась. Опасность миновала, но ее зрение не вполне окрепло. И несколько лет спустя я слышала, что глаза у нее очень слабы.

Надо думать, что она больше не лгала перед иконами и не кричала при этом: лопни глаза мои!..