Съ устройствомъ въ Петербургѣ Адмиралтейства и началомъ въ немъ кораблестроенія съ теченіемъ времени накопилось здѣсь столько щепъ, что происходило затрудненіе въ самыхъ работахъ. Наконецъ Адмиралтейская коллегія опредѣлила для вывоза щепъ вызвать подрядчиковъ; но государь, узнавъ объ этомъ рѣшеніи, съ неудовольствіемъ сказалъ: «у васъ все подряды да подряды!» и велѣлъ тогда же объявить по Петербургу, что желающіе могутъ брать изъ Адмиралтейства щепы безденежно. А такъ какъ окружавшія городъ болота, плохія дороги и большею частію немощеныя улицы дѣлали доставку дровъ въ Петербургъ трудною, да и строгіе указы Петра относительно лѣсоохраненія дѣлали самую рубку лѣса крайне затруднительною, то и наѣхало въ Адмиралтейство въ первый же день множество повозокъ за щепами.

Въ это время государь ѣхалъ въ Адмиралтейство на своей одноколкѣ, и когда сталъ въѣзжать на узкій подъемный мостъ, то денщикъ его, стоявшій за одноколкою, увидалъ телѣгу со щепами, уже въѣхавшую на тотъ же мостъ съ другой стороны. Денщикъ сталъ кричать, чтобы возъ поворотилъ назадъ.

— Молчи! — сказалъ Петръ — и того-то ты не можешь разсудить, что повернуться возу уже невозможно, а легче намъ съ одноколкой поворотиться.

И, сойдя съ одноколки, вмѣстѣ съ денщикомъ поворотилъ ее и далъ проѣхать возу. Съ этимъ возомъ ѣхалъ слуга одного корабельнаго секретаря, по имени Ларіонъ.

Черезъ нѣсколько дней случилось такъ, что Петръ повстрѣчался на томъ же мосту опять съ тѣмъ же Ларіономъ, ѣхавшимъ также съ возомъ щепъ. А такъ какъ государь въѣхалъ на мостъ первый, а Ларіонъ только еще подъѣзжалъ къ мосту, то государь и кричалъ ему, чтобы онъ остановился. Но Ларіонъ, не обращая вниманія на крикъ государя, продолжалъ ѣхать и загородилъ ему дорогу.

Петръ сошелъ съ одноколки и, узнавъ въ Ларіонѣ того же самаго слугу, съ которымъ встрѣтился первый разъ, спросилъ его:

— Вѣдь это былъ ты, для котораго я поворотился съ одноколкой моей назадъ, дабы тебя пропустить?

— Я, — отвѣчалъ Ларіонъ.

— Но тогда въѣхалъ на мостъ прежде ты, и поворотиться тебѣ уже было неудобно; а теперь видѣлъ ты, что раньше въѣхалъ на мостъ я, а ты только подъѣзжалъ къ оному, и поворотиться мнѣ уже было неудобно, да я же и кричалъ тебѣ, чтобы ты остановился и пропустилъ меня; однакожъ ты, несмотря на сіе, не останавливаясь, все ѣдешь.

— Виноватъ, — отвѣчалъ Ларіонъ.

— Такъ надобно, чтобы ты это помнилъ и не озорничалъ впредь, — сказалъ Петръ и тутъ же даль Ларіону нѣсколько ударовъ своею дубинкой, приговаривая. — Не озорничай! не озорничай! и пропускай раньше тѣхъ, кто прежде тебя на мостъ въѣдетъ.

Ларіонъ дожилъ до глубокой старости и съ умиленіемъ, проливая слезы, разсказывалъ объ этомъ случаѣ, какъ бы гордясь тою честью, что самъ государь «изъ своихъ ручекъ» изволилъ наказать его своею палкою.