Лелю все очень любили. Ласковая, кроткая, красивая, она была готова все отдать и никогда никому не сказала резкого слова, никого не огорчила.

– Этот ребенок не от мира сего, – говорила бабушка.

– Да, она у нас необыкновенная! – вторила ей мама.

Лелечке было четыре года. Худенькая, высокая, с бледным нежным личиком, серьезная и задумчивая, она казалась старше своих лет.

– Удивляюсь я, барыня, на нашу Лелечку, – рассказывала няня, возвращаясь с прогулки. – Без слез смотреть на нее невозможно: играет в саду с детьми, такая крошечка, всем уступит, не любит ссор, всех уговорит, успокоит, приласкает… И чужие-то удивляются на нашу барышню. Никто не верит, что ей идет пятый годок!

«Леля, мое ясное солнышко! Будь такой всегда, и благо тебе будет», – думала мама.

Оттого ли, что милого ребенка так много и горячо любили, но ее сердце было открыто только для любви и сочувствия. Даже в свои четыре года Леля забывала о себе и хотела быть полезной, насколько ей позволяли ее маленькие силы.

– Лелюшка, посиди, лапушка, с Зиной, позабавь сестрицу! – просит старушка-няня и спокойно уходит на кухню, оставляя детей одних.

Маленькая няня забавляет свою белокурую сестренку:

– А-гу, Зиночек… Идет коза рогатая за малыми ребятами… забодает, забодает, забодает. А-гу, Зиночек! Смотри, какой зайчик бегает. Заинька, поскачи, у тебя ножки хороши!

Леля ставит зеркальце под солнечный луч, и светлый зайчик скользит по стенам, по полу, по потолку. Маленькая сестренка громко и весело смеется.

– Ай, Лелечка, вот спасибо, милая! Я и кофейку попила… Спасибо, что Зиночку позабавила, – говорит вернувшаяся няня.

Если мама садилась шить, Леля сразу приносила ей скамеечку под ноги и сама усаживалась рядом. После обеда малютка спешила принести отцу газету, а если в доме кто-нибудь что-нибудь забывал, она всегда напоминала об этом.

– Лелечка, почисти ягоды для варенья! – говорит мама и знает, что на девочку можно положиться: пока не закончит, ни одной ягоды не положит в рот.

– Мы и бабушке дадим варенья. А пенки все вместе будем пробовать, – шепчет крошка, аккуратно перебирая ягоды.

Однажды тетя Маня увезла Лелю к себе на целый день.

– Лелечка, пожалуйста, ничего не ешь там, кроме бульона и котлетки, тебе нельзя! – сказала мама, одевая девочку.

И этих слов было достаточно! Взволнованная и растроганная, привезла ее тетя Маня домой.

– Знаешь, Верочка, – сказала она Лелиной маме, – твоя Леля меня удивила! Скушала суп, котлетку. Подали сладкое, желе, специально для нее сделали. Она не берет: «Мамочка не велела». И как мы ее ни убеждали, ни упрашивали, уверяли, что это можно… Ни за что! Твердит одно: «Мамочка не велела». Даже жалко было смотреть на ребенка. Ну и вымуштровали же вы ее, бедняжку!

Мама крепко поцеловала свою правдивую крошку.

Нет, отец и мать не муштровали свою девочку. Она была такой потому, что сильно их любила. Ведь если дитя любит, оно слушается и не лжет.

Леле исполнилось пять лет. У нее были еще две сестренки: курчавая, голубоглазая Зина и маленькая Лида. Леля была их любимицей и заступницей.

Случалось, что ее сестренки нашалят, перессорятся или даже передерутся и мама хочет кого-нибудь из них наказать. Виноватая бежит от мамы с криком к Леле, обнимает ее и чувствует себя в безопасности. Надо было видеть эту картину.

– Прости Лиду, мамочка! Она больше не будет… она маленькая, – умоляет Леля, обняв сестренку.

А виноватая шалунья молча поглядывает, точно чувствует, что мама бессильна перед такой трогательной защитой. Обе девочки беспрекословно слушались пятилетнюю сестру. Утром она помогала им умываться и одеваться, придумывала разные игры, рассказывала фантастические сказки и первой прибегала на крик в детской, чтобы разнять ссорившихся или помочь в беде. Если кто-нибудь из прислуги в доме что-то ломал или разбивал, то Леля непременно заступалась за виноватого.

