Одинъ изъ русскихъ пословъ, возвратившись въ Россію незадолго до окончанія войны со шведами, въ тотъ же день явился по приказанію государя къ нему во дворецъ передъ самымъ обѣдомъ. Петръ, поговоривъ съ нимъ немного, пригласилъ его къ обѣду. За столомъ онъ съ большою подробностью разспрашивалъ посла о государствѣ, изъ котораго тотъ возвратился, и наконецъ спросилъ, что о немъ, Петрѣ, думаютъ за границей?

— Все хорошее и много похвальнаго, — отвѣчалъ посолъ, — а особливо удивляются разуму вашего величества и премудрости въ трудныхъ и благополучно совершенныхъ предпріятіяхъ, и повсюду имѣютъ къ вашей особѣ величайшее почтеніе.

— Такъ, такъ! —сказалъ Петръ, — это все можетъ-быть и правда, и лесть говоритъ сіе о всѣхъ монархахъ, когда она знаетъ, что оное до ихъ ушей можетъ дойти. Все то, что говорятъ обо мнѣ съ хорошей стороны, знать я не хочу; но желаю слышать, что говорятъ тамъ обо мнѣ также и съ худой стороны. Прошу тебя разсказать мнѣ о семъ, не тая ничего; ибо я хорошо знаю, что въ чужихъ земляхъ разсуждаютъ обо мнѣ со всѣхъ сторонъ и вездѣ такъ вольно, что ты несомнѣнно наслышался и худого. Сіе самое хочу я отъ тебя узнать и видѣть, согласно ли сіе съ тѣмъ, что я часто уже слышалъ, и скажешь ли ты мнѣ правду.

Посланникъ, поклонясь низко, отвѣчалъ:

— Когда ваше величество такъ мнѣ повелѣваете, то донесу вамъ все, что я о васъ слышалъ. Говорятъ, будто ваше величество кажетесь имъ строгимъ государемъ, который поступаетъ съ своими подданными жестоко, всегда наказываетъ и никогда не прощаетъ…

На этихъ словахъ Петръ прервалъ его рѣчь и сказалъ, улыбаясь:

— Нѣть, нѣтъ, другъ мой! ты не хочешь сказать всей правды, что ты подлинно слышалъ, и напрасно употребляешь слово «будто»! Меня называютъ дѣйствительно жестокимъ тираномъ и мучителемъ, однако, по счастію, тѣ только иностранцы, которые ничего не знають объ обстоятельствахъ, въ какихъ я сначала многіе годы въ моемъ государствѣ находился, и сколь многіе изъ моихъ подданныхъ препятствовали мнѣ ужаснѣйшимъ образомъ въ наилучшихъ моихъ намѣреніяхъ и принудили меня поступать съ ними со всею строгостью, но не жестоко, а еще менѣе мучительски, чѣмъ бы они заслуживали. Къ счастью, я никогда не имѣлъ недостатка въ разумныхъ, объ отечествѣ своемъ пекущихся и храбрыхъ сынахъ отечества, которымъ стали извѣстны полезныя мои для отечества намѣренія и которые честно и постоянно помогали мнѣ производить оныя въ дѣйство, за что и получили отъ меня признательность и награды.