Девочка подрастала и с каждым днем становилась все добрее и добрее. Вскоре и дом, где жила Леля, и сараи на дворе, и оранжерея превратились в приюты для бездомных и больных животных. Частенько Леля приходила к маме с просьбой пустить пожить маленького котенка, купить безногую козочку или белочку с ободранным ухом.

Однажды она пошла встречать с работы отца. Вдруг на дворе в помойной яме Леля услышала чей-то писк. Девочка привела дворников, они разрыли яму и вытащили трех маленьких, еще живых щенят. Леля, взволнованная, притащила их домой.

– Позволь, мамуля, оставить их! Бедные собачки!

Дворняжки поселились на дворе в сарае, и Леля стала о них заботиться.

Хорошо жилось девочке под родительским кровом. У нее было много маленьких друзей, все ее любили, без нее не устраивалась ни одна игра. Летом их папа и мама брали из института гостить к себе сироток, у которых не было близких, и они старались хоть отчасти заменить им родную семью.

В саду у детей стояла большая беседка. Там они играли целое лето. Лелечка больше всего любила такие игры, где она кого-нибудь спасала, помогала, ухаживала, о ком-нибудь заботилась.

В доме было две прислуги: кухарка и няня, а дом у них был большой – двухэтажный. Утром Лелечка вставала рано, заваривала и разливала чай, мыла посуду и помогала няне убирать комнаты. А присмотреть и занять сестренок тоже было нелегко: толстушка Зина часто капризничала и ссорилась с Лидой. И никто не умел ее так скоро уговорить, успокоить, как старшая сестра, и дать ей занятие, которое бы ей нравилось.

Леля очень любила работать и делала все аккуратно: она подшивала кухонные и чайные полотенца, простое белье. До сих пор ее мама хранит, как дорогую память, вышитые еще неопытной маленькой рукой салфетки.

А какая была радость, когда Леля сшила первую кофточку для своей сестрицы!

– Смотри, Зиночек, что я для тебя сшила! – с восторгом говорила она.

– Вот и отлично, Лелечка, теперь ты у нас будешь портнихой! – воскликнула Зина.

В семь лет Леля стала учиться. Девочка каждое слово, казалось, схватывала на лету и ничего не забывала. Через три года она сдавала вступительные экзамены в училище.

Утром Лелечка собиралась на экзамен, и папа с мамой благословили ее иконой Божией Матери. Как горячо она молилась! Не забыть ее маме эти чудесные большие глаза, с такой любовью и верой обращенные к Богу, эти худенькие ручки, сложенные на груди. Маме тогда хотелось плакать, но она сдерживала себя, чтобы не расстроить свою девочку перед экзаменом.

Леля поднималась со своим папой по лестнице, а мама стояла внизу и провожала их нежным взглядом. Экзамен она выдержала блестяще и стала ходить в училище. Подруги сразу полюбили маленькую Лелю.

В 12 часов мама посылала ей горячий завтрак, молока и немного гостинцев. И что же – она узнала, что девочка почти все отдавала своим подругам.

– Леля, как же ты сама целый день голодная? Нельзя, моя девочка, ты можешь заболеть! – говорила ей мама.

– Ах, мамочка, ведь жаль, они так и смотрят, им тоже хочется вкусного… У некоторых девочек нет родных, к ним никто не ходит! – отвечала Леля.

Зиночка и Лида очень скучали без сестры: целый день они ждали ее возвращения.

– Вот она! Наша дорогая идет! – радостно на весь дом закричала Зина, увидев в окно возвращавшуюся сестру.

Девочки выбежали ей навстречу, расстегнули пальто, сняли с головы платок, занесли в комнату ее книги, и Леля стала рассказывать им, что произошло в училище.

Скоро в семье Лели родился братик Витя. В свободное от уроков время Леля своими трудолюбивыми ручками шила малютке приданое: все простыни, пеленки были подшиты ею. Вскоре малыш стал всеобщим любимцем. Сестрам нравились его ручки, ножки, гримасы. После ванны Леля помогала вытирать и одевать брата, приговаривая:

– Что, сибиряк, хорошо вымылся? Любишь водичку? Теперь мамочка покормит тебя, и баиньки!

– Лелечка, вот он у нас вырастет, будем его с тобой учить: на колени на горох ставить, наказывать! – шутила няня.

– Нет, нянечка, уж лучше будем его учить с лаской! – отвечала милая девочка.

Лида и Зина после купания брата мыли в его ванночке своих кукол. У Лели тоже была любимая резиновая куколка, но она перестала с ней играть после того, как поступила в училище. Однажды вечером родители вошли в комнату Лели, она их не заметила. Девочка стояла, наклонившись над стулом и засучив рукава. Она старательно мыла свою куколку в каком-то блюдце. Потом она осторожно отнесла ее на постель: там было приготовлено белье, и начала ее пеленать… Тут родители не выдержали, со смехом подошли к Леле, сели на кровать и стали обнимать свою любимую девочку.

– Папочка, мамуля, только не говорите в училище, что я ее купала! Подруги будут надо мной смеяться! – раскрасневшись, просила девочка.

– Если не хочешь, милая, конечно, не скажем.

Они с улыбкой смотрели на эту сцену: их серьезная Леля была тем же наивным ребенком с пылким воображением. И как же она была мила в этот момент!

Как страшная буря, на бедную семью нагрянула страшная беда. Девочки осиротели – не стало их любимого папы. Случилось это несчастье неожиданно: он пришел со службы, почувствовал себя дурно. Едва успел слабеющей рукой благословить жену и детей, и к утру его не стало.

Леля похудела, побледнела, улыбка больше не озаряла ее милое личико. Только к маленьким сестрам и брату она стала относиться еще нежнее, еще заботливее и не позволяла на них прикрикнуть даже няне.

– Не кричите, няня, на них, ведь у них нет папы! – просила она.

Девочка стала такой печальной, что стала тревожить маму.

– Лелечка! Ну что ты все стоишь, моя милая, у окна. Займись с сестрами, почитай что-нибудь для меня! – говорила ей мама.

– Ах, мамочка! Он больше не придет к нам! – тяжело вздохнув, сказала Леля. – Я вспоминала, как наш папуля, бывало, возвращался домой… И все мне кажется: вот он выйдет из-за угла. И вдруг я поняла, что никогда его больше не увижу… Папочка наш родной!

– Леля! – серьезно сказала ей мама, чтобы успокоить девочку. – Мне без папы еще тяжелее, чем тебе, но я не опускаю рук, забочусь о вас, работаю и берегу своих деток. Милая моя дочка, ты у меня уже большая, подумай! У нас с тобой осталось трое маленьких сирот, и ты должна помочь мне их вырастить, поднять на ноги, выучить…

– Хорошо, мамочка. Только уж очень тяжело без папы. Подумать не могу, что не увижу его…

По ночам Леля просыпалась, встревоженная, раскрасневшаяся, и, прижимаясь к маме, твердила:

– Я видела папу во сне… Будто он сидит у себя в кабинете, а я пришла к нему, и он так обрадовался мне… Ах, мамочка, это было только во сне!

Многие их друзья навещали детей, ласкали и баловали, чем могли, но ничто не могло утешить Лелю.

Подходило Рождество. Леля захотела устроить крошечную елку для маленьких детей.

– Они ведь маленькие и не понимают, какое у нас горе, мамочка. Порадуем их! – говорила она и весь вечер, когда дети легли спать, потихоньку возилась в зале.

В Рождество Леля вдруг заболела. Любящая девочка хотела порадовать маму и сестер и, морщась от боли, скрывая ее от всех, делала подарки родным.

На следующий день она слегла в постель. Все были встревожены болезнью Лели. У нее отнялись руки и ноги. Многие, даже совсем незнакомые, присылали ее маме письма с советами и предложениями помощи. Леля каждый день получала цветы, гостинцы, игрушки, каждый день к ней приезжали знакомые. У постели больной собирались доктора и решали, чем помочь этому чудесному, любимому всеми ребенку.

И как трогательно, кротко и терпеливо переносила Леля свои страдания! Бывало, тихо стонет, а как только к ней войдет мама – замолчит и улыбается. Она видела, что мама очень огорчена: то молится, то плачет, то на коленях умоляет докторов спасти ее ненаглядное дитя.

– Мамуля, не плачь, моя радость! Я скоро поправлюсь, и мы уедем отсюда к бабушке… Мне теперь лучше, моя дорогая! Сядь ко мне… поговорим о папе! Покажи мне его портрет…

Иногда Леля просила маму сыграть на фортепиано.

– Сыграй мне все, что я играла, когда была здорова!

Мама дрожащими руками играла памятные для нее пьесы, а слезы так и капали на клавиши.

Когда Леле становилось совсем плохо, она горячо молилась, просила маму молиться за нее и, по своему желанию, несколько раз исповедовалась и причащалась.

Мама не отходила от своей больной девочки ни на минуту, она стала похожа на тень, и доктора, увидев, что она выбивается из сил, привезли к ним сестру милосердия. Добрая сестрица полюбила Лелю как родную и ухаживала за ней так, как можно ухаживать только за близким, дорогим человеком.

В то время уже наступила весна, и мама попросила разрешения у докторов побаловать свою больную девочку. Лелю закутали и на кровати вынесли в сад. Глаза ее заблестели, щечки покрылись румянцем.

– Боже мой, как хорошо! – говорила она. – Какое небо голубое! Какой воздух свежий… не уноси меня еще, мамуля, дай мне надышаться… Сорви мне веточку, на ней уже есть маленькие почки…

Леля слабела, но по-прежнему заботилась о других.

– Мамочка, ведь завтра Лидушины именины! – напомнила она. – Ты и забыла, милая! Достань из моего столика картинки, шоколад, красненькую бонбоньерку – я ей подарю.

– Ах, Лелечка, действительно, я забыла все на свете, кроме твоей болезни. Я забыла и числа, и дни. Лишь бы тебе, моей дорогой, стало лучше!

Леля стала часто впадать в забытье и бредила. Ей казалось, что они приехали к бабушке. Потом она начинала горько плакать и в тяжелом бреду вспоминать своего дорогого папу. Уже три месяца лежала Лелечка в постели. А время шло и шло…

* * *

Была Страстная суббота. Всюду шли тихие, радостные приготовления к светлому празднику.

– Сестрица, идите, голубушка, к заутрене. Слышите, благовестят! Пусть няня идет, пусть идет Аннушка. Все идите, помолитесь за нас. Я останусь с Лелечкой. Мне никого не нужно. Я хочу с ней побыть одна! – говорила Лелина мама, грустная, измученная своим тяжким горем.

Все ушли к заутрене. Дети крепко спали. Тихо-тихо стало в доме.

Леля лежала без сознания, бледная, изможденная. Мама стояла на коленях около кровати. Невозможно передать ту скорбь и боль, которые разрывали ее сердце.

– Лелечка, скажи хоть слово! Я тут… посмотри, как мне больно, как невыносимо тяжело! Моя дорогая Лелечка, ведь это я… твоя мама.

В церкви заблаговестили. Там в это время запели: «Христос воскресе!».

Мама положила красное яичко на кровать своей дорогой девочки и, обливая слезами, целовала ее ручки.

– Лелечка, Христос воскресе! Скажи мне хоть одно слово… Христос воскресе, мое ясное солнышко!

Вдруг девочка тихо повернула голову и глухо, обрывая слова, запела:

– Христос воскресе из мертвых… Христос воскресе… Живот даровав…

Очевидно, она бредила. Это пение странно звучало в тишине и нестерпимой болью отзывалось в сердце матери. Леля скоро замолчала.

– Мамуля, милая… папа, – тихо, едва слышно прошептала она.

Мама прильнула к ее изголовью.

– Я здесь… с тобой, моя Лелечка… Мама тут, любит тебя. Ты слышишь? – она нежно гладила Лелю по голове, по лицу, целовала ее руки.

– Мамочка, я уйду…

Это были последние слова доброй девочки. На земле осталось только прекрасное, безжизненное тело, а чистая, добрая душа, которая приносила всем в жизни столько радости и утешения, отлетела к Богу и к отцу, где ее уже ждали.